"Противоядие"

[toshokan]

Автор:Я
Бета: если позволит - признаюсь.
Жанр: романс, кажется.
Пейринг: Хисаги/Кира.
Рейтинг: даже не R.
Варнинги: повышенная любовь автора к Шухею.
Дисклеймер:да кто позволит не отречься?
От автора: чем больше это вычитывалось, тем страшнее казались баги. Я честно старалась их все переловить, но не знаю, что из этого вышло.

1.
Кира проснулся от головной боли. Пульсирующей, почти разрывающей виски. Если верить ощущениям, причиной было не только похмелье, но и рукоять Вабискэ, почему-то оказавшаяся на подушке. Тихо выругавшись, лейтенант вытащил из-под щеки занпакто и попытался найти позу, в которой хоть как-то можно будет жить. Снова заснуть он уже и не мечтал.
Единственным средством, помогающим погрузиться пусть в тяжелый, но сон, была выпивка. И чем дешевле и больше – тем лучше и быстрее срабатывало. Утренняя расплата каждый раз заставляла Киру давать себе обещание завязать, взять себя в руки, искать другие способы борьбы с реальностью, но, чем ближе был вечер, тем отчетливее шинигами понимал, что его ждет очередная бессонная ночь в офисе. Наедине с бумагами, мыслями и призраками. И тогда он несся туда, где можно напиться до отключки и не знать даже, кто сжалился над ним и принес обратно в казармы.
Осторожное перемещение по футону позволило занять такое положение, что голова лишь тупо ныла, не взрываясь ежесекундно тысячами ярких молний. До того момента, когда он вынужден будет встать и заняться делами, оставалось не меньше двух часов, поэтому можно было еще полежать, разглядывая темноту, адскими бабочками кружащуюся перед глазами. Кира зажмурился. Стало немножко легче.
В такие минуты он очень отчетливо понимал, что долго так жить не сможет. Шинигами практически бессмертны, это верно, однако постоянные пьянки точно ни к чему хорошему не приведут. Пусть не отразятся на его здоровье, но на боеспособности отряда – обязательно. Это капитана – боялись, а его, Киру…
Он неловко дернулся и тут же сунул в рот угол одеяла, чтобы не взвыть от боли. Из глаз посыпались искры. И в четвертый не пойдешь: образцовый офицер Кира Изуру просит у Котетсу-сан лекарство от похмелья. Лучший способ растерять остатки авторитета. Но… но как же быть, когда лучше эти муки, чем…
Кира натянул одеяло на голову и заскулил тихонечко. Ичимару-тайчо… капитан… почему? Зачем? За что? Лучше бы вы потратили две секунды на команду Шинсо и избавили вашего лейтенанта от необходимости существовать вот так. Без вас. И не пришлось бы сейчас цепляться за кажущийся уже таким эфемерным долг, чтобы не поддаться желанию сдохнуть. Не нужно было бы вздрагивать и заставлять себя не ускорять шаг каждый раз, когда слышишь смех за спиной. Ведь так непросто убедить себя в том, что никто не винит его, Киру, за происходившее в те дни. И за слепое вам повиновение, Ичимару-тайчо.
Душевная боль привычно вытеснила телесную. Кира всхлипнул, свернулся тесным клубочком, обхватил себя руками и замер в холодной черноте собственных мыслей. Где-то глубоко он понимал, что так неправильно. Что раз уж он, осуществив замысел капитана, оказался тому не нужен, но так и не покончил с собой, то надо как-то собраться с духом и продолжать жить. Каким образом это возможно осуществить, лейтенант даже предположить не мог. Да и не осмеливался. Потому что страх предать по-прежнему был сильнее всего остального. Даже страха раствориться в собственном горе куда больше, чем раньше тонул в насмешливых глазах Ичимару-тайчо.
Стоило только потерять над собой контроль, позволить разлиться по телу жгучему яду воспоминаний, как время до подъема полетело. И Кира, привычно закусив губу, поднялся, умылся, натянул форму, повязал шеврон и тщательно расчесал волосы. Безупречный вид безупречного шинигами. А ведь еще недавно такая репутация у него и была.
