"Притяжение", глава 8.

[toshokan]

Название: «Притяжение»
Автор:  gaarik
Бета:  Lazy Rat, и спасибо ей за это огромное!
Персонажи: Улькиорра, Орихиме, Гриммджоу, Гин, Айзен, + упоминается Ичиго, Исида, Рукия, Ренджи и Чад.
Пейринг: Улькиорра/Орихиме (основной), намёк на Гримм/Химе
Жанр: romance, ангст, хентай, AU
Рейтинг: PG-15
Фендом: Bleach
Дисклеймер: от прав отказываюсь
Статус: в процессе
Примечание: возможен некоторый ООС, но я старалась не отходить
Действие происходит после ухода Ичиго из Хуэко Мундо, последние события в манге не учитываются.
Размещение: запрещено
От автора: главы писались задолго до того, как мы наконец уяснили про тему "сердца" у арранкаров, поэтому в фике подразумевается его отсутствие.

Часть вторая.
Ссылки на предыдущие главы Первой части тут

Глава 8.

Солнечный свет робко заглянул в окно и, пробежавшись по комнате, остановился на лице юной девушки, сладко спавшей под одеялом. Её огненно-рыжие волосы переливались в его лучах жидкой медью. Рядом с ней сидел хрупкий на вид арранкар в белой одежде и задумчиво перебирал шелковистые, разметавшиеся по подушке во время сна волосы. Лицо пленницы было спокойно, а на губах играла лёгкая полуулыбка. Улькиорра наклонился и, осторожно отведя мешающие пряди, мягко коснулся губами её лба. Орихиме смешно поморщилась, когда волосы скользнули по лицу, прежде чем упасть на подушку. А он всё смотрел на неё, и в его взгляде, обычно холодном и равнодушном, появился свет нового, неведомого чувства, которое ему ещё предстояло открыть для себя.
Оскалившись, Гриммджоу спрыгнул с карниза соседней башни вниз, на балкон. Увиденного достаточно, этот чёртов ублюдок опередил его! Шестой сжал кулаки; когти впились в ладонь, оставляя алые следы. Разжав пальцы, он провёл языком по ранкам, слизывая тёплую, с металлическим привкусом, кровь. Рычание, начавшее зарождаться в груди, превратилось в довольное урчание. Голубые глаза сузились, предвкушая развлечение, язык облизнул растянувшиеся в ухмылке губы. Хм, Шиффер у него ещё попляшет. Он найдёт способ отбить у него девку! А ведь ему даже и в голову не пришло, почему он считает её своей, почему они оба считают её своей, когда она – собственность Айзена-самы. Но, если с Улькиоррой всё было более-менее понятно – как верный слуга, он безукоризненно выполнял все приказы свыше, в том числе признавая пленницу собственностью Владыки, а так как тот вверил её ему – то и своей тоже. С другой стороны, Джаггерджаку было глубоко плевать на Айзена и его идеи, и единственным, что могло подавить, хоть и на время, его жажду приключений, была сила реяцу шинигами. И, пока они были сильнее, приходилось подчиняться. Но не потому ли, что Соуске возложил заботу о пленнице на плечи Улькиорры, Секста также считал её своей? Желание выделиться, показать своё превосходство, пусть даже и мнимое, свойство отторгать все законы и правила, действуя только в рамках своих интересов. Бунтарь по жизни, он шёл вперёд, ведомый безошибочным чутьём дикого зверя, всегда в поисках новых ощущений и боёв. За территорию, за собственные суждения, за свободу, за женщину, в конце концов! Орихиме была единственной, кто смог принять его таким, каков он есть, со всеми его привычками и дикими порывами. Она позволила ему сблизиться с собой, разговаривать, и он не мог не признать, что ему нравилось её общество. И вот… что же она тогда делает? Проводит время с ним?! Да как она может, после всего, что между ними было? После того, как он провёл столько времени, пытаясь завоевать её, она отдалась этому бледному тихоне, вечно невовремя сующему нос в его дела! Ладно, он ему ещё покажет!
