И снова пятиминутка гадания на кофейной гуще))

[Шнайзель]

Ну, завтра мы всё равно узнаем страшную (или не очень) правду, так что, имхо, самое время "делать ставки". Заодно соберем статистику и посмотрим насколько внезапен и непредсказуем будет Кубо. Итак, кто что думает по поводу следующей главы?

Я сам за первый вариант,

потому что...

потому что будь это настоящий Айзен - Шинсо разрушилось бы от соприкосновения с ним, как это произошло с Тараном в Дангае. Не говоря уже о том, что между моментом, когда Гин рассказал о яде и моментом когда он активировал яд (команда "Убей, Камишини-но-Яри"), у Айзена было достаточно времени на адекватную реакцию (атаковать Гина/разрушить Шинсо своими новыми силами и т.п.), а раз, даже услышав о яде, Айзен продолжал стоять и ничего не делать, значит он был готов и считал, что повода для беспокойства нет. А учитывая последний кадр главы... скажем так - в ТАКОЙ реген я лично не верю (хотя это тоже будет круто), так что остается только вариант с иллюзией. Вопрос лишь в том шикай это или банкай.

Вопрос: Айзен избежит смерти от атаки Гина с ядом потому что...

1. ...Гин атаковал не Айзена, а иллюзию, возможно банкайную с хз какими свойствами/правилами использования		47	(13.09%)
2. ...Айзен использует свои Новые Способности/Хо Гиоку, чтобы выжить. Суперсверхбыстрая регенерация и т.п.		89	(24.79%)
3. ...а Айзен вообще не выживет, он станет трупом. Богоубийство же!		45	(12.53%)
4. ...а следующая глава будет вообще не про Айзена и Гина. Тролить - так тролить		174	(48.47%)
5. Другое (в коментарии)		4	(1.11%)
Всего:		359

@темы: Опросы, Айзен

---

Roulinsou. Ichimaru Gin

[Oji Winchester]

Вариации на додзю и фанарт Китамуры Коумэ(Tsubacisou).

Косплеер:  Yumko
Фотограф, мейк, обработка:  O-J Abarai

Roulinsou. Ichimaru Gin - 6 by ~Daiki69 on deviantART

+2

Roulinsou. Ichimaru Gin - 5 by ~Daiki69 on deviantART

Roulinsou. Ichimaru Gin - 9 by ~Daiki69 on deviantART

Остальные фото, если интересно, здесь.

@музыка: T.O.P – Turn It Up

@темы: Гин

---

рисуночег

[Eneada]

Я уже зарекалась рисовать квинси без очков, но спать в очках это перебор, так что опять

квинсицест зарисовочный.

@темы: PG13, Ишида, Фанарт

---

[iamprosto icon]

Bleach - 10
Deaht note - 20
Dogs - 6

1

2

3

HERE

@темы: Аватары

---

Информация о 4 фильме

[Lokken]

Появилась новая информация касаемо грядущего фильма:
Вчера официально вышел первый трейлер, но пока его ещё не выложили в сеть.

Executive Producer: Kubo Tite
"I have participated in this movie from the project & the scenario. I have strong feelings for this movie. I think that It becomes the splendid movie which is good for the tenth anniversary. Please look forward to."

It is decided by full-scale cooperation of Mr.Kubo that the stage of this time movie is HELL.
HELL is not drawn in the original.
There was the unimaginable dreadful world of SHINIGAMI.

STORY
"HELL"――. there is the place where the person who violated a big crime in while alive is sent. SHINIGAMI is forbidden to be involved there.
Brutal prisoners kept there (TOGABITO 咎人 caused a revolt.
They aimed at the KARAKURA-town where Ichigo and his friends live in.
Ichigo and his friends are done in one after another by prisoners with overwhelming power.
It was a mystery man "KOKUTOH (黒　刀刂" to have saved such them.
Ichigo with Rukia ,Uryuu ,Renji,and Kokutoh marches into the hell to save the world.
Now endless desperate struggle between Ichigo and his friends with the TOGABITO broke out!

screenwriter: Takahashi Natsuko (高橋　ナツコ and Ookubo Masahiro (大久保　昌弘
this screenwriters same as "Fade to Black".

this is from someone who have seen the new trailer in japan:
Английский перевод:
Please note that I'm writing this from memory so it's very likely that I made some mistakes. *sweatdrop* Please forgive me.
Today I went to see the Naruto movie and they played the trailer for the Bleach movie so I was very excited. Getting all nervous over a promo...
So the trailer! It was pretty exciting, and I really mean it. There's no accounting for taste so I don't know how other people liked it, but to me there was a real tension when the Gate of Hell or something like that appeared. It's definitely my kind of thing! I want to see the movie soon!
First Kubo sensei appeared. [I guess this refers to his name being shown] The characters who appeared in the trailer are the following: Ichigo-kun, full hollow Ichigo, Ishida-kun, Orihime-chan, Hitsugaya-kun, Rukia-chan, Byakuya-kun, Sado-kun (?)
Except for the two Ichigos everyone was introduced one-by-one, and I listed them in order of appearance. At least I tried. However, since except for Ichigo everyone appeared only for a moment, I may have made mistakes. In fact, to make it worse, there may be characters I overlooked. So I'd appreciate any corrections.
I was very happy that Ishida-kun was there. It wasn't just my imagination playing tricks on me, right? I think I'll watch this movie many, many times. But before that I want to see the trailer more! I wonder if they play it before other movies?

Часть трейлера:

запись создана: 01.08.2010 в 23:59

@темы: Клипы

---

Фанарт

[Viviena]

низкорейтинговый Гриммоич

@темы: Ичиго, Фанарт, Гриммджо

---

[Violet Ripper]

Название: «Он знает».
Автор:  Violet Ripper
Бэта: нет.
Фандом: bleach.
Пэйринг: Нноитора/Заэль, Ильфорте/Заэль
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
Отказ от прав: все герои принадлежат Кубо Тайто
Предупреждение: трава, глюки Заэля
От автора: драббл может считаться продолжением фика

"Право на безумие"

toshokan.diary.ru/p111321713.htm


Заэлю не нужно себя обманывать. Он и так знает, что стоит только открыть глаза, и все встанет на свои места. Октава презирает самообман. Но иначе он просто не выдержит.

дальше

Каждый раз, когда Квинта Эспада входит в его покои, он обреченно закрывает глаза. Так легче. Легче представлять на месте грубой хватки длинных цепких пальцев уверенные собственнические касания холеных рук.
Бесцеремонно опрокинутый на одну из многих горизонтальных поверхностей, он слепо шарит по сильной груди в бесцельных поисках холлоу-дыры. Он ни за что не откроет глаза, но все же знает, никто в здравом уме не перепутает хриплый, лающий рык Нноиторы с глубоким мягким баритоном. Но никто не говорил, что Заэль Аполло Гранц в здравом уме, поэтому он так послушно разводит колени, подставляясь и видя на внутренней стороне век горящие ореховые глаза.

Иногда это до дрожи хорошо, когда волшебная капсула внутри Заэля окрашивает мир в совершенно другие, яркие цвета, гоняя по венам фиолетовую кровь. Тогда и черное покажется золотым кому угодно. Только в такие сюррелистичные моменты он подчиняется злому приказу и медленно поднимает длинные ресницы. Расфокусированный, остановившийся взгляд медовых глаз абсолютно невменяем, и на злое «Смотри на меня!» он только заливисто смеется сквозь сладкие стоны, прерывисто шепча «Я всегда смотрел только на тебя.». И не замечает, как из прокушенной губы Квинты на лицо капает алая кровь.

Но чаще Октава испытывает гораздо больше выматывающей, иссушающей боли, чем удовольствия. Стараясь не замечать ни на минуту не замолкающего озлобленного Джиругу, он вымученно всхлипывает в такт резким движениям. В них ни капли любви или страсти, только опаляющая, унизительная похоть. «Хрена ты рыдаешь, как девка?!» - остервенело рычит изнемогающий от желания Нноитора, до синяков сжимая хрупкую шею. В ответ Заэль поднимает дрожащие руки и отчаянно хватается за длинные волосы Пятого. Жесткие, черные – он знает даже с закрытыми глазами. Совсем не ослепляют, отстраненно думает, закидывая ногу на сильное плечо. «Не такие, другие…» - тихо шепчет, судорожно сжимая их в кулаках и выдирая несколько прядей. И даже хлесткая пощечина совсем озверевшего Квинты не приводит в чувства. Потому что несколько секунд до оргазма растягиваются, становясь бесконечными, словно движение песка в пустыне. И в этой застывшей вечности Заэль резко распахивает глаза, встречаясь взглядом с тем, кого так безуспешно пытается забыть. В эти ничтожные мгновения все становится на свои места. Он наконец-то видит смуглую кожу, карие глаза, изящный осколок маски, дыру пустого в груди, а руки привычно сжимают легкие, шелковые, гладкие золотые волосы. Аполло вскидывается с пронзительным вскриком, почти скидывая с себя Нноитору, и задушено повторяет высеченное там, где должна быть душа, имя.

