107 шагов

[Hedgehog2008]

Посвящается великолепному автору Gaarik

И моему Мифу

…

Автор:
Hedgehog2008
Название: 107 шагов
Disclaimer: все права на героев аниме
«Блич» принадлежат Кубо-сенсею.
Рейтинг: PG-13
Пэйринг: Улькиорра/Орихиме + Автор/его муза; на заднем плане Ичиго/Орихиме
Жанр: ангст
Вид: мини
Предупреждение: первая часть описывает жизнь настоящую,
почти реальные события (не знаю, можно ли расценивать это как RPF). Но данный
факт никак не влияет на вторую часть. Вторая часть потеряла обоснуй далеко и
надолго.
Саммари: в первой части повествуется о личных переживаниях автора, а
вторая непосредственно о событиях в Уэко Мундо. Описываемый момент – время
примерно после вторжение Ичиго и друзей в Лас Ночес. По задумке автора,
спасители потерпели поражение, но вовремя успели спастись. Орихиме же выпала
участь «жертвы», отправленной на костёр «спасительной инквизиции». Данный фик
является посвящением одному из самых блистательных авторов Рунета, избравших

этот фандом, а также человеку, оказавшему на автора огромное влияние.

I

Она снова пялилась в экран компьютера в надежде поймать хотя бы осколочек его души, но все старания были тщетны… Он ушёл навсегда, оставив после себя, словно нарочно, лишь удалённую страничку ВКонтакте, да пару воспоминаний от слишком недолгой переписки.

Слишком, чтобы помнить… Всего одна неделя. Она уже успела найти в нём и частичку своего скрытого чувства, и единомышленника, и необъяснимое притяжение… Но его больше нет. Это факт. Мосты давно сгорели. Аргументы исчезли в неоправданной лжи. А разве можно верить словам? Мир не вымер, не исчез, но потерял былые краски, словно он переместился в чёрно-белое кино, непонятно каким образом спроецированное на её жизнь. Даже его поначалу пугающая аватарка, изображающая весьма странное готическое существо с огромной дырой в груди и тёмными дорожками от «слёз», и та исчезла… Она каждый день повторяла его ник снова и снова: Ulquiorra Espada The fourth Schiffer. Эти слова оказывали на неё практически гипнотическое воздействие, это притяжение… Она открыла глаза, сбрасывая неожиданно накатившую дремоту, и набрала в строке Яндекса слово «притяжение». Поисковик «выплюнул» сотни страниц. Она попыталась собрать зрачки в кучу, а затем открыла пятую страницу сверху. Чей-то дневник… И на неё смотрит он, Улькиорра. Пусть с другого рисунка, но его черты невозможно было забыть! Тааак, что там у нас дальше? Пелена бездействия мигом спала с сонного разума, и она сосредоточилась на тексте. Это оказался фик. Глаза по привычке устремились к пэйрингу: Улькиорра/Орихиме. А у него, значит, возлюбленная есть?
Вчера она узнала, что странная аватарка изображала героя аниме-сериала под не менее странным названием «Блич». Википедия любезно предоставляла и описание персонажа. Всё как и должно быть. Он был таким же циничным пофигистом в своих письмах. Тааак… Орихиме… Компьютер зашелестел, и через секунду на мониторе появились изображения девушки с рыжими волосами и наивно распахнутыми глазами. Как же ей в тот момент хотелось стать для него Орихиме! Снова перелистнула на фик, начала читать, жадно проглатывая искусно описываемые события ожившего Лас Ночес.
Многое всё ещё оставалось для неё загадкой. «Буду смотреть аниме, может, что и пойму. Да просто в честь памяти о нём», - решила она.
Месяц пролетел незаметно. Она снова перечитывает знакомые строчки «Притяжения». Глаза быстро устают, поэтому она на время свернула все окна. На рабочем столе снова ОН и ОНА…

II
Арранкар стоит, всматриваясь в даль, которая не представляет из себя ничего, кроме бесконечного моря белого песка, сливающегося где-то на горизонте с небом цвета припорошенного первым снегом асфальта. Девушка сидит на песке, поникнув главой долу. Это что такое?? Она понимает, что бесполезно смотреть вперёд в надежде, что за ней придут и спасут. Да, так было раньше, но в этот раз всё будет по-другому. До этого она жила в сказке, но когда-нибудь приходит конец. Никто не пробовал заглядывать за конец сказки, всем нравится складывающееся в конце положение вещей… Конец, когда принц тает, дворец рассыпается на осколки
разочарования, а принцесса вдруг понимает, что она вовсе и не принцесса и что осталась она не в руках у главного злодея и даже не у коварной ведьмы, а что на самом деле столкнулась она лицом к лицу с реальным миром, где установлены совсем иные законы. Они-то уж точно не оставят путей к отступлению.
Орихиме всё же подняла голову в слепой надежде на чудо. Но все чудеса остались в сказке. Вместо этого перед ней предстал пейзаж, что был тут минуту и, вероятно, сто лет назад. Никому бы и в голову не пришло менять в этом жутко холодном и пустом, но одновременно необычайно гармоничном пространстве! Песчинки всё так же вальсировали под вечный реквием, сотканный из ничьих воспоминаний. Стройные ветви кварцевых деревьев по-прежнему хранили тайну своей хрупкой прочности глубоко под землёй. Тишина как прежде обволакивала тело мягкой субстанцией, заражая каждую клеточку её пока ещё живого существа.
Улькиорра Шиффер, её страж, всё так же продолжал стоять поодаль и смотреть перед собой. Казалось, он стремился достичь взглядом горизонта или увидеть там какой-то тайный смысл, понятный ему одному…Сколько времени прошло с тех пор, как они неподвижно застыли здесь?
Время перестало быть чем-то неуловимым. Оно преобразовалось в почти осязаемую материю, так что до него можно было дотронуться и от этого оно ещё больше растягивалось. Ей было уже действительно всё равно, что с ней станется. Главное, Айзен побеждён, друзья в безопасности. Её не оставят в живых, это она тоже хорошо понимала. Это всего лишь вопрос времени. О ней никто не вспомнит. Впрочем, она сама этого хотела, иначе ни за что не надела бы браслет…
«Надо же кому-то было пожертвовать собой в этой войне, - усмехнулась про себя Орихиме, - а то было бы совсем не грустно. А какая же это война, если не грустно?» Но это всего лишь слова, не способные и на одну тысячную выразить все чувства, обуревавшие девушку в ту секунду. Здесь была и злость на Ичиго за то, что он так ни о чём не догадался, и грусть, смешанная с безысходностью и отчаянием, и радость за практически счастливый конец, и капелька ностальгии по былым временам… А ещё она никак не могла понять, чего ждёт арранкар. Почему не выполнит он последнюю волю своего властителя? А может, он просто вспомнил это чувство ускользающей жизни, когда хочется уцепиться за каждую минутку, как за спасительную соломинку, но минуты текли, растворяясь в окружающей тишине. Орихиме впитывала каждое мгновение, стремясь запомнить этот Мир до мельчайших деталей...
- Ты знаешь, где находится конец света? – голос Улькиорры нарушил безмолвие так неестественно громко, что девушка вздрогнула, освобождаясь от оцепенения.

Время начало свой обратный отсчёт.

- Может быть там, за горизонтом, - предположила девушка, медленно поднимаясь с земли.
- Неверно. Конец света в тебе.
- Разве? – осторожно спросила Орихиме.

Время было на исходе.

- Когда ты умираешь, настаёт конец света, - Улькиорра повернулся лицом к девушке.
- Но мир-то останется. Ничего не изменится, если я умру, - возразила Орихиме.
- Нет, это будет конец, - одно мгновение, и Улькиорра оказался совсем рядом.
- А я верю, что конца нет.
Он всегда подразумевает продолжение, - задумчиво протянула Орихиме.

Время истекло.

- Ты умрёшь и даже не успеешь понять, как всё закончится.
- А в мире живых есть традиция: люди, приговорённые к смертной казни должны пройти ровно 107 шагов, прежде чем распрощаются с жизнью. 107 шагов длится их конец…
- Разве за столь короткое время можно придумать продолжение? – в голосе арранкара не было удивления, лишь едва уловимая усмешка.
- Я знаю, можно! – смело вскинула голову Орихиме. Из взгляды встретились.
- И что же ты предлагаешь?
- Давай пройдём эти 107 шагов вместе, раз уж нам выпало заканчивать существование света одновременно!
- Что ж…
«Это всего лишь пустая трата времени, - подумал Улькиорра. – Так почему же я соглашаюсь?»

Но первый шаг был уже сделан…

@темы: Уэко Мундо, Ангст, Орихиме, Улькиорра, Гет, PG13, Арранкары, Фанфики

---

[Divina Commedia]

Название: нет
Фэндом: Блич
Автор: divina commedia
Жанр: драббл
Пейринг: Гриммджо/Ичиго, намек на Айзен/Ичиго
Рейтинг: R за кровь=))
Отказ от прав: не моё
Условия размещения: предупредите
Предупреждения: нет обоснуя
От автора: Спасибо Ugarnaya_uno, сама знаешь за что и что отбетила


Мягкие плавные движения. Бесшумно. Так, что даже тонкий слух Улькиорры не уловит. Белый каменный пол неприятно холодит лапы, и остатки тяжелой удушливой рейацу хозяина спальни заставляют дернуться кончик хвоста, но не более. Да неприятно, да опасно. Но когда его это останавливало?
Форма адьюкаса для Гриммджо нынче редкость, но сейчас именно тот случай. Все чувства, которыми наделено тело кошки, обострены. Хищник как-никак. Он слышит и чувствует окружающее пространство в несколько раз лучше, чем в человекоподобном обличие.
Белые, как и везде, стены, мягкий пушистый ковер, большая кровать. Джаггерджак почти крадется и, наконец, касается мордой сбитого покрывала. Тонкий нюх улавливает желанный запах, и тело крупно вздрагивает от удовольствия.
За такие выходки, как посещение личных покоев Айзена, карали нещадно. И тут уже ни твой номер, ни имя, ни личные симпатии не играли роли. Это был запрет. Особенно с тех пор, как здесь появился новый житель…
- Секста Эспада.
Чужая сила накрывает внезапно, прибивая, как котенка, к полу. Мгновенно лопаются какие-то сосуды, пасть наполняется кровью, заливая горло. Джаггерджак хрипит, но сил сглотнуть нет, перед глазами мутно, мышцы выкручивает мучительной судорогой.
Он уже почти не соображает, лишь ощущает, как его отшвыривает к стене. Расписной алый след на белоснежном полу уже никого не волнует. Владыка гневается.
- Я же просил, - мягко шелестит голос. – Я не люблю наказывать своих детей, ты же знаешь…
Эти слова-звуки текут мимо, Гриммджо их почти не слышит. Чужая рейацу пульсирует, вызывая в собственном теле мучительные спазмы. Наверное, внутри уже каша из органов… Но Шестой держится из последних сил, ему просто необходимо дотерпеть…

- Ну, нафига тебе это было нужно?
Мягкая ткань, смоченная в воде, касается лба, стирая засохшую кровь.
- Ты же знаешь, как он от этого бесится?
Пальцы перебирают спутанные синие пряди.
- Вдруг он тебя убьёт?
Руки несильно сжимают горячее тело, устраивая такого слабого сейчас арранкара удобнее.
- Молчишь?

Да, молчит. Всегда молчит. И раз за разом приходит в эту чертову спальню. Каждый раз бесится из-за того, что Ичиго так глупо позволил себя поймать. И каждый раз испытывает дурную радость от прихода Айзена. Да, бывает очень больно. Но зато потом настают те несколько долгих дней, когда рыжий мальчишка сидит рядом, болтает о всякой ерунде и возится с ним, лечит, ни на шаг не отходя от кровати.
И как только шинигами сморит сон, можно уткнуться в его руки и вдыхать, вдыхать и вдыхать до одури сладкий запах ладоней, украдкой провести по его лицу пальцами, а потом, прижавшись к нему, просто лежать рядом, слушая его дыхание и гулкие размеренные удары сердца…

@темы: Ичиго, Ангст, Айзен, Драбблы, Гриммджо

---

[horded]

Bleach [17]
Katekyo Hitman Reborn! [16]

Размеры форумные, 175х195.



Остальное здесь.

@темы: Аватары

---

[странная лисья натура]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Весна на двоих", глава 1

[Pixie.]