Все собутыльники, которых он не решался назвать друзьями, твердили ему, что ничего и не изменилось. Все по-прежнему уважают Киру Изуру и, в не меньшей степени, сочувствуют ему. Поверить было заманчиво. Но поверить значит расслабиться, а тогда уже ничего не спасет.
Народа в офисе пока было немного. Только несколько шинигами топтались у входа, и третий офицер со странным выражением на лице стоял возле капитанского стола. Вежливо поздоровавшись, Кира занял свое место и вопросительно посмотрел на заместителя. Но тот лишь жестом показал, что подождет.
Кира удивился, но спорить ему совершенно не хотелось. Не с тем обоюдоострым шипастым клинком, который ввинчивался ему в правый висок и выходил где-то над левым ухом. Хвала Ками-сама, дело у солдат было пустяковым. Необходимо было только поставить печать на бланке расчета зарплаты за месяц с учетом времени, проведенного в госпитале. Кланяясь и бормоча слова благодарности, шинигами гуськом покинули офис, а лейтенант, преодолевая желание схватиться за голову, повернулся к третьему офицеру.
- Что случилось, - спросил Кира.
- Кира-фукутайчо. – несмело начал тот, пододвигая к начальнику стопку отчетов. – С этими документами вы уже закончили?
Кира нахмурился и быстро просмотрел верхние страницы. Совместные задания на грунте с восьмым отрядом. За последние дни через его руки прошло огромное количество бумаг, большую часть он пролистывал почти автоматически, реагируя на какие-то ключевые привычные фразы. Но не скажешь такое вслух. На полях встретилась забавная ремарка, сделанная рукой Кьораку-тайчо. У Киры отлегло от сердца: это замечание он помнил и даже улыбнулся, представляя, как влетело капитану от его «Нанао-тян».
- Да, еще вчера, – почти обрадовано заявил он. – А почему вы спрашиваете?
- Там есть неточности, Кира-фукутайчо. – едва слышно признался офицер, даже побледнев. – Я… и моя же печать требуется, вы знаете, поэтому я прочитал.
Лейтенант мысленно досчитал до десяти и глубоко вздохнул. Случись подобное в шестом, седьмом или, например, девятом отряде, все закончилось бы парой шуток и намеком на всем известные «непреодолимые обстоятельства». Кира… для того он и был Кирой, чтобы не допускать таких промахов. Это знали все шинигами отряда, поэтому и выглядел сейчас третий офицер перепуганным и несчастным. Если Кира-фукутайчо не сможет впредь работать на прежнем уровне, то часть забот невольно ляжет на его плечи. Кира стиснул зубы. Распустились. Привыкли пользоваться тем, что ради Ичимару-тайчо лейтенант был готов луну веревочкой привязать к воротам, не то, что годовой отчет за ночь написать.
Подавив желание устроить скандал с занесением и угрозой разжалования в седьмые офицеры двенадцатого отряда, Кира лучезарно улыбнулся.
- Спасибо за проявленную бдительность. Я обязательно учту ваши заслуги при составлении ведомости на выдачу квартальной премии.
Заместитель едва не отшатнулся и посмотрел на лейтенанта с явной обидой.
- Вы совсем довели себя, Кира-фукутайчо. – по-прежнему негромко заметил он. Хотел еще что-то добавить, но передумал. – Я могу идти, Кира-фукутайчо?
- Да, разумеется, – почти пробормотал Кира, ошеломленный неприятной справедливостью упрека. – Только… простите меня, пожалуйста, я не должен был…
- Измываться вы так над собой не должны, Кира-фукутайчо. – прервал его офицер с непривычной заботой и симпатией в голосе. – Виновных в Сейрейтеи уже нет. Вам бы это запомнить.
Кира опустил глаза. И только услышал тихий шелест седзи, свидетельствующий о том, что он остался один в кабинете. Удостоверившись в этом, лейтенант прикусил губу и упал на татами.
