[toshokan]

Цикл драбблов из серии "Ханатаро в одиннадцатом"
Автор: Йорингель
Фандом: Блич
Рейтинг: от G до PG-13
Персонажи: Иккаку/Ханатаро, Юмичика
Жанр: флаффный романс

Лопата.

- А кто сильно будет выеживаться, тому постановлен штраф - лопатой по морде, - наставительно произнес Иккаку, не отрываясь от полировки катаны.
- К-как это — лопатой?.. - робко переспросил Ханатаро, в надежде что не расслышал.
- Как-как... Просто. Берешь лопату — и н-на ей обидчику поморде! К вам в четвертый что, никогда людей со следами лопаты не привозили? Нет? Странно...
- Иккаку-сан, а это не слишком жестоко? Жалко же...
- Лицо у мужика — для шрамов! - рявкнул Иккаку, и одним движением отправил Хозукимару в ножны. - Чем больше шрамов — тем больше мужик.
- Да я не про лица. Я про лопату... - обиженно буркнул Ханатаро.
Иккаку фыркнул и покосился на него.
- Да не парься, мелкий. Мы же одиннадцатый.

Обед.

- Есть сырое очень полезно для здоровья и носа, - провозгласил Иккаку, хрустнув морковкой. Вторую морковку — сочную, большую, даже не очищенную от налипшей на нее земли — он протянивал Ханатаро.
- Почему? - поинтересовался Ямада, чистым платочком отчищая овощ от грязи.
- Ну, для здоровья — известно почему, должен знать: врач же. Овощи сырые, яйца там, хурма всякая, мясо опять же — оно укрепляет дух, придает бодрость, закаляет этот... им-му-ни-тет! А еще когда его жаришь, оно теряет свои полезные вещества, о которых ты так любишь всем напоминать!
- Допустим. А нос-то тут причем?
- Как причем? - совершенно искренне изумился Мадарамэ. - Сырое — оно ж вот. Из земли достал, или там с кухни спер — сразу съел. Никаких тебе улик, никакого мордобоя. А если ты прямо на грядке Кучики будешь себе салатик рубить и костерок разведешь — тут то тебе по носу и прилетит.
- Но пожарить можно и в отряде! - не сдавался Ханатаро.
- Пожаришь тут, как же. - Иккаку развернул Ханатаро лицом к заднему двору. На нем горел костер, на котором жарился забытый всеми шашлык. Рядом один рядовой бил морду другим. - Вот поэтому — ешь сырое. Целей будешь. И мужественнее. Кстати, шашлычку не хочешь?

Осень.

- Апчхиненавижуосень! - хлюпая носом, сообщил Мадарамэ, выкидывая в компостную кучу за своей спиной очередной испорченный носовой платок. - У меня вечно насморк, кашель и прочая дрянь.
- А вы шарфики носить не пробовали, Мадарамэ-сан? - Ханатаро изо всех сил старался не звучать язвительно, но с каждым днем, проведенным в стенах одиннадцатого, получалось все хуже.
- Чего?!!!
- Шарфики. Длинные такие. Теплые. Вокруг шеи.
- Это как у Кучики что ли? - нахмурился Иккаку.
- Как у Кучики, - печально согласился Ханатаро.
- Нафиг такие шарфики, - презрительно отмахнулся Иккаку. - Лучше порви мне на носовые платки воо-о-о-н ту простыню, Юмичика все равно ее разлюбил позавчера и мне подарил.

Жена.


- Офицер офицеру друг, брат, товарищ и жена! - поведал Иккаку за завтраком. Завтрак в понимании третьего офицера одиннадцатого отряда — это забраться в домик на дереве, из которого чудесно просматривается кабинет капитана со впахивающим над бумагами Айясегавой, и поглощать стыренные с кухни бутерброды и помидорки. А что кто-то высоты боится — это ерунда.
- Как эт-то жена?! - зеленый от страха Ханатаро старался смотреть в одну точку. Например, на стиснутый в руке помидор.
- Ну так. Для чего жена нужна? Из кабака забрать, носки постирать, морду начистить. С утра опохмелиться дать, например.
- Мда. - Ямада даже забыл про высоту и помидор.
- Вот Юмичика — хорошая жена! - довольно припечатал Иккаку и потянулся за сакэ.