Название: Весна на двоих
Автор: Pixiе
Бета:  bezjalosny_fossy
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Бьякуя/Хисана, также пробегают каноничные и новые персонажи
Жанр: Romance/Drama
Диклаймер: Все принадлежит Кубо Тайту-сама, я не претендую)

Саммари: Очередной вариант истории о сейрейтейском князе и руконгайской нищенке))

Благодарности: огромнейшая благодарность  bezjalosny_fossy за беттинг, а также Изиту за неоценимую помощь с обоснуями, за тапки и поддержку,  Чероки Иче и  crazy belka28 за веру в автора))

Комментарии:
1. Данный фик - приквел к моему фику "К Луне звезда укажет путь". События начинаются сразу после описанного в третьей главе знакомства Бьякуи и Хисаны. Читать "Луну" полностью не обязательно, можно прочитать только третью главу. Сделать это можно здесь или здесь.
2. Для тех, кто читать главу не хочет, краткое содержание Лейтенант шестого отряда и молодой глава клана Кучики, Кучики Бьякуя, во время патруля в Инузури спасает девушку от Пустого. Эта встреча меняет многое не только для Хисаны, но и для князя Кучики, так как он возвращается в Руконгай, чтобы снова увидеть ее.
3. Как всегда традиционные ворнинги: флафф и штампы.
4. "Князь", как альтернативное название для титула Бьякуи, взято у уважаемого Герра Каплея. Это слово является правомерным синонимом для "глава клана", так как князь по определению – это глава феодального монархического государства или отдельного политического образования (удельный князь), представитель феодальной аристократии (с).
5. Внешность и характер Сенбонзакуры соответствуют таковым в филлерах))

Размещение: без разрешения нельзя!

Размер: миди

Статус: Не закончен

Глава 1.

Глава 1. Чужой дом

В последние районы Руконгая Бьякуя выбирался нечасто - только в патрули, выпадавшие несколько раз в году. Да и что могло бы заставить молодого главу клана Кучики бывать в этих краях, о которых и боги, кажется, позабыли, чаще, чем необходимо по долгу службы? Однако судьба, как известно, способна вмешиваться в жизни как простых людей, так и высокородных аристократов. Для нее происхождение не значит ровным счетом ничего. И потому случай, произошедший во время последнего патруля в Инузури, когда лейтенант Кучики спас от Пустого девушку, повлиял не только на маленькую руконгайку.

В тот год у Бьякуи было две осени. Одна - привычная, сейрейтейская, с ее радующим глаз золотом листьев, установкой в поместье седзи на зиму, традиционными фестивалями, составлением отрядных планов на следующий год. Но была и вторая - чуждая, руконгайская, с ледяными ветрами, заплатами на сломанных фусума, воем ветра и стонами замерзающих от холода нищих. Такой осени Бьякуя прежде не знал, привыкнуть к ней было трудно, особенно если знать, что где-то в этом равнодушном холоде жила Хисана.

Что бы ни делал Кучики – работал с бумагами, проводил смотр отряда, принимал гостей из других кланов - в мыслях он то и дело возвращался в Руконгай, к спасенной им девушке. Бьякуя виделся с ней уже несколько раз, но, хоть и понимал, что не отдаст Хисану этой жестокой осени, пока не знал, как именно он собирается сделать это.

Необходимое решение пришло только на пятую встречу. Признаться, Бьякуя заранее не собирался делать что-то подобное. Однако он слишком хорошо понимал, что момент, когда решать все же придется, вот-вот настанет. С Хисаной они виделись раз в несколько дней, все время в людных местах, вроде маленьких чайных. В Руконгае вообще было трудно найти спокойное место, где тепло, никто не потревожит и при этом достаточно безопасно. Кроме того, Хисана голодала и мерзла. Она никогда не говорила об этом и не жаловалась, но Кучики не был слепым, и потому при каждой встрече заказывал для девушки лучшее, что было в тех грязных забегаловках, которые осмеливались именоваться "чайными".

Это были странные свидания, их и свиданиями-то нельзя было назвать. Бьякуя просто чувствовал, что не может не пойти в Инузури, потому что знал - Хисана будет ждать его, потому что он и сам хотел видеть ее. Чтобы сидеть напротив девушки на низкой скамейке и зачастую просто молчать. Хисана была из тех редких людей, с которыми молчание летним ветерком ласкает душу, лепестками сакуры касается замершего в ожидании сердца. И губы уже готовы сложиться в улыбку в ответ на нежность, которой светится каждый взгляд девушки (и где она в этом проклятом мире находит силы на такие хрупкие эмоции?), и лишь в последний момент Кучики каждый раз одергивал себя.

Бьякуя без Гинпаку и кенсейкана - в Инузури он становился просто лейтенантом-шинигами. Впрочем, для Хисаны он уже не "господин шинигами, а "господин Кучики". Именно поэтому она каждый раз переживала, смущалась, но все равно тепло улыбалась. И никогда не спрашивала, зачем Бьякуя приходит каждый раз к месту их первой встречи. Она просто приходила туда сама. А ведь Хисане было, чему удивляться - сам молодой глава клана Кучики сидел напротив нее, хотя почти ничего не говорил, а только смотрел. Под тяжелым взглядом Бьякуи, ставшим за два года княжества привычным для его окружения, неловкость ощущали даже некоторые капитаны, что уж говорить про маленькую руконгайскую нищенку. И все же она приходила, а Кучики грела мысль о том, что Хисана видится с ним не из-за тарелки супа.

В тот вечер все начиналось, как обычно. Хисана сидела, опустив глаза, только изредка посматривала на Бьякую и тут же вновь прятала взгляд. Тихо отвечала на пустяковые вопросы, смысла которых Кучики и сам не понимал. Когда девушка подняла руку, чтобы поправить сползшую накидку, широкий рукав кимоно скользнул вниз, и Бьякуя увидел большой темный синяк и уже чуть подживший кровоподтек. Девушка тут же прикрыла руку, но Кучики сжал зубы.

- Что это?

- Простите, Кучики-сама, - Хисана сжалась, натягивая рукав как можно ниже.

- Кто это сделал? - он не повысил голоса, но девушка опустила плечи и задрожала.

- Никто, Кучики-сама... - еле слышно проговорила она. - Я... Я просто упала...

А сама боялась поднять голову. Лгать главе клана осмеливались немногие, и едва ли нашелся бы наглец, который лгал бы, глядя в лицо. Кучики встал, ведомый тут же вспыхнувшим гневом. Он и сам не знал, что собирается делать, но одно знал точно - тот, кто посмел тронуть Хисану, заслуживает смерти, и Бьякуя не пожалеет удара Сенбонзакурой даже для руконгайской швали.

Резкое движение напугало Хисану, и она закрылась рукой. Решила, что Кучики выместит гнев на ней? Бьякуе еще никогда так остро не хотелось разнести к меносам проклятый Инузури, похоронить его в волнах острых лепестков, превратить в пыль, в прах, в ничто. И только тогда, быть может, станет спокойнее. Бьякуя с запоздалым ужасом вспомнил о том, что в последних районах Руконгая женщины часто предлагают себя за деньги, или их насильно продают в публичные дома. А то и просто пользуются девушками, которые не могут дать отпор. Он почему-то прежде никогда не думал о том, что кто-то может обидеть Хисану, хотя сам же во вторую их встречу закрыл девушку от какого-то отвратительного субъекта.

Взор на миг застелила алая пелена ярости, и шинигами усилием воли заставил себя отвести руку от меча. Никто. Больше никто не посмеет обидеть Хисану. Потому что он, Кучики Бьякуя, не позволит.

- Идем, - бросил он. Вышло резко и даже немного угрожающе, но девушка послушалась. Вскочила, глядя большими, полными испуга глазами на побледневшего аристократа.

На улице было холодно. Тусклый желтый фонарь возле покосившейся вывески не мог справиться с густой осенней темнотой. Ветер гнал по земле пожухлые листья, мелкие ветки и мусор. В окружающих строениях, которые язык не поворачивался назвать домами, было темно, лишь далеко, в конце улицы горел свет за хлипкими залатанными седзи. Оставлять здесь Хисану было нельзя. Девушка была слаба здоровьем, в Инузури ей не продержаться до конца зимы. И пускай отец никогда не согласился бы с таким безрассудством сына, Бьякуе хотелось верить, что дед, возможно, сумел бы понять его или хотя бы простить. Не умел молодой Кучики оставлять в беде тех, кто стал ему дорог. Не научился пока тонкому искусству настоящего равнодушия, да и научится ли когда-нибудь?

Хисана только тихо вскрикнула, когда Бьякуя подвел ее к рикше, стоящей неподалеку, усадил на мягкое сидение и сам сел напротив.

- Что вы делаете, Кучики-сама? - испуганно спросила девушка, забиваясь на самый край скамьи и затравленно глядя на Кучики.

- Не бойся, - Бьякуя сумел подавить в себе желание взять ее за руку, чтобы успокоить. - Я же говорил, что не причиню тебе вреда.

Хисана кивнула, но смотрела по-прежнему со страхом, и до конца пути никто не произнес ни слова.

Поместье встретило Бьякую мокрыми досками энгавы, и таби не спасали от поднимающегося к лодыжкам холода. Кучики не видел лица Хисаны, пока они шли по уснувшему саду, мимо пруда с карпами и бонсая. Ему очень хотелось обернуться, хотя страх девушки чувствовался очень явственно, и Бьякуе казалось, что он слышит, как быстро колотится ее сердце - будто у певчей пташки. В детстве он держал в руках соловья с перебитым крылом, и почему-то запомнилось только щекочущее пальцы биение маленького сердечка и страх, что оно не выдержит такого трепета и разорвется. Кучики усилием воли отогнал от себя эти мысли. Соловей умер тогда, да и не время сейчас размышлять о птицах, когда только что совершил поступок, за который родители осудили бы тебя и непременно холодно напомнили бы о долге. Вот только Бьякуе не хотелось думать о долге, когда он вспоминал синяк на руке Хисаны.

- Кучики-сама, - пожилой слуга поклонился, не решаясь поднять чочин повыше, чтобы посмотреть на хозяина.

Бьякуя вывел вперед замершую Хисану.

- Это моя гостья, Юки, - бесстрастно проговорил он. - Приготовь для нее комнату и позови ко мне Такуми.

- Да, Кучики-сама, - удивления в голосе слуги не было слышно, - сразу заметно, что Юки прошел школу служения у отца Бьякуи, о жестокости которого ходили легенды, впрочем, не слишком преувеличивающие правду. Сплетни будут обсуждаться позже, в другом месте и шепотом.

Кучики оставил Хисану на попечение Юки и пошел по коридору в другую часть поместья. Возможно, это было малодушно - бросить девушку в чужом для нее месте, но Бьякуе нужно было самому разобраться в случившемся. Ох, не зря дедушка Гинрей часто корил внука за импульсивность, а отец выбивал из него эту импульсивность самыми жесткими методами. Где же теперь их уроки, когда от одного взгляда на Хисану Бьякуя теряет годами созидаемое спокойствие?

* * *

Хисана проснулась от того, что проникший сквозь бумагу на седзи солнечный зайчик защекотал веки ярким светом. Девушка перевернулась на футоне, удивляясь, что не чувствует холода, ведь в Инузури к утру промерзало до костей все тело. Неужели Фуко-сан все-таки сшила теплое одеяло для Хисаны, как обещала когда-то? Но девушка не помнила, чтобы она брала у доброй женщины одеяло. Да и футон, на котором она сейчас лежала, был слишком мягким, и выбившаяся из дырок солома не колола бок и щеку.

Хисана сжалась под одеялом, укрываясь с головой, и лишь через несколько минут осторожно выглянула наружу. Она вспомнила о том, что произошло вчера.

Господин Кучики привел ее в свое поместье.

Внутри все тут же перевернулось от накатившего страха. Зачем, зачем князь Кучики сделал это? Хисана терялась в догадках. Она знала, что аристократы могут позволить себе всякие причуды и вольности, которые, впрочем, не должны уронить честь клана. Встречи с нищенкой из Инузури, видимо, подходили на роль достаточно безобидных странностей. До вчерашнего вечера девушка не тешила себя иллюзиями - Кучики приходил из любопытства или простой жалости, которая, как Хисана успела убедиться, не чужда холодному аристократу. И оттого перед каждой встречей готовилась к тому, что князь не придет, и намеренно разбивала собственные надежды и глупые мечты. Но воспоминания о каждом вечере, проведенном с господином Кучики, девушка бережно складывала в потаенный уголок в памяти, чтобы потом вспоминать иногда, в самое тяжелое время. И никак не могла избавиться от глупой, ненужной, запретной надежды, что аристократ приходит не только потому, что жалеет ее. Для себя она давно поняла, что не ради сытного ужина мерзнет по вечерам недалеко от старой таверны, ожидая Кучики, чтобы потом, увидев знакомую фигуру в черном кимоно, нерешительно выступить из темноты. Однако даже думать о такой дерзости, как чувства к высокородному князю, было страшно. Для нее судьба приготовила жестокий Инузури, как достойное наказание для той, которая посмела оставить свою сестру.

Случившееся вчера вечером потрясло Хисану до глубины души, до ледяного ужаса. Что задумал князь Кучики? Единственное объяснение, которое могла придумать девушка и которое казалось самым логичным - аристократ решил сделать ее своей любовницей. Это также считалось допустимым, ибо никому в здравом уме и трезвой памяти не пришло бы в голову открыто обсуждать, кого глава клана привел в свою постель. Хисана пока плохо умела читать то, что скрывалось за опасной сталью серых глаз, но не могла припомнить, чтобы там пряталось вожделение. Печаль, покоренные волей эмоции, словно плененный охотниками зверь, чуть заметные отблески надежды на что-то. Но не похоть, ее девушка научилась распознавать за годы, проведенные в одном из самых отдаленных районов Руконгая. Господин Кучики выглядел слишком замкнутым, чтобы связываться с кем попало, но ведь руконгайка из Инузури как раз и относилась к тем, кого нельзя приводить в дом и называть своей гостьей.

