Автор: Посестра Алукарда aka С_э_т
Бета: Moonlight
Состояние: закончен
Рейтинг: для данной главы - PG
Жанр: экшн, романс
Пейринг: Маюри/Исида; Урахара/Ичиго, Иккаку/Кейго...
Саммари: тоскливая осень, невыполнимая клятва, невиданный Пустой, объявившийся в городе, да ещё и непонятный субъект, буквально влезший в жизнь Исиды. И будь ещё субъект нормальный, так нет же - у него синие волосы, золотые глаза, и говорит он странно!..
Варнинги: временнОе AU, догзы и тетрадки.
От автора: спасибо огромное Наоджи, Рике и моей бете за все пинки и подсказки. Док, вам тоже спасибо. Эмоциональная встряска была очень к месту.
глава 1 - toshokan.diary.ru/p58650956.htm
глава 2 - toshokan.diary.ru/p59505101.htm
глава 3 - toshokan.diary.ru/p60264059.htm
глава 4 - toshokan.diary.ru/p60807809.htm
…А когда выпрямился, то увидел, что Халльгрим, отвернувшись, смотрел на свою невесту. И его лицо вовсе не было лицом счастливого жениха. Выждав немного, путешественник коснулся его руки. Халльгрим опустил крышку сундука, кивком велел Эйнару занять своё место, и проговорил:
- Её отец был моим врагом… и она больше думает о том, как бы отомстить.
И пришлось Абу Джафару признать самому себе, что дикари вовсе не были дикарями.
М. Семёнова «Лебединая дорога»
- Её отец был моим врагом… и она больше думает о том, как бы отомстить.
И пришлось Абу Джафару признать самому себе, что дикари вовсе не были дикарями.
М. Семёнова «Лебединая дорога»
читать дальшеГород расплылся за туманом и дождём. Осень всё больше темнела, приближая конец года.
В пустой квартире было непривычно тихо – хотя к чему можно привыкнуть за неделю?
Оказалось – ко многому.
Исида оглядел только что убранную гостиную. На диване не громоздятся пледы, на столе нет завалов книг и неизменных шкурок лимона, рюкзак пинком отправлен в глубины подстолья – чтобы не мозолил глаза.
Он уже не вернётся, я знаю. Хоть бы попрощался, сволочь. И «физику» забрал бы – мне она всё равно не нужна, а ему, помнится, очень понравилась.
Когда Исида утром проснулся один, он долго не мог сообразить, где находится, а когда вспомнил – от ужаса чуть не провалился под землю: пришёл проведать раненого боевого товарища, да так и уснул с ним обнимку! Ужас, позор!.. Выполз из-под тёплого одеяла, разыскал в дебрях магазина Урахару и пристал с вопросами: «Куда он делся? Он же помирал, или мне почудилось?!». Урахара махал веером со скоростью, приближённой ко скорости света – или хотя бы звука, и вопил, что «он ушёл в пять утра, или в семь утра, я не помню, я пытался его остановить, но он настоящий зверь, да!..». На этом самом звере, произнесённом с известным шиком и даже подвыванием, Исида почувствовал, что его нервы сдают, и вынужден был спешно покинуть магазин. Правда, через пару кварталов пришлось возвращаться – за кроликом.
Последовала эпопея с разыскиванием кролика по всему магазину. В результате длинноухого нашли возле разорванного пакета с подозрительными на вид конфетами – вид у зверька был пресчастливый. Последовало короткое, но насыщенное разбирательство на тему кто виноват и что делать – Исида за конфеты платить наотрез отказывался. В конце концов с него взяли обещание понаблюдать за кроликом и записать, как повлияют на него бессовестно сожранные конфеты, и Исида наконец смог отправиться восвояси.
А потом вдруг оказалось, что в пустой квартире непривычно и неуютно, и что вечером так странно не ругаться с хамоватым наглым гостем, а молча делать уроки под унылый бубнёж телевизора, и слушать стук капель по подоконнику – слишком громкий.
Ложась спать, Исида смутно понадеялся, что проснётся посреди ночи от громкого стука в дверь
Он и правда проснулся посреди ночи, но не от стука, а от того, что кролик уютно устроился у него на груди – рёбра болели невыносимо.
А на следующий день пошёл первый снег.
Совсем неромантичный, реденький, тут же таявший на чёрном мокром асфальте. Не слишком приятная погода, но весь класс прилип к окнам с воплями: «Снег пошёл!», и сэнсей, не отставая от учеников, тоже прилип, и поправлял очки, и щурился довольно.
- А давайте после уроков погуляем? – воодушевлённо предложила Иноэ. Половина класса тут же изъявила горячее желание отправляться погулять хоть прямо сейчас.
- Прямо сейчас не получится, - напомнил о себе сэнсей, и пришлось рассаживаться обратно за парты.
- Исида, - громко зашептал Кейго. – Ты пойдёшь?
