Темный крепдешин ночи окутал жидкое тело океана… (с)
Название: Шахматы
Автор: xelllga
Бета: Несколько хороших человек помогали с вычиткой… но я ее так до ума и не довела( Называть бет не буду… они просили этого не делать)
Фендом: Блич
Пейринг/персонажи: Укитаке, Кьераку, Бьякуя, Орихиме и др
Рейтинг: PG-15
Жанр: джен, гет
Дисклеймер: Не мое
Размещение: Только с разрешения автора
От автора: Фик написан давно. Время действия на начало фика – 138 серия (задумывался и писался он после нее). Конечно, сейчас Кубо увел повествование совершенно в другую сторону… но может людям наоборот любопытно будет почитать какие сюжетные мысли приходили на том этапе.А может я просто долго бетила… В любом случае я решила выложить потому что в ближайшие пару лет руки заняться этим фиком точно не дойдут…
Очень хочется узнать мнение читателей. Не стесняйтесь.
Шахматы Глава 1
Сжимая тонкими пальцами небольшую чашку, капитан тринадцатого отряда старался не обращать внимания на скребущее ощущение в груди. Несмотря на лекарства, ему почти каждый день приходилось терпеть изматывающие приступы. Сейчас главное для него было просто ровно дышать, давя рвущийся кашель в зародыше.
Небольшой чайный цветок, распустившийся в горячей воде, на пару мгновений приковал к себе взгляд, и Укитаке в который раз подумал о том, как сильно устал. Может дело в том, что он стал немного суеверен: чай сегодня казался с еле заметной горчинкой. Может в том, что носить маски и контролировать год за годом каждое свое слово, тоже имеет свои последствия.
Офицеры, прибежавшие его навестить, все еще громко спорили перед домом о том, кто больше любит своего капитана… Все как всегда. Надо просто успокоиться, сосредоточиться на вдохах и выдохах. Внезапно дверь приоткрылась, и на пороге появился Кьераку.
- Привет.
- Привет, – несмотря на улыбку, скользнувшую по лицу, Укитаке ощутил беспокойство: неправильное время для такого гостя. Что-то произошло.
- А я решил проверить, как там поживает наш больной, – голос Шунсуя был наполнен привычной ленивой неспешностью, а из-за его плеча выглянули виновато-расстроенные лица подчиненных.
- Принесите чаю для гостя! – вина на лицах офицеров сменилась решимостью и энтузиазмом, синхронно закивав, они убежали в дом. Укитаке хотелось сократить число ненужных свидетелей. Конечно, вокруг них осталось множество ушей и глаз, но наблюдающие были на расстоянии, и не могли уследить за всеми мелочами. Обдумывая возможные причины столь раннего визита друга, Укитаке почувствовал, как беспокойство холодным узлом скрутило все изнутри.
- Ужасно, иногда ты бываешь таким же суровым, как и Нанао-чан, – голос был очень жалобным, так же как и лицо Шунсуя, но встретившись с ним глазами, Укитаке увидел, как они на миг стали предельно серьезны и сосредоточенны.
- Я удивляюсь, как она еще не выгнала тебя из отряда, – ничего не значащая фраза, маленькая пауза и попытка сосредоточится. Вглядываясь в чаинки, он чувствовал, как к нему постепенно возвращается мягкая, понимающая улыбка, придающая лицу доверчивость, и усилием воли расслабил пальцы, которыми судорожно сжимал свою чашку. Размышляя о происходящем, он даже не помнил, как взял ее. Плохо, ему нельзя ослаблять контроль, особенно теперь, когда их позиции так шатки.
Пару минут они сидели молча. Он понимал, что Шунсуй дает ему время взять себя в руки, прежде чем продолжать разговор, и был очень благодарен за это. Несколько вдохов и выдохов помогли ему придти в себя.
- Я хочу выпить со своим старым другом сегодня вечером.
- Сегодня? – ему показалось, что все происходит слишком быстро. – Завтра нам будет плохо…
- Не думай о том, что будет потом. Тем более ты обещал, что не будешь отказываться, – глядя на видимую расслабленность друга, Укитаке терялся в догадках, так же трудно ему дается контроль над собой, или только он чувствует такую усталость. Шум со стороны кухни нарастал, а значит скоро даже с таким относительным уединением можно распрощаться.
- Хорошо, сегодня. Приходи вечером. – Ему показалось, что он этими словами подписался под собственным приговором. Он думал, у него будет больше времени ко всему подготовиться: что заставило изменить сроки? Неужели Ичимару смог подать весточку? Видимо все именно так и было. Укитаке незаметно вздохнул: ему не хватало информации и хотелось простого искреннего разговора.
- А может, хочешь выпить капельку уже сейчас? – Шунсуй, придерживаясь все того же шутливого тона, завел разговор ни о чем. Все, что должно было быть сказано, уже прозвучало, теперь им оставалось лишь продолжать беспредметный диалог и спрятать правду как можно глубже. Фразы звучали неспешно, сохраняя уже заданный ранее ритм.
- Нет, мы же на службе.
- Мы всегда на службе…
- Да, тебе как обычно это не мешает.
- Ты такой суровый с утра.
- Тебе это только кажется.
- Спасибо за чай, он, конечно, не такой вкусный, как саке, но в приятной компании чего только не выпьешь.
- Пожалуйста, надеюсь, со временем он тебе понравится больше.
- Ладно, мне пора идти, еще надо успеть сделать кучу покупок. Нанао-чан конфисковала все мои запасы.
- Хорошо, но слишком не усердствуй.
- Береги себя.
- Ты тоже.
Глядя в спину удаляющегося друга, Укитаке мягко улыбался. Беспокойство никуда не делось, но теперь, когда шестеренки так быстро закрутились, у него появилось очень много срочных и неотложных дел.
Ему пришлось несколько часов наблюдать за тренировкой Рукии и Орихиме, прежде чем уставшие, покрытые пылью и небольшими ссадинами девушки подошли к нему. Он бывал здесь каждый день, потому такое поведение не должно было вызвать подозрение. Все, хотя бы внешне, сегодня должно быть как всегда. Он полагал, что небольшие различия будут списаны на стечение обстоятельств. В конце концов, у них нет другого варианта.
Глядя на Орихиме, день за днем улыбаясь ей, делая так, чтобы она ощущала его поддержку, он добился ее доверия. По крайней мере, он надеялся на это.
- Капитан, – Рукия, несмотря на усталость, выглядела очень довольной. Тренируя подругу, она разработала себе новую атаку и очень этим гордилась.
- Добрый день, – Орихиме смущенно смотрела на него.
- Добрый день, – Капитан подождал, пока девушки сядут на траву рядом с ним, и продолжил: - Я надеюсь, вы сегодня вечером зайдете ко мне на чашку чая. Было бы нечестно оставлять ваши успехи без внимания.
- Да, конечно мы придем! – Рукия довольным голосом ответила за двоих, и Орихиме, окончательно смутившись, просто кивнула.
Капитан уже несколько раз приглашал их на чай и рассчитывал, что все пройдет гладко.
- Спасибо, я буду вас ждать, – чуть вздохнув и окинув девушек самым добрым взглядом, имевшимся в его арсенале, капитан Укитаке улыбнулся: - Обязательно приходите.
- Ну что, продолжим? – Чуть передохнув, Рукия посмотрела на подругу и кивнула в сторону полигона. – Нам еще многое надо успеть. Извините капитан.
- Конечно, увидимся. – Он еще раз улыбнулся, наблюдая за тем, как, рассеянно кивнув, Орихиме поспешила за Рукией.
Оставшись один, он некоторое время оставался на траве, наблюдая за тренировкой, а потом не спеша отправился в сторону казарм.
Это заняло больше времени, чем он предполагал. Блуждая по лабиринту улиц, он сравнивал себя со слепым: вроде все вокруг как прежде, но ты не можешь избавиться от ощущения, что, быть может, следующий шаг станет ошибочным. Тяжело внезапно погрузиться в гущу событий, но вести себя так же, как и раньше, словно идешь в полной темноте по знакомой комнате – тело автоматически совершает необходимые движения, а разум сомневается, крича о неполной картине происходящего. Но, как бы то ни было, Укитаке понимал, что выбора у них нет. Чтобы провернуть комбинацию, надо отвлечь внимание в нужный момент, полностью скрыть малейший намек на истинные планы. Ничего нет необычного в том, что несколько капитанов перекинутся парой слов при встрече. Парой самых обыкновенных слов.
Капитан шестого отряда шел ему на встречу… Укитаке ощутил легкое желание усмехнуться. Все носили свои маски уже много лет, однако Бьякуя в этом искусстве превзошел многих. Всегда спокойное, отстраненное выражение лица он смог сохранить даже в такой ситуации, в которой - Укитаке был перед собой честен - он сам бы не выдержал. Мало кто знал, что удивление, иногда появляющееся на лице капитана шестого отряда, чаще всего было не случайным, а тщательно спланированным и производило заранее просчитанный эффект.
- Капитан Укитаке, – легкий кивок, и, кажется, Бьякуя, решив не уделять ему своего внимания, отправится дальше.
- Добрый день, – сердце отсчитывает в груди мерный ритм, он не может сейчас позволить себе волнение. – Ваша сестра делает успехи.
Еле заметное напряжение промелькнуло во внезапно сжатых пальцах, но капитан шестого отряда очень быстро вновь обрел над собой контроль. Темные глаза смотрели внимательно и чуть тревожно. Укитаке вспомнил сегодняшнее утро и задался вопросом, не казался ли он в начале беседы Шунсую вот таким же, понимающим, и все же надеявшемся на ошибку.
- Думаю, она сама вам обо всем расскажет. – Легкая улыбка в голосе, небрежным жестом поправить прядь волос. Вспомнив, как сегодня его назвали старым другом, он действительно ощутил груз прожитых лет.
- Всего доброго, – Бьякуя кивнул и продолжил свой путь.
Укитаке тоже пошел дальше, думая о том, как быстро этот мальчик из пешки превратился в одну из фигур, и о том, что не зря было приложено столько сил в попытке убрать его с доски.
