Название: Безумие белых богов
Фандом: Bleach
Пейринг/Герои: Айзен Соуске, Ичимару Гин, Тоусен Канаме, вся Эспада
Дисклеймер: Не мое и не надо
Объём: миди
Жанр: Дарк, Ангст с элементами детектива
Рейтинг: R за пакости
Саммари: Бойтесь волхвов, дары приносящих.
Авторские примечания: Фанфик написан по заказу Lilac.Silver на арт static.diary.ru/userdir/4/0/3/7/403725/64002183...
Предупреждения: Все умерли. Точнее, почти все. Но живым я тоже не завидую. АУ с момента похищения Орихиме.
Безумие белых богов
Бойтесь волхвов, дары приносящих.
...Черные нити протянулись от Хогиоку к пальцам Айзена. Тело Соуске впитывало силу жадно, как песок впитывает капли дождя, упавшие на него после жаркого дня.
- Отныне, - улыбнулся Владыка, - Хогиоку — часть меня.
Дверь приоткрылась, и в тронный зал прошмыгнул Гин. Айзен прожег его взглядом, но открыто недовольства не высказал. Ичимару широко улыбнулся и склонился в глубоком поклоне.
- Простите, Владыка, что прерываю вашу медитацию, но у нас проблема.
- Разве это не может подождать? - нарочито мягким тоном спросил Айзен.
Гин улыбнулся еще шире и замахал руками.
- Ну что вы, Владыка, я могу подождать! Но вот наш друг Тоусен ждать не расположен.
Айзен глубоко вздохнул, пытаясь унять раздражение.
- Что случилось, Гин?
- Кажется, Канаме хватил солнечный удар. Хотя где он здесь нашел солнце, - Ичимару беспомощно развел руками, - я не знаю.
Что ни говори, а даже плохие новости Гин умел преподносить с интригой. Заинтересованный, хоть и нее показывающий этого, Айзен последовал за Ичимару.
В личных покоях Тоусена было темно и почему-то холодно. Соуске зябко передернул плечами и зажег маленький огонек кидо, чтобы осветить помещение.
Канаме обнаружился в дальнем углу комнаты. Он сидел, обхватив руками колени, и что-то тихо бубнил себе под нос.
- Он не откликается на свое имя, не реагирует на попытки заговорить с ним, - сообщил Гин, вошедший следом за Соуске. - И еще...
Ичимару обошел Айзена, присел перед Тоусеном на корточки и коснулся его руки. Канаме дернулся, как от удара, и невнятно замычал.
- Больше всего сейчас, - абсолютно серьезно сказал Гин, - он напоминает Вандервайса. Не может ли это быть неким побочным эффектом?..
Айзен коснулся своей груди в том месте, куда поместил Хогиоку.
- Вряд ли.
«Хогиоку безупречно, ведь так?»
- Немедленно позови сюда Гранца, - распорядился Владыка, отгоняя появившееся нехорошее предчувствие.
Где-то вдалеке вспыхнула и погасла реяцу Септимы Эспада. Айзен удивленно приподнял брови и добавил:
- И, Гин, проверь, что случилось с Зоммари.
Ичимару, тоже ощутивший внезапный всплеск реяцу Седьмого, молча поклонился и исчез в шунпо.
Они появились через пять минут, двумя темными тенями проскользнув в комнату. Гранц преклонил колено перед Владыкой, Гин же ограничился поклоном. Соуске кивком головы указал Заелю на Тоусена, а сам обратился к Гину.
- Зоммари?
- Мертв, - по-военному коротко доложил Ичимару, так некстати напомнив Айзену Готей-13. - Упал с крыши.
- Спрыгнул, - поправил Гина Заель. - Если бы он упал, то наверняка смог бы воспользоваться собственной реяцу для спасения и не свернуть шею.
Айзен удивленно вскинул брови.
- И что же заставило его пойти на такой шаг? Неразделенная любовь, я полагаю?
- Акан-на, Владыка, - нарочито сокрушенно покачал головой Гин. - Это не смешно.
- Осмелюсь предположить, - вмешался Гранц, - что причина такого поступка — помутнение рассудка.
Айзен бросил быстрый взгляд на Канаме.
- Именно поэтому, - продолжал Заель, - меня беспокоит состояние Тоусена-сама. В совпадения я не верю, только в закономерности. Быть может, Вандервайс обладает еще какими-то силами, помимо известных. Например, способность вызывать безумия у окружающих.
- Это маловероятно, Гранц, - твердо оборвал его Соуске, хотя, стоило признать, уверенности в этом уже не ощущал. Все еще слишком мало он знал о свойствах Хогиоку.
Заель склонил голову, но, чуть помедлив, осмелился продолжить:
- Айзен-сама, я бы хотел попросить вас позволить мне осмотреть Тоусена-сама в своей лаборатории. Его поведение в данный момент действительно сильно напоминает поведение Вандервайса. Пока я не буду делать поспешных выводов, но... - Октава многозначительно замолчал.
