[toshokan]

Здравствуйте. Я со своим как будто творчеством.
Название: Вольная интерпретация
Автор: Арьен
Бета: Hell aka Herbst
Рейтинг: пусть будет R - за неприличные мысли некоторых персонажей.
Персонажи: вся толпа школьников и несколько шинигами
Жанр: а не знаю.
Краткое содержание: о влиянии зарубежной литературы на романтичных девушек.
Дисклеймер: мир аниме Блич и персонажи принадлежат автору, а моё больное воображение - только мне.


1. Вечные идеи мировой литературы
Весенние облака весело гонялись друг за другом в веселом весеннем небе. Весеннее солнце весело смотрело в окна домов. Веселые лучи его золотили рыжую макушку школьника. Выражение, застывшее на лице означенного школьника никак не соответствовало этому веселому весеннему утру, поскольку было сосредоточенным и хмурым. Куросаки Ичиго сражался. Нет, не с толпами меносов, не с арранкарами и даже не с Зараки Кенпачи. Ичиго сражался с домашним заданием по зарубежной литературе. Нахмурив брови и сердито подергивая себя за мочку уха, юноша читал комедию великого Шекспира. И это сражение было делом чести – ведь Исида уже прочел пьесу, мало того – невыносимый зануда не поддался на уговоры и лесть одноклассника и не рассказал тому сюжет вкратце.
- Это замечательное произведение, полное юмора и глубоких мыслей! Ты сам должен прочесть его! – заявил квинси.
И теперь Ичиго, злясь на весь белый свет вообще и мерзавца Исиду в частности, пытался найти упомянутые мысли и юмор в тексте бессмертного классика. «Может, найти этого Шекспира в Обществе Душ и просто спросить, что он имел в виду?» - размышлял он. Но это не особенно удачная мысль – ведь писатель – европеец и, наверное, искать его надо в каком-то другом месте, в христианском раю, кажется. Или в аду? Ичиго плохо знал биографию драматурга.
На поясе истерически забилась печать-удостоверение. Ну вот, опять Пустой! Неужели в маленькой Каракуре, буквально напичканной шинигами, больше некому гонять этих тварей, кроме него? Чем занят Ренджи? Небось дрыхнет в тенечке или жрет опять! Куда делась Рукия? Торчит в библиотеке или болтается по магазинам с лейтенантом Мацумото и Орихиме! Зачем в городе ошивается темнокожий кучерявый тип, называющий себя дежурным шинигами Каракуры, Куросаки так и не понял. Этот парень влипал в неприятности, из которых его выручал обычно подоспевший Ичиго или кто-нибудь еще. Итак, все заняты, а он, как самый рыжий, должен отдуваться! Все это мелькало в голове и.о. шинигами, пока он бежал к месту прорыва. Пустых оказалось аж трое, и, пока юноша сражался с одним, остальные попытались сбежать. Но выскочившие откуда-то Абарай и Рукия не дали им уйти. Битва окончилась быстро и все трое шинигами помчались к тому месту, где Куросаки беспечно оставил свое тело. К счастью, в этот раз ему хватило ума сидеть в малолюдной части парка и толпы зевак со «Скорой» пока не наблюдалось. Тем не менее, Рукия опять напустилась на друга с нравоучением:
- Сколько раз тебе повторять: не бросай гигай где попало!
- Это не гигай! Это мое собственное тело.– вяло возмутился мальчишка. Перспектива снова сидеть, уткнувшись в малопонятную пьесу теперь казалась еще более скучной и неприятной, чем до появления Пустых. Столько интересных и полезных дел можно сделать вместо того, чтобы читать эту тоску! Тоже мне, комедия!
- Тем более! А если оно пропадет? Ты знаешь, что будет? Или если оно упадет в реку? Или с моста на дорогу?
Ичиго стало не по себе. Он действительно не задумывался, что будет, если его тело погибнет по-настоящему.
- Что это ты читаешь? – любопытный Ренджи сунул нос в книгу.
- Ничего! – еще больше нахмурился школьник, - задали в школе. Второй раз читаю – ничего не понятно!
- Для того чтобы понять литературное произведение, нужно иметь в голове мозги! – холерный квинси вылез непонятно откуда в самый неподходящий момент. Чистый и отглаженный, как будто не через кусты продирался, а по воздуху летел! Иногда Урюу настолько бесил Ичиго, что в глазах темнело. И в этой темноте воображались такие картинки, что Ичиго краснел, как помидор и старался побыстрее отогнать наваждение. Ибо никак нельзя даже самому себе признаться, что когда Исида занудствует, ему, Куросаки Ичиго, почти шинигами, хорошисту в школе и абсолютно нормальному парню, хочется содрать футболку с квинси и зашвырнуть куда-нибудь в пыльный угол, взъерошить аккуратно причесанные черные волосы, заткнуть поцелуем – чтобы молчал, чтобы распахнулись и потемнели от возмущения синие глаза. Сделать что-то настолько дикое, чтобы самоуверенный ботаник растерялся и остолбенел до полной потери сопротивления!
Ичиго яростно помотал головой. Кажется, пока он боролся со своими демонами, вся компания решила отправиться в кафе-мороженное и ждала только его.
- Ну что? Ты идешь или и дальше будешь стоять столбом? – Кучики подхватила со скамейки томик Шекспира и сунула в свой рюкзачок.
- Иду я, иду! – ответил Ичиго, бросая косой взгляд на квинси: не заметил ли тот душевных терзаний приятеля. На секунду взгляд Исиды показался странным, но тут же стекла очков насмешливо блеснули, отражая небо, и Урюу первым выбрался на тропинку.

