[R220h]

Хич




И Укитаке

@темы: Фанарт

---

[vzmisha4]

Здравствуйте) Я тут нарыла у себя всяких старых зарисовок по Бличу, которых не выкладывала почему-то здесь. Возможно, никакой ценности они и не представляют, но мало ли, вдруг кому приглянутся. Я выложу одну, если понравится - выложу остальные, их штуки три-четыре всего.

Автор: vzmisha4
Пэйринг: Кира/Гин, Гин/Матсумото.
Рейтинг:R.
Жанр: это небольшая зарисовка, ну, ромэнс, ангст скорее всего.
Дисклеймер: не претендую.
Написано около года назад на заказ Несметаны) Хронологический момент - некоторое время спустя после конце первого арка.

"Математика улыбки"

Математика улыбки

...И он все-таки неизвестно как и неизвестно зачем приходит именно в этот проем двери и застывает, не улыбаясь, и от этого мурашки по коже, потому что Ичимару-тайчо не умеет не улыбаться, и если именно этому его научили в Уэко Мундо, то за каким хреном тайчо поперся туда, но Изуру не нужно думать на эту тему, потому что от этого сразу начинает болеть голова, и так ведь каждый вечер, и каждую ночь, каждую чертову ночь, да и какие, к меносам, могут быть вопросы, когда тайчо стоит, опираясь рукой на седзи его, Изуру, комнаты, неизвестно как и неизвестно зачем появившись...

Несвоевременный мыслительный поток Изуру прерыват Гин, который, все также не улыбаясь, поднимает руку и отводит мокрыми пальцами прядь с лица Киры. Кира застывает, потому что на улице дождь, а пальцы тайчо и в самом деле мокры, а значит, есть вероятность того, что все происходящее - реально.

- Кира, - говорит Гин, но Изуру не нужны слова, они злят его – какие тут, к черту, слова, когда все и так настолько эфемерно, что стоит неосторожно моргнуть – и иллюзия рассеется, как она, собственно, всегда и делает. Поэтому он яростно хватает тайчо за плечи и вторично поражается тому что и они – настоящие.

- Тайчо? – и все-таки он надеется, что Ичимару улыбнется, или хотя бы сощурится, как обычно, потому, что теперь, когда Гин так близко, Кира видит его глаза – может быть, впервые в жизни – и они совсем ему не нравятся. Глаза тайчо, конечно, оказались не такими алыми, как любят преувеличивать злые языки, они – карие, но красный отблеск в них действительно есть, что делает их, в пику стереотипам, вовсе не пламенными, а, наоборот, неприятно-холодными.

И Изуру хочется выжечь этот холод. Каленым железом? Или...

Гин совсем не сопротивляется, когда его косоде падает на пол, и остается стоять, слегка ежась от холода под неверящим взглядом Киры, на которого вдруг с размаху обрушилось счастье – и он не собирается терять ни минуты, ни одной гребаной минуты. Он прижимает тайчо к себе, резко, с риском поломать хрупкие кости Гина, никогда не отличавшегося мощностью телосложения, обнимает его до ужаса неловко, и все-таки чувствуя, что его руки в кои-то веки находятся именно там, где им и место.

И вот Кира ведет пальцами по коже, чертит полоски, пальцами обрисовывая Гина, чтобы закрепить его контуры в реальном мире, как художник кисточкой пригвождает мысль к холсту.

И вот Гин на полу, тонкие руки безвольно разметались в складках одежды, и он все никак не улыбается, и Киру на мгновение посещает идиотская мысль, «что, если это вовсе не тайчо, мне показалось». Но это руки – тайчо, и подбородок – тайчо, и брови – тайчо, и волосы – тайчо, и нет никакой ошибки, потому что прежде всех волос и рук, прежде всех улыбок и прищуров, этот запах – запах тайчо. Тот самый, что не дает Кире покоя уже давно, пожалуй, с тех пор, когда кицунэ-сан впервые пришел к нему домой, чтобы спросить, не хочет ли Кира стать лейтенантом.

И, хотя ласки срывают крышу, и голова кружится в упоении, и кожа Гина так нежна, и руки так умелы, и губы так чутки – все-таки Кире чего-то не хватает, он не может так, не может, тайчо, ну пожалуйста, Ичимару-кун, ну же, Гин-сан, блядь, ну давай уже, меня сейчас просто разорвет, но я не могу, почему-то не могу, сделай же что-нибудь, тварь, ты же знаешь все, все-все, до последнего отголоска боли... Лисица, тайчо, предатель, я люблю тебя, давай же...

И Гин делает это. Сладко потянувшись в руках Изуру, он до боли ностальгично прищуривает глаза, гася холодный блеск, и губы его растягиваются в одной из его немыслимых ухмылок, и он тянет нараспев:

- Подумать только, Изуру – семэ... Вот забавно...

Вернулся! Вернулся, черт подери, настоящий, родной, теперь он точно верит, ведь именно такого тайчо Кира и ждал, ждал уже черти знает сколько, может быть – вообще всегда... И звезды в глазах, и кровь под ногтями, и удушающая волна наслаждения. И будильник.

Изуру смотрит в потолок.

«Ты никогда меня не любил, - думает он, - даже в моем сне ты не любишь меня. Как только я пытаюсь представить себе такое, ты становишься ненастоящим, потому что Ичимару-тайчо, который любил бы своего лейтенанта, никогда не существовало и существовать не может. Он ведь, как нелепо, любил только ее.»

Закрывая глаза, Кира выносит сам себе приговор.

Понятие «мы» существует только при условии сосуществования твоего равнодушия и моей одержимости.

***

На другой сейретеевской улице в темно-зеленом домике в потолок смотрит Рангику. Рангику душно, она давно уже спит без одежды, пышные формы ее оставляют томные вмятины в контурах простыней. Рыжие локоны разметались по подушке, грудь вздымается, будто она только что бежала. Но лейтенанты ее категории давно забыли, что значит задыхаться от бега.

Сейчас она – не лейтенант.

«Гин...»

Ночь. Цикады свиристят, будто сирены. Жарко. Горячая темнота почти осязаема, она вползает в комнату, окутывает Матсумото, качает ее, пытаясь отвлечь от ее мыслей.

«Гин.»

В соседнем доме спит Тоширо, свернувшись клубочком. Даже во сне он хмурится – может быть, ему снится, что его фукутайчо опять пристает к нему с нежностями, которых он никогда не понимал и искренне надеется, что никогда и не поймет.

«Гин!»

Рангику улыбается. Крик в пустоту. Он, быть может, и слышит. Где-то там, где он теперь. А толку-то.

«Ты так ничего и не понял, Кира, - думает она, - ведь обладать его равнодушием было только моей прерогативой. Он ведь, как нелепо, любил только тебя.»

Она еще улыбается. И закрывает глаза.

«Но теперь, в любом случае, уже поздно».

И улыбка становится болезненнной и слишком широкой для доброго лица Матсумото. И за закрытыми веками в глазах ее просыпается красная заря.

Если нельзя быть с ним, думает она, может быть, попробовать быть им?

Завтра она одумается.

И завтра вновь оживут надежды двух лейтенантов Готея-13, надежды, которые каждое утро обретают свою неоправданную ничем жизнь и каждую ночь вновь и вновь мысленно подвергаются погребению. И снова каждый из них будет думать «а вдруг», и заставлять себя проживать еще день. А ночью они будут осознавать свой проигрыш – друг другу.

Так уж оно заведено.

***

А секрет его хранится в самом дальнем углу самого дальнего мира, в туманном и не поддающемся логике сознании, в маленькой алой коробочке с двойным дном, на тонкой пергаментной бумаге четырьмя простыми словами, и он ровно настолько же очевиден, насколько оба они мечтали бы считать его фальшивкой.

«Я - не люблю - никого», - думает Гин сквозь сон.

И в неулыбающихся глазах его – спокойствие.

@темы: Рангику, Кира, Гин, R, Фанфики, Сейрейтей

---

^_^

[Сыч!!!]