Соуске посмотрел на Тоусена, скрючившегося в углу, и медленно кивнул. Заель едва сдержал триумфальную улыбку. Он даже не мечтал когда-либо заполучить в подопытные шинигами такого уровня, но удача, похоже, была на его стороне.
- Боюсь, Владыка, мне придется принять некоторые меры по... - Гранц замялся, не зная, как далеко можно зайти в деле, касающимся Канаме. - По ограничению свободы Тоусена-самы.
Айзен снова кивнул.
Как только Октава скрылся за дверью, Соуске обернулся к Гину.
- Разыщи Вандервайса, - приказал Айзен. - Мы не можем рисковать.
Ичимару поклонился, показывая, что понял, и немедленно исчез.
В зале было душно. Айзен с удовольствием отменил бы сегодняшнее собрание Эспады, если бы не все произошедшее за этот день.
Арранкары негромко переругивались, пользуясь тем, что Владыка, похоже, был занят своими мыслями.
Соуске пытался вычислить, что могло быть известно каждому из здесь сидящих. Конечно, смерть Зоммари почувствовали все. А Тоусен? Кроме Гранца, о нем не должно было быть известно никому. И все же...
- Моя дорогая Эспада, - обратился к арранкарам Айзен. - Как вы заметили, место Седьмого теперь свободно. Сегодня мы потеряли Зоммари. И при очень интересных обстоятельствах. В связи с этим я бы хотел, чтобы вы рассказали мне обо всех странностях, случившихся с вами за последние несколько часов.
Айзен откинулся на спинку кресла и обвел взглядом сидящих за столом арранкров. Вряд ли кто-то из них мог знать подробности или причины происходящего, но такая вероятность все же существовала.
- Лилинет пропала, - обронил Старрк.
- Ха! - отозвался Ннойтора. - Не парься! Найдется твоя девка, куда денется.
Соуске перевел взгляд на Примеру, знаком приказывая Пятому замолчать.
- Продолжай, Старрк.
- Я не чувствую ее реяцу, - пояснил арранкар. - Хотя... и не чувствую ее отсутствия.
- Что за бред? - прорычал Гриммджо.
Примера не обратил на его реплику внимания.
- Дело в том, что я и Лилинет неразрывно связаны. Ее отсутствие я бы почувствовал.
- Забудь! - снова усмехнулся Ннойтора. - Спряталась она где-то.
- Что ж. - Айзен прикрыл глаза. - Действительно, тревогу поднимать пока рано. Сообщи мне, если она найдется, Старрк. Кто-нибудь еще желает сообщить мне что-нибудь?
Арранкары молчали. В дверях зала показался Гин. Соуске кивнул ему и произнес, обращаясь к Эспаде:
- В таком случае все свободны.
Арранкары разошлись быстро. Им не требовалось повторять дважды: вряд ли среди них нашелся бы хоть кто-нибудь, любящий эти собрания.
Ичимару тенью скользнул к Владыке и поклонился.
- Вандервайс мертв, - коротко доложил Гин.
- Тоусен? - спросил Айзен.
- В лаборатории Гранца. Ему, кажется, лучше.
Айзен кивнул, давая понять, что Ичимару свободен. Но, когда Гин был уже в дверях, Соуске окликнул его.
- Пропала Лилинет. Я бы хотел, чтобы ты нашел ее. И еще одно. Если кто-то из арранкаров проявит признаки безумия, - Владыка сделал паузу, собираясь с мыслями, - немедленно уничтожить.
В тронном зале тоже было чертовски душно. Айзен стиснул зубы, пытаясь совладать с раздражением. Этот день обещал быть долгим.
Где-то в глубине зала послышался жалобный всхлип.
Айзен замер. Чуть впереди, за колонной, прямо на полу сидел Улькиорра и перебирал цветные кубики, оставшиеся от Вандервайса. Не спеша, но упорно, Шиффер складывал их один на другой, выстаивая башню. Время от времени он делал ошибку и клал кубик слишком неровно. Тогда башня рушилась, и Улькиорра начинал все сначала.
Айзен поймал себя на том, что уже минут десять завороженно наблюдает за действиями Кватры, не в силах поверить в происходящее. Передернув плечами, будто от холода, Соуске решительно направился к Шифферу. И лишь подойдя ближе, Владыка заметил, что по щекам Улькиорры, поверх черных отметин, бегут слезы. Настоящие слезы.
Ребенок, сидящий на полу в окружении цветных кубиков, плакал. Раз за разом он пытался сложить красивую высокую башню, но она рушилась. Упорство и привычка из прошлого — будущего? - все доводить до конца не давали малышу бросить свое безнадежное занятие.
Но башня рушилась. Снова и снова.
Айзен брезгливо поморщился и обнажил меч. Улькиорра никак не отреагировал на это, хотя Соуске не скрывался за иллюзией.
Удар был простым: от плеча до бедра, рубящим движением. Шиффер даже не попытался защититься. Вероятнее всего, он не вполне осознавал происходящее.
