[toshokan]

Название: Трое в, не считаясь с
Бета:- увы
Рейтинг: ни-ка-кой
Персонажи: по алфавиту и штатному расписанию - Айзен Соуске, Маюри Куроцучи, Урахара Киске
Предупреждение: стеб голимый, без, кстати, юмора ащще
"Они сошлись: вода и камень, стихи и проза, лед и пламень" (ц)
Вот черт! Тут явно не хватает для сообразить на троих! А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!
Дисклеймер: над всем реет Кубо Тайто, он всех всяко и имеет

тыбыдыщ

1

У Киске волосы цвета соломы. Тонкие, но не очень послушные. Топорщатся под смешным углом, придавая своему хозяину вид залихватский и придурковатый. Киске их то приглаживает, то взъерошивает, то легонько дергает и наматывает на палец, сам того не замечая. Киске вообще
рассеян.

У Соуске волосы каштановые, вьющиеся, обманчиво мягкие. Жёсткость обнаруживается не сразу и не всегда. Вроде бы понятно, что раз форму держат, значит, на слишком уступчивый шелк рассчитывать не приходится. Но поди угадай их форму и - держат ли?

У Куроцучи волосы синие. Этим все сказано.

- Ну и вид у паренька. Из какой дыры ты его вытащил?
- Он хорошо справляется.
- Я бы побоялся поворачиваться к нему спиной...
- Осторожно!

Лейтенант пятого примирительно смеется и грешит на широкие рукава. Капитан двенадцатого едва успевает подхватить колбу. Иногда он ловок, как кошка, этот изобретательный ставленик эксцентричной принцессы.

- Здесь реактивы!
- Извини.

Директор беспечно отмахивается от виноватого взгляда

- А, ничего!

Киске вообще, кажется, ни к чему не относится слишком серьезно. Ленив и порывист, вальяжен и задирист, он готов круглыми сутками торчать в лаборатории. Или валяться на футоне. Это уж как приспичит. Капитан из него довольно-таки нерадивый... Но ученый - гениальный.

Соуске же на лоб словно ярлык прилепили: "малахольный". Готовность принести-подать в неловких руках и верный взгляд в подслеповатых глазах выглядят почти жалко. Боец вполне сносный, но нет в нем задора вояки. Ему бы в Академию, лекции читать. Как он дослужился до лейтенанта, остается лишь гадать. Скорее, выслужился.

Куроцучи выглядит опасным. Им же и является.

2

- Он был в совсем другом месте. И не единожды. У нас тут свидетельства, по крайней мере, десятка людей.

Совет 46 неумолим. А экс-капитан похож на растерянного ребенка, смотрит с какой-то беспомощной обидой.

- Но это был он! Там, на поле! Он собирался убить их всех!

У Киске серые глаза - цвета льда, дождливого неба, звенящей стали. Ими бы резать, миловать, казнить, поражать сразу и точно. А они лишь моргают, выдавая растерянного хозяина с головой. Они - не понимают. И в итоге упускают цель... На его счастье, принцесса поспевает вовремя.

- Подождите... Меня в чем-то обвиняют? Я...

Карие глаза Соске, напротив, как уютный плюш привычной игрушки, горячий сладенький шоколад, верность спаниеля, кротость теленка. Он тоже, по всему видно, растерян. Пальцы смущенно проходятся по оплетке меча, кадык поднимается и опадает, словно сглатывает все возможные ответы. Ему, скорее всего, быстро подыщут замену, ну какой из него капитан? Новоиспеченный командир пятого отряда сутулится и уходит в Академию на урок. Преподавать каллиграфию.

- Да.

Куроцучи становится главой и двенадцатого, и института разом. У него желтая радужка рыси. Ни лаборанты, ни солдаты ничего хорошего от этого факта не ждут. И - правильно делают.

3

Полосатая панамка разрезана. Пусть. В прореху выглядывает неожиданно серьезный взгляд. Он знал, кого тренирует. Изгнанник взращивает себе силу из юных, формирует армию, пусть даже пока её солдаты верят, что они сами за себя (ну, или друг за друга - один черт!). Киске опять ведет свою игру. И это у него (наконец-то!) получается весьма неплохо.

- Что ж. Я помогу тебе попасть на небеса снова, - и снимает
примелькавшуюся шляпу.