Когда за отчего-то всегда подавленным Джиругой закрывается дверь, Заэль только улыбается. Ему не нужно себя обманывать. Он и так знает, что потерянное безумие никогда не заменить другим.

@темы: Уэко Мундо, Заэль, PG13, Драбблы, Арранкары

---

[-Ame-]

Название: Дэнс, дэнс
Автор: <Ame>
Жанр: стеб, юмор
Бета: нет
Персонажи: Ичиго, шинигами
Рейтинг: G
Дисклеймер: Кубо - Кубово
Статус: закончен
Размер: мини
Предупреждения: ООСище, трава автора, юмор автора
От автора: захотелось чего-то в этом роде, когда смотрела это видео с танцующими косплеерами: http://www.youtube.com/watch?v=L742o-CWBz0&feature=related ))))))

тыц

Тяжела доля временного шинигами. Ни сна, ни отдыха.
Ичиго опять разбудили посреди ночи. Ичиго хотел бы притвориться, что нависающая над ним татуированная физиономия Ренджи – всего лишь продолжение сна, зажмурить глаза и вернуться в царство Морфея, но кто ж ему даст?
- Просыпайся, Ичиго! – парня хорошенько встряхнули за плечи. – Ичиго, ты нам срочно нужен в Сейрейтей. Без тебя мы не справимся!
Ичиго сдался, поняв, что поспать ему не дадут. Сел, недовольно отпихнув Абараи подальше.
- И чего-о, - в этом месте Ичиго протяжно зевнул, прикрывая рот рукой, - у вас там стряслось?
- Времени нет!!! По дороге объясню, скорее становись шинигами! – поторопил нервничающий Ренджи. Ичиго удивился, но переспрашивать не стал, дотянулся до печати и стукнул себя по груди. Тело плюхнулась на кровать, Ичиго спрыгнул с нее, пошел к шкафу, откуда извлек сладко посапывающего Кона. С долей злорадства встряхнул его за хвост. Лев спросонья взвизгнул, завертелся.
- А, кто, где, чего?!!
- Того, - пришлепнул печатью по плюшевой спине, поймал вылетевшую пилюлю.
- Опять уходишь? – недовольно пробурчал Кон, открыв глаза уже в теле Куросаки.
- Да, там…
- Ичиго, нам некогда! – напомнил о себе Ренджи, нетерпеливо приплясывающий у окна, будто у двери занятого туалета. – Пошли уже.
- Короче, я пошел, а ты без меня чтоб вел себя прилично.
- Ага-ага, иди, а я еще посплю, - отмахнулся Кон, нежно обнимая подушку и сворачиваясь в уютный клубок. Ичиго хотел было его хорошенько пнуть, с сожалением вспомнил, что тело-то его, мысленно плюнул и пообещал припомнить по возвращении. Абараи сиганул в окно, Ичиго за ним.
***
Зевающий и почесывающий макушку Ичиго следовал за торопящимся Ренджи. Шунпо тот не использовал, но едва не переходил на бег.
- Я его привел! – проорал Ренджи, врываясь на полигон одного из отрядов. Ичиго, из-за того что от сонливости чаще тер глаза, чем смотрел по сторонам, не заметил, какой номер был на воротах.
На его окрик оглянулась группа что-то обсуждавщих шинигами. Это были в основном лейтенанты. Кира, Шухей, Иба, Оомаэда, Юмичика, Иккаку. Из капитанов – Кенпачи, Тоширо и Бьякуя.
- Ну наконец-то! Теперь мы спасены! Времени мало, начинаем уже!
- Йо, - поздоровался Ичиго, подходя ближе. – Объяснят мне наконец, что происходит?
- Ичиго, тут такое дело… - Абараи тяжело вздохнул. – В общем, мы сильно провинились перед Женской ассоциацией шинигами. А это нехорошо.
Большинство собравшихся закивало, некоторые побледнели, некоторые тяжело вздыхали.
- Это что, так страшно? – удивился Ичиго. Мужчины опустили головы.
- Ты даже не представляешь, как, - Юмичика прижал ладони к лицу, помотал головой. – Даже думать не хочу, что будет, если они нас не простят…
- Ну так вот, в качестве извинения они у нас потребовали кое-что сделать.
- И что же? - заинтересовался Ичиго, невольно представляя себе всякое. Любопытство прогнало остатки сна.
Шинигами расступились в сторону – за их спинами стояла коробка с чем-то разноцветным. Присмотревшись, Ичиго узнал в этом ворох разноцветных помпонов спортивных болельщиц. Еще там был мощный проигрыватель. Ичиго недоуменно приподнял брови. Между тем Шухей порылся за пазухой, извлек компакт диск.
- Кажется, это очень популярно в мире живых, - нахмурился Ренджи, забирая диск у Хисаги. – Мы должны станцевать для них "Карамелдэнс" вот с этими штуками, сегодня вечером.
Он пнул картонную коробку.
- Прости, что? – Ичиго подумал, что не расслышал.
- "Карамелдэнс", - ответили ему хором.
Ичиго сдавленно хрюкнул. Закусил губу, и лицо у него как-то непонятно перекривилось. Шинигами непонимающе смотрели на него. Взгляд Ичиго скользил с одного на другого – хмурый Тоширо, невозмутимый Бьякуя, ухмыляющийся Кенпачи, поправляющий волосы томный Юмичика, жующий Оомаэда, все остальные… перевел взгляд на коробку помпонов, опять на шинигами. На помпоны. На шинигами. На помпоны…
- Ха-ха-ха-ха-ха! – Ичиго не мог больше сдерживаться, и его гогот разнесся по всему полигону. – Ой, не могу, ха-ха-ха!
Ичиго согнулся пополам, задыхаясь от смеха, стучал себя по колену, мотал головой. Шинигами смотрели сначала недоуменно, потом укоризненно, потом сердито. Ичиго ржал, как конь, до выступивших слез.
- Хватит уже, придурок! – рявкнул наконец Ренджи. Услышав гневный вопль,Ичиго постарался взять себя в руки. Не сразу, но ему удалось. Тяжело дыша, все еще посмеиваясь, он захотел прояснить один вопрос:
- Извиняюсь. А от меня-то что вам надо? – веселье никак не проходило, и при взгляде на шинигами смешки все слетали с его губ.
- Куросаки-сан, - вступил Кира. – Кажется, вы имеете представление об этом танце. Это замечательно – ведь мы понятия не имеем, какой он. Вы должны научить нас.
Только что губы Ичиго непроизвольно расползались в улыбке, а вот он мгновенно спал с лица. Учить шинигами как танцевать карамелдэнс?!
- Отказываюсь! – Ичиго замахал перед собой обеими руками. – Да ни за что на свете! Вы уж как-нибудь сами… А я пошел. Мне в школу рано утром.
- Эй, пацан, - над Ичиго вдруг навис Зараки Кенпачи. – Или ты нас учишь, или проводишь со мной спарринг. А то мне скучновато.
- Лучше спарринг! – мгновенно выбрал Ичиго.
- Тогда и я присоединюсь, - Кучики положи ладонь на рукоять Сенбонзакуры.
- Да пожалуйста! – Ичиго потянулся к своему занпакто. Шинигами переглянулись.
- Можно и мне, в таком случае? – процедил Тоширо. Потянуло морозным воздухом. Ичиго открыл было рот и замер. Он решал сложную дилемму: что хуже – прилюдный позор или как минимум неделя на больничной койке? Сразу три капитана – это явно чересчур.
- Это же наверняка идея Рукии… - пробурчал он себе под нос обреченно. - Черт с вами, согласен.
- Эх, - хэкнул Зараки. Он, пожалуй, предпочел бы хорошую драку.
- Кстати, а капитаны тут почему? – оттягивая неприятный момент, спросил Ичиго.
- Рукия очень просила поучаствовать, - через паузу отозвался Бьякуя, сверля Ичиго взглядом, в котором читалось «и попробуй только что-нибудь вякнуть на эту тему».
- А меня – малявка, - поделился Кенпачи, скалясь.
- Тоширо?
- Капитан Хицугая. За это Мацумото обещала крайне прилежно выполнять свои обязанности в течение месяца, - ответил капитан десятого. Чуть слышно добавил:
- Разгружусь с работой, хоть отосплюсь.
Ичиго услышал и искренне посочувствовал Тоширо. Ему бы кто дал отоспаться.
- Все ясно. Ну, ладно… - Ичиго задумчиво пошкрябал висок. – Становитесь в ряд, лицом ко мне. Эээ… Давайте сначала без помпонов. Ренджи, дай сюда диск.
При первых же звуках задорной песенки все мужчины как один издали дружный вздох ужаса. Ну, кроме разве что сдержанного Кучики и откровенно веселящегося Кенпачи.
- Мы будем танцевать под это? – слабым голосом уточнил Юмичика. – Но это же…
- Крепись! Мы же мужики, мы сможем! – подбодрил друга Иккаку, хлопнув по плечу. – Иначе нам не жить.
Шинигами подуспокоились и уставились на Ичиго. Ичиго – на них. Песенка лилась из динамиков, все стояли столбами, дожидаясь действий «учителя». Ичиго сглотнул.
- Куросаки Ичиго, чего ты ждешь? У нас не так много времени, - с долей раздражения подал голос Кучики. Ичиго шмыгнул носом. Он знал, как танцевать карамелдэнс – Юзу очень любила его. Наверняка и Рукию она увлекла. Но танцевать это самому?! Даже представить трудно. От одной мысли Ичиго начинал отчаянно розоветь. Шинигами лицезрели перед собой медленно, но верно краснеющего Куросаки.
- Не могу я! – внезапно выпалил он и хотел было удрать на шунпо, но его поймали за шиворот. Кенпачи приподнял Куросаки в воздух и поболтал. Голова Ичиго мотнулась несколько раз.
- Не ссы, тут все свои. Нам это вообще перед бабами отплясывать, - добродушно так, со снисхождением «подбодрил» он Ичиго, ставя на землю. Ичиго, красный, злой, взъерошенный, засопел, но ничего не ответил.
- Куросаки-сан, по гроб жизни будем должны! Кроме вас, некому помочь. Давай уже, не парься так! - посыпались возгласы будущих танцоров.
- Ааа! - Ичиго обеими руками взъерошил и без того топорщащиеся пряди. – Бесит. Так, все по новой.
Ичиго поставил песенку на повтор.
- Так, все подняли руки вверх! – замогильно мрачным голосом начал он, свирепо глядя на «учеников». Те послушно задрали руки вверх. – А теперь повторяем за мной.
Нет, это со стороны наверное выглядело даже забавно. Ичиго, глядя на сосредоточенные лица, тихо фыркнул. Смущение никуда не делось, но стало полегче.
Все еще помидорно-красный, Ичиго задвигался под задорный ритм, шинигами старательно подражали. Причем выражения лиц у большинства становились все более и более интересными.
Кучики закаменел, глядя прямо перед собой.
Юмичика жалобно вздыхал, и громко жаловался на неэстетичность танца.
У Шухея, а заодно с ним Тоширо, выступил слабый румянец. У обоих – из-за Мацумото. Если первый со смущением думал, как отреагирует прекрасная Рангику, увидев его танец, второй злился на лейтенанта за то, что втянула его в этот фарс. Отступать было поздно.
Оомаэда жевал, жевал, жевал. Причем чавкал, подстраиваясь под мелодию.
Кенпачи активно махал руками, что ветряная мельница крыльями.
Ренджи сосредоточенно сопел, старательно кося любопытным глазом на капитана, из-за чего постоянно сбивался с ритма.
Кира шевелился как-то вяло, не проявляя энтузиазма.
Иккаку порывался дополнить танец парой элементов лаки-дэнс.
Самым невозмутимым из танцующих оставался Иба.
Ичиго смотрел на это безобразие, смотрел…
- Так, стоп! Стоп! – он остановился. – Бьякуя, прекрати изображать из себя ржавого робота. Это не техно!
Бьякуя одарил его холодным прищуром, но промолчал.
- Ренджи! Прекрати пялиться на Бьякую! Окосеешь! – Ренджи поперхнулся, закашлялся, покраснел, и стал поедать глазами сердитого «сенсея», старательно не глядя в сторону капитана.
- Кенпачи, не надо так махать руками. И бедрами двигать надо, бедрами! Берите пример с Юмичики – у него получается лучше всех, - Ичиго, кажется, вошел во вкус. – Иккаку, ты вообще танцуешь свой лаки-дэнс. Прекращай.
- Мой танец - лучший!
- Скажи это Женской Ассоциации, - ехидно предложил Ичиго. Иккаку моментально заткнулся.
- Ты, толстый… не помню, как там тебя… Прекращай жевать. Кира-сан, поактивнее, пожалуйста. Остальные более-менее нормально. Продолжаем. Еще раз с самого начала!
Около часа потребовалось, чтобы Ичиго удовлетворился результатом.
- А теперь давайте с помпонами, - Ичиго уже давно не танцевал, только глядел на репетирующих и поправлял. – Где они там?
Ичиго сам сходил за коробкой. Посчитали помпоны – их было меньше, чем шинигами.
- Ммм, получается, будете чередоваться – у одного помпоны, у следующего нет, - прикинул Ичиго. Он самолично взялся раздавать шуршащие штуки. Тоширо достались зеленые, красные - Иккаку, желтые - Оомаэде, Бьякуе Ичиго с удовольствием всучил ядовито-розовые, оставшиеся синие - Кенпачи. Шухей, Юмичика, Ренджи, Кира и Иба остались без помпонов.
Глядя на украшенный ряд шинигами, Ичиго снова с трудом удерживался от смеха.
- Поехали! Эй, с помпонами, двигайте руками так же, как до этого! Народ, не сбиваемся с ритма! Постарайтесь!
Наконец, когда шинигами порядочно выдохлись, Ичиго снова остановил музыку.
- А теперь – самый сложный этап, - провозгласил он серьезно, заложив руки за спину покачиваясь с пятки на носок. – Я научил вас всему, что знал… Но без этого, как бы хорошо вы не двигались, все бесполезно.
Ичиго прошелся перед «учениками» взад-вперед.
- И что же это? – поинтересовался Хисаги.
- Вы должны улыбаться! – вдруг гаркнул Ичиго. – Если у вас будет вид, будто вы наелись кислых лимонов, впечатление будет испорчено.
- Это выше моих сил, - простонал Ренджи.
- Справитесь. Иначе Женской Ассоциации точно не понравится, - Ичиго несколько зловеще ухмыльнулся. – А вы ведь хотите, чтобы им понравилось?
Шинигами обреченно переглянулись, что-то прикинули, дружно поежились, в который раз кивнули.
- Вот и отлично, - ширина ухмылки Ичиго на секунду превысила предел человеческих возможностей. Бьякуя сморгнул – он припомнил, что примерно так ухмылялся пустой Куросаки. – Так, все, улыбаемся!
Шинигами послушались. Результат был приемлемым.
- Молодцы, держим, держим лицо! А теперь, с улыбкой на лице (и поприветлевее, порадостнее), станцуем еще разок! Представляем, что зрительницы уже здесь!
Ичиго врубил музыку. Лица шинигами мгновенно перекосились. «В таком виде только в кошмарном сне и являться» - сглотнул Ичиго.
- Так не пойдет! Естественнее, естественнее! Кенпачи, у тебя естественно, конечно, но уж больно похоже на голодный оскал. Бьякуя, извини, но у тебя лицо как будто судорогой свело… Ренджи, ты не улыбаешься – ты лыбишься. Как полный придурок. Тоширо, ты даже не пытаешься. Кира-сан, лицо повеселее, пожалуйста. Кто с помпонами, не забываем ими потряхивать! Улыбаемся и машем! И бедрами! Двигаем бедрами! Вправо, влево! Активнее!