Гриммджоу с хрустом сжал челюсти; клыки клацнули друг о друга, когда из горла вырвалось низкое, угрожающее рычание – сейчас он был готов сокрушить, сломать что-либо на своём пути. Долго сдерживаемая, нарастающая ярость выплеснулась на волю неистовым, чудовищным рёвом. Рёвом хищника, у которого отняли желанную добычу.
Услышав отголосок эха, разнёсшегося над городом, Кватра встал и подошёл к окну. Увидев серый силуэт, Джаггерджек едва сдержался, чтобы не попытаться разорвать его прямо сейчас. Он считал себя сильнее физически, но Четвёртый никогда не поддавался на провокацию и не допускал ближнего боя, чем вводил в заблуждение и без того несдержанного соперника, считавшего, что единственным превосходством Шиффера была сила его реяцу. Улькиорра тем временем разглядывал зверя, распластавшегося на балконе напротив; зёлёное стекло глаз оставалось по-прежнему холодным. Поняв, что его заметили, тот рванулся…. Напряжённые до предела мышцы сжались, чтобы мгновение спустя, подобно пружине, с силой толкнуть тело вперёд, Пантера взвилась в воздух, одним прыжком преодолев расстояние от башни до окна. Горящие лютой ненавистью глаза встретились с равнодушными зелёными. Чёрные когти царапнули карниз, прошлись по решётке, оставив на металле зазубренный след. Шиффер не двинулся с места, когда горячее дыхание зверя опалило кожу, спокойно встретив бешеный взгляд. Гриммджоу усмехнулся, обнажив в оскале длинные клыки, и выдохнул ему в лицо:
- Смотрю, ты воспользовался ситуацией.
Кватра проигнорировал выпад, лишь спросил:
- Что тебе нужно?
Секста расплылся в самой дьявольской своей ухмылке:
- Ничего. Уже ничего. – И, оттолкнувшись от стены, отпрыгнул прочь, бросив через плечо: - Ещё увидимся, Шиффер.
Арранкар проводил удаляющийся силуэт с развивающейся на ветру синей гривой и, развернувшись спиной к окну, вновь устремил свой взор на спящую девушку. Он чувствовал — то, что произошло этой ночью, греет его изнутри. То, что связало их вместе – не случайность, это должно быть продолжено. Но к этому чувству примешивалось ещё одно, едва уловимое, необъяснимое ощущение смутной тревоги. Что это? Волнение? Страх? Если страх – то какой? Страх потерять её? Нет. Это бессмысленно – ему незачем беспокоиться. Он защитит её, что бы не случилось. Улькиорра моргнул, отгоняя подобные мысли, но они всё равно продолжали лезть в голову, словно бы скребясь изнутри острыми коготками плохого предчувствия. Что-то не так – слишком спокойно и безмятежно, как затишье перед бурей.
Постояв ещё немного в раздумьях, он услышал сзади шорох – это пленница перевернулась во сне на другой бок. Помедлив, подошёл и присел на диван. Почувствовав рядом с собой движение, Орихиме завозилась под одеялом и неохотно приоткрыла сонные глаза. Несколько секунд щурилась, привыкая к яркому, бьющему прямо в лицо, свету. Увидев сидящего совсем близко арранкара, чуть вздрогнула. Улькиорра молчал, внимательно глядя ей в глаза, как будто хотел увидеть в них что-то, предназначенное только ему. Не выдержав столь пристального взгляда, Иноэ покраснела и смущённо улыбнулась:
- Доброе утро…
Он не ответил, продолжая неотрывно смотреть на неё, чем смутил ещё больше.
- Э-ээ, Улькиорра-кун?
Арранкар вздрогнул, словно очнувшись от забытья. Моргнул, отстраняясь.
- Доброе утро, — отчаянно краснея, повторила девушка.
- Да.
Повисло неловкое молчание – Иноэ медленно, но верно заливалась румянцем, лихорадочно соображая, как бы продолжить разговор, а Кватра думал лишь о том, чтобы она больше ничего не говорила. Всё было так просто, пока она спала, и он мог любоваться ею, и как резко всё усложнилось, стоило ей проснуться. Наверное, нужно было что-то ответить, что-то сделать, вот только он понятия не имел, что именно. Осознание своего неведения ущемляло самолюбие. Когда молчание стало казаться совсем уж невыносимым, Улькиорра резко поднялся с дивана и, ни слова не говоря, быстрым шагом вышел из комнаты, оставив пленницу в полном недоумении.

