"Весна на двоих", глава 2

[toshokan]

Название: Весна на двоих
Автор: Pixiе
Бета:  bezjalosny_fossy
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Бьякуя/Хисана, также пробегают каноничные и новые персонажи
Жанр: Romance/Drama
Диклаймер: Все принадлежит Кубо Тайту-сама, я не претендую)

Саммари: Очередной вариант истории о сейрейтейском князе и руконгайской нищенке))

Благодарности: огромнейшая благодарность  bezjalosny_fossy за беттинг, а также Изиту за неоценимую помощь с обоснуями, тапки и поддержкой,  Чероки Иче и  crazy belka28 за веру в автора))

Комментарии:
1. Данный фик - приквел к моему фику "К Луне звезда укажет путь". События начинаются сразу после описанного в третьей главе знакомства Бьякуи и Хисаны. Читать "Луну" полностью не обязательно, можно прочитать только третью главу. Сделать это можно здесь или здесь.
2. Для тех, кто читать главу не хочет, краткое содержание Лейтенант шестого отряда и молодой глава клана Кучики, Кучики Бьякуя, во время патруля в Инузури спасает девушку от Пустого. Эта встреча меняет многое не только для Хисаны, но и для князя Кучики, так как он возвращается в Руконгай, чтобы снова увидеть ее.
3. Как всегда традиционные ворнинги: флафф и штампы.
4. "Князь", как альтернативное название для титула Бьякуи, взято у уважаемого Герра Каплея. Это слово является правомерным синонимом для "глава клана", так как князь по определению – это глава феодального монархического государства или отдельного политического образования (удельный князь), представитель феодальной аристократии (с).

Размещение: без разрешения нельзя!

Размер: миди

Статус: Не закончен

Глава 1

Глава 2

Глава 2. Учитель и самурай

Прошла всего неделя после появления Хисаны в поместье Кучики, а совместные ужины хозяина дома и его гостьи уже стали традицией. Днем Бьякуя был занят делами клана и отряда, но каждый вечер обязательно проводил с Хисаной. Они много разговаривали, и Кучики с удовольствием замечал, что девушка все меньше стесняется и нервничает в его присутствии, хотя не мог не отметить - Хисану что-то гнетет. Спрашивать прямо Бьякуя не считал необходимым: хотел, чтобы девушка сама доверилась ему. Не решался он на какие-то шаги и в отношении будущего Хисаны, по-прежнему ожидая чего-то необъяснимого.

В один из вечеров Бьякуя разрешил Хисане пользоваться его библиотекой, увидев, с каким восхищением девушка рассматривает полки в кабинете. Глядя, как она бережно перелистывает пожелтевшие страницы, с почтением касается каждой книги и свитка, Кучики подумал о том, что многие дорого заплатили бы за то, чтобы получить доступ к этим полкам, где хранились не только романы и стихи, но и клановые документы - ведомости, планы, личные дневники. Кое-кто отдал бы жизнь за некоторые свитки, и Хисана, конечно, не подозревает, до каких бумаг сейчас дотрагивается.

А потом девушка заметила семиструнный кото¹ в одной из комнат поместья, и Бьякуя увидел, как вспыхнула на миг радость в ее глазах, но Хисана тут же одернула себя, отвернувшись от инструмента. На кото играла мама Бьякуи. Сам юный Кучики не слишком любил это занятие, хотя в детстве ему пришлось уделить определенное время сямисэну², как обязательной части образования аристократов.

- Ты умеешь играть? - спросил он.

- Да, Кучики-сама, - смущенно кивнула девушка, пряча глаза. - Я... В прошлой жизни я была учительницей музыки...

- Вот как, - чуть изумленно отозвался Кучики. Хисана никогда не говорила о своем прошлом воплощении, и, признаться, Бьякуя попросту не думал об этом. Для него слова "прошлая жизнь" были непривычными и чужими, как и для любого из сейрейтейской знати. Каково это - помнить, что когда-то у тебя была другая жизнь со своей семьей, друзьями, работой? Каково потерять все это в один миг и оказаться в Инузури? Не за грехи даже, а просто потому, что Сообщество Душ никогда не было местом, справедливым к своим обитателям. А ведь Хисана в прошлой жизни не была нищенкой. Учительница музыки. Бьякуя легко мог представить себе девушку в окружении детей, с улыбкой обучающую ребятишек игре на сямисэне или флейте-сякухати³. Тонкие пальцы, привыкшие перебирать струны, а не часами мыть посуду в холодной воде. Как же тяжело, наверное, и страшно разом потерять нормальную жизнь и близких людей, получив взамен только холод и страдания.

- Если хочешь, можешь сыграть, - спокойно произнес Бьякуя. - Инструмент давно стоит без дела.

- Правда? - глаза девушки засветились такой чистой радостью, что не улыбнуться в ответ было невероятно сложно.

К кото, как и остальным предметам в доме, Хисана отнеслась с благоговением. Медленно подошла, взяла медиаторы, провела пальцами по струнам, словно разговаривая с инструментом и спрашивая у него разрешения на следующие действия. Видимо, уставший от долгого молчания старинный кото отозвался, потому что в следующий миг пальцы девушки коснулись струн увереннее, и первые звуки тихим звоном растаяли в воздухе.