Солнце стояло высоко, но он не чувствовал жара. Он свернул в сторону своих казарм, пытаясь прикинуть шансы на успешный исход дела. Когда они разрабатывали этот план, все казалось выверенным до миллиметра, но сейчас, он подумал, что это не такой уж большой плюс – это значит, что один неверный шаг может зачеркнуть все.
Глава 2
Солнце клонилось к горизонту, раскрасив небо палитрой ярких красок, Укитаке сидел во внутреннем дворике, и смотрел на небольшой, окружающий его сад. Длинные тени от деревьев, казалось, были приклеены к земле, но в то же время ни на миг не прекращали своего движения. Они словно вытекали из корней, постепенно заливая собой все большее пространство. Постепенно, но так неотвратимо…
Капитан выглядел расслабленным, почти спящим: только так он мог полностью контролировать нервозность от ожидания. Он раз за разом проигрывал про себя возможные сценарии, подбирал наилучший выход из трудных ситуаций, старался избавиться от любых сомнений в правильности того, что они должны были сделать. Сомнения – роскошь, которую они не могли себе позволить. Их жизнь, как шахматная доска, а это значит что для того, что бы выиграть, им придется чем-то жертвовать. Он любил шахматы и иногда вечерами играл с Бьякуей. Порой он думал, что в этой игре отражается их правда. Особенно в тот момент, когда все фигуры смешиваются на поле в общую массу, когда благодаря причудливым правилам черные и белые стоят рядом, ожидая той комбинации, когда они смогут нанести наиболее ощутимый урон. У каждого свои функции, своя сила и свои слабости.
Чуть слышно открылась дверь и слуга не громко, стараясь не нарушить спокойствия, которое, казалось, окружало капитана, пробормотал, что гостья прибыла.
- Хорошо. Чуть позже придет капитан Кьераку, пропустите его в мою комнату, после этого вы свободны. - Голос капитана был тих, мягкие интонации казалось делали его беззащитным.
- Слушаюсь! – слуга не был удивлен распоряжением, уже многие годы, в дни, когда капитан восьмого отряда навещал хозяина, его всегда отпускали домой.
Поднявшись, Укитаке потянулся, сбрасывая с себя неподвижность, и вошел в дом. Орихиме стояла у окна о чем-то задумавшись. Пробормотав слова приветствия, она неуверенно посмотрела на капитана.
- А…Рукия не смогла сегодня придти, она просила извинить ее. – Увидев на лице капитана мягкую добрую улыбку, Орихиме успокоилась и продолжила: - У нее сегодня семейные дела…
- Ничего, я рад, что не придется в одиночестве коротать этот вечер. Спасибо что пришла, Орихиме. – Укитаке добавил к своей улыбке немного грусти, смущения, и беззвучно закашлялся.
- Как ваше здоровье? – способности к лечению, позволяли Орихиме сопереживать любой боли, и капитан безжалостно воспользовался ее слабостью. Встревожившись за собеседника, она не заметила, как расслабились ее плечи. Капитану показалось, что это было на уровне инстинкта: от того, кому хочешь помочь, подсознательно не ждешь никакой угрозы.
- По-прежнему, но не переживай, может однажды твои целительские способности возрастут и ты сможешь мне помочь. – Укитаке чуть слышно вздохнул и с благодарностью посмотрел на гостью. Он не испытывал угрызений совести, идя на эту лож. Он видел, как вспыхнула в смотрящих на него глазах решимость, надежда на будущее, и теплота.
- Пойдем, я приготовлю нам чай. – Пригласив Орихиме, он прошел в комнату, где на небольшом столике стоял поднос со всем необходимым: чайник с горячей водой был полон, изящный красноватый сервиз гармонировал по цвету с лежащими вокруг циновками, а в небольшом ящичке, стоящем рядом со столом, находились разные сорта листьев. Орихиме успокоилась и теперь непринужденно болтала, описывая последние дни, а он, понимающе улыбался, кивал, и не спеша готовил напиток. Первый шаг был позади: было важно пробудить к себе доверие, в сложившейся ситуации это было и сложно и легко одновременно. Время, потраченное на приготовление чая, он использовал как некую передышку, секунду полета, перед тем как нырнуть в ледяную воду.
Происходящее дальше напоминало странную хореографию: они разговаривали, смеялись, иногда Орихиме, будто спохватившись, смущенно краснела, замолкала, тогда капитан вздрагивал, словно почувствовав легкое недомогание, и встревоженная гостья взволнованно вглядывалась в его лицо.
Барьер, поставленный вокруг дома, он распознал сразу же. Реацу Кьераку ощущалась немного необычно, будто имела некий металлический привкус. Почему именно такое впечатление создавалось, он не знал, и не думал об этом. Ему казалось более важным убедится, что разработка Урахары работает, ну а с ее временными эффектами они потом разберутся, тем более, что терпеть их предстоит не очень долго.
- Еще немного чая? – он вновь незаметно подлил в чашку гостьи несколько капель из маленького пузырька. Орихиме восторженно кивнула, и продолжила взахлеб рассказывать каламбур, который видела в какой-то коробке дома, и считала очень смешными. Укитаке наблюдал за тем, как постепенно меняется ее поведение, вспоминая необходимые инструкции: на первой стадии, препарат немного притуплял моторные реакции, успокаивал, пьянил.
- Да, спасибо – Орихиме аккуратно взяла протянутую чашку и сделала небольшой глоток.
- А Рукии тоже нравится смотреть… - капитан не договорил, нарочно сделав паузу. Он размышлял, основываясь на полученной с грунта информации, на какую тему перевести их разговор, что бы достигнуть желаемого эффекта.
- А… я не знаю, – Орихиме внезапно погрустнела и принялась рассматривать плетение циновки. – Она…
- Я слышал она живет в шкафу у Ичиго, – капитан продолжал, словно не замечая того, что коснулся болезненной темы.
- Она хорошая… - было видно что после быстрой смены настроения Орихиме тяжело выразить свои мысли: в глазах появились слезы, которые она попыталась скрыть.
- Тебе нравится Ичиго? – голос капитана был мягок и полон сочувствия. Он смотрел на судорожно сжатые кулачки, на непролитые пока слезы, застывшие в наивных глазах, и, чуть улыбнувшись, сжал хрупкую ладонь в своей руке.
- Все хорошо, – Он быстро притянул Орихиме к себе и обнял, успокаивающе гладя ее по голове. Сперва она попробовала отпрянуть, но потом, пару раз всхлипнув, доверчиво застыла.
- Все будет хорошо… - Его рука медленно скользила по мягким прядям и по чуть напряженной спине поддерживая, защищая. Он чувствовал, как она беззвучно плачет, делясь своим горем, и терпеливо ждал, пока она доверится ему полностью.
- Не надо держать все в себе, если тебе он нравится, не скрывай, покажи ему это – напряжение ушло, и он тихо шептал ей на ухо, чуть касаясь губами мочки.
- Но как… - растерянный шепот в ответ заставил его внутренне усмехнутся: с небольшим усилием он заставил себя сосредоточиться на происходящем.
- Просто поцелуй, когда уведешь его вновь – он вслушивался в ее растерянное молчание, баюкая мерными поглаживаниями по спине.
- Это легко – чуть развернув к себе лицо Орихиме он накрыл ее губы своими. Он ощущал как она вздрогнула всем телом, попыталась отстраниться, а потом постепенно все же расслабилась и подчинилась. Ее губы были на вкус как сладкий, чуть приторный чай. Возможно легкий наркотик, притупляющий чувство опасности и усыпляющий волю, был на вкус столь же сладок.
Укитаке вел себя очень осторожно. Только после того, как Орихиме замерла, видно пытаясь разобраться в происходящем, он стал медленно углублять поцелуй, делая его не таким невинным.
Минуты тянулись медленно, как смола из старой раны. Целовать раз за разом, постепенно отвоевывая все больше пространства, заставляя Орихиме забыть про все, боясь спугнуть лишним жестом, слишком сильной атакой. Ключ к ее силе – доверие, без него все окажется напрасным.
Он осторожно опустил ее на циновку, лаская кончиками пальцев изгиб руки. Укитаке казалось, что от приторных поцелуев у него у самого начинает кружится голова. Знакомое скребущее ощущение в груди будто испытывало его силу воли на прочность.
Он ощутил, как беззвучно скользнула в сторону перегородка, впуская Шунсуя. Металлический привкус осел на языке. Укитаке мог только предполагать, насколько неприятно Кьераку носить в своей реацу этот изменяющийся компонент, если его самого мутит уже от одного его привкуса. Орихиме казалось ничего не замечала: ее сила отличалась от их, и она не испытывала ни малейшего дискомфорта от изменившейся атмосферы.
Глаза Орихиме были закрыты, не отрываясь от ее губ, Укитаке посмотрел на Шунсуя, и после секундного колебания на миг закрыл глаза, соглашаясь с необходимостью переходить к следующему этапу.
Он сосредоточился на ее лице. Целовал губы, гладил тонкими пальцами изгиб шей, отвлекая, стараясь не дать ей вновь начать мыслить связно. Доверие. Как только появлялась возможность, он с надеждой всматривался в ее глаза, загораживая ей обзор, не давая видеть ничего кроме себя. Боковым зрением он замечал расстегнутую одежду, руки Шунсуя, кажущиеся слишком смуглыми на фоне белоснежной кожи. Чутко прислушиваясь, он ловил губами ее стоны, почти задыхаясь от приторного металлического привкуса, исследовал ее рот, в то время как она судорожно пыталась вдохнуть теплый воздух.
Успокоить лихорадочный блеск ее глаз нежным прикосновением, улыбкой, чуть слышно нашептывать сладкий бред… Казалось время не остановилось, оно просто застыло, а они двигались все дальше и дальше, будто шли по тонкому льду, тщательно вымеряя каждое движение. Он не позволял себе думать о том моменте, когда все происходящее останется позади: это могло ослабить внимание и привести к роковой ошибке. Ему казалось, что от их дыхания воздух в комнате стал почти обжигающим. Глядя на выгибающееся тело, целуя слезы в уголках глаз, Укетаке старался вообще не думать - горячее дыхание, стоны, невыносимый привкус на языке: казалось это тянется уже много часов подряд. Сосредоточившись на лице, он не смотрел на то что происходит рядом, может от того, что так доверял Шунсую, может от того, что просто не хотел знать.