- Наверное.
- Потащи Куросаки! А то он уже собрался убежать…
Исида покосился на Куросаки, которого надо было тащить – тот буравил мрачным взглядом парту и явно готовился давать отпор всякому, кому придёт в голову фантазия уговаривать его идти гулять по холоду под мокрым снегом – и плевать, что первым.
- Лучше Иноэ скажи, - посоветовал Исида Кейго. – Она на него влияет. В принципе.
Возвращаться в пустую квартиру не хотелось. Прогулка с классом, конечно, не самое приятное времяпровождение, но всё же, всё же…
Я прожил один большую часть своей сознательной жизни. И, поди же ты, так привык жить с кем-то всего за одну неделю…
Исида потёр лоб, мрачно уставился в окно. Он вдруг вспомнил тёплую твёрдость забинтованного бока, размеренное дыхание на своём виске, пятна уличного света на одеяле, синем в темноте. Думать об этом было невыносимо, и Исида заёрзал, и оглянулся быстро, как будто эти мысли были написаны у него на лице и кто-то мог заметить их.
Сэнсей, видя, что класс сосредоточенно мается и совершенно не воспринимает полезную для жизни – что сомнительно – и для мозгов – ещё более сомнительно – информацию, устроил вдруг аттракцион неслыханной щедрости – громко захлопнул журнал и сообщил, что все свободны. Подумал и добавил – бандерлоги.
Бандерлоги с громкими благодарностями сорвались с мест так споро, словно стулья внезапно начали их кусать.
Что интересно, Куросаки всё-таки «утащили».
Снег пошёл сильнее – серый снег с белого неба, и даже начал задерживаться тонким покрывалом на траве. Как всегда бывает в такое время, город словно бы стал темнее и ярче, контрастнее – на фоне белой пелены облаков и снежинок. На центральной улице было мало народу, и зазывно подмигивали вывески магазинов и кафешек, откуда тянуло теплом и вкусным запахом готовящейся еды, и звучала откуда-то музыка – грустный гитарный звон, навевавший мысли о таком вот пасмурном дне, мокром переулке у бара, гаснущем огоньке сигареты, потрёпанной старой гитаре в руках такого же потрёпанного старого музыканта.
- Знакомая песня, - сказал кто-то. – Была в опенинге какого-то аниме.
- Радиохэд, - обронил Чад.
- Ааа, точно…
Исида поймал себя на том, что вертит головой и вглядывается в лица прохожих – не мелькнут ли жёлтые глаза?.. Нахмурился, заставил себя смотреть только вперёд.
Прошла дамочка с собачкой. Собачка смерила Исиду подозрительным взглядом и вдруг гавкнула – будто поздоровалась. Исида ощутил дежавю.
- Ой, новый торговый центр открыли!
- Пойдём зайдём.
- …а деньги есть?
- У меня есть, не боись.
- Исида!..
- Идите, - сказал Урюу. – Я вас здесь подожду.
Договаривал он уже в спины радостно ломанувшимся в сияющие глубины магазина одноклассникам.
Исида медленно пошёл вверх по проспекту, огибая парочки, не замечающие ничего вокруг. Дошёл до скамейки, но садиться не стал – мокро.
Какой-то красивый рыжеволосый парень подошёл с другого конца скамейки, тоже прислонился, радостно улыбаясь и вертя в руках чёрную тетрадь с белой английской надписью на обложке. Исида отвернулся, задумчиво глядя на падающие снежинки. Прошла девушка – быстро, не глядя по сторонам. У неё было милое, задумчивое лицо, яркие зелёные глаза и длинная тёмная коса с белевшими на ней снежинками. Исида проводил стройную фигурку вдруг помрачневшим взглядом.
- Эй, ты знаешь, что шинигами любят яблоки?
Исида вздрогнул и резко обернулся. Парень стоял, подавшись вбок, к Исиде, карие глаза словно светились изнутри, на щеках играл румянец – нет, не псих, как подумал было Исида. Просто невероятно счастливый человек, как будто исполнивший только что какую-то рискованную задумку.
Исида снова отвернулся. И после молчания ответил:
- Да нифига. Они лимоны любят.
Парень удивлённо вскинул бровь. Исида покосился на него – ему вдруг показалось, что за плечом случайного знакомца маячит какая-то тень.
Парень что-то сказал – Исида, моргнув, перевёл взгляд на его лицо и запоздало понял, что странный собеседник только что представился. Нехорошо получилось, Исида даже не расслышал его имени.
- …а тебя как зовут?
Послышался знакомый гомон – из прохладных пёстрых глубин центра вывалилась взъерошенная довольная толпа одноклассников. Исида отряхнул куртку от снега, мимолётно кивнул несостоявшемуся знакомому и поспешил к ним.
Он уже не увидел, как парень задумчиво почесал щёку краешком тетради.
Под вечер – когда уже окончательно замёрз нос и окоченели пальцы ног – одноклассники начали по одному, по двое расходиться по домам.