Виноватых нет. Он готов был в это поверить, даже твердил, как мантру, перед сном несколько недель подряд, но не мог. Для большей части шинигами была одна история: предательство трех капитанов Готея. Она включала в себя все события тех странных дней. А для Киры… для Киры было его собственное поведение в это время. Его неспособность и нежелание противиться капитану. Его горе от того, что Ичимару-тайчо ушел. Равнодушие капитана… ну зачем от себя-то скрывать. Сам факт предательства причинял куда меньше боли, чем нынешнее, гложущее одиночество.
Привычки к самодисциплине едва хватило только на то, чтобы признать: дальше так невозможно. И надо или тоже дезертировать, искать дорогу в Уэко Мундо или что-то решать. Можно, например, в одиночестве броситься на десяток холлоу сразу и молиться, чтобы никто не пришел на помощь. А еще можно попробовать научиться жить одному. Свыкнуться с тем, что Ичимару-тайчо рядом больше не будет. Никогда Кира не услышит его тихий смех, мягкий, вкрадчивый голос. Об остальном лучше и не думать. Иначе он взвоет в голос, а в офисе тонкие стены.
Но… как научиться? Кира не представлял, с чего можно и нужно начинать. Да, сейчас он встанет, исправит свои собственные ошибки, проверит остальные документы, подготовит новые. А дальше? Кто подскажет ему, как быть дальше? Кира умел трезво оценивать свои возможности. С этой проблемой ему не справиться самостоятельно.
На помощь Момо рассчитывать не стоило. По сравнению с ней Кира не просто не страдал из-за своего капитана, он уже забыл и вычеркнул того из памяти. Если Кира любил Ичимару-тайчо и был готов ради него на все, то Хинамори Айзена-тайчо обожествляла. Она придумала себе образ, подменила им реального Айзена Соуске и никого не желала слушать.
Абараи Ренджи? Да, он хороший друг, но вряд ли сумеет понять, что сводит с ума Киру. Его капитан остался верен закону до конца, пусть и выяснилось, что он совершил ошибку. А то, что Кучики-тайчо едва не убил своего лейтенанта, Ренджи давно уже ему простил. Такая мелочь по сравнению с тем, что капитан рядом, видит в тебе наконец-то, если не равного, то достойного. И Кира не иронизировал. Он был согласен с такой формулировкой. Действительно важно, что получилось в итоге, а не что к этому привело.
Кира вздохнул и вернулся в сидячее положение. Список ошибок, найденных третьим офицером, лежал поверх стопки бумаг. Ненавязчивым укором лейтенанту и за неожиданную невнимательность и за недостаток адекватности в общении с подчиненными. Вздохнув еще раз, Кира взял палочку для письма, обмакнул ее в чернила и углубился в расчеты.
А вечером он опять обнаружил себя на пути в казармы десятого отряда. Но испугаться собственной слабохарактерности Кира не успел: вспомнил, что хотел найти кого-нибудь, у кого можно попросить совета. Хотя, теперь закрались сомнения, можно ли обнаружить способного дать дельный совет шинигами на попойке, где «ужраться вдрызг» было единственной и нескрываемой целью всех присутствующих? Впрочем, силой тоже никто никого не поил, уйти он сможет в любой момент. Сможет, ведь правда?
Стоявшая у входа Мацумото, в роли хозяйки вечеринки, звонко чмокнула его в щеку и сунула в руки теплую бутылку. Кира машинально отхлебнул, поморщился, но сплевывать не стал. С одного глотка ничего не сделается, пусть сопротивляемость алкоголю у него очень низкая. В отличие от…
Взгляд Киры остановился на шевроне с эмблемой девятого отряда. Самого Хисаги почти не было видно за пышной прической незнакомой девушки, уютно устроившейся на плече лейтенанта. Киру словно по темечку шарахнуло. Ну конечно! Почему же он сразу не подумал о Хисаги-фукутайчо? Не считая Хинамори, только он мог понять Киру.