* * *
Снова длинные коридоры, разветвлённые редкими переходами, серые стены, высокие арочные своды. Но сейчас было уже не страшно – она больше не одна. Она с ним, и они вместе шли вперёд – он держал её за руку, чуть сжимая запястье, словно боясь потерять. От этой мысли на душе становилось легко и спокойно, и она рассеянно улыбнулась. Поворот, развилка, переход, лестница наверх. Смотря под ноги, она увлечённо считала ступеньки. Одна, две, три, четыре… пока они поднимались по широкой винтовой лестнице, только вместо перил – пустота, стержнем колодца уходящая вглубь. После тридцать первой она сбилась со счёта, отвлекаясь на необычную, испещрённую мелкими пористыми отверстиями поверхность стены. Наконец впереди показался ослепительный прямоугольник выхода, и, когда они достигли его, Орихиме зажмурилась от льющегося с неба яркого света.
Они оказались на балконе высокой цилиндрической башни, одной из тех, что окружали Дворец. Вокруг видны куполообразные крыши строений, а невдалеке целая группа красных колонн с плоскими, обрубленными вершинами. «Интересно, а если бы здесь водились птицы, то они использовали бы их как насест?» - пронеслось у неё в голове. Балкон, по сути, был опоясывающей по окружности верхушку площадкой, наподобие смотрового мостика маяка, только парапет здесь был не ажурно-металлический, а каменный и низкий, а от высоты захватывало дух. Кватра стоял рядом, вполоборота, прикрыв глаза и искоса наблюдая за пленницей. Глаза Орихиме восторженно блестели, на лице – непередаваемая смесь эмоций. Свет солнца плавно обтекал её хрупкую фигурку, отчего казалось, что она сама светится.
- А как ты думаешь, если бы тут жили птицы, они гнездились бы вон на тех красных столбах? – Внезапно спросила девушка, повернувшись лицом к нему.
- Птицы?
- Ну да. Голуби, вороны, дрозды.
- Здесь нет птиц.
- В том… — она запнулась, — в моём мире в небе летают птицы. Они садятся на провода или крыши, если устают. И строят гнёзда на деревьях, как например, скворцы. А чайки или аисты селятся на крышах – им нравится, когда высоко и кошки не могут подобраться к птенцам. Я думаю, им было бы удобно здесь.
Несколько секунд, чтобы осмыслить сказанное. Птицы, кошки – о чём она вообще думает?!
Не обращая внимания на его молчание, она продолжила щебетать:
- Наверное, я бы хотела быть птицей. И летать в небе… – отпустив каменный бортик, она раскинула в стороны руки. – Чувствовать, как ветер поддерживает крылья... Это же здорово!
- Здесь нет кошек. И птиц тоже нет.
- Жалко.
- Почему?
- Что?..
- Почему тебе жалко?
- Просто… было бы веселее.
Веселее? Нет, это определённо выше его понимания.
- Почему?
- Представь, ты бы проснулся утром, а они поют за окном.
- Тебе скучно здесь?
« Со мной?»
- Раньше было… да. – Щёки девушки порозовели, и она отвела глаза.
Он развернулся и подошёл к ней.
- А сейчас?
Иноэ покраснела ещё больше и попыталась попятиться, но уткнулась в невысокий бортик, невольно отрезав для себя все пути к отступлению. Неужели, она боится его? Или это…
Глядя на то, как она стоит у самого края, где малейший порыв ветра может обрушить её в бездну, Четвёртый снова ощутил смутную тревогу. Она выглядела настолько беззащитной и в то же время сильной, что он не мог больше оставаться в стороне. Какое странное сочетание – слабость женщины и невероятная сила, способность отрицать время и пространство, отрицать даже смерть. Шагнул вперёд, и руки сами скользнули на её талию, обнимая и привлекая к себе, стремясь сохранить для себя эту обманную хрупкость.