Как раз когда от сильно уменьшившейся компании отошли Мизуиро и Кейго, Орихиме вдруг пригляделась к Исиде... отпрыгнула в сторону и вскрикнула:
- Исида-кун! У тебя карман шевелится!
- Что?! – перепугался Исида, словно нечто из кармана уже прокусило подкладку и добралось до свитера. Ичиго бесцеремонно отвёл руку Исиды в сторону, бесстрашно залез в карман… и, заорав, отскочил подальше. Исида в ужасе уставился на пальцы Куросаки, залитые красным, и замер, как истукан.
- Исида! – орал Куросаки, потрясая конечностью. – Твой карман меня укусил! Что ты там носишь?!
- Ух ты, у Исиды зубастый кошелёк завёлся, - восхитился вернувшийся ради такого случая Кейго.
- Придурки, - проклацал зубами Исида. – Достаньте это немедленно! Оно и меня сожрёт!..
- Исида-кун, - укоризненно сказала Иноэ и осторожно вытащила из кармана что-то белое. – Зачем ты носишь кролика в кармане? Ему же неудобно. Хорошо, что здесь нет Рукии-сан, она бы разозлилась.
Исида, приоткрыв рот, зачем-то поправил очки. Кролик со вселенской грустью во взгляде посмотрел на него и отвернулся.
- Урюу, твой кролик меня укусил! – слегка видоизменил версию событий Куросаки.
- Меня пугает этот кролик, - пробормотал Исида. – Я точно помню, что не брал его с собой.
- Бе-едненький, - запричитала Орихиме. – Проспал весь день в раздевалке, да? Ну ничего, вот отдадим тебя Рукии, и будут о тебе заботиться…
- Эй, я о нём забочусь!
- Сомневаюсь, что в Сейрейтее он насладиться тихой и спокойной жизнью.
- Да уж, скорее всего из него тоже сделают шинигами.
- Га-га-га...
- И отдадут в двенадцатый отряд?
- Ага, а он сбежит, и его примут в клан Кучики!
- Тогда и его спасать придётся.
- Придурки, он и так будет в клане Кучики, его же Рукия возьмёт!..
…шумела река, заглушая рёв машин, несущихся сквозь синие сумерки через мост. Исида шёл по дорожке вдоль покатого берега – снежинки исчезали, казалось, не достигая чёрной поблескивающей воды. Сияла на поверхности рябая дорожка от фонаря.
Кролик в кармане пригрелся и, наверное, заснул. Исида осторожно трогал покрытые короткой мягкой шёрсткой уши и вглядывался в темноту.
Во вчерашней газете была дана короткая статья о найденном на окраине города теле старика. Заметка не сопровождалась фотографиями, не было ни слова сказано о состоянии трупа и твари, валявшейся рядом. Исида очень чётко себе её представлял – окоченевшую, с запёкшейся чёрной кровью на разорванной морде, в раскисшей, пропахшей медью и дождевой водой земле. И, наверное, её нашёл какой-нибудь ранний собачник, выгуливавший своего спаниеля на площадке – собака зашлась хриплым испуганным лаем и скулёжем, её хозяин выронил поводок и попятился, подняв руку ко рту, а потом кинулся вперёд, сгрёб собаку на руки и припустил домой, а там судорожно тыкал пальцем в кнопки на телефонной трубке, и сипло бубнил, что - нет, я не сумасшедший, но там, на площадке… да, два трупа… и огромный червь, чудовище… я не псих! Просто приезжайте скорее!... - а собака жалась к ногам, дико косила глазом и скалила клыки, вздыбив шерсть на загривке.
Плеснуло волной на берег. Исида пошёл быстрее, и вдруг понял, что там, впереди, в темноте за фонарём, кто-то есть.
Рейацу странная. Но человеческая.
Исида, даже не дойдя до фонаря, уже ощущал на себе изучающие, пристальные взгляды. Вспыхнул красный огонёк сигареты, невнятно высветил острые скулы и длинные волосы.
Урюу ступил в освещённый круг, щуря глаза и ожидая чего угодно – начиная от исторического «Закурить не найдётся?» и заканчивая покрытым слизью тентаклем, стремительно вынырнувшим из темноты.
Вместо всего этого в круг света вдруг вышел какой-то худой светловолосый тип и… шумно принюхался.
Исида остановился и удивлённо воззрился на него. Это был молодой мужчина со встрёпанными, очень светлыми волосами, нервным худым лицом и шалыми тёмными глазами.
«Он похож на… собаку, - утомлённо подумал Исида. – Если он окажется оборотнем, я не удивлюсь. И, чёрт побери, у него не карие глаза, а красные!»
- Ты чего? – раздалось из темноты. – У него котёнок?
Субъект выпрямился.