Наконец они закончили. Под конец репетиции Ичиго совсем охрип.
- Я сделал все, что мог, дальше дело за вами, - сорванным голосом подвел он итог. – Удачи и все такое. Можно, я наконец домой пойду?
Шинигами горячо поблагодарили, еще раз уверили Ичиго в том, что они его вечные должники, и проводили до сенкаймона.
Дома вымотавшийся Ичиго, вернувшись в тело, рухнул носом в подушку и отрубился.
Утром его не разбудили ни будильник, ни Юзу, ни напавший из окна папаша (Ишшина он отправил в обратный полет одним ударом, так и не проснувшись). Так что школу Ичиго прогулял.
***
Выступление мужчин на вечернем собрании Женской ассоциации шинигами прошло на ура. Зрительницы хлопали, одобрительно кричали, и много-много раз вызывали на бис.
Бьякую попросили выступить сольно. Кучики скрипел зубами сквозь улыбку, но танцевал. Рукия смотрела на брата в немом восторге и восхищении.
Ячиру карамелдэнс так понравился, что не было сомнений – скоро его будет дружно отплясывать весь одиннадцатый отряд.

- Сой Фонг, ты все засняла?
- Конечно, Йоруичи-сама.
- Молодец, Сой Фонг. Это отличный материал.
- Согласна, Йоруичи-сама.
- Но, конечно, не стоит мужчинам знать, что у нас есть видео с их репетицией.
- Так точно, Йоруичи-сама.
- Кроме того, что оно такое забавное, оно еще может пригодиться Женской ассоциации в будущем.
- Я помещу его в секцию к остальным компрометирующим материалам.
- Умница, Сой Фонг.
- Йоруичи-сама!..

