Фанфик

[toshokan]

Название: Это правильно
Автор:  Ugarnaya_uno
Бета и идейный вдохновитель:  _bitch
Пейринг: Ноитора/Нэриэл. Мимо пробегают Тесла, Старк, Заэль, Айзен, Пеше. Упоминаются Улькиорра и Гин.
Рейтинг: R общий
Жанр: Ангст, немного романса
Отказ от прав: Просто шалю=)
Саммари: Ноитора Джируга - исполнительный директор крупной строительной компании. Он вот-вот должен получить повышение, но... Предназначенный ему пост приказом президента Айзена-сама занимает Нэриэл Ту Одершванк. Женщина. Иностранка. Какого, простите, черта?! И почему сквозь ненависть пробивается нечто... совсем иное?!
Условия размещения: Только с моего разрешения
Предупреждения: Это AU, полное AU. вследствие его небольшой ООС.
Огромное спасибо: Верному другу  _bitch за его помощь и идею, за то, что тратил время на этот бред, за посиделки до двух часов ночи за обсуждением деталей. спасибо тебе большое=)))) я тебя очень люблю=))

Первая глава

читаем дальше?

Глава вторая

- Я бы хотел поблагодарить всех, кто принимал участие в подготовке этого проекта. Вы замечательно потрудились, спасибо.
Речь президента компании никогда не бывает долгой. Айзен всегда говорит коротко, исключительно по делу. А этот банкет в ресторане одного из лучших отелей города вкупе с внушительной премией к обычной зарплате по случаю выигранного ими конкурса – значительнее любых слов.
Соуске умеет вспоминать своих героев, когда это нужно.
VIP-зал, изысканные еда и вино. Это нравится многим. Почти всем собравшимся.
Но только не Джируге. Он бы предпочел сейчас выпить сакэ в любимом барчике на окраине города, а не сидеть в этом великолепии центра Токио. Весь пафос и официоз мероприятия раздражают и угнетают. Только вот если тебя приглашает сам президент компании, и даже если ты с ним почти на короткой ноге… нельзя отказать, хоть ты убейся. Поэтому придется сидеть здесь еще как минимум два часа и только потом, сославшись на что-нибудь важное, свалить.
- Ноитора, сделай лицо попроще, - советует сидящий рядом Заэль. – У тебя вид объевшейся лимонами мартышки.
Еще одна заноза в заднице…
- А не пойти бы тебе куда подальше, Гранц? – огрызается Джируга вполголоса. – Слишком много берешь на себя.
Заэль тихонько фыркает, делает глоток Шато Марго и довольно жмурится.
- Потрясающий вкус. Ноитора, знаешь, что ответил Фридрих Энгельс на вопрос: «Что, по Вашему мнению, счастье?»
Еще и паузу выдерживает, засранец.
- Он сказал, что это Шато Марго 1848 года, - наконец отвечает Заэль. – Нам, конечно, его уже не попробовать, но и этот урожай совсем неплох.
- Ты можешь, наконец, заткнуться, Гранц? – бросает Ноитора, начиная раздражаться. – С Энгельсом к Старку и его подчиненным. А меня это не интересует.
- Ты просто невежественное животное, - снова фыркает Заэль, но замолкает.
Чувствуя, что еще немного - и он свернет гениальному архитектору шею, Ноитора поднимается из-за стола и идет в сторону курилки. Еще один недостаток фешенебельных ресторанов – запрет на курение в зале. Только в местах, специально отведенных для этого. Почему-то сразу возникают ассоциации с сортиром…
А обстановка в курилке знатная, ничего не скажешь. Пепельницы бронзовые, столики, низкие диваны. Все для дорогих VIP гостей, мать его.
Ноитора плюхается на один из таких диванов, щелкает зажигалкой. Выкуривает сигарету до половины, как вдруг слышит что-то, что выбивается из общего фона. Непривычное и незнакомое. Режущее слух.
Немецкий?
Сначала он даже не понимает, где, откуда и что, но потом в арочном проеме появляется тонкая фигура, и Джируга замирает, с прищуром смотрит в ее сторону.
Нэриэл стоит боком, ему виден только ее профиль, но и этого хватает для всплеска глухого раздражения в груди. Даже здесь от нее нет покоя. Чертова стерва…
Она его не замечает, что-то жизнерадостно лопоча в трубку. У нее высокий голос, что невольно создает резонанс с резким, почти грубым немецким языком. Японский идет ей больше, внезапно думает Ноитора. На нем она говорит почти без акцента и присущая ему мелодичность лучше сочетается с интонациями ее голоса.
Поймав себя на этой мысли, Ноитора мысленно чертыхается.
Мать твою, о чем я думаю?
Джируга подносит к губам сигарету, и в это время Нэриэл вдруг смеется, поворачивается на каблуках. Словно в замедленной съемке он видит это движение, звонкий смех отдается где-то в области живота, и Ноитора невольно вздрагивает и тут же ошеломленно замирает.
Какого…? Что за…?
Она, наконец, замечает его, смотрит чуть удивленно, не переставая что-то говорить в трубку. А на лице по-прежнему эта гребаная улыбка, красивая улыбка, и Джируга понимает, что пялится на нее, не в силах оторвать взгляд…
Его обдает злостью. На нее. На самого себя.
Какого хрена? Что происходит, черт возьми? С каких это пор его интересует улыбка Нэриэл Ту Одершванк?
- Auf wiedersehen.
Она отключает связь и смотрит на Ноитору. А он на нее. И ситуация глупее не придумаешь. И снова злость, гнев и непонятные, непривычные эмоции. И это злит еще больше…
Как злит тугой узел, скрутивший низ живота. Ни с того, ни с сего. Просто от ее улыбки и смеха.
Твою ж то мать…
- Ноитора-сан, - говорит она, обрывая паузу, делая нерешительный шаг в его сторону.
