[toshokan]

Название: нет пока.
Персонажи: командный состав 6 отряда, Рукия.
Рейтинг: не знаю, кажется, не высокий.
Автор: Арьен
Дисклеймер: все не моё! Герои принадлежат К. Т., русский язык - народу, компьютер - моему мужу))
1
Капитан шестого отряда Готей – 13 был настоящим аристократом. Поэтому он, к своему большому сожалению, не мог позволить себе проявлять эмоции способами, присущими простолюдинам. Оттого был он всегда сдержан, холодно-вежлив и неразговорчив.
Новый же лейтенант вызывал у Кучики-тайчо желание выразить эти самые эмоции именно неподобающим благородному человеку способом. Этот яркоголовый тип был просто возмутителен: шумный, болтливый, ужасающе невежливый, с весьма смутным представлением о субординации, диким руконгайским акцентом, с ужасающей манерой одеваться в неслужебное время во что-то невероятно безвкусное, с… Впрочем, этот список недостатков аристократ мог продолжать до бесконечности. Но, будучи объективным, выделял и несколько достоинств. Абарай был старательным и исполнительным, и даже не слишком ленивым офицером. И у него явно была какая-то цель в жизни, а человек, осознающий, для чего он живет, безусловно, заслуживает уважения.

Абарай Ренджи тоже много чего мог бы сказать своему капитану, когда б осмелился. Иногда ему казалось, что Кучики Бьякуя настолько безразличен и холоден, что даже чай в его присутствии остывает быстрее. Чем еще можно объяснить то, что чайник постоянно приходится подогревать и делать это приходится именно ему, Ренджи. «Бедная Рукия, - думал Абарай, - нелегко ей живется с таким братом. Зачем только этот тип, больше похожий на вечно заснеженные горы, чем на живого человека, принял её в свой клан? Интересно, это все аристократы такие или только этот?»
К списку обычных недостатков начальника, как то: безэмоциональность, излишняя строгость, недружелюбие, периодическое занудство и маниакальное следование традициям и приказам, Ренджи, подумав, мог добавить еще пару-тройку сотен. А вот достоинств лейтенант видел не особенно много: во-первых, Кучики был таким воином, мастером клинка и магом, до какого самому Ренджи было так же близко, как обезьяне до луны. Во-вторых, капитан никогда не был необъективным и споры между подчиненными решал так, что придраться было абсолютно не к чему. В-третьих, он бы невероятно, нечеловечески красив. На него хотелось смотреть, не отрывая глаз, как на луну (вот ведь приставучее сравнение!). Смотреть на луну Ренджи нравилось, хотя он никогда и никому не признался бы в этом. В ночи полнолуния он забирался на крышу казармы и смотрел на огромный бледный диск до тех пор, пока светило не скрывалось за громадой Башни Раскаяния. И даже лейтенантскими сборищами он пренебрегал, если они приходились на полнолуние. И, разумеется, Абарай знать не знал, что его суровый и ко всему равнодушный капитан в такие ночи сидит в саду своей усадьбы и любуется луной, предаваясь несколько странным для аристократа размышлениям.
Да, ничего общего не было у капитана и лейтенанта шестого отряда Готей – 13. Ничего, кроме луны, проплывающей один раз в месяц по чистому небу мира-на-той-стороне.

Люди, живущие рядом, влияют друг на друга, даже если не переносят друг друга на дух. И командный состав шестого отряда не стал исключением из этого правила жизни. Кучики Рукия наблюдала за своим братом и лучшим другом уже довольно долго и отмечала никому не заметные вехи в их общении. Сначала - непонимание и полное неприятие. Утонченный аристократ не мог понять руконгайского оборванца. Простой как соломенная циновка руконгаец не мог понять замороженного и отстраненного аристократа. Но постепенно девушка стала замечать, что Абарай стремится стать похожим на своего капитана. Ренджи старался, совершенствовал воинское искусство, стал читать книги, чего за ним не водилось даже в Академии. Неприязнь сменялась восхищением.
Кучики не менялся – внешне. Но несколько раз, проснувшись глубокой ночью, Рукия видела, как старший брат беседует с кем-то, скрытым в густой тени веранды. Беседует о своем лейтенанте.