Поздно вечером Кучики Рукия сидела на крыше дома Куросаки и читала. Света полной луны хватало, чтобы различать написанное. И чего Ичи так злился? Весьма интересная пьеса. Буквально в каждом персонаже можно увидеть знакомый образ. Очень жизненная вещь! Интересно, брат читал? Ему бы понравились пьесы этого драматурга. И стихи красивые. Внезапно Рукия вспомнила кое-что, смущавшее её весь день. Взгляды, которыми изредка обменивались Ичиго и Урюу. Короткий, пронзительный проблеск чего-то непонятного. Ни разу подобные взоры одноклассников не встретились. Но что-то было за ними такое, что заставляло воздух замирать натянутой струной. Интересно, кто-нибудь еще из всей компании заметил?
- Эй, Рукия! – Ренджи забрался на крышу. – Что это ты тут одна сидишь? Пошли к Урахаре, там Мацумото Хинамори притащила, хочет завтра её по магазинам выгулять.
Он честно старался вести себя потише – получалось плохо. Девушка вспомнила, что раньше шумный лейтенант раздражал брата, заставлял хмуриться и осуждающе поджимать губы. Но в какой-то момент отношение изменилось. И прежде чем раздражение сменилось принятием друг друга такими, какие есть, были точно такие же взгляды-стрелы…
- По магазинам…- задумчиво протянула девушка,- это хорошо… Знаешь, Ренджи, у меня тут появилась одна идея…- Рукия осторожно закрыла книгу, - могу я рассчитывать на твою помощь?
- Конечно! А что за идея?
- Пошли! По дороге объясню.
На крыше осталась лежать увесистая книга – сборник комедий великого английского драматурга В. Шекспира. Порыв ветра раскрыл томик, пошуршал страничками и остановился на заложенной конфетной бумажкой пьесе, которую читал утром Ичиго, а вечером – Рукия. Пьеса называлась «Много шума из ничего»


2. Спектр увлечений.

«Нет, вы только подумайте! Он что, круглые сутки читает? Без перерыва на сон и еду?» - думал один рыжий школьник, глядя на одноклассника.
- Эй, Исида!
- Ну что еще, Куросаки? Ты опять куда-то влез и тебе надо помогать?
- Шуточки! Скажи, Исида…
- Ты не мог бы прекратить орать на всю школу?
- Ладно, хорошо. Так вот, скажи, ты что, постоянно читаешь?
- Нет, почему же… - Парень поправил очки и аккуратно закрыл книгу, - у человека, развитого интеллектуально, есть множество разнообразных интересов.
- Например? Что ты делаешь, когда не читаешь?
- Мне есть чем заняться. – Прохладно ответил Исида. – А вот тебе не мешало бы подготовиться к итоговым тестам по математике.
- Я готовлюсь! – сердито воскликнул Ичиго, - Я же не виноват, что меня все время отвлекают! Ну вот, опять! – он раздраженно посмотрел на свое удостоверение временного шинигами и выскочил из комнаты.
- Умопомрачительная безалаберность! Как можно так относиться к учебе? – риторически вопросил Исида, совершенно не ожидая ответа.
- Он просто немного несобранный. – Ответ прилетел со стороны распахнутого окна и исходил от Абарая Ренджи. – А может быть, ему что-то не дает сосредоточиться?
- Отсутствие мозгов? – ядовито уточнил школьник.
- Ну, он постоянно занят…
- Спасением утопающих?
- Ему трудно нагнать школьную программу…
-Он и не собирается этого делать!
- Думаю, он смог бы, если бы ему помогли.
- Только не я! У меня хватает забот и без этого, не до конца еще произошедшего от обезьяны, типа! И вообще, какого черта ты тут торчишь? Биться с Пустыми – это ваша работа, Абараи – сан, а не ученика средней школы.
- Пусть тренируется, - ответил лейтенант, - человек должен совершенствовать навыки, которые могут ему пригодиться в самом ближайшем будущем. И, хитро улыбнувшись, Ренджи исчез.