Хисана играла "Море весной"⁴. Нежная, спокойная и немного грустная мелодия проникала в сердце, задевала в нем невидимые струны, и душа начинала еле слышно подпевать в такт неспешному мотиву. И грусть эта была светлая, с надеждой. Бьякуя сам не заметил, как опустился на татами, не сводя глаз с девушки. Мелодия рвалась на свободу из-под пальцев Хисаны, взлетала высоко, словно хотела вырваться сквозь тонкие седзи в сад, и рассыпалась в теплом воздухе на звенящие серебром ноты. Звала за собой, обещала, что все мечты, даже самые сокровенные, исполнятся, стоит только поверить в себя. Бьякуя прикрыл глаза, наслаждаясь каждым звуком. Как давно никто не прикасался к кото, и, кажется, на памяти молодого Кучики еще никто не играл на нем так чувственно, с готовностью отдавая себя мелодии. В ней были собраны десятки образов - и тихий шелест волн проснувшегося после долгой зимы моря, и аромат цветущего сада, и шепот весеннего леса. Все то, чем мы не перестаем восхищаться, но порой забываем просто остановиться и послушать. Став главой клана, Бьякуя уже не мог позволить себе остаться прежним, но сейчас он верил в то, что возможно исполнять свой долг и находить время для радости и умиротворения.

Мелодия угасала медленно, вместе с затихающей струной. Хисана сидела, закрыв глаза. Сейчас она вернулась в прошлое, где никогда не было Инузури, голода, замерзших до синевы пальцев и жестокого хозяина таверны. Быть может, девушке хотелось верить, что она на уроке со своими учениками или дома и играет для себя любимую мелодию. Бьякуя опустил голову - Хисана имеет право на эту иллюзию.

Тихие аплодисменты разорвали наступившую тишину. Оба - и девушка, и шинигами - вскинулись.

- Потрясающая игра! - Укитаке стоял у открытых фусума и улыбался. - Я давно не слышал ничего подобного, и теперь чувствую себя просто помолодевшим.

- Благодарю вас, шинигами-сама, - низко поклонилась Хисана, заметившая черную форму и белое хаори гостя.

- Бьякуя, я был неподалеку и решил зайти за книгами, которые ты мне обещал, - Джууширо виновато развел руками. - Прости, что помешал.

- Все в порядке, Укитаке-сенсей. Я прикажу подать чай.

- Не стоит, Бьякуя, - мягко ответил Укитаке. - Меня ждут в отряде.

Кучики встал, одернул рукава юкаты. Этикет требовал познакомить присутствующих. - Хисана, это мой наставник, Укитаке Джууширо, капитан тринадцатого отряда Готей-13. Сенсей, это Хисана, моя гостья. Прошу вас подождать минуту, я принесу все необходимое, - он посмотрел на учителя почти с вызовом прежде, чем выйти из комнаты.

Рядом с беловолосым мужчиной Хисана почувствовала себя неловко - он и капитан, и учитель господина Кучики, явно не простой шинигами, а из знатных. Но капитан Укитаке просто сел рядом с девушкой.

- Хисана, вы знаете, что это за комната? - спросил он.

- Нет, Укитаке-доно, - покачала головой девушка. Этому приветливому шинигами невдомек, что Хисана боится лишний раз выйти из своей спальни, хотя порой ей очень хотелось расспросить кого-нибудь о молодом хозяине. Каждое воспоминание Чинако-сан о детстве господина Кучики девушка слушала с интересом, жадно, подспудно удивляясь сама себе - зачем ей это? Это ведь ничего не изменит, но потом, когда все закончится, и Хисана вернется в Инузури, она будет хранить в душе образ благородного шинигами, собранный по кусочкам из рассказов пожилой кухарки и собственной памяти.

- Здесь я учил Бьякую читать, - улыбнулся Джууширо смущенной девушке. - Вечером, вернувшись из отряда, я приходил сюда, и мы читали сказки. Гинрей, дедушка Бьякуи и предыдущий глава клана, очень любил внука, но воспитывал его, как наследника - довольно строго. Я немного нарушал установленные им порядки, но Гинрей никогда не протестовал против этого. Думаю, он даже радовался тому, что кто-то не только следовал правилам, но и дарил Бьякуе немного настоящего детства. Чего нельзя сказать про отца Бьякуи, Кучики Кацуро.

Хисана удивленно смотрела на беловолосого капитана. Зачем он говорит ей это? Тем не менее, слова господина Укитаке очень заинтересовали ее, и девушка спросила, замирая от собственной дерзости:

- Отец Кучики-сама был строгим родителем?

Шинигами грустно улыбнулся.

- Не строгим, Хисана. Кацуро был очень жестоким человеком. Думаю, он завидовал сыну, который из-за своих способностей шинигами должен был стать следующим главой клана, в то время как самому Кацуро это положение, как это говорят в Генсее, не светило. Он не мог бы пережить Гинрея, который слишком хорошо понимал, что именно внук приведет клан к процветанию, и потому не допустил бы Кацуро к княжеству.