- Знаешь, Рукия, я думаю, он совсем не такой уж равнодушный. Я тут причитал, что люди, которые боятся остаться в одиночестве, специально отпугивают от себя всех, чтобы потом не было больно расставаться, или если тебя предадут…
- Ты что, хочешь сказать, что Нии-сама чего-то боится?! Дурак!
- Да нет же, это не я придумал, это наука такая в мире живых есть – пси-хо-ло-ги-я называется.
- Дурацкая наука. У живых вообще множество дурацких вещей есть. Зачем ты читаешь эту чушь?
- Чтобы понять.
- Зачем?
- Я не знаю.


- Я все стараюсь понять, но никак не могу…
- Подумай хорошо, действительно ли ты хочешь узнать его лучше.
- Как я могу хорошо работать вместе с человеком, которого почти не знаю?
- Ах, Бьякуя, лгать себе – недостойно воина. Для чего тебе знать твоего лейтенанта лучше, чем теперь? Разве он не исполнительный подчиненный?
- Исполнительный…
- Разве ты не можешь положиться на него в делах отряда?
- Отчего же нет? Он ответственный юноша…
- Так что же еще тебе от него нужно?
- Если бы я знал… Если бы я только знал…
Ночной морок: лунные лучи в ветвях цветущей сакуры на мгновение вырисовывают женский силуэт, но вот набежало облачко – и нет ничего.
Полнолуние.

2.
- Не занимайся самодеятельностью, стриги так, как тут нарисовано! – наставительный голосок Рукии разносился по небольшому саду на территории шестого отряда.
- А мне так больше нравится! – упрямился Ренджи.
Заинтригованный капитан тихо подошел к двери, ведущей из его кабинета во внутренний двор, немного отодвинул седзи и стал свидетелем очаровательной картинки: его младшая сестра держала открытой здоровенную книгу по ландшафтному дизайну, явно приволоченную с грунта, а Абарай с секатором в руках плясал вокруг куста. Этот куст, огромный и ужасно колючий шиповник, цветущий яркими крупными цветками, все еще стоял без листьев, рано было ему еще цвести. А поскольку разросся он неимоверно и залезал хищными острозубыми ветками на дорожки, то идея отрезать лишнее и придать кустарнику форму показалась Кучики удивительно здравой для его беспечного лейтенанта. Интересно, кто же это придумал: Рукия или Абарай?
- Чертов куст! – Ренджи неосторожно задел рукой колючки, уронил от неожиданности секатор прямо себе на ногу и теперь скакал на одной ноге, махая поцарапанной рукой. – Вот я тебя сейчас как постригу, а Забимару поможет!
- Не смей обвинять безответное растение в собственной неловкости! – Рукия отвесила другу оплеуху. – И перестань ругаться при мне, я все-таки дама!
- Сама стриги тогда! Вот же разросся, пакость этакая! А ругаться ты умеешь не хуже, чем я, кстати.
- Это ты придумал, ты и работай. И давай быстрее уже, перерыв заканчивается. Дай сюда свою лапу. – Девушка достала из рукава формы пластырь. Кучики – тайчо с грустью подумал о том, что контрабанда с грунта приобретает поистине устрашающие размеры.
Заклеенный бактерицидным пластырем Ренджи с новой силой принялся обкарнывать шиповник, Рукия руководила, оба совершенно забыли, что это только у девушки сегодня выходной, а обеденный перерыв давно кончился.
«Они гораздо больше похожи на брата и сестру, - подумал Кучики, - и рядом с ней Ренджи вовсе не старается быть воспитаннее или тише, он просто позволяет себе быть собой». «И, кажется, таким твой лейтенант нравится тебе больше?» – спросила Сенбонсакура. Да, такой Абарай Ренджи – непосредственный и веселый, был гораздо лучше, чем такой, каким он становился в присутствии своего капитана. «Ты понял, Бьякуя?». «Смею надеяться, что – да». Он понял. Его шумный взбалмошный лейтенант боялся показаться недостойным находиться рядом с великолепным, блистательным и холодным капитаном – главой клана, аристократом, подавляющем своей силой и отстраненностью. Маленькая Рукия имела больше прав на настоящего Ренджи, такого, какой он есть на самом деле, чем непосредственный начальник. Это было правильно. Так и должно было быть – зачем ему, Кучики Бьякуе, знать, каким может быть фукутайчо, и желать, чтобы таким он был всегда и со всеми, а не только с близкими друзьями. Кучики-тайчо должен быть доволен, что его подчиненный умеет хорошо выполнять приказы и ничего больше не должно его волновать, ничего больше ему не должно быть нужно от второго офицера шестого отряда. Кучики отошел от седзи и продолжил заниматься отчетами. Из сада продолжали доноситься щелканье секатора и реплики самозваных садовников:
- Держи ветку лучше!
- У меня книга, сам держи.
- Да брось ты эту книжку, все равно там ничего не понятно, как стричь!
- Это библиотечная, Куросаки её сдать должен целой и чистой, как брал.
- Ну одной рукой держи, колется же! Ксо! Опять!
- На тебя пластыря не напасешься!
- Кто его вообще тут посадил?
- Давай быстрее, перерыв заканчивается.
- Все, эти две отрежем – и хватит.
- Все-таки он не особенно похож на шар…
- зато за одежду больше не цепляет и ладно. Все, я пошел!
- Эй, а ветки кто выбросит?
- У тебя же выходной, ты и выбрасывай! Ай! Отстань! Я и так весь поцарапанный! Рукия, прекрати!

