''I'm getting lectured on child safety from a man who's gone through four Robins?''
Название: Играя с огнем... /A trop jouer avec le feu…/
Автор: Arakasi
Переводчик: gentleman-bastard (в девичестве Denatrisse)
Бета: Киприана
Оригинал на http://www.fanfiction.net/s/3035042/1/
Жанр: джен, немного ангста, AU
Герои: Урахара, Йоруичи
Рейтинг: PG-13 (за алкоголь=)
Summary: за сто лет до начала сюжета "Блича" Урахара был вынужден как можно скорее покинуть Общество Душ.
Предупреждение от переводчика: Флешбэк-АУ. Фик старый, поэтому причина, по которой Урахара покинул Общество Душ, придумана автором.
Disclaimer: не мое.
Разрешение (и благословение) на перевод получены.
Играя с огнем
«Совет вынес приговор. Предательство.
Беги».
Одиннадцать часов утра.
В небольшом кабинете, расположенном в западном крыле казарм двенадцатого отряда, сидит мужчина и вертит в руках квадрат белой бумаги.
Тонкие пальцы гладят ее, машинально складывают вдвое, затем вчетверо, после чего разворачивают снова. Он перечитывает записку в десятый раз с того момента, как она скользнула под дверь, едва заметно хмурится и запускает пальцы в светлые волосы. Тень разочарованной улыбки проскальзывает на его губах. Потом он продолжает свою игру: вдвое, вчетверо, снова вдвое - и так до бесконечности, пока клочок бумаги не превращается в затертый комочек. Он принимается перебрасывать его из руки в руку. Правая. Левая. Правая. Левая. Правая.
Все это показуха, абсурдное щегольство не перед кем, а может быть и перед самим собой. Один из способов потянуть время и отодвинуть момент, когда ему придется-таки полностью осознать значение нескольких слов, нацарапанных в записке.
Снова показуха, когда он поднимается и бросает через плечо комок этой бумаги. Тот отлетает в другой конец комнаты.
Бутылка саке да рюмка из шкафа – вот и все, что есть в этом кабинете из неположенного, но куда укатится этот мир, если не позволять себе такие вот невинные удовольствия? Он все равно не собирается начинать подчиняться законам после прожитых двухсот лет. Тем более, в такой день и при таких обстоятельствах.
Полная задница.
Светловолосый мужчина помпезно облачается в хаори, кивает сам себе и объявляет священный тост:
- Ваше здоровье, Кисуке Урахара, капитан двенадцатой дивизии! – произносит он и заходится в смехе, добавляя: - Капитан. По крайней мере, еще несколько минут!
Но его смех пропитан горечью, и он с неудовольствием слышит нотки фальши в своем голосе, когда произносит эти слова. Он не только щинигами и офицер, Урахара еще и ученый, и у него никогда не было привычки задумываться о своем настроении или настроении окружающих. Эта, казалось бы, неосмотрительная черта характера вовсе не мешала ему очень внимательно присматриваться к своему окружению. Когда твоим стилем жизни становится циничная ложь и вечные провокации, приходится брать за правило верно судить о собственных знакомых и уметь знать свои рамки.
Кажется, в этот раз он был слишком самоуверен.
Вполне возможно, на деле он оказался не таким уж хорошим аналитиком, как ему нравилось думать.
А может, он просто зашел слишком далеко. Обычно ему удавалось доводить подобные затеи до победного конца с помощью силы своего обаяния, интеллекта и, так сказать, легких прыжков вокруг да около. Балабол. Сказочник. Чародей. Игрок. Трюкач. Настоящая «торговка», как сказала однажды Еруичи. Как много есть областей, в которых он оказался так невероятно одарен.
Но существует урок, который должен усвоить любой воришка и обманщик.
Слишком долго играя с огнем…
Рано или поздно обжигаешься.
Тихий стук.
За его спиной открывается дверь.
Уже?
Не оборачиваясь, Кисуке опускает глаза на зажатую в ладони рюмку, из которой он так и не успел отпить. Вот что получается, когда никак не наиграешься. Он переводит взгляд на занпакто, приставленный к стене. Всего один прыжок, и он сможет им воспользоваться.
Но ему не нужно утруждаться.