Соуске смотрел, как тело Кватры превращалось не то в пепел, не то в песок, усыпая цветные кубики.
- Владыка, - раздался за спиной Айзена голос Гина.
Соуске повернул к нему голову, будто нехотя отводя взгляд от того, что осталось от Четвертого.
- Вам стоит на это взглянуть, Владыка. В комнате пленницы...
Не дослушав Ичимару, Айзен развернулся на каблуках и вышел из зала.
Гин с безразличием глянул на цветные кубики, усыпанные темным пеплом, и последовал за Соуске. Лишь маленькие морщинки в уголках рта выдавали напряжение Ичимару.
Айзен распахнул дверь в комнату Инуе и застыл на пороге. Прямо на полу лежала Орихиме. Глаза ее невидяще смотрели на дверь... Нет, прямо на Соуске. Встретив этот мертвый взгляд, Владыка невольно вздрогнул. Судя по неестественному положению головы, девчонке свернули шею.
Рядом с Инуе, доверчиво положив голову ей на плечо, спала Харрибел.
- Акан-на, - едва слышно протянул Гин. - Еще один случай.
Соуске передернул плечами, будто стряхивая оцепенение, подошел к Терсере и, присев возле нее на корточки, мягко провел рукой по волосам.
- Харрибел, - тихо позвал он, повинуясь какой-то смутной надежде.
Тиа смешно сморщила нос и сладко зевнула.
- Мама? - сквозь сон пробормотала она. - Уже пора вставать?
Услышав слова Терсеры, Айзен скрипнул зубами. Значит, Гин прав. Еще один случай.
Соуске встал и потянулся за мечом.
А Харрибел медленно, неохотно просыпалась. Она открыла глаза и еще раз сладко зевнула. Осторожно, кончиками пальцев, коснулась волос Орихиме и с улыбкой зарылась в них лицом.
Айзен медлил, наблюдая за Терсерой. Трудно было представить себе ее такой: по-детски непосредственной и нежной девочкой. Тиа Харрибел, это действительно ты?
- Мама, - прошептала Третья, прижимаясь к мертвой Орихиме. - Пора вставать, мама.
Харрибел не обращала внимания ни на ледяной пол, ни на стоящих рядом шинигами. Она безмятежно улыбалась, перебирала рыжие пряди Инуе и тихо звала ее: «Мама, мамочка...»
Соуске закрыл глаза, пытаясь унять глухое раздражение. Получалось скверно.
- Девчонку жалко, - раздался над ухом Владыки приглушенный голос Ичимару.
Айзен медленно открыл глаза и обнажил меч. Вытянув руку перед собой, Соуске перехватил рукоять зампакто так, чтобы лезвие было перпендикулярно полу, будто собирался высвободить шикай. А затем, глубоко вздохнув, Владыка нанес прямой удар сверху вниз. Меч вошел в шею Терсере, чуть ниже уха, скользнув по остаткам маски. Тело Харрибел выгнулось дугой, глаза широко распахнулись, пальцы, царапнув кожу на щеке Инуе, рефлективно зажали ее волосы в кулак.
Как бабочка на булавке, Тиа билась в предсмертной агонии. К счастью, ее мучения длились недолго. Не прошло и минуты, как, дернувшись в последний раз, Харрибел затихла.
Айзен резко вытащил из ее тела меч; несколько капель крови сорвались с лезвия зампакто и упали на белоснежные одежды Владыки.
- Пусть здесь уберут, - распорядился Айзен и, не дожидаясь ответа Гина, покинул комнату.
От десятки сильнейших мечей осталось семь.
Соуске направлялся в лабораторию Гранца. Четвертый случай помешательства за последние несколько часов. Этому давно пора положить конец.
Внимание Айзена привлек смех, доносившийся из дальних коридоров. Соуске, помедлив мгновение, направился к источнику звука. Неужели снова?...
Гриммджо стоял напротив одной из стен коридора и что-то увлеченно рисовал на ней мелом, изредка разражаясь очередным приступом смеха. Но не злобного или торжествующего смеха, а полного искренней радости. Вряд ли подобное веселье было свойственно Джагеррджаку.
В одно мгновение Айзен оказался рядом с Шестым и, схватив его за волосы, резко повернул лицом к себе. Арранкар удивленно и обиженно посмотрел на Влыдыку, но глаза его были мутные, как у Улькиорры.
В душе Соуске снова поднялась волна раздражения и — впервые за это время — страха. Если эта неведомая зараза распространяется так быстро, то что помешает заразиться самому Владыке?
Айзен отшвырнул Джагеррджака к противоположной стене коридора и потянулся к рукояти меча.
Шестой стоял на четвереньках, тряся головой, как мокрая собака. Он поднял взгляд на Владыку и, заметив движение Айзена, в то же мгновение вскочил на ноги. Зрачки его резко сузились от бешенства, и в глазах не осталось и следа помутнения.
- Скотина! - рыкнул Гриммджо, обнажая меч. - Разорви...