@темы: Кира, Фанарт, Гин, Сейрейтей

---

Еще драббл

[Kira Mai]

Автор: Haruyuki Hoshimai
Название: Кукловод
Рейтинг: G
Жанр: психологическая зарисовка
Персонажи: Ичимару Гин, подразумевается - Кира
Предупреждение: AU, ситуация, которой не было в каноне
Дисклеймер: Все не мое, все Кубо Тайто

Ты кукловод. Ты шевелишь пальцами, каждая кисть танцует свое, пьеса идет, и ты искренне, незаметно, улыбаешься в темноте… Но звучит тревога, и, слушая частый стук, ты понимаешь, что она – последняя. Потому что вдруг марионетка встала, намотала нити на кулак и двинулась вперед, а ты пошел за ней, привязанный за пальцы, и выступил из темноты, и там, по свету, пошел дальше – в то зазеркалье, где ты, кукловод, ничего не решаешь. Ты привык прятаться в темноте, только руки мелькают – непорочно-белые, укрытые перчатками и от тьмы кулис и от света сцены. И вот – черная амальгама отогнулась, стекло растаяло, и ты идешь, глаза болят от прямых лучей, а марионетка впереди – не оборачивается…
О, обернись! Пожалуйста, обернись…

@темы: Виньетка, Гин, G, Фанфики

---

Банкай Бьякуи

[[Sidh]]

коллекционное дэс..)))))
Не удержался..)))

Обычный банкай

формы совершенного банкая

Теперь я понимаю,почему его все считали непобедимым..Т_Т



(с)обрано в инете

@темы: Юмор, Креатив

---

"Непрямой поцелуй", Ичида/Ичиго, перевод.

[Mellu]

Название: Непрямой поцелуй.
Автор: Triste
Переводчик: Mellu
Бета: Ося
Фандом: Bleach
Пэйринг: Исида/Ичиго
Рейтинг: PG-13
Саммари/комментарий (от переводчика): Автор, видимо, американка… Они внимательны к подобным вещам.
Ссылка на оригинал: Indirect kiss
Предупреждения: намеки на сенен-ай.
Примечания: Это мой первый перевод по этому фандому

День сегодня чудесный. Ярко светит солнце, дует приятный ветерок… короче, погода просто прекрасная. По крайней мере, так думает Урию, сидя на траве и работая над новым узором своей вышивки. Время от времени он прерывается, чтобы понаблюдать за одноклассниками, игнорируя сердитые взгляды, которые бросает на него Кагине-сенсей.
Урию по возможности старается избежать уроков физкультуры. Вся эта беготня просто унизительна, а, кроме того, еще и утомительна и бессмысленна. Он никогда не был энергичным человеком, вместо того, чтобы выволочь его на площадку угрозами и понуканиями, Кагаине-сенсей просто пожал плечами и проронил что-то насчет того, что слабак все равно мешался бы у класса под ногами.
Обычно Урию не терпит, чтобы о нем думали как о слабаке, но презрение Кагине-сенсея его не трогает. Он все еще считает себя не совсем обыкновенным человеком. Может, он и не способен отжаться как следует, но он может сделать гораздо больше. Кроме того, он всю жизнь предпочитал мозги мускулам.
Так что Урию сидит и смотрит, как пыхтят и потеют остальные ученики. Как всегда, Кагине-сенсей дает девочкам поблажку. Сейчас они играют в волейбол вдали от центра площадки, пока парни нарезают круги по площадке, а Кагине-сенсей зорко следит за ними, точно ястреб, готовый наброситься на каждого, кто покажет хоть какой-нибудь признак усталости. Пока что он отчитал только группу из пяти мальчишек, которым не повезло отвлечься, когда они пробегали мимо девочек.
В последнее время потеплело, и все теперь носят летнюю школьную форму – одобренные уставом голубые с белым футболки, но, в то время как мальчики дополняют костюм шортами, девочки носят короткие юбки. Урию все равно, что на них надето – мини или макси, но другие парни из класса любят мельком взглянуть на девчонок – а вдруг юбку поднимет ветром?
Как правило, самого частого внимания удостаивается Иноуэ-сан, но в этот нежный период взросления для подрастающих мальчишек каждая особа женского пола кажется привлекательной. Урию может их только пожалеть. Сам он никогда не интересовался противоположным полом – в романтическом смысле. Конечно, ему нравится находиться в обществе девочек и разговаривать с ними. Просто ни одна из них его никогда не привлекала.
Единственный, кто его на самом деле интересует – Куросаки Ичиго. Куросаки всегда выделялся из толпы, но не только по причине сочного оранжевого цвета волос. Для Урию он был достойным объектом внимания по множеству причин. Он – хороший соперник, вне всякого сомнения, и , кроме того, он достоин того, чтобы быть другом и товарищем. Но важнее всего то, что он – достойный объект желания Урию.
Куросаки силен. Урию это отлично знает. Но причина его привлекательности не в одной только реяцу, но и в других, бросающихся в глаза достоинствах Ичиго – например, его ноги. Загорелые и мускулистые – Урию любит смотреть на них, когда Куросаки бегает.
В отличие от Урию, Куросаки очень спортивен и «в форме» - не то, что большинство парней из их класса. Они уже двадцать минут бегают кругами по площадке, а Куросаки еще даже не сбил дыхания. Садо-кун легко бежит рядом с ним, но остальные приятели Куросаки, по-видимому, скоро упадут от изнеможения. Этот идиот Асано кричит Куросаки, чтобы тот притормозил и подождал его, пока Коджима-кун, тяжело дыша, просто пытается не отставать. Конечно же, к Коджиме-кун у него претензий нет. Когда они впервые встретились, у Исиды, как и у многих других, создалось впечатление, что этот маленький плейбой – на самом деле девочка.
Устав от воплей Асано, Урию обращает внимание на девочек. Иноуэ-сан, кажется, получает от игры удовольствие, и то, что она время от времени забывает правила, ей абсолютно не мешает, а Аризава-сан с Кучики-сан по очереди наводят ужас на своих соперников. Многие боятся Аризаву-сан, поскольку она – школьный чемпион по дзюдо, но и Кучики-сан явно имеет опыт по вселению страха в сердца противников. Внешне она выглядит милой относительно безвредной, и она этим пользуется. Странно, что у такой хрупкой девушки настолько тяжелая рука, но Урию уже видел однажды, как она одним ударом отправляла Куросаки в нокаут, поэтому отлично осознает, что рядом с ней нужно держать ухо востро.
Через десять минут Кагине-сенсей дует в свисток. Мальчики и девочки теперь меняются местами – одни играют в волейбол, другие – бегают. Урию наблюдает за тем, как Куросаки опускается на скамейку, чтобы немного перевести дух. Садо-кун кладет ему руку на плечо, молчаливо предлагая бутылку воды, и Куросаки с благодарной улыбкой ее принимает.
Уже не в первый раз Урию понимает, что ревнует к Садо-куну. Он завидует их отношениям с Куросаки, и знает, что Садо-кун моментально встает на защиту Ичиго, как только назревает опасность. Урию старается убедить себя, что глупо рассматривать Садо-куна как угрозу, тем более что тот никогда не проявлял к Куросаки романтического интереса, но ничего не может с собой поделать.
Это не похоже на влюбленность Иноуэ-сан. Куросаки всегда был туповат, так что он – единственный во всем классе человек, который не знает, что она в него влюблена. Урию никогда еще не чувствовал угрозу с ее стороны. Она милая девушка, хотя и немного странная. Ей волне достаточно восхищаться им на расстоянии, в то время как Куросаки остается в блаженном неведении относительно природы ее внимания.
Урию ненавидит, когда Куросаки тупит. Ему пришлось даже вызвать его на соревнование, чтобы тот, наконец, заметил его существование. Но теперь все иначе. Куросаки все время пытается заручиться его участием в различных событиях свой жизни, будь то просто обед в компании остальных его друзей или подготовка научных проектов.
Урию всегда отнекивается, но Куросаки, не обращая на протесты никакого внимания, тащит его за собой, и Исида это ценит. Вслух он никогда этого не скажет, но ему нравится быть в компании, особенно – в компании Ичиго…
Тем временем начинается игра в футбол, и Урию наблюдает за ее ходом. Садо-кун вместе с Куросаки просто в пыль стерли команду соперников, что неудивительно. Садо-кун – отличный вратарь, скорее всего, потому, что одноклассники боятся даже приблизиться к нему, а удар Куросаки вошел в историю. Когда бы он ни забивал гол, вратарь другой команды был больше озабочен спасением своей жизни, нежели победой.
Матч увлекательный, если не сказать большего, и, когда Кагине-сенсей дует в свисток в конце урока, Исида откладывает в сторону свою работу и поднимается на ноги.
- Эй! Исида! Лови!
Прежде, чем он успевает повернуться, футбольный мяч с силой бьет его по голове. Развернувшись, наконец, он видит Куросаки, подбегающего к нему, смущенно улыбаясь.
- Зачем ты это сделал? – раздраженно спрашивает Исида, потирая затылок.
- Я думал, ты поймаешь, - ухмыляясь, объясняет Куросаки. – Это тебе за то, что постоянно витаешь в облаках.
- Я не витал! – резко отвечает Урию. – Я просто не ожидал, что посреди белого дня на меня нападет кровожадный придурок, который не умеет даже мяч пнуть, как надо!
- Я-то как раз умею! – отвечает Куросаки, нахмурившись. – Ты, может, и не заметил, но в этой игре именно я забил большинство голов.
- Да, я видел, - сухо отвечает Урию. – Двадцать три к трем, так?
- Ты вел счет?
- В отличие от тебя, я в курсе того, что происходит вокруг.
Куросаки тут же перестает обращать внимание на подколки Урию. Вид у него заинтересованный.
- Неужели тебе еще никогда не предлагали присоединиться? В любом случае, мы бы взяли тебя в команду. Разве тебе не скучно сидеть тут в одиночестве?
- Нет, не скучно. Я люблю быть один.
- Неважно. В следующий раз сыграешь с нами.
- Кто сказал, что я хочу играть?!
- Я сказал. А ты не слышал?
Урию злобно на него посмотрел.
- Я сам могу принимать за себя решения, Куросаки Ичиго.
- Нет, не можешь, - усмехаясь, сказал Куросаки. – Скажи «спасибо». Если бы не я, ты бы уже помер со скуки.
Урию открывает рот, чтобы парировать, но Куросаки просто бросает ему бутылку с водой. И, на этот раз, Исида ловит.
- Пей, - говорит ему Куросаки, - Жарко сегодня. Ты же не хочешь, чтобы у тебя было обезвоживание, да?
Урию может только смотреть на него, не говоря ни слова. Да, как верно заметил Куросаки, он хочет пить, но он скорее откусил бы себе язык, чем поблагодарил его. Впрочем, Куросаки и не ждет благодарности – развернувшись, он машет ему через плечо:
- Пойду-ка я в душ, а потом – переодеваться. Увидимся на истории.
Он уходит, но Урию продолжает смотреть на бутылку в руке. Вода в ней все еще холодная, и, открутив крышечку, он делает глоток. И только тогда он вспоминает, что Куросаки недавно сам пил из нее, и, сообразив, чувствует, как лицо медленно заливает жаром.
Он и Куросаки только что разделили непрямой поцелуй.