- Можно поинтересоваться, чем это ты сейчас занимаешься?
Застигнутый врасплох, он беззастенчиво и развязно поворачивается к сжимающей кулаки смуглокожей девушке, стоящей на пороге. В ее золотистых глазах сверкают молнии. Кисуке выбирает для нее самую чарующую улыбку из своего арсенала:
- Здравствуй! Здравствуй, богиня! Чем я удостоился столь раннего визита? – монотонно и весело произносит он, игнорируя гнев Йоруичи.
Та поднимает взбешенный взгляд к потолку, прежде чем кивнуть на открытое окно, откуда льется солнечный свет.
- Раннего? Уже почти полдень, - замечает она сухо. – Кисуке, у тебя есть хоть какое-нибудь представление о том дерьмище, в которое ты вляпался?
Остается только пожать плечами. Ее друг подносит рюмку к губам. Одновременно с этим он лениво указывает за свою спину большим пальцем: на угол, куда приземлилась потрепанная записка. Краем глаза он наблюдает за тем, как девушка наклоняется за письмом, быстро его читает.
Он видит, как она бледнеет.
для наследницы аристократической семьи Шихоуин достаточно нескольких секунд, чтобы взять себя в руки. Ее реакция не укрылась от наметанного глаза приятеля, но все это сейчас так неважно. Поэтому, когда она вновь поднимает на него лицо, он смотрит на нее с полуулыбкой, загадочной и спокойной.
- Так рано… - кажется, шепчет она, прежде чем убежденно воскликнуть:
- Но что за чертово дерьмо!
- Я даже не просил тебя этого говорить, – с удовлетворением замечает он. – Рюмочку саке?
- Члены совета будут здесь с минуты на минуту. А ты в это время… пьешь?
- Я не пил. Я как раз собирался, когда ты так неожиданно прервала мой порыв, и…
Предупрежденный, правда с легким запозданием, опасными огоньками в глазах мулатки, Урахара примирительно улыбается. С манящим видом вертя в руках бутылку, он продолжает:
- Так вот. И… Вы ведь не откажетесь испить рюмку-другую с несчастным неудачником, которого скоро заарканят, как последнюю тварь? Правда же?
Йоруичи хмурится, словно колеблясь между гневом и смехом, а потом выбирает как альтернативный вариант предложенную Урахарой бутыль. После нескольких глотков прямо из горлышка она снова смотрит на своего друга. Тот уже успел растянуться в единственном кресле кабинета, небрежно закинув ноги на стол, и застыл в молчаливом созерцании своей рюмки.
Если бы кто увидел его сейчас, усмехающегося, расслабленного… Невозможно было поверить в то, что этот мужчина за какие-то пару часов со статуса уважаемого, хоть и не за заслуги, а за эксцентричность, капитана опустился до разыскиваемого преступника. Целая жизнь, перевернутая сверх наголову меньше чем за один день.
В это невозможно было поверить, но ее не обмануть.
Поэтому она замечает излишнюю бледность такого знакомого лица, усталость в его чертах, чуть взлохмоченные волосы, утонувший в радужке и почти незаметный теперь блеск темных глаз. Он просто снова ломает комедию, как делал всегда. Таков уж его талант, все эти годы использованный вдоль и поперек и способный сбить с толку кого угодно. Только не ее.
У него никогда не получалось ее одурачить, но да ведь попытка - не пытка. Видимо, Кисуке тоже так считает.
Йоруичи знает, что ее друг не поражен вынесенным приговором. Тем не менее, несмотря на все его попытки казаться спокойным, слово «предательство» оказалось для него пощечиной настолько сильной, что он все еще оглушен. Для него, для человека, который никогда раньше не зависел от чужого мнения. Он предпочел бы умереть или еще хуже - своими руками уничтожить плоды собственных исследований, чем показать эту свою слабость. Слабость, которую не может скрыть до конца.
Она задается вопросом, спал ли он этой ночью. Спрашивает себя, действительно ли это первая его бутылка саке с рассвета.
И уже чуть более мягким тоном Йоруичи продолжает:
- От кого это письмо? – спрашивает она после короткой паузы.
- А?
Он снова пожимает плечами, не обращая внимания на почти полную рюмку в руке.