@темы: Хисаги, Иккаку, Ренджи, Ичиго, Зараки, Стеб, Кира, Хицугая, Юмор, Бьякуя, Юмичика, G, Фанфики, Сейрейтей

---

[IAM PROSTO]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

очередное, шипперское

[[ Ice Bird ]]

Ищу заказчика)

Название: нет
Автор:  gaarik
Бета: в пролёте
Пейринг: Орихиме|Улькиорра
Персонажи: Иноуэ, Ичиго, Исида, упоминается Улькиорра (постсмертно)
Жанр: миник, ангст, deathfiс, частично сонгфик и снова на песню Fleur
Рейтинг: PG-13
Фендом: Bleach
Дисклеймер: отказ от прав
Примечание: АУ, ООС, постканон
Писалось на невошедшую в тур на Однострочниках заявку: Орихиме, постканон, она отказывается уходить из Хуэко, причина в словах Улькиоры о том, что "она не такая, как прежде".
Размещение: нежелательно

Пепелинки – пепельный снег,
Теплый воздух уносит вверх.
Только так долетают до рая –
До легчайшего пепла сгорая...

Ей кажется, что он никуда не уходил, и всё ещё стоит рядом, только руку протянуть. И она тянется вперёд, но пальцы ухватывают лишь пустоту, а потом её руку перехватывает другая, тёплая и шершавая. Не он.
- Иноуэ? С тобой всё в порядке? – осторожно спрашивает Ичиго.
Она вздрагивает, смаргивая наваждение. Вот только что Улькиорра тянул к ней руку, а сейчас всё, что от него осталось – развеянный по ветру прах. Как в той песне...

Я видела это во сне,
Как цветы умирают в огне.
Пепла легкого лепестки
Распадаются на куски...

Сколько времени прошло? Сколько они уже стоят здесь, на вершине купола? И как давно закончилось её отрицание раны Исиды? Где-то внизу всё ещё гремят, приглушённые расстоянием, отголоски чужих битв, и она чувствует прошивающие воздух всплески реяцу так же ясно, как недавно ощущала его. Но его больше нет, и вместо долгожданного успокоения приходит лишь опустошение. Всё это время она ждала чего-то, и, казалось, дождалась, когда он сказал, что начал немного понимать людей. Но время решило иначе.
Рядом, что-то говоря, стоит Ичиго. Зовёт её? Пусть.
Исида встаёт на ноги, и, чуть прихрамывая, подходит к ней, легонько касаясь рукой плеча. Орихиме вздрагивает, оборачивается и натыкается на его полный понимания взгляд. Но полный другого понимания. Он думает – они все думают, что она грустит из-за Ичиго, но ведь это не совсем верно. Она слышит его голос, слышит, как он говорит ей что-то...
- Иноуэ-сан, – повторяет Исида. – Идёмте.
Девушка поводит плечом, уходя от прикосновения. Куда? Зачем?
- Нет... Я не пойду.
Теперь настаёт очередь парней удивляться.
- Иноуэ, – Ичиго намерен действовать решительно. – Я понимаю, что тебе пришлось пережить, но сейчас нам нужно уходить. Здесь больше ничего нет, и нас ждут дома.
Самообман. Это их – ждут. А её – нет.
- Нет. Это вы не понимаете. – Её руки сжимаются в кулаки, ногти впиваются в кожу. Жаль, что этой слабой болью не заглушить внутреннюю. Ведь тот, кто действительно начал понимать её, навеки остался здесь, растворившись в царапающем холодом воздухе Хуэко Мундо. – Когда... Улькиорра сказал, что я не такая, как прежде, он был... прав. Это правда. Поэтому я хочу остаться здесь. Мне больше не нужно то, что у меня было, как не было ничего и никогда. Я обманывала сама себя...
- Иноуэ? – Ичиго не мог поверить своим ушам. Она... хочет остаться?
- Куросаки-кун, – Орихиме подняла на него взгляд, и шинигами увидел, как в глубине её глаз плещется уверенность. – Не бойтесь за меня. Я... была дурой, думая, что мне нужно спасение, но это не так. Это ему нужно было спасение.

Пепел – это для них навсегда,
Слишком рано выходит звезда
В обгоревшие клочья небес...
Ну, а я зачем еще здесь?

Что-то режет в глазах. Что это – пыль, или слёзы? Или горечь, что давным-давно въелась в тело, под кожу, и теперь выходит наружу с солёной водой? А может, это частичка пепела?..

- Куросаки, – негромко зовёт его Исида. – Отойдём.
Они отходят от опустившейся на колени девушки метров на десять в сторону, и Ичиго недоумённо уставляется на друга.
- Не торопись с выводами. Мы... можем оставить её тут.
- О чём ты?!
Он готов рвать и метать, но вернуть Орихиме домой, но квинси только качает головой, удерживая его за руку.
- Подожди. Мы уйдём ненадолго, дадим ей возможность побыть одной столько, сколько ей потребуется.
- Ты спятил? А если с ней что-то слу...
- Не случится. – твёрдо обрывает его Исида. – Ты видел её глаза? Вспомни. Вспомни, как она смотрела на тебя. – и, чуть помолчав, добавляет, – мне кажется, тот арранкар был прав. Она больше не такая, какой была раньше. Она... справится.
- Ты уверен?
- Да. Потому что теперь наш черёд в неё верить.
Ичиго сдаётся, но лишь на мгновение:
- Хорошо. Тогда, мы подождём её у развалин колонны.

@темы: Ичиго, Уэко Мундо, Ангст, АУ, Орихиме, Улькиорра, Гет, PG13, Ишида, Драбблы, Десфик, Фанфики

---

Сто лет одиночества. Версия Хисаги Шухея

[_Lucky_]

Название: Сто лет одиночества. Версия Хисаги Шухея
Автор: _Lucky_
Пейринг: Хисаги Шухей и все-все-все
Рейтинг: R
Примечания: Написано в подарок Рончегу. Название – Г.Г. Маркес, вы знаете)) Не бечено.

Ладно-ладно, первый раз это случилось с Ичимару, тогда еще совсем не тайчо.
Неожиданно, правда? Для Шухея случившееся тоже стало неожиданностью.
Он только выпустился из Академии, начал служить в отряде и тут же оказался на том самом задании, где пришлось спасать молодняк: Хинамори, Абарая, Киру. Нет, он не сомневался в своих действиях и не медлил ни секунды, он даже осознать ничего не успел, на самом-то деле. Он и после битвы мало что понимал, только щеку, вместо которой в итоге образовалось кровавое месиво от удара Пустого, было реально жалко.
Полежав пару дней в госпитале, Шухей, прихватив сладости, направился в пятый отряд - поблагодарить Айзена за помощь. Капитана в казармах не оказалось, зато обнаружился лейтенант, Ичимару Гин, и вечер пошел как-то совершенно наперекосяк. Даже спустя многие годы у Хисаги не получалось вычислить момент, когда он попал в ловушку Ичимару. Впрочем, при всей злости он не мог обвинить Гина в соблазнении или обмане.
Не то чтобы Шухея, всю жизнь посвятившего выживанию в Руконгае, учебе в Академии и службе Готею, сложно было развести на секс – не имея никакого опыта, Хисаги повелся на флирт легко, ожидаемо засмущался и покраснел от низкого, тягучего, приторного, как горячая карамель, голоса. Он, конечно же, имел возможность уйти, Ичимару его не удерживал и не пользовался служебным положением, но было в его поведении, манерах, словах что-то такое, что Шухея удержало. Гин был весь какой-то острый, резкий, непонятный и в то же время казался слабым – даже Шухею, который видел его в битве и точно знал, что уж слабым Ичимару точно не является.
Наверное, поначалу Хисаги потерял бдительность из-за этого обманчивого впечатления, а потом уже стало слишком поздно: некрасиво уходить, когда с тобой разговаривают, и Гин заставил Хисаги остатьсяопутал паутиной слов так, что через некоторое время чужие мысли стали собственными.
После боевого крещения на многое смотришь по-другому, да, курсант Хисаги? Да.
Понимаешь, что имеет смысл, а что – шелуха, правда? Конечно.
Надо ценить настоящее и не думать о пустяках, как вы считаете? Согласен.
Настоящему воину незнаком страх, я вот как думаю, Хисаги. Угу.
Кстати, угощайтесь чаем.
Скорее всего, поданный напиток с чаем роднила только температура, потому что градусов там явно было больше, и момент, когда Ичимару длинными пальцами стянул огромную, словно наложенную после вырывания всех зубов повязку со щеки, Хисаги пропустил. Он еще успел бы возмутиться, но Ичимару смотрел на него широко раскрытыми глазами с выражением чуть ли не восторга, и это лишило Хисаги дара речи: сам он видеть эти ужасные, набухшие кровью полосы просто не мог.
Гин целовал его, и гладил по шрамам, и улыбался в коем-то веке не противно, а заинтересованно что ли. Вкупе с шоком от прошедшей битвы, не отпустившего до конца волнения с примесью страха, радости от медленно доходящего осознания того, что он таки остался жив, это привело к тому, что Хисаги сам потянулся потной дрожащей рукой к чужим хакама.
Теоретически, Гин был ни в чем не виноват. Технически, он выбрал отличный объект и точное время для своих странных игр и заставил охреневшего от мешанины разных эмоций Хисаги кончить так, как никогда до того дня. Хисаги был благодарен, да, благодарен, хотя бы за то, что Гин не разложил Хисаги прямо в кабинете пятого отряда, а только обхватил член Шухея в ответ и заверещал прямо в губы, начав движение. Хисаги стонал сквозь стиснутые зубы, а нераспакованные сладости возвышались на столе памятником его наивности.


