Фанфик.

[toshokan]

Сразу предупреждаю: он, зараза, огромный. Но я буду искренне благодарна каждому, кто сие одолеет.))



Название: «Круги на воде»

Бета: *Oxocanta*, Silent Guest

Личный ангел с кожистыми крылышками, незаменимая сволочь и мое все: ria



Часть первая.



Жанр: да хз. Ангст, наверное.

Пейринги: Кучики/Ичимару

Рейтинг: R

Варнинги: насилие.

Дисклеймер: отреклась уже давно.

Авторские комментарии: Я знаю, что для Бьякуи это ООС. Но без этого ООС не было бы остального текста, а автор так не согласен.)))





Ярость.



Единственная эмоция из целого калейдоскопа, которую Кучики Бьякуя определял точно. Названия остальным он знал, но поверить, что испытывает, не мог.



Растерянность. Сочувствие. Нежелание убивать. Любопытство.



Само по себе еще ничего, просто непривычно. Примириться никак не удавалось с обьектом этих чувств.



Ичимару Гин. Предатель. Едва не убил Рукию.



Достаточно для медленной, вечной смерти. Кучики Бьякуе достаточно. Уже сполна.



Он так думал и был уверен в этом. Пока не встретил сегодня бывшего капитана в дальнем районе Руконгая.



У стен Готея шел бой с холлоу, непрекращающимся потоком хлынувшими в Сейрейтей. Не Меносы. Пока. А силы тринадцати отрядов истощались и «пока» превращалось в приговор. Рейацу, открывавшая холлоу доступ в этот мир, защитной пленкой обволакивала чудовищ, заставляла болезненно морщиться младших офицеров и стискивать зубы тех, кто помнил.



Кучики вызвался сам. Один из сильнейших. Из немногих, кто избежал ранений. И кто точно не переметнется к врагу. И не пойдет ни на какие поблажки. Никогда.



Если бы Бьякуя помнил как, он рассмеялся бы.



Ичимару ждал.



Азартно, получая то извращенное, непостижимое удовольствие от игры, которое всегда внушало Кучики отвращение.



Но появление Бьякуи с обнаженной Сенбонзакурой в руках застало его врасплох. Капитан понял, что решение было верным. Сейчас только он мог позволить себе сразиться с Гином. Только у него есть шанс. Призрачный. Основанный на болезненно-удивленной улыбке Ичимару, когда Шинсо вонзался в плоть Бьякуи. Там, на Сокиоку.



Кучики долго потом думал, что это от потери крови. И усталости после битвы с Куросаки. Отгонял сожаление от невозможности спросить «почему?». Спокойно – Рукию, едва не с ужасом – его. Отгонял. Смирился. Пока не столкнулся на обезлюдевшей улице.



И не увидел тот же насмешливо-горький изгиб тонких губ. Ичимару не мог не знать, что Бьякуя пришел убить его. Кучики не сомневался, что это трудно, почти невозможно сделать.



А потому необходимо вдвойне.



Не вышло.



Когда захлебнулась атака Гина, когда снегопадом облетели лепестки Сенбонзакуры, улеглась пыль, и Бьякуя увидел тело врага, распростертое на краю глубокой трещины в земле.



Ичимару был жив. Он все так же улыбался, силясь подняться на ноги. Насмешливый взгляд алых глаз резал не хуже занпакто.



- Помогли бы встать по старой дружбе, Кучики-тайчо-о. – проговорил-пропел Гин, сплевывая на землю кровь.



Бьякуя подчинился. Должен был бы добить. Но не смог.



Но только его ладонь коснулась рукава Ичимару, как необьяснимая смесь шунпо и неизвестных Бьякуе заклинаний швырнула их обоих в никуда. Гин вцепился в хаори Кучики, почти повиснув на нем, пачкая белую ткань красными следами.



Их выбросило к спрятанному среди стволов жилищу. Кучики затруднялся дать иное определение этому виду убежища. Внутри было тепло и не было сомнений, что это нора Ичимару.



Ичимару потерял сознание во время перемещения, и попытки Бьякуи привести его в себя пока результатов не давали.



А еще стало ясно, освобождающее ясно, что их сражение – часть плана Ичимару. И нет ни малейшего повода цепляться за свое желание видеть в нем человека. Слабое, подлое желание, заставляющее силой сдирать пальцы с рукояти катаны.



Теперь Ичимару лежал на футоне в затемненном углу, а Кучики сидел в плетеном кресле и листал забытую на подлокотнике книгу. Отвлекало плохо, но это было лучше, чем остаться наедине с собой. Он позволил броне треснуть, он расплатится за это. Но позже.



Он должен понять, чего добивается Гин.



И почему позволил достать себя.



Наверное, Бьякуя задремал. Он пропустил миг, когда мысли смешались с видениями, но голос с насмешливой растяжкой тут же вернул его в реальность:



- Какая честь для меня, Кучики-тайчо.



Ичимару приподнялся на футоне, прижимая к груди руку. Против обыкновения, веки он не опустил, обжигая Бьякую взглядом. Тяжело, прерывисто дышал. И не притворялся. Действительно снял почти всю защиту перед банкаем Кучики.



Но – не сдохнет. Бьякуя слишком этого хотел, чтобы получить.



- Что ты делал в Сейрейтее? – негромко спросил Кучики.



Никогда не приходилось еще держать себя так.



- Работа у меня такая, Кучики-тайчо. – немного удивленно протянул Гин, умудрившись выпрямиться и спиной прислониться к стене. – Сделал шинигами гадость – весь день свободен.



Бьякуя слетел с кресла, на колено упал возле Ичимару, сгреб в горсть ткань кимоно, дернул на себя.



- Чего. Тебе. Нужно. – сквозь зубы выплюнул он. – От меня?



- Мне, Кучики-тайчо? – глумливая усмешка сменилась почти обиженной. – Это вы увязались за мной…



Едва не зарычав, Бьякуя швырнул Ичимару вниз. Так, что тот ударился затылком о соломенный пол. Треснуло полотно оби. Ногти Бьякуи, впившиеся в бледную кожу Ичимару, окрасились красным.



Гин молчал, словно не ожидал иного. Бесцветные волосы редкими прядками засыпали лоб. Кучики рванул за них, поднимая голову Ичимару. Зубами впился в его рот, чтобы не видеть больше этой улыбки.



Солоноватый, металлический привкус крови на языке. Пьянящая отрава. Рядом с Ичимару Гином все извращает свою сущность.