Ее глаза распахнулись, расфокусированный взгляд, подернутый пеленой удовольствия казалось смотрел вглубь себя, сила словно давно ожидая этого безмолвного сигнала, хлынула наружу, затапливая все. Одновременно с этим рядом, и в тоже время, как кричали обманутые ощущения, где-то несказанно далеко раздался короткий стон Кьераку, освобожденного наконец от металлического яда в своих жилах. Ее сила быстро вернулась на место, даже не заметив небольшого дополнения, привнесенного извне. Глаза Орихиме закрылись, и она погрузилась в обессиленное забытье, с виду напоминавшее глубокий сон.
Укитаке сжал ладонь Кьераку и устало прикрыл глаза, пытаясь понять, можно ли то, что он чувствует, назвать облегчением. Говорить не хотелось, так же как и задаваться вопросом, что из происходящего сможет вспомнить Орихиме, когда очнется. По словам Урахары, впитав новый компонент, она не придет в себя в течение нескольких часов, а вот о том, сколько сохранится в ее памяти, исследователь точно сказать не мог.
Шунсуй вышел из комнаты, впустив к ним немного свежего воздуха, и вернулся, неся таз с теплой водой. Присев рядом с Орихиме, он стал методично обтирать ее тело мокрой губкой, уничтожая все следы. Укитаке чувствовал, что все еще не может найти в себе силы, чтобы начать помогать. Он ощущал себя на грани нервного истощения и старался перевести дух, понимая что завтра будет новый день, не мене опасный, чем сегодняшний. Наконец, сделав над собой усилие, желая что бы все скорей закончилось, он стал медленно собирать одежду Орихиме. Верхнюю он аккуратно сложил, вспоминая инструкции о том, как это обычно делала сама девушка, а белье отдал Шунсую. Отправившись в гостевую комнату, он расстелил в углу футон, сложил рядом одежду, а затем помог Кьераку уложить туда Орихиме.
Время было на исходе. Барьер, который Шунсуй поставил вокруг дома, в ближайшие часы должен был исчезнуть. Оставив Орихиме одну, Укитаке вернулся в комнату и начал в ней прибираться. Пока Шунсуй принимал душ, он вымыл чашки, обе, поскольку после всего произошедшего вспоминать, кто откуда пил, казалось ненужной тратой сил, затем добавил на их дно остатки заварки, открыл окно, впуская в комнату свежий воздух.
Умывшись, он взял вещи Шунсуя и направился в свою комнату. После того, как Кьераку зашел, они синхронным выбросом реацу поставили на спальне еще один барьер, и смогли наконец расслабленно вздохнуть.
Говорить все еще не хотелось Укитаке удивлялся этому противоречию, ведь еще утром он так желал иметь возможность искренне поговорить, и вот наконец они одни, а сил просто нет. Рассвет они встречали все в той же тишине, сидя друг на против друга, выпивая саке, стопку за стопкой. Пили не чувствуя вкуса, желая хоть на время все забыть.
Глава 3
Когда он проснулся, солнце было уже высоко. Шунсуй спал рядом, закрыв тыльной стороной кисти глаза. Они легли на рассвете, уставшие от постоянного нервного напряжения, оттого, что так не решились, а может просто не смогли, разорвать окружавшую их тишину. Голова Укитаке раскалывалась - организм выступал против такого количества алкоголя. Тяжело вздохнув, он чуть приподнялся на локте и не громко позвал:
- Шунсуй… проснись.
- Уже пора? – Голос Кьераку был хриплый и ужасно недовольный.
- Да – Укитаке замолчал, взвешивая все за и против, но после небольшой паузы все же спросил: - Почему?..
Объяснять что имеется в виду не требовалось, они слишком хорошо знали друг друга. Иногда ему казалось, что в силу какой-то извращенной привычки, они уже разучились говорить открыто. Уже долгое время их общение состояло из намеков. Они научились вслушиваться в нюансы, ловить подтекст, понимать друг друга с полуслова. Возможно, это было и к лучшему, ведь моменты, когда им не надо было ничего не скрывать, бывали так редко.
- Это произойдет сегодня.
- Когда?
- Скорее всего при переходе.
- Хорошо что Рукия так импульсивна.
- Да. – Кьераку немного помолчал, а потом тихо спросил - Ты уже решил…
- Нет. – Укитаке почувствовал что головная боль возвращается с новой силой. Он не любил такие дни, ненавидел выбирать, кому жить, а кому нет.
- Бьякуя считает что скоро будет хороший момент для провокации.
- Думаю он вновь окажется прав.
- В этот раз у нас действительно могут быть шансы.
- Это было бы хорошо. Скоро мы с ним будем вновь играть по вечерам.
- Не понимаю я вашего пристрастия к шахматам.
- А я не понимаю, как ты можешь постоянно столько пить. – Укитаке расчесывал волосы то и дело морщась от головной боли.
- Привычка наверное. – Шунсуй даже не старался привести себя в порядок. Как часто бывало после их встреч, он совершенно не беспокоился о своем внешнем виде.
Укитаке прикинул сколько сейчас может быть времени, и почувствовал облегчение поняв что Орихиме скорее всего уже ушла. Не так давно он ломал себе голову, размышляя над тем, что такое «смягчающие обстоятельства», о том, чего можно, или чего нельзя оправдать, но теперь с непривычной для себя циничностью признавал что война, действительно не место для сантиментов.
Сняв с комнаты барьер, он отправился на кухню и распорядился накрыть завтрак. Не скрывая плохого самочувствия, он принял лекарство и, сохраняя слегка рассеянный внешний вид выслушал отчет слуги о том, что девушка, ночевавшая в гостевой комнате, отправилась тренироваться вместе с госпожой Кучики. Жизнь шла своим чередом.
Они завтракали на залитой солнцем террасе. Шунсуй то и дело отхлебывал из маленькой бутылочки, громко утверждал, что им обоим непременно надо подлечиться старым проверенным методом, а Укитаке с улыбкой отказывался от выпивки, и запивал прозрачный рис своим любимым чаем. Время откровений прошло, они вновь одели маски.
После завтрака Шунсуй отправился в библиотеку, чтобы спрятать там оставшиеся бутылки саке - он жаловался, что со временем, у Нанао-тян развился такой нюх на горячительные напитки, что припрятать что либо на территории отряда было невозможно. Кьераку заботился о своем лейтенанте, но в то же время держал между ними дистанцию, точнее делал так, чтобы дистанцию постоянно поддерживала сама Нанао. Укитаке в который раз задался вопросом: если бы он сам не пренебрег предостережениями, держал, хотя бы внешне, Кайена на расстоянии, не спасло ли бы это жизнь лейтенанта? Или его все равно попытались бы убрать, как представителя одного из великих кланов? У Кайена не было выдержки Бьякуи, его умения видеть и обходить расставленные ловушки.
Укитаке по опыту знал, что капитаны имели больше шансов избежать гибели, чем их подчиненные. Йоручи, хоть и ударилась в бега, но все же сохранила свою жизнь, и уже добилась того, что ее преследование почти сошло на нет. Урахара и Исшин даже не имея возможности вернуться в Общество душ, оставались не менее опасными – в мире живых они наоборот стали более свободными в своем выборе. Те, кто избежали ловушек и стали капитанами, слишком хорошо понимали разницу с подчиненными, даже не в силе, а в законах, и их возможных трактовках. После гибели Кайена у них появилось негласное правило: они давали понять, чтобы добиться их уважения, доверия, дружбы или любви, сначала надо встать с ними на одну ступень. Они устали смотреть, как гибли те, кто начинал идти по их стопам. Укитаке не знал в деталях, как обстоят дела в шестом отряде, как получается у Бьякуи, постоянно отталкивая Абарая, не терять с ним взаимопонимания. Конечно, Кучики был очень хорошим стратегом, но его бесшабашный лейтенант не казался способным на тонкую игру. Ренджи вроде не понимал, сколько сил стоит капитану постоянно отстаивать его право на жизнь, а может, в силу какого-то животного чутья, у него все-таки получалось видеть сквозь ледяную маску – как сильно его бы не оттолкнули, как бы прилюдно не предали, лейтенант шестого отряда казался только целеустремленнее. Может быть, и строгость Нанао, и простоватость Ренджи это уже тоже маски - пусть пока не совершенные, не доведенные до своего логического конца. Может быть, стремясь к своим целям они поняли гораздо больше, чем казалось со стороны? Укитаке смотрел на медленно плывущие облака… Не проходило и дня что бы он не вспоминал Кайена. Наблюдая за неспешным мерным движением, он с грустью думал о том, что у каждого из них есть по кому скорбеть.
Сейчас ему не надо было спешить. Укитаке знал, что ему необходимо очистить голову от всех лишних мыслей до того, как он снова придет на свой «наблюдательный пост» рядом с полигоном. Любая его ложь должна звучать убедительно. Конечно, он не готовил себя к расспросам, понимая, что даже если Орихиме и вспомнит достаточно, то уж вряд ли открыто заговорит об этом, по крайней мере, до тех пор, пока он сам будет вести себя так, словно ничего не было. Главное было не выдать себя перед ней лишним жестом или взглядом, беззвучно вздохнув, Укитаке улыбнулся и не спеша отправился в сторону полигона.
Девушки сражались в клубах пыли, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, и Укитаке мельком обрадовался, что его появление, кажется, не привлекло к себе внимание. Размышляя о том, каким длинным получился этот месяц, он опустился на траву.
Появление бабочки и объявление тревоги не заставило себя долго ждать. Как они и предполагали, Рукия, беспокоясь за друзей, не стала ждать Орихиме, а договорилась встретиться с ней уже на той стороне.
Оставшись с Орихиме вдвоем, он ощутил на себе ее неуверенный взгляд, в котором, казалось, застыло множество вопросов, и улыбнулся c прежней безмятежностью.
- Нам надо спешить. – Желание свести общение к минимуму он маскировал под обеспокоенностью за товарищей.
- Да.
Пока они почти бежали в сторону портала, Орихиме не отрывала взгляда от дороги, и он был рад тишине, рад тому, что пройдет много времени, прежде чем появится возможность того, что жизнь столкнет их снова.