Что ей нужно? Или пресловутые принципы и вежливость не дают уйти, сделать вид, что она его не замечает? Это ведь совсем просто. Он бы поступил именно так.
- Я хотела поблагодарить Вас за отлично проделанную работу, - продолжает она, подходя еще ближе.
Голос снова спокойный, почти холодный. Именно тот, к которому он привык. Но слова… они только для проформы. И они совершенно лишние. И оба знают это.
Тогда какого черта она ломает эту комедию?
Или педантичная немецкая натура действительно не позволяет просто развернуться и уйти?
- Я не нуждаюсь в Вашей благодарности, - цедит он, раздавливая сигарету в пепельнице, расставляя точки над «i». Стараясь заглушить рвущееся наружу раздражение. – И Вы это знаете.
- Разумеется, - кивает она совершенно невозмутимо. - Прошу прощения, если побеспокоила.
Уходит? Уходит. Почему его это волнует?
И почему узел затягивается все сильнее?
И зачем он…
- Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, - вырывается у него помимо воли.
Резкий переход с официального тона на панибратский тормозит ее у самого выхода.
Он же хотел, чтобы она ушла. Он ясно дал ей это понять, и она поняла.
А теперь…
Нэриэл поворачивается, медленно идет обратно к нему.
- Знаю, Ноитора-сан, - кивает она. – Только, на мой взгляд, это ребячество. Тем более что мы все-таки вместе работаем.
Джируга усмехается, прикуривает новую сигарету, кидает на нее взгляд, в котором сквозит все, что он о ней думает. Она ведь понимает, да?
- Так будет не всегда, - говорит он, озвучивая свои мысли. - И ты это знаешь. Рано или поздно кому-то придется уйти.
Нэриэл вдруг подходит совсем близко, садится рядом с ним.
Ноитора машинально отодвигается, но до него успевает долететь исходящий от нее тонкий аромат жасмина. И узел затягивается слишком туго. Невыносимо туго.
И это злит, раздражает, выводит из себя.
Просто отвратительно. Это же Нэриэл, мать ее. Та, которую он ненавидит. Та, что заняла его место.
И он никогда не смотрел на нее, как на женщину.
Красивая, да. Но какое это имеет значение? Это же Нэриэл Ту Одершванк.
- Возможно, Вы правы, - произносит она после паузы, не замечая его реакции. – Но мне бы не хотелось, чтобы этим человеком была я. Мне нравится здесь работать.
Она просто охренела, думает Ноитора, совсем зарвалась.
Что возомнила о себе эта баба?
- Это что, мать твою, попытка сказать: вали, Джируга, не мешай мне работать? – чуть ли не шипит он, глядя на нее.
Нэриэл поворачивается к нему, слегка улыбается.
Бля, она прекратит улыбаться или нет? Это уже слишком…
- Нет, Ноитора-сан, - спокойно отвечает она, - я только хотела сказать, что, может, мы все же придем к какому-то консенсусу? Тогда никому не понадобится уходить.
Предлагает мировую? Она просто дурра.
- Рассчитываешь, что я соглашусь?
- Я рассчитываю на Ваш здравый смысл.
- Тогда ты попусту тратишь мое время, - почти отрезает он.
Несколько секунд она смотрит в его ехидно скалящееся лицо, затем, видимо что-то решив для себя, качает головой и отворачивается.
- Жаль, Ноитора-сан, очень жаль.
Она встает, и его снова обдает ароматом жасмина, и что-то рвется там, внутри, и тело, не спрашивая разрешения мозга, действует молниеносно, решительно и… глупо. Очень глупо.
Джируга хватает ее за руку, сжимает, чувствует, как косточки тонкого запястья вдавливаются в ладонь. И надо бы отпустить, но он не может. И это действительно глупо. И совершенно недопустимо, но тело не хочет слушать предупреждающий крик разума…
Нэриэл поворачивается, смотрит недоуменно на свою руку в крепкой хватке мужской ладони, переводит взгляд на лицо Ноиторы.
- У меня к тебе встречное предложение, - говорит он чуть отрывисто, злясь на себя за то, что не может контролировать голос. И это чертово внезапно взявшееся желание…
Твою мать…
Во взгляде Нэриэл недоумение и… смятение?
Джируге хочется рассмеяться, потому что впервые за все это время он видит растерянную Нэриэл Ту Одершванк, но он молчит и выжидающе смотрит. И невозможно не понять, не прочесть в этом взгляде то самое, что жжет его изнутри.
И она понимает, она всегда все понимает, и в глазах - недоверие, изумление, почти испуг.
- Ноитора-сан...
Да, черт возьми, все так. Мне это самому не нравится, меня это бесит, потому что меня бесишь ты, сам факт твоего существования здесь, на этой планете, в этом мире. Но я ничего не могу поделать, это случилось, это есть и этого уже не изменить.
И поэтому…
- Что скажете, Нэриэл-сан? – зачем-то переходит он на официальный тон.
- Это… неприемлемо, Ноитора-сан, - отвечает она с запинкой. – Отпустите меня.
Джируга знает, что иного ответа не будет, и быть не может, но именно это ошпаривает его новой волной гнева и злобы.
- Пошла вон, - вырывается у него шипением, уязвленным самолюбием и разочарованием.
Он отбрасывает ее руку. И снова злится на себя, на нее, на то, что позволил этому случиться, что поддался этому дурному, нелогичному порыву.
Увидев в его взгляде все невысказанные вслух эмоции, Нэриэл разворачивается и быстро-быстро идет к выходу. Джируга смотрит ей вслед, пока она не скрывается из виду, затем нащупывает пачку и прикуривает сигарету.
Пальцы дрожат от еле сдерживаемой злости, в животе туже и туже скручивается узел.
Чертова баба. Что она с ним делает?