- Нет, кролик, - равнодушно бросил он, явно потеряв к оторопевшему Исиде всякий интерес, почесал ухо – блеснуло не меньше четырёх колечек в хряще – и пошёл вниз по дорожке. У него была походка профессионального бойца – Исида это подметил совершенно машинально.
Из темноты вслед за ним вышел ещё более странный тип – уж на что Исида был привычен к разного рода необычным личностям, но и то удивился. Этот был высокий, рыжий, одноглазый, очень худой и нескладный, словно весь состоящий из острых локтей и коленок. Тёмная повязка на бледном лице смотрелась до того залихватски, что казалось – парень одел её «для красоты», а не по необходимости.
- Он не псих, - доверительно сообщил он Исиде, словно тот уже успел покрутить пальцем у виска. – Просто отморозок. Немножко.
Исида высказался в том плане, что понял. И уточнил:
- То, что он унюхал кролика – это нормально?
- Конечно, - беспечно махнул рукой рыжий и с грустью посмотрел на зажатую в худых пальцах сигарету. Судя по выражению его лица, она была последняя. Он вздохнул и без особой надежды поинтересовался:
- А у тебя закурить не найдётся?
Угадал, ехидно подумал Исида.
- Не курю.
- Зря, - опечалился странный субъект. – Считай, жизнь не живёшь.
- Бадоу!
- Да иду, иду! – оглушительно заорал рыжий, словно его приятель успел уйти как минимум на пару кварталов. – Ладно, бывай. И, того, не кисни, чё-то у тебя рожа бледная. И даже с прозеленью.
- Приятель ушёл, - неожиданно для себя сказал Исида и улыбнулся. – И не попрощался.
- Вернётся ещё, - отмахнулся Бадоу. – А мне в этом плане повезло. Собаки, блин, привязчивые очень, и вон тот – в том числе. Если и надумает уходить – перед этим зайдёт дать в рожу за все былые обиды. Напоследок, так сказать.
Исида хмыкнул. Бадоу широко улыбнулся, щелчком отправил окурок в реку и поспешил вслед за своим приятелем.
Наш город становится всё страньше и страньше, как говорила одна девочка, попавшая в зазеркалье. Кого только не увидишь.
Негромкие голоса стихли в отдалении. Исида натянул рукава на замерзшие пальцы и пошёл дальше.
Перед домом Исиды было совершенно пусто. Тёплый свет окон лился на асфальт, под лампой над подъездом снежинки казались в три раза больше настоящего их размера – как будто ярился настоящий буран. Исида припустил к подъезду, влетел с размаху в лужу – кроссовки тут же намокли.
- Ч-чёрт, - пробормотал Исида, отряхивая ноги, и чуть не прозевал момент, когда проснувшийся кролик вдруг попытался выпрыгнуть из кармана. – Куда!
Кролик был пойман и запихнут обратно в карман, но продолжал там беспокойно возиться.
Исида взбежал по ступенькам, дёрнул холодную ручку подъездной двери – в довершение ко всем радостям жизни, её, судя по всему, заклинило.
- Да что это такое?! – тихонько взвыл Исида и опять поймал кролика – уже в полёте. Попытался водворить обратно – кролик сопротивлялся так, словно Исида толкал его в мясорубку. А потом ещё и укусил – довольно чувствительно. Исида выругался, со всей силы дёрнул дверь – ручка выскользнула из пальцев, Исида шарахнулся назад и чуть не загремел по ступенькам вниз, замахал руками – и выпустил кролика. Тот ловко приземлился на асфальт и в мгновение ока скрылся в темноте.
- Эй, стой! – взревел Исида и кинулся за зверьком, уже подозревая, что не догонит. Влетел на высохший газон – зашелестела под ногами мёрзлая жухлая трава – и остановился, как вкопанный.
Под деревом кто-то стоял.
Исида медленно выпрямился. Лицо у него вдруг стало растерянное и несчастное, и он даже руками развёл, не зная, что сказать.
- А мне всё было интересно – заметишь ты меня или нет.
- Заметил.
Кролик материализовался у ног Исиды – тот подхватил его, ощутив мимолётное желание придушить зверька на месте.
Он вышел из темноты – хам, предполагаемый панк, неприятная личность и так далее, и тому подобное. Нос и щёки побелели, губы стали сероватыми, волосы потемнели от стаявших снежинок. И смотрел он так, словно собирался придушить Исиду сию секунду. Тот, помолчав, спросил:
- Долго меня ждал?
Он зло дёрнул краем рта:
- Пойдём уже. Я замёрз.
- А я твою дочь видел, - зачем-то сообщил Исида и пошёл к подъезду. Дёрнул ручку, особо не надеясь на успех – но дверь распахнулась легко, чуть не сломав Исиде нос.
Я начинаю что-то подозревать.
- Давно понял? – спросил Маюри и прошёл в гостиную – не снимая куртку.
- На ярмарке. Ты зря маску примерил – остальные тоже могли узнать.