Хисана слушала внимательно, представляя себе, как трудно, должно быть, приходилось юному Бьякуе, если его отец думал не о благополучии своего ребенка и клана, а о том, как бы забрать у сына власть. Вероятно, в детстве Бьякуя был более открытым, эмоциональным, даже порывистым. И ему очень повезло, что рядом остался такой человек, как господин Укитаке.

А Джууширо говорил и вспоминал о том, как однажды десятилетний Бьякуя пришел к нему с большими лиловыми синяками на плечах и спине. Укитаке заметил их, когда мальчик перед тренировкой подвязывал широкие рукава косодэ.

Джууширо только руками всплеснул тогда.

- Бьякуя! Что случилось? Тебе же будет тяжело отрабатывать удары.

Обычно юный Кучики вел себя с наставником почтительно, но порой мог и капризничать, и упрямиться, и баловаться, зная, что Укитаке никогда даже голоса на него не повысит. Но в тот раз мальчик посмотрел на учителя со злой обидой в больших серых глазах. Обидой не на Укитаке. Тем не менее, голос у Бьякуи был ровный.

- Я неподобающе вел себя на последнем приеме, - бесстрастно проговорил мальчик, хотя губы у него подрагивали, и тихо добавил: - Сенсей, не говорите, пожалуйста, дедушке.

И сейчас, рассматривая сидящую рядом девушку, Джууширо сразу понял, что они с молодым Кучики сумеют найти спасение друг в друге. Он почувствовал приближение ученика по рейацу и чуть растеряно оглянулся, пытаясь быстро подобрать нужные слова. Как объяснить Хисане, что нельзя позволить Бьякуе окончательно запереть в себе живого, любознательного, капризного, но одновременно терпеливого, гордого и по-мальчишески смелого ребенка? Ребенка, которого любил как сам Укитаке, так и Гинрей. Ребенка, которого не сумел выбить из Бьякуи отец, но смог бы убить в себе сам молодой наследник клана, ценящий, как и положено, прежде всего долг.

Джууширо еще раз посмотрел на опустившую глаза девушку, которая все еще держала в руках медиаторы, и улыбнулся про себя. Хисана все поймет и без его слов. Ей просто нужно еще немного времени.

- Гинрей умер два года назад, - сказал Укитаке. - И как бы трудно Бьякуе не приходилось, он никогда не пожалуется. Он и в детстве мало рассказывал о себе. Вот, например...

Договорить беловолосый шинигами не успел - вернулся Кучики с бумагами, поэтому Джууширо лишь тайком подмигнул Хисане, на что девушка очаровательно покраснела.

* * *

На следующий вечер Бьякуя как всегда вышел в сад. Короткие осенние сумерки угасли быстро, но подступающая темнота все же позволяла пока рассмотреть детали. Аристократ вдохнул полной грудью пахнущий мокрыми листьями прохладный воздух, прикрыл глаза, вслушиваясь в тихую беседу старых деревьев. Несмотря на обычный напряженный день, настроение у Кучики было удивительно бодрым. Почему-то захотелось, как в детстве, сотворить какую-нибудь маленькую шалость, позволить себе хоть крошечный бунт в чем-то.

Подняв голову, Бьякуя увидел на верхушке ближайшего дерева небольшое потемневшее от дождей и холода яблоко. Губы князя тронула легкая, почти озорная улыбка, и он потянулся к ножнам.

- Цвети, Сенбонзакура.

Занпакто тихо заворчал, что это пустая трата шикая, но все равно послушно разлетелся на сотни лезвий.

Клинки закружили вокруг Бьякуи и замерли возле него опасным облаком, от которого отделилось три лепестка. Они стремительно рванулись вверх, к заветной веточке, и чиркнули по черешку. Падающее яблоко было легко разрезано на две половинки одним из лезвий, потом эстафету подхватило второе лезвие, превратив сморщенный фрукт в четыре дольки. Затем третье лезвие тоже вступило в игру, через миг снова отдав право действовать первому, и вскоре к ногам Бьякуи упала горстка темных кусочков. Сам хозяин меча продолжал легко улыбаться. Такая кажущаяся простой тренировка шикая, когда тонко управлять приходилось одним лепестком, одновременно контролируя и основную массу лезвий, доставляла молодому шинигами настоящее удовольствие. Кучики чувствовал себя так, как будто не было последних лет. Словно он все еще просто наследник, молодой шинигами, только что достигший шикая. Да и Сенбонзакура больше не возмущался, а тихо радовался неожиданной свободе, когда можно просто летать по саду лепестками и чувствовать каждым лезвием не кровь врага, а мягкую ласку вечернего воздуха.

Бьякуя позволил занпакто еще немного покружить вокруг яблони и приготовился возвращать меч обратно в ножны, когда почувствовал чье-то присутствие.

Тонкая фигурка стояла возле одного из ближайших деревьев, и даже в полумраке было видно, как восхищенно блестят глаза девушки.

- Хисана! - глаза аристократа удивленно распахнулись, но он тут же добавил строго: - Тебе нельзя подходить близко.

Вышло недостаточно строго, потому что девушка даже не сдвинулась с места и продолжала смотреть на князя с полной искреннего восхищения улыбкой.