- Ну и какого черта я должен это знать? – отвечает Кисуке. - Джуширо или Шунсуй, наверное. Им ведь лучше было не подписываться.
Ниточка горечи проскальзывает в этом отчаянном замечании, которое он отпускает против собственной воли. Немного гнева, который ему быстро удается побороть, немного грусти тоже. Тяжело чувствовать, как старые друзья предусмотрительно отдаляются от тебя, когда ты впадаешь в немилость.
- Надо бы мне от нее избавиться, - размышляет он вслух, после чего добавляет не слишком убежденно: - Я ведь окажу им медвежью услугу, оставив записку валяться здесь. Хмм… Ты тоже думаешь, что надо бы мне от нее избавиться?
Еруичи не утруждает себя ответом, вместо этого запрокидывает назад голову и делает несколько обильных глотков из бутылки. Кисуке молча наблюдает за ней. Рюмка кочует из одной его руки в другую, не проронив ни капли. Правая. Левая. Правая. Левая. Правая.
Он колеблется.
Она не помнит, когда в последний раз видела сомнение в его взгляде. С того момента прошли годы, может даже века. То далекое время, когда они оба были молоды и мечтали показать всем, чего они стоят. Как давно это было.
- Йоруичи, - произносит он словно бы против своей воли.
- Да?
- Настанет время, когда тебе нужно будет уйти. Ты права, они скоро придут за мной. Даже не обсуждается то, что я останусь их дожидаться. И тебе же будет лучше, чтобы тебя здесь не видели.
Девушка не отвечает, и он чувствует, что должен добавить:
- Мне жаль, что я доставляю тебе столько проблем.
- Бред.
Урахара чуть вздрагивает, пристально смотрит на нее из-под полуопущенных век. Йоруичи отвечает ему веселым взглядом: ведь так же давно она не видела его удивленным. Нужно сказать, от этого она чувствует некоторое удовлетворение.
- Бред? – повторяет он.
- Глупости, если тебе так больше нравится.
- Почему?
- Потому что твои речи отверженного смогу вынести одна только я, кретин. Мы уходим, и, заметь, уходим вместе. Подумай, как ты будешь пытаться в одиночку взять штурмом ворота в Общество Душ? Так что выпьем по рюмке и сматываемся отсюда, пока не поздно.
Бледное лицо просветляется.
Происходят едва заметные изменения, которые способен заметить только близкий друг: улыбка становится чуть шире, в глазах опять разгораются веселые огоньки. Да много чего другого, что только она может увидеть. Будто бы с его глаз исчезла завеса отрешенности и беспокойства одновременно.
И смех, который вырывается у Кисуке, звучит задорнее и гораздо веселее, чем тот, которым он смеялся до этого момента. Этот смех заразительный, счастливый, согревающий душу и сердце. И неожиданно для себя Еруичи начинает хохотать вместе с ним.
Все еще веселый, он подносит саке к своим губам, но передумывает отпивать и направляет рюмку в ее направлении.
- Тост, богиня?
- Если ты того желаешь, - улыбается она. – За Кисуке Ураха…
- Нет-нет, красавица! – прерывает он ее возмущенно. – Мне не нужна помощь в этом деле, ты же знаешь.
Подойдя к ней, он склоняется в экстравагантном реверансе:
- За здоровье Йоруичи Шихоуин, богини скорости! Пусть она еще долгое время озаряет лучами своего божественного света нас, простых смертных!
Он опустошает рюмку одним глотком и протягивает ей руку, совмещая этот галантный жест с выразительным кивком в сторону двери. Йоруичи с улыбкой склоняет голову и принимает его руку, позволяя увлечь себя к выходу. Уже на пороге Урахара резко останавливается, хмурится, словно бы его посетила какая-то внезапная идея.
- Подождешь ли ты меня еще мгновение, красавица?
Она наблюдает за тем, как он разворачивается и быстрым шагом направляется к письменному столу, на котором одиноко стоит полупустая бутыль саке. Он с задумчивым видом рассматривает ее. Бывший капитан двенадцатой дивизии снимает с плеча свой блестящий значок, задумчиво трет подбородок. Вдруг на его лице появляется удивительно удовлетворенное выражение, как у семилетнего напакостившего ребенка. Развязный жест, и тонкая металлическая пластинка погружается на дно бутылки. Лицо ее бывшего хозяина озаряется широкой ребяческой улыбкой. Йоруичи начинает смеяться:
- Мальчишка, – произносит она ласково.