- Э-эээ, нет… – она старательно отводила взгляд, но мелкая дрожь выдавала её волнение. Улькиорра наклонился и, приподняв её лицо за подбородок, заставил посмотреть в глаза. Блики солнца играли на радужке, отчего глубокий серый цвет её глаз переливался дымчато-пепельными оттенками. И её губы… так близко... Он чувствовал, что ещё немного – и он не сможет больше сдерживать себя, настолько сильно ему хотелось поцеловать её ещё раз..
- Почему? – выдохнул он, — почему ты дрожишь? Тебе холодно?
- Нет…
- Тогда почему?..
- Потому что… — Глаза в глаза и едва слышно: - ты рядом…
« Посмотри на меня. Скажи это ещё раз».
- Ты боишься меня?
- Нет…
- Почему тебе больше не страшно?.. – он замер, – скажи мне…
Так тихо, что говорить в голос кажется преступлением.
Так близко, что чувствуешь тепло её тела всем своим существом.
Так удивительно, что хочется раствориться в его бездонных глазах. Почти неслышно выдохнуть в приоткрытые губы:
- Потому что… ты рядом… со мной… – шёпот, утонувший в поцелуе, сладость губ на своих губах… Рука, мягко скользнувшая по щеке, и очерчивающая подушечкой большого пальца зеленую полоску. Маленькие пальчики, зарывшиеся в неровные чёрные пряди. Скол маски, неудобно впившийся в щёку и шею. Нежные, лёгкие прикосновения, тепло смешавшегося дыхания, сильные, бережно обнимающие её руки. Это… необыкновенно! И тут у него внутри что-то сломалось, разлетевшись на тончайшие, ранящие душу осколки, потому что спустя мгновение он уже целовал её так, что у обоих закружилась голова от недостатка кислорода. Его пальцы, зябко зарывшиеся в её огненно-рыжие волосы, и словно бы греющиеся об их живое тепло, и частое, чуть хриплое дыхание, обжигающие, влажные прикосновения языка вкупе с прохладой губ сводили с ума, заставляя забываться в его объятиях, и желать только одного – чтобы это никогда не прекращалось. С той глубиной, с которой они были друг у друга под кожей, когда он впервые позволил ей прикоснуться к себе, он целовал её и не мог насытиться, и казалось, что, остановись он сейчас – и миг исчезнет, рассыпавшись прахом скрытых желаний. Воздуха не хватало, но он не мог оторваться от её губ, будто предчувствуя что-то нехорошее, что должно было скоро случиться, и оттого стараясь познать и запомнить каждую мелочь - малейший изгиб, вкус и тепло любимого существа, любимого человека, любимой женщины...
- Ульки-ор-ра… — тихий всхлип сорвался с её губ. В ответ он ещё крепче прижал её к себе.
- Ори-химе… Что ты делаешь со мной? – Но последние слова потонули в обрушевшемся напряжении, когда пространство содрогнулось, разорванное вновь открывшейся из Мира Живых Гаргантой. И волна ужасающе-знакомой реяцу накрыла обоих, заставив его сильнее сжать её ладонь, а её зрачки – расшириться от ужаса. Ведь в этой волне она узнала их всех – Ренджи, Исиду, Чада, Рукию и… Ичиго. Они вернулись, и они пришли за ней! Но вместо радости она почувствовала щемящую боль. Они пришли, чтобы вернуть её домой. Дом. Как давно она перестала о нём думать? Теперь, когда все её мысли были заняты им и никем больше? И их возвращение означало для неё только одно – ей придётся сделать выбор. И хуже всего было то, что она знала, что выберет дом. Потому что не сможет разорваться между ним и Каракурой, между друзьями и любовью. Иноэ робко взглянула ему в глаза, ища поддержку и хоть каплю понимания, но… Зелёный лёд пронизал насквозь, заставляя сердце пропускать удары, а глаза – затягиваться жгучей дымкой слёз. Стало нечем дышать – она чувствовала себя загнанной ланью, на шею которой накинули верёвку, сдавливающую горло с каждой секундой. А он смотрел на неё, не отрываясь, и под его взглядом петля затягивалась всё туже. Это конец. Она знала — у них не могло быть будущего. Знала, и всё равно не хотела принимать правду. Как же она была наивна, полагая, что все закончится одной, провалившейся попыткой! Точнее, последнее время она почти мечтала об этом. Чтобы никто не приходил сюда, и чтобы ей не пришлось разрываться между страхом за друзей и любовью. Но, очевидно, этому желанию не суждено было сбыться, и сейчас она чувствовала разочарование. От того, что они снова вернулись, не забыли, не смирились с её похищением. Ведь прошло уже столько времени, что она свыклась со своим положением, столько времени, что успела полюбить. И вот теперь… её ждёт мучительный выбор. Остаться здесь, после того, как волна до боли знакомой реяцу всколыхнула запрятанный глубоко в душе лучик надежды? Нет, это невозможно. Это дико, невыносимо больно, но она знала, что не сможет остаться.