Все, что связывало Шухея с Юмичикой – это любопытство.
Именно из-за него Хисаги однажды, всего за пару недель до назначения лейтенантом, потащился за симпатичной девушкой с целью узнать, что такая красавица делает на территории одиннадцатого отряда.
Удивление от понимания того, что вот это вот стройное, изящное существо с непривычной прической – полноценный боец одиннадцатого (весьма полноценный, сигнализировали звенящие от удара яйца) Шухей попытался скрыть, но по словам Юмичики, ни черта у него не получилось и выглядел он тогда полным придурком.
Аясегава милостиво разрешил загладить инцидент выпивкой за счет Хисаги, и общение продолжилось с завидной частотой. С Юмичикой было реально интересно и как-то волнительно: все-таки к сочетанию нежной, девичьей внешности и прямолинейности уверенного в себе воина привыкнуть оказалось непросто.
Юмичика отличался совершенным хладнокровием и бесстрашием: все его поступки, даже на первый, второй и третий взгляды бессмысленные и нелогичные, воспринимались как нечто должное, а все возможные насмешки и подколы разбивались о ленивое, томное спокойствие.
Ну и да, был во всех жестах Юмичики вызов, дружеская издевка: он прекрасно знал о том эффекте, что производили его внешность в сочетании с характером, и там, где другой нашел бы повод для смущения, открыл для себя неиссякаемый источник собственного веселья. В общем, Хисаги чувствовал себя неуверенно, когда поцеловал Юмичику в первый раз, и пока решал, ожидать приятного продолжения или очередного стремительного удара ниже пояса, Юмичика, чуть покрасневший от выпитого, забрался Хисаги на колени, запустил пальцы в волосы, ответил в своей уверенной, выверенной, совершенной манере.
Юмичика был у Хисаги почти первым и если бы не его чуть насмешливый взгляд, вряд ли бы Шухей так быстро решился на дальнейшее движение и развитие их неловких обжиманий в кабаке и мокрых поцелуев в подворотнях. Был ли Юмичика опытнее, Хисаги не знал точно, но то, что он был уверенней и бесстрашнее – это несомненно, потому сексом они занимались не только в темноте казарм под простыней. Опустевшие тренировочные полигоны, подсобка рядом с кабинетом собрания лейтенантов, палата в 4 отряде, куда Шухей загремел на неделю с переломами ребер – как говорится, эти помещения никогда не стали для Хисаги прежними.
Закончилось все так же плавно и незаметно, как началось. Наверное, Юмичика просто повзрослел, если это возможно в Сейретее, но в его взгляде появилось все больше участия, заботы, сопереживания, чем вызова.
Шухей был не против, тогда ему даже хотелось, чтобы отношения строились на чем-то большем, чем взаимный исследовательский интерес.


С Ренджи все случилось по глупости.
И несколько бутылочек саке внесли свою лепту, но, по правде сказать, причина была в том всем известном идиотском состоянии, когда срываешься и не можешь остановиться, прекрасно понимая, что ничего хорошего не выйдет.
Идею подкинул Юмичика, Шухей всегда поражался его актерским способностям, но то невинное удивление, с которым он поинтересовался, мог бы Хисаги поцеловаться с Ренджи, была просто выше всех похвал. Уж Юмичика лучше всех знал, что Хисаги в силах не только поцеловаться. Возможно, он знал это же и про Ренджи, потому решил свести их вместе, но догадка пришла к Шухею много позже, тогда же они с Ренджи молча сидели друг напротив друга с глупыми улыбочками на нетрезвых лицах – смесь отчаянного веселья, напряжения и ожидания, кто первый откажется. Абарай не сдавался никогда, а у Хисаги тоже был нехилый стимул. Рангику наблюдала за ними с заинтересованным и немного снисходительным выражением, и Шухею очень не хотелось выглядеть в ее глазах смущающимся и неопытным.
Это всего лишь поцелуй, успокоил себя Шухей, и все действительно прошло гладко: они с Ренджи изобразили нечто долгое, страстное, жаркое, получили свою порцию улюлюканий и нестройных хлопков, и на этом все могло бы закончиться.
Могло, но не закончилось, а стало началом.
Когда позже Хисаги обнаружил Ренджи у себя в казарме, он ничего не стал спрашивать. Хисаги вообще не требовались ответы, ему хотелось лишь утолить тот голод, что вызвал поцелуй с наглым, уверенным в себе, сильным Ренджи. Да, именно это был момент срыва тормозов: некоторый барьер оказался перейден и дальнейшее уже не пугало.
У Хисаги к тому времени уже слишком долго никого не было - так давно, что и желание каких-то отношений, даже чисто физических, вроде бы пропало. Как же, никуда оно не пропадало, лишь накапливалось, чтобы взорвать Хисаги мозг, как только Ренджи прижал его к себе, ткнулся мокрыми губами в шею, потащил к футону, не убранному с утра, готовому принять их разгоряченные тела.
Во время их первого раза Хисаги тысячу раз порадовался, что лейтенантам предоставляют комнаты в отдельном крыле, потому что шумели они чудовищно. Хисаги вообще четко запомнил лишь звуки: треск новенькой формы, звон чего-то опрокинутого по дороге, ругань Абарая, собственное тяжелое, болезненное дыхание. Поначалу было трудно понять, чем они собираются заняться: сексом или дракой – жадные движения скорее калечили, чем ласкали, но при этом возбуждали до боли в крепко сжатых на чужой талии пальцах.
Только когда Хисаги уже двигался в Абарае, раскинувшемся на спине, как огромный жук, он немного осознал происходящее. Ренджи смотрел на Шухея прямо, не прятался, обнимал руками и ногами и выглядел при этом крайне довольным. В ту ночь они еще довольно долго возились друг на друге, не до конца отдавая себе отчет в том, что делаю, заснули под утро как были: потные, грязные, усталые, без единой идеи, как решать проблему после пробуждения. Но утро выдались изумительно дерьмовым, чтобы выяснять отношения, так как они оба спешили добраться до своих отрядов, а ночью снова было не до разговоров.
Подобная дружба организмами с Абараем была хорошо уже тем, что основывалась, как это ни странно, на взаимном уважении и желании. Никакого обмана о несуществующих чувствах, но зато предельная откровенность двух молодых, сильных, что еще более странно, друзей. Шухея, полностью погрузившегося в жизнь отряда, это более чем устраивало. Да и Абарай, это воплощение грубоватого благородства, никогда ничего не усложнял, а его честная радость от встреч с Хисаги была лучшей платой за моральные терзания.
Вполне возможно, что эти отношения могли продолжаться еще дольше, но Абарая назначили лейтенантом в шестой отряд, и вскоре Хисаги начал замечать в Ренджи непривычную задумчивость и крайнюю озабоченность. Это было даже забавно, пока дело не доходило до постели, где страстный раньше Ренджи превращался в красивое бревно. Так продолжаться не могло, Шухею пришлось взять на себя роль психолога: в области анализа душевных переживаний Ренджи был девственно чист.
В общем, после нескольких вечеров с саке и душеспасительными беседами Ренджи наконец понял, что источник его проблем стоит искать в поместье Кучики. Шухей понял это намного раньше, но никакие намеки на Абарая не действовали. Хисаги уже был готов за шкирку оттащить Ренджи к Бьякуе.
Ренджи оттащился сам и, видимо, весьма удачно, потому что секса Хисаги больше не обломилось, Ренджи благородно и честно объявил принцип «ни капли в рот, ни сантиметра в жопу», ходил довольный и сиял от счастья, как новый унитаз – и это при том, что с Бьякуей у него вряд ли зашло далеко, не такой Кучики человек. Но Ренджи, кажется, своих чувств хватало за двоих.
Хисаги не хватало чувств даже на себя.