Высвободить релиз Джагеррджак не успел. Айзен вскинул руку, с его пальцев сорвалась ослепительная белая молния и ударила в грудь арранкара. Колени Сексты подкосились, и он тяжело упал на пол. Не в состоянии противостоять Соуске, Гриммджо в бессильной злобе скреб ногтями камень и рычал, сплевывая кровь.
- Подонок... - хрипел он. - Я всегда знал, что ты предашь нас всех. Мы для тебя — ничто. Меньше... меньше, чем ничто. Будь ты проклят!
Джагеррджак умирал медленно. Он метался в агонии, истекая кровью и реяцу. И до последней минуты крепко сжимал рукоять Пантеры, которая так и не отозвалась обессилевшему хозяину.
Айзен стоял, наблюдая, как тело Шестого превращается в пепел, что, чуть покружив в воздухе, оседал на луже крови. Пожалуй, Гриммджо умер более достойной, хоть и более страшной, смертью, чем Улькиорра. По крайней мере, Джагеррджак попытался сражаться, и уж точно в этот момент его разум был свободен.
Айзен прикрыл глаза, будто от усталости. Шесть. Шесть арранкаров — это все, что осталось от Эспады. И никто из них не стоит того, чтобы оставаться здесь и рисковать подхватить ту же заразу. Не существует незаменимых.
Через минуту Соуске уже был у дверей Лас Ночес. Еще шаг, и все закончится, но... Какая-то преграда стояла на пути Айзена. Владыка вытянул руку, и его пальцы ощутили холодную, будто стеклянную, поверхность невидимой стены. Невольно подражая смешным движениям мима, Айзен провел рукой по этой стене, потом еще раз, и еще. Чуть отойдя от нее, Соуске направил в ее сторону мощную волну реяцу. Волна ушла в пустыню, не встретив никакого сопротивления. Айзен снова подошел к стене вплотную и уперся в нее руками. Она не поддавалась. Владыка, нахмурившись, обнажил зампакто. Меч прошел сквозь невидимую преграду, будто ее и не было. Но, вытянув руку вперед, Соуске снова ощутил холодную поверхность стекла. Кидо свободно вышло за пределы замка и скрылось в песках. Невидимая стена по-прежнему удерживала только Соуске. В его душе медленно поднималась паника. Что за странная техника не выпускает его из Лас Ночес? Техника, на которую не действует ни реяцу, ни меч? Кто мог установить такую мощную преграду?
За спиной Владыки, в глубине коридора, послышались стоны. Айзен скрипнул зубами, понимая, что странная болезнь поразила еще кого-то. Развернувшись на каблуках, Соуске пошел на звук.
Прямо посреди коридора, на полу, скрючившись в неестественной позе лежал Арониро Аруруэри. Маска, скрывавшая колбу с сущностями арранкара, валялась здесь же.
Заметив Соуске, Новено неуклюже встал и, шатаясь, сделал пару шагов к нему.
- Айзен... - позвал низкий голос Арониро. - Айзен!
Владыка нахмурился, но фамильярное обращение проигнорировал. В конце концов, Аруруэри явно не в себе. А это значит, долго он не проживет.
Девятый пронзительно захохотал.
- Безумие! Оно возвращает в прошлое. Но у нас же нет прошлого, Айзен! Мы не шинигами, не люди... Мы арранкар! - Голос, вечно меняющийся голос, то низкий, глубокий, то высокий, визгливый. И в обоих тембрах — истерика. - Мы вспоминали лес Меносов и пустыню, мы думали, мы увидим именно их, мы будем гиллианом или просто пустым. Но нет, Айзен! Знаешь, что мы видели в безумном бреду? Кем мы были?
Соуске невольно отпрянул от арранкара. Судя по всему, Девятый был не совсем не в себе. Точнее, его безумие было порождено не проклятием, а видениями, которые это проклятие вызвало у него.
Арониро сжал руками колбу, которая служила ему головой, и затрясся, будто от резкой нестерпимой боли.
- Я был маленьким мальчиком, - запричитал высокий голос. - Беспризорником, которого затоптала лошадь. Я был юной девушкой, невестой богатого торговца, которую из зависти отравили подруги. Я был старухой-служанкой и воином-самураем!
- Я был ребенком и стариком, - вторил ему низкой голос, - мужчиной и женщиной, богатым и нищим...
Голоса Новены слились в жуткую неразборчивую какофонию. Тело Аруруэри неестественно выгнулось и завалилось на бок.
- Мы были не только собой... Кем угодно, Айзен, но только не собой! И все это... из-за тебя! Будь ты проклят!
Первый голос Арониро истошно визжал, второй, как мантру, монотонно твердил проклятия. Новена собрал остатки сил и рванулся к Соуске. Айзен, не колеблясь больше ни секунды, вскинул руку и произнес заклинание. Кидо сорвалось с его ладони и разнесло склянку Аруруэри на части. Розоватая жидкость брызнула во все стороны, на вытянутую руку Владыки, на рукав его белых одежд. На пол упали две сущности арранкара, обожженные кидо. Комната наполнилась запахом паленого мяса. Айзен брезгливо поморщился, стряхивая с руки капли жидкости, и повернулся к выходу.