- Они здесь. – Негромкий голос нарушил звенящую, предгрозовую тишину. Вот оно, затишье перед бурей.
- Нет…
И сразу всплеск удушающей силы, в которой Иноэ без труда узнала рванувшегося в бой Джаггерджака.
- Не может быть… — сказав это, она шагнула вперёд, и арранкар посторонился, подпуская её к парапету.

Воздух снова задрожал, когда издалека донёсся, приглушённый расстоянием, ещё один отголосок взрыва. Девушка стояла, судорожно вцепившись ногтями в холодный, чуть шероховатый камень бортика, и полными отчаяния и слёз глазами смотрела туда, где сражались Ичиго с Гриммджоу, не зная, за кого волноваться больше – за него или за Шестого. Улькиорра не двигался, стоя чуть поодаль и искоса наблюдая за пленницей; его лицо оставалось по-прежнему бесстрастным, хотя горечь кислотой выжигала изнутри. Очередной всплеск мощной, тягучей реяцу и последующий за ней взрыв и грохот обвалившегося цилиндрического столба заставили её непроизвольно дёрнуться вперёд, совершенно забыв о том, где она находится. Ещё шаг – и она бы упала, если бы… Холодные пальцы, стальной хваткой сомкнувшиеся на плече, и больно впившиеся сквозь ткань в кожу ногти вернули в реальность. Орихиме вздрогнула и оглянулась, наткнувшись на глубокий, цепляющий взгляд зелёных глаз. Словно ничего и не было – он снова был самим собой.
- Куросаки-кун… — слова вырвались прежде, чем она успела осознать сказанное. Но у арранкаров острый слух. Услышав чужое имя, Кватра резко отдёрнул руку, словно ему стало неприятно касаться её.
- Что ты… — начала было она, но осеклась, увидев его взгляд – безжалостный и пронизывающий. От этого взгляда хотелось спрятаться и убежать — казалось, что он видит тот лучик, снова вспыхнувший в её сердце от прихода друзей. Что это? То, каким он был совсем недавно, и каким сейчас, ужасало и отпугивало. Куда пропала вся та нежность, с какой он прикасался к ней несколько минут назад? Что с ним случилось, что его так изменило? Неужели только приход шинигами? Нет, здесь что-то ещё, что-то гораздо большее… Иноэ не могла понять, путаясь в собственных мыслях. Разгадка была совсем рядом, но при попытке вдуматься ускользала, как песок сквозь пальцы. Не думая, она протянула руку, желая успокоить, но он не дал ей коснуться себя, перехватил движение, больно сжав кисть.
- Ты боишься?
- О чём ты?
- Боишься, что я убью его?
Пленница опустила взгляд.
- Да.
- Ты любишь его?
Она не ответила, и он принял её молчание за согласие. Рука, державшая её запястье, разжалась, пальцы скользнули по рукояти меча, задев ногтями бирюзовую оплётку.
- Что ты делаешь?
- Я убью их. Их и Куросаки. – Равнодушие в его тоне сковывает, не давая дышать. На то, чтобы заставить себя вздохнуть, не хватает сил, но Иноэ всё же решается:
- Нет.
Молчание. Они стоят друг напротив друга некоторое время. Глаза в глаза. Затем Улькиорра резко разворачивается, намереваясь уйти, но она ловит его за рукав.
- Подожди.
- Зачем? Зачем тебе я, если он здесь?
- Нет… Я хотела сказать…
Он вырывает руку:
- Ты уже всё сказала, — и, прежде чем она успевает ещё что-то добавить, исчезает в сонидо.

* * *
- Гриммджоу, — сказал Ичиго с плохо прикрытой жалостью в голосе, — хватит.
