Автор:
rony-robberВ подарок для:
Сыч!!!Фандом: Bleach
Бета: наличие отсутствия
Рейтинг: PG
Жанр: Angst, Romance
Пэйринг: Улькиорра/Орихиме
Общее предупреждение: нет
Содержание: если долг превыше всего, то что делать с любовью?
Дисклеймер: персонажи, придуманные Кубо Тайто, принадлежат Кубо Тайто; обстоятельства и эмоции принадлежат мне. Никаких финансовых целей не преследую – написано исключительно на почве любви к Бличу. Размещение фика – с согласия автора. Ссылки приветствуются.
От автора: пафос есть, его не может не быть.
Никому не доверяй
Наших самых страшных тайн.
Никому не говори
Как мы умрём.
В этой книге между строк
Спрятан настоящий Бог –
Он смеётся, он любуется тобой.
Сплин, «Бонни и Клайд»
Оно***
Долг.
Ну почему, почему все те, кто хоть сколько-нибудь дорог ей, связаны долгом! Спутаны им точно глупый шелкопряд своим коконом.
Брат должен был работать и заботиться о ней. Татсуки должна была побеждать, чтобы суметь оберегать её. Ичиго… Ичиго должен – призван был – спасать всех и вся. Сколько бы он не хмурился и не ворчал, что отнюдь не собирается этого делать. Но лишь только тень угрозы казала нос из-за угла, как он тут же выпрыгивал из своей шкуры и с Зангетсу наперевес бросался на защиту. Ох, Ичиго, Ичиго…
Рукия, Чад, Исида, Мацумото-сан, Абараи-кун – все они, да и весь Готей в придачу, от мала до велика, от простого шинигами до главнокомандующего, должны были стоять на рубеже между миром живых и Уэко. Должны были. Обязаны.
А она? Она-то что и кому была должна! Её обязанностью было всегда быть позади, за чьим-нибудь плечом, и не попадаться под горячую руку. Смотреть, судорожно стискивая влажные пальцы, смотреть на то, как другие исполняют свой предназначение.
***
Честь.
Хуже долга, только долг чести.
Это она поняла, впервые увидев его зелёные глаза, холодные, точно бутылочное стекло. В этих глазах мерцал отблеск того самого проклятого чувства. Но на этот раз оно было ещё более страшным, потому что он всецело принадлежал Врагу.
Ведь для него он был Богом. А долг перед Богом неискупим.
***
Смелость.
А вот её недостаёт обоим. Даже ему.
Цедить презрительно «Женщина», смотреть холодно, стоять поодаль – и не признаваться ни ей, ни себе, что от первоначального чувства не осталось и следа. Точнее, сначала не было вообще ничего. А для того, что возникло позже, и слов-то не найти.
Какие вообще слова могут зародиться в горле, в котором всегда была дыра!
Поэтому и было всё молча. И неловкий резкий поцелуй. И зажатый ладонью вскрик от того, что маска больно впилась в щёку и шею. И зябкие пальцы, стискивающие затылок и словно бы греющиеся о мягкие рыжие пряди. И порывистые, то грубые, то нежные прикосновения…
Они всё делали молча.
***
Страх.
Теперь ведь трясёшься не только за товарищей и за тех, кто стал большим, чем просто друзья. Не только за молодую шинигами, с тревогой следящей за ней тёмным взглядом. Не только за рыжего предводителя, который всегда несётся вперёд, но который не может не оглянуться назад, если кому-то из его людей угрожает опасность.
И даже не столько за того, чей грим так легко стирается поцелуями. Боишься за себя. Потому что теперь, если ты вдруг умрёшь, по глупости сунувшись в битву сильнейших, кому-то будет не просто больно. Кто-то всего-навсего перестанет существовать, не будучи в состоянии разорваться между долгом чести и чем-то большим.
***
Долг.
Теперь и у неё есть свой собственный долг – выжить и спастись. Для него. Ради него.
И, связанная им, она теперь чувствовала себя почти свободной.