Холод всегда мне был по душе
Третья страница
Автор: Седая Верба
Фэндом: Bleach
Пейринг/персонажи: Айзен/Хинамори, Хинаморицентрик.
Рейтинг: G
Жанр: ангст
Предупреждение: ООС (Хинамори не узнать, фанон на фаноне фаноном погоняет)
Disclaimer: (c) Кубо Тайто
Посвящение: Эгоиста! Ради тебя я готова писать даже Хинамори! С прошедшим днём рождения тебя!
Размещение: с разрешения объекта посвящения или автора.
Работы в пятом отряде...Работы в пятом отряде всегда было много. Редко когда можно было побездельничать без последствий в виде выговора от капитана. Нет, конечно же, до зависти соседям из шестого не доходило – переплюнуть ясного князя Кучики вряд ли кто-то был способен, но вот офицерам десятого, уходившим на тихий междусобойчик под покровительством лейтенанта, частенько смотрели в спину с непередаваемой тоской. Надежда, правда, была – от тайчо всегда исходили довольно чёткие и ясные указания, исполнив которые, можно было бы отправиться и на вечеринку. У капитана определённо были предпосылки не только к гуманности, но даже и к милосердию, другое дело, что без существенных причин спуска никому не давалось.
В общем, увидеть новичков, ещё вчера радовавшихся распределению в пятый, а сегодня с дрожью несущих документы капитану на подпись, не было редкостью.
Тёплые тёмные глаза и мягкий овал лица, опрятное хаори и золотая заколка в собранных волосах, миниатюрное тело и зрелая женская грациозность – всё это подкупало и внушало доверие к маленькой серьёзной женщине по имени Хинамори Момо. И вряд ли кто с первого взгляда мог заподозрить в ней железную волю, жесткость, требовательность и непоколебимость. И уж точно никто не мог сказать, что всего каких-то пять веков назад тогда ещё лейтенант Хинамори была совершенно другим человеком.
- Тайчо! Гонг пробил восемь. Отпускать младших офицеров по казармам?
Хинамори подняла голову от свитков с квартальными отчётами.
- Старших тоже. Со следующей недели у нас будет много работы, позаботьтесь о том, чтобы в понедельник штаб был полон. И пошлите запрос в четвёртый - узнайте, как там пострадавшие в последней миссии в Уэко.
- Будет исполнено, тайчо.
Когда створки фусума захлопнулись, Момо удосужилась откинуться в кресле и перевести взгляд с отчётов на вид за окном. Там, за толстой преградой стекла, садилось солнце, торжественно возвещавшее о конце рабочего дня. Там, на улицах Сейрейтея народ стекался на пятничные вечеринки, и Момо знала – сегодняшняя была особенной.
Годовщину окончания войны никогда не праздновали официально, всегда собирались вот так, в условленных местах, в казармах дежурного отряда, а не праздничных залах. Туда редко приходил кто-то из непосредственных участников. Даже любившая тайные попойки Мацумото в такие дни внезапно становилась полна рабочего энтузиазма – Тоширо говорил, что, конечно, всё равно ничего не делала, лежала на диване, грустно намурлыкивая себе что-то, но с младшими офицерами принципиально не шла.
Момо в такие вечера оставалась в кабинете допоздна, разбиралась с бумагами, и только далеко за полночь отправлялась в свои покои. Привычно зажигала светильник, аккуратно складывала хаори и шихокуши и, облачившись в домашнее кимоно, подводила итоги.
Конец войны сам собою стал началом новой жизни. Не только для неё, Момо, но и для всех остальных. Конец войны стал концом той Хинамори, что была известна всем до предательства Айзена.
Момо села около зеркала и распустила волосы, погустевшие и отросшие за последние несколько десятилетий. Аккуратно положив в шкатулку золотую заколку – бережно хранимый подарок Хицугаи – и принялась расчёсывать прядь за прядью.
Поглядывая иногда в зеркало, Момо думала о том, что, пожалуй, уже не видела в своём отражении той слабой девочки, что допустила страшную ошибку. Не видела слёз бессилия в уголках глаз, не видела безволия, въевшегося в кровь.
Отложив узорчатый гребень – тоже подарок, но уже от Киры и Хисаги – Момо ещё с пару минут сидела недвижно, а потом открыла потайной ящик трюмо и достала пыльную старую тетрадь.
Обложка давно облупилась, тушь полустёрлась, страницы пожелтели, а описываемые события и чувства стали безнадёжно далёкими.
«Кира-кун сказал, что сегодня вечером Хисаги-семпай объявит нам результаты распределения по отрядам. Честно говоря, я очень, очень надеюсь, что мы попадём в отряд, где служит Хисаги-семпай. По крайней мере, я очень хочу оказаться в отряде Айзена-тайчо. Айзен-тайчо такой добрый. Он ко всем относится со вниманием и терпением. Даже к Ренджи-куну! Мне кажется, Ренджи придётся нелегко – он такой поспешный и не так уж хорошо учится. Так что в пятом – ему самое место… К тому же… Нет, не буду говорить, это секрет!