Шли минуты, и страх только усиливался, пока Хисана, наконец, не вскочила с футона, растеряно замерев посреди комнаты. Мягкие, скрывающие шаги татами, светлые седзи из самой дорогой бумаги, фусума с нарисованным на них персиковым деревом, сплошь покрытом аппетитными плодами, низкий столик в углу, икебана в токонома. Девушка уже отвыкла от таких больших пространств, где находилась бы только она одна - в семьдесят восьмом районе люди ютились в домишках, отвоевывая себе место на грязном дырявом футоне. Когда-то, в прошлой еще жизни, у Хисаны был свой дом и своя комната с расписными фусума, но то была прошлая жизнь, сон, который быстро рассеялся среди суровой жестокости Инузури.

Хисана огляделась, крепко прижимая к груди одеяло - тонкая юката нисколько не защищала от колючих посторонних взглядов. И, хотя в комнате больше никого не было, Хисане казалось, что само поместье с неодобрением наблюдает за ней, заставляя затравленно оглядываться. Возле футона лежали аккуратно сложенные вещи. Девушка помнила, что ее одежду забрал пожилой слуга по имени Юки, а взамен принес новую. Помнила, как дрожали руки, когда она принимала кимоно из рук слуги, и как Юки понимающе и совсем не насмешливо улыбнулся. Эти воспоминания принесли какое-то подобие успокоения, хотя оставаться в комнате и дальше было невыносимо, и Хисана, быстро набросив теплую фиолетовую накидку, отодвинула седзи и высунула нос на улицу.

Поместье еще не до конца проснулось, и большая старая слива недовольно махнула в сторону девушки веткой с темно-желтыми сморщенными листьями, а таби заскользили на натертых до блеска досках энгавы, словно стремясь скинуть непрошенную гостью на холодную землю сада. Надев варадзи, девушка осторожно ступила в сад. Здесь она чувствовала себя увереннее, хотя дух Кучики ощущался повсюду, и при каждом шаге Хисана поневоле замирала, слушая новую, незнакомую тишину. Не зловещую или предостерегающую – просто чужую, оценивающую и оттого пугающую.

Настороженно оглядываясь по сторонам, Хисана прошла в глубину сада, к небольшой пристройке, где должны были располагаться хозяйственные помещения. Девушка решила, что должна найти какую-то работу по дому, чтобы отблагодарить князя Кучики за доброту. Не важно, какую цель он преследовал, приводя ее сюда, но Хисана не хотела быть для него обузой.

За амадо обнаружилась кухня. Пожилая женщина мыла рис, с ней рядом две молодые девушки чистили рыбу. Увидев Хисану, девушки замерли, поклонились и многозначительно переглянулись. Пожилая женщина тоже поклонилась - низко и с почтением.

- Вы уже встали, Хисана-сан, - проговорила она. - Чего-нибудь желаете?

- Простите, - поклон руконгайки получился испуганным. - Я могу вам чем-нибудь помочь? - Хисана была готова схватить скользкую рыбу, только чтобы занять дрожащие руки. Затылком она ощущала жгучие оценивающие взгляды молоденьких кухарок.

- Что вы, Хисана-сан, - покачала головой женщина. - Вы гостья господина Кучики и не должны заниматься работой.

Хисана совсем смешалась, не представляя, что ей делать дальше. При мысли о возвращении в свою комнату, страх только усилился. Здесь все было чужим, враждебным. Неожиданная гостья не нравилась ни обитателям поместья, ни самому особняку.

Пожилая кухарка верно истолковала замешательство девушки.

- Если вы хотите остаться здесь, я не могу вам отказать, - она приветливо улыбнулась. - Сара, вымой руки и подай гостье чаю, - это относилось к одной из молодых помощниц.

- Спасибо вам… - Хисана запнулась.

- Чинако, - еще раз поклонилась женщина. - Меня зовут Чинако.

- Чинако-сан, - Хисана робко улыбнулась. Напряжение, сковавшее и тело, и душу, потихоньку начало отступать.

Так она и провела день на кухне, боясь лишний раз покидать пристройку, и к вечеру даже смогла отвоевать у приветливой кухарки право нарезать овощи. Однако спокойствие Хисаны растаяло, как легкая утренняя дымка, когда раздвинувшиеся седзи пропустили в помещение хмурого управляющего. Господин Такуми вызывал у Хисаны ужас, хотя видела она его всего один раз, накануне вечером. Он пришел справиться, хорошо ли устроилась гостья. У Такуми была короткая прическа самурая с выбритым лбом, грузное, но явно сильное тело, высокий рост и мутноватые карие глаза. Чем управляющий так пугал ее, девушка понять не могла, в Инузури она видела и более неприятных людей, но этот человек определенно излучал смутную пока угрозу.

- Кучики-сама ждет вас к ужину, - чуть склонил голову в поклоне Такуми, бросив недовольный взгляд на сжавшуюся Хисану.

* * *

Меч вошел в утоптанную землю полигона легко, словно в воду. Бьякуя до сих пор поражался тому, как ловко занпакто ныряет под землю, чтобы через миг прорасти из нее сотней ростков-клинков.

- Банкай.

Это слово все еще было новым, обжигало язык адреналиновой горечью и кружило голову яростным, отчаянным восторгом. Восторгом от ощущения полного единения со своим занпакто, когда душа и дух резонируют в одном порыве - желании победить, защитить свою честь и насладиться радостью заслуженного триумфа.

Выросшие из земли клинки все же заставили Бьякую задержать дыхание, но пугаться своего собственного банкая было недопустимо, поэтому он сосредоточился на связи с Сенбонзакурой и, ощутив, что меч слышит его, легко повел рукой, отдавая приказ:

- Цвети, Сенбонзакура Кагейоши.

Клинки рассыпались на миллионы лезвий, заслонивших розовой пеленой весь окружающий мир. Их было куда больше, чем в шикае, но Бьякую это не смутило. Он решительно направил волну клинков в одну сторону.

Оказалось, однако, что управлять таким количеством лезвий было намного сложнее, чем в шикае. Банкай требовал неимоверных запасов рейацу, и Кучики освободил еще некоторое количество духовной силы. Ему хотелось легко повелевать этой смертоносной армией лепестков, сделать их послушными своей воле. Они с Сенбонзакурой уже достигли той стадии, когда могли понять друг друга с полуслова. Или... Бьякуе так только казалось, потому что банкай начал стремительно выходить из-под контроля, не желая слушать указаний шинигами.

- Хозяин, ты спешишь, - насторожено проговорил в сознании Кучики чуть взволнованный голос Сенбонзакуры. - Я не успеваю за твоими приказами, ты слишком быстро меняешь их.

- Я все контролирую, - холодно отозвался Бьякуя, не желая даже перед своим мечом признавать, что управление лепестками дается ему тяжело. - Мы ведь можем больше, Сенбонзакура, не так ли?

- Хозяин, ты уже на пределе, - беспокойство в голосе занпакто усилилось. - Ты же знаешь, что каждая стадия банкая требует долгих тренировок.

Кучики почувствовал раздражение, не понимая, почему Сенбонзакура так реагирует и пытается учить его. У них не настолько много времени для совершенствования своих навыков, и нужно пользоваться каждой возможностью для этих занятий. В особенности теперь, когда банкай наконец-то достигнут.

Бьякуя сделал рукой круговое движение, чтобы лепестки обогнули его волной, одновременно и закрывая от возможного противника, и атакуя его. Повернулся, избегая напороться спиной на собственный банкай, но тут контроль над мечом все же исчез. Кучики потратил слишком много рейацу, и слаженные движения армады лезвий превратились в хаотичную пляску.

В первый миг Бьякуя отшатнулся, но тут же подавил инстинктивное желание закрыться рукой.

- Сенбонзакура, - позвал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Не вышло. - Ты слышишь меня?

Уйти в шунпо или применить кидо против своего меча сейчас означало свести на нет все предыдущие усилия - гордый Сенбонзакура будет оскорблен, хотя и не покажет этого Хозяину. Да и сам Кучики понимал, что в случившемся слишком велика доля его вины.

Первые лепестки ударили по плечу, и Бьякуя все-таки прикрыл лицо.

- Сенбонзакура! - он сконцентрировал рейацу, ощущая, как кожа засветилась белым светом духовной силы, но занпакто по-прежнему молчал. Аристократ отпрянул назад, стараясь избежать новой волны лезвий, но несколько из них уже чиркнули по груди, оставив на форме красные пятна.

- Сенбонзакура! - мысленно позвал Бьякуя снова, уже отчаявшись получить ответ. Еще чуть-чуть, и лезвия заденут беззащитную шею. Погибать от собственного банкая и собственной самонадеянности не хотелось. - Услышь меня!

Лепестки на миг замерли у лица Бьякуи, как будто меч помедлил перед последним ударом. Кучики сжал зубы, готовый принять эту волну, но тут лезвия рухнули вниз, со звоном ударяясь о землю. Темнота рассеялась.

- Хозяин! - Сенбонзакура не скрывал облегчения в голосе. - Ты в порядке? Я не слышал тебя, я потерял все чувства... Хорошо, что ты смог остановить меня... - и добавил смущенно: - Прости меня, Хозяин.

- Я в порядке, - машинально ответил аристократ, прикрывая глаза от кажущегося чересчур ярким солнечного света. Признавать ошибку было тяжело, но Бьякуя не собирался щадить себя. - Прости меня, Сенбонзакура. Я виноват в случившемся, - говорить такое своему мечу было трудно.

- Это наша общая ошибка, Хозяин, - тут же отозвался занпакто, и Бьякуя ощутил легкое виновато-успокаивающее прикосновение рейацу к сознанию.

Кучики пошатнулся. Все же лепестки сумели ранить его не один раз. От теплой крови пальцы стали липкими, и катана вдруг показалась слишком тяжелой.

- Бьякуя! - уверенные руки поддержали лейтенанта, забрали из рук меч, сжали плечи. - Посмотри на меня.

Открывать глаза не слишком хотелось, но пришлось собрать в кулак последние силы и поднять тяжелые веки.

- Укитаке-сенсей... - голос что-то стал совсем хриплым, и в глазах проступили отголоски страха, но капитану тринадцатого отряда можно показать их, да и не осталось у Кучики сил держать лицо. Единственным желанием было упасть прямо на площадке для тренировок и уснуть. Боги, какая же сложная вещь - банкай. Неужели Бьякуя так переоценил свои силы?

- Ты был неосторожен, - мягко укорил ученика Укитаке, помог дойти до ближайшей тени под раскидистым деревом и присесть на траву. - Я вызову четвертый отряд.

- Не нужно, - остановил наставника Кучики, подняв руку. - Раны неглубокие, а я скоро должен быть в поместье. Следует только подождать, пока восстановится рейацу... - говорить слишком долго мешало сорванное дыхание, - и тогда раны затянутся, вы же знаете. Дома мне окажут всю необходимую помощь.

Укитаке неодобрительно покачал головой.

- Бьякуя, ты торопишься с банкаем, - осторожно проговорил он. - Впрочем, все мы совершаем эту ошибку - едва обретая новую силу, тут же стремимся полностью покорить ее себе. Никто из капитанов не избежал этой участи, когда тренировал банкай. Поспешность не поможет, а, напротив, замедлит развитие, разбалансирует вашу связь с занпакто.

Бьякуя опустил голову - и от усталости, и признавая вину.

- На первых порах придется чаще прислушиваться к мечу, ничего не поделаешь, - чуть виновато улыбнулся беловолосый капитан. - Иди вперед медленно, Бьякуя, и только так ты сумеешь пройти этот путь до конца. У тебя очень сложный банкай, я тоже чувствую, что он скрывает в себе множество возможностей, но тебе следует запастись терпением. В следующий раз я буду лучше следить за тобой, чтобы такого не повторилось, - Укитаке говорил и одновременно быстро касался ран ученика целительским кидо.

- Вы тоже прошли через это, Укитаке-сенсей? - спросил Кучики, скрывая дрожащие от перенапряжения руки в широких рукавах.

- Конечно, - в карих глазах заплясали смешинки. - Согьо Но Котовари весьма активны и непоседливы. Пару раз Шунсуй на себе тащил меня к Рецу после наших тайных дополнительных тренировок. Мой занпакто не агрессивен, но порой мог чересчур увлечься, ну и я вместе с ним.

Бьякуя вздохнул. Капитану Укитаке легко говорить о своих тренировках теперь, когда он один из самых сильных шинигами в Готей-13. И все же молодой лейтенант втайне восхищался тем, как легко учитель говорит о своих ошибках.