У портала царило оживление - несколько рядовых из его отряда, предупрежденные адской бабочкой, были уже на месте. Он не прятал беспокойства, в подобной ситуации оно было логично, тем более что никто не сможет понять его истинные причины. Укитаке провел множество бессонных часов, пытаясь решить как быть: не послать с Орихиме охрану было бы слишком подозрительно, но шансы что сопровождающие ее останутся живы, были очень малы. Урахара, с присущей ему прагматичностью, предлагал заранее выбрать возможный эскорт из числа «наименее компетентных» лиц, но Укетаке так и не смог - уж слишком сильно подобное походило на вынесение смертного приговора. Одно дело было терять подчиненных в битве с противником, и совсем другое, посылать их как животных на бойню, зная, что у них не будет даже маленького шанса. Сегодня ночью, понимая, что времени на раздумье нет, он решил оставить все на волю случая. Решил, что пошлет первых рядовых, которые встретятся ему после объявления тревоги. Оптимально, по выработанному плану, надо было послать трех человек, но в последний момент, он все же решил, что небольшое отступление возможно и сократил это число до двух. Наверное, со стороны это могло показаться халатностью, но он рассудил, что ее можно списать на последствие пьянки.
Когда Орихиме побежала по туннелю, он, в нескольких словах обрисовав ситуацию, послал за ней двух рядовых, а сам уселся рядом с воротами ожидать возращение подчиненных: надеясь на чудо и пряча в груди горькую уверенность в том, что оно не произойдет.
Глава 4
Его разбудило солнце, через открытое окно светившее прямо в лицо. Укитаке вспомнил, как на кануне страдал бессонницей, воздух казался ему очень душным и заставлял вспоминать то, о чем хотелось забыть. Когда события вокруг ускорялись, он часто плохо спал. Оставшись в одиночестве, он не мог избавиться от мыслей, отрешиться.
Встав, он аккуратно сложил футон, умылся, надел домашнюю юкату и, следуя устоявшейся привычке, отправился на террасу выпить чашку чая. Накануне пол-Готея обсуждало между собой пропажу Орихиме и ее возможное предательство, Укитаке на все расспросы обеспокоено качал головой и отвечал, что еще рано делать выводы. Он уже знал «официальную версию» и теперь с интересом размышлял над тем, что последует дальше. Залпом допив остатки чая, Укитаке уже готовился отправиться на территорию отряда.
За последнее время на его столе скопилось очень много документов, и ему хотелось придти пораньше, чтобы разобрать их. Переодевшись, он направился к двери, которая при его приближении открылась. Увидев довольно улыбающегося Шунсуя, Укитаке на мгновение застыл. Дежавю.
Понимая, что означает подобный визит, он сделал над собой усилие и приветливо улыбнулся.
- Доброе утро. Выпьешь со мной чашку чаю?
- Доброе. А ничего крепче нет? – Кьераку выглядел так, будто все время пил не переставая. Скорее всего так оно и было: собирая информацию, Шунсуй никогда особо не заботился о себе.
- Нет. – Укитаке покачал головой и повел Кьераку на террасу, игнорируя страдальческий вздох друга.
Разливая чай, он размышлял. У него имелись определенные планы на этот день, но происходящее явно требовало внести свои коррективы.
- Угощайся. – Он задумчиво сжал свою чашку.
- Спасибо. – Кьераку, оглядев его с ног до головы, чуть нахмурился, и, отбросив напускную веселость, спросил:
- Ты сегодня какой-то бледный. Как ты себя чувствуешь? – Укитаке привык, что во всем, что касалось его здоровья, Шунсуй был предельно серьезен, но слова показались ему странными. Если бы он действительно плохо выглядел, в свете того, что было недавно, Кьераку не стал бы говорить об этом, а значит…
- Я надеялся, что ты не заметишь. – Виновато потупившись, он признал плохое самочувствие, и теперь просчитывал все варианты, которые могли исходить из этого факта.
- Вечно ты не заботишься о себе. – Кьераку был раздосадован.
- Ты что-то хотел… - Получив уже пищу для размышлений, он все же решил узнать, нет ли еще чего важного.
- Хотел, но раз тебе плохо, я найду кого-нибудь еще. – Обиженно фыркнув, Кьераку направился к выходу.
- А чай?
- Я передумал. Береги себя. – Перед уходом казалось, Шунсуй смягчился, он обнял Укитаке, а затем неодобрительно покачал головой, вздохнул и вышел.
- Ты тоже. – Оставшись один, Укетаке немного постоял, прислонившись к стене, потом устало вздохнул, потер виски, и пошел в свою комнату. Зайдя, он закашлялся, и, не сдержав еще одного вздоха, стал медленно переодеваться в домашнюю одежду. Раз он себя плохо чувствует, значит, никуда не пойдет. Послав бабочку в отряд, он сообщил о том, что его сегодня не будет, и обдумав еще раз все сказанное, а главное не сказанное, он сел писать.
Позвав слугу, он протянул список трав, которые велел срочно купить, и письмо для Кучики Бьякуи, которое он велел занести капитану либо в особняк, либо на территорию отряда. В письме он извинялся перед капитаном за свое самочувствие, за то что не сможет зайти к нему, как они планировали, и просил навестить его вечером для игры.
Конечно, провести день в уединении ему не удалось. Ближе к вечеру, офицеры, желая любимому капитану здоровья и скорейшего выздоровления, пришли его навестить. Они шумно спорили, перед тем как передать небольшой пузырек от Уноханы, содержавший новый лечебный состав, а потом принялись наперебой пересказывать случившиеся за день события. Внешне Укитаке не проявлял любопытства, слушая сбивчивый рассказ, но на самом деле не пропускал ни слова. Новостей было много:
Главнокомандующий объявил Орихиме предателем и приказал всем находящимся в Карккуте шинигами вернуться в отряды - Кучики Бьякуя и Зараки Кунпачи лично проследили за этим. Рукия, как утверждали офицеры, вернулась в отряд очень мрачной, и офицеры, решив, что капитан не будет против, отпустили ее на пару дней в фамильный особняк. Укитаке усмехнулся про себя этой новости: он знал, что такое «мрачная Рукия».
Офицеры мельком упомянули, что капитаны вдвоем сидели где-то в засаде, и Укитаке задумался о том, что могло произойти между ними. Конечно Зараки не интересовался ничем кроме драк, закулисная борьба за власть его никогда не интересовала, но с другой стороны, он не мог остаться равнодушным к предложению поучаствовать в войне. К сожалению, Укитаке не мог точно предположить, был ли у капитанов шанс на откровенный разговор или только на обмен завуалированными намеками, а без этого выводы были шаткими. Но он надеялся, что в любом случае это принесет свои плоды. Зараки, при всей своей прямоте, любые нюансы, касающиеся возможных поединков, просто чуял нутром, Укитаке был почти уверен в том, что капитан шестого отряда не упустил случай заручиться его поддержкой в грядущих событиях. Обычно капитаны шестого и одиннадцатого между собой практически не общались, но это не мешало им знать мнение друг друга практически по всем вопросам – Ячиру обладала острым умом, и ее постоянные визиты к Кучики за конфетами тайно способствовали взаимопониманию между отрядами.
От анализа новых данных его отвлек ор, устроенный как обычно офицерами, которые, выражая свою любовь и безграничную преданность, мечтали помочь хоть чем-нибудь и просили разрешить им немедленно пожертвовать за капитана жизнь. Делая вид, что у него случился небольшой приступ слабости, Укитаке добился относительной тишины, а потом направил бьющий фонтан энтузиазма в нужную сторону.
- На моем столе лежат документы, возьмите две левые стопки. Квартальный отчет уже скоро, вы вполне можете попробовать начать его самостоятельно, если что не получится, я потом вам подскажу. – Укитаке выпил немного лекарства и прикрыл глаза. Он хотел избавиться от подчиненных до прихода Кучики, а сделать это быстро можно было только поручив что-то важное.
- Да капитан, я все сделаю!
- Нет, это я все сделаю, не повторяй за мной!
- Сам не повторяй! – постепенно крики утихли, офицеры что есть духу мчались обратно в отряд, пытаясь опередить друг друга в выполнении ответственного задания.
Приказав слуге поставить маленький столик, Укитаке начал готовится к приходу гостя. Обдумав последние события, он пришел к выводу, что в данный момент возможно несколько развитий событий. Какие точно действия решит предпринять Бьякуя, он пока не знал, но предполагал, что сможет выяснить это чуть позже. Чаще всего именно он приходил ради партии в шахматы в особняк Кучики, что объяснялось очень просто – там было легче избежать утечки информации, и иногда даже можно найти несколько минут для откровенного разговора. В этот раз им придется быть более осторожными.
Кучики Бьякуя пришел ровно в назначенный срок. Укитаке иногда удивлялся подобной способности до секунды спланировать свою жизнь. Обменявшись приветствиями, Укитаке пригласил гостя в комнату и зажег небольшие светильники – хотя на улице было еще светло, уже ощущалось дыхание вечера. Бьякуя положил принесенный с собой сверток и развязал бечевку. Укитаке незаметно наблюдал за ним: движения Бьякуи всегда отличались четкостью, но в этот раз он вообще не позволял себе ни одного лишнего жеста. Внезапно лицо капитана немного ожило, Укитаке заметил чуть нахмуренные брови, мелькнувшую на миг в глазах тревогу, беспокойство и сильную усталость. Это было сделано намерено, маленькая правда, сказанная беззвучно, чтобы никто ничего не понял. Наблюдающие за ними находятся на расстоянии, заметить что-то столь мимолетное и неопределенное они не смогут. По этому капитаны иногда могли позволить себе поделиться друг с другом тем, что чувствовали.
Отметив про себя, что Бьякуя уже несколько суток не спал, Укитаке занялся чаем. Он невольно любовался гармонией движений Бьякуи, который развернул кусочек шелка, извлек небольшую шахматную доску, и начал в полной тишине расставлять фигуры.
- Цвет? – Укитаке смотрел в сторону, тщательно следя за тем, чтобы в голосе не скользнуло даже капли напряжения.
- Белый. – Бьякуя развернул доску, глядя на фигуры, и в то же время, будто не замечая их.
Белый цвет, цвет, который делает первый ход, атакует. Это было ответом на незаданный вслух вопрос о том, что именно они предпримут в ближайшее время. Их игра, как и почти все вокруг, была ложью, но для них двоих она была способом поговорить по душам.