Бьякуя коротко и зло разорвал завязки хакама. Собрал кровь с живота Гина для смазки. Торжествующе улыбнулся, когда Ичимару закусил губу от боли и стиснул пальцы на плече Кучики.



Бьякуя сам едва не шипел от напряжения, доводящего до судорог. Брал Гина, зажмурившись, чтобы ничего не отвлекало от ненависти.



Руки Ичимару, пытающиеся обнять, вырывали из ослепительного мрака. Бьякуя с силой ухватил тонкие запястья, вжал их одно в другое, выворачивая, почти ломая. Запрещая ему и себе.



Оргазма не было. Был шок освобождения, когда смешались гнев и вкус обветренных губ. Бьякуя, едва не теряя сознание, уперся ладонями в подушку, чтобы не упасть, не ткнуться лицом в худое плечо Ичимару. Не сдаться окончательно.



Когда мгла перед глазами рассеялась, Кучики встал и поправил одежду. Гин, разметавшись, лежал и даже не пытался прикрыться. Бьякуя старался не смотреть. Перед ним был враг, но даже он не заслужил такого…



- Вот и ответ на ваш вопрос, Кучики-тайчо. – вдруг проскрипел Ичимару.



Кучики обернулся. Гин натянул разорванные хакама и свернутым оби увлеченно вытирал размазанную по телу кровь. Алая молния блеснула на миг из-под ресниц. Рот кривился от знакомой уже горечи, но в ней не было даже примеси издевки.



Так он… Бьякуя склонил на бок голову. Но после мига растерянности мелькнуло понимание. Не позволившее утихнуть клубящейся в сознании Кучики ярости.



Хороший план. Наверное.



Но эта троица достаточно уже поиграла с гордостью Кучики, чтобы он опять пошел у них на поводу.



Бьякуя готов был поверить, что Ичимару выбрали не случайно. Однако, больше он не верил ни во что.



- Вам не удалось обнаружить брешь в защите Сейрейтея. Вы решили создать ее сами?



Бьякуя сам не понимал, почему голос звучит так… ломко.



Гин поднял голову, расплылся в широкой ухмылке и развел руками. Подтверждая, соглашаясь… Извиняясь? Не-ет.



- И ты считаешь, у тебя получилось?



- Не смею надеяться, Кучики-тайчо-о. – Ичимару почти небрежно промокнул белым полотном локоть.



Глумливая маска. Ничем не худший способ отгородиться от мира, чем отстраненность Кучики. И не менее лживый. И можно его убить.



Только легче не станет.



Кучики стиснул зубы.



- Я приложу все усилия, чтобы мы с тобой не встретились больше.



Глаза Ичимару расширились было, но тут же он, не пробуя даже встать, склонился в шутовском поклоне. Бьякуя исчез еще до того, как Гин выпрямился.





Часть вторая.



Жанр: Тоже, наверное, агнст.

Пейринги: Кучики/Мацумото.

Рейтинг: да никакого. За маразм пока рейтинг не ставят, почему-то.

Варнинги: *смеется* гет.

Дисклеймер: забирайте.

Авторские комментарии: Я знаю, что меня не вылечат.



Возвращение Кучики Бьякуи в Готей разговоров вызвало немало. Обиняками. Шепотки по углам. Не подозревали ни в чем, нет. На то он и Кучики Бьякуя. Но недоумевали. Капитан вернулся весь в крови, но не в своей. Заявил, что Ичимару он упустил, но таким тоном, что упреки застряли у всех в глотках. А на следующее внеочередное собрание, сославшись на болезнь, отправил Абарая. Первый раз за все время.



Отряды дружно переглянулись и затаились. На всякий случай. Потому что довести до такого Кучики могло только бессилие. Что же могло стать его причиной – страшно было и думать.



Меньше чем через неделю Кучики вернулся к работе, как ни в чем не бывало. На пересуды не реагировал, четко выполнял свои обязанности. Только стал еще более нелюдимым. Если это определение, конечно, возможно применить к и без того непомерно гордому главе древнего клана.



Его лейтенант вообще перестал в офисе без крайней нужды появляться, тихонько жалуясь близким друзьям на отмороженного капитана. По его мнению, заколдовал кто-то начальство. На прямые и скептические вопросы некоторых трезвомыслящих о доказательствах Ренджи молча тыкал пальцем в сторону казарм шестого отряда и строил выразительные рожи.



Разумеется, загадочным поведение Кучики было только для младшего командного состава и дальше по нисходящей. Остальным все, что смог, он рассказал почти сразу. О чем-то умолчал. Но для безопасности Сейрейтея эти сведения никакой угрозы не предоставляли. А прочее никого не касалось.



Никого. Какое сладкое и неточное слово. Сколько не старался Бьякуя забыть, не получалось. Ночи напролет он просиживал на веранде поместья Кучики, застывшим взглядом уставившись в небо. И не видел ничего. Не думал даже.



Иногда чувствовал только, как сжимается что-то внутри от ужаса. Панического страха перед пустотой, на которую его обрекла встреча с Гином. Ненависть к бывшему капитану помогала оставаться собой. И, одновременно, уничтожала.



Кучики не занимало уже, чья это игра. Они с Ичимару сделали все, чтобы получить свое и не остаться пешками. Похоже, однако, что переиграли сами себя. Или Бьякуя ошибся в трактовке мотивов Гина. Тоже может быть. С каждым годом он ошибался все чаще. А последствия становились все фатальнее.



Нередко Бьякуя ловил себя на желании подойти к бывшему лейтенанту Ичимару или к Мацумото Рангику. Но Кучики не представлял, что он может им сказать. Только выставит себя на посмешище. Если судить по тому, как часто устраивались последние месяцы лейтенантские пьянки, он будет разобран по косточкам. Поделом.



Если целью Ичимару было довести Бьякую до полной потери ориентации в окружающем мире, он мог собой гордиться. С каждой бессонной ночью, с каждым днем в жутком напряжении, Кучики все ближе подходил к той черте, когда и шинигами мог сойти с ума. Он скрывал, как умел, но уже приходилось ловить удивленные, почти сочувствующие взгляды Абарая Ренджи. А если этот обратил внимание…



Однако, что еще мог сделать Кучики Бьякуя, кроме как гордо, из последних сил, вскидывать голову?



Пока к нему в кабинет, спотыкаясь, не вошел Кира Изуру. Привести лейтенанта к Бьякуе могло только одно. Кучики обреченно вздохнул, но прогонять его не стал. Даже предложил чаю и с пониманием принял отказ.