- Это… это тоже магия шинигами, Кучики-сама? - голос Хисаны был совсем тихим, но Бьякуя услышал.

- Нет, это мой меч, Сенбонзакура, - ответил он, невольно удивившись гордости и волнению, которыми было пронизано каждое произнесенное слово. Кучики позволил лепесткам описать еще один круг вокруг себя, и после убрал шикай.

Девушка, не дыша, смотрела, как лепестки собираются возле рукояти меча, оставшейся в руке Бьякуи (и как она сразу не заметила ее?), и превращаются в серую сталь клинка.

- У вас очень красивый меч, Кучики-сама, - Хисана нерешительно подошла ближе, с благоговением рассматривая гарду и рукоять с фиолетовой оплеткой.

Бьякуя чуть склонил голову, принимая похвалу. Простые слова девушки вызывали гордость ничуть не меньшую, чем в тот день, когда он впервые продемонстрировал шикай дедушке и Укитаке-сенсею, но к ней примешивалось и странное смущение, которое не должен был испытывать глава клана. Прислушавшись к занпакто, Бьякуя с удивлением обнаружил, что Сенбонзакура тоже смущен и тронут, хотя обычно дух-самурай не воспринимал так серьезно хвалебные слова в свой адрес.

- Меч каждого шинигами имеет свое имя и душу, которая является частью души шинигами, - рассказывать давно известные жителю Сейрейтея, но загадочные для человека из Руконгая вещи, оказалось неожиданно приятно, в другое время молодому Кучики показался бы скучным подобный пересказ очевидных фактов. Видимо, ему просто не попадалось столь благодарного слушателя.

Они с Хисаной еще долго стояли в саду и разговаривали, пока Бьякуя не заметил, что девушка совсем замерзла, и не отправил ее в дом греться. Хисане не хотелось уходить, но холод уже хозяйничал под теплой юкатой, и даже наброшенное сверху хаори не спасало от бегающих по спине мурашек.

Рассказ господина Кучики о занпакто заставил девушку относиться к таинственной Сенбонзакуре с почтением, и хотя ей было любопытно узнать, как выглядит меч аристократа в материальном воплощении, задать столь личный вопрос она не решилась.

Впрочем, уже через пару дней Хисане выпала возможность самой получить ответ.

* * *

В тот день она допоздна задержалась в Руконгае, разыскивая сестру, и в поместье вернулась только к вечеру. Подходить к особняку было страшно - господин Кучики ничего не знал о том, куда уходит его гостья почти каждый день. Только Чинако-сан была посвящена в тайну Хисаны, и сама девушка всегда возвращалась к ужину с князем. Она не верила, что задержится в поместье надолго, и каждый день ожидала окончания этого волшебного сна. Рано или поздно господин Кучики поймет, что руконгайке из Инузури не место в особняке главы великого клана, и сделает то, что должно - вернет все на круги своя. Возможно, даже даст с собой денег, но поступит так, как велит долг. А уж если князь узнает о том, что она сделала с сестрой, то… Хисане было даже страшно представить себе, как появляется брезгливое презрение в серых глазах господина Кучики. От таких мыслей у нее возникало желание сбежать, пока еще не стало слишком поздно. Ей хотелось сохранить воспоминания об этих днях, как о самых счастливых за все время, проведенное в Сообществе Душ, не омраченное такими привычными для Инузури вещами - равнодушием, агрессией, жестокостью.

Красться в темноте сада было стыдно, словно ты не гостья, а воровка, пришедшая отнять у хозяев что-то ценное. В чем-то Хисана считала себя воровкой, забравшей не предназначенное для нее счастье. Перешептывались высокие кроны деревьев, а дремлющий пруд изредка отзывался поблескивающими в лунном свете всплесками темной воды. Девушка старалась ступать как можно тише, но одновременно двигаться быстро, чтобы никто не заметил ее позднего возвращения.

Тихий шорох заставил Хисану вначале замереть на месте, а потом рвануться в сторону, чтобы скрыться за ближайшими деревьями. Близость к пруду, однако, сыграла с девушкой злую шутку - варадзи поехали на скользкой от воды листве, Хисана взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, но, увы, тщетно. Она непременно упала бы в ледяную воду, если бы кто-то не ухватил ее за плечо. Сильные руки легко подхватили девушку под мышки, неизвестный перенес ее на сухую землю, тут же поспешно отступив на шаг. Хисана стояла, зажмурившись, боясь посмотреть на своего спасителя.

- Вы не ушиблись? - осторожно спросил чужой, но со смутно знакомыми интонациями мужской голос.

Молчать в ответ было бы невежливо, потому девушка осторожно открыла сначала один глаз, потом второй, и только после повернулась к незнакомцу. Чтобы тут же снова испуганно отвернуться, сжимаясь в комочек. Воинственный оскал на застывшем лице пугал до дрожи, и Хисана не разглядела более ни одной черты своего странного спасителя. Тот подождал пару секунд, а потом осторожно зашел спереди.