Укитаке догадался о том, чем расстроен ученик. Рано, ох как рано ушел Гинрей, оставив на юного внука клан. Бьякуя, конечно, не сломается - порода не та, чтобы даже согнуться под грузом долга. Но вот идти одному по нелегкому пути главы самого сильного из сейрейтейских кланов молодому Кучики будет трудно. И хуже всего то, что порывистый Бьякуя, вступивший столь рано на этот путь, может быть надломлен, хотя никогда не признается в этом. Укитаке позволил себе вытереть кровь с бледного лица Кучики. Тот не сопротивлялся. Видимо, тоже помнил, как наставник заботился о нем, когда в детстве Бьякуя так неистово тренировал контроль над рейацу, что у него порой шла носом кровь. Джууширо надеялся, что молодой Кучики помнит и том, как в перерывах между сложными и порой утомительными для ребенка занятиями они играли в прятки или ложились на траву, и Укитаке рассказывал мальчику легенды и сказки, а то и просто описывал то, что их окружало - деревья, облака, цветы, солнце. Любопытный Бьякуя оказался сущим наказанием для окружающих - на свои вопросы он требовал немедленного и подробного ответа. Кажется, только неторопливая речь Джууширо или нахмуренные брови Гинрея могли заставить маленького Кучики хоть недолго посидеть смирно.

Теперь многочасовые собрания Великих кланов Бьякуя высиживал замершей статуей, даже не шелохнувшись, и Укитаке уже давно не видел в серых глазах озорного любопытства, а лишь вежливую заинтересованность.

- Я провожу тебя, - мягко предложил Джууширо поднявшемуся Кучики.

- Не стоит, - спокойно проговорил тот. - Вы тоже устали, сенсей, вам нужно отдохнуть.

Глядя на место, с которого Бьякуя только что ушел в шунпо, Укитаке улыбнулся.

Нет, ему не показалось - ученик не зря спешил домой. Этого смешанного с надеждой тепла во взгляде не подделать, даже если тренироваться много лет.

Джууширо не ошибся. Уставший Бьякуя и сам осознал, что заставило его вернуться в поместье, а не пойти в четвертый отряд.

Хисана. Увидеть ее - лучшее лекарство от любых ран.

* * *

- Кучики-сама? - робкий голос со стороны фусума заставил Бьякую обернуться, оторвавшись от полки с книгами.

- Проходи, - он указал на сервированный на двоих стол. - Садись.

- Благодарю вас, Кучики-сама, - Хисана так и замерла в низком поклоне, только плечи мелко дрожали, и Бьякуя видел, как сильно она сцепила руки. Не хочет, чтобы он заметил, как ей страшно.

- Посмотри на меня, - попросил Кучики и, когда девушка подняла глаза, снова указал ей на шелковую подушку. - Ты хорошо устроилась? Тебе ничего не нужно? Другая комната или еще что-то?

- Нет-нет, вы слишком добры ко мне... - быстро заговорила Хисана, и Бьякуя поднял руку, останавливая ее. Он хотел слышать в тихом голосе не страх и унизительную покорность, они причиняли едва ощутимую тупую боль где-то в груди. Хисана могла быть другой - застенчивой, мягкой, нежной. Неужели с ним она навсегда останется такой - вечно испуганной, сжавшейся, как будто ожидающей удара? Бьякуя не верил, не желал верить, что девушка ведома только страхом перед аристократом. Потому что иначе ему будет слишком больно разочаровываться.

- Возьми, - Кучики протянул Хисане увесистый кошель с деньгами. - Тебе нужна новая одежда. Купи все, что тебе необходимо. Я распорядился, чтобы тебя сопровождали.

При виде кошеля страх в больших глазах девушки превратился в ужас и горькую обреченность. Бьякуя не понимал, чем кожаный мешочек может вызвать такие эмоции, но слушать испуганные благодарности у него больше не было сил. Поэтому он просто положил кошель на татами рядом с Хисаной, когда услышал тихий вздох.

- Вы ранены, Кучики-сама? - девушка смотрела на перевязанную руку князя и вырез его юкаты, где была видна тугая повязка.

- Это неважно, - ответил Бьякуя. Ему действительно не казалось это важным сейчас, хотя он чувствовал, что очень устал.

После тяжелого дня в отряде, где Кучики после смерти деда приходилось тянуть на себе все дела, и неудачной тренировки банкая он был совершенно измотан. Но пришлось пережить еще и утомительный разговор с несколькими внезапно появившимися вассалами. Их тщательно скрываемые намеки давали понять, что кто-то уже донес о появлении в поместье Хисаны. Перечить главе клана почтенные мужи не могли, им оставалось только выразить вежливое удивление и мягко напомнить о желании Гинрея, чтобы клан Кучики всегда процветал. Бьякуя с трудом удержался от резкости, понимая, что пока ему нечего ответить наглецам, ведь сделав этот странный шаг и приведя Хисану домой, он пока не знал, как быть дальше. Оставалось только ждать и держаться.

От осознания необходимости и дальше сражаться с грязными слухами князь чуть заметно поморщился. Это омерзительное занятие - как будто рыться в помойной яме.

- Вам плохо? Кучики-сама, что с вами? - услышал он голос Хисаны и посмотрел на нее.

Из взгляда девушки исчезло столь раздражающее Бьякую затравленное выражение, теперь в нем вспыхивали такие желанные нежность, сочувствие, понимание и еще что-то - глубокое, теплое, мешающее дышать ровно и смотреть спокойно. Такой же она была, когда в Инузури прикладывала платок к ранке на щеке Бьякуи. Хисана потянулась к нему, и он неосознанно потянулся навстречу, желая ощутить ее прикосновение.

- Все хорошо, - проговорил он, надеясь, что не напугает ее. Но девушка отпрянула, а вслед за ней и Бьякуя.

Оба смутились.

Потом был вечер, который князь Кучики помнил лишь отрывками, как отдельные мазки на любимой гравюре. Усталость наваливалась быстро, будто бесчестный соперник, подкравшийся со спины. Хисана заваривала чай - немного неуклюже, обжигая пальцы, но для Бьякуи ее неловкие от волнения движения казались самыми красивыми, изящными и куда более настоящими, чем отточенные движения знатока чайной церемонии.

Он рассказал немного о тренировке. Скупо, без лишних эмоций, но после понимающего взгляда и искренних слов утешения стало легче. Тугая пружина, сжавшая сердце после того, как Бьякуя надел на шею Гинпаку и к нему впервые обратились "князь", чуть отпустила, и он не знал, можно ли радоваться этому или же глава клана обязан идти вперед так, не обращая внимания на причиняющую боль пружину. Но сейчас он надеялся, что может позволить себе открыться кому-то и принять поддержку другого человека.

Хисана тоже что-то рассказывала о своей жизни в Инузури. Что-то спокойное, даже чуточку смешное. Бьякуя слушал ее голос, и прошедший день переставал казаться таким уж неудачным. А ради такого вечера стоило пережить эти бесконечные часы в отряде и на плацу. Кучики понял, что засыпает, когда почувствовал, что ставшая тяжелой голова сама клонится к плечу.

- Вы устали, - ласково проговорила Хисана, растеряно оглянулась и добавила, словно решившись: - Я постелю футон.

Бьякуя позволил уложить себя на расстеленный футон. Сон закрывал глаза, не желая слушать никаких возражений разума. Засыпать в комнате с едва знакомым человеком из Руконгая? Дедушка Гинрей не поверил бы, что его внук, глава клана, может быть так безрассуден. А молодой Кучики просто верил. Не разумом, но сердцем, что это будет самый спокойный его сон за последние два года.

Перед тем, как окончательно уснуть, Бьякуя еще успел подумать, что не ошибся, когда почувствовал робкое прикосновение к волосам.

* * *

Утром Хисана подскочила на футоне, глядя в предрассветный полумрак расширившимися глазами.

Она вчера не искала сестру. Позволила себе поддаться страху перед незнакомым домом, а потом... Потом был ужин с господином Кучики и...

Девушка одернула себя. Нельзя думать об этом. Не ей вспоминать о том, как хорошо может быть рядом с другим человеком, когда одно только его присутствие заставляет сердце биться быстрее.

Хисана встала, медленно оделась, выбрав неприметное серое кимоно и накидку в тон ему. Долго смотрела на лежащий у изголовья футона кошель, потом, решившись, развязала его и достала две монеты. Затем быстро вышла в сад и направилась к заднему двору, где был вход для прислуги. Выскочила на улицу и прошла несколько кварталов прежде, чем подошла к одиноко стоящей повозке.

- Куда направляется госпожа? - спросил, сверкая зубами, рикша.

- В Инузури, - тихо ответила Хисана и показала золотой рё. - На сколько времени этого хватит?

Мужчина присвистнул.

- На неделю поездок в Инузури и обратно, госпожа.

- Хорошо, - кивнула девушка. - Вы сможете отвозить меня туда и обратно?

- За такие деньги все, что вы скажете, госпожа, - ухмыльнулся рикша.

Сидя на жесткой скамье и кутаясь в накидку, Хисана все же позволила воспоминаниям о вчерашнем вечере захватить себя.

Господин Кучики... Думать о нем было стыдно и сладко. Вчера он был таким земным - раненым, не скрывающим своей усталости. Перед ней, руконгайской нищенкой. Входя в покои князя, Хисана все время ждала, что он вот-вот подойдет к ней, спустит юкату с плеч и возьмет то, зачем привел ее в дом. Хисана не хотела верить, что господин Кучики сделает такое, но каждое его движение теперь пугало еще сильнее, чем раньше. Когда князь протянул ей кошель, Хисана сжалась, думая, что вот теперь, когда деньги заплачены, он все же сделает то, что собирался.

Потому почти открытием стало для девушки выражение лица Кучики - не было в нем ни капли страсти или вожделения, только серая мутная усталость. В тот же миг Хисана увидела бинты на руках и груди аристократа и поняла, что не ошиблась в своих тайных надеждах - Кучики не собирался прикасаться к ней. Это не избавляло от вопроса о мотивах главы клана, пустившего под свою крышу человека, которого и в прислугу бы не взяли. Только разве стоит думать об этом, когда господин Кучики сидит так близко и негромко рассказывает о том, как прошел его день? Можно бесконечно слушать его низкий голос, от которого краснеют щеки, и прыгает испуганным зверьком сердце, а потом самой что-то рассказывать в ответ.

Иногда и с ней, Хисаной, могут случаться чудеса, которых она не заслужила. Но когда господин Кучики лег на расстеленный девушкой футон, ей до слез хотелось верить своим глупых надеждам. Вера эта была столь сильна, что Хисана позволила себе неслыханное - прикоснулась к его волосам. Всего один раз, чтобы почувствовать, что рядом с ней живой человек, а не божество. Во сне глава клана выглядел совсем молодым. Сложно было представить, что днем его взгляд может обжигать не хуже демонической магии, а рука с мечом никогда не дрогнет, с каким бы врагом он не встретился.

Хисана долго сидела возле уснувшего князя, охраняла его сон и ласкала взглядом красивое тонкое лицо. И за эту дерзость ей почему-то было не стыдно.

@темы: Хисаги, Флафф, Гет, PG13, Занпакто, Бьякуя, Драма, Романс, Фанфики, Сейрейтей

---

O_o

[zelgadisexe]

Просто нет слов....

@темы: Ичиго, Стеб

---

[.Miraii]

Bleach (20)
Kateikyoushi Hitman Reborn(66)
Naruto (7)
Vocaloid (19)
Kuroshitsuji (4)
Pandora Hearts (4)

*Кликабельно

@темы: Аватары

---

Фанфик про Улькиорру

[Шнайзель]

Название : Не видеть иллюзий
Автор :  Шнайзель
Бета :  Изумрудная Императрица, за что ей оромное спасибо - без неё фик был бы нечитабелен. ^_^
Персонажи : Улькиорра, Айзен, Орихимэ
Пейринг : Улькиорра/Орихимэ - весьма условно
Рейтинг : PG-15 или что-то около того, я не силен в рейтингах - если что, поправьте меня)))
Жанр : ангст, deathfic
Дисклаймер : Я - не я, и лошадь не моя. Все вопросы к Кубо Тайто.
Предупреждение : В числе прочего тут присутсвует прошлое Улькиорры и обстоятельства его знакомства с Айзеном, так что можно считать, что это АУ, хотя, если мне очень сильно повезет, оно ещё может оказаться почти 100% каноном, вот так-то ^______^
Размещение : Тащите куда угодно, если есть желание, но обязательно со ссылкой на эту запись.

"Мои глаза видят всё. Ничто не ускользнет от их взора.
И если чего-то они не видят, значит этого не существует.
Это истина, с которой я прошел через каждую свою битву."
(с) Улькиорра Шиффер. Манга "Bleach", 317:20

Мир был довольно странным местом. Бесконечная серая пустыня, чёрное небо, бледная луна, живые (хотя правильнее было бы сказать мёртвые) существа, рыщущие по пустыне и пожирающие друг друга, густая обволакивающая тишина, лишь изредка прерываемая воем, рычанием и предсмертными хрипами. Больше ничего, лишь пустота. Эта пустота и этот замкнутый круг пожирания слабейшего сильнейшим удивляли его, они казались ему бессмысленными. Зачем? Почему? С какой целью? Зачем существует мироздание и он сам? Эти вопросы не давали ему покоя, можно сказать они составляли самую суть его естества, ибо это всё, что у него было, кроме дикого неутолимого голода, который заставлял его повиноваться фундаментальному закону мироздания и пожирать себе подобных. Разве что у него было ещё имя. Набор звуков, который почему-то ассоциировался в его сознании с ним самим. Этот набор звуков был странным, как окружающий мир, и таким же бессмысленным - У-л-ь-к-и-о-р-р-а Ш-и-ф-ф-е-р. Откуда взялось это имя - он не знал, оно было с ним всегда, с самого начала, с тех самых пор, как он помнил себя. В перерывах между охотой на себе подобных его разум пытался найти ответы на мучавшие его вопросы, но, конечно же, безуспешно. Ему, разуму, было не на что опереться, ведь в мире не существовало ничего, кроме этой пустыни и таких же как он сам существ, гонимых вперед голодом. Но он всё равно пытался найти эти ответы, снова и снова. Его мысли скользили по замкнутому кругу, как белка в колесе, они в отчаянии бились, пытаясь вырваться на волю, подобно тому, как мухи бьются о стекло - с тем же результатом. В конечном счете у него просто не оставалось иного выбора - приходилось принимать мир таким, каким он был - пустым, бесцельным и бессмысленным, смирившись с тем, что ответов на его вопросы не существует.