Ответом служит рычание, в котором явственно слышны булькающие звуки – удар повредил лёгкое. – Ты этим ничего не добьёшься.
- Пошёл к чёрту, — сплюнул тот на окрашенный багрянцем засохшей крови песок. – Тоже мне, рыцарь нашёлся! Раньше думать надо было, раз опять пришёл свою девку спасать.
- О чём ты?! – Рыжий мигом схватил уже изрядно потрёпанного арранкара за грудки, и ткань рукава мгновенно пропиталась чужой кровью, сочащейся из глубокой раны на груди. – Отвечай!
- А ты не думал ещё тогда, что у неё могут быть раны внутри?
- Что ты с ней сделал, ублюдок?! – Только осознание того, что Секста вот-вот потеряет сознание, не давало шинигами снова ударить его.
- Сделать-то сделал, да не я, — прохрипел зверь.
- А кто? – Уже мягче спросил Ичиго, не отпуская, впрочем, ворот его «куртки» — опустошённый релизом Джаггерджек выглядел куда менее устрашающе.
- Сам подумай, Куросаки. Кто нам с тобой всё время мешает?..
Резкое движение воздуха сзади Ичиго почувствовал не иначе, чем спинным мозгом, ещё до того, как услышал негромкое:
- Куросаки Ичиго.
- Уль…киорра, — а хриплый рык Гриммджоу лишь подтвердил его самые худшие опасения.
- С дороги, мусор.
Ичиго развернулся к Шифферу лицом. Карие глаза и глубокий изумруд. Белая, с чёрно-алыми полосами маска Пустого и сквозная, чёрная дыра в горле. Враги. Соперники? Жизнь и смерть. Извечная битва добра со злом.
- Гетсуга Теншоу!
Всполох чёрного пламени, огненный купол столкнувшихся стихий. Неистовая, всепоглощающая мощь взрывной волны, столб песка, взметнувшееся вверх облако удушливой пыли. Приглушённая ругань отброшенного взрывом Джаггерджека слышна как бы сквозь толстую стену, а звон в ушах оглушал похлеще самого громкого шума. Бешено пульсирующая в висках кровь и грохот собственного сердца, болезненной пульсацией отдающего в каждой клеточке тела, мешали сосредоточиться. Мгновение – и перед затуманенным взором появилась обманчиво хрупкая фигура.
«Думай, идиот, тебя же сейчас по стенке размажут» — билась в мозгу мысль. Тяжело дыша, Ичиго попытался тянуть время, лихорадочно прикидывая свои дальнейшие действия.
- Ты не убьёшь меня. Ни в тот раз, ни в этот, ни…
- Следующего раза не будет. – На кончиках пальцев вспыхнул зелёный огонёк. Куросаки заворожено смотрел, как разрастается, наливаясь ярчайшим светом, сгусток церо. Слепящая вспышка… «Ксо!»
Грохот, казалось, сотряс землю до основания, но… удара не последовало. Ичиго ошарашено уставился на тонкую девичью фигурку перед собой, золотисто-оранжевым сиянием отделяющей его от смерти.
Щит выдержал. Церо, срикошетив от его светящейся поверхности, ударило в стоящую в стороне колонну, превратив её в груду дымящихся развалин. Иноэ стояла, вытянув вперёд руки, словно пытаясь укрепить этим барьер. Арранкар не нападал, и, лишь полностью убедившись в этом, она убрала защиту. Купол пошёл трещинами и с тихим звоном рассыпался на золотистые, истаявшие в воздухе осколки.
- Иноэ?
Услышав его такой знакомый, родной голос, Орихиме чуть пошатнулась, но, с трудом взяв себя в руки, подняла взгляд. Мелко подёргивающиеся в напряжении мышцы, решительно сдвинутые брови и прикушенная до крови нижняя губа ясно говорили о том, чего ей стоило заступиться за шинигами. Улькиорра стоял неподвижно, не предпринимая никаких действий, и пристально смотрел на неё.
- Это твой ответ?
- Да.
Ледяная зелень, в которой на долю секунды мелькнула боль, и равнодушное:
- Ты выбрала. – С этими словами он развернулся и пошёл прочь.