- Я не хотел напугать вас, - взволновано проговорил незнакомец, и девушка интуитивно почувствовала, как он нерешительно переступает с ноги на ногу. - Простите, - вдруг резковато и чуть обижено бросил он, и странные нотки отчаяния, проскользнувшие в извинении, вдруг развеяли весь страх Хисаны, и она шагнула вперед, открывая глаза.

Перед ней стоял самурай - в доспехах и маске-сомэн⁵, полностью скрывающей лицо. Именно сомэн девушка в темноте приняла за настоящие черты. Ветер растрепал длинные волосы незнакомца, завязанные в высокий хвост. Самурай потуже затянул перевязывающую их ленту и замер перед Хисаной, сжимая в кулаки руки в кожаных перчатках.

- Это я должна извиниться, - быстро заговорила девушка. - Я просто… Это было неожиданно, и я испугалась. Спасибо вам за помощь, господин… - она запнулась, не зная, как обратиться к самураю, чтобы не оскорбить его, ведь девушка не имела ни малейшего представления о том, какой статус у этого человека.

- Меня зовут Сенбонзакура, - тихо отозвался тот, и Хисана не сдержала тихого вскрика.

- Вы… Вы меч господина Кучики? - не могла не уточнить девушка, во все глаза разглядывая самурая. Ей было стыдно за свое невежливое любопытство, однако страха она почему-то больше не чувствовала.

- Да, - просто ответил Сенбонзакура. - Рад знакомству с вами, Хисана-сан.

Оба поклонились низко, волнуясь, едва не столкнувшись лбами.

- Господин Кучики здесь? - с ужасом спросила Хисана, только сейчас осознавшая, что хозяин занпакто должен быть где-то поблизости.

- Нет, Хозяин уже заснул, - покачал головой самурай. - Совещание с главами вассальных кланов чересчур затянулось, и он позволил себе уснуть пораньше. А мне можно гулять по саду, когда никто не видит. Все время быть в форме меча… трудно, - он чуть запнулся. - Я рад, что Хозяин Кучики не запрещает мне материализовываться тогда, когда это возможно. Находиться в этом теле немного непривычно, но… - Сенбонзакура пару мгновений подбирал нужное слово и остановился на нейтральном, - интересно.

Самурай не собирался рассказывать о том, что каждая такая прогулка по ночному саду нравилась ему ничуть не меньше тренировок банкая. Именно в это время Сенбонзакура верил, что занпакто - не просто инструменты для уничтожения Пустых, а настоящие, живые души, способные испытывать не только почти звериные инстинкты, необходимые для боя, но и другие чувства. Единственное, чего самураю не хватало - общения с другими людьми или занпакто. Хозяин нечасто гулял вместе с ним, поэтому Сенбонзакура так обрадовался, встретив Хисану. Девушке можно было доверять. Пожалуй, единственной из всех обитателей поместья, никому другому самурай не показался бы. Кроме того, Хозяин Кучики был к ней неравнодушен, пусть он пока и не признался в этом даже самому себе, однако занпакто мог ощутить даже самые глубинные чувства своего шинигами. Сенбонзакура больше не чувствовал притаившегося где-то в душе колючего одиночества. Неужели это отголоски чувств Хозяина?

- Сенбонзакура-доно, - робко подала голос Хисана. - Вы расскажете Кучики-сама о… о том, что я пришла поздно?

Занпакто повернулся, и девушке показалось, будто звякнул опасный клинок, прячась в ножны.

- То, что задержало вас, не может повредить моему Хозяину? - спросил он.

- Нет, конечно, нет! - Хисана смотрела прямо в прорези для глаз на маске, чтобы самурай видел, что она не лжет.

- Тогда я сохраню увиденное в тайне, если это ваше желание, Хисана-сан, - отозвался Сенбонзакура. - И не надо меня благодарить, - чуть сердито продолжил он, увидев низкий поклон девушки.

В тот вечер уснувший сад, освещенный только оранжевым светом двух чочинов на энгаве, казался Хисане и Сенбонзакуре самым спокойным и умиротворенным, почти волшебным. Словно холодные чары поздней осени неожиданно спали, и по земле осторожно ступала ранняя весна, проснувшаяся вопреки законам природы в дождливом ноябре.

Раньше самурай считал, что умиротворяющее молчание возможно только с Хозяином Кучики, но в тот день убедился, что есть еще один человек, чье присутствие успокаивало. Сенбонзакура надеялся, что Бьякуя сумеет удержать свое счастье, не отступит перед возможными трудностями. Кому, как не занпакто, знать, что Хозяину придется нелегко, если он решит следовать за сердцем.

А Хисана просто стояла рядом с молчаливым самураем и чувствовала, что сегодня, не спрашивая ни о чем, она стала на шаг ближе к господину Кучики. Неужели понять шинигами можно, просто поговорив с его мечом?

* * *

- Вот негодники! - возмущалась Чинако, разглядывая перерезанные ремешки на варадзи Хисаны. - И ведь действуют, трусы, исподтишка, когда Кучики-сама нет дома. Он сегодня допоздна в патруле, так что ночевать господин, скорее всего, не вернется.

- Все хорошо, Чинако-сан, - девушка опустила голову. - Я знала, что так будет. Этому дому я чужая.