3.
Абарай Ренджи смотрел и не верил собственным глазам. Может это лунный свет так преображает мир, что мерещатся столь невероятные вещи? Совершенно нечего делать Кучики Бьякуе на территории отряда глубокой ночью. Тем более в компании маленького котенка, непонятно как на эту самую территорию попавшего. С некоторых пор лейтенант научился-таки скрывать рейацу, так что выдать его мог только собственный силуэт на фоне диска луны, поэтому Абарай, не долго думая, лег плашмя на крыше офиса отряда и продолжил наблюдать невозможные вещи, творящиеся внизу. Почему офицер не спал? Как же можно спать, когда такая замечательная луна? С крыши казармы её было видно не так хорошо, как с офисной, поэтому шинигами перебрался сюда.
А внизу показывали очень интересное кино: гордый аристократ общался с природой. Природа была представлена в лице, то есть мордочке маленького котенка. Общение состояло в том, что котенку было налито в блюдечко молоко (посуду Ренджи с возмущением опознал как свою собственную, тщательно хранимую в ящике стола и применяемую для распития саке). Котенок лакал молоко, смешно подергивая маленькими ушками, а Кучики читал ему стихи о луне, котах, цветах, природе, и тому подобных элементах окружающего мира.
Этот капитан разительно отличался от того, которого Абарай имел честь видеть в рабочее время. Этот Кучики Бьякуя был почти нормальным человеком.
- Смотри, как прекрасна сегодня луна! Как причудливы тени в неверном и волшебном свете её. Ты не смотришь, тебе все равно. Просто у нас с тобой разные системы восприятия. Так бывает, об этом говорит наука психология. То, что нормально для меня кажется странным тебе и наоборот. В этом ты похож на… Впрочем, тебе это не интересно, наверное. Ты же кот. Как ты здесь оказался? Что, еще молока хочешь?
Ренджи задумался. Раз Кучики-тайчо пришел на территорию отряда с запасом молока, значит, он знал про котенка еще днем. Знал и не велел выгнать зверушку, более того, принес молока. Это было странно и на капитана не похоже. «А что я вообще знаю о Кучики-тайчо? – спросил себя Ренджи. – Похоже, что ничего. Но раз он не прогнал котенка, то я тем более не стану. Пусть будет в отряде. А то мышей много стало и вообще, кому он помешает?»
Луна неспешно катилась по бархатно-темному небу. Двое шинигами любовались прогулкой ночной госпожи – один на крыше, а второй внизу, на веранде. Двое людей и один маленький серый котенок. Так близко друг к другу – и так бесконечно далеко… Старая мудрая луна насмешливо наблюдала за людьми, запутавшимися в своих заблуждениях и предрассудках, и заговорщицки подмигивала котенку, наевшемуся и довольному жизнью. Котенок в свою очередь думал о том, что правильно сделал, когда поверил поманившему его человеку с длинной белой шерстью на голове и пошел за ним в такое чудесное место, где кормят, играют с ним веточкой и не гонят на улицу. Снаружи так страшно, лапки мерзнут от сырой холодной земли и много громких злых мальчишек. А здесь деревянный пол веранды, молоко и никто не прогоняет и не бьет. Котенку было хорошо, он наелся, совсем осмелел и забрался на колени к человеку, где свернулся клубочком и громко замурлыкал.
«Что ж ты сидишь? – насмешливо спросил Забимару у Ренджи. – Слезай и поговори, наконец, со своим капитаном. Он, кажется, слегка оттаял и не станет нас убивать на месте» «Отстань. Если я покажусь, он же опять будет… А, неважно! Пусть все будет как было. И вообще, я сюда пришел смотреть на луну, а не на него!»
Луна приближалась к башне Раскаяния; шиповник, обкромсанный днем, бросал причудливые кружевные тени на землю; котенок спал, тихонько тарахтя кошачью песенку; Кучики Бьякуя, осторожно почесывал зверька за ушком и задумчиво смотрел на луну; поцарапанный шиповником Абарай Ренджи, забыв о том, что его могут увидеть с земли, сидел на крыше и смотрел попеременно то на ночное светило, то на своего загадочного капитана; Сенбонсакура и Забимару никуда не смотрели, они думали о то, как долго эти двое еще будут изображать из себя литературных персонажей и суровых воинов, не имеющих никакого права на личную жизнь. Несмотря на различия в характере, оба зампакто умудрялись понимать друг друга гораздо лучше, чем их шинигами.
Полнолуние…

