Номер два.

[toshokan]

Название: Не говори никому
Автор: Тень от Половины Пятого
Бета: Я сам по себе мальчик. Свой собственный. (с)
Фандом: Блич
Жанр: миник-экшн
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Юмичика, Иккаку
Предупреждение: возможен ООС и АУ, опять вперся Четвертый Отряд со своими вездесущими носилками
Дисклеймер: во всем виноват Кубо Тайто
Перепост: с разрешения автора
Содержание: Мадараме и Аясегава отправляются на очередное задание, но попадают в ловушку. Кажется, что выхода уже нет. Но для офицеров Одиннадцатого Отряда нет слова "невозможно".


Было тихо. Почти как в могиле. Только где-то капала сочащаяся с потолка пещеры вода, да хрипло, прерывисто дышал лежащий у него на коленях Юмичика. И от этого рваного судорожного дыхания Иккаку было ох, как страшно.
«Сюда бы Исанэ… Или хотя бы Киру…- в сотый раз думал про себя Мадараме. – И какого же хрена я такой бесполезный!»
Не вопрос – утверждение. В данной ситуации неопровержимо верное. До отвращения.
Юмичика глухо застонал, приоткрыл замутненные болью глаза.
- И…икка…ку…
- Молчи, дурак, - Мадараме улыбнулся нервной, кривой улыбкой. – И не вздумай мне тут кони двинуть, понял?
Не найдя сил для ответа, Юмичика улыбнулся – точнее, едва приподнял уголок губ.
Понял, не дурак. Дурак бы не понял. Дурак бы не подставился. Потому что дуракам везет. А он, Аясегава, был умным. И потому валялся сейчас с развороченной грудной клеткой и изо всех сил старался «не двинуть кони».
Иккаку еще раз прикинул варианты.
Шунпо? Бесполезно. Юмичику в таком состоянии он с собой не дотащит. Оставить друга здесь и одному рвануть в Сейрейтей за помощью равносильно самому его грохнуть. Аясегава сейчас не боец, и если тварь, что заманила их в эту ловушку, появится, у пятого офицера ноль целых хрен десятых шанса выжить.
Сразиться лоб в лоб? Эта тварь однозначно сильнее. Капитан бы справился. Он, Иккаку, может и не потянуть.
От таких неутешительных мыслей только и оставалось, что скрипеть зубами.
И словно в ответ на этот тихий звук (зубами Иккаку все-таки скрипнул) где-то в отдалении раздался глухой противный вой пустого.
- Ублюдок чертов! – ладонь третьего офицера сжала рукоять катаны. – Да чтоб ты сдох, гнида.
«Гнида», однако, дохнуть не собиралась, о чем и дала знать приближающимся воем. Если так пойдет и дальше, тварь их обнаружит. И тогда все, капец.
На коленях дернулся Юмичика. Застонал, пытаясь подняться.
- Во дурак. Спокойно лежи! – перепугался Иккаку. С таким трудом остановленное кровотечение грозило от излишней подвижности друга открыться снова.
Юмичика не отреагировал – упорно силился встать. Еще секунды две. Потом обмяк и затих, тяжело дыша.
- Черт… Ты… шел бы… от… отсюда… - запинаясь, едва слышно прошептал он. – Нет смысла поды… хать тут вдвоем… А я…
- Тс-с-с… Тише, - ладонь Иккаку закрыла другу рот. – Он близко.
Воздух вокруг завибрировал от чужой, грязной рейацу, сильной, однако, настолько, что даже у Мадараме перехватило дыхание. Юмичика закатил глаза – легкие работали только на вдох, отказываясь выпускать воздух обратно.
«Да что же это за тварь такая?»

