[toshokan]

Название: Гермес
Автор: Evelyn Prechan
Рейтинг: G
Персонажи: Гин, Шухей
Жанр: юмор
Размер: мини
Дисклеймер: мне ничего не надо, забирай их, Куботайт
Краткое содержание: как-то темной новогодней ночью в Руконгае...
Предупреждение: ООС
От автора: писалось как подарок на Новый Год, поэтому тематика соответствующая

Темной-темной ночью, в канун нового года, в Западном Руконгае, недалеко от Сейрейтейской стены, где летом густо росли кусты, слышался странный и весьма подозрительный шум. Если бы какой-нибудь зазевавшийся пьяница проходил мимо, то и он бы убежал подальше, услышав шорох и треск ломаемых веток. Мало ли что там может быть, темной зимней ночью.
Если бы он остался, то наблюдал бы весьма любопытное зрелище: из кустов, матерясь вполголоса, вылез на четвереньках лейтенант девятого отряда Хисаги Шухей. Быстро оглянулся по сторонам, встал с мерзлой земли, начал отряхивать листья с хакама, вынимать из волос и из-за шиворота косодэ мелкие веточки. Луна с любопытством наблюдала за шинигами, а потом, словно испугавшись, спряталась за тучу. Подул ветер.
Хисаги насторожился: в воздухе чувствовалось реяцу. Он не ошибся: через минуту рядом, в тени стены, возник силуэт. Минуту постоял, а потом вышел из тени.
Шухей скользнул рукой по рукоятке зампакто и грозно спросил у силуэта:
- Пароль?
Фигура совершенно не таинственно засмеялась.
- На горшке сидит король, - протянул голос с такими знакомыми интонациями
Хисаги немного расслабился и буркнул, нахмурив брови, чтобы выглядеть невозмутимым:
- Так что в очередь изволь.
Силуэт подошел ближе и оказался Гином. Улыбка на его лице была еще шире, чем обычно.
- Слушай, откуда у тебя такие тупые пароли, а? – спросил Хисаги, недовольно морщась.
Гин рассмеялся.
- Зато их никто не угадает.
- Действительно, ТАКОЕ никому даже в голову не придет, - проворчал Шухей.
Гин оглянулся по сторонам:
- По-моему, у тебя было какое-то дело ко мне, Хисаги-фукутайчо? Давай побыстрее, я опаздываю.
- На праздничный обед к папочке? – съязвил Шухей, пытаясь что-то достать из складок хакама.
Гин засмеялся.
- На раздачу подарков. И если я опоздаю, то, боюсь, некоторые их не получат.
Шухей покраснел и завозился энергичней.
- Кстати, как ты умудрился выбраться? Тебя не загребут под трибунал за нарушение устава? – спросил Гин, поддерживая иллюзию светской беседы.
- Наш отряд дежурит сегодня в этом секторе. Все остальные были очень рады, - пробубнил Хисаги, пытаясь развязать узел на свертке.
- Не сомневаюсь, - довольно протянул Гин. – Хотя, думаю, вы и на посту отпразднуете.
Шухей чертыхнулся вполголоса, потянул за шнурок и развернул сверток.
- Вот, - буркнул он и протянул Гину нечто, завернутое в подарочную бумагу и обвязанное бантиком. Нечто шуршало, когда Гин брал его в руки, и сладко пахло корицей.
- Что это, Хисаги-кун? – мягко протянул Гин, осматривая подарок со всех сторон.
- Не твое дело, – огрызнулся Шухей. – И не смей смотреть, что там! Тогда в следующий раз я тебе голову оторву.
- Аканна, что же ты так горячишься, Хисаги-кун? – рассмеялся Гин. – Зачем мне это? Я сам спрошу, если надо будет.
Шухей промолчал. Ответить ему было нечего. Гин ухмыльнулся:
- Насчет ответной услуги…
Хисаги напрягся.
- Думаю, что ты прикроешь меня, когда я захочу сегодня навестить своего бывшего лейтенанта.
Шухей выглядел так, как будто его ударили мешком по голове.
- Ты что, хочешь, чтобы я проводил тебя на территорию третьего отряда? – спросил он довольного Гина.
- Я же так ясно выразился, Хисаги-кун.
На лице Шухея заходили желваки. Гин наблюдал за ним с удовольствием.
- Я правильно понял, да? – заговорил он, сжимая кулаки. – Значит, я как дурак приперся сюда, вырубив двух часовых из своего собственного отряда – а ты, оказывается, заранее собирался в Сейрейтей?
Хисаги дрожал и выглядел опасно – еще секунда и из его ушей повалит пар. Гин вовремя это понял и, прежде чем Шухей успел хотя бы поднять голову, стоял уже в десяти метрах от него и назидательно грозил пальчиком.
- Поспешные выводы часто приводят к совсем нежелательным результатам, Хисаги-кун. На самом деле, решение пришло спонтанно. Я посмотрел на тебя и решил, что может быть и по мне кто-нибудь скучает… - Гин мечтательно вздохнул.
Хисаги нахмурился. Бедный Кира. На его месте он бы не радовался. Хотя у каждого свои закидоны. Вот и он сам тоже… хорош. Вспомнив о том, зачем он здесь, Шухей покраснел.
- Ну так что? Мы идем? – осторожно осведомился Гин, складывая руки в рукава, что должно было, видимо, означать покорность.
Шухей вздохнул. Кодекс самурая, прочно вбитый в подсознание, гласил, что слово нужно держать. Даже слово, данное врагу и предателю. Даже слово данное Гину. Хотя, размышлял Хисаги, Гина следовало бы внести в кодекс как особую категорию зла.
У ворот их никто не задержал. Видимо, кулаки Шухея были достаточно крепкие. Все же он смутно надеялся на то, что парни отделаются лишь шишками и легким испугом, а не больничной койкой в Сого Кьюго Цуме Шо. Гин пролез под низко опущенными воротами змейкой, Хисаги протискивался дольше, проклиная свою торопливость, когда он заставил ребят поднимать их.
- Ты же сказал, что опаздываешь на раздачу подарков, - внезапно спохватился Шухей и притормозил. С крыши полетела черепица. Ичимару услышал треск и вернулся на несколько шагов шунпо назад.
- Хисаги-кун, неужели ты думаешь, что праздник начнут без меня? – Ичимару развел руками. – Никакого праздника без меня и не будет.
Хисаги выругался про себя, и вдруг подскочил.
- Чуть не забыл, - хлопнул себя по лбу и достал из-за пазухи бумажный конверт. – Это ты отдашь… позже. Четырнадцатого февраля, понял? Ни раньше, ни позже, - и Шухей нахмурил брови.
- О, понимаю, мало ли, перебои с почтой, всякое такое… - улыбнулся Гин, неуловимым движением засовывая конверт себе под накидку. – Надеюсь, он не надушен? А то до четырнадцатого февраля запах может выветриться.
Двенадцать. Это двенадцатый раз за вечер, когда у Шухея мелькнули мысли убить Ичимару. До него никто такой чести не удостаивался даже за год. Кроме Холлоу.
Они продолжили свой путь и скоро достигли территории третьего отряда. Когда показались знакомые крыши, Шухей вздохнул с облегчением. Как Гин будет выбираться отсюда – не его забота. Они не договаривались. Сейчас он уйдет, и…
- Хисаги-кун, - протянул Гин. Шухей, уже подозревая нехорошее, обернулся.
- Вы же рядышком с десятым живете? Не мог бы ты пару словечек Мацумото сказать? О том, что ее очень ждет И-зу-ру…
- Это последнее, на что я соглашусь, - мрачно сказал Шухей.
Ичимару поднял руки в знак поражения.
- Больше ничего, Хисаги-кун. Приятно было повидаться.
- Не могу ответить тем же, - решил прекратить обмен любезностями Шухей. – И учти – если что-то перепутаешь, то я до тебя и в Уэко Мундо доберусь.
- Какой разговор… - усмехнулся Гин, но Шухей его уже не слышал, скача по крышам аки гордый козел по горам и предаваясь мрачным размышлениям о том, что тринадцать – весьма несчастливое число.

