Будни третьего отряда, G, юмор. Тапки принимаются.
Годовой отчет
Кира Изуру был доволен собой. Вчера вечером он закончил годовой отчет. Все остальные лейтенанты, небось, сидят сегодня, словно прикованные к рабочему месту, и лихорадочно дописывают, проверяют, пересчитывают... ну, исключая Кусаджику, конечно, за нее старается Аясегава. А он, Кира, всегда подходил к делу ответственно, за отчет взялся заранее, делал его не торопясь, почти месяц, и вот сегодня может наслаждаться заслуженной свободой. А завтра рано утром, выспавшийся и свежий на зависть прочим, он понесет пухлую папку на Центральный пост...
Но именно ответственность – а может, и гордость – заставила Киру заглянуть в отчет еще раз. Перелистать, полюбоваться каллиграфией, проверить, все ли странички пронумерованы.
Не торопясь, он развязал шнурки папки, распахнул ее... и окаменел.
Первых листов отчета не было. Совсем не было. Нумерация начиналась с шести. Пропал любовно расписанный титульный лист, аккуратные таблицы и списки... они пропали! Как менос языком слизнул.
Трясущимися руками Кира вытряхнул отчет из папки, пролистал его в безумной надежде, что это капитан в ночи полюбопытствовал почитать труды лейтенанта и отправил начальные листы в самый конец или в середину стопки. Но нет, их не было и там.
Беглый осмотр кабинета ничего не дал. Более тщательный, с выдвиганием всех ящиков и заглядыванием под татами, - тоже.
Следующим осмысленным действием было спросить у капитана Ичимару, не трогал ли он отчет. Но Ичимару еще на рассвете отбыл на грунт, а искать его там было выше кириных сил и полномочий. Поскольку капитан мог возвратиться через час, а мог и через неделю, это как повезет с миссией, - Кира решил попытаться исправить ситуацию. Ну что он, пять листов до вечера не восстановит?
Титульный лист он решил оставить «на сладкое». Что там нужно написать, он знал назубок, каллиграфия его не пугала. Но вот следующие четыре – это были сводные таблицы трат отряда, данные о потерях и новобранцах, описание движения в чинах... словом, в кратком виде все то, что пространно расшифровывалось на прочих страницах отчета.
Кира знал: если он сейчас попытается выудить эти сведения из текста отчета, он потонет в бесконечных цифрах и именах. Случись ему, подобно тому же Хисаги, сочинять документ за одну ночь, он бы, конечно, знал все данные наизусть. Но Кира писал отчет три с лишним недели, и, разумеется, в голове у него все спуталось.
Выход был прост. Свои квартальные таблицы Кира вчера одолжил Мацумото: та в очередной раз забыла, как считать данные, и пользовалась материалами Киры как шпаргалкой. Так что оставалось добежать до десятого отряда, отобрать таблицы у Мацумото и сосчитать все по новой. Времени в обрез, но ничего нереального.
Шунпо из казарм третьего в казармы десятого отряда заняло у Киры восемь с половиной секунд. Очень хороший результат, и лейтенант мог бы погордиться собой еще и за это, но отчет затмевал все.
- Мацумото-сан! – влетел он в кабинет и чуть не упал, споткнувшись о стопку бумаг. Бумаги были повсюду: в папках, перевязанные ленточками, в свитках и россыпью, они покрывали пол ровным слоем. Среди этого моря документов высился стол, а над столом маячили две удивленные физиономии, одна в рамке рыжих локонов, другая – под копной белоснежных волос.
- П-простите, Хицугая-тайчо, - сконфузился Кира.
- Мацумото занята, - неприветливо буркнул юный капитан. – У нее годовой отчет.
Рангику скорчила недовольную рожицу, но послушно уткнулась в писанину.
- Так точно, Хицугая-тайчо, у меня тоже отчет, - отрапортовал Кира. – Мацумото-сан, вы не могли бы мне отдать те вчерашние бумаги? Срочно нужны.
На сей раз на лице Рангику появилось выражение крайней растерянности.