Способность поглощать других пустых сыграла с Арониро злую шутку: получая их силы и воспоминания, он был вынужден принять и их прошлое.
Оставшиеся в живых арранкары попрятались по своим комнатам, как мыши по норам. Коридоры Лас Ночес, и без того не слишком оживленные, опустели совсем.
В личных покоях Владыки было душно, и Айзен вышел на балкон. Вид раскинувшейся перед ним пустыни, не скрытой куполом Лас Ночес, отрезвлял. Слишком многое сейчас происходило, что Соуске не мог ни объяснить, ни контролировать. Слишком быстро, слишком. Безумие, что поражало членов Эспады одного за другим, просто не могло быть порождено влиянием Вандервайса. Маджера был мертв, любой пораженный этим проклятием немедленно уничтожался. В чем же тогда причина?
В дверь негромко постучали. Айзен, распознав знакомую реяцу, позвал:
- Гин?
Ичимару подошел к Соуске и встал справа от него.
- Только что я убил двоих из числа фрасьенов Баррагана, - доложил он, не глядя на Владыку. - Я не буду рассказывать, за что. Скажу только, что это было омерзительно.
Айзен медленно кивнул своим мыслям. Болезнь, или, точнее сказать, проклятие, распространялось стремительно, хоть и не понятно, согласно каким закономерностям. «А впрочем, - Соуске прикрыл глаза, размышляя, - некоторая логика все же присутствует. Безумие поражает прежде всего слабых. Сильные — духом и реяцу - способны не только выдержать дольше, но и приходить в себя на некоторое время. А если так, то почему первым был Тоусен? Или все же каждая последующая жертва всегда случайна?»
- Ннойтора убил своего фрасьена, - обронил Айзен. - Кроме остатков фракции Баррагана и попрятавшихся девиц Харрибел, в Лас Ночес не осталось младших арранкаров.
Ичимару был внешне спокоен, но рука рефлекторно легла на рукоять Шинсо.
- А Лоли и Меноли? - помолчав, спросил Гин.
Айзен не ответил.
Легкий ветер, подувший с пустыни, крошечными завитками смерчей поднял с пола не то темный песок, не то пепел и закружил его по комнате.
- Владыка...
Уголки губ Соуске дрогнули. Сейчас это обращение звучало, как насмешка.
- Помните, - медленно произнес Ичимару, - вы как-то сказали, что Хогиоку кажется вам живым? Обладающим собственной волей и разумом?
Айзен помнил. Он почувствовал это, когда впервые коснулся Хогиоку. И ощутил отклик.
- Я думаю, - меж тем продолжал Гин, - что к происходящему Вандервайс имеет слабое отношение. Я скорее готов списать все на... На само Хогиоку. Вероятно, вы по каким-то причинам лишились его благосклонности, совершив нечто, не принимаемое им. Возможно, вы вынудили Хогиоку сделать что-то, противоречащее его природе... - Гин замолчал на мгновение , задумавшись, и уточнил: - Природе созидания. Теперь оно мстит вам. И тем, кто рядом с вами.
Айзену невольно пришлось признать правдоподобность этой версии. Но что? Что могло стать отправной точкой?
- Вандервайс, - произнес Гин, будто в ответ на мысли Владыки. - Вы вынудили Хогиоку создать противоестественное, неполноценное существо.
Такое было вполне возможно. И это объясняло бы многое. Тогда в Лас Ночес Соуске удерживала вовсе не сильная техника, а Хогиоку, помещенное в тело самого Айзена.
Соуске прикрыл глаза. Ичимару создал интересную теорию. Теперь необходимо обратиться к тому, кто мог бы опровергнуть ее... или подтвердить.
Через несколько минут Айзен уже стоял перед дверью лаборатории Заеля. Памятуя об опасном характере некоторых опытов Октавы, Соуске постучал по косяку двери. Раньше подобной чести не удостаивался ни один арранкар, но, как известно, времена меняются.
Айзену никто не отозвался. Соуске нахмурился, но все же постучал еще раз.
Наконец, терпение Владыки иссякло, и, толкнув дверь, которая неожиданно оказалась не заперта, он вошел в лабораторию. Там царил полумрак, пахло серой и кислятиной. На полу, видимо, было что-то разлито. Чуть не подскользнувшись, Айзен чертыхнулся про себя и зажег кидо. Мягкий красноватый свет озарил лабораторию.
Везде были видны следы ожесточенной борьбы. Под ногами хрустели осколки стекла, разлитые реактивы прожгли на полу и столах черные отметины, лампа была разбита, а кушетка с порванными ремнями — пуста.
Айзен обошел рабочий стол Заеля и увидел самого Гранца. Точнее, то, что осталось от Октавы: кровавое месиво вместо нижней части туловища, обожженная кидо грудная клетка арранкара и широко раскрытые в ужасе глаза. Соуске поджал губы и отвел взгляд. Судя по останкам Восьмого, Заелю даже не удалось высвободить релиз.