~*~*~
- Канаме-кун, у меня есть кое-что для тебя, - пропел Гин и жестом доброго волшебника протянул Тоосену загадочный сверток. Запах корицы был таким сильным, что все арранкары повернулись в ту же сторону.
Тоосен повернул голову и нахмурился.
- Для меня? От тебя? – уточнил он.
Айзен наблюдал за этой сценой с нескрываемым интересом.
Ичимару хихикнул.
- Не от меня, а от некоторого таинственного лица, которое поздравляет тебя с Новым Годом. Не томи уже, Канаме-кун, возьми.
Тоосен дотянулся до свертка и положил его на колени. Некоторое время сидел неподвижно, не подозревая, что все взгляды устремлены на него. Затем осторожными движениями принялся развязывать узел и разворачивать бумагу. Под ней оказался великолепно пахнущий, свежий рулет с корицей.
- Ах, какая вкуснота! – сказал Гин. - Сам бы не отказался.
Намеки он клал как кирпичи, но Тоосен его не слышал. На темном лице внезапно проступил румянец.
- Это же… мой любимый, - прошептал он. – Кто?.. – и замолчал.
Арранкары обливались слюной уже не скрываясь, Гриммджо был готов завыть от вожделения. Назревал опасный момент.
- Кстати, таинственное лицо передало тебе еще что-то, - решил разрядить обстановку Гин и вынул из-за пазухи письмо.
Канаме обернулся на шелест ткани и протянул руку. Ощупав конверт, он разорвал его с видимым нетерпением, но то, что там находилось, явно поставило его в тупик. Гин не выдержал и, привстав со стула, посмотрел на загадочный предмет.
- Ой, Канаме-кун, сейчас я тебе помогу! – вскричал Гин и, вскочив со стула, обежал стол. Айзен поперхнулся чаем, арранкары не изумились только потому, что запах корицы воздействовал на их слюнные железы и напрочь отключал мозг.
Открытка (а это была именно она) оказалась музыкальной. По всему Лас Ночес разнесся слегка утрированный, но прекрасный вокал Уитни Хьюстон: «And I will always love you…» Айзен-сама отвернулся, пытаясь скрыть непрошенные слезы, арранкары нахмурились и даже забыли о корице, Гин стоял, улыбаясь как священник. Лишь Канаме, казалось, оставался безучастным.
Когда мелодия пошла по второму кругу, Тоосен захлопнул открытку, встал из-за общего стола и медленно пошел по направлению в свои покои. Его провожали двенадцать пар растроганных глаз.
- Любопытство – не порок, - извиняющееся развел руками Ичимару.
- Но большое свинство, - заметил Айзен.