Кисуке задорно подмигивает ей, достает перо из кармана и самым красивым и романтичным своим почерком нацарапывает несколько строк прямо на столе. Оценивающе посмотрев на дело рук своих, он возвращается к своей спутнице.
- Знаешь, как это называется? – подытоживает она, поднимая бровь. - Детская задиристость.
Ее друг кивает, под руку сопровождая ее к выходу. Делано удрученная улыбка кривит его губы:
- Я это прекрасно знаю. Я неисправим.
- Мальчишка…
- Йоруичи?
- Что?
- Я рад, что ты пришла. И благодарю тебя за это.
И как бы невероятно это не было, но он готов поклясться, будто увидел, как она покраснела на мгновение.
- Не стоит.
Через пять минут, когда капитаны Канамэ, Укитаке и Комамура, назначенные советом заняться бывшим капитаном Кисуке Урахарой, придут в старый кабинет отступника, они найдут его пустым.
Птичка упорхнула, оставив после себя лишь полупустую бутылку саке, выставленную на всеобщее обозрение на столе, и короткое послание прямо на его поверхности.
Послание, заставившее вздернуть брови капитана Канамэ, осветить бледное, болезненное лицо Укитаке поспешно скрытой улыбкой и разразиться самыми выразительными ругательствами столь флегматичного обычно Комамуру.
«Господа капитаны тринадцати дивизий!
Примите мое искреннее почтение и мои глубочайшие соболезнования об утрате наидрагоценнейшего из ваших членов.
Человек, самый блистательный из всех, чье исчезновение, в этом я не сомневаюсь, создаст невосполнимую пустоту в Обществе Душ,
Кисуке Урахара, бывший капитан двенадцатой дивизии, на данный момент находящийся в отъезде по причине идейных разногласий с местным начальством.
PS : Значок находится где-то на дне бутылки саке. Мой преемник может засунуть его себе туда, куда я думаю, с моего благословения».
Автор: Arakasi
Переводчик: gentleman-bastard (в девичестве Denatrisse)
Бета: Киприана
Оригинал на http://www.fanfiction.net/s/3035042/1/
Жанр: джен, немного ангста, AU
Герои: Урахара, Йоруичи
Рейтинг: PG-13 (за алкоголь=)
Summary: за сто лет до начала сюжета "Блича" Урахара был вынужден как можно скорее покинуть Общество Душ.
Предупреждение от переводчика: Флешбэк-АУ. Фик старый, поэтому причина, по которой Урахара покинул Общество Душ, придумана автором.
Disclaimer: не мое.
Разрешение (и благословение) на перевод получены.
Играя с огнем
«Совет вынес приговор. Предательство.
Беги».
Одиннадцать часов утра.
В небольшом кабинете, расположенном в западном крыле казарм двенадцатого отряда, сидит мужчина и вертит в руках квадрат белой бумаги.
Тонкие пальцы гладят ее, машинально складывают вдвое, затем вчетверо, после чего разворачивают снова. Он перечитывает записку в десятый раз с того момента, как она скользнула под дверь, едва заметно хмурится и запускает пальцы в светлые волосы. Тень разочарованной улыбки проскальзывает на его губах. Потом он продолжает свою игру: вдвое, вчетверо, снова вдвое - и так до бесконечности, пока клочок бумаги не превращается в затертый комочек. Он принимается перебрасывать его из руки в руку. Правая. Левая. Правая. Левая. Правая.
Все это показуха, абсурдное щегольство не перед кем, а может быть и перед самим собой. Один из способов потянуть время и отодвинуть момент, когда ему придется-таки полностью осознать значение нескольких слов, нацарапанных в записке.
Снова показуха, когда он поднимается и бросает через плечо комок этой бумаги. Тот отлетает в другой конец комнаты.
Бутылка саке да рюмка из шкафа – вот и все, что есть в этом кабинете из неположенного, но куда укатится этот мир, если не позволять себе такие вот невинные удовольствия? Он все равно не собирается начинать подчиняться законам после прожитых двухсот лет. Тем более, в такой день и при таких обстоятельствах.