Косоде распорото, тело переносит весь свой вес на ребра, грохнуться вниз мешает клинок, врезавшийся в грудину. "Кап-кап" липкое, красное. Толстые стекла в роговой оправе еще какое-то время пускают зайчики со стены, а потом преспокойно сминаются пальцами, кажущимися когда-то такими неловкими. И без того не самая растрепанная челка Сейретея зачесывается ими же назад. Одна прядь вырывается, остается дурацки мешаться, что ж, в этом есть смысл. Разве он сам сейчас не заноза в заднице тех, кто привык ходить строем?

- Никто их не занимает. Ни ты, ни я, ни даже Бог, - Соске срывает маску.

Куроцучи сменит свою потом. У него как раз на примете замечательный новый дизайн. Самое время принять душ.

4

- (тут должна была быть реклама банкая Урахары)!
- (тут должна была быть реклама банкая Айзена)!

Меч у Киске самый, пожалуй, вычурный из всех имеющихся над твердью и под ней. Багряно-красный, с кокетливой кисточкой и изломом на рукояти. Бенихиме тоже любит притворяться безопасной. Имидж невинной трости её не смущает. В ударах Принцесса - точна и неумолима.

У Соуске меч скучный, как он сам в пору служения Сейретею. Невзрачная гарда и наводящая тоску болотную зеленая оплетка. Кьеке чужды грубые жесты. Роковая женщина, она завлекает обещаниями, играет на несовершенстве пяти чувств. Не поддаться Цветку невозможно, даже если раскусишь все её уловки.

Куроцучи носит свой меч весьма пикантным образом. Что неизменно вводит противника в конфуз.

- Конджики Ашисоги Джизо!

Эпилог

- Мне кажется, или тут вот в восьмой грани какой-то скол?!
- Никакого скола. Ни на какой грани. Тебе очки выписать, дальтоник?
- Себе выписывай. По количеству вознесений. Только оправу подбери получше. Твоя последняя была ужасна. И не надо на меня так смотреть! Блин! Я серьезно! Ты его где хранил-то, а? Инструкцию хоть прочел?
- Сам-то как думаешь? К слову сказать, я отлично вижу без всяких очков. И
вообще, не нравится, не лапай! Это моя игрушка!
- И моё детище, между прочим! Прочел он... Поди сам себе свою изобрел. Знаю я тебя.
- И это говорит человек, который, можно сказать, вручил мне камешек почти собственноручно!
- Я?! Вот не надо этого фирменного иллюзорного вранья!
- А, что ли, нет? А нет, что ли?!
- Не сторож я коллегам своим раздающим, что ни попадя кому попало! Черт... Да я бы тебе и кошку не доверил рыбой кормить!
- Давай обойдемся без упоминания твоей благоверной.
- Ах ты...

(непереводимая игра слов и неописуемая траектория рук)

- Гхм. Если мне будет дозволено вставить хоть одну правильную букву...
- Киске, угомонись. У твоего ассистента претензии... У твоего... Киске!!!
- Гхм еще раз. Парни. Может, хватит меряться?
- Валяй, выкладывай... Киске! Я сказал - руки! Черт... Ты растрепал мне прическу!
- В следующий раз бери гель получше, не жмоться. К слову сказать, наш магазин предлагает отличную серию для волос сильной фиксации с экстрактом цемента.
- Конджики Ашисоги Джи...
- Так, что там у тебя, Куроцучи?
- Вопрос. И я не ассистент!
- Я понял. Валяй.
- У меня к нему вот.
- Отличный выбор! Не стесняйся!
- Почему арранкары получились такие дурацкие?
- Это в каком еще смысле?! Заэль был даже очень ничего. Пока ты его не... Э-э-э...
- Он мне продул вчистую, Соуске, сосредоточься. Я о ТТХ, если что.
- А я о чем?!
- Я о боевых ТТХ, дубина!
- Ах, о боевых...
- Каков Бог, таков и приплод! Хе-хе!
- Киске, заткнись уже, наконец! К слову сказать, это твое изобретение!
- Не нравится, дай сюда!
- По спине ХеГиоку на!
- Парни, не ссорьтесь. Тут еще пахать и пахать...

Киске готов спорить до хрипоты. И так же бесконечно изводить километры шелка записями, доводя свои творения до идеала, которого они, впрочем, никогда в его глазах не достигают.

Соуске не любит тратить слова понапрасну. Как истинный практик, он считает, что бесконечные теоретизирования не заканчиваются ничем, поэтому надо использовать то, что уже имеешь.

Куроцучи молчит. Что делает с изобретениями он, знают только те, кто уже никому никогда ничего не расскажут.