Это должен был быть самый обыкновенный пустой. Кто-то из рядовых шинигами засек его в пещерах на западной окраине Руконгая, благоразумно не стал лезть на рожон и донес начальству. Генрюсай не стал даже собирать капитанов – сразу связался с Зараки Кенпачи. А тот, в свою очередь, отдал приказ по отряду, отправив на зачистку пятерых. Иккаку еще возмущался – слишком много чести – пятеро шинигами на какого-то дохлого пустого. Его, Мадараме, и одного хватило бы.
Как выяснилось потом, не хватило. И его, и еще троих рядовых. И Юмичики, не пожелавшего отставать от друга.
Двое отпали сразу – едва группа вошла в пещеру, где по данным находился пустой. Просто исчезли, словно растворившись в одном из коридоров. Без крика, без единого звука. Связаться с ними не удалось.
Третий на глазах у Иккаку и Юмичики провалился сквозь землю в прямом смысле этого слова. Пол под ногами парня исчез, и бедняга полетел вниз, воплем с лихвой окупив бесшумное исчезновение первых двух шинигами.
Все шло неправильно. Наперекосяк. Уже с самого начала.
А потом появилась тварь.
Темная рейацу сдавила резко, с сокрушительной силой. Вдарила в голову, на секунду парализовав. А в следующее мгновение они уже болтались вверх ногами, оплетенные гигантскими щупальцами. Дергаясь, как сумасшедший, в попытке выдраться из захвата, Иккаку сумел-таки вытащить катану. Сумел даже замахнуться.
И остолбенел.
Из вязкого белесого месива в самом центре огромной туши пустого, там, откуда тянулись склизкие щупальца, на Мадараме мертвыми бессмысленными глазами смотрели его товарищи. Взгляд трех пар остекленевших глаз парализовал не хуже рейацу холлоу.
Взревев, словно раненный зверь, Иккаку наотмашь рубанул мечом, отсекая державшее его щупальце. Не успев сгруппироваться, тяжело грянулся на землю, едва не откусив себе язык клацнувшими зубами.
- Иккаку!!! – вопль Юмичики пинком загнал в тело уплывающее сознание. Мадараме открыл глаза, помотал головой, отгоняя туман.
- Ну ты у меня сейчас огребешь! – катана со свистом рассекла воздух и замерла… в миллиметре от лица Аясегавы. Холлоу среагировал мгновенно – подставив под удар оставшегося пленника. Если бы не молниеносная реакция Иккаку, Юмичик бы стало двое. Точнее, две половинки одного Юмичики. Мертвого.
Воспользовавшись секундным замешательством противника, тварь взметнула щупальце, целя шинигами в ноги. Мадараме подпрыгнул, уворачиваясь, исчез в шунпо, появившись у пустого за спиной (если у этой амебообразной твари вообще была спина). Тварь снова атаковала. И снова. И снова. Не давая опомниться. Не давая контратаковать. Склизкие отростки, казалось, были всюду. Стоило Иккаку появиться, как приходилось исчезать снова, чтобы не дать щупальцам себя схватить. Катаной или кидо пользоваться было небезопасно – можно угодить в Юмичику.
«Время. Мне нужно время», - шептал про себя Мадараме. Хотя бы одна единственная лишняя секунда. Но этой секунды пустой был ему давать не намерен.
- Ма-да-ра-ме… глухой голос полосонул по ушам. Иккаку увидел, как из тела твари, неловко взмахивая руками, словно в попытке взлететь, тянется к нему один из трех шинигами, поглощенных пустым. – Ма-да-ра-ме…
Он допустил ошибку. Облажался. Лишь на мгновение. На одну сотую долю секунды. Но этого хватило.
Иккаку сделал то, чего делать ни в коем случае не следовало.
Чтобы не видеть. Не видеть стеклянный бессмысленный взгляд обращенных к нему глаз. Не видеть раззявленные провалы ртов, хрипящих его имя. Не видеть скрюченные в агонии пальцы тянущихся к нему рук.
Идиот!
Он закрыл глаза.
Щупальце врезалось в живот, отбросив Иккаку к стене, впечатав в нее с такой силой, что зазвенело в ушах. Что-то хрустнуло, и правая рука повисла безжизненной плетью. Иккаку едва удалось удержать выскальзывающий из пальцев меч.
Сжавшее грудь щупальце задушило крик Юмичики. Хватка была настолько сильной, что дотянуться до меча нечего было и думать. Но самым паршивым было то, что он не мог использовать шунпо. И даже не потому, что не мог двинуть прижатыми к телу руками. Рейацу твари каким-то немыслимым образом подавляла, блокировала его собственную энергию, не давая ни единого шанса выбраться.
Мадараме, между тем, поднялся, пошатываясь. Сплюнул на сторону кровь. И по сверкнувшим глазам друга Аясегава понял, что сейчас пустому наступит хана. Такого с собой обращения Иккаку не позволял никому.
- Ну, козлина… - шепот Мадараме отдался в ушах громче самого громкого крика. – Я тебя сейчас прикопаю.
Катана скользнула из правой руки в левую.
- РАСТИ, ХОЗУКИМАРУ!!!