- Что за глупости ты говоришь! - всплеснула руками кухарка. - Тебя любят здесь! И мои помощницы, Сара и Кагуя, и старый садовник - Митио-сан, и прачка. Да и почти все горничные, кроме тех, кого Такуми-сан настроил против тебя.

- Я не понимаю, почему Такуми-сан так относится ко мне, - Хисана поджала ноги, устраиваясь поудобнее на энгаве. Сегодня природа подарила Сейрейтею один из самых теплых дней за всю осень. И хотя с утра прошел сильный дождь, вскоре солнце уже играло солнечными зайчиками с ветками деревьев и листьями на земле. Девушка с удовольствием наблюдала, как пятна света от озера с карпами перепрыгивают на бумагу седзи.

- Разве я мешаю чем-то Такуми-сану? - Хисана отвернулась от солнца и посмотрела на Чинако.

Кухарка оглянулась по сторонам и понизила голос:

- Ну, кроме меня, тебе это вряд ли кто-то скажет... У Такуми-сана сводная сестра в одном из вассальных кланов. Такуми-сан хотел, чтобы ее родители представили нашему молодому господину свою дочь, как хорошую девушку, достойную носить имя Кучики.

- И что? - Хисана непонимающе пожала плечами. - Разве я мешаю Такуми-сану сделать это? Кучики-сама нужна хорошая жена... - она легко улыбнулась.

Пожилая кухарка хмыкнула.

- Может быть, почти все в поместье и ослепли, но только не мы с Такуми-саном. Ты действительно не понимаешь?

- Чего не понимаю, Чинако-сан? - удивленно заморгала девушка.

Женщина махнула рукой.

- Такуми-сан, как и я, знаем Кучики-сама с детства, поэтому и чувствуем... - она оборвала себя. - Словом, не переживай об этом. Такуми-сану кажется, что ты мешаешь благополучию клана Кучики, вот он и пытается делать мелкие пакости. Да еще и не своими руками. Поговори с Кучики-сама, может быть...

- Нет! - Хисана покачала головой. - Я не буду беспокоить его.

- Даже несмотря на последний случай? - строго спросила кухарка, но девушка уверено кивнула.

О том происшествии Хисане было страшно вспоминать. Одна из служанок попросила девушку подержать гору тарелок, пока та поправит сбившийся и мешающий оби. Хисана осторожно приняла из рук служанки тяжелую гору дорогой фарфоровой посуды, стараясь держать ее ровно, не наклоняя.

Легкий толчок в спину стал для девушки полной неожиданностью. Кто это сделал, она не знала. Да и имело ли это значение, когда посуда со звоном упала на пол, разбившись на множество осколков. В руках замершей от ужаса Хисаны осталось всего несколько тарелок.

- Что вы наделали, Хисана-сан? - прошептала служанка, но девушка едва слышала ее.

Крепко зажмурившись, она отчаянно желала, чтобы случившееся оказалось только страшным сном, и она вот-вот проснется в Инузури. Темноту, окутавшую разум, будто удар меча, рассек холодный голос:

- Что здесь происходит?

Служанка что-то залепетала, но слов Хисана не слышала. Ужас сковал сердце тяжелыми цепями, но посмотреть на господина Кучики было труднее, чем принять заслуженную кару, и девушка начала дрожащими руками собирать то, что осталось от посуды. Тут же порезалась, но не остановилась ни на мгновение. В ушах шумело, окружающий мир расплывался, и белые осколки на полу казались мутными и зыбкими, словно песочные, а не фарфоровые.

- Хватит, - ворвалось в сознание резким порывом ледяного ветра, и Хисана застыла на коленях с куском тарелки в руке. Служанка резко замолчала, подавившись очередным объяснением.

Все чувства обострились до предела в ожидании... Что же сделает господин Кучики?

Шелест одежды. Замах для удара?

Прикосновение к плечу было едва ощутимым, но Хисана все равно дернулась.

- Уберите здесь все, - холодно приказал господин Кучики, голос которого был слышен совсем рядом.

Девушка ожидала выговора, замечания, даже наказания, но никак не того, что ее поднимут с пола, отведут, поддерживая, в комнату, усадят на подушечку возле низкого столика.

Только услышав, как с тихим щелчком закрылись фусума, Хисана почувствовала и слезы на щеках, и дрожь во всем теле. Страх накатил новой волной, когда скрытые мягкими татами шаги приблизились, и господин Кучики опустился рядом.

- Ты поранилась, - негромко проговорил он, и, подчиняясь сильной руке, девушка разжала мокрые от крови пальцы, открывая порез на ладони. А вот сказать хоть что-то не смогла. И молчала, пока князь залечивал глубокую ранку кидо и перевязывал ее бинтом. Сам. От этого было еще страшнее.

Потом Хисана сбежала, лепеча извинения, не выдержав взволнованного взгляда серых глаз. Позже, забравшись под одеяло в своей комнате, она никак не могла решить, что напугало ее больше - разбитые тарелки или собственное желание прижаться к пахнущей жасмином серой юкате, уткнуться носом в плечо и поверить в то, что все может быть иначе... Так, как хочется сердцу.