Айзен развернулся и вышел прочь из лаборатории. И все же Владыка не удержался от усмешки: если судить по тому, что тело мертвого Гранца не рассыпалось в прах, некоторые опыты по бессмертию лучшему в Лас Ночес ученому удались.
Айзен вошел в свои покои и обнаружил там Гина. Видимо, Ичимару не выходил отсюда, а покорно дожидался своего Владыку.
Гин немного рассеянно улыбался, в глазах его не было осмысленного выражения. Айзен насторожился, предчувствуя недоброе.
- Заель мертв, - бросил Соуске, стараясь, чтобы голос не выдал его внутреннего напряжения. - Я думаю, его убил Канаме, сумевший как-то освободиться. Тоусена в лаборатории не было, скорее всего, он сбежал оттуда сразу же, как уничтожил Октаву. Будь осторожен в коридорах Лас Ночес, вероятно, Канаме сейчас опасен.
Гин обернулся к Айзену:
- Можете не беспокоиться о нем.
Соуске почувствовал, что ему будто стало легче дышать. Голос бывшего капитана третьего отряда звучал ровно, с привычной слащавостью. Если эти странные приступы не затронули разум Ичимару, значит, их причиной все же является Вандервайс. Что-то, вероятно, пошло не так, и он воздействовал на других арранкаров, делая их разум подобным своему. Тоусен оказался подвержен этому безумию из-за недавно пережитой им холлоуфикации. Но следующая реплика Гина заставила Айзена похолодеть от ужаса.
- Как только я овладею банкаем и стану капитаном, мы разберемся с Тоусеном-тайчо.
Стиснув зубы, Соуске коснулся своего меча и резко шагнул в сторону. На том месте, где он стоял мгновение назад, осталась иллюзия, имитирующая его самого. Безумие могло извратить разум Ичимару, но не сделало его менее опасным противником.
Обнажив клинок, Айзен вплотную подошел к бывшему соратнику.
Будто почуяв угрозу, Гин вздрогнул и затряс головой, как мокрая собака. В глазах его появилось выражение удивления и настороженности.
- Владыка?.. - неуверенно позвал Ичимару, глядя на иллюзорную копию Айзена.
Соуске остановил выпад меча практически в последний момент. «Очнулся?..» - с сомнением подумал Айзен, но зампакто опустил. Значит, все же Хогиоку. Владыка устало прикрыл глаза и развеял иллюзию.
Гин вздрогнул от неожиданности, но, благодаря железной выдержке, не отпрянул от оказавшегося так близко Соуске с обнаженным мечом в руке.
Ичимару слабо улыбнулся. Объяснять ему ничего не требовалось.
Айзен вложил меч в ножны и отвернулся от Гина. Единственный вопрос, который его сейчас мучил, это почему он все же не убил Ичимару.
Ответ ему предстояло узнать очень скоро.
Впервые это случилось с Айзеном в тронном зале. Руки его вдруг задрожали и сознание будто заволокло туманом.
Очнулся Соуске на полу вреди старых цветных кубиков Вандервайса. Нервно усмехнувшись, Айзен признался себе, что рад тому, что оставил Гина в живых после первого приступа безумия.
Надежды на то, что Хогиоку пощадит хотя бы своего носителя оказались тщетными.
Следующим стал Ямми. Айзен нашел Десятого в его собственной комнате, забившимся в угол.
- Мама, - хныкал громила. - Где мама?
Кулаком он утирал лицо, шмыгая носом. Из глаз его катились огромные, величиной с горошину, слезы.
Соуске брезгливо поморщился и одним точным движением снес Ямми голову. Даже безнадежность всей ситуации не могли заставить Айзена выносить истерики и слезы бывшего сильнейшего в Эспаде арранкара.
Приступы случались все чаще. Время от времени Айзену удавалось сдержать их, но безумие всегда возвращалось с удвоенной силой.
Время следующего приступа было невозможно предсказать, но иногда его провоцировали внешние раздражители.
Над Лас Ночес раздался протяжный не то крик, не то вой, напоминающий одновременно и скрип ногтя по стеклу, и хриплый собачий лай.
- Что это? - поморщившись, спросил Айзен.
Ичимару улыбнулся одними губами.
- Это Старрк. Видимо, пропажа Лилинет отразилась на нем сильнее, чем мы ожидали.
Соуске сжал кулаки, ощущая, что руки начинают дрожать.
- Убей его, - сквозь стиснутые зубы бросил Айзен.
Гин отвел глаза, молча поклонился и исчез в шунпо. Соуске, на мгновение поддавшись страху, зажал уши, чувствуя, как от звука этого воя приближается новый приступ безумия.
К тому моменту, как Гин вернулся, Айзен уже пришел в себя.
Ичимару церемонно поклонился и доложил:
- Примера Эспада мертв.