«Вот еще! Помогать этому болвану еще и в учебе, вдобавок ко всем неприятностям, в которые он меня постоянно втравливает? Ни за что!»
Урюу снова открыл книгу и попытался вчитаться, но из головы не выходил рыжий недоумок. Весна врывалась в открытые окна класса пением птиц и кружащим голову ароматом цветущих деревьев. Весна сбивала мысли с привычного пути логики и разумности, заставляла думать о чем-то тревожно-странном и восхитительно неправильном. Юноша снял очки и потер уставшие глаза. Может быть, и в самом деле, стоит помочь непутевому Куросаки с подготовкой к экзамену? Читать расхотелось совершенно, до начала урока оставалось еще не менее двадцати минут, и Исида, захватив бутерброды, устроился на подоконнике. Со двора школы неслись веселые крики учеников и строгие возгласы учителей, смех и обрывки песен, щебетанье птиц – все те звуки, которые заставляют особенно остро почувствовать собственное одиночество. Исида жевал бутерброд с сыром и предавался греху уныния. С одной стороны, он ужасно хотел спуститься вниз, поболтать с одноклассниками, порадоваться теплому весеннему солнышку. С другой – тщательно взлелеянный образ отличника – одиночки, гордого и необщительного, заставлял теперь сидеть в мрачном одиночестве пустого кабинета и повторять и без того заученный материал к экзамену.
«По сути, Куросаки куда счастливее меня. Он просто живет, как придется. Есть Пустые – сражается, нет Пустых – занимается своими делами, не морочит голову себе и другим. Ему не нужно все время поддерживать маску, как мне. Он всегда остается самим собой. А что делаю я? Может быть, меня уже и нет, а есть только эта личина?» Додумать столь глубокую мысль ему не дали: в класс вломился Куросаки. От шумного и. о. шинигами у Исиды иногда начинало рябить в глазах. Ну как можно так бестолково метаться, размахивать руками, орать, если и так прекрасно все слышно? Как можно быть таким растрепанным и отчаянно рыжим?
Тем временем, Ичиго, ничего не подозревающий о рефлексионных размышлениях одноклассника, возмущенно повествовал о сражении с очередным Пустым. Больше всего его злило обилие этих существ, а не необходимость убивать их:
- …какого … демона их так много?! Кто их наделал в таком диком количестве? Им что тут, медом намазано?..
- Не ори.
- Буду орать! И где эти, которым за эту работу жалование платят? Почему я дин должен махать мечом, в то время, как кое-кто спит, а еще кое-кто готовится к тесту?
- Не ори.
- А я буду орать!! На кой черт ей писать этот тест? Она же не настоящая школьница. И где вечно пропадает Абарай?! Я что самый крайний рыжий слева? Эй, ты что делаешь?
- Я же говорю – не ори. – Ичиго инстинктивно отшатнулся, когда Исида неожиданно оказался прямо перед его носом. За спиной рыжего почти – что – шинигами оказалась стена. Отступать было некуда.
- А я говорю, что буду орать! – завопил он из принципа, а так же – чтобы прогнать незваные смущающие мысли. – Мне надо к тесту готовиться, а я по всему городу днем и ночью бегаю! – мысли не желали никуда деваться , голова закружилась. И Ичиго зажмурился. - Каракура и без меня битком набита шинигами, почему я не могу спокойно делать задание без того, чтобы меня не отвлекали постоянно? И, черт побери, Исида, отойди от меня!
- Почему бы тебе, во-первых, не перестать голосить на всю школу и, во-вторых, не попросить кого-нибудь помочь тебе подготовиться к контрольной? – рассудительно и очень спокойно спросил Урую.
От неожиданной постановки вопроса Куросаки широко открыл глаза:
- Действительно? Почему бы и нет? В классе полно народу, который хорошо знает математику. – Он вывернулся из-под руки одноклассника и стал расхаживать по кабинету. – Вот, например, Тацке – считает, будто орехи грызет. И Рукия успела хорошо подготовиться. В крайнем случае, можно попросить …
- Только не меня! – перебил Исида. – У меня полно дел.
- Подумаешь, какой занятой!..
- представь себе!
- К тому же до теста осталось всего ничего, а Тацке готовится к соревнованиям.
- Есть еще Кучики и Чад.
- Тебе что, жаль потратить двадцать минут в день на помощь однокласснику?
- Если бы я мог быть уверен в результате!
- Ну и черт с тобой! Сам все выучу. – С этими словами Куросаки отправился на свое место. В класс понемногу собирались остальные ученики, прозвенел звонок, и учебный день продолжился, как обычно.