Хисана вздохнула, отгоняя воспоминание. С того случая прошло два дня, но с господином Кучики она пока не виделась - он возвращался очень поздно. Девушка заметила князя этим утром, когда он, поправив лейтенантский шеврон, ушел в шунпо, едва ступив на энгаву. Она хотела сказать ему что-то, но не успела.

- Это я была виновата в том, что посуда разбилась, - сказала Хисана.

- Расскажи это кому-нибудь другому, девочка, - фыркнула Чинако-сан и поднялась. - В любом случае, не советую тебе позволять Такуми-сану творить все, что ему захочется. Если понадобится помощь, обращайся. Я могу и с Кучики-сама поговорить.

Девушка рассеянно кивнула. Медленно подступающие сумерки несли с собой смутную пока тревогу. Хисана была уверена, что сон сегодня не скоро позволит ей забыться в своих спокойных водах.

* * *

- Лейтенант Кучики! Группа к патрулированию готова! - молодой шинигами вытянулся по струнке.

- Шестой офицер Окиава, почему вы опоздали? - нахмурился Бьякуя.

- Прошу прощения, лейтенант! - почти зажмурившись, гаркнул шинигами. - Были небольшие проблемы в казармах. Из-за последнего дождя потекла крыша в одном из бараков, пришлось срочно восстанавливать. Сейчас все в порядке.

- Ясно, - сухо кивнул Кучики. - Вольно, шестой офицер.

Стоящий рядом с Бьякуей Шиба Кайен зевнул.

- Кучики, да посади ребят отдохнуть пока, им и так грязь месить полночи. До выступления еще десять минут.

- Лейтенант Шиба, я сам разберусь, что делать со своими людьми, - холодно ответил Бьякуя, не удостоив собеседника взглядом.

- Да кто ж спорит, - ухмыльнулся Кайен, хитро сверкая глазами. - Только вот капитаном тебя почему-то не назначили, хотя место вакантно уже два года.

Подкалывать высокомерного Кучики ему очень нравилось. Тоже мне, важная птица! Род Шиба еще совсем недавно входил в число Великих Домов, однако ни Кайен, ни Куукакку никогда не вели себя так напыщенно. Впрочем, Кайену Бьякуя нравился. Не зря же капитан Укитаке очень тепло относился к молодому аристократу, а мнению командира Шиба всегда доверял. Кроме того, Кайен и сам замечал больше, чем показывал. Вслух он мог называть молодого Кучики "напыщенным сопляком", хотя разница в возрасте по меркам шинигами у них была минимальная, но про себя уважал Бьякую. Сам Шиба был уверен в том, что с обязанностями главы клана он справляется неважно. Точнее, не справляется вообще. Кайен был безмерно счастлив с Мияко и благодарил богов за то, что младшая сестра не привлекала его к управлению делами клана, взяв их на себя. Впрочем, Куукакку и сама больше занималась тренировками кидо, чем переговорами с вассалами. Кажется, только Кучики удалось воспитать наследника правильно, а вот отпрыски Шихоуин и Шиба уже не хотели принимать на свои плечи столь тяжелый груз долга. Любые новомодные веяния в Сообществе Душ быстро подхватывались Куукакку и Кайеном, так что почтенным мужам из других благородных семей оставалось только неодобрительно качать головой и обсуждать падение нравов у современной молодежи.

Не то чтобы Кайен не любил свой клан… Он просто слишком любил свободу и радовался тому, что сестра поддерживает его в этом.

- Командующий считает необходимым назначать капитанами только тех, кто достиг определенных результатов во владении банкаем, - Бьякуя отвечал холодно, но безупречно вежливо. - Достижение банкая не является поводом для присвоения звания капитана.

Кайен присвистнул про себя. Вот тебе и сопляк. Сам Шиба пока только-только добился материализации занпакто. Воистину, более упертых, чем Кучики, не сыскать во всем Сейрейтее. Да и таланта Бьякуи Кайен не собирался отрицать.

- Ну ты хорош! - ободрительно усмехнулся он нахмуренному Кучики. - Если что, я про твой банкай трепаться не буду, ты знаешь.

Кучики пожал плечами, но Кайен чувствовал, что аристократ больше не раздражен.

Бьякуя молчал. Из всего клана Шиба, общение с которым его дед считал опасной вольностью, только с Кайеном можно было говорить, не рискуя каждую секунду выйти из себя и активировать шикай. Куукакку Бьякуя на дух не переносил с детства. Старший Шиба в чем-то даже вызывал у Бьякуи зависть - молодой, сильный, талантливый, он жил легко, не скрывая свого счастья. Женился еще в Академии, по любви, на девушке-шинигами, руконгайке из средних районов. Лишь слепой мог не заметить, как сильно Шиба любит свою Мияко. Кучики вспомнил о Хисане и вздохнул про себя. Интересно, что бы сказал Кайен, расскажи ему Бьякуя о нищенке из Инузури? Впрочем, он и так знал ответ - быть может, Шиба не умели хорошо управлять кланом, но за свое счастье всегда боролись до конца.