Или не мог? Кира осторожно протиснулся мимо группки изрядно поддатых шинигами из седьмого и одиннадцатого отрядов, оживленно спорящих о преимуществах огненных и водных занпакто, и остановился возле столика, заставленного напитками и остатками какой-то закуски. Хисаги сидел на диване, одной рукой обнимая подружку, а второй крепко сжимая горлышко бутылки. Словно ощутив присутствие Киры, он вскинул на него мрачный взгляд. Кира едва не отшатнулся: из-за освещения или чего-то еще ему показалось, что Хисаги смотрит почти… почти призывно. Да нет же, быть такого не может. Скорее всего, думал, чем потом займется со своей девушкой, а Кира уловил отголосок этой мысли.
И нельзя сказать, что эта мысль показалась Кире неприятной. Но до сих пор ему не приходило в голову, что горе можно не только заливать сакэ, а еще и прятать за маревом плотских наслаждений. Хотя, в том, что не приходило, ничего удивительного не было. Странно скорее, что сейчас пришло, при виде тонких пальцев девушки, скользнувших за отворот форменного косодэ Хисаги.
Сглотнув, Кира попытался отвести глаза. Подсматривать точно было неприлично. Но не похоже, чтобы Хисаги это беспокоило. Кира снова уставился на него, пораженный: а лейтенанта девятого отряда вообще-то волнует общество хорошенькой девушки, или для него секс действительно уже только способ забыться?
На этот раз сделать вид, что всего лишь задумчиво смотрит по сторонам, Кире не удалось. Хисаги, прошептав что-то на ушко девушке, коснулся губами ее губ и легко поднялся на ноги.
- Какие-то проблемы, Кира-кун? – спросил он, подходя к не успевшему отреагировать и ускользнуть шинигами.
- Н-нет. С чего вы взяли, Хисаги-сан? – заикаясь, отозвался Кира. Ну не признаваться же, что взбрело ему в голову при виде старшего товарища.
- Да ты больше минуты смотрел на меня, словно первый раз видишь, – уголок рта Хисаги тронул намек на улыбку. – Или таким откровением стало, что меня интересуют женщины?
Кира тут же опустил ресницы, чувствуя, как обжигает щеки алый румянец. Он понимал, что Хисаги всего лишь хотел поддразнить, но…
- Я поговорить хотел, Хисаги-сан. – выпалил он, чтобы только изменить тему.
- Вот как? – в голосе лейтенанта послышалось удивление. – Ну что ж, давай поговорим. Только не здесь, – он оглянулся на громко хохочущую парочку из восьмого и поморщился. – А то я и себя едва слышу.
- А… - Кира мельком глянул на оставленную Хисаги девушку и снова покраснел.
- Не твоя забота, Кира-кун, – прозвучало жестко. На вкус Киры – даже слишком. Но возражать он не стал. Еще не хватало, лезть в чужую личную жизнь.
Они устроились на крыше запертого склада на окраине Сейрейтеи. Хисаги потянулся, разминая затекшие мышцы, и почти улегся на прохладную черепицу. Кира, который не забыл еще, какая чувственность ему померещилась во взгляде Хисаги, опять смутился. Но лейтенант девятого, кажется, этого не заметил.
- Так что случилось, Кира-кун?
- Хисаги-сан, я…- начал Кира, но его тут же перебили.
- Мы же с тобой договаривались на просто «семпай». Не помнишь? – Хисаги невесело усмехнулся.
Кира не помнил. Он вообще мало, что помнил из того вечера у Мацумото. Но верил Хисаги. И признавал его правоту. Так легче было общаться, сокращалось количество условностей, которые иначе было бы необходимо соблюдать при разговоре.
- Хорошо, – медленно кивнул Кира. – Я согласен… семпай.
- Тогда слушаю тебя.
Сколько бы не выпил Хисаги до появления Киры, заметно это не было. Лейтенант был собран и серьезен, каким его все и привыкли видеть обычно. Киру он слушал молча и внимательно, лишь изредка на его лице мелькала едва заметная, понимающая улыбка.
- А сегодня еще и нахамил собственному офицеру, – закончил Кира с грустной иронией. – Извинился, разумеется, но от этого ненамного легче.
- Хреново. – Подытожил Хисаги, согнув правую ногу в колене и опершись на нее локтем. Кира внимательно всмотрелся в его лицо в поисках насмешки, но старший шинигами и не думал смеяться. – Ты думаешь, я смогу предложить тебе рецепт лекарства?