C Кирой Хисаги сошелся из жалости.
Жалость к Кире, к ней точно прибавилась жалость к себе и боль от случившегося, а что было главным в этом коктейле, определить оказалось очень трудно.
Кстати, это были совершенно безалкогольные времена: днем Шухей носился по отряду, заменяя и ушедшего капитана, и бывшего себя – деятельного лейтенанта с верой в начальство и преданностью общему делу. Вечером же Хисаги или сидел за столом, уставившись в одну точку, или лежал в форме на нестиранном белье. От этих занятий Хисаги безумно уставал, как физически (мышцы гулко ныли, противно слабели колени и руки), так и морально, словно он обдумывал по меньшей мере действенный способ повернуть время вспять, а не проводил часы, пытаясь угнаться хоть за одной стоящей мыслью и удержать ее дольше одной секунды. Пить не хотелось, было даже немного страшно: неизвестно, что всплывет в алкогольном угаре.
В таком же состоянии он отправился на дежурство в Каракуру и надрался в первый же вечер до поросячьего визга, скорее по старой привычке напиваться в мире живых. Они еще с Ренджи открыли забавную особенность гигаев Урахары: тела держались бодрячком, когда мозг уже почти отказывал. Было довольно весело: все чувства обострены, но двигаешься почти как обычно.
Вот этим самым телом Хисаги додвигал до штаба, чтобы сдать отчеты о дневном дежурстве, вручил их Кире и уже собирался уходить, как вдруг... Нет, он не выделил бы что-то одно, но все в целом: поза, голос, выражение лица Киры – заставили Хисаги остаться. Он всегда уважал Киру и даже будучи старше, многому хотел бы у Изуру научиться: способности анализировать ситуацию, спокойно принимать решения, выполнять задания четко и без суеты. Тем больнее ему было видеть, что внутренний стержень Киры превратился в ничто, в жалкие ранящие осколки, а мертвый взгляд – признак не взвешенного спокойствия, а обреченного отчаяния. Смотреть на это было неприятно и еще страшно от понимания того, что подобное выражение можно отыскать в зеркале. Хисаги не хотел сдаваться, не мог позволить сдаться Кире.
Хисаги никогда не думал, что будет заниматься сексом так: пытаясь кого-то спасти. В первые секунды ему даже противно, он не был уверен, что это вообще Кире нужно. А с другой стороны, он так же никогда не предполагал, что отношения будут строиться только на физическом интересе, или вызове, или банальном любопытстве – тем не менее, опыт значительно расходился с его предположениями.
На казенных простынях Кира выглядел еще более бледным и жалким, а от его равнодушных, покорных движений: развязать пояс, распахнуть косоде, стянуть хакама без малейшей задержки или смущения – Хисаги стало тошно. Это неправильно, это противоречит всему, что для Шухея связано с отношениями, это больше похоже на посещения врача, когда уже знаешь о неизлечимой болезни: без надежды на успех, просто чтобы получить внутреннее разрешение на отчаяние. Нет, это не для меня, я еще могу бороться, подумал тогда Хисаги и развернулся, чтобы уйти, но тут же полетел вниз, Кира прижал его лицом к постели, начал срывать одежду, присосался к шее, а в выражении его лица, Шухей, наконец извернувшись, не заметил ничего от покорности, только злость, боль, тоску раненого животного.
Шухей подчинился, хотя сил ему бы хватило, чтобы высвободиться из удушающего захвата, оставить Киру наедине еще и с чувством вины. Хисаги остался, а Кира в ту ночь был незнакомым, грубым, безумным, делал все неумело, торопясь, отчего Хисаги было еще больнее и неприятнее, но это помогло им обоим. Словно вскрыли гнойный нарыв, Кира выплеснул всю злость и обиду, пришел в себя, а Шухей сбросил оцепенение, охватившее его со дня предательства капитана.
Они трахались всю неделю командировки, такая гротескная пародия на курортный роман, что порой Хисаги становилось реально смешно. Кира не позволил Шухею быть сверху, да Хисаги и не настаивал, видя, как сложно теперь Изуру довериться кому-либо, подчиниться, не ожидая удара в спину.
В день возвращения Хисаги чувствовал не просто облегчение, а радость. Никаких негативных эмоций к Кире у него не осталось: так не чувствуешь злости на вылечившего тебя доктора, даже если в процессе лечения было больно.


Справедливость – вот что свело их с Рангику, так Шухей считал, прекрасная сильная женщина была дана в качестве награды за все предательства, потери и неудачи, что ему пришлось пережить.
Ну, конечно, не просто дана. Шухей приложил немало усилий, чтобы Рангику обратила на него внимание. Битвы в Каракуре с Эспадой, ходящие по Сейретею слухи о мощи Уэко Мундо, бесконечные совещания убедили Хисаги во всей важности и опасности предстоящей бойни с Айзеном. Надо было решиться, иначе он рисковал погибнуть, так и не добившись ответа от женщины, которой восхищался так долго. А может, ему нужен был стимул сражаться ради победы.
Тогда было лето, то есть жара была еще более невыносимой, чем обычно, сорванные цветы уныло скрючивались чуть ли не за время дороги до десятого отряда, вечерние свидания ограничивались посиделками в прохладном баре, а Рангику выглядела усталой: от жары, от приготовлений к вторжению, от Хисаги, которому приходилось отказывать раз за разом.
Шухей видел, что в Рангику нет ни капли любви к нему, но это не казалось ему помехой, он так ждал ее, безнадежно мечтал, что отчего-то поверил в то, что все равно сможет быть рядом, его любви хватит. Возможно, если бы это действительно была любовь, они бы справились.
Поначалу, поначалу все казалось прекрасным, новым и в то же время ожидаемым: о Мацумото было приятно заботиться, приятно засыпать с ней в одной кровати, приятно просто думать о ней. Рангику не возражала против его постоянного присутствия, смотрела на Хисаги с благодарностью, грустью и печальным пониманием.
Вскоре Шухей понял и сам, когда восторг от исполнения мечты прошел. Рангику была другая, она кардинально отличалась от того образа, что Хисаги лелеял все эти годы. Или нет, даже не так: Мацумото просто изменилась. Все то, что его так восхищало: ее уверенность в себе, сила, открытость – все это принадлежало женщине любимой и любящей, спокойной в своей любви. И, понятное дело, ее чувства не имели никакого отношения к Хисаги.
Расстались они намного более близкими друг другу, чем были во время так называемых отношений. Хисаги первый раз увидел, как Мацумото плачет, она перемежала ругательства в адрес Гина воспоминаниями о нем же, и на протяжении всей этой исповеди Хисаги наблюдал, как истерика высвобождает скрываемые переживания, наполняет Рангику полезной злобой, силой, решимостью.
Хисаги же ее слова наполнили пустотой.

То, что произошло с Казешини – это, несомненно, результат отчаяния, в котором Шухей замариновался без надежды на спасение.
Сказать, что Хисаги устал – ничего не сказать. Шухей запарился, вызверился вконец, дошел до своего предела – словом, уже трясся от нервного напряжения, от ожидания битвы, от мыслей о бессмысленности его сражений. И в первый момент, когда он не смог воспользоваться своим зампакто, ему даже в голову не пришло, что это может носить массовый характер – а в его случае происшествие казалось донельзя логичным. Ведь как управлять мечом, если еле управляешь собой, приветствуешь новый день дружеским «Бля», а заканчиваешь вечерним раздражением на то, что снова ничего не изменилось – и не то чтобы Шухей предпринимал активные попытки что-то изменить.
Потом потянулись дни попыток подчинить мечи обратно, процесс проходил у всех по-разному, для Хисаги он выдался совсем уж мучительным. Мало того, что он никогда не любил свой меч, как не любил идеологию сражений в целом, так еще вся эта хрень выпала на время, когда Хисаги не чувствовал своей силы вообще, болтался в неуверенности, злости, невысказанных словах, непризнанных обидах.
Однажды он не выдержал и накинулся на Казешини в лоб, устав от многократно повторенных схем боя, от стратегий, направленных на возвращение меча, на завоевание его уважения. Хисаги чувствовал такую ненависть и безумное, бессмысленное желание покалечить, сломать, разрушить, что в тот момент вряд ли могли возникнуть сомнения, кто является хозяином Казешини.
И Шухей прыгнул сверху, навалился на свой собственный меч, бил даже не чужой катаной, а кулаками, ногами всюду, куда мог дотянуться, забыв, ради чего эта битва. Казешини бился пол ним, изворачивался, как змея, и горел так, что Хисаги был уверен в том, что останутся ожоги по всему телу.
- Сука, как ты меня достал, мудак ублюдочный, - орал Хисаги прямо в темноту рта Казешини, уворачиваясь от хвоста беснующегося меча, словно от жала скорпиона. – Дрянь, мразь, тварь, - и почему-то Шухею не было стыдно ни за ругань, ни за свою истеричную ярость, ни за нахлынувшее возбуждение. Он не хотел думать ни о чем, потому что любая тема приводила к тысячу раз передуманному за последние месяцы: всю жизнь он служил тем, кому не нужна была его преданность, любил тех, кому не нужна была его привязанность, и большей частью проваливался в защите тех, кем дорожил. Меч, которому он не нужен был как хозяин, прекрасно вписывался в схему его существования, теперь от Шухея требовалось только усугубить эту взаимную ненависть, чтобы жизнь окончательно потеряла смысл.
Наверное, будь Хисаги чуть более адекватен, он бы еще задумался о самой возможности секса с Казешини, но какие там размышления, если перед глазами красная пелена, во рту вкус крови, а в ушах непрекращающийся гул?
Впоследствии мысль о том, что он оттрахал свой собственный меч: сгусток рейацу, несуществующее на самом деле создание – мысль об этом не раз вгоняла Шухея в шок и прострацию, но когда он кончал в извивающееся, кусающееся, злое, горячее тело, Хисаги думал лишь о том, что именно сейчас он достиг дна, перешел черту разумного, лишился последнего, что у него еще оставалось – гордости.