Per osculum (Посредством поцелуя)

- Клянусь этим вином и своей кровью...
- Клянусь этим вином и своей кровью... - замерзшие губы Ханатаро еле слышно повторяли за Мадарамэ слова.
- В горе и в радости, в болезни и в здравии....
- В горе и в радости, в болезни и в здравии...
- Никогда не отступиться, не струсить и не предать... - глаза Иккаку горели лихорадочным огнем.
- Никогда не... отступиться, не струсить и не предать... - Ханатаро боялся, что голос дрогнет, подведет... но нет, пронесло.
- Брат... - выдохнул Иккаку в губы Ямады.
- Брат... - шепотом ответил он в поцелуй.
- Ну.... - руки Иккаку стиснули плечи Ханатаро. - Я пошел, мелкий. Дождись. Вот теперь я этим меносам задам!..

Праздник.

- Мадарамэ, давай!!! - заходилась в восторженном крике одна сторона стола.
- Амато, не подведи!!! - не отставала вторая.
С двух сторон толпы наседали на сцепивших руки играков. Ханатаро с трудом протиснулся, изворачиваясь ужом, поближе, чтобы только ничего не пропустить.
Бисеринки пота сверкают на бритой макушке Мадарамэ. Глаза зло сощурены, так, что алых взмахов теней совсем не видно. Челюсти стинуты, и на скулах ходят желваки от ярости и злости. Тонкая ниточка крови из закушенной губы пачкает подбородок...
...оттереть, нет, лучше слизнуть, и закрыть ранку поцелуем, это, может быть, и не излечит, но так точно станет приятнее, порхающими движениями пальцев расслабить мышцы лица, и поймать этот невероятный момент чистого восторга, когда зло сощуренные глаза распахнутся, черные от страсти...
Рука Мадарамэ уверенно держит оборону. Восьмой офицер Амато не в первый раз за вечер пытается познакомить его костяшки с деревянной поверхностью стола, но раз за разом терпит неудачу. У Иккаку тонкие пальцы, жистые и очень сильные. Фаланга на безымянном пальце была в свое время сломана и немного неправильно срослась. Под большим пальцем шрам, уходящий в линию жизни на ладонь. Кожа на запястьях у него грубая, как его речь, а форма запястий так же прекрасна, как разрез глаз. В нем сочетаюся как физическая мощь и сила, так и резкая, злая красота, прорывается яростью и солью пота и крови, и почти до боли напряженная рука никогда не согнется под натиском чьей-либо огромной ладони.
...и никогда не скажешь ведь, каким невесомым может оказаться прикосновение этих рук, сколько нежности и заботы скрыто под нахальством и грубостью. Руки, сжимающие плечи, но никогда не оставляющие синяков. Эти самые руки, способные сломать пополам, с мягкостью перины поддерживающие под талию, впивающиеся в порыве страсти в бедра, ласкающие тонкие мальчишеские щиколотки и запястья...
С губ Иккаку слетает торжествующий вопль. Рука противника с грохотом врезается в столешницу. Мадарамэ, выхватывая из-за пояса Хозукимару, вскакивает на стол и начинает танцевать везучий танец. Этим вечером ему опять невероятно повезло.
Ханатаро отвернулся, судорожно сглатывая, силясь прогнать с щек румянец, и встретил взгляд офицера Айясегавы. Юмичика понимающе и как-то грустно улыбнулся и тут же отвернулся. Вот и думай теперь — показалось?...

Сон.

- Спи, мелкий, - рука Мадараме обхватила Ямаду поперек хилого тела, прижимая к спиной к груди.
- Я сплю, сплю, - буркнул Ханатаро, поудобнее устраиваясь в медвежьей хватке. - Утром меня разбудить не забудьте, Мадарамэ-сан? А то Унохана-тайчо из меня яичницу сделает.
- Я не люблю яичницу, - сонно отрезал Иккаку и замолчал.
Со стороны двери возмущенно выдохнули.
Пятый офицер Айясегава в который раз за неделю был поставлен перед фактом — свободного места в кровати нет.
- Иккаку! - прошипел он, нависая над спальным местом. - Это моя кровать! Она многоспальная!!! Имей совесть!!!
- Юмичика-сан, замолчите, пожалуйста! - очень робко, но очень твердо подал голос Ханатаро. - у Иккаку был на редкость тяжелый день. Вы не могли бы переночевать в расположении девятого отряда?
- Шу-шу будет в восторге, - всплеснул руками Юмичика, - Он вас обоих уже обожает, за недосып и выговоры от капитана, слышишь?
- Потише, я же попросил! - Ханатаро закопошился, выкапываясь из объятий Иккаку. Тот, не просыпаясь, прижал его к себе еще крепче.
- Вылезти не могу! - полузадушенно сообщил Ямада. - Вы уж как-нибудь сами, ладно?..
- Черт с вами, - Юмичика устало прикрыл глаза рукой, - Я рад. Правда рад.
Когда Ханатаро выбрался из-под Иккаку, Юмичика уже унесся куда-то прочь, наверное к Шухею, хотя кто его знает?