Полная задница.
Светловолосый мужчина помпезно облачается в хаори, кивает сам себе и объявляет священный тост:
- Ваше здоровье, Кисуке Урахара, капитан двенадцатой дивизии! – произносит он и заходится в смехе, добавляя: - Капитан. По крайней мере, еще несколько минут!
Но его смех пропитан горечью, и он с неудовольствием слышит нотки фальши в своем голосе, когда произносит эти слова. Он не только щинигами и офицер, Урахара еще и ученый, и у него никогда не было привычки задумываться о своем настроении или настроении окружающих. Эта, казалось бы, неосмотрительная черта характера вовсе не мешала ему очень внимательно присматриваться к своему окружению. Когда твоим стилем жизни становится циничная ложь и вечные провокации, приходится брать за правило верно судить о собственных знакомых и уметь знать свои рамки.
Кажется, в этот раз он был слишком самоуверен.
Вполне возможно, на деле он оказался не таким уж хорошим аналитиком, как ему нравилось думать.
А может, он просто зашел слишком далеко. Обычно ему удавалось доводить подобные затеи до победного конца с помощью силы своего обаяния, интеллекта и, так сказать, легких прыжков вокруг да около. Балабол. Сказочник. Чародей. Игрок. Трюкач. Настоящая «торговка», как сказала однажды Еруичи. Как много есть областей, в которых он оказался так невероятно одарен.
Но существует урок, который должен усвоить любой воришка и обманщик.
Слишком долго играя с огнем…
Рано или поздно обжигаешься.
Тихий стук.
За его спиной открывается дверь.
Уже?
Не оборачиваясь, Кисуке опускает глаза на зажатую в ладони рюмку, из которой он так и не успел отпить. Вот что получается, когда никак не наиграешься. Он переводит взгляд на занпакто, приставленный к стене. Всего один прыжок, и он сможет им воспользоваться.
Но ему не нужно утруждаться.
- Можно поинтересоваться, чем это ты сейчас занимаешься?
Застигнутый врасплох, он беззастенчиво и развязно поворачивается к сжимающей кулаки смуглокожей девушке, стоящей на пороге. В ее золотистых глазах сверкают молнии. Кисуке выбирает для нее самую чарующую улыбку из своего арсенала:
- Здравствуй! Здравствуй, богиня! Чем я удостоился столь раннего визита? – монотонно и весело произносит он, игнорируя гнев Йоруичи.
Та поднимает взбешенный взгляд к потолку, прежде чем кивнуть на открытое окно, откуда льется солнечный свет.
- Раннего? Уже почти полдень, - замечает она сухо. – Кисуке, у тебя есть хоть какое-нибудь представление о том дерьмище, в которое ты вляпался?
Остается только пожать плечами. Ее друг подносит рюмку к губам. Одновременно с этим он лениво указывает за свою спину большим пальцем: на угол, куда приземлилась потрепанная записка. Краем глаза он наблюдает за тем, как девушка наклоняется за письмом, быстро его читает.
Он видит, как она бледнеет.
для наследницы аристократической семьи Шихоуин достаточно нескольких секунд, чтобы взять себя в руки. Ее реакция не укрылась от наметанного глаза приятеля, но все это сейчас так неважно. Поэтому, когда она вновь поднимает на него лицо, он смотрит на нее с полуулыбкой, загадочной и спокойной.
- Так рано… - кажется, шепчет она, прежде чем убежденно воскликнуть:
- Но что за чертово дерьмо!
- Я даже не просил тебя этого говорить, – с удовлетворением замечает он. – Рюмочку саке?
- Члены совета будут здесь с минуты на минуту. А ты в это время… пьешь?
- Я не пил. Я как раз собирался, когда ты так неожиданно прервала мой порыв, и…
Предупрежденный, правда с легким запозданием, опасными огоньками в глазах мулатки, Урахара примирительно улыбается. С манящим видом вертя в руках бутылку, он продолжает:
- Так вот. И… Вы ведь не откажетесь испить рюмку-другую с несчастным неудачником, которого скоро заарканят, как последнюю тварь? Правда же?