3.Очень хитрый план.
- Рукия, а ты уверена, что все идет именно так, как ты задумала? – спросил Ренджи сидящую на крыше дома Куросаки девушку. – Мы уже целую неделю пытаемся как-то повлиять на этих двоих, но пока никаких сдвигов незаметно.
- А что ты хотел всего за одну неделю? – фыркнула та, - И потом, как это незаметно? Они уже гораздо больше общаются. Квинси даже взялся помогать Ичиго с математикой.
- Ну да. Он помогает Куросаки, Орихиме, этому недотепе, как его, Кейго, что ли? и еще трем девчонкам.
- Ну, они с Ичиго играли в шахматы в парке, я видела.
- Я тоже видел. Они сыграли две партии и чуть не подрались. В этом ботанике столько яда, что его ни один Пустой есть не стал бы из страха отравиться!
- А сегодня они куда-то отправились вдвоем. И, посмотри, уже полночь, а их все нет!
- К Урахаре – сан они отправились, в погреб, тренироваться. Я их возле магазина встретил. Рукия, - лейтенант пристально посмотрел на подругу, - а ты уверена, что им вообще это нужно?
- Конечно я уверена, глупый! – продолжить фразу и объяснить, почему она так в этом уверена, шинигами не успела. Не оттого, что у нее закончились доводы, а потому, что на крыльце образовалось совершенно невиданное зрелище. В дверь ногой, так как руки были заняты, стучал не кто иной, как капитан восьмого отряда Кёраку Шунсуи.
Оба шинигами на крыше затаились, надеясь, что капитан пришел не по их души, и сгорая от любопытства – что же у него в руках. Луна, лениво выползшая из-за облака, осветила своим убывающим диском дивную картинку: Кёраку-тайчо держал в каждой руке по мертвецки пьяному подростку. Две головы – одна рыжая, а другая черноволосая, - безвольно болтались в такт стуку. Наконец, Куросаки - старший соизволил открыть дверь. От открывшегося зрелища он просто окаменел. Чувство юмора изменило бывшему шинигами. Вид бессознательного тела сына, находящегося под мышкой одного из сильнейших капитанов Готей-13, заставил потерять дар связной речи.
Кераку, видя, что его никто не собирается избавлять от странного груза, немного рассердился:
- Куросаки Ишшин, мало того, что твой сын и его друг в прошлые свои посещения обратили в руины половину Сейретея, так они еще и лишили меня солидных запасов саке и навлекли гнев моего лейтенанта. На меня навлекли, между прочим!
- П-прошу прощения! – просипел потрясенный отец, - Но я его туда не отправлял.
- Так забери эти нетверезые организмы у меня и будем квиты! – великодушно кивнул капитан, и стало ясно, что он тоже принимал участие в битве с алкоголем. Куросаки втащил в дом Ичиго, затем Урую, совершенно не представляя, что делать с юным квинси (отец которого проявлял не слишком много родительской заботы по отношению к отпрыску).
- Спасибо. А откуда, собственно, вы их притащили? – озадачился Ишшин, растеряно глядя на Кёраку.
- Долго рассказывать. Да и Нанао-тян сказала: «Одна нога там, другая здесь!». Строгая она! – улыбнулся Кёраку-тайчо и добавил, совершенно трезвым голосом, - а твой сынок горазд пить! Да и не только пить… Молодец. Я уж думал, он меня перепьет! Ну, бывай! – и Кёраку исчез, бросив странный взгляд на крышу, оставив легкий запах вишневого вина и пару розовых лепестков.
Куросаки пожал плечами и, оттащив оба тела с порога, захлопнул дверь.
Двое сидящих на крыше шинигами переглянулись и не сговариваясь синхронно полезли вниз, поближе к окну комнаты Ичиго.
Как и следовало ожидать, Куросаки и Исида были сгружены сердитым отцом на кровать прямо в одежде. Это им не сколько не мешало – оба спали здоровым сном абсолютно пьяного человека, которому все равно где, в чем, в какой компании, лишь бы не будили. Ичиго даже похрапывал тихонько.
- Надо с них хоть кеды снять, - шепотом сказала Кучики, - и укрыть, а то простынут.
- Ничего с ними не сделается, - тоже шепотом ответил Абараи, - я сто раз засыпал в таком состоянии даже на земле, и ничего, не простыл пока ни разу.
- Где же они так набрались?
- Хм…По-моему и так понятно, Кёраку-тайчо их напоил.
- Может дождемся утра и спросим у них самих?
- Так они тебе и рассказали! Да они и не вспомнят ничего.
- Почему?
- Эх, Рукия, какая ты маленькая все-таки! – Ренджи ловко увернулся от подзатыльника, - они же не меньше литра выпили, разумеется у обоих завтра будет похмелье и отшибет память! Но вот если их оставить в одной кровати…
- Но они же пьяные оба! Это же будет не совсем сознательный выбор.
- Зато твой коварный план увенчается успехом. – Ренджи откровенно веселился. - или ты передумала?
- Нет. Но так нельзя!
- И пытаться насильно осчастливить людей тоже нельзя, поэтому давай-ка, стели этому очкарику одеяло на пол. – Лейтенант осторожно стянул с квинси обувь и перенес его на расстеленное Рукией одеяло.