- Ну и что? – удивился Маюри слегка придушенно. Исида догадался, что он залез под стол в поисках рюкзака. - Там были лейтенанты и офицеры. Мне плевать.
- Конечно, - согласился Исида, глядя в зеркало. Вдруг заболела голова – тяжело, муторно, и глаза начали слезиться, как будто у него вдруг подскочила температура. – Но я ещё не был уверен до конца, да и Урахара потом сказал, что не знает тебя. Но слова Урахары, конечно, не всегда правдивы. Мягко говоря. А сегодня я увидел Нему.
- А она тебя? – спросил Маюри, как показалось Исиде, не слишком заинтересованно.
- Нет.
- Идиотка.
Маюри вышел из комнаты – на плече желтела клёпками и оторочками лямка рюкзака. Исида не мог смотреть на него.
Вот сейчас, в этот момент, он больше всего на свете хотел попросить его остаться на ночь.
- Урод, - сказал Урюу, и Маюри вскинул брови – наверное, у него был странный тон. – Зачем ты мне врал?
Маюри снисходительно посмотрел на него:
- Мальчик, мне надо было убить ту тварь, которая, кстати, не из нашего мира. Но я просчитался в самом начале, и пришлось спешно искать другие варианты.
Исида со всей силы шарахнул кулаком по тумбочке – тонкое светлое дерево треснуло, прогибаясь.
- Ты и правда не понимаешь?! – заорал Исида в лицо Маюри. – Тебе не надо было что-то придумывать! Ты мог просто объяснить мне ситуацию, рассказать про эту тварь, я бы с ней разобрался! И мне было бы легче с ней разобраться, знай я ситуацию до конца!..
- Да ладно, - сказал Маюри, и Исида осёкся. – Это было бы неинтересно.
Исида пару секунд молча смотрел на него.
- Неинтересно?
- Ты меня однажды победил, - с некоторым неудовольствием объяснил Маюри. – Не мог же я упустить случай лично понаблюдать за таким выдающимся экземпляром. И всё же я удивлён. Почему ты не попытался сделать что-нибудь в духе Квинси, а? – он взмахнул рукой – Исида следил за ним остановившимися глазами. – Например, с воплем «Ты унизил и убил моего деда!» не попытался пристрелить меня, а?
Исида подался вперёд, будто собирался кинуться на Маюри – да он бы и кинулся, обязательно - но в кармане вдруг отчётливо закряхтел кролик, и Урюу остановился. Маюри, склонив голову набок, с интересом следил за ним.
- Убирайся, - побелевшими губами выговорил Исида.
Маюри хохотнул и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.
Исида проводил его диким взглядом – глаза у него были прозрачные и страшные, как в те моменты, когда он спускал тетиву лука.
Четыре месяца спустя.
В марте резко потеплело.
Город почти отстроили заново. Строго говоря, отстраивать пришлось только окраины, центр не особо пострадал, но выжженный лес вокруг будет восстанавливаться ещё долго.
Идеальный круг, в центре которого Каракура - чёрные пеньки деревьев, чёрная земля, вспученный, в трещинах, чёрный асфальт, похожий на застывшую лаву. А над этим – высокое мартовское небо, холодное и светлое, в белых кипельных облаках, с лохматым весенним солнцем и далёкими точками птиц.
В классе пахло свежим асфальтом и выхлопными газами – рядом выравнивали дорогу. Из окна вместе с запахами тянуло холодным сквозняком.
- …где-то ошибка.
- Да нету ошибок!
- Есть, есть, не заговаривай мне зубы. Ищи.
- Нету там ошибок, ну сенсей!..
- Да вот же, ты перенёс три икс в правую часть и не изменил знак! Балда!..
Опять болел живот – как будто его изнутри грызли чьи-то маленькие злые зубы. Маюри тогда небрежно предупредил – к новым органам организм будет привыкать долго.
Он не сказал, как долго и как именно привыкать. Оказалось, так, что спать ночами иной раз становилось невозможно, или сидеть спокойно на уроке – как сейчас, и хотелось съёжиться где-нибудь в темноте, накрывшись пледом до ушей, и пережидать эту боль, и даже немного жалеть себя.
Исида уже отпрашивался недавно один раз – ходил по светлому коридору, где запах асфальта и катка был не такой тошнотворно-острый, и даже посидел пару минут у стены – стало легче, но ненадолго. Отпрашиваться второй раз ему представлялось неприличным, и он маялся, прижимал к животу руку и уговаривал себя потерпеть.
Немножко. Ещё немножко. Урок закончится - и можно будет пойти домой и там уже валяться на старом пушистом ковре, подтянув колени к груди, и бездумно смотреть в окно, пока боли не надоест грызть его и она не отступит – задремлет на некоторое время.
Рагнарёк прошёл, и теперь надо жить дальше – как-нибудь. В городе, окольцованном выжженной полосой шириной почти в километр, с развалинами на окраинах, с разросшимся кладбищем на холме.