Йоруичи хмурится, словно колеблясь между гневом и смехом, а потом выбирает как альтернативный вариант предложенную Урахарой бутыль. После нескольких глотков прямо из горлышка она снова смотрит на своего друга. Тот уже успел растянуться в единственном кресле кабинета, небрежно закинув ноги на стол, и застыл в молчаливом созерцании своей рюмки.
Если бы кто увидел его сейчас, усмехающегося, расслабленного… Невозможно было поверить в то, что этот мужчина за какие-то пару часов со статуса уважаемого, хоть и не за заслуги, а за эксцентричность, капитана опустился до разыскиваемого преступника. Целая жизнь, перевернутая сверх наголову меньше чем за один день.
В это невозможно было поверить, но ее не обмануть.
Поэтому она замечает излишнюю бледность такого знакомого лица, усталость в его чертах, чуть взлохмоченные волосы, утонувший в радужке и почти незаметный теперь блеск темных глаз. Он просто снова ломает комедию, как делал всегда. Таков уж его талант, все эти годы использованный вдоль и поперек и способный сбить с толку кого угодно. Только не ее.
У него никогда не получалось ее одурачить, но да ведь попытка - не пытка. Видимо, Кисуке тоже так считает.
Йоруичи знает, что ее друг не поражен вынесенным приговором. Тем не менее, несмотря на все его попытки казаться спокойным, слово «предательство» оказалось для него пощечиной настолько сильной, что он все еще оглушен. Для него, для человека, который никогда раньше не зависел от чужого мнения. Он предпочел бы умереть или еще хуже - своими руками уничтожить плоды собственных исследований, чем показать эту свою слабость. Слабость, которую не может скрыть до конца.
Она задается вопросом, спал ли он этой ночью. Спрашивает себя, действительно ли это первая его бутылка саке с рассвета.
И уже чуть более мягким тоном Йоруичи продолжает:
- От кого это письмо? – спрашивает она после короткой паузы.
- А?
Он снова пожимает плечами, не обращая внимания на почти полную рюмку в руке.
- Ну и какого черта я должен это знать? – отвечает Кисуке. - Джуширо или Шунсуй, наверное. Им ведь лучше было не подписываться.
Ниточка горечи проскальзывает в этом отчаянном замечании, которое он отпускает против собственной воли. Немного гнева, который ему быстро удается побороть, немного грусти тоже. Тяжело чувствовать, как старые друзья предусмотрительно отдаляются от тебя, когда ты впадаешь в немилость.
- Надо бы мне от нее избавиться, - размышляет он вслух, после чего добавляет не слишком убежденно: - Я ведь окажу им медвежью услугу, оставив записку валяться здесь. Хмм… Ты тоже думаешь, что надо бы мне от нее избавиться?
Еруичи не утруждает себя ответом, вместо этого запрокидывает назад голову и делает несколько обильных глотков из бутылки. Кисуке молча наблюдает за ней. Рюмка кочует из одной его руки в другую, не проронив ни капли. Правая. Левая. Правая. Левая. Правая.
Он колеблется.
Она не помнит, когда в последний раз видела сомнение в его взгляде. С того момента прошли годы, может даже века. То далекое время, когда они оба были молоды и мечтали показать всем, чего они стоят. Как давно это было.
- Йоруичи, - произносит он словно бы против своей воли.
- Да?
- Настанет время, когда тебе нужно будет уйти. Ты права, они скоро придут за мной. Даже не обсуждается то, что я останусь их дожидаться. И тебе же будет лучше, чтобы тебя здесь не видели.
Девушка не отвечает, и он чувствует, что должен добавить:
- Мне жаль, что я доставляю тебе столько проблем.
- Бред.
Урахара чуть вздрагивает, пристально смотрит на нее из-под полуопущенных век. Йоруичи отвечает ему веселым взглядом: ведь так же давно она не видела его удивленным. Нужно сказать, от этого она чувствует некоторое удовлетворение.
- Бред? – повторяет он.
- Глупости, если тебе так больше нравится.
- Почему?
- Потому что твои речи отверженного смогу вынести одна только я, кретин. Мы уходим, и, заметь, уходим вместе. Подумай, как ты будешь пытаться в одиночку взять штурмом ворота в Общество Душ? Так что выпьем по рюмке и сматываемся отсюда, пока не поздно.