Стать капитаном осиротевшего отряда Изуру не случилось. Это решение было общим: хорошего командира из фанатично преданного Ичимару лейтенанта не выйдет. Вряд ли он сбежит с поля боя, едва его только поманит Гин… но проверять не хотелось никому.



- Вы… видели его? – спросил Кира, не глядя на Бьякую.



- Ты же знаешь. – Кучики равнодушно пожал плечами и пригубил ароматный желтый чай. По крайней мере, он помнил, что у напитка должен быть аромат.



- Я… да. – лейтенант кивнул. – Скажите, Кучики-тайчо, вы… о чем вы разговаривали с ним?



- Кира-фукутайчо, как вы представляете себе мою встречу с вашим бывшим капитаном? – Бьякуя насмешливо выгнул бровь. – Не знаю, что и почему вы для себя решили, но нам было не до бесед.



Это была не ложь. Бьякуя едва не улыбнулся. Оказывается, так легко не договаривать. Ни слова неправды, а результат прямо противоположен тому, которого он достиг бы, признавшись.



- Простите, Кучики-тайчо. – Кира бросил на капитана быстрый взгляд и тут же снова опустил глаза. Хорошо ему: челка закрывает почти все лицо. Кенсейкан такой роскоши не позволяет. – Я подумал, что вы точно должны были поговорить с Ичимару-тай… с Ичимару Гином.



- Я? – Кучики не пришлось изображать изумление, слова Киры Изуру действительно искренне его удивили. – Откуда такая информация, Кира-фукутайчо?



- Ну как же. – лейтенант слабо, растерянно как-то улыбнулся. Кучики показалось на миг, что Кира не столько спокоен, сколько… слишком далеко от Сейрейтея для проявления эмоций. – Я же знаю, что он и вы… Что вы для него всегда были… Он же хотел…- Кира запнулся.– Только это вы для него… А он для вас нет, так, Кучики-тайчо?



- Я не понимаю, о чем вы говорите.. – медленно выговорил Бьякуя, опуская чашку на поднос. Чтобы не сжать ее слишком сильно между пальцами.



Кира внимательно посмотрел на него, словно не узнавая. В синих глазах было столько боли, что Кучики едва не посочувствовал брошенному лейтенанту.



- Действительно не понимаете? – Кира провел ладонью по лбу, словно стирая что-то, нахмурился. – Простите тогда, Кучики-тайчо. Мне казалось… - Он поднялся и отвесил низкий поклон. – Я… зря побеспокоил вас.



- Может быть, вам обратиться к Унохане-сан? – помолчав, произнес Кучики.



- Я не сошел с ума, Кучики-тайчо. – на осунувшемся лице Киры Изуру сверкнула улыбка. – Всего лишь… ошибся. Просто… всем все равно. И Мацумото тоже, она лишь смеется. Я думал… Но… Еще раз приношу свои извинения за причиненное беспокойство. – Новый поклон. Длинная светлая прядь едва не коснулась татами.



Не дожидаясь реакции Бьякуи, Кира быстро покинул кабинет, за фусума едва не сбив с ног Абарая. Тот долго матерился ему вслед, пока Бьякуя резко не приказал ему замолчать и убираться. Можно до завтра. От такой неслыханной щедрости начальства Ренджи забыл даже обидеться. Только красные патлы мелькнули за оградой.



Бьякуя невольно улыбнулся. Иногда ему казалось, что не будь Абарая, стало бы совсем плохо. Шумный наглец напоминал капитану, что жизнь не только череда препятствий и разочарований. Пусть к жизни главы рода Кучики это и не относится.



Когда радостные вопли лейтенанта затихли, Кучики задвинул поплотнее седзи и рухнул ничком на татами. Слова Киры… Интересно, мальчик хоть понял, что он сказал? Нет, не так. Он поймет когда-нибудь, как прозвучало сказанное им для Кучики Бьякуи? Вряд ли.



И слава Ками-сама.



Бьякуя потерся щекой о поверхность циновки. Насколько счастлив он был бы получить известие, что Ичимару наконец-то сдох. А вместо этого – такие вот новости.



Капитану плакать уже хотелось от иронии. Не хватало. Вот именно этого и не хватало.



Ичимару не мог не притворяться. Не мог. Не имел права. Но иначе Кира не сгорал бы от ревности настолько явно, что даже Бьякуя, которому хватало своих проблем, понял. И понял верно.



Он, капитан Кучики Бьякуя. Лейтенант Кира Изуру. Лейтенант Мацумото Рангику.



Не многовато ли, Ичимару-тайчо? Хотя вы уже не тайчо.



И что? В этом случае, в самый раз?



Бьякуя обмакнул кончики пальцев в остывший чай, смочил сухие, воспаленные глаза. Потом кое-как поднялся, цепляясь ножнами Сенбонзакуры за все выступы, вышел из кабинета. Был почти вечер. Он имел право позволить себе уйти. У него вообще было много прав. Ему же всегда казалось, что безопаснее замечать лишь обязанности.



В поместье, которое никогда не было домом, застыла тишина. Слуги слишком хорошо знали своего господина, чтобы дожидаться его возвращения. Ужин он приказал оставлять где-нибудь в пределах досягаемости. Шинигами пища нужна только для поддержания рейацу. А, значит, какая разница, какова она на вкус?



Кучики побросал в себя рис с кусочками рыбы, запил остывшим сакэ.



Сакэ.



Все равно, Кира-фукутайчо? И поэтому увидеть вечером Мацумото трезвой не удается даже ее капитану?



Бьякуя усмехнулся в полутьму, разрываемую бледным светом одинокого светильника. Неправда, что выпивка помогает забыться. Сколько бы ты не пил, твоя боль остается. Зато можно забыть и себя тоже. Пусть до пробуждения, которое неминуемо наступит. Но это уже немало.



Кучики попытался вспомнить, где хранится его одежда. Он уже много лет не надевал ничего, кроме формы, но выбросить-то не могли. Некому.



Найти, однако, не удалось. Ничего, кроме теплого плаща с меховой окантовкой. Тогда Бьякуя сбросил хаори, оставшись в черном форменном кимоно, и выпутал из волос кенсейкан. Без этих привычных отличительных знаков его статуса было неуютно. Но Кучики лишь упрямо тряхнул головой. Маски больше не помогали. Даже у холлоу за ними прячется живое.



Пусть искалеченное.