@темы: Ичиго, PG13, Переводы, Ишида, Фанфики

---

О перерождении душ

[mysteryofobscurity]

гомен, если об этом в сообщетсве писали

Хорошую религию придумали индусы:
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем. (c)

Вчера наткнулась на довольно интересное эссе (увы, на английском) на тему уже слегка заезженную: Ичиго - это реинкарнация Кайена. Автор приводят весьма убедительные доводы, иллюстрируя это все мангой руки Кубо.
Например, по ссылке - довольно интересный коллаж с манги. Обратите внимание на второй рисунок сверху. А теперь на вот это. Кадр, кстати, срисованный с манги (гомен, было лень в дисках копошиться и искать). Ну и так далее и в таком же духе. В эссе затрагиваются темы того, был ли Ичиго от самого рождения уже наполовину Шинигами со своим Холлоу, и что это за "удостоверение временного шинигами" дал ему Укитаке? И почему Кучики ненавидит Кайена? Могла ли душа Кайена "перейти" в занпакто Рукии, которым она потом проткнула сердце Ичиго? И что из себя представляет Аррониру? Ишшин? Какими были на самом деле мотивы Урахары? Почему в манге было оглашено 2 варианта жизни после смерти для шинигами: наличие реинкарнации как оной (слова Кенпачи - "Мы только немного меняемся.") и ее отсутствие (позиция Кайена). А вы обращали внимание на количесвто полос на маске Ичиго? Когда он стал шинигами при помощи Урахары их было две, а далее количество начало возрастать в зависимости от битв на смерть, в которых принимал участие Ичи. Хичиго - это Зангетсу?
В общем, начиталась вчера и не смогла заснуть

Никто не встречал русский перевод этого эссе в сети? Я сама бы перевела, но достучаться до автора не могу ни через сайт, ни через почту. К тому же, автор русскоязычный...

@темы: Матчасть, Мысли вслух

---

Ичиго/Рукия

[1/4 мага]

честно потырено на aeterna.ru/
если уже было - извиняйте)

@темы: Ичиго, Рукия, Фанарт

---

AMV News: Big Contest 2008

[Uk@R]

Bleached



Вместо того, чтобы смотреть аниме и играть в WoW, автор ровно два месяца мучался яростными потугами сделать клип, аналогичный Narutowned (который сделан по аналогии же с AMV Hell), но - по аниме Bleach. К тому же, в последнем начались филлеры, поэтому истинным фанатам будет полезно вспомнить, чем же порадовал нас "отбеливатель" за предыдущие 167 серий.
Клип длится столько же, сколько и стандартная серия. Все композиции русскоязычные. На юмор автор не претендует, на стёб - местами, на спецэффекты - вообще никаким местом.
Также хотелось бы предупредить о том, что в клипе могут содержаться намеки на жестокость, насилие, педофилию, зоофилию, юри, садо-мазо, яой, фетишизм, эмо, инцест, проблемы с психикой, ангст, социальные разногласия... Хотелось бы, но получилось то, что получилось.

PS: не рискует тот, кто не качает торренты с [YHBT] в названии!

PPS: Крепитесь! (с) ^___^

Скачать клип можно тут: amvnews.ru/index.php?go=Files&in=view&id=689

@темы: Юмор, Челлендж, Клипы, Ссылки

---

[Tsurigane]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Kira Mai]

Название: Не как у всех
Автор: Haruyuki Hoshimai
Рейтинг: Наверное, никакого
Персонажи: Урахара, Бенихимэ, упоминается Йоруичи
Жанр: Подскажите, кто умный - что это за жанр...
Дисклеймер: Все не мое, хотя хотелось бы
Краткое содержание: Юность Урахары. В основном под впечатлением 108-106 глав манги, хотя речь там совсем о другом.
Комментарии: В японском языке слово "изнанка", "оборотная сторона" звучит как "урахара", хотя пишется иначе, чем фамилия

Мало кто любит свой Внутренний мир.Место, где узнаешь о себе то, чего никогда сам не знал, где борешься с собой и побеждаешь сам себя - сложно любить. И забыть его невозможно.
Обычно своего мира сначала боятся, а потом, привыкнув, просто знают, что он - такой. И никуда от этого не денешься, поскольку выбора - не дано.
А Урахара Кискэ свой Внутренний мир любил.

Когда Кискэ впервые попал сюда, закрыв глаза после долгой, изматывающей тренировки, первой мыслью было: "Как здесь красиво!". И - интересно. Глубокая, большая долина под снегом, будто вся состоящая из неровных, то крутых, то пологих склонов, сколько хватало глаз была покрыта лесом - просторным, прозрачным... Ни одного прямого дерева - и ни одной бесцветной, неправильной линии. Черные, будто тушью нарисованные деревья вставали из белого, ясного, рассыпчатого ковра, снег лежал на самых больших ветках, изгибавшихся на каждом дереве неповторимо, по-своему... Здесь очень светло, но солнца нет, прохладный воздух прозрачен, в нем видно далеко - но ни к одной точке нет пути по прямой.
Урахара стоял на склоне, довольно высоко, но все-таки не на вершине, держась рукой за живой, шершавый, темный ствол, и смотрел вниз.
Она ждала там - стояла между деревьев, подняв голову и глядя на него, яркими мазками выделяясь среди черного и белого - алые губы, алые ленты, темно-багряные полосы длинных рукавов и воротника нижнего шелкового кимоно, видные из-под верхнего. Очень длинные темные волосы, струящиеся, как вода, очень темные большие глаза, подведенные красным.
Но губы - ярче.
Она стояла, не двигаясь, а Урахара молчал. Смотрел, впивал глазами эту белизну, эту каллиграфическую стройную неправильность, черные линии деревьев, и - кровавый росчерк, центр, душу этого мира - ее. Ему пока нечего было сказать.