Утро для двух школьников началось с головной боли. «Какое счастье, что сегодня выходной! – подумал Ичиго, пытаясь открыть глаза, - и не надо тащиться в школу. Что же вчера было? Мы были у Урахары, это я помню. Он предложил чаю выпить после тренировки, это я тоже помню. А что было потом? Откуда взялся капитан Кёраку? Почему я лежу одетый? И, кстати, где это я?» – открывшиеся наконец глаза резануло ослепительно ярким светом из окна, а по ушам ударило громкое отцовское:
- Доброе утро!
Младший Куросаки вздрогнул, зажмурился и постарался натянуть на голову одеяло, но отчего-то не смог его найти. Зато с пола послышался чуть слышный стон.
- Кто здесь? – Ичиго хотел спросить это громко и сердито, а получилось жалко и фальцетом.
- Здесь – это где? – так же жалобно донеслось с пола.
- Ага! Вы проснулись, юные пьяницы! – обрадовался Ишшин, - Карин, Юзу, они все-таки живы и сейчас мы все узнаем!
Синхронный тяжкий вздох виновников переполоха свидетельствовал о том, что старший Куросаки говорит слишком громко для двух пар ушей похмельных подростков. Сестренки Ичиго заглянули в комнату, сочувственно-осуждающе покачали головами и уволокли папашу вниз, чтобы мальчики могли прийти в себя в относительной тишине.
Но не успели они вздохнуть еще раз – с облегчением, как тишина вновь оказалась нарушена. Свет перед закрытыми глазами Ичиго несколько померк, а с подоконника раздался шорох раскрываемого веера и ироничное хмыканье.
- Ай-ай-ай, молодые люди! Разве можно так напиваться?
- Я так и знал, в чае что-то было! – пробормотал Ичиго, опасливо открывая правый глаз.
- Это преступление, Урахара – сан, поить спиртным несовершеннолетних, – поддержал его Урюу.
- Разве я заставлял вас пить? – фальшиво изумился торговец. – Разве не вы сами настаивали на этом истинно мужском развлечении? Разве вы отказались, когда случайно заглянувший капитан восьмого отряда предложил вам помочь в постижении философии искусства употребления вина?
Парни окончательно проснулись и теперь ошалело таращились на бывшего шинигами. Они оба никак не могли вспомнить ничего из последовавшего за чаепитием безобразия.
- Но я пришел вовсе не для того, чтобы распекать вас за неподобающее поведение, - улыбнулся Урахара, - с этим делом успешно справятся ваши родители. Я просто заскочил проверить, живы ли вы, и напомнить о том, что жду вас сегодня после шести на тренировку. Постарайтесь быть в форме.
И нахальный торговец смылся, пока мальчишки не успели придумать достойный ответ. Ичиго посмотрел на одноклассника. Вид Урюу полностью соответствовал его собственному мироощущению: Было гадко, язык, огромный и шершавый, как наждачная бумага, едва умещался в нечищеной конюшне, каковую представлял из себя рот, голова норовила при каждом движении развалиться на две половинки, звуки оглушали, мышцы болели, причем абсолютно все, даже такие, о существовании которых знал только отличник и ботаник Исида. Сам квинси, глядя на Ичиго, испытывал такие же чувства, с поправкой на некоторую нечеткость зрительного восприятия – его очки потерялись в процессе получения нового опыта. Урюу сел, стараясь двигаться медленно и плавно, чтобы не беспокоить больную голову, и огляделся в поисках своих ботинок.
- Кто это нас сюда затащил?
- Отец, наверно. – Ичиго сполз с кровати и, придерживаясь за стеночку и мебель, стал пробираться к двери. – Лично я иду умываться. Что б я, еще когда-нибудь, выпил хоть что-то крепче чая!
- Это смотря где чай пить… - утонил дотошный Исида. – Некоторый чай ничуть не безопаснее саке.
Внезапно в голову обоих несчастных собутыльников пришла одна и та же ужасная мысль (после первой своей выпивки они вообще стали действовать и даже думать на удивление одинаково).
- Эээээ… Исида…. А ты случайно не помнишь…. Ну…
- Я ничего такого не помню. Но я читал, что в состоянии алкогольного опьянения…
- Нет! Не продолжай! Раз мы ничего не помним, значит, ничего и впрямь не было! – Куросаки нашарил тапочки и поплелся в ванную. – Идем, кажется, у меня где-то валялась новая зубная щетка.