- А... Кира-кун, ты знаешь, они... где-то тут, - она обвела рукой этак с полкабинета справа от себя.
Видимо, Кира зримо позеленел, потому что Хицугая раздраженно фыркнул:
- Мацумото! Ты еще и чужие бумаги теряешь вдобавок к своим? Давай ищи!
Сколько они – сначала вдвоем, а потом и втроем, потому что младший из капитанов счел необходимым ускорить процесс, - искали несчастные таблицы, Кира не знал. Но когда, прижимая их, найденные под диваном, к сердцу, он пулей вылетел с территории десятого отряда, солнце уже покинуло зенит, и в тени домов даже можно было худо-бедно укрываться от палящих лучей.
Этим Кира и занялся. Нога за ногу, читая документы, он брел по улице, стараясь не покидать благословенной тени, и тут...
...на него обрушился водопад. Ледяной водопад.
На самом деле объем водопада составлял всего полведра, но Кире хватило с лихвой. Едва успев отдышаться, он бросил единственный взгляд на свои таблицы, и улицу огласил ВОПЛЬ.
На намокшей бумаге расплывалась тушь. Где сильно, где не очень... и некоторые места уже сложно было различить...
С крыши, откуда низверглась вода, спрыгнули капитан и лейтенант восьмого отряда. Капитан был очень мокр и, судя по всему, сильно похмелен, а у лейтенанта в руках красноречиво погромыхивало пустое ведро.
- Исэ-са-а-а-ан... – простонал Кира; слов у него не осталось, во всяком случае, цензурных, а выражаться неприлично при женщинах и старших по званию он физически не мог.
- Ох, - сказала Исэ потрясенно, моментально угадав, что за документами потрясает онемевший Кира. – Но это же не чистовик, нет?..
Кира помотал головой, говорить он все еще был не в состоянии.
Нанао выхватила из-под мышки свою книгу, как занпакто, раскрыла ее где-то в первой четверти и выпалила скороговоркой какое-то заклинание, поводя в воздухе сжатым кулаком.
Высохло все: одежда, волосы, причем и у капитана Кёраку заодно. Бумаги тоже высохли.
- Время назад поворачивать не умею, прости, пожалуйста, Кира-кун, - раскаяние в голосе Исэ было, несомненно, искренним, но кое-какие строки таблиц погибли безвозвратно. Поэтому Кира промычал что-то вроде «не стоит беспокойства» и кинулся домой бегом, опасаясь, что коварная судьба подставит ему ножку еще раз.
Пообедать он уже не успевал. Ну и ладно.
Разложив перед собой уцелевшие листы квартальных таблиц, собственные заметки, оставшиеся от написания отчета, и чистую бумагу, Кира приступил к делу. Он считал, пересчитывал, сверялся с самим отчетом, заносил данные в таблицы, составлял списки и так увлекся, что пропустил и время ужина. Когда в кабинете потемнело, отвлекся лишь на то, чтобы зажечь лампы, и продолжил работу.
Солнце выплыло из-за крыш в тот самый момент, когда Кира удовлетворенно выдохнул, прищурился на влажно блестящие строки нового титульного листа и от души потянулся...
Грохнуло, прошелестело, раздался детский писк и счастливый смех. Что-то ярко-розовое пронеслось перед носом Киры, от окна к двери.
- Привет, Челка! Догоняй, Маки-Маки!
Следом за этим мимо ошалевшего Киры точно так же, из окна в дверь, промчался Арамаки из одиннадцатого отряда. Он ужасно запыхался, но прекратить погоню, видимо, не смел.
Кира проводил резвящуюся Ячиру стеклянным от изумления взглядом. Посмотрел перед собой. И в глазах у него потемнело.
Проносясь через кабинет, Ячиру ненароком опрокинула письменный прибор. И теперь свеженькие, тщательно восстановленные листы отчета украсились потеками туши и пятнами красной пасты. Не очень сильно, но вполне достаточно, чтобы нужно было переписать все заново.