***
- Ноитора, подбросить тебя? – предлагает Койот, глядя на не совсем трезвого Джиругу.
Тот машет рукой, доставая сигарету.
- Отвали, Старк, я в состоянии сам доехать.
- Я бы на твоем месте этого не делал, - меланхолично тянет Старк. - Сколько ты выпил сегодня?
- Не так много, чтобы перестать соображать. Так что, повторяю, хватит изображать из себя заботливую мамашу и отвали.
- Ну, как знаешь…
Спорить с Джиругой, особенно если он что-то вбил себе в голову – дело неблагодарное и бесполезное.

Сигарета ни черта не помогает, и Ноитора возвращается за стол во взвинченном состоянии. Хочется рвать и метать, но вместо этого он хватает бокал с вином и залпом его осушает.
- Ноитора, Шато Марго не вливают в себя, - тянет Заэль, наблюдая за этим, по его мнению, варварством. - Его медленно пьют, наслаждаясь каждым глотком. Это тебе не саке.
- Иди в задницу, Гранц, - рычит на него Ноитора.
- Понятно, - усмехается Заэль, никак не реагируя на злобный тон. – Был в плохом настроении, а теперь просто в отвратительном. Кто ж тебе его так основательно подпортил? Хочешь, угадаю?
- Заэль, - предупреждающе произносит одноглазый.
Архитектор усмехается, но, к его чести, молчит. Ему прекрасно известны границы, которые ни в коем случае нельзя переходить, когда имеешь дело с Ноиторой. Да и что говорить? В компании всем известно об отношениях исполнительного и генерального.
А Ноитора переводит взгляд на сидящую за соседним столиком Нэриэл, на ее сосредоточенное и задумчивое лицо, вспоминает их разговор и…
Ненавижу, думает он, осушая залпом очередной бокал с вином.
- Жалкое зрелище, - с усмешкой констатирует Гранц и отворачивается.
А Ноитора даже не реагирует на слова Заэля, снова бросая взгляд на нее…