В конце концов, с Кенсеем Хисаги оказался от усталости.
После финальной битвы ему даже не хватило сил удивиться, встретив этого человека из прошлого снова. Самое интересное, при всем уважении и благодарности он никогда не представлял себе эту повторную встречу, Кенсей на всю жизнь остался для Шухея полумифическим примером для подражания, эталоном благородства, отваги и силы.
Кенсей его, конечно же, не узнал и не вспомнил даже после тысячного рассказа о таком важном для Хисаги дне. Или же талантливо притворялся, наслаждаясь видом кипящего от раздражения Шухея, готового придушить нагло ухмыляющегося вайзарда.
И благородства в нем набралось не так уж много, как можно было постоянно притаскиваться в Сейретей и выпивать за счет Хисаги, при этом утверждая, что никакого спасения и в помине не было! И отвага у Шухея за эти годы отросла явно побольше, потому что ему не страшно было признаться себе, да и притихшему Кенсею, что его чувства теперь – это не только уважение, благодарность и дружеская симпатия. Вот в силе вайзарду не отказать, он удерживал Хисаги крепко, навалившись сверху, лыбясь по-идиотски, а совсем не по-геройски, прижимал Шухея к выцветшей траве, приказывая повторить произнесенные слова.
Хисаги повторил, он действительно устал от выжидания, сомнений, долгих никчемных размышлений.
После боевого крещения на многое смотришь по-другому, да, курсант Хисаги? Да.
Понимаешь, что имеет смысл, а что – шелуха, правда? Конечно.
Надо ценить настоящее и не думать о пустяках, как вы считаете? Согласен.
Настоящему воину незнаком страх, я вот как думаю, Хисаги. Угу.
Возможно, даже хорошо, что в детстве Хисаги не успел узнать Кенсея лучше, думал Шухей, в очередной раз разозлившись на крепкий захват вайзарда, утягивающего его в самый неожиданный момент: когда он заполняет отчет, или отправляет бабочку к Ямамото, или просто пытается поесть впервые за день. Хорошо, что у него все-таки представилась возможность узнать Кенсея, думал Хисаги, в очередной раз поддаваясь.
Естественно, не самый лучший выбор: Хисаги злится на Мугураму по тысячу раз на дню, бесится из-за дерзкой улыбки, громкого смеха и полного отсутствия такта: как вообще тому пришла в голову идея на протяжении нескольких вечеров расспрашивать Хисаги о его бывших любовниках, да еще при упоминании нового имени выглядеть так, будто это самый подлый удар, который Шухей мог нанести? Какое это имеет значение сейчас, если Хисаги наконец чувствует то, что всегда искал?
Нет в их отношениях особого интереса или задора, как было с Ренджи или Юмичикой, или неизбежности, как с Рангику, хотя Кенсея, получается, Хисаги ждал намного дольше - почти всю сознательную жизнь.
Да все это Хисаги и не волнует, когда Кенсей нависает над ним, зависает на вытянутых руках, чтобы лучше разглядеть Хисаги: его внимательный взгляд скользит по татуировке, шрамам, шее, плечам, возвращается к лицу, каждый раз от одного этого взгляда Шухею и стыдно, и горячо, и приятно - так, как не было ни с кем раньше. И Кенсей никогда не сдерживается, рычит, обнимает Шухея до хруста в костях, целует куда попало, двигается резко, щедро, несдержанно, следит за реакцией, будто ждет от Шухея признания своей силы, власти, уникальности. Хисаги не знает, как должен реагировать, но, видимо, Кенсея все устраивает, он не выпускает Шухея из своих лапищ до самого утра. Хисаги нравится, очень нравится, уверенность, что он нужен кому-то, наполняет его радостью и долгожданным спокойствием.
Да, с Кенсеем Хисаги от усталости.
И наверное, немножко по любви.

@темы: Хисаги, Ренджи, Вайзарды, Рангику, Гет, Кира, R, Слэш, Фанфики

---

414

[city_ninja]

Лично меня глава порвала просто в клочья. Перетрем?

Имха и спойлеры

Узрев в очередной раз на обложке все то же, набившее уже порядочную оскомину название и привычно попеняв на лень дяди Кубо, читать села, чес скажу, без особого энтузиазма. Ибо Великого Владыку расово не переношу, и последние несколько десятков глав стабильно вгоняли меня в уныние. Но эта!..
Глупо было бы вешать на предательство Гина плашку Внезапно!™ - такой поворот событий обсуждался сотни раз и давно был признан одним из наиболее вероятных - правда, я на него, например, скорее робко надеялась в глубине души, нежели действительно верила. Поэтому доставило изрядно. Хотя мотивация Гина осталась по-прежнему не вполне внятной.
Отсюда вытекают два главных вопроса треда: 1) ваше общее отношение к сему роялю и 2) каковы же все-таки истинные цели Гина в свете последних событий?

@темы: Опросы, Вопросы

---

Хм...

[Shugister]

Ну, я понимаю, что две артины подряд - это откровенное хамство. Но, прошу прощения, прет. Т_Т

---

Trollolo

[Shugister]

Я вот тут подумала, что из Гина получился бы замечательный тонкий тролль. ^^
Сейрейтей он бы троллил, а Айзена эльфил.

---

[Наччан]

Прошу прощения за задержку. Сравнения Блич 281.

30 штук

@темы: Коллажи

---

Очередной прикол)

[Shinoda 0]

Название: Абсурд
Автор: Shinoda
Бета: отсутствует, вычитано самолично
Рейтинг: G
Действующие лица: Бьякуя, Рукия, Ренджи
Жанр: юмор
Краткое содержание: Рукия игнорирует своего многоуважаемого и наводящего страх
брата. К чему бы это? В чем причина такого поведения?
Дисклеймер: отрекаюсь!
Предупреждение: возможно ООС

До того, как это случилось, Кучики Бьякуя и мысли не допускал, что нечто подобное может произойти. Поэтому, когда он оказался лицом к лицу с этой ситуацией, он, вопреки своему самообладанию, растерялся.
- Рукия? – позвал он сидящую перед ним, вкладывая в ее имя вопрос о бездействии.
Она не внемла его просьбам, оставшись неподвижно пить чай.
Бьякуя опешил. Можно было бы допустить мысль о том, что у названной сестры испортился слух, если бы не давящая атмосфера игнора, так и исходящая от нее.
Она сидела подчеркнуто гордо и независимо, с достоинством глядя в сад и прикладывая изредка чашку к губам. И всем своим видом показывала, что до многоуважаемого брата ей дела нет.
«Рукия меня игнорирует, - констатировал для себя данный факт Бьякуя. – Довольно нетипичное для нее поведение».
И даже когда в коридор поместья, где они были, выскочил Ренджи, девушка не повела бровью и осталась изображать статую.
- Капитан Кучики! Меня послали за вами сообщить о переносе собрания капитанов. О, привет Рукия!
Ответом ему было лишь молчание.
- Рукия? – переспросил Ренжди только так же, как минуту назад Бьякуя.
Она осталась глуха и к его вопросам. Шинигами поставила чашку на пол, неспешно и грациозно поднялась, подчеркнуто оправила форму и двинулась к выходу, оставив мужчин на пару недоумевать.
Ренжди оглянулся на капитана в надежде узнать у него причину сего поведения, однако на лице Кучики было написано, что он и сам смутно понимает, что происходит.
«Рукия игнорирует не одного меня,» - пришел к выводу глава клана, покосившись на Ренжди. Осталось понять, в чем причина этого.
В мире не так много вещей, которые его названная сестра считала важными. Это ее друзья, несравненные риока, клан Кучики. Однако упорство и принципиальность, которые она проявляла, ту непочтительность по отношению к нему, Бьякуе, которую она подчеркивала, можно было объяснить лишь одним.
«Не обошлось тут без кролика Чаппи,»- подумал капитан Кучики, одновременно почувствовав, что ступил на верный путь размышлений, и страстно возжелав ошибиться.
Ясно дело, что поведение Рукии лучше всего объясняется обидой за что-то. Однако версию с испорченным слухом до конца отметать не стоило (в глубине души Кучики предпочел бы видеть сестру глухой, чем настолько рьяной фанаткой какого-то бессмысленного животного), и капитан шестого отряда решил попросить капитана Унохану о помощи.