Когда он пришел второй раз, она появилась не сразу. Сделав шаг в себя, Урахара оказался там же, на склоне - чистый холодящий воздух омывал его грудь при каждом вздохе, белый снег сиял, но не резал глаза... Он помедлил, ища ее глазами, и начал спускаться. Через несколько сотен мгновений она вышла из леса - далеко, но ближе, чем в прошлый раз, подбирая одной рукой длинное платье, и пряча другую, опущенную, в расписном рукаве.
По щеке пробежал легкий ветер, тронул и без того растрепанные светлые волосы. Урахара остановился.
Распахнутое сердце, распахнутые глаза. Он пришел сюда учиться. Победа, завоевание... Кискэ не использовал этих слов. Он всегда для себя называл это "узнать". Узнать, что будет, если..., - узнать, что будет потом. После каждой битвы мир меняется чуть-чуть, и победа - это бестрепетное принятие знания об этом новом мире. И поражение - тоже, но с тем, чтобы продолжать.
Они стояли друг напротив друга, он - выше по склону, она - глубже в широкое, нетронутое пока ущелье, в долину его души. Она ведь пришла из нее, а он - только стоит на пороге. Урахара улыбнулся и вынул из рукава веер. Медленно раскрыл, протягивая руку в сторону, ладонью в верх. Это было начало танца. Темные подведенные алым глаза заблестели. Недвижно опущенная до того рука с веером в ответном движении выскользнула из рукава.

***

Когда Урахара вечером, очередной раз вернувшись из Внутреннего мира, сказал Йоруичи-сан, что любит этот мир, она пожала плечом и, усмехаясь одними уголками губ, ответила:
- Естественно. Ты ведь - "урахара". У тебя все не как у всех...

@темы: Урахара, Йоруичи, Виньетка, Занпакто, G, Фанфики, Сейрейтей

---

аватары

[violent pornography]

[8] Bleach



+5

@темы: Аватары

---

Зарисовка об Улькиорре

[Kira Mai]

Название: Гм... Портрет героя?
Автор: Haruyuki Hoshimai
Рейтинг: никакого
Персонажи: Улькиорра, Гриммджо, Орихимэ
Жанр: зарисовка
Дисклеймер: Все не мое, все Кубо Тайто

В ледяных вертикальных зрачках - мрак. Мертвенно-белые, как форма эспады, руки засунуты в разрезы хакама, сам тонкий, как электрический провод - вроде и незаметен почти, но тронешь пальцем - и привет.
"Дурак!" - сплюнул в сторону Гриммджо, пнул мертвого Куросаки и плюхнулся на камень в стороне. Назвать Улькиорру сволочью у него как-то не выходило - у сволочи всегда есть собственные желания, а этот ездит, как метро, в заданном направлении, куда "Айзен-сама" пальцем ткнул... Дурак. И пижон к тому же - он, видите ли, решил, что можно так уйти, не убив, потому что это - не проблема, дырку в жертве пробивает там же, где у самого... Расписывается. Индивидуальность, блин...
Орихимэ не называла Улькиорру никак. Он был такой же нечеловеческой тварью, как и все вокруг, даже еще более нечеловеческой... И именно он схлопотал у нее пощечину. Видимо - именно поэтому. Он был безжалостен, как падающая на голову бетонная плита, но они все были безжалостны... А этот - ничего не хочет. Но что-то думает.
У Гриммджо все наоборот...

@темы: Уэко Мундо, Гриммджо, G, Фанфики

---

[мария антуанетта в кедах]

Название: Отпусти
Автор: Тё
Рейтинг: PG
Жанр: флаффоангст. Или как-то так. Не знаю, короче.
Пейринг: КираГин
Предупреждения: OOC. АУ[?]
Дисклеймер: Заберите все.
Примечание: А менос его знает. Написалось вот. Только уж больно...безнадежно, что ли?

читать?

Отпусти меня. Не держи, дай сорваться в пропасть.
Отпусти меня. Жилы рвутся, нити лопаются, две сшитые судьбы в одну не сложатся – нелепо было и надеяться.
Отпусти меня. Легче станет сразу, и мне и тебе будет проще, будет лучше, и все довольны будут.
Отпусти меня.

- Что здесь происходит?
- Истерика, - пожимает плечами Урахара на вопрос Кучики Бьякуи, а потом указывает веером на дверь, - И вам пора в Сейрейтей.
- Но… - пытается возражать сиятельный господин, конечно понимая, что пора уходить, и времени все меньше, но…
Киске поднимает голову, так что тень убегает с глаз. Видно, какого они полинялого цвета, словно выгорели на солнце, а круглые матовые зрачки жгут в самую душу. Если она есть у шинигами.
- Вам пора, - безукоризненно вежлив, подчеркнуто-сдержан, услужлив. Торговец настаивает, впрочем, не стесняясь этого показать.
- Хорошо.
У Изуру командировка на всю ночь, ему торопиться некуда, хоть задание и выполнено.
- Вполне возможно, что возникнут еще неприятности, - кивает головой Урахара, понимающе улыбаясь, - так и передайте генералу.
Тащить сейчас Киру в Сообщество Душ бесчеловечно, но кто говорит о милосердии в мире богов смерти? Конечно, так нужно, чтобы лейтенант третьего отряда задержался на грунте. Необходимо. Приказ.
Кучики кивает и уходит. Его не оставляет мысль о том, что он бежит. Собственных проблем ему вполне достаточно, решать еще чьи-то он не намерен.

Отпусти меня. Отпусти меня. Отпусти меня.

А Кира чуть ли головой об пол не бьется, как завороженный повторяя одно и то же. И мается, и не может остановиться, словно он под действием заклинания или какой другой пакости. Словно он марионетка, которую дергает за ниточки умелый кукловод. И рука, согнутая в локте, сжалась в кулак сама по себе. И глухие удары вышибают из души все человеческое. Если, конечно, оно там осталось.
Урахара не идет утешать. Он раскуривает трубку и смотрит вверх. Ему хорошо известно, что свои наркотики каждый выбирает самостоятельно, и если Изуру подсел на серебро – так это был его сознательный выбор. Сейчас мальчику нужна тишина вокруг и ощущение того, что он ничтожество. Ненависть – ненависть лечит любовь. Совсем не время.

Что же ты делаешь, что? Как ты это делаешь, зачем ты это делаешь? Почему приходишь во снах, как умудряешься приказывать? И почему
не стыдно за слабость, почему я – заслуженная тряпка всего Готея, мальчик-печаль, неудачник и пугало – почему я все еще жив?

Гин не слышит. Гин не хочет слышать и слышать не будет, раз не хочет. Разыгранная карта, сброшенная с доски пешка, душа, в которой слишком много человеческого. Сгусток чувств. Хороший мальчик Изуру Кира, который будет плакать и смеяться тогда, когда этого захочет его хозяин.
Полное, абсолютное подчинение.
Так скучно. Игры во всемогущество пресыщают, и остается только одно: ждать нового расклада.
А мальчика действительно проще убить, чтоб не мучился. Милосердие, доступное избранным. Право судить, доступное каждому.
Достаточно только посмотреть на него, жалкого, растоптанного и униженного, воющего от нестерпимой боли в сердце, как брезгливость в душе поднимается – хоть какая-то эмоция. Жить должны только сильные. Слабые – умирают. Это закон.
Он рассыплется на мельчайшие частицы духовной силы. Наверняка белые или светло-желтые.
- Ты не сможешь, - Урахара ходит тихо. Он стоит чуть позади и не смотрит на Ичимару, который уже почти вынул меч. – Ты не сможешь.
- Почему? - с любопытством спрашивает Гин, но Киске только кривит губы.
- Смотри, - шепчет невыносимый человек и исчезает. Ночной туман и тот остается в замешательстве, а капитан-предатель оборачиваясь видит, как смеется Кира, как запрокидывает голову назад, как проводит по волосам руками.
«Что здесь происходит?» - Думает Гин.
- Истерика, - доносится в ответ, - А тебе пора.
Ичимару и так знает, что времени уже нет. Время кончилась даже не вчера, о чуть раньше, с пол года или около того. Время ушло, время растаяло, времени больше нет. Открывая портал, он все еще раздумывает над тем, что увидел и почти физически ощущает, как рвутся нити.