PS. Пятый! Пятый отряд! Спасибо вам, всемогущие боги!»
Раньше у неё бы затряслись руки. И, наверное, на лице возникла бы улыбка – распределение, пятый отряд, Айзен-тайчо. Секреты, таинственность, загадки, неясные улыбки и взгляды, по которым было понятно всё. Понятно – но не высказано вслух.
«Говорят, первые дни в отряде самые сложные. Но Айзен-тайчо такой заботливый. Мне кажется, что он просто волшебник. Как иначе объяснить, что он успевает всё? И эта его улыбка… Я больше ни у кого такой не встречала.
Вчера были мои первые выходные. Ездила к бабушке. Тоширо-кун снова сердится. Говорит, что совсем свихнулась на Айзене-сама. На самом деле он, наверное, просто завидует. Я уверена, он очень хочет стать шинигами. Я думаю, он бы смог…»
Ах, какая забота. Ах, какие чудеса – Айзен-тайчо повсюду. Помнится, после он ещё и не те чудеса показывал – забава для всего Сейрейтея, труп на Башне Раскаяния. Глаза Момо сузились. Читать становилось противно – как и всегда, когда дело доходило до этой страницы.
На третьей страничке был порван уголок, а чернила кое-где выцвели и стали почти невидимыми – пятьсот лет немалый срок. Порой Момо вообще удивлялась тому, как эта ветхость ещё держится.
«…и тогда Айзен-тайчо сказал, что мне не о чем беспокоиться, и Ренджи ничего не грозит. Когда-нибудь мы с Кирой не сможем ему помочь. Хорошо, что Айзен-тайчо вошёл в наше положение! Что бы мы без него делали? Вот что бы было, если бы не Айзен-тайчо?»
В самом деле, что бы было? Счастливая жизнь и никакой войны. Десятки сохранённых жизней и – прежняя слабость и овечье безволие. Хинамори швырнула дневник на пол. Чаша для благовоний пришлась как нельзя кстати. Старая тетрадь и слабенькое кидо.
- Горите в аду, Айзен-тайчо.
Когда блики пламени в чаше погасли, а от старого дневника остался только пепел, капитан пятого отряда удовлетворённо вздохнула. Эту связь со старой жизнью давно надо было разорвать – с той самой третьей страницы с размытыми чернилами и осыпавшимся краем.
Жёсткий футон и перевязь с Тобиуме под рукой – старая привычка, возникшая в послевоенные годы. Засыпала Хинамори со спокойным сосредоточенным выражением на том же мягком овале – впервые избавившись от призраков прошлого и последней частицы слабости.
Автор: Седая Верба
Фэндом: Bleach
Пейринг/персонажи: Айзен/Хинамори, Хинаморицентрик.
Рейтинг: G
Жанр: ангст
Предупреждение: ООС (Хинамори не узнать, фанон на фаноне фаноном погоняет)
Disclaimer: (c) Кубо Тайто
Посвящение: Эгоиста! Ради тебя я готова писать даже Хинамори! С прошедшим днём рождения тебя!
Размещение: с разрешения объекта посвящения или автора.
Работы в пятом отряде...Работы в пятом отряде всегда было много. Редко когда можно было побездельничать без последствий в виде выговора от капитана. Нет, конечно же, до зависти соседям из шестого не доходило – переплюнуть ясного князя Кучики вряд ли кто-то был способен, но вот офицерам десятого, уходившим на тихий междусобойчик под покровительством лейтенанта, частенько смотрели в спину с непередаваемой тоской. Надежда, правда, была – от тайчо всегда исходили довольно чёткие и ясные указания, исполнив которые, можно было бы отправиться и на вечеринку. У капитана определённо были предпосылки не только к гуманности, но даже и к милосердию, другое дело, что без существенных причин спуска никому не давалось.
В общем, увидеть новичков, ещё вчера радовавшихся распределению в пятый, а сегодня с дрожью несущих документы капитану на подпись, не было редкостью.
Тёплые тёмные глаза и мягкий овал лица, опрятное хаори и золотая заколка в собранных волосах, миниатюрное тело и зрелая женская грациозность – всё это подкупало и внушало доверие к маленькой серьёзной женщине по имени Хинамори Момо. И вряд ли кто с первого взгляда мог заподозрить в ней железную волю, жесткость, требовательность и непоколебимость. И уж точно никто не мог сказать, что всего каких-то пять веков назад тогда ещё лейтенант Хинамори была совершенно другим человеком.
- Тайчо! Гонг пробил восемь. Отпускать младших офицеров по казармам?
Хинамори подняла голову от свитков с квартальными отчётами.
- Старших тоже. Со следующей недели у нас будет много работы, позаботьтесь о том, чтобы в понедельник штаб был полон. И пошлите запрос в четвёртый - узнайте, как там пострадавшие в последней миссии в Уэко.
- Будет исполнено, тайчо.
Когда створки фусума захлопнулись, Момо удосужилась откинуться в кресле и перевести взгляд с отчётов на вид за окном. Там, за толстой преградой стекла, садилось солнце, торжественно возвещавшее о конце рабочего дня. Там, на улицах Сейрейтея народ стекался на пятничные вечеринки, и Момо знала – сегодняшняя была особенной.