Завернувшись в тяжелую ткань плаща, Бьякуя вышел на веранду. Темнело быстро. Но даже если его увидят. У него действительно было много прав.



Где именно на территории десятого отряда располагается жилище Рангику, Бьякуя не знал. Но распознать ее рейацу было несложно. Хитсугая, кстати, отсутствовал. Кучики порадовался. Потому что если всех остальных здесь он мог позволить себе послать к Меносам, то капитана – нет.



И слишком часто сегодня он задумывается о границах дозволенного. Ищет оправдание? И чему? Обжигающему кошмару, который преследует его не первый месяц или сегодняшней вылазке? Зная себя, Бьякуя поставил бы на второе.



***



Сегодня Мацумото никого к себе не звала. И лишь отчасти из-за разноса с занесением, который устроил ей с утра Тоширо. Нет, он Хитсугая-тайчо, разумеется, но странно было бы такого мальца называть официально даже мысленно.



Всего лишь надоело. Не процесс нажирона, а душевный настрой его участников. Шухей, пытаясь держаться, был мрачен и молчалив даже перед тем, как сползти под стол. А Кира… Кира повадился бормотать ей в плечо какую-то чушь о Гине и Кучики-тайчо. Первый раз это было забавно, даже если правда. Рангику слишком давно привыкла, что это в ее жизни есть Ичимару, а в его жизни Мацумото Рангику давно уже не было. Но нытье повторялось изо дня в день каждый вечер с того прорыва холлоу. Не помогали ни просьбы, ни угрозы, ни литр ледяной воды за пазуху. Слишком утомительно. Проще напиваться в одиночестве и не прикрывать бытовой алкоголизм высокопарными речами о совместных страданиях.



Но как-то оно плохо получалось пока. Вот уже второй час Рангику сидела перед бутылкой сакэ и, подперев щеку ладонью, всматривалась в мутноватую глубину. Мысли скользили по поверхности сознания, ни за что специально не цепляясь. Все уже было передумано не раз. Обсосано каждое «а если бы», высказаны все возможные «эх, надо было!».



Предательство Гина не удивило ее. Очередная игра с самыми интересными игрушками – людьми, только уже по-крупному, с высочайшими ставками. Очень во вкусе Ичимару. Тогда почему же так плохо?!



Едва слышимый стук отвлек ее от спонтанного почти сметания бутылки со стола. Привычка уже, хоть одну за вечер они так разбивали. И кто это может быть? Кира наплевал на просьбу не появляться хоть пару дней? Нет, рейацу тщательно скрыта, Кира это делать не стал бы. Все и так знали, куда и зачем ходит Изуру.



Мацумото решительно распахнула дверь и замерла, сначала не узнав посетителя. Длинные черные волосы закрывали худое, бледное лицо почти до подбородка. Лишь когда он поднял голову, она едва сдержала вскрик, поняв, что видит Кучики Бьякую.



- К-капитан… - пробормотала женщина, отступая на шаг. – Ч-чем обязана…



- Я могу войти? – негромко перебил он.



- Д-да, разумеется. - Рангику попыталась краем глаза осмотреть комнату на предмет бардака, но не сумела, поэтому просто дала ему пройти. Если уж у Кучики появилось к ней дело, вряд ли его будет волновать беспорядок.



Бьякуя подошел к столу, отодвинул табурет, взглядом попросил разрешения присесть и с кривой улыбкой посмотрел на гордо возвышающуюся бутыль.



- Сейчас уберу. – Рангику метнулась вперед, но пальцы Бьякуи перехватили ее руку, заставляя лейтенанта остановиться.



- Не надо, Мацумото-фукутайчо. Лучше принесите еще стакан. – поймав ее ошалевший взгляд, Кучики почти зло усмехнулся. – Я прошу Вас, Мацумото-фукутайчо.



Автоматически она повиновалась. Разлила выпивку, уселась напротив, плотно обхватив дрожащими пальцами хрупкое стекло. Видеть капитана шестого отряда без привычного шарфа и дурацкой конструкции на голове, было дико. Все же, в его облике эти детали смотрелись… уместно.



Бьякуя поднес стакан к губам, осторожно отпил, поморщился. Рангику мысленно фыркнула. Кто же сомневался бы, что Кучики-тайчо привык к более качественным напиткам. Только эта бутылка покупалась именно чтобы отрубиться побыстрее.



- Расскажите мне об Ичимару. – вдруг приказал Кучики. Потом опустил голову и тихо поправился: - Пожалуйста.



- Про Гина? – Мацумото растерянно уставилась на Бьякую. – А что вы хотели бы о нем узнать?



Кучики раздраженно дернул плечом.



- Представления не имею. Я… оказывается, мне ничего не известно о нем.



- Как и всем нам. – Мацумото решилась все же отхлебнуть и мысленно с Кучики-тайчо согласилось: дрянная водка. Но в перспективе напиться в компании Бьякуи было что-то… что-то очень в духе Ичимару.



- Вы же, кажется, вместе росли. – в холодном голосе Кучики промелькнуло что-то вроде удивления.



- Это мало что меняет, Кучики-тайчо. – Рангику грустно улыбнулась. – Разве Гин похож на того, кто много о себе говорит? Вам лучше бы расспросить Киру-фукутайчо. Все же, они немало времени вместе проработали.



- Нет, спасибо. Не думаю, что это хорошая идея. – Бьякуя глотнул еще, уже смелее.



- Поступок Ичимару очень плохо повлиял на Киру. – словно извиняясь за товарища, выговорила женщина.



- На кого-то он повлиял иначе? – взгляд серых, острых, как сталь занпакто, глаз обжег Рангику. Откуда столько лихорадочного блеска? Он нездоров? Шинигами с силой капитана?! Неужто Абараю с Кирой не мерещится и что-то тут неладно?



- Кира… неравнодушен к Ичимару. – осторожно начала Рангику, внимательно следя за Кучики, но тот оставался невозмутимым.



- Да, я в курсе. – а вот это было уже откровенной насмешкой. – И поэтому он переносит свои… чувства на окружающих?



То, что Изуру оказался достаточно безрассуден, чтобы пойти со своей навязчивой идеей к Кучики Бьякуе, стало для Рангику новостью, причем неожиданной. Но вот факт, что сам Кучики пришел к ней обсудить эту идею, не влезал уже никуда. И слишком о многом говорил… наверное.



Рангику ополовинила стакан для храбрости и спросила:



- А он… неправ, Кучики-тайчо?



Бьякуя сделал движение, словно собирался залпом допить сакэ, но передумал.