Неожиданно игрушка оказалась…живой?

Изуру возвращается утром. Может, чуть бледней, чем обычно, но все такой же. Смотрит на всех ясными глазами, улыбается краешками губ, здоровается с генералом и передает отчет секретарю. Не встречаясь взглядом с Кучики-доно, кивает, мол, «все в порядке», а потом возвращается к себе. Капитанский кабинет до сих пор пустует. Там и садится Кира, там и работает, там принимает посетителей, а вышестоящие чины не обращают внимания на самоуправство. Бывший преступник, будущий смертник. Все прекрасно понимают, что не жилец. С такими глазами не живут.

- Мальчик, они все думают, что такие как мы не могут жить, - Урахара выпускает в небо струйку дыма, лейтенант третьего отряда наливает себе еще вина. – Ошибаются.
- Почему?
- Не знаю, - легкомысленно улыбается торговец из-под шляпы. – Рукия скажет, Бьякуя скажет, Ренджи скажет. Момо опять же. Остальные думают что мы – разыгранная карта, сброшенная с доски пешка.
Странно слышать от всегда вежливого торговца фамильярные обращения , но Изуру все равно.
- Мы для них слишком живые.
- Значит?
- Им надо снова умереть.
- Так просто?
- Да.

Где-то там, в мире, где белые стены до неба, где воздух наполнен криками боли, где каждое слово отдается эхом, не может уснуть Ичимару Гин. Неучтенные обстоятельства крутятся в голове, смех стоит в ушах, мешая думать.
Неправильно. Неправильно. Неправильно.
А следующим вечером к дверям его комнаты кто-то подкладывает сверток. Там оказывается старое капитанское хаори, которое он разорвал еще в первый месяц пребывания в должности. Оно, конечно, ветхое, но аккуратно подшитое, чистое. Пахнет свежими травами и сумасшествием. Как? Откуда? Кто посмел? Зачем?
Записка вылетает из рукава.
«Не отпущу».
И Гину становится страшно.

@темы: Урахара, Ангст, Флафф, Кира, Каракура, Бьякуя, Гин, PG, Фанфики

---

*^__^*

[Сыч!!!]

Зарисовок.

@темы: Фанарт

---

И еще одно...

[Kira Mai]

Название: Весь в белом
Автор: Haruyuki Hoshimai
Рейтинг: G (?)
Пэйринг: Ичимару Гин / Матсумото Рангику
Жанр: э-э... подскажите, кто знает
Дисклеймер: Все не мое, все Кубо Тайто

Ичимару Гин сидел на коньке крыши, опершись расставленными локтями на острые колени. Безмятежный жаркий воздух плыл над крышами, слегка дрожа, первый или второй раз надетое белое хаори стлалось по черепице, стены Сейретея, такие же белые под ясным небом, дразнили своим цветом редкие легкие облака. Зачем новоиспеченный тайчо вылез в середине дня жарить бледный профиль на солнышке, подставляя ему то одну, то другую щеку, было совершенно непонятно.
Два легких шага по гулкой черепице заставили Гина сощуриться не на солнце, а на блестящие под его лучами рыжие кудри Мацумото Рангику.
- Охайо, самбантай-тайчо, - сказала она, подходя и садясь рядом. – Яри-яри, весь в белом!
- А’-а, - сладко сощуренные глаза скользнули взглядом из-под ресниц и снова смотрят непонятно куда.
- Чего высматриваешь средь бела дня? – цепочка на мягких холмах груди колыхнулась, Мацумото устроилась поудобнее.
- Что мне сказа-ать? Ах, любуюсь просто, - сизо-белая челка падает на лоб, длинные выпрямленные руки, лежащие локтями на коленях, сплетают пальцы в замок.
- Любу-уюсь, - протягивает Рангику, глядя на руконгайского друга, то ли передразнивая, то ли вправду говоря от себя. – Кстати, Гин! Как насчет того, чтобы выпить за новый чин?
Откуда ни возьмись в ее руках появляется глиняная бутылочка сакэ.
Довольная улыбка Ичимару стала еще шире. Он все-таки был хорош в капитанском плаще, как ни крути.
- Выпивка притупляет чувства, Рангику, - сказал он наставительным тоном, в пол-оборота повернувшись к ней. – Одно дело, когда ты хочешь забыть все на свете, а друго-е…
Гин встал, и улыбка слилась со складками хаори в белом, мгновенно тающем пятне на фоне неба. Рангику ушла в шун-по следом, отстав на шаг.

Пыль, которую легкий ветерок вил по улицам Сейретея сверху была почти не видна. Так, струйки полупрозрачной белой дымки у земли. Да и не было почти в Сэйретее – пыли…

Мацумото возвращалась к казармам десятого отряда уже ночью. Прохладный воздух при ходьбе овевал шею, напоминая электрическую прохладу совсем других прикосновений, и все же совсем не так, как будто смывая их с кожи. Ей и в голову не пришло, что кто-то может что-то сказать ей о том, что отбой был два часа назад, но, заметив высокую фигуру, идущую ей навстречу, слегка напряглась. Интересно, кто еще ходит по ночам? – подумала Рангику, слегка поправляя на плече розовый шарф, кажущийся в темноте серебристым.
- Спокойной ночи, Растрепанная Хризантема, - прозвучал из-под соломенной шляпы знакомый голос.
- И вам, Къораку-тайчо, - ответила она, проскальзывая в заднюю дверь казармы и размышляя, хорошо ли старший собутыльник видит в темноте...

@темы: Рангику, Гин, G, Фанфики, Сейрейтей

---

Драбблик

[Kira Mai]

Еще одно мое творение, гораздо поменьше.
Основные действующие лица - Маюри и Урахара

- Что ты делаешь, Маюри? - спросил тихо подошедший из-за угла Урахара, глядя на измученного жестокостью Куротсучи длинноухого зайца и лежащий рядом непочатый коробок спичек.
- Если зайца долго бить, он научится зажигать спички, - наставительно произнес Маюри, продолжая лупцевать косого.
- Моя школа! - с довольной улыбкой пробормотал Урахара, скрываясь за другим углом. - Жаль только, что дурак парень - все фигней мается, вместо актуальных задач...
Если шинигами долго бить, он научится управлять своей силой, станет вайзардом... или достигнет банкая, на худой конец.
- О-ой, Йоруичи-са-ан! Как там у вас дела? - крикнул Урахара в раструб металлической трубы, уходящей куда-то под пол магазина...

@темы: Урахара, Йоруичи, Юмор, Фанфики

---

[Kira Mai]

Название: Hoshi no Mai, "звездный танец"
Автор: Haruyuki Hoshimai
Бета: Schu von Reineke
Рейтинг: PG-13
Пэйринг: Хисаги Шухей / мною вымышленный оригинальный персонаж
Жанр: в основном, romance
Дисклеймер: Все не мое, кроме образа одного из героев, но он изо всех сил вписан в не мое, чтобы быть на него похожим
Предупреждение: АУ - в тексте есть оригинальный герой. Образ этого героя появился неизвестно откуда после того, как я придумала себе имя, видимо - непосредственно из его значения. Харуюки Хошимаи в этом тексте - это никоим образом не я, это персонаж, волею каких-то внутренних процессов моей фантазии носящий то же имя.
Комментарий: Фамилия "Харуюки" означает "снег весной", имя "Хошимаи" - композит, "хоши" - "звезда", "маи" - танец.