Айзен наконец покидает близящийся к завершению банкет, следом за ним уходит вице-президент компании Ичимару Гин и теперь можно свалить самому, не боясь вызвать неудовольствие руководства.
Ноитора идет к выходу, и именно там его ловит Старк со своим предложением подбросить до дома, но Джируга отказывается, почти посылает. Мать твою, он, конечно, хватанул лишка, пришлось хватануть, чтобы хоть как-то успокоиться, даже если и не получилось, но не настолько, чтобы не доехать до дома. А ехать-то всего пять минут.
Койот только качает головой, но уходит. И Ноитора тоже собирается уходить, он даже достает сигарету, зажимает ее зубами, но поворачивается, сам не знает зачем, и взгляд выхватывает стоящую неподалеку знакомую, слишком знакомую, фигуру. Она не говорит по телефону, просто роется в сумочке, что-то ищет и чертыхается под нос.
В голове щелкает, мелькает воспоминаниями…

Улыбка, голос, запах жасмина.
Тонкое запястье, теплая кожа.
Недоверчивый, изумленный взгляд, растерянность на красивом, холеном лице.
Злость и гнев на нее, на себя и тугой узел, стянувший низ живота.
Холодный безразличный взгляд, брошенный на него через весь зал после унизительного отказа. Три бокала вина, не остудившие, но распалившие еще больше.
Осознание того, что эта женщина - его персональный яд, его слабость…
Что она ему нужна…

Ярость, вино, ненависть, желание ударяют в кровь, она течет по венам густым, горячим сиропом, глушит голос здравого смысла, и Джируга посылает все к черту. Будь, что будет, потом разберемся, подсчитаем потери. А пока гнев и похоть гонят туда, где теплая кожа и запах жасмина. И незнакомый, но будоражащий звук чужого языка.
Туда, где его персональный яд…
Он сокращает разделяющее их с Нэриэл расстояние, приближается почти вплотную.
Она слышит шаги и вскидывает голову. В янтарных глазах уже знакомое выражение смятения и растерянности, но теперь оно нисколько не смешит. Джируге просто хочется стереть его с ее лица. Оставить лишь похоть, что ест его самого…
- Ноитора-сан?
- На пару слов, - бросает он, стискивает ее запястье и тащит подальше от взглядов других - знакомых и незнакомых - людей. Они смотрят с интересом, с насмешкой, но Джируге плевать. Ему всегда на всех плевать.
Нэриэл идет неохотно, но не вырывается. В отличие от него, ей не все равно, что о ней подумают, она не хочет устраивать сцену на публике…
Дура, мрачно думает Джируга, но не озвучивает это вслух, потому, что ее покорность его устраивает, она ему просто на руку…
- Ноитора-сан, - начинает Нэриэл, когда они оказываются в каком-то маленьком, скрытом от любопытных глаз закутке, но Ноитора не дает ей закончить, притягивая к себе, с яростью впиваясь в ее рот.
Она изумленно мычит, пытается вырваться, но он сильнее. Сильнее. И это здорово, мать ее...
Джируга сжимает ее еще крепче, вдавливает спиной в стену, не позволяя отстраниться, убежать. Только не сегодня, думает он лихорадочно, чувствуя ее тепло, запах, всю ее. Сегодня ему нужен этот яд, эта слабость, этот сумасшедший, неправильный порыв. Взять сегодня, чтобы потом не было даже желания прикоснуться…
Нэриэл вдруг перестает сопротивляться - увлеченный собственными ощущениями он даже не помнит, когда наступил этот момент - и отвечает, подставляет его рту шею, позволяет его рукам задрать подол вечернего платья, а ладоням сомкнуться на тугих, гладких бедрах. Его пальцы скользят туда, под тонкую ткань ее трусиков, чувствуют жар влажной, податливой плоти… Нэриэл содрогается, чуть слышно стонет, и он понимает, что можно брать ее прямо здесь, прямо сейчас, но знает, что не место. Совсем не место. Ему нужна кровать и обнаженное тело этой женщины на ней. И много, очень много времени.
- Наверх? – хрипит он, сумев оторваться от нее, заглянуть в глаза цвета темного янтаря.
Сейчас они мутные, почти черные, полные почти животной похоти. Ноитора понимает, что она скажет «да», обязательно скажет, и пусть только попробует не сказать, он все равно возьмет. Возьмет, потому, что это нужно ему. Нужно выгнать этот тягучий яд из крови, победить эту слабость.
- Наверх, - еле слышно, эхом отзывается она.
Портье за стойкой не задает лишних вопросов, протягивает ключи по первому требованию.
И когда захлопывается дверь номера, Ноитора нетерпеливо тянет Нэриэл к себе, сдирает с нее платье, попутно пытаясь развязать узел проклятого галстука, кое-как справляется и стаскивает с себя мешающие шмотки.
А потом берет ее на большой мягкой кровати, и она принимает его охотно и жадно, и это просто охренительно хорошо, здорово и уже почему-то совсем не кажется неправильным или нелогичным. Словно должно быть именно так, а не иначе…