- Я не знаю. – глухо признался он. – Я потому и рассчитывал, что вы… Что я смогу понять что-то.



Мацумото спрятала улыбку. Только Кучики Бьякуя способен верить, что благодаря собранной информации он сможет осмыслить свои чувства. Или… или ему просто поговорить не с кем, вот и придумал? Она внимательнее присмотрелась к сидящему перед ней мужчине. Даже сейчас он выглядел самоуверенно и отрешенно. В общем-то, мало кто в Готее сомневался уже, что это самоконтроль, а не склад характера, но как помочь такому?



- Гин… любит смущать. – заговорила Мацумото, подбирая слова. – Ему нравится, когда ты не можешь разобраться, ненавидишь или обожаешь его. Он даже действует всегда так, что невозможно оценивать. Никогда не понимала, специально это или иначе не получается. Гин любит экспериментировать, в том числе, над собой. Это… это злит и привлекает одновременно. Вряд ли он неспособен привязаться, он даже заботится о тех, кого считает близкими, пусть и по-своему очень. Но любить Гина и не сойти с ума от внутреннего разлада – почти невозможно.



- Вы же как-то справляетесь, - заметил он, внимательно глядя на Рангику. Она только сейчас поняла, что он так и не снял теплый плащ. Плечи Кучики вздрагивали, словно от озноба. Как же он себя довел так? И куда смотрит Абарай? Ну, боится он капитана, хоть Унохане сообщил бы.



- Я привыкла, - Рангику развела руками.- И потом, сомневаюсь, что моя любовь имеет что-то общее с той, которая так мучает… Киру. Он предан Ичимару и хочет его. – Мацумото подождала реакции аристократа на такую откровенность, но Кучики продолжал просто слушать. – Возможно, именно желание он путает с любовью, возможно, действительно испытывает что-то еще. Со стороны почти невозможно разобраться обычно. Но я не посоветовала бы ему проявлять эти чувства при Гине..



- Почему? – жадно оборвал ее Бьякуя, подаваясь вперед. – Если со стороны не видно, то как выяснить?



- А зачем? – ровно выговорила Рангику, впервые глядя Кучики прямо в глаза. – Ничего, кроме мучений это знание все равно не принесет. Разве определенность того стоит?



Губы капитана искривились в болезненной усмешке, напомнившей женщине Гина.



- Порой только она чего-то и стоит.



- Вам так только кажется. – устало вздохнула Рангику, опуская веки. – Потому что других ценностей у вас нет.



- Вы же сами не советуете ими обзаводиться, Мацумото-фукутайчо. – он снова усмехался. Похоже, он с самого начала понимал, что речь идет отнюдь не о Кире.



- Вы плохой выбор делаете, Кучики-тайчо, поэтому и не советую.



- В любом случае, это мой выбор.



- А я разве спорю? – Рангику улыбнулась ему. – Я даже останавливать не собираюсь, ни вас, ни Киру. Я всего лишь предупреждаю. И не из ревности, как вам могло показаться.



- Мне подобное и в голову не пришло. – признался Бьякуя, снова приглядываясь к стакану и окончательно уже его отодвигая. – Но почему Кира? У него же и так должно быть что-то, что удерживало бы его здесь.



- Не поняла, Кучики-тайчо. – нахмурилась женщина. – Вы считаете, что если есть дом, друзья, еще какие-то привязанности, то страсть можно игнорировать? – когда разговор перестал быть абстрактным, Рангику почувствовала неловкость. И даже почти потянулась получше запахнуть косодэ. Все-таки крутить бюстом перед Хисаги или даже Тоширо – немного другое. С ними ее поведение могло сойти за безобидный флирт. Бьякуя вряд ли слова такие знает.



- Но легче, разве нет?



- По-разному бывает, Кучики-тайчо. Рецептов здесь тоже нет. Их невозможно придумать. Каждый выкручивается, как умеет.



- А если не умеет? – Бьякуя посмотрел на нее из-под полуопущенных ресниц. Взгляд показался Рангику грустным и немного лукавым. Ну вот, допилась!



- Либо учится, либо сдается. Кому что ближе по натуре. – Рангику не знала, с какой целью затеял словесную эквилибристику капитан. Ей всего лишь не хотелось, чтобы он или окончательно рехнулся или бросился на поиски Ичимару. Он ведь не сможет плюнуть на Сейрейтей, он погибнет, а в Готее и так слишком большие потери, чтобы допустить подобное. Она потянулась к бутылке.



- Первое. – решительно заявил Кучики, снова обхватывая ладонью ее запястье.



Рангику испугалась. Она и не пробовала никогда увидеть в главе клана Кучики мужчину и не знала, как реагировать на его неожиданную выходку. Можно было, конечно, вырваться, не убьет же, но лейтенант не стала спешить. Без льда в серых глазах Бьякуя казался моложе и привлекательнее, а его тяга к Гину… от кого скрывать, заводила.



Он оказался внимательным любовником. Рангику даже захотелось забыть, что привело Кучики к ней в постель. Порывистое отчаяние сменялось подчеркнутой предупредительностью, он то выполнял ее желания, то мягко, но упорно настаивал на своем… Ей было хорошо. Ради чего Бьякуя не затеял бы это, Мацумото была ему благодарна.



И долго потом притворялась спящей, давая ему возможность уйти без ненужных слов. Но Бьякуя не спешил, и Рангику заснула, положив голову ему на грудь. Перед рассветом стало холодно, она приоткрыла глаза, чтобы отыскать сползшее одеяло, и поняла, что капитана уже рядом нет. Женщина усмехнулась в подушку. Ну что ж, один приятный сон они оба заслужили.



***



Бьякуя вернулся в поместье задолго до восхода солнца. Очаг потух, было холодно. Кучики аккуратно, фиксируя каждое свое движение, зажег огонь в жаровне. Впервые за долгое время хотелось спать.



Он поднес ладони к язычкам пламени, не чувствуя боли. То… совокупление, никак иначе его не назовешь, с Ичимару давило, почти вбивало в землю. После сегодняшней ночи стало легче. То ли нежность к женщине Гина искупила его вину. То ли секс действительно являлся неплохим способом снять напряжение. А, может быть, что-то еще. Кучики не хотел сейчас ничего анализировать. Он слишком хорошо себя знал, чтобы обольщаться. Тяжесть вернется. И надо воспользоваться долгожданной передышкой, чтобы хоть выспаться. Иначе он точно сойдет с ума





Часть третья



Жанр: агнста с флаффом поровну примерно.