Конечно, существовал и другой мир. Мир, полный цветов, звуков, бесчисленного множества разнообразных форм, явлений и живых существ. Он мог ходить между мирами. Он не понимал, как именно у него это получалось, всё происходило как будто само собой, инстинктивно. Улькиорра провел очень много времени в том другом мире, наблюдая за ним и изучая его. Наблюдения за тем миром и его обитателями, привели Улькиорру к выводу, что всё многообразие и сложность были лишь дешевой подделкой, иллюзией, и не более того. Другой мир жил по тому же самому закону, что и его собственный - сильный пожирал слабого, чтобы в свое время быть пожранным ещё более сильным. Такова была реальность, а всё остальное было не более чем ложью, призванной скрыть эту неудобную и неприглядную истину. И в тот момент, когда он понял это, пелена иллюзии спала с его глаз - вместо городов, лесов, озер и рек он увидел всё ту же бесконечную серую пустыню, а вместо людей - всё тех же вечно голодных тварей, жаждущих крови и плоти своих сородичей. Он покинул то место и больше не возвращался туда - люди были слишком ничтожной пищей для того, чтобы утолить его голод, а остальное его больше не интересовало. В родной пустыне ему было комфортнее - она была честна и не пыталась обмануть его, притворяясь чем-то сложным и интересным - тем, чем на самом деле не являлась.

***

Однажды он почувствовал существо, от которого исходила необычная сила. Терзавший его голод никогда не исчезал полностью, лишь на время ослабевал - после особенно удачных трапез, существо же, судя по ауре, было достаточно сильным, чтобы обеспечить ему как раз такую. И Улькиорра полетел, настигая свою жертву, так же, как он уже делал бессчетное число раз. Однако этот раз оказался совсем не таким, как прежние. Его жертва не была Пустым. Существо выглядело в точности как человек, но от него исходила аура невероятной силы, оно было сильнее самых сильных Пустых, когда-либо пожранных Улькиоррой. По его глубокому как океан безразличию прошла легкая рябь интереса.

- Ты шинигами?
- Верно.
- Зачем ты здесь?
- Я ищу союзников. И ты выглядишь достаточно сильным, чтобы стать одним из них.

Молчание. Это было что-то новое. Что-то, что не укладывалось в его представления о мире. Шинигами и Пустые были врагами. Всегда. Он встречал нескольких шинигами в мире живых и они оказались достаточно глупы, чтобы напасть на него и попытаться убить. Но никто и никогда не пытался заговорить с ним, тем более предлагать союз. Улькиорра размышлял, пытаясь понять, что могли означать слова этого шинигами. Медленно ползли минуты тишины, шинигами ждал ответа, не нарушая молчания. Эта загадка оказалась крепким орешком, и довольно скоро Улькиорра отказался от попыток разгадать её. Ведь на самом деле он уже знал самый главный закон мироздания, всё остальное было не так уж и важно и не имело особого значения. Интерес иссяк, уступив место привычным безразличию и голоду.

- Мне не нужны союзники. Ты всего лишь пища, - за этими словами последовал молниеносный удар когтистой лапы, который должен был разорвать грудь этого странного шинигами и положить конец его существованию. Однако шинигами уклонился - он двигался едва ли не быстрее, чем Улькиорра. Это было необычно. За всю свою долгую жизнь Улькиорра никогда не встречал ни одного Пустого, который был бы способен уклониться от его атаки. Он, Улькиорра, был самым сильным. Шинигами в целом были сильнее, чем Пустые, но даже сильнейший из встреченных им, носивший такое же белое хаори, как и у его нынешнего противника, так и не смог ранить его, хотя и продержался несколько минут. Безразличие вновь оказалось потревоженным, на этот раз его всколыхнуло удивление и легкое беспокойство. Спустя мгновение шинигами исчез из его поля зрения, почти мгновенно оказавшись у него за спиной, но несмотря на то, что Улькиорра не видел своего противника, он чувствовал его ауру и успел уклониться от атаки, которая должна была отрубить ему левую руку. А спустя ещё одно мгновение он понял, что увернулся не до конца - капли зеленой крови падали на песок, а плечо пульсировало новым, неизвестным чувством. Наверное, это была боль. Это было неприятно, но в то же время и интересно. Прежде он никогда не задумывался о том, что испытывает существо, когда встречает на своем пути сильнейшего. Сейчас эта мысль поглотила его без остатка. Неужели шинигами и правда сильнее его и это конец? Точнее... начало конца. Неприятной была только боль, мысли же о возможном скором прекращении существования были всего лишь необычными, нельзя было сказать, что они заставляли испытывать Улькиорру страх или отчаяние, несмотря на то, что собственной смерти он определенно не хотел. Тем временем шинигами, вместо того, чтобы продолжить атаку, решил возобновить разговор :

- Ты уверен, что нам стоит продолжать сражение? Мне кажется это не очень разумно. Посмотри лучше на мой меч, его имя - Кьёка Суйгецу.

И снова тишина. Шинигами молчал. Он стоял, расслабившись и опустив меч, словно чего-то ожидая. Выждав несколько мгновений, и убедившись, что шинигами не собирается его атаковать, Улькиорра сам перешел в наступление. Мышцы напряглись - это был предел его скорости, его концентрации, его силы. Он собирался одним молниеносным ударом пробить насквозь грудь этому странному шинигами. Тот не ждал атаки. Улькиорра увидел, как расширились его глаза. Их взгляды встретились, и, проникнув своим взором сквозь стекло очков, Улькиорра увидел безмерное удивление и непонимание, наполнившие глаза этого шинигами, наполнившие всю его душу. По какой-то причине эта атака Улькиорры казалась для шинигами чем-то невозможным, немыслимым. А ещё в это краткое мгновение, пока его когти неслись к цели, Улькиорра увидел, что в глазах шинигами нет ни капли страха, ни тени беспокойства. Когти Улькиорры успели слегка коснуться белого хаори, прежде, чем шинигами исчез и затем появился в другом месте - на достаточном удалении от Улькиорры. Несколько секунд он молча разглядывал Улькиорру, а затем задал вопрос :

- Как ты это сделал? - Голос его при этом изменился. Прежде он был теплым и мягким, а теперь стал холодным как лед и твердым как сталь.
- Сделал что?
- Почему ты видишь меня?
- А почему я не должен видеть?

Нелепый, бессмысленный, как и всё остальное, обмен вопросами. Происходило что-то странное, и Улькиорра никак не мог понять что именно. Выглядело всё так, как будто шинигами пытался использовать против него какое-то оружие, но оно не сработало. Впрочем, эта загадка так же мало интересовала Улькиорру, как и предыдущая. Всё, что сейчас имело значение - это его будущее. По какой-то причине, которой он сам не никак не мог понять, он не хотел умирать. Нежелание умирать было странным, ведь его существование, так же, как и весь мир, было лишено смысла, и потому в действительности не было никакой разницы между жизнью и смертью. Наверное, причина этого нежелания умирать заключалась в инстинкте, который был сильнее разума. Улькиорра снова атаковал - с его пальцев сорвался мощный зелёный луч, нацеленный в шинигами. Вот только за неразличимое мгновение до того, как этот луч коснулся хаори, шинигами исчез и появился в другом месте. А затем он произнес :
- Хадо 90, Куро Хицуги.
Мир заполнила тьма и он взорвался болью.

Когда он пришел в себя, тело наполняла боль. То чувство, которое он испытал, когда меч шинигами чуть не отсек ему руку, было ничто по сравнению с нынешним. Казалось, всё его тело распадалось на мелкие кусочки. Тем не менее, боль могла означать только одно - он жив. Улькиорра лежал с закрытыми глазами - сил на то, чтобы открыть их, у него не было. Постепенно боль уходила. Означало ли это, что он умирает? Чтобы понять, что происходит, он попытался открыть глаза, и, к собственному удивлению, ему это удалось. Первое, что он увидел - это лицо того шинигами, с которым он сражался. Несколько мгновений Улькиорра никак не мог понять что же всё-таки происходит, но затем чувство духовной силы вернулось к нему и он осознал - этот шинигами лечил его. Силы возвращались, теперь их хватало даже на то, чтобы поднять голову и заговорить :

- Почему ты не убиваешь меня?
- А почему я должен убивать тебя? Я же сказал, что мне нужны союзники, и ты как раз подходишь для того, чтобы стать одним из них, - голос шинигами вновь стал тёплым и мягким, как прежде.
- Ты самый странный шинигами из всех, что я когда-либо видел.
- А ты - самый странный Пустой из всех, что когда-либо видел, я.

Улькиорра опустил голову и закрыл глаза. Он размышлял. Происходящее полностью ломало всю картину мира, нарушая фундаментальный закон мироздания. Сильный пожирает слабого. Уничтожает. Шинигами говорил о том, что Улькиорра подходит для того, чтобы быть его союзником, но это была ложь, явная и очевидная ложь. Не бывает союзников - бывают лишь дураки, которых используют. Улькиорра осознал это, наблюдая за миром людей. Но использовать и обманывать имеет смысл только того, кто достаточно силен. Слабаки не нужны никому. Такому, как этот шинигами, не нужны такие, как Улькиорра. Он понимал это ясно и чётко, он понимал, что с самого начала недооценил силу противника, сейчас же он почти физически чувствовал океан мощи, наполнявший этого шинигами, океан, который сметет со своего пути любое препятствие. Тем не менее, этот Абсолют не уничтожил очередное насекомое на своем пути, наоборот, он зачем-то лечил это насекомое. Чувство непонимания было неприятным. Он и раньше не понимал мироздания, не понимал его целей, причин и смысла, но к прежнему непониманию он уже успел привыкнуть. А сейчас ему предстояло привыкать к тому, что мир всё-таки оказался другим. Улькиорра по-прежнему не понимал, почему мир именно таков, какой он есть, но сейчас, по крайней мере, он знал одно - если и есть хоть какая-то цель в том, чтобы существовать, то только одна - следовать за этим Абсолютом, в надежде когда-нибудь понять его, а вместе с ним и остальное мироздание.

- Как тебя зовут, Пустой?
- Улькиорра Шиффер.
- А я Айзен, Айзен Соуске, - и шинигами протянул ему руку, чтобы помочь подняться.

***

- Ты боишься меня, женщина?
- Я не боюсь.
- Ясно.

Мир распадался и исчезал, так же, как распадалось и исчезало его тело. Умирать было непривычно и странно, даже немного грустно, самую малость. Он так и не понял никого из тех, кого хотел бы понять. Ни господина Айзена, ни эту нелепую девочку, ни её ещё более нелепого горе-спасителя. Боль, рвущая его на части, постепенно уходила, подтверждая, - это действительно конец, конец его бессмысленного существования в этом бессмысленном мире. А потом он увидел свет. В ладони этой девочки, которую она протягивала ему, что-то светилось. Увидев это светящееся нечто, он вспомнил, а вспомнив - понял.

- Возможно, нельзя почувствовать то же самое, что и другой человек, но... люди могут дорожить друг другом и стараться быть сердцами как можно ближе. Я уверена, это и означает "объединять вместе сердца".
- Сердца? Вы, люди, поизносите это слово так, словно можете держать это "сердце" у себя в ладонях. Мои глаза видят всё. Ничто не ускользнет от их взора. И если чего-то они не видят, значит, этого не существует. Это истина, с которой я прошел через каждую свою битву. Так что это за "сердце"? Разорвав твою грудь, увижу ли я его? Раскроив твой череп, увижу ли я его?