Что это за звук? Тихий, едва слышный. Но гадкий до тошноты. Выворачивающий наизнанку. Заткнуть бы уши, чтобы не слышать его. Только руки заняты. У Иккаку левая и почти безжизненная правая сжимают гладкое древко длинного копья. У Юмичики прижаты к телу сковавшим его щупальцем холлоу. А мерзкий звук становится громче. Его не заглушают уже ни хриплое дыхание Иккаку, ни удивленный возглас Юмичики, когда он понимает, что это за звук.
Пустой… смеется.
Смеется. А потом одним рывком выкидывает из липких отростков шипы. И хриплый вздох третьего офицера перерастает во вскрик. И удивленный возглас пятого офицера замирает, оборвавшись, как лопнувшая струна кото.
Глаза Юмичики расширяются, почти вылезают из орбит. Губы кривятся в попытке что-то сказать. И Мадараме слышит сдавленный сиплый шепот друга.
- Беги.
ИККАКУ, БЕГИ ОТСЮДА!!!
Копье вошло в мягкую плоть холлоу почти до середины древка. Взревев, тварь разжала хватку, и Иккаку едва успел выдернуть копье, чтобы подхватить падающего на каменный пол друга. Плотная ткань косоде была в нескольких местах разодрана и уже пропиталась кровью. Юмичика дышал, неровно, судорожно хватая воздух посиневшими губами.
И чуть ли не первый раз в жизни Мадараме стало страшно. Чертовски, одуряющее страшно.
Пользуясь тем, что пустой оказался дезориентирован его атакой и болью, Иккаку подхватил друга под мышки и, как мог быстро, потащил его вглубь прохода.

Вой приближался. Похоже, пустой напал на их след. Еще совсем немного и…
Иккаку посмотрел на раненого друга. Знаменитая заживляющая мазь Иккаку Мадараме не в силах была справится с такими повреждениями. Если не доставить Юмичику в лазарет, он умрет.
Третий офицер сжал зубы.
- Ну уж нет. Я не дам тебе тут сдохнуть. Слышишь, Аясегава! Хрен ты у меня сдохнешь!
Взметнувшееся щупальце вспороло каменный пол в том месте, где секунду назад сидели шинигами. Осторожно прислонив друга к стене, Иккаку обнажил катану.
«Или он. Или я».

- Эй, Иккаку, что ты будешь делать, когда достигнешь бан-кая? – звонкий голос Юмичики дрожит от возбуждения.
Мадараме, развалившись на подушках, потягивает саке.
- Не знаю. Как-то не думал еще. Для начала шикая бы достичь, а там разберемся.
- Ты чего?! – Аясегава явно недоволен таким ответом. – Это же прямая дорога в капитаны!
Иккаку медлит, задумывается на пару секунд, а потом серьезно, так что Юмичика даже удивляется – откуда вдруг в его приятеле-раздолбае столько серьезности, - говорит:
- Знаешь, не хочу я быть капитаном.
И поймав удивленный взгляд друга, объясняет:
- В смысле, бан-кай, оно круто, конечно. Сила там, и все такое. Но мне и с нашим тайчо неплохо. И уходить из отряда я ни хрена не хочу.
А Юмичика понимающе кивает в ответ. Он и сам придерживается того же мнения.