Исида, на мгновение отвлёкшись от зверя, грызущего его изнутри, покосился через плечо – на привычно мрачного Ичиго, старательно записывающую уравнение Иноэ, монументального Чада.
Они все как будто не изменились.
Ичиго каждую свободную минуту убегал в магазин Урахары, как и раньше, но теперь он там не задерживался – тут же уходил через Врата в Руконгай и искал там Гриммджо – упрямо, отчаянно, с какой-то сумасшедшей обречённостью человека, считающего себя виноватым.
Орихиме тренировалась, как одержимая, и однажды в минуту мимолётного откровения сказала Исиде, что она хочет всё изменить. То есть вообще всё. Чтобы не было ни одной смерти в этой войне и чтобы не было сумасшедшего прошлого года. Исида тогда промолчал, но подумал, что в таком случае исправлять надо гораздо больше – далеко не один год.
Чад вроде не изменился. Просто теперь он не дерётся вообще. Даже за Ичиго.
Исида прищурился – белые цифры на зелёной доске вызывали самую настоящую, первоклассную ненависть. Вдруг до того захотелось опрокинуть парту и вылететь из класса, что он даже на мгновение поверил, что сделает это.
Сенсей подозрительно посмотрела на него. Исида обнаружил, что впился пальцами в край стола – так, что побели фаланги и костяшки.
- Исида-кун, с тобой всё в порядке?
- Да, - сказал Исида чужим ломким голосом и разжал пальцы. Зубы в животе превратились в сотню маленьких дрелей.
Лучше б тот арранкар сразу уничтожил мой мозг. Без него я бы точно помер мгновенно и без лишних мучений
- Садись, Асано, - вздохнула сенсей, и обрадованный Кейго поспешил усесться за парту. Исида проводил его рассеянно глазами и вдруг вспомнил, как встретил его в парке вечером того дня, когда исчезла Иноэ, и все шинигами ушли в Сейрейтей. У него был усталый несчастный вид, и потерянный взгляд, и Исида тогда некстати и очень отчётливо осознал, что у этого парня, вообще-то, нет друзей и он никому не нужен. То есть вообще. Нет, попади он в беду, Ичиго тут же бы кинулся его спасать, но Ичиго не в счёт, он считает себя ответственным вообще за любого человека, с которым обменялся хотя бы парой слов или ударами кулаков.
Хотя, вроде бы, у Кейго есть сестра… Исида вспомнил пугающе активную девушку, похожую на неудачную копию Шибы Куукаку, и понял, что остро сочувствует однокласснику. Он остановился и спросил – всё ли в порядке.
Кейго не улыбнулся, не замахал руками, не застрекотал, что - всё в полном порядке, просто в поразительном порядке, правда! – а, всё так же потеряно глядя в землю, сказал, что у него дома сейчас бесится сестра – таким тоном, будто и не сестра бесится вовсе, а сумасшедший павиан – и что Иккаку-сан ушёл. Просто ушёл и всё. Исчез, можно сказать. Даже не попрощался.
Так и сказал – даже не попрощался. Исида тотчас ощутил запах сигаретного дыма и вспомнил тёмную залихватскую повязку на бледном веснушчатом лице и длинные пряди рыжих волос.
А потом Кейго поднял глаза и наконец улыбнулся. Исиде стало жутко.
- Вот и сижу, - заключил Кейго. – Наверное, всю ночь буду сидеть. Ну, или хотя бы ещё пару часиков. Может быть, она успокоится...
- …Так, а теперь к доске пойдёт… Ну, кто? - проговорила сенсей, глядя в журнал поверх очков – класс слегка напрягся. Идти никому не хотелось. Сенсей пожала плечами, повела по списку учеников указательным пальцем… как вдруг где-то громко запиликала популярная мелодия.
Сенсей непонимающе оглянулась, кинулась к своей сумке – в меру стильной и в меру лаковой, начала в ней активно рыться – сумка, судя по всему, была глубиной с хорошую шахту, так как рыться пришлось долго. Мелодия всё пиликала. Наконец сотовый был извлечён и прижат к уху, и сенсей, делая бровями знаки – судя по всему извиняясь перед классом – пробормотала:
- Алло, говорите!..
Класс расслабился, начал поглядывать по сторонам, зашептался. Кто-то с отчётливым стоном потянулся.
- Алло, - растерянно сказала сенсей. – Алло, это кто?!
Исида помассировал живот и с тоской взглянул на часы.
Глаза учительницы округлились, как будто ей только что сказали, что на землю через минуту упадёт астероид.
- Кого позвать? – переспросила она почему-то шепотом, и Исида, расслышавший это, насторожился. Сенсей вдруг взглянула на него круглыми, как у сороки, глазами, и судорожно сунула ему трубку.
Исида воззрился на трубку. Класс удивлённо замолчал.
- Что? – спросил Исида.