И всё-таки оно было в ладони, в этой тянущейся к нему ладони. Оно действительно было там, это самое "сердце", он видел его. И это означало, что всё действительно было бессмысленно. Только не мироздание, а вся его жизнь и всё его служение Айзену. Оказалось, что его глаза, которым он верил всегда, всю жизнь лгали ему, открыв истину лишь в самом конце. Все эти бессчетные века он прожил в плену иллюзий гораздо более совершенных, нежели "абсолютный гипноз" Кьёки Суйгецу, который на него не действовал. Он по-прежнему не понимал, что это за "сердце" такое, но теперь он знал совершенно точно - оно действительно существует, а значит, мир не лишен смысла, причины и цели. Как никогда прежде он жаждал узнать этот смысл, и в первый и последний раз за всю свою долгую, почти бесконечно долгую жизнь, он испытал чувства, которых никогда не испытывал прежде. Он испытал боль, совсем не похожую на ту, что испытывал, когда его ранили. Умирать именно сейчас, когда он только узнал, что мир и жизнь не лишены смысла, но не успел ещё узнать, в чём именно этот смысл, было бесконечно обидно. И в то же самое время он испытывал счастье и облегчение – тоже впервые в жизни - от того, что всё-таки успел увидеть этот мягкий, теплый и как будто живой свет. Умереть, так и не увидев этого света, было бы неизмеримо хуже. Интересно, могут ли люди видеть это "сердце" так же ясно и чётко, как видел он сам? Или же они просто верят в него? Возможно, если дотронуться до него, можно будет что-нибудь понять... Возможно, он ещё успеет... Бледная холодная ладонь потянулась к живой и теплой человеческой ладони, но, прежде чем они соприкоснулись, пальцы Улькиорры рассыпались пеплом. Он ещё успел увидеть боль в глазах девушки, и подумать - "Жаль, не хватило всего лишь мгновения". В следующий же миг мир, который он так и не смог понять, окончательно сгинул вместе с ним самим.

@темы: Уэко Мундо, Ангст, АУ, Орихиме, Улькиорра, Айзен, Десфик, PG, Фанфики

---

Ещё Сой Фон.

[Kuudere]

Бумага, карандаш, сканер, фотошоп, планшет. С планшетом я первый раз, так что в некотором роде дебют.

Тега с ней здесь, к сожалению, нету.))

@темы: Фанарт

---

Продолжение банкета

[Dejavidetc]

Ди, идеально кривые руки, отсутствие сканера и навыков работы в фотошопе представляют:

еще четыре Гриммобяка.

@темы: Бьякуя, Фанарт, Гриммджо

---

Grimmjow/Byakuya

[Осенняя хандра]

На любителя)
И помним: "Автор всегда прав. Если он не прав - смотреть пункт первый"

@темы: АУ, Бьякуя, Фанарт, Гриммджо

---

Аватары 120*120 [12]

[Ashief Pi]

here

www.diary.ru/~Shraa/p96633515.htm

@темы: Аватары

---

Ichigo Hollow Vs Ulquiorra

[Элохим]

Уровень мастерства некоторых фанатов не перестает меня поражать.
Сделать такую AMW, которая на уровне аниме. Это просто Нечто именно с большой буквы.
Какой там Ичиго...А Улькиорра...__
UPD: Видео не мое и ни на что не претендую.
Так мимо проходил и решил поделиться.
UPD2: ролик из игры Bleach Soul Carnival 2...Но все равно классный

АМВ-спойлер битвы Ichigo Hollow vs Ulquiorra

@темы: Ичиго, Улькиорра, Хичиго, Клипы

---

[Kochou]

Название: Он не понимает
Автор:Kochou
Персонажи: Ичиго, Ренджи
Пейринг: Ренджи/Ичиго
Рейтинг: пусть R будет
Жанр: ангст, перетекающий во флафф
Размещение: где угодно, только с этой шапкой и ссылкой на дневник)

Просыпаться не хотелось. Было так хорошо и уютно… Только что-то ужасно щекотало лицо, упорно мешая погрузиться в приятный сон. Первым, что увидел Ренджи, открыв глаза, были рыжие вихры, уткнувшись в которые он и спал. Единственная мысль в голове: «Этого не может быть». А потом осознание того, что ещё как может. Что он лежит сейчас, обнимая Ичиго, на слишком тесном для двоих футоне и боится пошевелиться, разбудить мальчишку. И не знает, что делать, постепенно вспоминая события вчерашнего вечера…
- Ренджи, я, наверное, пойду, - неуверенно бормочет Куросаки, немного покачивающейся походкой подходя к лейтенанту шестого отряда.
-Эй, Ичиго, неужели тебе так не терпится нас покинуть? – беззлобно ухмыляясь, интересуется Абарай. И тот поддается на провокацию, начиная громко доказывать, что ничего такого он не хочет, что может выпить ещё столько же, а некоторые пусть помалкивают. Ренджи смеётся, опрокидывая в себя ещё одну пиалу с саке, подпевает Иккаку с Шухеем – словом, всячески веселится. Но на душе тяжело. Завтра Ичиго возвращается в Генсей… И стоит об этом подумать, становится больно и обидно. Больно за то, что так и не смог с ним поговорить и вряд ли уже получится в ближайшее время, и совершенно уже неуместная обида оттого, что рыжий словно не замечает ничего: «случайных» взглядов в свою сторону, участившихся подначек, да мало ли чего! Или…не хочет замечать? И поэтому Абарай громче всех смеётся сейчас, больше всех шутит, больше всех пьёт на этой прощальной вечеринке.
Они остались до самого конца. И Ренджи буквально тащит Ичиго к себе. Несмотря на то, что выпил он гораздо меньше, неопытность пацана даёт о себе знать. И каким-то краем сознания Абарай понимает – сейчас его никто не остановит, Куросаки ничего не сможет сделать. Глупый мальчишка… Вот и сейчас привалился к его плечу, явно собираясь там же и уснуть. Ничего он не понимает. Не понимает, чего стоит лейтенанту просто положить его на футон, стянуть с плеч косоде только для того, чтобы было удобней спать. Нет. Нельзя. И опять накатывает, обжигает холодом тоска. Ренджи сидит, вглядываясь в лицо спящего Ичиго, а потом не выдерживает, склоняется над ним, осторожно целуя в мягкие губы. И не верит, не может поверить, когда его притягивают ближе, отвечая на поцелуй…
- Ичиго, ты…
- Ты ведь этого хочешь, да? – странно серьёзный взгляд карих глаз. – И…я тоже. Завтра меня уже здесь не будет и я…
- Ичиго, ты пьян, ты же не понимаешь, - а руки уже прижимают, гладят горячее тело под ним. Зацеловывая мальчишку, Ренджи уже не хочет ни о чем думать, ничего знать. Сейчас для него существует только Ичиго и наплевать, что будет потом….
Они оба были пьяны, но Ренджи понимает, что в случившемся виноват он. Для него подобные отношения не были чем-то странным, но Куросаки… ему же только шестнадцать лет! И отвечая вчера на поцелуй, вряд ли он понимал, что делает.
- Над чем это ты задумался? – вывел Абарая из ступора голос Ичиго. Нет сил взглянуть ему в лицо, услышать…что?
-Ичиго, я …
Куросаки хмурится, внезапно краснеет.
- Только извиняться не вздумай, придурок. Ты думаешь, я не знал, что я делал? Я прекрасно всё понимаю. И ни о чем не жалею.
Позже, стоя у закрывающихся врат, Ренджи поймет, что иногда этот мальчишка бывает гораздо взрослее , чем он сам.

@темы: Ренджи, Ичиго, R, Фанфики

---

Фанарт

[*Meow *]

Прочитав строжайшие правила по оформлению фанарта, пришла сначала в тихий шок, но подумав, решила, что даже если запись удалят, не умру.
Начинания, пусть даже и никудышные, всегда ценились

Графический редактор Графити в контакте , а так же лист бумаги, цветные карандаши и фотоаппарат в связи с отсутствием сканера.


s002.radikal.ru/i197/1002/cf/dea1e8213c3c.jpg

s003.radikal.ru/i201/1002/a0/9b08160145e7.jpg

@темы: Укитаке, Рукия, Фанарт

---

Рукия-чан

[KleoSakuratyan]

Попыталась нарисовать Рукию-чан не в аниме-стиле = ) Рисовалось пару месяцев назад. Но ещё давно хотела показать. Рисовалось гуашью, хотя мне сказали, что с гуашью так не обращаются...
Мне далеко до настоящих фанартеров(очень далеко), конечно, но попытка - не пытка...

Изображение удалено арт-модератором  Kadzu

@темы: Рукия, Фанарт

---

Продолжение издевательств с Бьякуей...

[SahaROCK]

Тапками не бить, ядом не поить... Возможен сдвиг крыши


Снято за несоответствие тематике сообщества.

@темы: Стеб, Бьякуя

---

Валентинчатый фик))))

[crazy belka28]

Вот такой подарок всем сообщникам)))))

Игры богов, или Сейрейтей в шоколаде

АВТОР: Яся Белая *то бишь мну*
БЕТА: *ну если найдутся смельчаки*
ФАНДОМ: Bleach
РЕЙТИНГ: PG *хотя извращенная фантазия аффтара видит их всех только в NC-17*
ПЕЙРИНГ: Маюри/Нему, намек на Маюри/Исида, Зараки/Ячиру, парочка сумасшедших богинь и Святой Валентин
ЖАНР: буффонада *а в просторечье — стёб*
ДИСКЛАЙМЕР: Кубо-сама, простите за то, что я тут с вашими героями делаю
САММАРИ: Однажды к великим ками попал один иноземец и понеслось)))))
КОММЕНТАРИИ: да вы и так все знаете: аффтар — маньягг, и не отрицает этого
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ:
1) аффтару следовало бы сделать себе сеппуку и подвергнуть себя аутодафе за фривольное обращение с японским и европейским фольклором;
2) извращенцам не беспокоится и губешки закатать — педофилии не будет!
3) ну и как обычно AU вкупе с ООС пляшут джигу на костях зверька-обоснуя
РАЗМЕР: мини
СТАТУС: закончен

всеобщая подарка здесь

Праздники — это скучно, потому что глупо. А все глупое, не может быть интересным, так не дает пищи для ума.

Придя к такому выводу, капитан двенадцатого отряда и директор Бюро технических разработок Куротсучи Маюри откинулся в кресле и забарабанил длинными белыми пальцами по столу. Действо, происходившее по ту сторону монитора и именовавшееся «День Святого Валентина в Сейрейтее», невероятно раздражало его.

Иноземное поветрие, принесшее с собой алый вихрь «валентинок», не миновало и Сообщество Душ. И шинигами охотно заболели этой хворью.

— Ну, кому, скажите на милость, нужна вся эта малиново-сердечковая чушь? — возмущался в пустоту кабинета непризнанный сейрейтейский гений.

А опустели его апартаменты потому, что весь отдел — по заданию руководства Готей 13 — трудился сейчас над усовершенствованием шоколадоотливной установки. Распоряжение высшего руководства обнародовали на экстренном собрании капитанов. Кроме того, добавил тогда же командир Ямамото, всем отрядам обязательно и притом деятельно поучаствовать в подготовке и проведении праздника! Инспектировать будет лично. Однако Маюри сразу четко обозначил свою позицию по этому поводу: без меня. Потому его вообще от шоколада тошнит.

— Жучьи лапки попикатнее будут, — хмыкнул из-под шляпы Киораку.

Укитаке спрятал усмешку за рукавом хаори.

А Кучики завел очи горе.

Однако сотайчо пылал энтузиазмом, как высвобожденный Рюджин Джакка, и посему оставил без внимания эти препирательства. Наоборот, улыбнулся краешком губ и сказал, что все-таки увидеть во сне одновременно Бэндзайтэн¹ и Амэ-но Удзумэ² это и впрямь к добру. А если с ними еще и иностранец приятной наружности, в монашеской сутане и с обескураживающей улыбкой, представившийся просто: «Валентин», то это вообще чудесно. В общем, как выяснилось из сна, вся эта честная компания желала праздника, а отказывать богам и святым, пусть даже иноземным, как вы понимаете, себе дороже. Но за извечным прищуром Яма-джи правды было не разглядеть. В тот же день старина Генрюсай, не мудрствуя лукаво, подписал соответствующие бумаги, и Сейрейтей охватила эпидемия шоколадных сюрпризов и повальной влюбленности.

Говорили, первой жертвой этого недуга пал Кучики Бьякуя, обнаруживший, что вся отрядная отчетность вдруг порозовела и украсилась сердечками…

Куротсучи, конечно, в амурном переполохе не участвовал, но от подарка бы не отказался.

— Но разве кто догадается преподнести своему капитану одного прелестного юного квинсика? — мечтательно протянул Маюри.

Догадываться и правда было некому: рядом не было даже Нему. «Дочурка» главного сейрейтейского изобретателя тоже заразилась «шоколадной лихорадкой» и оккупировала институтскую кухню.

— А еще, — продолжал размышлять вслух джуунибантай-тайчо, — неплохо было бы препарировать этого святого Валентина, и кто знает, может, тогда мне удалось разгадать, что такое любовь.

Куротсучи лениво пробежался пальцами по клавиатуре, и на экране показались казармы одиннадцатого отряда. Хотелось, чтобы взгляд отдохнул на чем-то монотонном, а уж в одиннадцатом точно нет этого розового безумия…

Но оно было. Еще розовее, чем весь Сейрейтей в день влюбленных. Оно стояло на крыше и чирикающим голоском поясняло пятому и третьему офицеру, как следует правильно развешивать над дверями корпусов гирлянды из бумажных сердечек.

Маюри хотел, уж было, взвыть от отчаяния, но тут ветер, запутывавшийся в карамельно-розовых волосах крохи-лейтенанта, подбросил неожиданную идею.

— А что, праздники тоже могут быть интересными, — пробормотал капитан двенадцатого отряда, и злорадно ухмыльнувшись, покинул свой кабинет.