Пейринги: Ренджи/Бьякуя.

Рейтинг: R для отмазки.

Варнинги: наверное, никаких, для разнообразия. Ну разве что аж одно матерное слово.

Дисклеймер: не состоял, не привлекался.



Третий зевок Абарай уже не сдержал. Полчаса он выслушивал жалобы Хисаги на окончательно свихнувшегося Киру. В суть жалоб Ренджи не вникал: в окне дома напротив раздевалась хорошенькая девушка, но бубнеж над ухом очень мешал уделять зрелищу должное внимание.



- Ну да, я понял, Изуру ревнует своего бывшего капитана к моему. – монотонно повторял Ренджи время от времени фразы Шухея, чтобы не обидеть друга. Но в этот момент видение нагнулось, очевидно, чтобы разуться, и у Абарая наступило секундное просветление: - К КОМУ Изуру ревнует Гина?!



- Бля, я тебе уже битый час толкую! – разозлился Шухей. – А тебе только бы на баб пялиться. – Он с силой пнул Абарая в бок, сталкивая того с крыши.



Если бы шинигами был в гигае, его точно пришлось бы менять, а так только приземлился на асфальт, показал Хисаги кулак и пригрозил чем-то страшным, Шухей не расслышал. Лейтенант девятого отряда лишь усмехнулся. Ренджи нужно было или принимать, какой уж получился, или убивать. Но с этим не спешил даже сноб Кучики, так что, самому Хисаги было и вовсе не с руки.



Шухей растянулся на прогретой солнцем черепице и наблюдал лениво, как Абарай снова забирается наверх и устраивается рядом.



- Так чего там про Изуру? – хмуро буркнул рыжий.



- Он пятый месяц всех достает. Как тебя-то миновало?



- А я с ним общался что ли? – Абарай уставился в небо и загрустил. – Я это… капитан у меня неприкаянный, смотреть страшно. Стараюсь одного не оставлять.



- И он терпит? – ухмыльнулся Хисаги.



- Я ж молча. – Ренджи так нежно улыбнулся, что второй шинигами закашлялся. Что-то расхотелось ему теории Киры в этом обществе выкладывать. – Слушай. – Абарай перевернулся на живот, положил голову на согнутые руки и задумчиво уставился на Шухея. – У Кучики-тайчо крыша поехала как раз после того, как в Сейрейтей Ичимару приперся… Ну чего ржешь?!



- После, говоришь?



- До такой степени – да. Так он просто отмороженный был, а теперь… - Абарай вздрогнул. – Его словно жрет изнутри что-то. Последние дни полегче вроде как, но все равно жутко. И началось вот именно тогда.



- Ну ты и сам суеверничал за пивом, что заколдовали. – небрежное пожатие плеч не получилось: Ичимару был слишком тесно связан с другим бывшим капитаном Готея. Хисаги не был Кирой, но и болваном бесчувственным – тоже.



- Было дело. – согласно кивнул Ренджи. – Но тогда я не слышал еще твоей версии.



- Не моей, а Киры. – уточнил Шухей на всякий случай. Нрав у Абарая был под стать внешности.



- Да хер с ней, поделите как-нибудь без меня. Ты рассказывай. – Ренджи благосклонно кивнул.



- Изуру кажется, что у Гина еще до… ну ты понял… на Кучики твоего… в общем…



- Встало, угу. – нетерпеливо закончил Абарай.- Дальше давай. Я вестников не бью.



- Да, собственно, из внятного это все. – Шухей потер лоб. – Остальное уже Мацумото выудила из ведра соплей. Кира думает, что не дрались они там… хрен его знает где. Или не только дрались. А Ичимару – это такая тварь… Хуже той дряни, которую вчера Куросаки впаривали на дискотеке. Привыкание обеспечено после одной… как ее?



- Дозы. – подсказал Абарай, размышляя, каковы шансы у лейтенанта уцелеть против капитана. Его же собственный жизненный опыт доказывал, что мало.



- Вот-вот. Но это разве что тебя может беспокоить, а Киру напрягает, что Гин вообще стал заморачиваться с твоим Кучики.



- Меня это, знаешь ли, тоже тешит мало. – проворчал Ренджи. – Так это получается, он без Ичимару с ума сходит?!



- Только теперь получается? – Хисаги воззрился на товарища. Ну пределы бестолковости быть должны?



- Только теперь озвучивается. – вздохнул Абарай тоскливо. – Никогда бы не подумал, что Кучики-тайчо на это способен.



- С ума сойти или по Ичимару?



- Один хрен. – отмахнулся Ренджи, утыкаясь носом в рукав и загрустив. Даже если Кира прав и Гин неравнодушен к Бьякуе, ничего, кроме полной ерунды не выходит. При самом сказочно-позитивном раскладе: Ичимару признает свою вину, кается и никому непонятным чудом держит слово, Абарая начинало тошнить, а в любой хоть относительно реальной ситуации становилось безумно жаль капитана. – Знаешь, вернусь-ка я в Сейрейтеи. – помолчав, решил он.



- Полагаешь, поможет? – Хисаги Абараю даже немного завидовал. Парню было о ком заботиться. Пусть обьект и огрызается на все, что не являлось его прямым приказом, Ренджи есть о ком заботиться.



Абарай пожал плечами. Он знал, что нет, но так будет спокойнее.



%%%



За те дни, которые Ренджи провел на грунте, Кучики-тайчо, не изменился. Спасибо, не похудел хоть еще больше. Абарай и так постоянно таскал командиру сладости, собирая их по всему Сейрейтею, но при мощи рейацу Бьякуи, на фоне его… хмм, проблем, этого отчаянно не хватало. Вся энергия, которую давала пища, сгорала за считанные часы. Абарай старался взять на себя большую часть обязанностей своего капитана, но получалось редко: если Бьякуя замечал, то, не комментируя, выпроваживал лейтенанта на уборку территории. На весь день и в любую погоду. Ренджи стоически махал метлой, не обращая внимания на подколы офицеров, но при любом удобном случае снова заныкивал часть документов.