Вызов был пустячный, но срочный. Волокший последний месяц на себе все дела отряда Хисаги Шухей был только рад ему. Он хорошо справлялся с возом больших и мелких дел, рухнувших на него в одночасье - как он хорошо справлялся со всем, необходимость чего признавал - но усталость накопилась, и ее хотелось хоть как-то развеять.
Пустые были - ничего особенного, но их было неожиданно много и в самой середине тесного, густонаселенного квартала. Хисаги ощущал густую сеть живых маленьких реяцу, в которых, как пауки в паутине, темными провалами чувствовались враги. Раскроив голову очередному чудовищу, Хисаги с наслаждением шумно вздохнул и оглянулся. Четверо других шинигами группы сражались в соседних переулках, за спиной была Харуюки Хошимаи - третий офицер отряда. Пустой, перед которым она стояла, взвыл и растаял, Харуюки, не делая нового замаха и продолжая держать зампакто перед собой, взлетела вверх и коротко ударила рукоятью назад, точно в лоб другому пустому. Тот осел, забился, и медленно сдох, причем по земле при этом пробежала волна дрожи. "Похоронила" - усмехнулся Шухей, в прыжке отталкиваясь от стены дома и отводя руку для удара.
Ему всегда нравилось, как Харуюки дерется. Она почти никогда не использовала шикай, как и он сам, и ее манера в бою была стройной чередой немыслимо смешанных техник и нарушений канонов. Она использовала кидо, кендзюцу и приемы рукопашного боя, ловко уворачиваясь, подводила врагов под атаки друг друга, только что подножки им не ставила. Поэтому Хисаги неизменно посылал ее на "толпу".
Харуюки ему вообще нравилась. Она была хорошим офицером - безукоризненно исполнительная, обычно вежливая до формальности, она никогда не выполняла приказы слепо. А еще она была красива. Невысокая, стройная, прямая... Пояс завязан по-женски - широкой плотной полосой, черные волосы аккуратно острижены, в прозрачных темно-зеленых глазах ки бродят, и вежливо кланяются.
Вернулся Шухей в Сейретей отдохнувшим и довольным.

Процедуру принятия в капитаны Хисаги выдержал с кирпичным выражением лица. Инаугурацию тоже, только вздохнул под конец, сложил руки на груди и встал в линию с краю, рядом с Укитаке. Тот сочувственно покосился на него и не стал говорить никакой ерунды, даже после того, как всех отпустили восвояси. Аригато, Укитаке-сэмпай, вы всегда были умным человеком... Собственно, а кого еще назначать капитаном? Не возвращения же Тосена ждать... Киру тоже в ближайшем будущем ожидает капитанство, это ясно.
Вернувшись в отряд, Шухей перекинул белый плащ через плечо, назначил Харуюки Хошимаи своим фукутайчо и объявил всеобщую попойку. Всеобщую, разумеется, в том смысле, что ни капитана, ни зам-капитана сегодня вечером в казарме не будет, а вы празднуйте, как хотите, в крайнем случае - посылайте за начальством в офицерскую казарму десятого отряда.

Мацумото была в этот вечер на высоте. Она виртуозно подливала саке хмурому Шухею, так, что он не замечал, когда и сколько раз она это сделала, да, впрочем, он и не следил. Почему он с такой неохотой принял почетный пост, Хисаги не знал. Наверное, не хотелось заступать на место предателя. А ведь он уже почти свыкся с тем, что три капитана Готэя на ровном месте взяли и переметнулись на другую сторону. Не свыкся, но, по крайней мере, поверил в это. До конца.
В разгаре вечера - часа в два - когда болтовня Рангику и Юмичики слилась в ушах новоиспеченного тайчо в неумолкающий дружелюбно-бредовый гул, печальные глаза Киры потеплели, а Ренджи закончил рассказывать Мадарамэ что-то героическое и начал рассказывать кому-то что-то другое, Шухей прикрыл глаза, положил голову на колени Харуюки и подумал, что дрянное чувство его все-таки отпустило. Харуюки на попойках бывала, но нечасто, не была замкнута, но говорила мало, пьянела быстрее, чем Рангику, но гораздо медленнее, чем все остальные... совсем как он сам. Шухей открыл глаза и посмотрел на своего фукутайчо снизу вверх. Длинная белая шея, запахнутое кимоно, чуть растрепавшаяся черная челка... Она смотрела ему в глаза, опустив голову, и в теплой, живой зелени взгляда, одновременно будоражащего и успокаивающего, Хисаги стало хорошо и легко. Он не отвел глаза, и через пару секунд почувствовал, как голое плечо задел край рукава - узкая твердая рука легко опустилась ему на голову и зарылась в волосы.
Юмичика, сидевший рядом, случайно мазнув взглядом по лежащему на циновке Шухею, томно опустил подкрашенные веки и отвернулся, тут же подняв тост за очередное что-то там, типа "кооперации и единодушия", или чего-то еще более красивого. Шухей пить не стал.

Разумеется, они были знакомы раньше, и довольно хорошо. Кажется, даже в Академии встречались как-то - Хошимаи поступила в год выпуска Шухея. Харуюки всегда обращалась к нему "Хисаги-сэмпай" или "фукутайчо", во многих и многих схватках с пустыми она была рядом с ним, они жили в одной казарме и вместе пили по праздникам, но такой связи, как у тайчо и фукутайчо между вторым и третьим офицером отряда, разумеется, никогда не было. "Может быть, я ошибся, назначив ее замом?" - пришла в затуманенный мозг Хисаги неожиданная мысль. "Да нет, - Шухей сам себе удивился и в душе показал мысли фигу. - "Кого еще? Она справится с этой должностью лучше всех, и, кроме нее, у меня в отряде подходящего человека нет, пожалуй... И ведь не обязана же она везде ходить за мной, на четыре шага позади, как Кира за Ичимару ходил!"
Хисаги не ходил за Тосеном по пятам. Но большинство фукутайчо большую часть времени проводили со своими капитанами. Шухей привык быть один, или в компании равных (или почти равных) - того же Киры, например. Перспектива постоянного присутствия Харуюки за спиной... Нет, пусть лучше у него за спиной будет она, а не кто-то другой.
Шухей открыл газа и сел. Что ж, повышение отметили, тоску разогнали, а то, что первый ближайший подчиненный его что-то заботит сильнее предполагаемого, так об этом он подумает... потом. Завтра работать, в конце концов.
- Ладно, я пойду, - Шухей махнул рукой друзьям, собрался с духом и встал. - Хошимаи-сан, вы можете остаться...
Харуюки улыбнулась остальным и встала.
- Идете?
- Hai, taichou.
Провожаемые воплями Мацумото по какому-то ускользнувшему от понимания поводу, разглагольствованиями членов старшего офицерского состава одиннадцатого отряда, обращенными друг к другу, и "Спокойной ночи, Хисаги-сан, Хошимаи-сан" от Ренджи, пьяного пьянее всех пьяных, они вышли за ворота и пошли в прохладной темноте к расположению своего отряда.
Харуюки держалась позади, дальше, чем до назначения - как того и требовала субординация. Немного нетвердый на ногах и расслабившийся Шухей шел и думал, что это, конечно, правильно, но ведь они идут с пьянки, под звездным небом, в третьем часу ночи...
- Хошимаи-сан, - Шухей притормозил, потом и вовсе остановился. Хошимаи подошла и остановилась в двух шагах. Ее лицо белело в темноте, она едва заметно улыбалась - ей явно нравилось ходить под открытым небом в темноте.
- Ты... Вы не.. Короче, я сегодня чудить изволю - пойдемте рядом. Погода хорошая, - добавил он, с удовольствием заметив искреннюю улыбку фукутайчо и решив, что идиотом она его не считает, а если считает пьяным, то вполне сочувствует.
- Да... Звезд много сегодня.
Голос Харуюки, чистый и мелодичный, был лишен того детского призвука, который так характерен для девушек-шинигами, и Шухей подумал, что ей это очень идет. Он знал, что впечатление детскости часто обманчиво, но все равно оно не вязалось у него в голове с воинской службой, во всех проявлениях того и другого. Хмель в голове не улетучивался, но мысли пьяные и трезвые потихоньку начали собираться в разных углах мозгов, и если пьяные по-прежнему клубились как попало, то трезвые потихоньку оформились в вопрос, и во вполне объективный ответ на него. Чего ты хочешь, Шухей? Ты хочешь женщину, идущую рядом с тобой. Обнять, как минимум. "Эх, - подумал Шухей трезвой частью головы. - В конце концов, а почему нет? - Опа! - сказала без разрешения пьяная половина. - А мы уже дома, Хисаги-тайчо, вон ворота нашего отряда, какая жалость...".
Шухей резко остановился и развернулся к Харуюки. Ладони мечников - гладкие, не потому, что нежные, а потому что - полированные. Две руки - одна почти в два раза больше другой - встретились и сплелись в стальной замок. Второй рукой Шухей обнял Харуюки и крепко прижал к груди. Она была на полголовы ниже его, на запрокинутом лице отражалось - удивление? Или... Он не понял этого выражения, но поцелуй вышел долгим и сладким, перехватывающим горло, а когда Шухей опомнился и оторвался от губ Харуюки, продолжая склоняться над ней, она крепко обнимала его одной рукой за талию, другой - за шею, впившись пальцами в плечо, и дышала бесшумно, но часто и глубоко.
- Хоши..маи..
- Да.
Шухей выпрямился, не отпуская ее. В голове стремительно яснело. В высоком небе россыпью мерцали звезды, луны не было.
- Hoshi...
Жесткая гладкая ладонь прижалась к его щеке, скользнула по шее, вдоль плеча, и - Хошимаи опустила руку. Ослабила объятие. Шухей медленно отпустил ее, но никто из них не сделал шага назад.
- Хисаги-доно...
- Шухей. "Доно" - если хочешь... Между нами, - Шухей улыбнулся. Он, снова задрав голову, посмотрел на небо. Прошлую ночь он не спал, и она не спала, между прочим. Сегодня - пил... Точнее, они пили. А завтра утром от подъема не отвертишься, как ни крути, и работа тоже - не адская бабочка... Шухей глубоко втянул носом холодный ночной воздух, выдохнул, еще раз быстро взял Хошимаи за руку, отпустил, и промолвил:
- Доброй ночи, Хошимаи. Жду завтра в восемь... - И ушел в шун-по. Секунду еще он видел четкие, точеные черты ее лица, сомкнутые губы и искрящиеся длинные глаза, кажущиеся в темноте черными. Через секунду улица, ведущая к воротам девятого отряда, была пуста.