Увлеченный своими мыслями, он не заметил, что три странных тени скользнули за ним…

***

С самого утра в Такама-но хара³ было неспокойно. Ята-но-кагами⁴ кривлялось и дерзило, смея показывать Аматэрасу ее сведенные к переносице брови и мимические морщины. Сусаноо⁵, как обычно, устраивал сквозняки, взвивая полы кимоно ее прислужниц и порождая тем самым невыносимый визг. Вот что значит его: «Сжалься, сестрица, и пусти погостить»! Кроме того, жемчуг в прическе небесной владычицы сверкал не достаточно ярко, а цветы, которые служанки намеревались вплести в ее мидзура, казалась главе пантеона недостаточно свежими. Словом, кошмар, хоть обратно в грот удаляйся! А тут еще эти…

Бэндзайтэн и Амэ-но Удзумэ громко ругались. Причиной их спора стал застенчивый иноземец в длинных темных одеждах.

— Это я его из моря вытащила, — вопила Бэндзайтэн, замахиваясь на соперницу бива.

— Да ты бы со своими дружками его и не увидела, если бы я не захотела прогуляться и не зажгла Луну, — возражала Амэ-но Удзумэ, пряча лицо под маской. И эмоций не видно и удар выдержит.

— Шла бы на своем чане плясать, распутница! — гордо вскинула нос богиня удачи. — Уверена, гайкокудзин⁶-сама предпочитает девушек скромных, воспитанных и образованных.

— Зато мы с ним тезки⁷, — парировала лунная фея.

— Нашла чем гордиться, мужланка! — хмыкнула Бэндзайтэн и, изящно опустившись на пестрый ковер, тронула плектром шелковые струны бива. Полилась музыка.

— Зато никто не умеет танцевать зажигательнее меня, — ответила Амэ-но Удзумэ и, подоткнув свое вызывающе яркое кимоно, принялась отплясывать нечто ритмичное и крайне неприличное.

— Кхм, — произнес гость, решив, что пора ему все-таки вмешаться в этот бесконечный спор. — Обе синьорины несомненно прекрасны и щедро одарены, — начал он, когда богини обернулись на его покашливание, — и если бы мне предстояло выбирать из вас, уверяю вас, сударыни, это был бы нелегкий выбор. Поэтому, я не вижу иного способа решить этот спор, как обратиться к третьей стороне…

В это мгновение из пагоды, где как раз собирались на моление небесные ткачихи, выглянула Аматэрасу: она была очень разгневана шумом, который подняли спорщицы, и намеривалась их как следует проучить. Солнечная богиня даже обнажила по этому случаю Кусанаги-но цуруги⁸, и зарвавшиеся божества наверняка не досчитались бы голов, срубленных, как сорная трава, если бы пылающие гневом прекрасные глаза небесной императрицы не встретились с кротким взором чужестранца. Прелестная владычица вспыхнула до корней волос и потупилась.

— Ваша красота затмевает солнце, — галантно поклонился незнакомец. — И, будучи столь прекрасной, вы непременно являете собой еще и кладезь мудрости.

Аматэрасу смилостивилась: давно ей не говорили подобного. Хотя про солнце он, конечно, загнул — как она может затмевать саму себя? И великая небожительница только собралась прочесть подобающее случаю хайку, но мысли ее, почему-то, спутались, и слова никак не слагались в стихи. Поэтому она сказала просто, но с достоинством:

— Ну и к чему эта лесть. Я все равно собиралась поставить на место этих негодниц, — она кивнула на притихших богинь.

— Да, девицы никак не могут решить, кто из них более достоин меня, — иноземец скромно опустил глаза.

— Вы все вместе испортили мне утро, — с трудом скрывая гнев, проговорила Аматэрасу, — вместе вам и исправлять положение. А потом я может быть и разрешу ваш спор.

— О, добрейшая! О, яркосияющая! — возвестил ее собеседник. — Что вы желаете, дабы мы могли заслужить ваше снисхождение?!

Аматэрасу задумалась. Потом глаза ее сверкнули — озорно, будто она — не тысячелетнее божество, а юная девушка, которая не прочь пошалить.

— Я слышала, у вас на родине вы пробуждаете в сердцах людей пламя любви?

— Ну… что-то вроде того… — кивнул гость.

— Так вот, я даю вам сутки на то, чтобы эти унылые боги смерти, — она ткнула холеным пальчиком в сторону нижнего неба, — начали совершать безумства во имя любви. И нечего стоять и хлопать глазами, — передразнила она Бэндзайтэн и Амэ-но Удзумэ, — вы отправляетесь и ним, перенимать опыт. И да — я тоже, между прочим, хочу повеселиться. Так что, действуйте, — и удалилась туда, где слуги уже обложили мягкими подушками ее трон. Представление ожидалось интересное.

— Вот уж воистину — и на солнце есть пятна, — пробормотал Святой Валентин, проводив взглядом тонкую спину владычицы. Больше он ничего изречь не успел, ибо две богини подхватили его под руки и увлекли за собой.

***

— Капитан-Страшилка, хватит претворяться стенкой, я вас нашла, — и Ячиру громко захлопала в ладоши. Иккаку и Юмичика моментально оказались рядом: что нужно здесь этому уроду из двенадцатого?

Маюри, обозленный тем, что его так быстро раскрыли, да еще, к тому же, какая-то девчонка, сбросил свою маскировку.

— Капитан-Страшилка тоже принес мне «валентинку»? — ничуть не испугавшись, девочка вплотную подбежала к Куротсучи, и теперь, чуть наклонив голову набок, рассматривала его.

— Да, я приготовил ее для тебя, но ты должна пойти со мной.

Девочка попятилась, ее подчиненные ощерились занпакто.

— Я не хожу в гости к плохим дядям! — топнула ножкой маленькая лейтенант, выглянув из-за хакама Иккаку. Тот радостно скалился, предчувствуя кое-что повеселее украшения казарм.

— Ну какой же я плохой, — обиженно проговорил Маюри. — Я деток очень люблю. Тебе это даже мой занпакто подтвердит, — ухмыльнулся джуунибантай-тайчо, обнажая меч.

Иккаку и Юмичика тут же приняли боевую стойку

— Разорви в клочья, Ашисоги Дзидзо, — скомандовал Маюри, но…

Все вокруг заволокло розовым дымом, пахнувшим клубникой и ванилью. Дым щекотал ноздри, обволакивал разум, утихомиривал ярость. Сердца наполнились ликованием, а на губах расцвели улыбки. Иккаку и Юмичика взглянули друг на друга по-новому, и, побросав катаны, раскрыли объятия. И мир вокруг исчез.

Из тумана, прямо перед лицом опешившего хозяина вынырнул материализованный Ашисоги Дзидзо и прописклявил:

— Не буду.

— Не будешь что? — прокашлявшись, спросил Маюри.

— Рвать в клочья, — похлопал крылышками ребенок-бабочка. — Я сегодня Купидон…

— Купи… кто? — желтые глаза директора Исследовательского Бюро стали круглыми…

— Прошу прощения, синьор, — раздалось из-за спины ученого. Он обернулся на голос и обнаружил стройного мужчину приятной наружности. — Но устами этого дитя глаголет истина. Ибо источает он нынче ничто иное, как любовный дурман…

— Да кто вы вообще такой? — в плывущем сознании Куротсучи еще оставались кое-какие трезвые мысли.

— Простите, забыл представиться: Валентин, с лета 494-го от Рождества Христова — Святой.

— О менос гранде, на ловца и зверь… — проговорил капитан двенадцатого отряда, падая в сиреневатое облако.

И тут же из душистого марева раздался душераздирающий крик:

— Нееет, Маюри-сама… — к рухнувшему капитану бросилась красивая, перемазанная шоколадом, девушка.

Тут же кружил Ашисоги Дзидзо, продолжая окуривать все газообразным афродизиаком.

Валентина же вновь увлекли за собой его прекрасные спутницы.

И никто так и не заметил метаморфоз, произошедших с лейтенантом одиннадцатого отряда.

***

Привлекательный синеволосый мужчина медленно приходил в себя. Затылок немилосердно саднило. Перед глазами мельтешили розовые сердечкоподобные звездочки. Рядом, стоя на коленях, рыдала молодая девушка… Заметив, что объект ее слез пошевелился она бросилась к нему на шею и запричитала:

— Маюри-сама, Маюри-сама, вы живы!

— Конечно, жив, — проговорил он, ласково отстраняя ее от себя. Сейчас только заметил, что ее омытые слезами глаза были невозможно-зелеными. — Ты такая красивая… — прошептал он, на миг забыв, как дышать.

Девушка зарделась и стала еще привлекательнее.

— Я принесла вам шоколад… А вы… — она снова всхлипнула.

— Ну что ты, я вовсе не собираюсь умирать, — улыбнувшись, сказал он и привлек ее к себе. Девушка опешила и затихла, с замиранием сердца слушая, как он выдыхает ей в волосы: — Особенно теперь, когда ты со мной… Мы будем жить вместе долго-долго.

— Значит, таково желание Маюри-сама, — просияла девушка. — Нему счастлива…

— Да, и у нас будет много-много детишек…

— Ано… — робко возразила она, — ну… я … не совсем… Но… но мы можем усыновить Ашисоги Дзидзо. Посмотрите, какой он золотой ребенок!

Услышав о подобной перспективе, Ашисоги Дзидзо взвизгнул и впал в глубокий банкай. Сейрейтей заволокло розовым туманом.

***

Зараки Кенпачи скучал. Отмеренное ему неугомонным лейтенантом количество сердечек было уже давно вырезано, и делать стало решительно нечего. Ну не отчеты же писать! А хорошей дракой в воздухе не пахло. Пахло — Кенпачи принюхался — клубникой… Он зевнул, проглотив отменную дозу странно порозовевшего воздуха, и потянулся, чтобы размять затекшие мышцы… И тут судьба сжалилась над ним.

— Кен-тян, ааааааа, спаси!

Он вихрем сорвался со стула и, выхватив меч, выскочил в коридор. Розовая тень тут же метнулась ему за спину. И на командира глянули полные любви глаза подчиненных. Казалось, на их лицах — от уха до уха — застыло: «Каваий».

— Что здесь происходит? — прорычал Кенпачи, чувствуя, что начинает закипать. — Что за идиотские у вас рожи?

— Это все я, — пискнули сзади. И Зараки наконец оглянулся. Несколько секунд он пытался понять, что у него не обман зрения. И даже тщательно протер глаза. Потом протянул руку и ощупал стоявшее перед ним создание. И лишь после этого неуверенно спросил: — Ячиру?

Она кивнула.

Он поскреб затылок, позвякивая колокольчиками, затем, схватил ее за руку и, рявкнув влюбленной толпе: «Убирайтесь», уволок за собой в кабинет. Тут отпустил и осмотрел еще раз.

Нет, он, конечно, знал, что дети иногда очень быстро растут. Но с утра она вроде была…

Сейчас перед ним стояло совершенно удивительно создание: с ниспадающими почти до колен розовыми волосами и широко распахнутыми вишневыми глазами, утопающими в неимоверных ресницах. Кроме того, у этого существа наличествовали все выпуклости и округлости, полагающиеся взрослой девушке. Да и ростом она была немного повыше прежней Ячиру. (Хотя рядом с ним — все равно малявка). И еще, вместо положенной черной формы шинигами, на этой фее красовалось жемчужно-лавандовое юката, элегантность которого подчеркивалась оби цвета мяты.

— Может, объяснишь?

— Ну, понимаешь, Кен-тян, мы с Бильярдным Шаром и Красавчиком украшали главный корпус. Ну украшали-украшали, а потом пришел Капитан-Страшила, — она изобразила вечную ухмылку Маюри, — и сказал, что хочет забрать меня с собой. Извращенец, — она умостилась прямо на рабочий стол и заболтала ногами… — Но Шар и Красотуля бросились на защиту… И тогда он высвободил свой занпакто… Ну а тот стал дышать на всех клубникой… И Шар с Красавчиком стали обниматься… Кен-тян, — тон стал капризным, — я хочу клубники!

— А больше ты ничего не хочешь? — возмутился Зараки, слушавший ее со сложенными на груди руками и озабоченным лицом.

— Хочу, — секунда — и нежные ручки уже обвивают его шею, едва успел подхватить.

— Ну, говори уж… Сегодня все-таки праздник.

Она зажмурилась, видимо прокручивая в голове картинки с желаниями, потом обольстительно улыбнулась и, слегка порозовев, прошептала ему на ухо свое самое заветное:

— Увидеть твой банкай.

***

На облаке сидели Бэндзайтэн, Амэ-но Удзумэ и Святой Валентин. Теперь они могли себе позволить выпить нектара: ведь улыбка Аматэрасу сияет во все небо — значит, владычица довольна.

Глупый давешний спор был забыт. Хотелось вместе радоваться жизни.

— За веселье! — провозгласила Амэ-но Удзумэ, наполняя сакадзуки искристым душистым напитком.

— За удачу! — поддержала подругу Бэндзайтэн.

— За любовь! — присоединился Валентин.

И все вместе, подняв чашки, прокричали:

— Кампай!