Взгляды, которыми обменивались шинигами шестого отряда, точнее всего характеризовались коротким: Абарай влюбился. Никто вслух этого не произносил, но в воздухе витало, а нюх у Ренджи был неплохой, руконгайской еще закалки. Реагировать лейтенант и не собирался, но сам, заглядывая в окно кабинета с улицы, задумывался, а не правда ли это? Оказывается, даже Кучики способен если не на любовь, то хоть на страсть, а он, Абарай, чем хуже? Тем более, Бьякуя не Ичимару. Тоже, конечно, отморозок и себе на уме, но… Короче, не Ичимару! Не умел Ренджи раскладывать свои ощущения на составляющие. Чувствует – и все, а уж что чувствует, да еще и почему – это вон к Изуру. Всему Готею о своей ревности разболтал, идиот!



Это он Кире и высказал на следующей пьянке. Пили у Шухея, потому что Хитсугайе надоело, что из его казарм делают притон, а в девятом… а в девятом не было уже никого, кто мог бы одернуть Хисаги.



- Дурак ты, Абарай. – хмыкнул Изуру. – Я никому, кроме Шухея и Рангику не говорил ничего, а ты орешь у открытого окна.



Ренджи мрачно зыркнул вниз, но двор был пуст. Да и… он все время что-нибудь орет, кто же прислушиваться будет?



- А капитану моему ты что ляпнул? – мстительно припомнил Ренджи.



- Когда? – смутился Кира, прячась в тени загадочно посмеивающейся Мацумото.



- Это еще и не раз было?!



- Я… - Изуру отвел взгляд. – А что тебе Кучики-тайчо сказал?



Абарай выразительно покрутил пальцем у виска.



- Ничего, разумеется. Иначе или не спрашивал бы или бил.



- Тебе бы все бить! – фыркнул Кира, все так же не поднимая глаз. – Я… я…



- Он Кучики тоже самое, что и нам сказал. – встряла Рангику, со вздохом всовывая в руки Изуру стакан. – И убери руку от занпакто, Абарай. Не тебе его судить.



- Я не его. Я сэпукку делать собрался. – пробурчал Ренджи, усаживаясь на пол под подоконником и хватаясь за голову. – Кира, ты совсем рехнулся? Я уж молчу о том, где у всех твой заеб, но кому ты его понес?! На что рассчитывал? На пару лепестков, чтобы не мучаться больше?



- А если и так?! – Изуру залпом выпил сакэ и закашлялся. – Абарай, тебе зарплату урезали, рабочий день удлинили? Ну и чего тогда пристаешь? Ничего твоему Кучики от моего визита не сделалось. Как был каменный насквозь, так и есть. Всем тяжело, но ни со мной, ни с Хисаги, ни с Хинамори не носится никто.



Ренджи с Мацумото возмущенно переглянулись, Хисаги мрачно усмехнулся, но возражать Кире никто из них не стал. И так все ясно. А если дальше в том же духе пойдет, то все самые серьезные проблемы Сейрейтея окажутся замешанными на чьих-то лично-постельных неурядицах.



- Сумасшедший дом, мать вашу. – простонал Ренджи, выражая всеобщее мнение. – пойду я лучше… к капитану. Он хоть глупости не говорит… а только делает.



- Конфет отсыпать? – почти серьезно спросил Шухей, потряхивая в воздухе бумажным пакетом.



- Давай. – решился Ренджи, подумав. – Если что – Рикичи отдам. Прикроет меня, когда ночью с дежурства слиняю.



- Ты серьезно считаешь, что твои сладости ему помогут? – спросила вдруг Мацумото, разглядывая перелив солнечных бликов в гранях стакана.



- Они мне помогают. – буркнул Абарай, набивая карманы. – Потому что вообще ничего не делать – еще хуже.



- Я не говорю, ничего не делать. – женщина лениво потянулась и щелкнула по носу Хисаги, уставившегося ей в вырез. – Может быть только, сделать что-то другое? Ладно, не обращай внимания. Считай, выпила лишнего. – Рангику улыбнулась Ренджи и ткнула Шухея локтем в бок. Для профилактики.



Абарай с сомнением на нее посмотрел и пошел к выходу. От дверей обернулся, глянул на Киру, почти прикусившего горлышко бутылки, на Мацумото и Шухея, вяло разыгрывающих спектакль «он ко мне пристает», подумал о Момо, которая вообще на людях появляться перестала. Сделать что-то другое? Что? И почему этот совет она дает именно ему?



Отмахнуться от вопроса не получилось. Абарай обдумывал его всю дорогу до родных казарм. Если уж честно, Мацумото попала в больное: Ренджи тоже давно хотел решиться на большее. Возможно, поэтому именно ему Рангику все это сказала? Ни ей, ни троим лейтенантам, оставшимся «сиротами» такая помощь не светит. Неоткуда.



Капитана не было в офисе. Ренджи, прищурившись, посмотрел на солнце и понял, что быть и не должно. И ведь ни слова упрека за то, что лейтенант в светлое время суток от работы отлынивает. Абарай вздохнул и провел пальцами по стопкам бумаг. Кучики уже до такой степени все равно?



Хотя бы Рукия с грунта вернулась, отвлекла брата. Или все равно не осмелится… мешать? Кучики действительно добился полного одиночества. И это при существовании тех, кому он небезразличен. Просто все боятся. И даже он, Ренджи, рискнувший бросить вызов заведомо сильнейшему капитану, только конфетами кормит. Правильно над ним весь отряд ржет. Бьякуе, несомненно, нужна забота, но более действенная.



Абарай стукнул кулаком по столу, в последний момент спас пачку приказов от сползания на пол и направился в поместье Кучики. В худшем случае – выставят. Не впервой, переживет. Нуон очень на это надеялся.



Охрана на воротах встретила лейтенанта почти радушно. Выражение их физиономий без труда расшифровывалось как «прибыл мальчик для битья, сегодня нас пронесло». Разочаровывать скучающих стражей Ренджи не стал. Если глава рода считает необходимым держать их в таком страхе, то… да и правильно считает, в общем-то. Меньше будут в карты на посту резаться.



Старый слуга проводил Абарая в кабинет господина. Значит, капитан не против его визита. Уже обнадеживало. Мог бы и выпроводить без обьяснений. Хорошо бы только, не задание нашлось какое. Второй раз Ренджи не факт, что мужества соберет достаточно.



Бьякуя, все еще в хаори, сидел за столом и что-то быстро писал. Ренджи подошел поближе, полюбовался ровными столбиками иероглифов. Он сам до сих пор карябал что-то, как холлоу щупальцем. Первые месяцы службы капитан пытался еще как-то с ним бороться, переписывать заставлял доклады, потом махнул рукой. Разве что, безупречно вежливо, просил прочитать особо заковыристые места.



- У тебя какое-то дело ко мне, Ренджи? -не оборачиваясь, спросил Кучики.