Бьякуя пошел с пешки. Стандартный ход, настолько привычный, что его часто не замечают.
- Я слышал, Рукия вернулась из мира живых. – Тщательно взвешивая фразы, он прощупывал почву и выяснял детали. В конце концов, показалось бы странным, если бы он ничего не спросил про свою подопечную.
- Да. – Бьякуя как всегда не многословен.
- Наверное, ей сейчас нелегко. Орихиме была ее подругой. – Вот так, осторожно, балансировать на краю, не говоря ничего нового, проявить обычную заботливость.
- Ренджи за ней присмотрит. – Бьякуя сделал очередной ход.
Укитаке кивнул и сосредоточил свое внимание на доске, решив прекратить разговор. Он все понял. Бьякуя отпустил самых близких и дорогих ему людей. Обоих. Предположить, как развивались события, было не трудно. Личные ворота клана Кучики уже не раз сослужили им хорошую службу: именно через них в Готей просачивались адские бабочки, видоизмененные Урахарой. Их игра – алиби. Сейчас на них сосредоточено много внимания, и капитанам было важно увести наблюдающих подальше от особняка.
Они молча двигали фигуры, иногда делая по небольшому глотку уже остывшего чая. Бьякуя играл в шахматы очень необычно. Он будто хаотично ходил всеми фигурами подряд, не выстраивая схем и не придерживаясь логики, но потом наступал момент, когда один ход ставил все с ног на голову: и не оставалось сомнения, что все произошедшее – тщательно спланированная комбинация. Все фигуры противника одновременно оказывались в опасности, и спасти в подобной ситуации все становилось невозможным.
Укитаке часто задумывался о том, насколько мог Бьякуя предвидеть происходящее. Знал ли он о решающей роли, которую сыграет в жизни Рукии Ичиго, когда сохранил ему жизнь? Сила Рукии действительно пробудила собственные силы Курасаки, но она же, по сути, и являлась сдерживающим фактором. Одним ударом Бьякуя не только освободил сестру, но и позволил Ичиго сохранить собственную силу, позволил с той же непосредственностью, с которой позволил себе не заметить наблюдающего за ними Урахару.
Их окружала тишина, время от времени нарушаемая шорохами одежды и чуть слышным касанием тяжелых фигур о резную доску. Они говорили друг с другом на языке шахмат, вспоминая прошлое, думая о будущем.
Иногда, в такие моменты как этот, Бьякуя казался ему почти мальчиком, молодым и в тоже время уже лишившимся иллюзий. Жизнь изрядно потрепала его, закалив и сделав очень опасным. Оставаясь холодным и внешне безучастным, капитан шестого отряда всегда привлекал к себе внимание. И друзей и врагов.
Рокировка. Стандартная схема, в который раз напомнившая ему недавние события. Капитан пятого отряда действительно был мастером иллюзий, до сих пор весь Готей жил окутанный его главной ложью – уверенностью в том, что именно Айзен стоял за всем происходившим.
Глава 5
Несколько часов игры. Несколько часов молчания и раздумий. Они не спешили, иногда затягивая партию ничего не значащими ходами. Им нужно было время.
- Давай ненадолго прервемся. Я приму лекарство и приготовлю горячий чай. – Укитаке потянулся и немного поежился, как бы сетуя на излишний холод.
- Хорошо, – Бьякуя отвернулся от шахматной доски и встал. Пройдясь по комнате, он остановился перед висящей на стене картиной и принялся ее рассматривать. Укитаке сам нарисовал этот небольшой пейзаж и был более чем уверен, что капитан шестого отряда видит на самом деле не его. От черных прядей на лицо Бьякуи ложились причудливые тени, скрывая, как сильно побелели сжатые губы.
Укитаке знал, что точно просчитать ответную реакцию на их действия пока нельзя. Слишком зыбкая почва вокруг. Возможно, произошедшее вообще останется без внимания, а возможно, на этом вновь будут строиться интриги, целью которых будет гибель замешенных во всем лиц. Противник непременно поймет, кто стоит за всем происходящим, и они больше запутывали следы не для того, что бы отвести от себя подозрения, а чтобы все казалось логичным. Это был ход, яркий, опасный: именно такой, какой от них ожидают. Укитаке надеялся, что, сосредоточившись на ликвидации его последствий, их противник пропустит небольшие нестыковки, происходившие ранее. В конце концов, в ближайшее время будет множество событий, которые могут действительно привести к войне. Орихиме должна казаться такой как была – безобидной пешкой в чужих руках. Они все сделали, чтобы свести подозрения к минимуму. Вещество, спрятавшееся в ее силе, в ближайшее время изменится, и если она соприкоснется с Хогеку, то, как утверждал Урахара, его любимое детище заснет как минимум на сотню лет. Грядущие битвы, возможно подтолкнут Айзена к нужному эксперименту. Ради этого и многого другого, им пришлось бросить на весы свои жизни и жизни своих близких.
Укитаке понимал, как сейчас тяжело Бьякуе. Несмотря на то, что шансы на положительный исход достаточно велики, у него и самого внутри росло беспокойство: а вдруг на этот раз все пойдет не так? Слишком много раз они бросали вызов судьбе, и слишком часто у них получалось сохранить жизнь, вдруг в этот раз…
За все надо платить, но страшно думать, что за победу у них возьмут столь дорогую цену. Страшно думать, но не получается забыть. Может это из-за того, что внутри живет хрупкая надежда на то, что все как-то разрешится само собой, и Рукия с Ренджи останутся в Готее, что появится какой-то другой план, не столь рискованный. Они бы с радостью пошли вместо них. Но у каждого своя судьба, поэтому надо постараться выкинуть из головы глупые мысли. Лучше думать о том моменте, когда они смогут отправить им подмогу. Укитаке не сомневался, что при первой возможности Бьякуя отправится следом, а ему самому придется остаться и следить за ситуацией. Он размышлял о том, что Бьякуя уже наверное обговорил детали возможной вылазки с Зараки. По крайней мере у него недавно была возможность обеспечить себе надежный тыл чтобы в разгар битвы не получить удар в спину. Сомнения, как и тишина, окружали их слишком плотно.
Укитаке открыл бутылочку и налил немного лекарства в маленькую чашку. Странный, почти болотный запах распространился в воздухе. Капитан предпочитал не знать, из чего Унохана делает свои лекарства, и старался забыть все свои подозрения о том, что в этом наверняка как-то замешен ее шикай. Быстро проглотив оказавшуюся почти совершенно безвкусной мекстуру, он убрал бутылочку, чашку и зажег палочку благовоний. Глядя на уползающую вверх, петляющую струйку дыма, Укитаке беззвучно вздохнул. Он боялся вновь недооценить противника – слишком дорого им стоила прошлая ошибка. Вина за то, что они, просчитывая развитие событий, не рассматривали возможность столь жестких действий, до сих пор преследовала его.
Излишняя самоуверенность подвела: они были убеждены, что Ичимару узнает, если будет планироваться что-то серьезное. Возможно, Гин повел себя неосторожно, а может, что вероятней, все изначально задумывалось так, чтобы знали только двое: тот кто приказал, и тот кто выполнил. Как бы то ни было, капитан третьего отряда увидел уже остывшие тела. Гибель совета – чудовищный ход, отбросивший их на грань проигрыша.
Бьякуя плавно сел рядом с ним, и Укитаке неспешными движениями принялся готовить чай. Он не знал, что произошло когда-то между только что назначенными капитанами третьего и шестого отрядов, и из-за чего Гин внезапно стал на их сторону. Может, дело было в том, что Бьякуя обладал какой-то странной притягательностью для людей, пришедших из Руконгая. Он никогда не спрашивал и никогда не спросит об этом.
Наступило время ожиданий. Они все постоянно чего-то ждут. Подчас это бессмысленные и нелепые вещи, вроде откладывания начала войны, ожидания, пока Айзен разберется в новом оружие, создаст достойную армию. Наверное, это такая полоса в их жизнях, словно символ новой эпохи. После гибели совета у них больше нет средств бороться в открытую.
Укитаке кинул рассеянный взгляд на лежащую недалеко доску – в игре неумолимо приближался эндшпиль. Время, когда даже пешки становятся очень важны.
- Угощайся, – он достал небольшую коробочку с кусочками екана. Укитаке знал, что Бьякуя не любитель сладкого, но надеялся, что он все же не откажется от угощения.
- Спасибо. – Бьякуя взял чашку и наколол на палочку маленький темный кусочек.
Привычки, добродетели, пороки, все что было в мире живых, так или иначе оказывалось в Сейретее. Жажда власти развращает, как наркотик заставляет желать большего и по ту, и по эту сторону жизни. Пока Айзен не будет разгромлен, у них нет даже надежды на то, чтобы начать выбирать новый совет, а без него… Капитан первого отряда слишком сильный противник.
Они допивали чай все в той же тишине, что давно наполнила комнату. Легкие шорохи от движений тонули, будто в болоте, а фигуры на доске, словно уже ждали их следующего хода.
Глава 6
Укитаке беззвучно вздохнул. В шахматах, как и в жизни, главная задача защитить короля. Его фигура кажется слабой, ничего не решающей, однако это очень обманчивое впечатление. Для него самого король, как это не смешно звучало, являлся символом надежды. Надежды на продолжение борьбы и на победу. Паутина лжи, раскинутая над Готеем, оказалась весьма эффективной. Никто даже не задавался вопросом, зачем Айзену нужен ключ от королевского измерения? Хотя конечно «зачем» особого сомнения не вызывает. Официальная версия гласила, что Айзен зло, поэтому и убивает всех без разбору, стремясь стать самым-самым.
Смешно. Верить в такой недостоверный мотив. Айзен хочет занять трон и править сам? И капитан, столь тщательно продумавший свой уход, надеется на то, что как только он совершит еще одно убийство, все вдруг перед ним склонятся и принесут вассальную клятву? Как хоть кто-то может верить, что Айзен настолько безумен?
Король… такая обманчиво слабая фигура. Слабая, но ведь если благодаря какому-нибудь чуду он окажется здесь или пришлет свои распоряжения, то даже главнокомандующему придется подчиниться.