- Капитан Унохана! – позвал Бьякуя, догоняя ее и ее лейтенанта в коридоре после собрания капитанов.
Та замедлила шаг, но не остановилась.
- Исане, - спокойно и сладко, но как-то угрожающе прозвучал ее голос. – Мне показалось, что меня кто-то позвал, однако, наверное, показалось, – и двинулась дальше по коридору, даже не оглянувшись на Кучики. Неловкость в глазах лейтенанта Исане, которая оглянулась на него, подсказала капитану шестого отряда, что такое отношение к нему со стороны капитана четвертого намеренное.
«Значит, не одна Рукия игнорирует нас,» - отметил в голове Бьякуя, покосившись на Ренджи, который его только что нагнал.
- Похоже на то, что не только Рукия игнорирует нас, да, капитан? – весело спросил Ренджи, стараясь смягчить обстановку.
«Действительно, если задуматься, ни одна женщина-шинигами сегодня не промолвила нам ни слова. Хотя они обычно мне и так ничего не говорят, но чтобы открыто избегать общения со мной путем игнорирования. Все это поведение смахивает на…»
- Бабий бунт! – весело прервал Ренжди изящные умозаключения своего капитана, попав в самое яблочко, что изрядно последнего покорежило. Очень хотелось ответить сейчас что-нибудь резкое. И пока Бьякуя выбирал, что бы такого ответить лейтенанту поэффектнее, сзади подобралась разгадка.
- Вляпался, безупречный капитан? – насмешливо прозвучал со спины голос Кенпачи.
- В каком смысле? – спросил Бьякуя, раздражаясь еще и от того, что его размышления опять прерваны, и поворачиваясь лицом.
- Настроил против себя все общество женщин-шинигами. Только ты так мог – твой размах и твой стиль.
- Я не понимаю, о чем вы, Кенпачи.
Объяснить, о чем он, Кенпачи помешала заплечных дел лейтенант - выскочила из-за его спины, как черт из табакерки (впрочем, как всегда).
- Бьякусик! – расплылась она в улыбке. – Как вы могли? – обиженно протянула она.
- Да в чем дело-то? – Бьякуя терял терпение, что было на него очень непохоже. Все, что происходило сегодня, с начала и до конца было каким-то абсурдом. Рукия, которая все время его невероятно уважала (или немного побаивалась?), забила на него и в этом своем игноре выглядела удивительно аристократично, Ренджи, обычно серьезный, шутит и веселится, Унохана, которая всегда добра со всеми, судя по тону не прочь ему теперь что-нибудь лишнее отлечить, да еще и Кенпачи, единственный интерес которого - всех в соломку покрошить, упрекает его в промахе в отношениях с женщинами. Что это, как не абсурд?
- Вчера было собрание женшин-шинигами, а лейтенант ваш с дружками в соседней комнате саке попивал. – Кенпачи кивнул в сторону притихшего Ренджи не мог не расплыться в улыбке, от которой мурашки по коже.
- Они так шумели, так мешали! – подхватила Ячиру. - И когда мы уже собирались расходиться, до наших ушей донеслось громогласное вашего лейтенанта: «Они любят кролика Чаппи! Да представляете себе? Идиотского кролика Чаппи! Даже капитан не понимает, в чем смысл этого существа!» - Ячиру заорала басом прямо под ухо Кенпачи.
Вот в чем дело. Все теперь понятно. Бьякуя с трудом скрывал накопившееся раздражение.
Руки чесались убить идиота Ренджи, который стоял рядом ни жив, ни мертв.
Но еще больше бесило то, что единственной вещью, заставившей Рукию хоть ненадолго принять аристократический вид, был пресловутый кролик Чаппи.
Вечером предстояло объясниться с ней. Говорить Ренжди ничего не стоило, достаточно только испепеляющее посмотреть.
Зырк! Ренджи, бледный как полотно, все понял.
Сестру Бьякуя застал дома в такой же позе, что и утром. Пьющая чай чинная статуя, уставившаяся в сад.
- Рукия, - вздохнул Бьякуя, – хватит наблюдать за тем, как растут кусты. Посмотри на меня.
Впервые за сегодня она его послушалась, наградив тяжеленным взглядом.
«Небеса милосердные! - Бьякуя еле удержался от того, чтобы не отскочить. – Я еще сомневался, можно ли ее на задания отпускать! Она одним взглядом может покалечить – думал, в камень обращусь».
- Гхм! – взял себя в руки Бьякуя. – Кучики Рукия, прошу простить меня и моего лейтенанта за нелицеприятные высказывания в сторону кролика Чаппи. Обещаем подумать нал своим поведением.
Пришла очередь окаменеть Рукии. Величественный брат, наводящий ужас своей реацу на всю округу, глава грозного благородного клана опустился перед ней на колени и просил прощения.
До того, как это случилось, Кучики Рукия и мысли не допускала, что нечто подобное может произойти. Поэтому, когда она оказалась лицом к лицу с этой ситуацией, она вопреки своей решимости с ним не разговаривать, растерялась.
Бьякуя уже устал ждать ответа, и когда поднял глаза, едва не рассмеялся, увидев лицо названной сестры. Вся ее аристократичность улетучилась, и перед ним сидела пораженная до глубины души руконгайская девчонка.
- Ну, а теперь, – взял себя в руки Бьякуя снова и поднялся с колен, – идем ужинать.
- Д-да, брат! – Нашлась, наконец, с ответом, Рукия и поспешила последовать за ним.
Бьякуя же, стремительно и величаво вышагивающий по коридору, едва слышно хихикал.
А что? Хорошее завершение абсурдного дня.

@настроение: отличное)

@темы: Ренджи, Рукия, Юмор, Бьякуя, Фанфики

---

[Dejavidetc]

В ночи уныло мне, посему приду радовать вас, товарищи.

Тем временем в Лас Ночес...

@темы: Фанарт, Арранкары, Гриммджо

---

Порция фанарта

[Ner-Tamin]

Автор: Ner-Tamin
Персонажи: Ичимару Гин, Кира Изуру, Айзен Соуске.
Осторожно, свободные ассоциации в количествах. ^_^

+5

@темы: Айзен, Кира, Фанарт, Гин

---

Летний полдень.

[Tao Motoko]

Название: Летний полдень.
Автор: Tao Motoko |aka kurogane|
Фандом: Bleach
Пейринг: Укитаке/Кёраку (почти преслеш)
Жанр: не поддаётся классификации
Рейтинг: PG
Саммари: Жара пагубно влияет на мыслительный процес, вот и лезут в голову всякие глупости
Дисклеймер: мои – только мысли
Предупреждение: Смысла нет, никакой художественной ценности не несёт. Надеюсь, меня всё же не убьют ^^
От автора: Писалось как подарок на ДР для  Oriya-dono, на фразу «летний полдень». Увы, полностью фраза присутствует только в названии, простите ^^”
Примечание: в Японии летние каникулы не являются главными, учебный год у них начинается весной, поэтому не удивляйтесь тому, что отношения с одноклассниками у Джуширо ещё прохладные


Душно. Жарко. Летний зной проникает даже за закрытые сёдзи.
Этим летом от жары нет спасенья. Досадно и обидно. Он так хотел, чтобы именно этот год отличался от предыдущих.

Все заданья на дом уже давно сделаны. Не потому что он такой прилежный ученик-зубрила, как уже привыкли отзываться о нём все те, кому он чем-то не угодил. Просто нет мотивации лучше и вернее, чем скука.

Джуширо тяжело вздохнул и в который раз одёрнул себя. Действительно, нечего жаловаться на судьбу, всё могло быть гораздо хуже. Но всё равно было обидно: дурацкая болезнь на любые яркие погодные явления реагировала одинаково, поэтому матушка, от греха подальше, запретила ему прогулки дальше, чем в сад.

На любые возражения ответ был один: если хочешь вернуться в Академию и продолжить учёбу, изволь подчиниться. Джуширо, для которого первые несколько месяцев учёбы стали, пожалуй, единственным глотком свободы за всю его жизнь, не рискнул спорить и согласился.

О чём, впрочем, не раз пожалел. Медитация, бонсай, каллиграфия, да и простая возня с братьями и сёстрами – он с остервенением принимался за всё, но это ненадолго спасало его от скуки, и каждый день мозг посещали непрошенные мысли. Например, сегодня его одногруппники собирались выбраться на природу. Они звали и его, но… Всё и так было понятно.

Сёдзи с тихим шелестом отодвинулись.

- Джуширо-нии-сан? К тебе пришли…

Укитаке с удивлением посмотрел на сестру. Он никого не ждал, да и кто согласится на компанию тщедушного зубрилы в такой жаркий летний день?

- Привет, Джу-тян. Ты чего такой хмурый, смотри, какая погода, тепло, светло, птички…
- Кёраку?
- Джу-тян, сколько можно, - неугомонный одногруппник деловито убирал раскрытые конспекты с низкого столика. – Мы же с тобой друзья, называй меня по имени, это же не сложно. Ну, повтори за мной : Шунсуй… Давай-давай, а то обижусь.
- Кё… Шунсуй, а почему ты не с ребятами? Вроде же сегодня собирались на природу, или я спутал?
- Ничего ты не спутал, Джу-тян, да только куда ж я без тебя пойду? Мне без тебя скучно и не интересно.
- А как же Мико-тян, ты же её добивался вес последний месяц…
- А зачем мне Мико-тян, если тебя там не будет? Джу-тян, а ты не заболел, такие очевидные вещи спрашиваешь? Точно не заболел? Дай, лоб посмотрю…

Не успел Укитаке возразить, как на лоб действительно легла широкая прохладная ладонь. Да и что ему оставалось делать? Он прикрыл глаза и постарался спрятать расползающуюся улыбку.

Пожалуй, это лето действительно будет отличаться от предыдущих. А большего ему и не надо…

@темы: Укитаке, Джен, Кераку, G, Фанфики

---

[junajull]

Айзен/Гин. Фанарт.

@темы: Айзен, Фанарт, Гин