Кира болезненно сморщился от столь точной формулировки, но отрицать не стал. Именно за этим он и пришел. В надежде на четкую инструкцию и был с Хисаги почти откровенен.
- Вряд ли я помогу тебе, Кира, – помолчав, проговорил Хисаги.
Кира вскинул голову, уставившись на лейтенанта, одновременно, изумленно и разочаровано. Тот бросил на Киру странный взгляд, усмехнулся и запустил пальцы в короткие волосы. То ли по привычке, то ли от неловкости. А она возникла. Кира это почувствовал.
- Не захочешь… семпай? – тихо спросил Кира.
- Причем тут это, – отмахнулся Хисаги. – Я, в отличие от тебя, влюблен в своего капитана не был.
Кира задохнулся. Остолбенел. Потерял способность и думать и говорить. Сидел, стиснув зубы, склонив голову так, что челка почти касалась крыши.
- Ты думал, это для всех тайна? – негромко поинтересовался Хисаги. Кире послышались виноватые нотки в его голосе.
- Не предполагал, что меня обсуждает весь Готей. – с горечью отозвался Кира.
- Знает только Мацумото. От нее узнал я. Тогда еще… - Хисаги запнулся, но Кира понял, какой день он имеет ввиду. - Склонности к сплетням за мной до сих пор замечено не было.
- Зачем тогда мне говорите… говоришь сейчас об этом… семпай?
- Ты просишь о помощи, Кира. Хочешь понять, как примириться с поступком своего капитана и научиться жить без него. Я… мне тоже пришлось этому учиться. – Хисаги запрокинул голову, вглядываясь в почти идеально круглый лунный диск. – Но, повторю, мой способ тебе не подойдет.
- Ты имеешь ввиду свой… роман? – осторожно уточнил Кира. Хисаги как-то так отнесся к его беде, что первый шок прошел, не оставив желания тут же убежать.
Лейтенант девятого вдруг фыркнул и спрятал лицо в сгибе локтя.
- Кира… фукутайчо. – выдавил он через некоторое время. – Роман – это у Абараи с его капитаном, а у меня…
Кира открыл рот. Самокритичное откровение Хисаги он почти не расслышал, а вот… Абараи Ренджи и Кучики Бьякуя?! Кажется, эти имена вырвались у Киры вслух, громко и с возмущением. Хисаги покосился на него с хорошо знакомой мрачноватой иронией.
- А вот это уж точно обсуждает весь Готей. – хмыкнул старший шинигами.
- Мне было как-то недосуг… - пробормотал Кира. Абараи Ренджи и Кучики Бьякуя. Лейтенант и капитан. Тоже. Теперь Кира припоминал, каким счастливым казался Ренджи последние недели, с какой нежностью он рассказывал об очередном зверском приказе Кучики-тайчо. Даже Кучики, отмороженный аристократ Кучики… А он, Кира…
Лейтенант распрямил спину с мрачной решимостью.
- Но почему ты считаешь, что я не смогу отвлечься точно также, Хисаги-семпай?
Даже в темноте было заметно, как вспыхнули глаза Хисаги. Будь кто другой на его месте, Кира поклялся бы, что шинигами сейчас засмеется.
- Кира, зачем ты бросаешься в крайности? – наконец осведомился Хисаги. – То говоришь, что хочешь снова научиться жить, то выбираешь самый короткий путь к потере себя.
- Тогда скажи, чем этот путь помогает тебе, а я уже решу, так ли он губителен для меня. – Кира сам не мог понять, почему упрямится. Но ему все покоя не давала вызывающе-сексуальная уверенность, сквозившая в общении Хисаги с той девушкой. И не с ней одной: с кем только Кира не видел старшего товарища. И не только с девушками. Возможно, Хисаги не отдавал себе отчета в том, как его поведение выглядит со стороны, но Киру оно раздражало. А какая тут связь с темой их разговора – Кира определять не хотел.
Хисаги грустно посмотрел на него.

Прошу прощения за большую часть текста именно в комментариях: глюки дневников не позволили запихнуть больше в тело поста.)