...Хошимаи задыхалась. Поцелуи Шухея горели на плечах, его руки, скользящие вдоль бедер, бережно поддерживающие ее голову, сильные, чуткие, бесконечно нежные, несмотря на твердость, заставляли ее тело выгибаться и петь. Маи чувствовала себя в этих руках спущенным в банкай зампакто, полностью открытым для своего хозяина и живущим одной жизнью с ним. Мощная, теплая сила - его реяцу обволакивала ее, укачивая, питая и дразня... Губы, как воды, искали прикосновения к жаркой коже, Маи всем телом вжималась в раскрытые ей объятия, дыша его запахом, слушая его дыхание, откидывала голову и ловила его взгляд - и ночь рассыпалась мириадами огней.

Он не знал, откуда свалилась на него эта звонкая страсть, и как женщина, с которой он служил в одном отряде Готэя не первый год, стала для него внезапно такой неизведанной, новой и желанной. Безоговорочное доверие друг к другу на поле боя, понимание с полуслова, которое они никогда не выносили за пределы сражения, переплавлялось, меняя ощущение жизни и открывая новые, неведомые глубины чувства. Когда, возвращаясь от Рангику, Шухей первый раз сжал в объятиях ее стройное тренированное тело, когда она ответила на его ласку - а ведь она прекрасно знала, что может не отвечать, и он отступит без слов! - когда он пришел в ее комнату на третий день после той ночи и молча встал на пороге, а она поднялась ему навстречу - это было, как спросить, еще не зная, имя своего меча. И получить ответ.
Шухей вглядывался в это, единственное для него лицо, когда опускался рядом с ней, и рука сама скользила ей под голову, а она подавалась к нему, и счастливая улыбка выплывала из глубины ее черных в темноте глаз. Шухею казалось, что он погружается в свой Внутренний мир, но не для того, чтобы сражаться, а для того, чтобы этот прекрасный серебряный клинок, отдаваясь ему, снова и снова танцевал с ним эти звездные танцы, и его имя, как шорох в траве, звучало, повторяясь, как вассальная клятва.

Шухей приходил всегда, когда она ждала его - бесшумно возникал рядом с футоном после отбоя, входил в кабинет, на ходу накладывая кеккай на дверь, в тот момент, когда она откладывала последний лист документации - скупо улыбался, брал кисть у нее из рук и припадал сухими губами к губам. С каменным лицом отпускал ее на миссии любой степени сложности, и никогда не спал, когда она возвращалась. Он не держал ее при себе, но никогда специально не отправлял куда-нибудь, если она была свободна и шла у него за плечом на положенном расстоянии четырех шагов.

...Шухей на ходу немного повернул голову и кинул быстрый взгляд через плечо. Хошимаи выглядела как всегда, когда она следовала за ним - расправленные плечи, спокойный взгляд вперед, безукоризненно заправленная форма. Чуть раскосые зеленые глаза, а в них - ки. Пляшут - глубоко-глубоко, как под водой. У нее ледяной зампакто, ее оружие - вода... Хисаги отвернулся.
Его сердце ел страх, родной брат того, что он испытал когда-то, когда трое юных глупых практикантов, ослушавшись его приказа, полезли его спасать и вернулись туда, где всем бы им и полечь... Если бы не Айзен и Ичимару, будь они трижды прокляты. Страх за другого. За себя он бояться не умел - он просто не лез туда, где был неуверен в результате, а лез туда, где был уверен. В победе. Или в гибели - как тогда со студентами. Точно помрешь - чего бояться? Факт решенный... Хошимаи обычно вела себя так же. Но вдруг... Вдруг - второе? Шухей запрещал себе думать о том, что тогда. До поры - получалось.

Она выслушала инструкции внимательно, положив руку на гарду зампакто, как всегда. Стоящие у нее за спиной по обе стороны младшие офицеры вместе с ней хором выдохнули уставное "Ха!", и группа ушла в Мир Живых, навстречу очередному порождению чей-то неуемной генетико-инженерной фантазии.
Когда пришел запрос о снятии ограничения на применение силы, Шухей оторвался от монитора установки, к которой его любезно допустил Куротсучи для анализа способностей очередного Айзенова шедевра, и вперился в сканер реяцу. Самая яркая пульсирующая точка - командир группы. Потери с обеих сторон... Перегруппировка. На дисплей коммуникатора выходит запрос о подкреплении. Шухей вскочил, роняя вертящееся кресло на ногу мерзко зашипевшему Маюри, в семь шун-по домчался до казарм отряда, и через минуту вторая полностью укомплектованная группа с капитаном во главе ринулась в портал.
Хошимаи-фукутайчо стояла на одном колене, зажимая правой рукой сильно кровоточащую рану на животе, и балансируя вытянутой в сторону левой, с зажатым в ней мечом. В широко распахнутых глазах - не боль, не страх... Ожидание. И - все. Три трупа шинигами, пятеро сдерживают двух пустых - очень сильных. Очень странных... У капитана что-то оборвалось внутри.
- ТЫ И ТЫ! - рявкнул Шухей первым, кто вышел из портала вслед за ним. - Связаться с четвертым отрядом, пусть вас встречают! Несите фукутайчо в стационар, через этот же портал! Сейчас я им выход переориентирую...
Пальцы отбивают лихорадочную дробь по кнопкам коммуникатора, Хисаги выкрикивает приказы, его люди действуют четко и слаженно, он не успевает порадоваться им - Харуюки теряет сознание на руках у девятого офицера, который несет ее к порталу, роняет меч, второй шинигами его подбирает... Портал закрывается у них за спиной. Шухей стоит в стороне, следит за боем, потом молниеносно бросается в сторону - есть, минус один, бойцам простительно не заметить такую ничтожную брешь в обороне врага... Фиг ее заметишь, с обычными способностями!
- Ох-х, Айзен... - цедит Шухей сквозь зубы, приземляясь. Под клинком четвертого офицера рассыпался пылью второй пустой, третий офицер сунул в эту пыль какое-то хитроумное устройство, считывающее информацию. Шухей просканировал окружающее пространство на наличие поблизости других пустых, не нашел и завернул людей назад, оставив четверых из второй группы для дальнейшего патрулирования. Эта порода холлоу не умела скрывать реяцу, это он точно знал.