4.
Котенок остался в расположении 6 отряда, капитан не приказывал его выгнать, а лейтенант, поразмыслив минуты две, решил поселить его в своей комнате. Животинка оказалась кошкой, при свете дня стало видно, что она рыжая, а не серая («Слава богам, что не черная» - подумал Ренджи). Как к ней прилипло имя «Орихиме» Ренджи и не заметил, зато капитан Кучики очень хорошо помнил, как Рукия, умиленно почесывая кошечку за ушком, сказала:
- Надо же, какая славная! На Орихиме похожа, правда?
- Ха! Скажешь тоже! – задиристо ответил Абарай, - А если бы это был кот, ты бы сказала, что он похож на Куросаки?
- Болван! Она похожа не потому, что рыжая, а по характеру!
- Ну ладно, пусть будет Орихиме. Надо же ее называть как-то, – согласился лейтенант. – Пусть мышей ловит, я вчера одну видел в казарме.
- Откуда тут мыши? – удивилась Кучики.
- Наверное, кто-то из младших офицеров таскает еду в комнату, – неопределенно ответил Абарай, надеясь, что никто не видел, как он сам приволок с грунта огромную коробку шоколадного печенья. «Надо бы проверить, не погрызли ли ее мыши и кеккай на нее поставить» - подумал парень. Забимару насмешливо фыркнул и проворчал что-то об обжорах, которым надо побольше тренироваться, а то так и до ожирения недалеко.

Весь день лейтенант был занят по самые уши и думать забыл про котенка. Только поздно вечером, будучи милостиво отпущенным ввиду окончания рабочего дня, он вспомнил, что зверушку надо бы покормить. Выглянув во внутренний двор офиса, Ренджи увидел кошечку, сидящую в лунном свете на веранде. Орихиме намывала мордочку с тем неподражаемым, комично-серьезным видом, какой умеют принимать только кошки: дескать, я очень занята невероятно важным делом, а вы подождите, вы меня сбиваете. Ренджи усмехнулся и полез на крышу. Раз умывается, значит уже чего-нибудь нашла себе на ужин.