- Это… тебя, - ответила сенсей.
- Меня?!
Сенсей быстро покивала и зачем-то сняла очки. И сказала:
- Такой жуткий голос.
Исида дико глянул на неё и поднёс трубку к уху:
- А… алло.
- Здравствуй, мальчишка, - раздражённо сказала трубка голосом Куротцучи Маюри.
Исида резко и сильно выпрямился.
- Ч-чёрт, - сказал он и откинулся на спинку стула. Спинка больно врезалась под лопатки.
- Ладно, ладно, к чему такие нервы. Что за женщина мне ответила?
- Моя учительница.
- У неё жуткий голос.
Исида закрыл глаза и зачем-то отодвинул трубку от уха.
Ему вдруг показалось, что гнусный асфальтовый дух притупился – отчётливо потянуло осенью и туманом.
Тогда, в октябре, привыкать к тому, что желтоглазого хама нет рядом, пришлось дольше и труднее, чем ожидалось. И мучило чувство вины, и смотреть на фотографии деда не было сил, и он даже опустил одну из рамок – ту, которая стояла на письменном столе – но от этого киношного жеста стало так стыдно, что он тут же поднял её обратно.
Дед смотрел грустно и строго.
А потом исчезла Иноэ, и оказалось, что Рагнарёк наступил раньше положенного срока.
А когда он, Исида, валяясь на пыльных, нагретых яростным пустынным солнцем обломках, чувствуя жуткую, сосущую пустоту в животе и ощущая, как провалилась там кожа, услышал слова, сказанные таким знакомым наигранно-безразличным тоном: «Я не знаю это ничтожество», он дёрнулся, как ошпаренный – хотя, казалось, в такой ситуации меньше всего должны заботить чьи-то слова. А потом он снова видел близко-близко жёлтые сумасшедшие глаза, и смуглые узловатые пальцы мимолётно касались голых плеч, наматывая чёрные бинты, пахнущие резко и химически – четвёртый раз, Боже мой, четвёртый раз он спасает меня! - и очень хотелось что-нибудь сказать – что-нибудь из того, что он не сказал тогда, в прихожей собственной квартиры.
Не сказал и теперь.
А Маюри был, как всегда, гениален, чудовищно самоуверен и совершенно неадекватен. Или адекватен, но как-то по-своему. Простым смертным не понять.
«Держи вот это. Да осторожнее, болван, это мина!.. Какая-какая, запрограммированная на арранкаров. И не смей там сдохнуть, я на тебя столько времени потратил!..»
Исида тогда подумал – всё. Прости, деда. Этот человек жил в моём доме и спасал мне жизнь. Четыре раза, если это важно. Я уже не могу считать его врагом.
Что об этом думал сам Маюри, осталось неясным.
- Алё, - недовольно сказала трубка. – Ты там уснул?
- Нет, - пробормотал Исида. – Зачем звонишь?
- Ты дееспособен? – деловито спросил Маюри. Исида подавился:
- Я всегда дееспособен! Я же не ты!
- Ты идиот.
- Не смей называть меня идиотом!..
- Я предлагаю тебе поехать со мной на Кюсю.
Исида ничего не понял. То есть вообще ничего. Кто-то склонился над его плечом и сунулся ближе, блестя любопытными глазами. Исида отодвинулся.
- Куда?! С тобой?! Зачем?!!..
- Меня отправили на Кюсю, - неожиданно чётко сказал Маюри, и Исида вдруг услышал его по-настоящему. – Я жил там, когда был жив. Там есть маленький городок, старый пирс, скала над морем и холм, на котором стоял мой дом. И мне плевать, что у тебя гордость и что ты меня ненавидишь.
- Зачем тебе там я? – с трудом выговорил Исида.
- Я капитан. Мне нужен сопровождающий – по статусу.
- А…
- Нему осталась. Я не мог бросить лабораторию на этих баранов.
Это бред. Он даже не пытается как-то скрыть, что это ложь, и причём бездарная. Плевать он хотел, поверю я или нет.
Исида вдруг осознал, что весь класс сгрудился вокруг и напряжённо слушает его реплики, а сенсей даже легла грудью на парту и таращит теперь от любопытства глаза, как школьница.
- Ну?! – рявкнула трубка. – Я жду!
- Хорошо, - выпалил Исида. – Я поеду.
- Тогда выходи.
Исида в который раз за разговор почувствовал, что реальность от него ускользает.
- Куда? – на всякий случай уточнил он, решив ничему не удивляться.
- Нет, ты и правда такой тупой?! Дегенерат! Из школы выходи, придурок!..
Исида вскочил из-за парты – та надрывно загрохотала – врезался в кого-то, распихал одноклассников локтями, подлетел к окну и упал на подоконник – сзади испуганно заорали, в него вцепились сразу несколько рук.
На залитом весенним солнцем дворе стоял Маюри. И прижимал к уху телефон.