Усилием воли Кучики подавил в себе желание спросить у лейтенанта тринадцатого отряда, как они принимали в клан Мияко. Законы Бьякуя знал лучше, чем Шиба. Не спрашивать же, как он нашел в себе силы поступить так, как подсказывает сердце.

- Идем уже, - Кайен бросил чуть удивленный взгляд на задумавшегося аристократа. - Время выдвигаться.

* * *

До пятьдесят девятого района Руконгая было не слишком далеко, но без шунпо переход занял значительное время, поэтому до нужного места шинигами добрались, когда уже начало темнеть. Обе группы остановились у мелководной грязной речушки, на одном берегу которой раскинулось поле, а на другом - крестьянские домишки. Вдалеке за полем, насколько Бьякуя помнил план патрулируемой местности, тоже находилась небольшая деревенька.

- Расходимся, - бросил Кучики Кайену, высматривая на поле дорожку почище. - Ваша территория - противоположный берег.

- Я помню, - отозвался Шиба.

- Что-то не так? - спросил Бьякуя, увидев, что глаза лейтенанта тринадцатого отряда неотрывно изучают поле.

- Не знаю, - Кайен чуть нахмурился. - Я что-то чувствую. Оно едва различимое, но близкое.

Кучики положил руку на катану и прощупал ближайшие нити рейацу. Шиба был прав - рядом находилось какое-то существо, тщательно скрывающее духовную силу, но из-за крайне слабого сигнала невозможно даже было понять Пустой это, обычная душа или шинигами.

- Мы проверим, - Бьякуя сделал офицеру знак приблизиться. Двое рядовых остались на месте.

Высохшая, полусгнившая трава на поле мешала идти и колола ноги, закрытые только тонкими таби. Кучики вытащил Сенбонзакуру из ножен и медленно двинулся вперед, прислушиваясь к потокам рейацу, но резкий всплеск духовной силы все равно стал неожиданностью, ослепил. Бьякуя инстинктивно уклонился и услышал, как вскрикнул шестой офицер, в чью руку впилась тонкая белая игла, похожая на длинный острый осколок маски Пустого. Кучики выставил вперед меч, закрываясь клинком от такой же иглы, отпрыгнул в сторону и замер.

Из земли показалось несколько длинных щупалец, явно принадлежащих Пустому. Или Пустым? На конце каждого щупальца ощетинились для атаки иглы.

- Веселый предстоит патруль, - прокомментировал Кайен, уже оказавшийся рядом. - Такой дряни я еще не встречал.

- Нужно уничтожить их, пока бой не привлек всех Пустых в округе, - отозвался Бьякуя и повернул занпакто. - Цвети, Сенбонзакура.


Примечания:

1 Кото или японская цитра - японский щипковый музыкальный инструмент. Кото наряду с флейтами хаяси и сякухати, барабаном цудзуми и лютней сямисэном относится к традиционным музыкальным японским инструментам. На кото играют с помощью накладных ногтей-медиаторов (котодзумэ), надевающихся на большой, указательный и средний пальцы правой руки. Лады и тональности настраиваются с помощью струнных подставок (мостов) непосредственно перед началом игры. В настоящее время существует два основных типа инструмента: семиструнный "кин" длиной 1 м - используется как соло-инструмент; и "со" - длинной от 1,80 до 2,00 м, с числом струн от 13 и выше - используется как оркестровый инструмент. (с) Википедия.

² Сямисэн (также сангэн; устар. сямизен, сямисен), - японский щипковый трёхструнный музыкальный инструмент. Ближайший европейский аналог сямисэна - лютня. В отличие от Европы, где традиционные/старинные инструменты не пользуются большим вниманием, сямисэн и другие национальные инструменты в Японии широко известны и любимы. Популярность обусловлена не только уважением японцев к своей культуре и истории, но и использованием национальных инструментов, в частности - сямисэна, в традиционном японском театре - прежде всего в театре Кабуки и Бунраку. Обучение игре на сямисэне входит в программу обучения майко - будущих гейш. Сямисэн также был важнейшим инструментом для странствующих слепых музыкантов годзэ, которые появились в начале правления сёгуната Токугава. (с) Википедия.

³ Сякухати - продольная бамбуковая флейта, пришедшая в Японию из Китая в период Нара. Китайское название флейты - чи-ба. (с) Википедия.

⁴ "Море весной" или "Весеннее море" ("Haru no Umi") - музыкальное произведение, написанное знаменитым японским музыкантом и исполнителем на кото Митио Мияги в 1929 году. Это одно из самых известных его произведений. Изначально исполнялось на кото и сякухати, но сейчас есть множество других версий (фортепиано и сякухати, кото и скрипка). Митио Мияги потерял зрение, когда ему было восемь лет, и начал учиться игре на кото, посвятив всю оставшуюся жизнь этому инструменту. В 18 лет он достиг степени кенгё - высшего ранга исполнителей на кото. Скачать и послушать "Haru no Umi" (кото и сякухати) можно тут.

⁵ Сомэн - полная маска, защищавшая все лицо самурая. Иногда делалась из цельной пластины кожи или металла, но чаще состояла из нескольких отделяемых фрагментов. (с) Носов К.С. Вооружение самураев. - М. - 2001. - С 54.