Бледное лицо просветляется.
Происходят едва заметные изменения, которые способен заметить только близкий друг: улыбка становится чуть шире, в глазах опять разгораются веселые огоньки. Да много чего другого, что только она может увидеть. Будто бы с его глаз исчезла завеса отрешенности и беспокойства одновременно.
И смех, который вырывается у Кисуке, звучит задорнее и гораздо веселее, чем тот, которым он смеялся до этого момента. Этот смех заразительный, счастливый, согревающий душу и сердце. И неожиданно для себя Еруичи начинает хохотать вместе с ним.
Все еще веселый, он подносит саке к своим губам, но передумывает отпивать и направляет рюмку в ее направлении.
- Тост, богиня?
- Если ты того желаешь, - улыбается она. – За Кисуке Ураха…
- Нет-нет, красавица! – прерывает он ее возмущенно. – Мне не нужна помощь в этом деле, ты же знаешь.
Подойдя к ней, он склоняется в экстравагантном реверансе:
- За здоровье Йоруичи Шихоуин, богини скорости! Пусть она еще долгое время озаряет лучами своего божественного света нас, простых смертных!
Он опустошает рюмку одним глотком и протягивает ей руку, совмещая этот галантный жест с выразительным кивком в сторону двери. Йоруичи с улыбкой склоняет голову и принимает его руку, позволяя увлечь себя к выходу. Уже на пороге Урахара резко останавливается, хмурится, словно бы его посетила какая-то внезапная идея.
- Подождешь ли ты меня еще мгновение, красавица?
Она наблюдает за тем, как он разворачивается и быстрым шагом направляется к письменному столу, на котором одиноко стоит полупустая бутыль саке. Он с задумчивым видом рассматривает ее. Бывший капитан двенадцатой дивизии снимает с плеча свой блестящий значок, задумчиво трет подбородок. Вдруг на его лице появляется удивительно удовлетворенное выражение, как у семилетнего напакостившего ребенка. Развязный жест, и тонкая металлическая пластинка погружается на дно бутылки. Лицо ее бывшего хозяина озаряется широкой ребяческой улыбкой. Йоруичи начинает смеяться:
- Мальчишка, – произносит она ласково.
Кисуке задорно подмигивает ей, достает перо из кармана и самым красивым и романтичным своим почерком нацарапывает несколько строк прямо на столе. Оценивающе посмотрев на дело рук своих, он возвращается к своей спутнице.
- Знаешь, как это называется? – подытоживает она, поднимая бровь. - Детская задиристость.
Ее друг кивает, под руку сопровождая ее к выходу. Делано удрученная улыбка кривит его губы:
- Я это прекрасно знаю. Я неисправим.
- Мальчишка…
- Йоруичи?
- Что?
- Я рад, что ты пришла. И благодарю тебя за это.
И как бы невероятно это не было, но он готов поклясться, будто увидел, как она покраснела на мгновение.
- Не стоит.
Через пять минут, когда капитаны Канамэ, Укитаке и Комамура, назначенные советом заняться бывшим капитаном Кисуке Урахарой, придут в старый кабинет отступника, они найдут его пустым.
Птичка упорхнула, оставив после себя лишь полупустую бутылку саке, выставленную на всеобщее обозрение на столе, и короткое послание прямо на его поверхности.
Послание, заставившее вздернуть брови капитана Канамэ, осветить бледное, болезненное лицо Укитаке поспешно скрытой улыбкой и разразиться самыми выразительными ругательствами столь флегматичного обычно Комамуру.
«Господа капитаны тринадцати дивизий!
Примите мое искреннее почтение и мои глубочайшие соболезнования об утрате наидрагоценнейшего из ваших членов.
Человек, самый блистательный из всех, чье исчезновение, в этом я не сомневаюсь, создаст невосполнимую пустоту в Обществе Душ,
Кисуке Урахара, бывший капитан двенадцатой дивизии, на данный момент находящийся в отъезде по причине идейных разногласий с местным начальством.
PS : Значок находится где-то на дне бутылки саке. Мой преемник может засунуть его себе туда, куда я думаю, с моего благословения».
-
-
01.10.2011 в 01:45-
-
01.10.2011 в 15:38