Исида пару секунд смотрел на него, щурясь на солнце. А потом тихо поинтересовался в трубку:
- А позвать меня или подняться в класс ты не догадался? Обязательно надо было звонить моей… А откуда ты её телефон узнал?!
- Орать на весь двор, как орангутанг из шестого? – с невероятным презрением ответил Маюри. – У вас там шумно и мелкие придурки носятся. Ты выйдешь наконец или нет?!
Исида обернулся к классу. Ичиго демонстративно отвернулся. Сенсей теребила попеременно то воротник, то дужку очков.
- Можно мне?..
Сенсей замахала руками в сторону двери, словно долго дожидалась случая спровадить Исиду из класса и вот наконец дождалась. Урюу в гробовой тишине дошёл до выхода, спохватился, вернулся, отдал телефон, подхватил рюкзак и вышел в прохладный коридор.
В классе было тихо, как будто все ученики обратились в соляные столбы.
Исида сбежал по лестнице и остановился в холле. На полу сиял разлитый в большие прямоугольные лужи солнечный свет. В окно виднелся просторный двор, деревья вдали и невнятная фигура с рюкзаком на плече.
Исида замер, отчётливо чувствуя, что Маюри пристально смотрит на него, а ещё – что он не будет ждать.
Из приоткрытой в солнечный мартовский день школьной двери дуло.
Что я делаю?..
Ты знаешь, что там будет? - спросили его на ухо.
Там будет серое море, пугливые чайки и крупная мокрая галька. Там будет маленький город с длинной историей, выросший когда-то из нищего рыбацкого поселения – со старыми улочками, разбитыми мостовыми, коваными фонарями и магазинчиками, которыми владеют из поколения в поколение. Там будет отвесная скала над морем, и чёрные камни внизу, в кипящих белых волнах, и странно пустая вершина холма – на окраине, но улочки, спускающиеся по склонам, обходят её стороной. Там будет много легенд, каких полно в маленьких приморских городках, и одна из них будет про прокажённого алхимика, жившего на той самой вершине холма столетия назад, и о том, что, когда рыбаки пришли к нему с ножами и факелами, он сбежал, и, пытаясь спастись, прыгнул со скалы. А может быть, его столкнули, но это уже, наверное, не важно.
Вы будете стоять на этой скале, и волны будут реветь внизу, и ты услышишь: «Плащ тогда долго мотало – там, у камней», и оттащишь его за руку от края, потому что лицо у него станет страшное, а глаза – пустые и остекленевшее, а потом вы пойдёте шататься по городу, и, когда стемнеет, а море станет совсем чёрным, вы вернётесь в снятую квартиру и не будете спать до утра.
Я тебя не осуждаю, слышишь, Урюу?
Исида резко обернулся, но холл был пуст – дедушка уже ушёл.
Урюу постоял секунду, кивнул, благодарно улыбнувшись, и быстро вышел из школы – солнце ослепило на мгновение, отразилось искрами в подсыхающих лужах.
Маюри внимательно смотрел на него, щурясь. Исида подошёл, вгляделся в знакомое смуглое лицо, подался вперёд - Маюри тут же отстранил его, посмотрел сердито – золотые глаза были просвечены солнцем, так что казались белыми.
- Не сейчас, Квинси, - буркнул он. – Поезд в три.
- Да ладно, - сказал Исида и потёрся носом о смуглую щёку - нос был холодный, а щека тёплая. А потом примерился и быстро поцеловал в твёрдые обветренные губы. Маюри отчётливо и недовольно фыркнул.
- Идём уже.
- А мне ещё вещи собрать надо.
Необязательный эпилог.
- Не успели, - сказал Ичиго, провожая взглядом сверкающий жидким серебром на солнце экспресс.
- Вот чёрт, - отдуваясь, возмутился Ренджи. – Всё-таки надо было проводить. А то вдруг мы его больше не увидим…
Рукия отвесила побратиму подзатыльник.
- С чего это?!
- Как – с чего?! – поразился Ренджи. – Куротцучи проголодается и разберёт Исиду на составные части! Причём сердце будет выковыривать ложкой.
- Почему… ложкой? – спросил Ичиго.
- Она тупая. Так больнее.
Рукия вздохнула, вытащила кролика из кармана и потёрлась носом о его прохладную мордочку.
- Дурак ты, Ренджи, а мы с Чаппи зна-а-аем, правда? Зна-а-аем, что эти придурки – что? Пра-а-авильно, влюбились!..
Кролик сонно посмотрел на свою новую хозяйку, согласился с ней и заснул обратно.
- Я тоже знаю, - мрачно буркнул Ичиго. – Они... це… це… це-э…
- Ну, мы поняли, Ичиго.
- Я в окно видел.
- И я видел, - согласился Ренджи. – Но подумал, что у меня галлюцинация.
Экспресс сверкнул бликом в последний раз и исчез вдали окончательно.