Годовщину окончания войны никогда не праздновали официально, всегда собирались вот так, в условленных местах, в казармах дежурного отряда, а не праздничных залах. Туда редко приходил кто-то из непосредственных участников. Даже любившая тайные попойки Мацумото в такие дни внезапно становилась полна рабочего энтузиазма – Тоширо говорил, что, конечно, всё равно ничего не делала, лежала на диване, грустно намурлыкивая себе что-то, но с младшими офицерами принципиально не шла.
Момо в такие вечера оставалась в кабинете допоздна, разбиралась с бумагами, и только далеко за полночь отправлялась в свои покои. Привычно зажигала светильник, аккуратно складывала хаори и шихокуши и, облачившись в домашнее кимоно, подводила итоги.
Конец войны сам собою стал началом новой жизни. Не только для неё, Момо, но и для всех остальных. Конец войны стал концом той Хинамори, что была известна всем до предательства Айзена.
Момо села около зеркала и распустила волосы, погустевшие и отросшие за последние несколько десятилетий. Аккуратно положив в шкатулку золотую заколку – бережно хранимый подарок Хицугаи – и принялась расчёсывать прядь за прядью.
Поглядывая иногда в зеркало, Момо думала о том, что, пожалуй, уже не видела в своём отражении той слабой девочки, что допустила страшную ошибку. Не видела слёз бессилия в уголках глаз, не видела безволия, въевшегося в кровь.
Отложив узорчатый гребень – тоже подарок, но уже от Киры и Хисаги – Момо ещё с пару минут сидела недвижно, а потом открыла потайной ящик трюмо и достала пыльную старую тетрадь.
Обложка давно облупилась, тушь полустёрлась, страницы пожелтели, а описываемые события и чувства стали безнадёжно далёкими.
«Кира-кун сказал, что сегодня вечером Хисаги-семпай объявит нам результаты распределения по отрядам. Честно говоря, я очень, очень надеюсь, что мы попадём в отряд, где служит Хисаги-семпай. По крайней мере, я очень хочу оказаться в отряде Айзена-тайчо. Айзен-тайчо такой добрый. Он ко всем относится со вниманием и терпением. Даже к Ренджи-куну! Мне кажется, Ренджи придётся нелегко – он такой поспешный и не так уж хорошо учится. Так что в пятом – ему самое место… К тому же… Нет, не буду говорить, это секрет!
PS. Пятый! Пятый отряд! Спасибо вам, всемогущие боги!»
Раньше у неё бы затряслись руки. И, наверное, на лице возникла бы улыбка – распределение, пятый отряд, Айзен-тайчо. Секреты, таинственность, загадки, неясные улыбки и взгляды, по которым было понятно всё. Понятно – но не высказано вслух.
«Говорят, первые дни в отряде самые сложные. Но Айзен-тайчо такой заботливый. Мне кажется, что он просто волшебник. Как иначе объяснить, что он успевает всё? И эта его улыбка… Я больше ни у кого такой не встречала.
Вчера были мои первые выходные. Ездила к бабушке. Тоширо-кун снова сердится. Говорит, что совсем свихнулась на Айзене-сама. На самом деле он, наверное, просто завидует. Я уверена, он очень хочет стать шинигами. Я думаю, он бы смог…»
Ах, какая забота. Ах, какие чудеса – Айзен-тайчо повсюду. Помнится, после он ещё и не те чудеса показывал – забава для всего Сейрейтея, труп на Башне Раскаяния. Глаза Момо сузились. Читать становилось противно – как и всегда, когда дело доходило до этой страницы.
На третьей страничке был порван уголок, а чернила кое-где выцвели и стали почти невидимыми – пятьсот лет немалый срок. Порой Момо вообще удивлялась тому, как эта ветхость ещё держится.
«…и тогда Айзен-тайчо сказал, что мне не о чем беспокоиться, и Ренджи ничего не грозит. Когда-нибудь мы с Кирой не сможем ему помочь. Хорошо, что Айзен-тайчо вошёл в наше положение! Что бы мы без него делали? Вот что бы было, если бы не Айзен-тайчо?»
В самом деле, что бы было? Счастливая жизнь и никакой войны. Десятки сохранённых жизней и – прежняя слабость и овечье безволие. Хинамори швырнула дневник на пол. Чаша для благовоний пришлась как нельзя кстати. Старая тетрадь и слабенькое кидо.
- Горите в аду, Айзен-тайчо.
Когда блики пламени в чаше погасли, а от старого дневника остался только пепел, капитан пятого отряда удовлетворённо вздохнула. Эту связь со старой жизнью давно надо было разорвать – с той самой третьей страницы с размытыми чернилами и осыпавшимся краем.
Жёсткий футон и перевязь с Тобиуме под рукой – старая привычка, возникшая в послевоенные годы. Засыпала Хинамори со спокойным сосредоточенным выражением на том же мягком овале – впервые избавившись от призраков прошлого и последней частицы слабости.