- Да н-нет. – Абарай смущенно улыбнулся. – я это… вам же, наверное, плохо постоянно одному тут сидеть?



Бьякуя отодвинул подальше чернильницу, аккуратно собрал и вытер все принадлежности для письма.



- Если бы меня не устраивала моя жизнь, я бы изменил ее и без твоих советов, Абарай.



- Да ладно! – вырвалось у Ренджи. – Вы же… вы подыхать будете, ни помощи не попросите, ни сами для себя не сделаете ничего.



Кучики развернулся на татами, изумленно глядя на зажимающего рот ладонью лейтенанта.



- И какую же помощь ты сможешь мне предложить, Абарай?



Насмешливо-снисходительное ударение на «ты» и «мне», взбесило Ренджи. То, что он пока еще слабее капитана, то, что нет у него ни образования, ни воспитания аристократического, еще не значит, что его можно считать последней швалью!



Глаза Бьякуи стали еще больше. Ренджи с предсмертным ужасом понял, что это все тоже выложил вслух. Он отшатнулся к стене, ударился спиной в книжный шкаф и замер, услышав, как опасно заскрипело его содержимое.



- Тебе не кажется, что если бы я был такого о тебе мнения, ты не стал бы моим лейтенантом?



Холодный голос отрезвил, заставил взять себя в руки и выпрямиться. Отступать еще было куда, но очень не хотелось.



- А кто вас знает, Кучики-тайчо? Вы ни слова без умысла не скажете. Даже приказы наградные так формулируете, что мы потом всем отрядом головы ломаем, это предписание премию дать или в башне Раскаяния замуровать. Вам же хреново сейчас, это не только я замечаю, а все равно ведете себя, словно… словно…



- Ну, договаривай, Ренджи. – Бьякуя поднялся на ноги и подошел к лейтенанту, с интересом его разглядывая. Будто бы впервые видел. – Как я себя веду? Как скотина и хам? Или как последний идиот? Впрочем, одно другого не исключает, тут я с тобой совершенно согласен. Но все же, я не слышу твоей версии.



Вблизи было видно, что скулы капитана лихорадочно порозовели, губы пересохли, нижняя треснула в уголке. Смотрел он на Ренджи… странно он смотрел. С вызовом, с мучительным ожиданием. С болью. Он что, действительно хочет услышать от Абарая все, что сам же перечислил?! Зачем? Да что эта красноглазая мразь с его капитаном сотворила?!



- Словно вы умереть хотите. – пробормотал Ренджи, не в силах отвести взгляда. – Только я вам не позволю. – Сам плохо понимая, что делает, Абарай притянул к себе Бьякую за длинный конец шарфа и осторожно поцеловал.



Тело под слоем одежды было горячим. Наверное, от болезни, но Ренджи это вскружило голову. Как и пряный, сладковатый, запах кожи. Следующий поцелуй был смелее, глубже, но все еще с оглядкой на реакцию капитана. На реакцию, которой не было. Потому что Кучики зажмурился так, словно Ренджи мучил, а не целовал его. Но не успел Абарай убрать руки, как Бьякуя сам прижался к нему, обнимая за шею, не позволяя задавать вопросы.



Надо было остановиться, выяснить все же, что заставляет Бьякую так себя вести, но Абарай не смог. Правы были все шутники шестого отряда, влип лейтенант. Влип так, что оторваться от неожиданно настойчивого Бьякуи было и подумать страшно. Он потянул капитана вниз и прижал к татами, яростно раздирая узлы и завязки. Кучики не сопротивлялся, но и не помогал, стискивал только пальцы на косоде Ренджи.



Абарай не знал, чего он хочет добиться. Вряд ли Бьякуе так просто помочь, но… но пусть поймет, что он не один. Как иначе донести эту простую истину до замершего в его обьятиях капитана, Ренджи не знал. Не умел, поэтому и ласкал сухую, раскаленную кожу, остужая ее касаниями ладоней и языка.



Бьякуе нравилось, видимо. Да откровенно нравилось, не станет он притворяться. И Ренджи нравилось. Никогда бы не подумал, что случится такое, но он терял рассудок от худого, выгибающегося в его руках тела. Рассудок… В Сейрейтее у всех с ним отчаянно плохо последние годы. Если и Абараю суждено рехнуться, то он предпочтет такой способ.



- Возьми меня, Ренджи. – прошептал Бьякуя, когда тот забрался под хакама.



Лейтенант вскинул растерянные глаза, почти ударившись о неумолимый взгляд Кучики. И снова этот нехороший, никакого отношения к происходящему между ними не имеющий, азарт, и стиснутые до желваков на скулах зубы.



- Кучики-тайчо… - пробормотал Ренджи, не зная даже, что сказать.



- Я прошу, Ренджи. Сейчас. Сразу.



- Кучики-тайчо, - Абарай ошалело уставился на него. – З-зачем сразу?



- Абарай. – Бьякуя привстал, ухватил лейтенанта за волосы у затылка. – Первый раз… прошу… пожалуйста. Что тебе мешает?



- Не люблю я причинять боль. – Ренджи сглотнул. – А вам еще и не хочу.



- Я прошу. – Губы капитана скользили по губам Ренджи, дыхание опьяняло.. – Мне надо, Абарай. Какое тебе дело до моей боли?



- Да я это… я… в общем… кажется, люблю я вас. - едва слышно выговорил Ренджи, опустив глаза.



Кучики вздрогнул, задохнулся с хрипом, уставился на лейтенанта, не видя его.



- Вы простите, что я сказал вам. – продолжил, почти оправдываясь Абарай. – Не надо было, но… Вы же Менос знает о чем просите. За что вы так себя хоть?



Бьякуя вдруг тихо засмеялся. Пугающе, с надрывом, спрятав лицо в рукаве формы Ренджи. Очень скоро страшный смех сменился всхлипами, но когда Кучики поднял голову, глаза были сухими.



- Ренджи… Ты же ничего не знаешь обо мне. Почему ты думаешь, что…



- Я ничего не думаю. – оборвал его Абарай. – Вы сами мне говорили как-то, что я не умею. Но если вы решили за что-то себя наказать с моей помощью, то не выйдет.



- Любишь. – повторил Кучики со странной улыбкой. Тонкие пальцы на миг дотронулись до щеки Ренджи. – Что ж, люби. Может быть, правда… - Он не договорил. Ренджи подождал продолжения, но его не было, поэтому он склонился к своему капитану.