Раз в двадцать лет совет отправлял королю подробный отчет о происходившем и получал инструкции для дальнейших действий. Конечно, существовала какая-то экстренная связь, но, несмотря на то, что Бьякуя и Укитаке перебрали горы старых свитков, они так и не обнаружили, как именно это происходит. Это было прерогативой совета, и Укитаке предполагал, что, возможно, немаловажную роль играло именно число участников церемонии - 46. Сейчас им приходилось рассчитывать только на свои силы.
Тот, кто приказал убить совет, разве остановится, не устранив всякую опасность для своей власти? Поэтому, пока «военное положение» удобно мешает восстановлению старого распорядка, а потом, вспомнит ли хоть кто-то о том, что раньше все было по-другому? Ямамото и Айзен, договорившиеся поделить между собой власть над Уэко Мундо и Обществом душ, сделают все, чтобы не потерять занятых позиций.
Пат. В игре это конец, а в жизни лишь передышка… ожидание, когда на поле выйдут новые фигуры. Бьякуя заворожено смотрел на доску. Они уже давно играли друг с другом, поэтому подобный исход был не редкостью. Укитаке не вел счет своим победам и проигрышам, но знал, что уступал чаще именно он сам. Возможно, это из-за проклятой усталости, хотя скорее всего просто Бьякуя сильней его. В своем желании победить, в возможности предусмотреть чужой ход.
Бьякуя безупречен. Именно по этому столь тщательно продуманная комбинация по его устранению не дала своего результата. Конечно, где это видано что бы брат не спас сестру, тем более после того, как сам, забирая ее из мира живых, имел возможность убедиться в ее невиновности. Укитаке не раз задавался вопросом: смог ли бы он сам вот так, отрекаться, предавать, делать только то, что необходимо. И пусть это была единственная тактика, которая на тот момент давала хоть сколько-нибудь высокие шансы на то, что все останутся живы. Он бы наверно не выдержал.
Несмотря на выпитое ранее лекарство его внезапно скрутил приступ кашля. Что значат несколько алых пятнышек, окрасивших платок, который он вовремя успел прижать к губам? Может это напоминание о том, что он по-прежнему существует?
- Я помогу, – Бьякуя бесшумно поднялся и подошел к небольшому ящичку, из которого раньше Укитаке доставал лекарство.
- Спасибо, – стараясь лишний раз не двигаться и ожидая когда станет полегче, он почти не следил за тем, что происходит вокруг. В конце концов, они уже не раз оказывались в подобной ситуации.
Бьякуя внимательно изучал маленькие склянки с небольшими ярлычками, пока не нашел нужную. Все еще прижимая платок к губам, Укитаке свободной рукой чуть приспустил косаде. Сейчас ему было все равно, сколько народу за ними наблюдает.
Тонкие холеные пальцы коснулись его шеи, скользя и втирая прозрачную мазь. Мышцы плеч, все еще очень напряженные, отозвались сильной болью. Укитаке еле заметно поморщился, стараясь расслабиться. Он сосредоточился на вдохах и выдохах, ощущая за спиной тепло чужого тела. Даже с закрытыми глазами он знал, что Бьякуя сейчас сохраняет все тот же неприступный гордый вид, подтверждающий, что массаж плеч - просто проявление уважения по отношению к старшему, помощь больному. Внешне все выглядит так, как и должно выглядеть.
Никто не узнает, что им действительно это нравится. Первая боль прошла. И теперь он кожей ощущал легкую, незаметную дрожь чужих ладоней. Да, это облегчение, когда можно хоть не надолго забыть обо всем, сосредоточившись на чужом тепле. Пусть даже это всего лишь небольшая передышка.
- Что-то я опять расклеился, – Укитаке рад, что голос звучит именно так, как и должен: спокойно, с небольшой каплей вины и сожаления.
- Я присмотрю за вами, – голос Бьякуи кажется ледяным и не трепещем возражений, но прикосновения теперь больше похожи не на массаж, а на ласку.
- Хорошо, – Укитаке делает небольшой кивок в сторону стенного шкафа, в котором хранятся футоны, и чуть сожалея смотрит, как Бьякуя расстилает их на полу.
- Спасибо, - потушив лампы, Укитаке позволяет себе расслабленно опуститься на футон.
Силуэт Бьякуи отчетливо виден в свете луны.
- Спокойной ночи, – почему-то кажется, в темноте больше уместен шепот.
- Спокойной ночи.
Он начинает засыпать почти сразу, как всегда когда кто-то есть рядом. Укитаке кажется, что все получилось как нельзя лучше, ведь идти к себе в особняк Бьякуе пока нельзя. Он чувствует на себе его взгляд, и думает о том, что сегодня можно расслабиться, ведь Бьякуя непременно проследит за тем, чтобы его не терзали плохие сны.
Автор: xelllga
Бета: Несколько хороших человек помогали с вычиткой… но я ее так до ума и не довела( Называть бет не буду… они просили этого не делать)
Фендом: Блич
Пейринг/персонажи: Укитаке, Кьераку, Бьякуя, Орихиме и др
Рейтинг: PG-15
Жанр: джен, гет
Дисклеймер: Не мое
Размещение: Только с разрешения автора
От автора: Фик написан давно. Время действия на начало фика – 138 серия (задумывался и писался он после нее). Конечно, сейчас Кубо увел повествование совершенно в другую сторону… но может людям наоборот любопытно будет почитать какие сюжетные мысли приходили на том этапе.
Очень хочется узнать мнение читателей. Не стесняйтесь.
Шахматы Глава 1
Сжимая тонкими пальцами небольшую чашку, капитан тринадцатого отряда старался не обращать внимания на скребущее ощущение в груди. Несмотря на лекарства, ему почти каждый день приходилось терпеть изматывающие приступы. Сейчас главное для него было просто ровно дышать, давя рвущийся кашель в зародыше.
Небольшой чайный цветок, распустившийся в горячей воде, на пару мгновений приковал к себе взгляд, и Укитаке в который раз подумал о том, как сильно устал. Может дело в том, что он стал немного суеверен: чай сегодня казался с еле заметной горчинкой. Может в том, что носить маски и контролировать год за годом каждое свое слово, тоже имеет свои последствия.
Офицеры, прибежавшие его навестить, все еще громко спорили перед домом о том, кто больше любит своего капитана… Все как всегда. Надо просто успокоиться, сосредоточиться на вдохах и выдохах. Внезапно дверь приоткрылась, и на пороге появился Кьераку.
- Привет.
- Привет, – несмотря на улыбку, скользнувшую по лицу, Укитаке ощутил беспокойство: неправильное время для такого гостя. Что-то произошло.
- А я решил проверить, как там поживает наш больной, – голос Шунсуя был наполнен привычной ленивой неспешностью, а из-за его плеча выглянули виновато-расстроенные лица подчиненных.
- Принесите чаю для гостя! – вина на лицах офицеров сменилась решимостью и энтузиазмом, синхронно закивав, они убежали в дом. Укитаке хотелось сократить число ненужных свидетелей. Конечно, вокруг них осталось множество ушей и глаз, но наблюдающие были на расстоянии, и не могли уследить за всеми мелочами. Обдумывая возможные причины столь раннего визита друга, Укитаке почувствовал, как беспокойство холодным узлом скрутило все изнутри.
- Ужасно, иногда ты бываешь таким же суровым, как и Нанао-чан, – голос был очень жалобным, так же как и лицо Шунсуя, но встретившись с ним глазами, Укитаке увидел, как они на миг стали предельно серьезны и сосредоточенны.
- Я удивляюсь, как она еще не выгнала тебя из отряда, – ничего не значащая фраза, маленькая пауза и попытка сосредоточится. Вглядываясь в чаинки, он чувствовал, как к нему постепенно возвращается мягкая, понимающая улыбка, придающая лицу доверчивость, и усилием воли расслабил пальцы, которыми судорожно сжимал свою чашку. Размышляя о происходящем, он даже не помнил, как взял ее. Плохо, ему нельзя ослаблять контроль, особенно теперь, когда их позиции так шатки.
Пару минут они сидели молча. Он понимал, что Шунсуй дает ему время взять себя в руки, прежде чем продолжать разговор, и был очень благодарен за это. Несколько вдохов и выдохов помогли ему придти в себя.
- Я хочу выпить со своим старым другом сегодня вечером.
- Сегодня? – ему показалось, что все происходит слишком быстро. – Завтра нам будет плохо…
- Не думай о том, что будет потом. Тем более ты обещал, что не будешь отказываться, – глядя на видимую расслабленность друга, Укитаке терялся в догадках, так же трудно ему дается контроль над собой, или только он чувствует такую усталость. Шум со стороны кухни нарастал, а значит скоро даже с таким относительным уединением можно распрощаться.
- Хорошо, сегодня. Приходи вечером. – Ему показалось, что он этими словами подписался под собственным приговором. Он думал, у него будет больше времени ко всему подготовиться: что заставило изменить сроки? Неужели Ичимару смог подать весточку? Видимо все именно так и было. Укитаке незаметно вздохнул: ему не хватало информации и хотелось простого искреннего разговора.
- А может, хочешь выпить капельку уже сейчас? – Шунсуй, придерживаясь все того же шутливого тона, завел разговор ни о чем. Все, что должно было быть сказано, уже прозвучало, теперь им оставалось лишь продолжать беспредметный диалог и спрятать правду как можно глубже. Фразы звучали неспешно, сохраняя уже заданный ранее ритм.
- Нет, мы же на службе.
- Мы всегда на службе…
- Да, тебе как обычно это не мешает.
- Ты такой суровый с утра.
- Тебе это только кажется.
- Спасибо за чай, он, конечно, не такой вкусный, как саке, но в приятной компании чего только не выпьешь.
- Пожалуйста, надеюсь, со временем он тебе понравится больше.
- Ладно, мне пора идти, еще надо успеть сделать кучу покупок. Нанао-чан конфисковала все мои запасы.
- Хорошо, но слишком не усердствуй.
- Береги себя.
- Ты тоже.
Глядя в спину удаляющегося друга, Укитаке мягко улыбался. Беспокойство никуда не делось, но теперь, когда шестеренки так быстро закрутились, у него появилось очень много срочных и неотложных дел.