Луна была так же прекрасна, как и вчера. Разогнав мелкие суетливые звезды со своего пути, она шествовала по небесам, превращая окружающий мир в зыбкое подобие реальности. Мерцали белоснежные сейретейские стены, тихо царапались об изгородь ветки деревьев. На самой дальней вишне распускался самый первый цветок. Вдруг внизу раздались какие-то слишком реальные звуки: кто-то наливал жидкость в чашку, котенок замурлыкал. Ренджи, осторожно заглянув на веранду, увидел капитана и котенка. Как и прошлой ночью, звереныш лакал молоко, а Кучики – тайчо тихо-тихо рассказывал ему что-то.
- Вот теперь ты прикидываешься, малышка. Сегодня тебя не накормил только Абарай и то лишь потому, что видел, как ты слопала половину обеда четвертого офицера. А ты действительно немного похожа на эту риока, Иноэ.
Котенок допил молоко, уселся на полу капитанского плаща и снова принялся умываться.
- Знаешь, ты бы понравилась ей. Ты любишь цветущую сакуру? – Кучики погладил маленькую головенку и котенок замурчал громче. Сакуру маленькая Орихиме не любила. Есть ее было нельзя, а если и можно было, то все равно она не пробовала. Зато она любила молоко и еще – чтобы ей чесали за ушком. – Она скоро расцветет. Бутоны уже почти открылись. Почему я не могу быть сейчас в своем саду? В саду поместья Кучики так много вишневых деревьев… Она любила это время – когда цветет сакура. И Рукия любит. А я не могу смотреть на эти деревья и ждать, бесконечно долго, томительно ждать, что она вдруг выйдет из глубины сада, и в волосах ее будут нежные лепестки, и сама она будет тонкая, как молодое деревце, и легкий аромат вишен…
Орихиме, проявляя еще немного сходства со своей земной тезкой, перебралась на колени к человеку и свернулась клубочком. Она не понимала, что он говорит, но чувствовала, что человеку очень-очень плохо и холодно.
- Слишком холодно смотреть на эти деревья. Они помнят. И я помню. Однажды я хотел приказать вырубить их и насадить новые… Я не смог. Поэтому, когда появляется первый цветок вишни, я прихожу сюда. Там – больно…
Кучики вздохнул. Конечно, это было недостойно воина и главы клана – сбегать из собственного дома, бежать от воспоминаний, да еще и жаловаться – кому? – маленькому котенку! – на то, что вот уже полвека не дает покоя. Но, честное слово, он, Кучики Бьякуя, готов был каждую из ночей каждого полнолуния апреля каждого года делать все, что угодно – насмерть биться с Пустыми, выполнять поручения генерала Ямамото, патрулировать самые злачные районы Руконгай, всю ночь заниматься документацией отряда – лишь бы не быть дома. В последнее время, размышляя на эту тему, он вдруг заметил, что сам вид цветущей сакуры больше не причиняет ему боли. Но вот те деревья, что росли в фамильном саду поместья… И еще капитан стал замечать, что присутствие его лейтенанта тоже не доставляет столько досады, что раньше. Что-то изменилось. «Что-то изменилось в тебе самом, Бьякуя»- услышал он тихий голос зампакто. – «Но что-то изменилось и в окружающих»
- Может быть… Но кто сказал, что я хочу этих перемен? – прошептал он.
«Перемены не спрашивают нас, они просто происходят, - усмешка в бесплотном голосе немного горчит. Может ли меч испытывать чувство горечи? – Придет день, и ты не будешь сбегать из поместья в такие ночи. Кто знает, с кем ты можешь разделить свою боль…»

«Сидишь на крыше и прячешься, как придурок,. – проворчал Забимару. – Этот, рыжий, с Зангетцу который, небось не сидел бы». Ренджи привычно отмахнулся от меча. К сожалению, слова Забимару задели его чуть сильнее, чем должны были, и рукой он махнул не только мысленно, но и вполне реально. И от такого нелепого сравнения – надо же, ему ставят в пример какого-то мальчишку, в десять раз младше и вообще даже не шинигами! – немножко тщательно скрываемой рейатсу выплеснулось. Ренджи прижал уши и прилип к крыше. Он был уверен, что за неосторожным жестом последует грозный капитанский оклик. И лейтенант не ошибся.
- Ясно, – прохладно послышалось снизу. – Лейтенант Абарай, будьте любезны спуститься.
Ренджи спустился. Попробовал бы он не спуститься, ага! И с удивлением обнаружил, что Сенбонсакура все еще в ножнах, а Кучики как сидел с кошёнком на руках, так и сидит.
Бьякуя задумчиво посмотрел на своего второго офицера (у означенного офицера похолодело в животе: задумчивый взгляд Кучики ничем не отличался от сердитого или равнодушного) и молча указал на доски рядом с собой. Абарай осторожно сел. Покосился на капитана. Кучики тайчо смотрел на луну. Ренджи поразмышлял пару секунд и тоже стал смотреть на луну.
Когда через полчаса он вновь взглянул на тайчо, тот, оказывается, уже уснул, умудряясь сидеть при этом почти так же ровно, как раньше – только голова склонилась на грудь, и плечи поникли самую малость. Ренджи покачал головой и пошел за запасным одеялом. Вернувшись, он расстелил одеяло прямо на веранде и осторожно, едва касаясь, уложил Бьякую на него. Кучики даже не проснулся. Напротив, глубоко вздохнул и уснул еще крепче. Котенок уютно замурчал и свернулся рядышком. Ренджи тяжко вздохнул и сел рядом. До утренней поверки оставалось часов пять.