_________________________________________

¹ Бэнтэн (или Бэндзайтэн) — богиня удачи (особенно на море), мудрости, искусств, любви и тяги к знаниям, изображается в виде девушки с бива — национальным японским инструментом, напоминающим лютнею. Единственная женщина из Семи Богов Удачи Сити-фукудзин, изображаемых как по отдельности, так и всех вместе — плывущи¬ми на корабле, нагруженном драго¬ценными волшебными талисманами. Именно к Бэндзайтэн обращаются девушки с просьбами о любви и счастливом замужестве.

² Амэ-но Удзумэ — фея луны, богиня счастья, любви и радости. Она считается родоначальницей ритуальных танцев и основоположницей театрального искусства в Японии. По этому Амэ-но Удзумэ часто изображается танцующей или держащей в руках актерскую маску. Согласно «Нихонги», она - «далёкий предок» кими (один из родовых титулов в Древней Японии) из рода Сарумэ, откуда выходили женщины-жрицы, участвовавшие в празднестве первого риса, ритуальных плясках кагура, обрядах изгнания злых духов и др. Амэ-но Удзумэ играет главную роль в извлечении Аматэрасу из грота (в «Кодзики» описывается её танец на перевёрнутом чане, во время которого она «приходит в священную одержимость»; св. I). Эта богиня должна была сопровождать Ниниги и других небесных богов при их нисхождении на землю. Считается прародительницей гейш.

³ Такама-но хара (др.-япон. «равнина высокого неба») — в японской мифологии верхний небесный мир, место обитания небесных богов, божественных предков, в отличие от земли — места обитания земных духов и людей. Здесь владычествует богиня Аматэрасу, главное божество синтоистского пантеона, расположены её дом, рисовые поля.

⁴ Ята-но-кагами (др.-япон. «зеркало больше пядени») — священное зеркало, с помощью которого удалось выманить из грота Аматэрасу. Увидев зеркало, она не устояла и вышла полюбоваться своей красотой.

⁵ Сусаноо-но Микото (яп. スサノオ (須佐之男命, «доблестный быстрый ярый бог-муж из Суса»») — бог ветра, в японской мифологии последний из божеств, появившийся из капель воды, которыми первый на свете бог-мужчина Идзанаги омыл свой правый глаз после того, как вернулся из ёми-но куни (страны мертвых). Полагают, что первоначально Сусаноо был богом бури и водной стихии, затем появилось представление о нем как о божественном предке родов, связанных с Идзумо. Возможно, что в его образе объединились несколько божеств, поскольку Сусаноо также считали божеством страны мертвых, в некоторых мифах он божество плодородия.

⁶Гайкокудзин (外国人, 外 «вне», 国 «страна» и 人 «человек») — «человек из внешней страны», иностранец.

⁷ Намек на то, что и имя Амэ-но Удзумэ с древнеяпонского, и Валентин с латинского переводятся как «сильный».

⁸ Буквально — «меч коситель травы». Священный меч, позднее ставший символом императорской власти.

@темы: Маюри, Зараки, Гет, Стеб, PG, Фанфики, Сейрейтей

---

Фанфикшн

[*Meow *]

Название Ну, здравствуй..
Автор *Meow*( P'yanayaKoshka)
Бета Hallvana
Рейтинг R
Пейринг Рукия/Хичиго, Рукия/Ичиго
Жанр Романтика/Аганст
Краткое содержание Что ты можешь вытерпеть ради спасения другого?...
Дисклеймер Bleach и все его персонажи принадлежат Кубо Тите, от меня только воспаленная фантазия


***
Я сильная. Я никому не позволю обо мне заботиться. Я все смогу сама. Я никогда не попрошу пощады. Я выстою, чего бы это мне не стоило…
И я защищу тебя… От всех. От самого себя. Я не скажу ни слова. Ты не узнаешь об этом. Ради тебя я готова терпеть эти холодные прикосновения. Эти губы на моем теле. На моих шрамах. Когда я снова вижу твое израненное тело, мое сердце замирает. Мне хочется принять на себя все твои порезы. Странно, но ведь мое тело тоже в шрамах. Унохана-тайчо хороший медик, но прежде всего она женщина. А шрамы женщине не к лицу. Она умеет залечить раны так, что на теле остается только белые полосы. Если бы ты знал, как располосовано мое тело. Почему ты мне не даешь защищать себя? Почему не даешь прикрывать себя? Я сильная. Я смогу. Если понадобится, я прикрою тебя своим телом. Почему? Потому что я не знаю, что будет со мной, если тебя не станет. Я не выдержу. Я не хочу оставаться одна. Я не смогу оставить тебя одного. И поэтому, чтобы ни случилось, я буду с тобой. И сейчас я с тобой. Пусть ты далеко. Пусть ты заперт в своем мире.
А он здесь. Как и обещал, он пришел за мной. А точнее за платой. Платой за его жизнь… За время…
***
-Ичиго, больше не надо так опрометчиво действовать. Мне надоело каждый раз звать Ханатаро. Он знаешь ли, тоже хочет отдохнуть. А с тех пор как ты в Сейрейтейе, у него ни дня выходного не было.
-Заткнись. Я действовал по обстоятельствам. Если так получается, что без ран никуда, значит, их будет столько сколько нужно!
-Дурак…Я волнуюсь за тебя. Я не хочу, чтоб с тобой что-нибудь случилось.
-Зачем так волноваться?
Затем, что я…..Затем, что я не могу позволить чтоб человек, который может победить Айзена, умер при встрече с каким то слабаком -аранкаром.
-Ну как скажешь. Я пошел спать . Ты сегодня ночуешь здесь?
-Да. Мне не очень хочется идти к Нии-саме. Утром надо поговорить с Укитаке –тайчо, так что сегодня я переночую здесь, в 13 отряде. Так что, прошу из моей комнаты!
-Хорошо, хорошо. Спокойной ночи.
-Спокойной.
Я отвернулась. Жаль ,что ты не понимаешь. Или не хочешь понимать…
-Я тоже считаю, что жаль.
Этот голос. Ты не ушел? Почему у тебя сейчас такой голос?
-Ичиго? Зачем ты одел маску сейчас?
-Ну здравствуй, королева.
-Т-т-ты?
- Вижу что удивлена. Он, видно, не очень хотел представлять ту, которая постоянно занимает его мысли. Он тщательно прятал от меня чувства к тебе. Но я нашел их. Мои-то он давно разгадал.
-Я не понимаю…Твои?
-Так как мы с ним почти едины, я испытываю похожие чувства и эмоции. Ведь он тебя любит. Странно любит, скажу я тебе. Зачем-то пытается скрыть. И сейчас он ведь так не хотел уходить. Хоть и понимает все, что ты хочешь сказать. Но все равно собрался уходить. Ха! Слабак. Он думает, что подчинил меня себе? Что научился контролировать маску? Это я позволяю ему так думать. Сейчас он как никогда уязвим для меня. Я могу разрывать его сознание и затаскивать его к себе, когда захочу. Он даже не замечает. Он просто не помнит. И с каждым разом, он будет все слабее и слабее. Скоро Я стану королем. А если так, то я должен познакомиться со своей королевой.-Что? Ичиго внутри тебя? Он не позволит тебе вырваться наружу! Он не даст тебе победить себя! Ичиго! Слышишь меня? Борись!
-Бесполезно. Он тебя не услышит. Очень скоро его сознание будет уничтожено. Он просто престанет существовать. Ты бы лучше о себе позаботилась. Я ведь не просто так решил показаться. Я не могу больше терпеть, как этот придурок легко отпускает тебя каждый раз. И если скоро все его станет моим, то и ты тоже. Остальное я подожду, а вот с тобой подождать не могу.
- Что ты имеешь в виду? Думаешь, я сдамся тебе? Ты меня недооцениваешь! Я…
-Ты гордая. Ты сильная. Но у тебя есть одна слабость. ОН. Неужели ты дашь ему исчезнуть? Ты хочешь позволить мне уничтожить его? Он для тебя ничего не значит?
-Значит, все не просто так? То, что ты решил показаться именно сейчас? … Что ты хочешь?
- Давай заключить договор. Ты в обмен на время. Я дам ему побольше времени на борьбу со мной. Глядишь, может и сможет найти выход и победить меня. Кто знает? Все же лучше чем ничего, не так ли? А ты должна быть моей. ПОЛНОСТЬЮ МОЕЙ. Это что-то вроде платы за его дополнительное время.
- Но ты пока не победил! Почему ты так уверен?
- А почему нет? Ведь я сейчас с наружи, а он заперт внутри. Согласен, я пока не могу держать его там очень долго. ПОКА не могу. А дальше посмотрим. Возможно, уже через месяц… А так у него есть шанс. Ну что? Принимаешь условия? И кстати, ты не должна говорить ему, что я выхожу наружу. Будет неинтересно, если он будет все знать. Можешь сказать ему, что он не так хорошо меня контролируют, как ему кажется.
Значит так? Мое тело в обмен на его душу? Боже, неужели этот пустой и вправду сможет уничтожить его? Бред. Ичиго не когда не позволит ему вырваться. Он… а если это случиться? Что, если эта сволочь говорит правду? Ичиго…….Я…….. Я не могу позволить ему так поступить с тобой…
- Согласна...

***
-Ну здравствуй, наслаждение
-Ну здравствуй, боль.
Ты всегда так говоришь. А я всегда так отвечаю. Уже на протяжении месяца я вижу как Ичиго тренируется еще больше контролировать пустого. Как хочется, чтобы ночью именно его губы касались меня. Именно его руку сжимали мое тело . Формально это его тело, но не его душа. А значит не он. Я вру, что эти синяки от ночных тренировок. И что так устала тоже от них. Ты говоришь, что я стала по-другому смотреть на тебя. С какой-то особой грустью и болью. Я не хочу отдавать ему тебя. Мне страшно. Почти каждую ночь, когда эти черные глаза с желтыми зрачками смотрят на меня, я пытаюсь успокоить дрожь в теле. Уговариваю себя, что я сильная, и что это то прикрытие, которое хотела, чтоб ты позволил мне дать тебе. (дать тебе ЧТО?) И я держусь. Мне так хочется крикнуть: « Оставь его тело! Оставь его душу в покое! Неужели тебе меня мало? Может делать все, что хочешь со мной, но, наконец, престань мучить его!» Ведь я вижу, как на тренировках ты еще больше хмуришь брови. Как думаешь о чем-то, уперев взгляд в одну точку. Как тяжелее тебе с каждым разом надевать маску. Сколько еще осталось времени? Сколько еще этот садист будет играть с нами? Не знаю. Но я дам тебе столько времени на борьбу, сколько смогу.***
-Ну здравствуй, жизнь.
- Ну здравствуй, миг.
Почему ты сказал сегодня так? Что это означает? Почему жизнь? Неужели ты решил разорвать договор? Неужели время истекло? Почему ты не говоришь ничего? Почему как всегда не смеешься над его тренировками, почему не восхищаешься моим телом, почему не говоришь, что я только твоя?
Что это? Откуда такие мягкие движения? Почему ты не сжимаешь до боли мое тело в руках? Почему ты не кусаешь меня, не пытаешься вдавить в кровать? Зачем так нежно гладишь меня по коже. Что это за взгляд? Куда делось то собственническое выражение лица? Твои нежные поцелуи. Не понимаю . Ты бережно приподнимаешь меня, чтобы мне было не так неудобно чувствовать тебя внутри. Ты пытаешься доставить мне наслаждение? Зачем? Неужели………Неужели, так ты пытаешься доказать, что мне с тобой будет не так плохо? Что в будущем, ты сможешь заботиться обо мне? О, боже, не надо. Не надо так двигаться. Прошу. Я терпела, я до последнего оттягивала этот момент. Я не хочу, не хочу!...
Я…
Я…
Нет…
Больше не могу терпеть…
Я…

***
Что это? Почему все вокруг перевернуто? Где я?... Ичиго?
-Ичиго….Значит я….Я в твоем мире?
- Зачем? Зачем так жертвовать ради меня? Разве я достоин твоих мучений?
-Ты…знаешь? Но он…
-Он обманул тебя. Хоть я и не мог помешать ему, сидя здесь, я все чувствовал. И смотря утром в твои глаза, я хотел убить себя. Я тренировался. Знаешь почему он сегодня не такой, как всегда? Потому что я выигрываю. Он думал что все в его руках. Он ошибался. Скоро я совсем восстановлю контроль. И теперь уже навсегда. Рукия….
-Ичиго, я..
-Рукия, если бы не ты, у меня бы не было времени. Я бы просто не успел. Если бы не ты, я бы исчез. Я клянусь, что каждый синяк я заменю своим поцелуем, каждую твою слезу я заменю улыбкой, каждый стон боли - стоном наслаждения. Ты больше никогда не будешь жертвовать собой ради меня. Я никому тебя не отдам. Ты - моя жизнь….

***
-Ииичииигооооо!!!............................

***
Ты держишь меня в руках. Нежно гладишь по голове. Целуешь макушку. Твои глаза нежно смотрят не меня. Неужели?...
-Ну здравствуй, жизнь моя.
-Ну здравствуй, любовь моя.

@темы: Ангст, Драбблы, Фанфики

---

Артег:

[Сэтто]

Поздравляю, собсна.

Ичи ииии...

@настроение: ))

@темы: Кроссовер, Ичиго, Фанарт