Ему пришлось несколько часов наблюдать за тренировкой Рукии и Орихиме, прежде чем уставшие, покрытые пылью и небольшими ссадинами девушки подошли к нему. Он бывал здесь каждый день, потому такое поведение не должно было вызвать подозрение. Все, хотя бы внешне, сегодня должно быть как всегда. Он полагал, что небольшие различия будут списаны на стечение обстоятельств. В конце концов, у них нет другого варианта.
Глядя на Орихиме, день за днем улыбаясь ей, делая так, чтобы она ощущала его поддержку, он добился ее доверия. По крайней мере, он надеялся на это.
- Капитан, – Рукия, несмотря на усталость, выглядела очень довольной. Тренируя подругу, она разработала себе новую атаку и очень этим гордилась.
- Добрый день, – Орихиме смущенно смотрела на него.
- Добрый день, – Капитан подождал, пока девушки сядут на траву рядом с ним, и продолжил: - Я надеюсь, вы сегодня вечером зайдете ко мне на чашку чая. Было бы нечестно оставлять ваши успехи без внимания.
- Да, конечно мы придем! – Рукия довольным голосом ответила за двоих, и Орихиме, окончательно смутившись, просто кивнула.
Капитан уже несколько раз приглашал их на чай и рассчитывал, что все пройдет гладко.
- Спасибо, я буду вас ждать, – чуть вздохнув и окинув девушек самым добрым взглядом, имевшимся в его арсенале, капитан Укитаке улыбнулся: - Обязательно приходите.
- Ну что, продолжим? – Чуть передохнув, Рукия посмотрела на подругу и кивнула в сторону полигона. – Нам еще многое надо успеть. Извините капитан.
- Конечно, увидимся. – Он еще раз улыбнулся, наблюдая за тем, как, рассеянно кивнув, Орихиме поспешила за Рукией.
Оставшись один, он некоторое время оставался на траве, наблюдая за тренировкой, а потом не спеша отправился в сторону казарм.
Это заняло больше времени, чем он предполагал. Блуждая по лабиринту улиц, он сравнивал себя со слепым: вроде все вокруг как прежде, но ты не можешь избавиться от ощущения, что, быть может, следующий шаг станет ошибочным. Тяжело внезапно погрузиться в гущу событий, но вести себя так же, как и раньше, словно идешь в полной темноте по знакомой комнате – тело автоматически совершает необходимые движения, а разум сомневается, крича о неполной картине происходящего. Но, как бы то ни было, Укитаке понимал, что выбора у них нет. Чтобы провернуть комбинацию, надо отвлечь внимание в нужный момент, полностью скрыть малейший намек на истинные планы. Ничего нет необычного в том, что несколько капитанов перекинутся парой слов при встрече. Парой самых обыкновенных слов.
Капитан шестого отряда шел ему на встречу… Укитаке ощутил легкое желание усмехнуться. Все носили свои маски уже много лет, однако Бьякуя в этом искусстве превзошел многих. Всегда спокойное, отстраненное выражение лица он смог сохранить даже в такой ситуации, в которой - Укитаке был перед собой честен - он сам бы не выдержал. Мало кто знал, что удивление, иногда появляющееся на лице капитана шестого отряда, чаще всего было не случайным, а тщательно спланированным и производило заранее просчитанный эффект.
- Капитан Укитаке, – легкий кивок, и, кажется, Бьякуя, решив не уделять ему своего внимания, отправится дальше.
- Добрый день, – сердце отсчитывает в груди мерный ритм, он не может сейчас позволить себе волнение. – Ваша сестра делает успехи.
Еле заметное напряжение промелькнуло во внезапно сжатых пальцах, но капитан шестого отряда очень быстро вновь обрел над собой контроль. Темные глаза смотрели внимательно и чуть тревожно. Укитаке вспомнил сегодняшнее утро и задался вопросом, не казался ли он в начале беседы Шунсую вот таким же, понимающим, и все же надеявшемся на ошибку.
- Думаю, она сама вам обо всем расскажет. – Легкая улыбка в голосе, небрежным жестом поправить прядь волос. Вспомнив, как сегодня его назвали старым другом, он действительно ощутил груз прожитых лет.
- Всего доброго, – Бьякуя кивнул и продолжил свой путь.
Укитаке тоже пошел дальше, думая о том, как быстро этот мальчик из пешки превратился в одну из фигур, и о том, что не зря было приложено столько сил в попытке убрать его с доски.
Солнце стояло высоко, но он не чувствовал жара. Он свернул в сторону своих казарм, пытаясь прикинуть шансы на успешный исход дела. Когда они разрабатывали этот план, все казалось выверенным до миллиметра, но сейчас, он подумал, что это не такой уж большой плюс – это значит, что один неверный шаг может зачеркнуть все.
Глава 2
Солнце клонилось к горизонту, раскрасив небо палитрой ярких красок, Укитаке сидел во внутреннем дворике, и смотрел на небольшой, окружающий его сад. Длинные тени от деревьев, казалось, были приклеены к земле, но в то же время ни на миг не прекращали своего движения. Они словно вытекали из корней, постепенно заливая собой все большее пространство. Постепенно, но так неотвратимо…
Капитан выглядел расслабленным, почти спящим: только так он мог полностью контролировать нервозность от ожидания. Он раз за разом проигрывал про себя возможные сценарии, подбирал наилучший выход из трудных ситуаций, старался избавиться от любых сомнений в правильности того, что они должны были сделать. Сомнения – роскошь, которую они не могли себе позволить. Их жизнь, как шахматная доска, а это значит что для того, что бы выиграть, им придется чем-то жертвовать. Он любил шахматы и иногда вечерами играл с Бьякуей. Порой он думал, что в этой игре отражается их правда. Особенно в тот момент, когда все фигуры смешиваются на поле в общую массу, когда благодаря причудливым правилам черные и белые стоят рядом, ожидая той комбинации, когда они смогут нанести наиболее ощутимый урон. У каждого свои функции, своя сила и свои слабости.
Чуть слышно открылась дверь и слуга не громко, стараясь не нарушить спокойствия, которое, казалось, окружало капитана, пробормотал, что гостья прибыла.
- Хорошо. Чуть позже придет капитан Кьераку, пропустите его в мою комнату, после этого вы свободны. - Голос капитана был тих, мягкие интонации казалось делали его беззащитным.
- Слушаюсь! – слуга не был удивлен распоряжением, уже многие годы, в дни, когда капитан восьмого отряда навещал хозяина, его всегда отпускали домой.
Поднявшись, Укитаке потянулся, сбрасывая с себя неподвижность, и вошел в дом. Орихиме стояла у окна о чем-то задумавшись. Пробормотав слова приветствия, она неуверенно посмотрела на капитана.
- А…Рукия не смогла сегодня придти, она просила извинить ее. – Увидев на лице капитана мягкую добрую улыбку, Орихиме успокоилась и продолжила: - У нее сегодня семейные дела…
- Ничего, я рад, что не придется в одиночестве коротать этот вечер. Спасибо что пришла, Орихиме. – Укитаке добавил к своей улыбке немного грусти, смущения, и беззвучно закашлялся.
- Как ваше здоровье? – способности к лечению, позволяли Орихиме сопереживать любой боли, и капитан безжалостно воспользовался ее слабостью. Встревожившись за собеседника, она не заметила, как расслабились ее плечи. Капитану показалось, что это было на уровне инстинкта: от того, кому хочешь помочь, подсознательно не ждешь никакой угрозы.
- По-прежнему, но не переживай, может однажды твои целительские способности возрастут и ты сможешь мне помочь. – Укитаке чуть слышно вздохнул и с благодарностью посмотрел на гостью. Он не испытывал угрызений совести, идя на эту лож. Он видел, как вспыхнула в смотрящих на него глазах решимость, надежда на будущее, и теплота.
- Пойдем, я приготовлю нам чай. – Пригласив Орихиме, он прошел в комнату, где на небольшом столике стоял поднос со всем необходимым: чайник с горячей водой был полон, изящный красноватый сервиз гармонировал по цвету с лежащими вокруг циновками, а в небольшом ящичке, стоящем рядом со столом, находились разные сорта листьев. Орихиме успокоилась и теперь непринужденно болтала, описывая последние дни, а он, понимающе улыбался, кивал, и не спеша готовил напиток. Первый шаг был позади: было важно пробудить к себе доверие, в сложившейся ситуации это было и сложно и легко одновременно. Время, потраченное на приготовление чая, он использовал как некую передышку, секунду полета, перед тем как нырнуть в ледяную воду.
Происходящее дальше напоминало странную хореографию: они разговаривали, смеялись, иногда Орихиме, будто спохватившись, смущенно краснела, замолкала, тогда капитан вздрагивал, словно почувствовав легкое недомогание, и встревоженная гостья взволнованно вглядывалась в его лицо.
Барьер, поставленный вокруг дома, он распознал сразу же. Реацу Кьераку ощущалась немного необычно, будто имела некий металлический привкус. Почему именно такое впечатление создавалось, он не знал, и не думал об этом. Ему казалось более важным убедится, что разработка Урахары работает, ну а с ее временными эффектами они потом разберутся, тем более, что терпеть их предстоит не очень долго.
- Еще немного чая? – он вновь незаметно подлил в чашку гостьи несколько капель из маленького пузырька. Орихиме восторженно кивнула, и продолжила взахлеб рассказывать каламбур, который видела в какой-то коробке дома, и считала очень смешными. Укитаке наблюдал за тем, как постепенно меняется ее поведение, вспоминая необходимые инструкции: на первой стадии, препарат немного притуплял моторные реакции, успокаивал, пьянил.
- Да, спасибо – Орихиме аккуратно взяла протянутую чашку и сделала небольшой глоток.
- А Рукии тоже нравится смотреть… - капитан не договорил, нарочно сделав паузу. Он размышлял, основываясь на полученной с грунта информации, на какую тему перевести их разговор, что бы достигнуть желаемого эффекта.
- А… я не знаю, – Орихиме внезапно погрустнела и принялась рассматривать плетение циновки. – Она…
- Я слышал она живет в шкафу у Ичиго, – капитан продолжал, словно не замечая того, что коснулся болезненной темы.