Держать копье одной рукой было трудно. Особенно левой, как бы хорошо Иккаку ей ни владел. Но сломанная правая уже окончательно не слушалась, бесполезной плетью повиснув вдоль тела. Из раны на виске тонкой струйкой сочилась кровь, смешиваясь с потом. Иккаку не мог не признаться самому себе, что его дело - дрянь. Даже лишившись трех из пяти щупалец, пустой оставался на удивление силен.
- Разъединись!
Так стало немного легче. Но лишь немного.
Пустой, меж тем, атаковал снова.

Хозукимару удалось отразить удар. Но уже из последних сил. Еще пара таких атак, и все будет кончено.
- Ик…ка…ку… - перед глазами все плыло, но Юмичике все-таки удалось подняться, тяжело опираясь на меч. В тот самый момент, когда новая атака пустого буквально смела Иккаку с ног, вдавив в стену. Аясегава почти услышал, как трещат, ломаясь под напором щупальца, ребра.
- Расцвети, Сиреневый Павлин!
Веер серповидных лезвий описал сверкающую дугу и вошел твари точно в центр туши, прямо между тел мертвых шинигами, все еще торчащих из холлоу, словно жуткие тычинки цветка.
- Сдохни, уродец, - Юмичика криво улыбнулся и как подкошенный, рухнул на каменный пол.

Чтобы кричать, не хватало воздуха. Заорать так, чтобы самому оглохнуть от собственного крика. Чтобы обвалился к чертовой бабушке свод этой долбанной пещеры, погребая под собой и пустого, и Юмичику, и самого Иккаку.

Но вместо крика в груди почему-то рождается жар. Настолько сильный, что, кажется, вот-вот дым пойдет из ушей. И не пещера это уже – пустынная улица старого города. Ветер гоняет обрывки тряпья и клочки бумаги, скрипит ржавой вывеской с непонятными, нечитаемыми уже буквами.
- И что, сопляк? Ты уже сдался? – говорит Существо. – Так и сдохнешь тут, позволив этому засранцу себя сожрать? И другу своему умереть дашь?
Иккаку остервенело мотает головой, пялит глаза, силясь рассмотреть говорящего. И постепенно ему это удается – проступают жесткие звериные черты, двумя алыми искрами светятся в темноте глаза.
Иккаку уже знает, что произошло.
Нет, он не сдался. Он не сдохнет здесь, забрызгав кишками холодный пол. И Юмичике он сдохнуть не даст.
Внутри горит ярче, чем светятся глаза Существа. Ярче, чем сияет лоснящаяся рыжая грива. Ярче, чем блестят белоснежные острые клыки.
Иккаку смеется.
И приходит время пустого замереть от удивления и страха.
Потому что улыбающиеся губы Мадараме произносят одно единственное слово.

- БАН-КАЙ!

Из-за яркого света приходится зажмуривать глаза. Оказывается, с тех пор как они вошли в пещеру, прошли уже целые сутки.
- Долго же вы копались, - кто-то из рядовых панибратски хлопает Иккаку по плечу, но мгновенно осекается, наткнувшись взглядом на ровный ряд носилок. Три пары из них полностью закрыты белым полотном. Над последними колдуют шинигами из Четвертого Отряда. Юмичике здорово досталось, но Иккаку уже знает – друг выкарабкается. Пусть только попробует не выкарабкаться!
Мадараме опускается на корточки рядом с носилками. Аясегава без сознания, но теперь уже все будет в порядке. И страх, все это время липкой паутиной сковывавший сердце, отступает.
Все закончилось?
Ну да. Осталось лишь неясное чувство тревоги где-то очень глубоко в сердце. Что теперь будет-то?
- Не… смотри на меня… придурок… - Юмичика говорит едва слышно, не открывая глаз. – Я сейчас… не… некрасивый.
- Дурак ты! - Взрывается Иккаку, едва сдерживаясь, чтобы не двинуть другу по зубам. – Напугал до чертиков!
И замолкает, не зная, что сказать еще.
Зато знает Юмичика.
Сжав ослабевшими пальцами запястье Иккаку, он тихо, одними губами, так, чтобы не слышали стоящие рядом офицеры Четвертого, произносит:
- Я никому не скажу.
Всего четыре слова - и тревоги больше нет.
Вот теперь действительно…
…все закончилось.