4. Виражи сюжета.
- Нет, так дело не пойдет! – рассуждала Кучики, анализируя промежуточные результаты своей акции по объединению двух одиноких сердец, - Этак мы ничего не добьемся, если будем и дальше действовать по одной и той же схеме. Ну-ка, что сказано у классика? – девушка открыла злополучный сборник пьес В. Шекспира и вчиталась в соответствующий отрывок. – Ага, понятно! Все нужно делать совсем не так!
Новая мысль захватила её с головой. Самым подходящим для роли ассистента человеком была Орихиме, девочка добрая и искренне стремящаяся помочь друзьям, очень часто – в ущерб себе. Рукия подумала, что неплохо было бы привлечь кого-нибудь еще и в этот момент в магазинчик Урахары, где она в этот момент находилась, вошла Йоруичи. Против обыкновения, госпожа Шихоуин была в человеческой форме и превосходном настроении (в каковом, впрочем, пребывала почти всегда). Рукия не стала раздумывать слишком долго: раз уж судьба посылает в такой миг такого потенциального союзника, грех не воспользоваться её, судьбы, неожиданной благосклонностью.
- Йоруичи-сан, можно попросить вас о небольшой помощи?

Вечером в доме Урахары собралась почти вся компания, исключая Чада, который тренировался единолично на обширном пустыре, чтобы никого не зашибить случайно. Урахара придумал новое упражнение и собирался испытать его («Ну что вы, это совершенно безопасно, я уверен, что никто не пострадает!»), а для этого требовались совместные усилия шинигами и квинси. Орихиме присутствовала в основном для оказания моральной и медицинской поддержки. Йороучи присутствовала из любопытства. В разгар тренировки, когда Ичиго почти уже выдохся, отрубая щупальца новому виду Пустого («Нет, я его не выводил специально, он сам приполз, я только внес некоторые усовершенствования»), а Исида истощил запас стрел и отдыхал в обмороке за камушком, в подвале откуда-то появился сам Кучики Бьякуя. Некоторое время он созерцал происходящее безобразие, затем передал Урахаре какой-то сверток, а сестре и лейтенанту – приказ возвратиться в Сейретей через два дня, но не спешил уходить, остановившись для беседы с Шихоуин. Ренджи с тревогой наблюдал за хитрой и предвкушающей улыбочкой Йоруичи и непроницаемым ликом собственного обожаемого начальства и понемногу проникался уважением к широте замысла Рукии (даже главу клана Шихоуин привлекла!) и её упорству, а также тревогой же подругу, поскольку едва уловимое изменение в выражении взгляда Кучики не сулило затейнице ничего хорошего.
Однако, тренировка подходила к концу, а ни сам Ренджи, ни Рукия не получили не то что тяжелых ранений, но даже словесного взыскания. Зато Абарай смог насладиться продолжением вольной постановки классической пьесы без собственного непосредственного участия.

Ичиго тихо лежал, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Вчерашний разгул не прошел даром для непривычного выпивать организма и потому он устал гораздо сильнее и справился намного хуже, чем мог бы. Ичиго в очередной раз, закрыв глаза, под скептическое хмыканье Зангетсу, давал самому себе обет не пить даже лекарства, настоянные на спирту, когда услышал в непосредственной близости от себя голос. Немного прислушавшись, он с удивлением понял две вещи: во-первых, что голоса обсуждают его самого, и, во-вторых, что принадлежат они Йоруичи-сан и Орихиме. Йороучи сидела на валуне и наблюдала за работой Орихиме, которая лечила малышку Уруру – та случайно оказалась под ударом Пустого.
- Нет, я все же не понимаю, как он может не видеть столь очевидных вещей?
– Просто Ичиго еще ребенок, все дети жестоки. – Голосом мудрой бабушки объясняла Йоруичи.
- Но ведь все видят, а он один и не замечает ничего. Йороучи-сан, как можно не видеть, что человек тебя любит? – недоумевала Орихиме.
- Неужели прямо-таки любит? Может это просто гормоны играют? Весна, знаешь ли…
- Нет, что вы! – горячо возразила девочка. – Это же видно! Этот человек, он только об Ичиго и думает. И даже в тетради на полях рисует иногда, когда задумается.
- И давно такие пугающие симптомы?
- Уже почти год. И еще он смотрит на Куросаки - куна, когда тот не видит, а потом вздыхает так тяжело. А он и не знает.
Орихиме ненадолго замолчала, сосредоточившись на лечении, а Йоруичи подытожила сведения:
- Итак, есть человек, который рисует наше юное дарование, тоскливо взирает своими печальными синими глазами и тяжко вздыхает по нему, а сам он не видит. И продолжается все это довольно долго. Знакомые признаки. Бедняжка любит нашего отважного и. о. шинигами, а тот и в ус не дует.
- Что же делать, Йоруичи-сан? Этот человек… Ему так плохо, а я ничем не могу помочь ему. Может быть, стоит рассказать Ичиго?
- Ни в коем случае! Ты же лучше меня знаешь своего одноклассника. Что он сделает в ответ на твое заявление: «дескать, тот человек тебя любит»? Рассмеется? Разозлится? А для влюбленного такой смех хуже, чем нож в сердце.
- Но как же тогда?.. – Орихиме едва не плакала. Страдания друзей, особенно преувеличенные Рукией до мелодраматических размеров, доставляли ей неподдельное горе.
- А никак, - философски ответила шинигами, - любовь это такая штука. Они сами должны разобраться.
На этом этапе рассуждений Ичиго открыл глаза, сел, потрогал свои горящие уши и помотал головой. «Вот, значит, какого мнения обо мне мои собственные друзья? Жестокий, самовлюбленный тип, который не замечает страданий других? – подумал он, в полном соответствии с замыслом самодеятельного режиссера, - Однако о ком же они говорили?» Сочетание рисунков и синих глаз ассоциировалось у Ичиго только с одним человеком. «Ну погоди. Я вам покажу, что Куросаки Ичиго вовсе не самовлюбленный эгоист!» С этой мыслью он довольно бодро поднялся и похромал к выходу из подвала.