Соуске окинул Гина взглядом и не обнаружил на его белоснежной форме ни следов крови, ни даже мятых складок.
- Проблем не возникло?
Ичимару отвел взгляд. На губах его не было и тени улыбки.
- Одинокий волк — легкая добыча, Владыка.
Двое. Осталось всего два арранкара, входивших когда-то в десятку сильнейших мечей. Кто следующий?..
Айзен был в тронном зале, когда туда легкими неслышными шагами прокрался Ичимару.
- Владыка!
Гин церемонно, пожалуй, даже слишком церемонно поклонился Соуске и застыл на пороге. Глаза его лихорадочно блестели, но выражение лица было самое невинное.
- Что случилось, Гин?
Айзен стиснул зубы, предчувствуя новые плохие новости. Хотя... кому вода по пояс, тот перестает бояться дождя.
- Ннойтора сбежал, - широко улыбнулся Ичимару. - В пустыню сбежал, еще с утра.
Соуске скрипнул зубами. Все правильно, крысы бегут с корабля. Вот только отпускать он никого не собирался.
- Владыка, вы недовольны? - нарочито обеспокоенно спросил Гин, наклоняясь к Айзену.
Ичимару и раньше часто бывал невыносим, но под пагубным действием Хогиоку становился совершенно не управляем. «Возможно, стоило бы убить и Гина. Но без него, - Айзен невесело усмехнулся своим мыслям, - сходить с ума было бы скучно.»
- Не хмурьтесь же, Владыка, - кривлялся Ичимару, - я вам сюрприз приготовил.
- Какой сюрприз? - скорее машинально, нежели из интереса спросил Айзен.
Гин улыбнулся еще шире и захлопал в ладоши, как восторженный ребенок.
- Вам понравится, Владыка! Я его сейчас принесу.
И с этими словами Ичимару скрылся за дверью тронного зала. Соуске тяжело вздохнул. Руки его начинали дрожать, а это значило, что приближался приступ. Стараясь унять дрожь, Айзен сжал кулаки.
- А вот и сюрприз! - радостно объявил Гин, появляясь из-за дверей.
В руке у него был какой-то грязный сверток. Ичимару поднял этот сверток повыше, и Айзен к своему удивлению разглядел в нем голову Квинты. Гин держал ее за волосы и безумно улыбался.
Соуске крепче сжал кулаки, чувствуя, что от подобного зрелища дрожь резко усилилась. Останки Ннойторы и правда имели омерзительный вид: кровь запеклась на волосах и лице, единственный глаз был выколот, а рот широко открыт в предсмертном крике. На голову налип песок, и теперь он грязными кровавыми хлопьями осыпался с нее.
- Я нашел его в пустыне, - пояснил Ичимару. - Ваш Квинта был силен, Владыка, правда! Я еле одолел его. Он почти полностью рассыпался, как все пустые. Только постоянная подпитка реяцу позволяет мне удерживать этот трофей от разложения.
Гин слегка тряхнул голову, и с нее опять посыпался песок вперемешку со спекшейся кровью.
- Я вырезал ему язык, - весело доложил Гин. - Он ведь больше не Пятый, так ведь?
Айзен закашлялся, пытаясь сдержать истерический смех. Приступ безумия захватил его, разрывая в клочья остатки самообладания.
Айзен очнулся от приступа все в том же тронном зале. Он обнаружил себя сидящим на троне в неестественной позе: боком к спинке и обхватив руками колени. Щеки горели, и, коснувшись их, Соуске ощутил влагу. Судя по всему, он плакал.
Айзен повел плечами, разминая их, и встал с трона. Взгляд его упал на человека, лежащего в позе эмбриона перед ним. Это был Тоусен.
- Канаме, - тихо позвал Соуске.
- Владыка...
Голос Тоусена был слаб. Канаме попытался встать, но силы изменили ему, и он тяжело повалился на каменный пол. Неизвестно, как дело обстояло раньше, после его побега из лаборатории Заеля, но сейчас бывший капитан девятого отряда вряд ли представлял опасность.
- Что происходит, Айзен-сама? - тихо спросил Тоусен. В его голосе едва уловимо слышалось отчаяние. - Я... мало что помню. Я был прикован к кушетке в лаборатории Гранца, потом... потом бродил по коридорам Лас Ночес, а затем я оказался здесь. Что... со мной происходит, Владыка?
Айзен потянулся за мечом, но на полпути его рука замерла. Какой толк в очередном убийстве пораженного?
- Ты сходишь с ума, Канаме, - произнес Соуске, с безразличием глядя на попытки Тоусена подняться. - Как и все мы.
Канаме не высказал ни удивления, ни страха. Судя по всему, он давно знал ответ на собственный вопрос. И уже смирился с истиной.
Тоусен всегда чересчур свято верил в справедливость и правосудие. Вероятно, все происходящее сейчас он считает карой за былые прегрешения. Соуске брезгливо поджал губы: на самом деле правосудие еще более слепо, чем сам Канаме. И один, ведомый другим, блуждает в темноте, поминутно спотыкаясь о законы морали и общества.