В четвертом отряде ему сказали, где его лейтенант, но, поскольку над ней все еще работала Унохана-тайчо, в палату не пустили. Сначала Шухей метался по коридору, как зверь в клетке, а повязанный через плечо капитанский плащ летал за ним и не успевал. Эта регалия всегда казалась Шухею неудобной, ему даже рукава косодэ мешали, не то что длиннополое хаори, да еще и белое. Ошейник и браслет ему, почему-то, лишними не казались. Наверное потому, что не вились за ним, как драконий хвост... Потом Шухей взял себя в руки, сел и стал дожидаться Унохану. Через час она закончила, вышла и сказала, что все в порядке, Хисаги-тайчо, жизнь Вашего заместителя вне опасности, несколько дней в стационаре - и она сможет вернуться в строй. Не хотите ли чаю? Харуюки-сан погружена в сон, ей нужен покой, Вы сможете проведать ее завтра... Хисаги поклонился Унохане-сэнсей и, только теперь почувствовав навалившуюся усталость, пошел пить с ней чай, не без основания полагая, что в чае будет далеко не одна травяная составляющая.
"Святая женщина," - подумал он, уходя, вернулся в свою комнату и заснул мертвецки.

Утром первым, кого увидел Шухей, был Кира. Уже одевшийся, но еще не умывшийся, хмурый со сна и от нервов Шухей в ответ на стук послал было посетителя к меносам, но из-за двери послышался знакомый голос: "Хисаги-сэмпай, это Кира, доброе утро. Можно войти?" - "А'-а" - ответил Шухей и подивился, чего от него хочет Кира в восемь утра.
- Тебе чего не спится? - спросил он друга, потирая располосанную физиономию и заглядывая в висящее над умывальником зеркало. - Ох, ну и рожа...
Пока Шухей мылся холодной водой, Кира стоял у двери и смотрел в пол.
- Как дела? - сквозь брызги спросил Шухей, и сдернул полотенце с вешалки.
- Да ничего, работы много... Помощника приличного нет.
- А'-а...
- А... у тебя-то как дела, сэмпай?
Шухей выпрямился, хрустнул позвонками и обернулся, вытирая руки и, не глядя, вешая полотенце на место.
- Знаешь... - Он проснулся, посвежел, но сильно веселее от этого выглядеть не стал. - Хреново, честно говоря.
Кира посмотрел на него из-под челки, и сел на татами, подогнув одну ногу. Хисаги, задумчиво глядя мимо него, присел на край стола. - Ты же знаешь про вчерашнее?.. Троих ребят положили, твари, Харуюки...
- Но она же вне опасности? - живо спросил Кира.
- Да, - Шухею и хотелось поговорить о наболевшем, и непривычно было, и неудобно как-то. Он никогда не говорил о своей личной жизни ни с кем, считая это неуместной темой. Но поскольку Кира, судя по всему, для этого и пришел, он мысленно поблагодарил его и договорил: - Но мне, знаешь, и этого хватает.
- У меня, Кира-кун, что ни серьезная операция - то праздник. Всюду я сам не успею, сильнее Харуюки у меня в отряде никого нет - да ведь на то и фукутайчо, чтобы успевать там, где капитан себе третью руку вырастить не сподобился... Посылать менее компетентных и сильных офицеров вместо нее - бред. Она воин, и хороший. - Хисаги тяжко вздохнул и, задрав ногу на стол, уперся локтем в колено.
- Вот и получается, что у меня вместо дела одного в голове их три - свое, исход текущей миссии и она конкретно...
Кира хотел было что-то сказать, Шухей мотнул головой - мол, чего? но тот поспешно закачал соломенной челкой и опустил глаза.
- Старый я стал, что ли - нервы шалят... Вон вчера как меносом долбанутый носился, ни от одной драки таких эмоций не было...
- Да не старый, - тихо сказал Кира. - Наоборот..
- А-а, - махнул рукой Шухей. - разница-то?

Кира выпил чаю и ушел. Шухей слегка расслабился, но когда он оставил третьего офицера писать бумажки, а сам отправился в больницу, на душе снова кошки заскребли.

Хошимаи сидела на постели, подложив подушку под спину, и что-то говорила медсестре, забиравшей чашечку из-под лекарства. Увидев вошедшего Шухея, сестра поклонилась капитану, больной и шмыгнула прочь, закрыв за собой дверь. Шухей подошел и сел на кровать.
Хошимаи выглядела бледно, но умирать явно не собиралась. Заострившееся, осунувшееся лицо казалось еще бледнее под отросшей черной челкой, беспорядочно откинутой на бок, руки лежали поверх одеяла как-то безжизненно. С минуту Шухей просто смотрел на нее, переваривая то, что она ранена, но поправится, что она жива, и с ней будет все в порядке - скоро... У нее было то же странное выражение, которое он не знал, как назвать, в устремленных на него глазах - тревога-не тревога... Понимание? Раздумье? Ки в зеленой воде залегли на дно.
У него самого на лице отражалось, наверное, все - и вчерашний день, и вечерний визит в больницу, и ночь с редко, кратко вспыхивающими в сознании кошмарными снами...
- Shuuhei...
- Suki da yo, - Он подался вперед, обнял ее, прижал ее голову к плечу, уткнулся лицом в волосы...
- Suki da yo... Hoshimai.
Хошимаи вздрогнула. Она хорошо знала - Шухей не был сентиментален. И никогда не бросал слов на ветер.
- Suki da... - Слабые руки сомкнулись у него за спиной, Маи подняла голову с его плеча и заглянула в глаза. Любовь, боль, доверие, неизбежность... Шухея перекорежило из-за нее едва ли не сильнее, чем ее саму. Она видела это так же отчетливо, как три шрама у него на щеке. Чего ты хочешь, Харуюки Хошимаи? Только одного - быть с ним, быть - его, даря ему всю свою силу, доверяясь ему, как меч доверяет себя воину. Она знала, что он ничего не скажет, и отправит ее на следующую миссию с таким же непроницаемым лицом, чего бы это ни стоило ему, Шухею.
- Тайчо, - голос ее окреп, она выпрямилась, почти касаясь грудью его груди. - Тайчо, я могу обратиться с просьбой?
- О? - Шухей воззрился на Маи с удивлением, плавленое серебро признания еще таяло в его глазах. - С какой?
Слабая, нежная улыбка, которую он видел так редко, и которую так любил, тронула губы его лейтенанта, когда она произнесла официально предусмотренную, но неслыханную на практике формулировку:
- Я прошу освободить меня от должности, по собственному желанию, мой капитан.
Шухей чуть не упал.

Тем вечером Хисаги-тайчо напился так, что даже Рангику удивилась. Харуюки вернулась из больницы через три дня, а девятый отряд так с тех пор и живет, как тринадцатый - без лейтенанта. Правда между его двумя третьими офицерами царит мир и согласие, как и между его капитаном и личным составом. Укитаке-тайчо при встречах с девятым капитаном по-прежнему ничего не говорит, только улыбается и говорит потом Къораку за чаем, что он рад за молодого Хисаги, и что ему, наверное, повезло.

@темы: Хисаги, PG13, Романс, Фанфики, Сейрейтей

---

Мои рисуночки

[Eneada]

Вспоминаю что такое рисовать от руки)) Интересно мнение со стороны)

@темы: Фанарт

---

[RianoneL]

Ну... опять, вообщем. Теперь под руку попался Ренджи)))

Замученный Ренджи одолжен с этого сайта: http://pinecone.ojaru.jp/top.html

@темы: Юмор, Фанарт