В то же самое время другая ударная группа армии Амура, в лице Рукии и Урахары, проводила массированную атаку на Исиду. Квинси сидел, прислонившись спиной к камню, за которым до этого валялся, и собирал в кучу руки, ноги и мысли. С другой сторона камня находились юная шинигами и хитрый торговец.
- Итак, о чем ты хотела спросить, Кучики-сан?
- Понимаете, Урахара-сан, нам нужен совет взрослого умного человека.
- Речь пойдет о любви, так?
- Какой вы проницательный! Вот какая проблема: один наш друг любит Исиду Урюу, но не смеет признаться в этом. Может быть вы, с вашим колоссальным жизненным опытом, знаете что можно сделать?
- А так ли нужно что-то делать? Любовь – это сфера, не терпящая вмешательства третьих лиц.
- Может и верно, но мы больше не можем смотреть, как этот человек угасает от безответной любви! Даже его замечательные рыжие волосы как-то потускнели…
-Как сказал поэт: «Не моли о любви, безнадежно любя, не броди под окном у неверной, скорбя; словно нищие дервиши, будь независим – может статься, тогда и полюбят тебя» (Омар Хайям).
- Но он, этот человек, и так старается скрывать свои чувства! Сколько же можно? Он ведь погубит себя. Он постоянно попадает в безвыходные ситуации, и у меня уже сложилось впечатление, что наш несчастный друг попросту ищет смерти!
- О, это гораздо серьезней, чем просто юношеская влюбленность! Вы не пробовали рассказать все Исиде-кун?
- А что толку? Это же гордый квинси! – горько сокрушалась Рукия, - он поднимет беднягу на смех, а это так больно, когда любимый человек смеется над тобой!
-Даже и не знаю, что посоветовать, - торговец изобразил голосом озадаченность и сожаление, - разве что – не мешайте бедному влюбленному, пусть найдет свою смерть и успокоится.
- Так ведь не успокоится же! Кто знает, что будет, если настолько сильная душа останется привязанной к миру живых?
- Я предпочитаю решать проблемы по мере их поступления. Подожди немного, Кучики-сан, может быть они и сами разберутся.
Собеседники удалились, а квинси сгорал со стыда.
«Какой же я все-таки чурбан! Бездушная скотина! Не видеть очевидного, не замечать сильного чувства другого человека, и после этого я считаю себя внимательным и рассудительным?!» Исида кое-как поднялся и поплелся к лестнице.
Чаепитие прошло в глубокомысленном молчании. Ичиго и Исида размышляли о собственной душевной черствости, Кучики-тайчо замораживал взглядом Рукию, Абарая и чай в своей чашке, Урахара и Йоруичи обменивались коварными двусмысленными улыбками, а все остальные слишком устали, чтобы разговаривать. Кажется, Рукия, с её фамильным упорством, Орихиме, с её беспрецедентной добротой, а так же Урахара и Йоруичи, с их стремлением развлечься, довели ситуацию до критической точки.
Весь следующий день Ичиго был задумчив, на переменах читал стихи (!) и даже говорил на тон тише, чем обычно. Исида так же вел себя странно: опоздал на первый урок, не выполнил задание по истории и на всех уроках что-то читал, пряча книгу на коленях под партой.
Рукия радовалась победе. Ей было совершенно очевидно, что сегодня вечером произойдет решительное объяснение и личная жизнь друзей наладится. Настроение портил Ренджи, который присутствовал на уроке невидимым для учителей и школьников без особых способностей, и взывал к рассудку девушки.
- Ой, Рукия, зря ты вообще все это затеяла! Посмотри на них, разве они похожи на влюбленных? Да они же убьют друг друга на следующее же утро!
Нудение лейтенанта задевало собственные, глубоко спрятанные, сомнения девушки и оттого раздражало вдвойне. Да еще и книга куда-то подевалась. Тем временем Ренджи закончил нотации и, попросив Рукию прийти на крышу этим вечером, умёлся работать.