«С такими, как Тоусен, даже сходить с ума бывает скучно,» - немного истерично усмехнулся Айзен и громко позвал:
- Гин!
Соуске отдал бы многое за возможность уничтожить Хогиоку. Сходить с ума медленно, приступами, было невыносимо. Но хитрая игрушка не просто так ждала, когда Айзен поместит ее в собственное тело, и не проявляла своей истинной сущности. Теперь Соуске не мог уничтожить его, не убив при этом себя. Круг замкнулся, и выхода больше не было.
Последним знаком личного апокалипсиса Айзена Соуске стала смерть Баррагана. Никому не было известно, как это произошло, но однажды, войдя в покои Сегунды, Гин обнаружил там лишь горсть черного пепла и тусклую золоченую корону. Вероятнее всего, Хогиоку, извратив сознание Второго, обратило и его собственную силу против него. Бывший король Уэко Мундо умер, как и положено одинокому старику: в своей собственной комнате, один.
Айзен практически кожей чувствовал, как реальность распадается на осколки. В памяти почти не осталось событий, только болезненно четкие с неестественно яркими красками картинки. Улькиорра среди цветных кубиков, его влажные от слез пронзительно зеленые глаза. Черный пепел. Ослепительно желтые волосы Харрибел и малиновая кровь на мече. На одежде. На белой, до рези в глазах белой одежде Айзена.
Где-то на границе слышимости плакал ребенок. Соуске прикрыл глаза, стараясь сдержать нервную дрожь. Так умирал Кьека Суйгецу. Скоро он растает в душном пропитанным безысходностью воздухе Лас Ночес, распадется десятком ярких пятен, рассыплется в последней иллюзии северного сияния. И тогда Айзен останется один на один с Хогиоку. А впрочем... не этого ли он хотел с самого начала?
Айзен почувствовал укол едкой, словно кислота, зависти к Ичимару. Гин и Шинсо сходили с ума вместе, разделив одно безумие на двоих. Они смеялись: один — чуть наклоняя голову набок, пряча за белесой челкой глаза, вторая — тихо, металлическим звуком вынимаемого из ножен меча. Они улыбались: один — насмешливо, одними губами, другая — мягко, тускло поблескивая в полумраке залов. Они рыдали: один — беззвучно, низко склонив голову и обхватив себя руками за плечи, а другая — звонко, высекая из каменных стен искры при ударе.
Скоро все закончится. Айзен понял это, как только Гин, всегда — даже во время приступов безумия — улыбающийся Гин вдруг осторожно, но крепко уцепился за рукав Соуске и испуганно спросил:
- Айзен-сан, где мы?
Владыка коснулся собственной груди в том месте, куда он поместил Хогиоку, и сжал ткань белой формы.
- Айзен-сан, мы... заблудились?
Ичимару настороженно оглядывал тронный зал Лас Ночес, будто впервые здесь оказался.
- Нет, - ответил Соуске, стараясь, чтобы голос его звучал ровно. - Мы дома, Гин.
Айзен сидел на троне. На лбу его залегла глубокая морщина, а кулаки были крепко сжаты. Руки теперь дрожали практически постоянно. Приступы случались все чаще и чаще, пока интервалы между ними не сократились до нескольких минут, а из памяти перестали выпадать моменты безумия. Воспоминания об этих моментах заставили Айзена поморщиться, как от зубной боли.
У его ног сидели Канаме и Гин. Первый жалобно хныкал и дрожал, будто от страха. Второй сидел тихо, хотя губы его беспрестанно шевелились, будто читая молитву. А впрочем молиться богу смерти было некому.
Чья-то рука потянула Соуске за полу формы. Опустив глаза, Айзен встретил серьезный взгляд бывшего капитана третьего отряда.
- Айзен-сан, - тихо спросил Гин. - Почему здесь так холодно? Казармы пятого отряда разве не отапливаются?
Соуске хотел было отмахнуться от окончательно обезумевшего Ичимару, но передумал. Дрожь в руках снова усилилась, и Айзен чувствовал, что приближающийся приступ станет последним. Поэтому Владыка спустился с трона, сел между своими бывшими соратниками и притянул их к себе поближе. Тоусен сразу же доверчиво прильнул к нему в надежде на утешение и защиту. Гин же, низко опустив голову, осторожно облокотился о второе плечо Соуске, будто опасаясь, что тот оттолкнет его.
- Айзен-сан, - немного помолчав, снова позвал Ичимару. - А если Хирако-тайчо нас найдет? Он ведь...
- Тише, Гин, тише, - успокаивающе прошептал Айзен. - Хирако-тайчо не найдет нас здесь. И не будет ругаться. Только не шуми.
«Какой нелепый финал! - мелькнула в голове у Владыки последняя связная мысль. - Будь же ты проклята, сила созидания!»
Айзен осторожно положил руку на голову Гину, как маленькому ребенку, напевая незатейливую колыбельную. На губах Соуске расцветала безумная улыбка.