В этот момент запасы стойкости перед ударами судьбы в душе Киры иссякли. Он уронил голову на скрещенные прямо поверх непросохшей туши руки и тихо заплакал. Даже скорее завыл, без слов оплакивая свой отчет и свою репутацию аккуратного и пунктуального лейтенанта.
- Э? Изуру, что стряслось? Кто-то умер? – на пороге кабинета, в золотистом нимбе восхода, стоял капитан Ичимару и крайне удивленно глядел на своего лейтенанта.
Верный долгу службы, Кира собирался вежливо ответить, что нет, никто не умер, но горло перехватил спазм, поэтому лейтенант ограничился отрицательным «ы-ы-ы-ы-ы...».
- Хм. Тогда что же? Готэй распускают? Нет? В Обществе Душ закончилось все сакэ? Снова нет... Ты потерял годовой отчет? Ну конечно, нет... что?! ДА?!!
Кира впервые в жизни видел Ичимару Гина с широко открытыми глазами.
- Нннне потерял... – всхлипывая и отчаянно пытаясь подавить икоту, выдавил несчастный лейтенант наконец. – Первые листы... пропали... я их восстановил... а она!..
- Ну-ка покажи, - капитан стремительно шагнул к столу, нагнулся над испорченными страницами. – Нда... не очень-то товарный вид. Ну что ж, можно и так сдать, все равно никто же их не читает, отчеты эти...
От потрясения Кира вообще забыл дышать, отчаянным взором уперевшись в капитана.
- Как... как... как это никто не читает?!
- Да так, - Ичимару плюхнулся на пол, отложил занпакто, принялся доставать из рукавов какие-то свертки и конверты – видимо, то, за чем ходил на грунт. – Ну кому они нужны-то? Их поднимают, только если у отряда финансовые неурядицы, но с тобой-то нам это не грозит, а? Я еще в пятом отряде как-то тоже отчет потерял... весь. Ну сдал через полгода, никто не почесался.
- П-п-полгода?..
- Ты заикаться только не начни, - обеспокоился Ичимару, - бедняга, эк тебя расколбасило... – он выхватил из рукава еще какие-то листки, покосился на них и явно собирался отбросить как ненужные, но вдруг рука его замерла в воздухе.
- Э. Стоп. А вот это... – он легко вскочил, подошел к столу, развернул листки, сличая их с погибшими страницами отчета.
- Э-э-э-э... Изуру, а это я, наверно, на миссию убегал и впопыхах прихватил бумагу для заметок. Вот... не пригодилось.
И на стол легли пять листов отчета. Немного мятые, но чистые, без помарок, капель туши и посторонних пометок.
- Т-т-тайчо! Да как же! – от пережитых испытаний Кира перешел на фальцет и телеграфный стиль. – Для заметок! Отчет!..
- Ну извини. Уж вот как получилось, - Ичимару казался виноватым, но примерно такими выглядят коты, застуканные хозяйками за долизыванием крынки сливок.
...- М-м-м... тайчо.
- А?
- Вы... м-м-м... э-э-э... не могли бы проводить меня на Центральный пост?..
- Чего?!
- Понимаете, тайчо, - Кира немного успокоился, разгладил драгоценные листы, увязал отчет в папку, а папку – в кусок белой ткани и теперь переминался с ноги на ногу с видом полнейшей, небесной невинности. – С этим отчетом в моих руках вчера столько всего случилось... так я боюсь, как бы у меня его, ну не знаю, менос не украл, пока я сдавать его понесу. Пожалуйста, сходите со мной до Центрального, тайчо. Ну пожалуйста...
Ичимару, не спавший сутки, душераздирающе зевнул – но лейтенант все так же смотрел на него отчаянными глазами.
- Дай сюда. Я сам отнесу, - с тяжким вздохом сказал Ичимару наконец. Почти выхватил белый сверток из рук Киры и унесся в шунпо.
Кира, который тоже бодрствовал около суток, чему-то улыбнулся – и через пять минут уже блаженно спал в своей постели.
В конце концов, даже Ичимару должен иногда расплачиваться за дурацкие шуточки, верно? Ну хоть немножко...