Вечер был теплый и невероятно романтичный. Полная луна укрывала дремлющий город мерцающим прозрачным покрывалом. Кучики сидела на крыше и соображала, зачем Ренджи так настаивал на её присутствии здесь. Чем был неудобен дом Куросаки, так это фоном духовной силы: все, живущие здесь, так фонили, что невозможно было почувствовать приближение кого бы то ни было в радиусе не менее двадцати метров. Поэтому она не почувствовала, а услышала осторожные шаги за спиной и робкое:
- Рукия? Как здорово, что ты тут.
- Почему? – спросила она, не оборачиваясь.
- Долго искать не надо, - пояснил Куросаки, лихорадочно вспоминая слова заклинания обездвиживания. Заклинанию его научил Абарай после того, как перестал истерически ржать. Причину неожиданного веселья шинигами обещал объяснить завтра, если Куросаки выживет после свидания с импульсивной девушкой.
- А зачем тебе меня искать? Пустых не наблюдается, все спокойно и вообще, - внезапно ей стало очень грустно от того, что кроме борьбы с Пустыми их, собственно, ничего не объединяет.
- Я, знаешь ли, сам себе Пустой. – невесело усмехнулся Ичиго, - Рукия… Послушай… Только обещай не убивать меня сразу, ладно?
- Я попробую.
- Рукия. Я тут думал…долго думал. – Куросаки подошел поближе и сел рядом, - Вот. Я не знаю, как такие вещи говорят. Мне было бы легче еще раз пройти Сейретей и Уэко Мундо, чем сказать это…. Я..
Рукия заинтересованно обернулась.
- Вот, это тебе, - он протянул изумленной девушке букет фиалок. И, пока она не пришла в себя, Зажмурил глаза и выпалил на одном дыхании – Ялюблютебя,Рукия!

Орихиме давно уже привыкла, что вечерами сидит в одиночестве, и ужасно удивилась, услышав звонок в дверь поздно вечером. Опасливо приоткрыв дверь, она увидела огромную охапку ромашек. И не нашла ничего лучше, чем спросить:
- Кто там?
- Орихиме, открой, пожалуйста. Это Исида. – ответили из-за двери.
- Исида-кун, - Иноуэ открыла дверь, - что ты делаешь тут так поздно?
- Орихиме, - юноша вошел и вручил букет однокласснице, - я долго думал. Я не знаю, как сказать тебе это, - Исида заметил, что девочка сейчас начнет суетиться, болтать и отвлекать его от мысли и потому бросил стесняться и громко, решительно сказал – Я люблю тебя!

Через два дня.

- Бьякуя – сама, что вы делаете? – Ренджи никогда не обратился бы так к своему капитану, будь они на работе, но в семейной библиотеке дома Кучики, по отношению к любимому начальнику, одетому в домашнюю юкату, без кенсейкана – по причине глубокой ночи – да еще на стремянке, обращение прозвучало не слишком фамильярно. Удивление лейтенанта было вполне обоснованным: не каждый день видишь такого человека запихивающим что-то в самый дальний угол самой верней полки.
- Прячу книгу. – Ответил грозный капитан шестого отряда. – И не вздумай сказать моей сестре куда я положил эту самую книгу!
- А что такого криминального может быть в книжке? Это же не Кама-Сутра, надеюсь? – спросил Ренджи.
- Видишь ли, Ренджи, - вздохнул Бьякуя, - Я, разумеется, не в восторге от выбора Рукии, но это хоть какая-то стабильность. Она очень впечатлительная девушка, а Шекспир – великий драматург, писавший не только комедии, но и трагедии.
- Понятно! – усмехнулся лейтенант, - и вы поспешили убрать книгу, пока она не добралась до этих самых трагедий?
- Совершенно верно. В этот раз все вышло не совсем так, как она задумала. Но где гарантия, что в другой раз ей не придет в голову еще более беспечная идея? Так что, лучше я сам обеспечу эти гарантии. Пошли спать, Ренджи.