- Она хорошая… - было видно что после быстрой смены настроения Орихиме тяжело выразить свои мысли: в глазах появились слезы, которые она попыталась скрыть.
- Тебе нравится Ичиго? – голос капитана был мягок и полон сочувствия. Он смотрел на судорожно сжатые кулачки, на непролитые пока слезы, застывшие в наивных глазах, и, чуть улыбнувшись, сжал хрупкую ладонь в своей руке.
- Все хорошо, – Он быстро притянул Орихиме к себе и обнял, успокаивающе гладя ее по голове. Сперва она попробовала отпрянуть, но потом, пару раз всхлипнув, доверчиво застыла.
- Все будет хорошо… - Его рука медленно скользила по мягким прядям и по чуть напряженной спине поддерживая, защищая. Он чувствовал, как она беззвучно плачет, делясь своим горем, и терпеливо ждал, пока она доверится ему полностью.
- Не надо держать все в себе, если тебе он нравится, не скрывай, покажи ему это – напряжение ушло, и он тихо шептал ей на ухо, чуть касаясь губами мочки.
- Но как… - растерянный шепот в ответ заставил его внутренне усмехнутся: с небольшим усилием он заставил себя сосредоточиться на происходящем.
- Просто поцелуй, когда уведешь его вновь – он вслушивался в ее растерянное молчание, баюкая мерными поглаживаниями по спине.
- Это легко – чуть развернув к себе лицо Орихиме он накрыл ее губы своими. Он ощущал как она вздрогнула всем телом, попыталась отстраниться, а потом постепенно все же расслабилась и подчинилась. Ее губы были на вкус как сладкий, чуть приторный чай. Возможно легкий наркотик, притупляющий чувство опасности и усыпляющий волю, был на вкус столь же сладок.
Укитаке вел себя очень осторожно. Только после того, как Орихиме замерла, видно пытаясь разобраться в происходящем, он стал медленно углублять поцелуй, делая его не таким невинным.
Минуты тянулись медленно, как смола из старой раны. Целовать раз за разом, постепенно отвоевывая все больше пространства, заставляя Орихиме забыть про все, боясь спугнуть лишним жестом, слишком сильной атакой. Ключ к ее силе – доверие, без него все окажется напрасным.
Он осторожно опустил ее на циновку, лаская кончиками пальцев изгиб руки. Укитаке казалось, что от приторных поцелуев у него у самого начинает кружится голова. Знакомое скребущее ощущение в груди будто испытывало его силу воли на прочность.
Он ощутил, как беззвучно скользнула в сторону перегородка, впуская Шунсуя. Металлический привкус осел на языке. Укитаке мог только предполагать, насколько неприятно Кьераку носить в своей реацу этот изменяющийся компонент, если его самого мутит уже от одного его привкуса. Орихиме казалось ничего не замечала: ее сила отличалась от их, и она не испытывала ни малейшего дискомфорта от изменившейся атмосферы.
Глаза Орихиме были закрыты, не отрываясь от ее губ, Укитаке посмотрел на Шунсуя, и после секундного колебания на миг закрыл глаза, соглашаясь с необходимостью переходить к следующему этапу.
Он сосредоточился на ее лице. Целовал губы, гладил тонкими пальцами изгиб шей, отвлекая, стараясь не дать ей вновь начать мыслить связно. Доверие. Как только появлялась возможность, он с надеждой всматривался в ее глаза, загораживая ей обзор, не давая видеть ничего кроме себя. Боковым зрением он замечал расстегнутую одежду, руки Шунсуя, кажущиеся слишком смуглыми на фоне белоснежной кожи. Чутко прислушиваясь, он ловил губами ее стоны, почти задыхаясь от приторного металлического привкуса, исследовал ее рот, в то время как она судорожно пыталась вдохнуть теплый воздух.
Успокоить лихорадочный блеск ее глаз нежным прикосновением, улыбкой, чуть слышно нашептывать сладкий бред… Казалось время не остановилось, оно просто застыло, а они двигались все дальше и дальше, будто шли по тонкому льду, тщательно вымеряя каждое движение. Он не позволял себе думать о том моменте, когда все происходящее останется позади: это могло ослабить внимание и привести к роковой ошибке. Ему казалось, что от их дыхания воздух в комнате стал почти обжигающим. Глядя на выгибающееся тело, целуя слезы в уголках глаз, Укетаке старался вообще не думать - горячее дыхание, стоны, невыносимый привкус на языке: казалось это тянется уже много часов подряд. Сосредоточившись на лице, он не смотрел на то что происходит рядом, может от того, что так доверял Шунсую, может от того, что просто не хотел знать.
Ее глаза распахнулись, расфокусированный взгляд, подернутый пеленой удовольствия казалось смотрел вглубь себя, сила словно давно ожидая этого безмолвного сигнала, хлынула наружу, затапливая все. Одновременно с этим рядом, и в тоже время, как кричали обманутые ощущения, где-то несказанно далеко раздался короткий стон Кьераку, освобожденного наконец от металлического яда в своих жилах. Ее сила быстро вернулась на место, даже не заметив небольшого дополнения, привнесенного извне. Глаза Орихиме закрылись, и она погрузилась в обессиленное забытье, с виду напоминавшее глубокий сон.
Укитаке сжал ладонь Кьераку и устало прикрыл глаза, пытаясь понять, можно ли то, что он чувствует, назвать облегчением. Говорить не хотелось, так же как и задаваться вопросом, что из происходящего сможет вспомнить Орихиме, когда очнется. По словам Урахары, впитав новый компонент, она не придет в себя в течение нескольких часов, а вот о том, сколько сохранится в ее памяти, исследователь точно сказать не мог.
Шунсуй вышел из комнаты, впустив к ним немного свежего воздуха, и вернулся, неся таз с теплой водой. Присев рядом с Орихиме, он стал методично обтирать ее тело мокрой губкой, уничтожая все следы. Укитаке чувствовал, что все еще не может найти в себе силы, чтобы начать помогать. Он ощущал себя на грани нервного истощения и старался перевести дух, понимая что завтра будет новый день, не мене опасный, чем сегодняшний. Наконец, сделав над собой усилие, желая что бы все скорей закончилось, он стал медленно собирать одежду Орихиме. Верхнюю он аккуратно сложил, вспоминая инструкции о том, как это обычно делала сама девушка, а белье отдал Шунсую. Отправившись в гостевую комнату, он расстелил в углу футон, сложил рядом одежду, а затем помог Кьераку уложить туда Орихиме.
Время было на исходе. Барьер, который Шунсуй поставил вокруг дома, в ближайшие часы должен был исчезнуть. Оставив Орихиме одну, Укитаке вернулся в комнату и начал в ней прибираться. Пока Шунсуй принимал душ, он вымыл чашки, обе, поскольку после всего произошедшего вспоминать, кто откуда пил, казалось ненужной тратой сил, затем добавил на их дно остатки заварки, открыл окно, впуская в комнату свежий воздух.
Умывшись, он взял вещи Шунсуя и направился в свою комнату. После того, как Кьераку зашел, они синхронным выбросом реацу поставили на спальне еще один барьер, и смогли наконец расслабленно вздохнуть.
Говорить все еще не хотелось Укитаке удивлялся этому противоречию, ведь еще утром он так желал иметь возможность искренне поговорить, и вот наконец они одни, а сил просто нет. Рассвет они встречали все в той же тишине, сидя друг на против друга, выпивая саке, стопку за стопкой. Пили не чувствуя вкуса, желая хоть на время все забыть.
Глава 3
Когда он проснулся, солнце было уже высоко. Шунсуй спал рядом, закрыв тыльной стороной кисти глаза. Они легли на рассвете, уставшие от постоянного нервного напряжения, оттого, что так не решились, а может просто не смогли, разорвать окружавшую их тишину. Голова Укитаке раскалывалась - организм выступал против такого количества алкоголя. Тяжело вздохнув, он чуть приподнялся на локте и не громко позвал:
- Шунсуй… проснись.
- Уже пора? – Голос Кьераку был хриплый и ужасно недовольный.
- Да – Укитаке замолчал, взвешивая все за и против, но после небольшой паузы все же спросил: - Почему?..
Объяснять что имеется в виду не требовалось, они слишком хорошо знали друг друга. Иногда ему казалось, что в силу какой-то извращенной привычки, они уже разучились говорить открыто. Уже долгое время их общение состояло из намеков. Они научились вслушиваться в нюансы, ловить подтекст, понимать друг друга с полуслова. Возможно, это было и к лучшему, ведь моменты, когда им не надо было ничего не скрывать, бывали так редко.
- Это произойдет сегодня.
- Когда?
- Скорее всего при переходе.
- Хорошо что Рукия так импульсивна.
- Да. – Кьераку немного помолчал, а потом тихо спросил - Ты уже решил…
- Нет. – Укитаке почувствовал что головная боль возвращается с новой силой. Он не любил такие дни, ненавидел выбирать, кому жить, а кому нет.
- Бьякуя считает что скоро будет хороший момент для провокации.
- Думаю он вновь окажется прав.
- В этот раз у нас действительно могут быть шансы.
- Это было бы хорошо. Скоро мы с ним будем вновь играть по вечерам.
- Не понимаю я вашего пристрастия к шахматам.
- А я не понимаю, как ты можешь постоянно столько пить. – Укитаке расчесывал волосы то и дело морщась от головной боли.
- Привычка наверное. – Шунсуй даже не старался привести себя в порядок. Как часто бывало после их встреч, он совершенно не беспокоился о своем внешнем виде.
Укитаке прикинул сколько сейчас может быть времени, и почувствовал облегчение поняв что Орихиме скорее всего уже ушла. Не так давно он ломал себе голову, размышляя над тем, что такое «смягчающие обстоятельства», о том, чего можно, или чего нельзя оправдать, но теперь с непривычной для себя циничностью признавал что война, действительно не место для сантиментов.
Сняв с комнаты барьер, он отправился на кухню и распорядился накрыть завтрак. Не скрывая плохого самочувствия, он принял лекарство и, сохраняя слегка рассеянный внешний вид выслушал отчет слуги о том, что девушка, ночевавшая в гостевой комнате, отправилась тренироваться вместе с госпожой Кучики. Жизнь шла своим чередом.
Они завтракали на залитой солнцем террасе. Шунсуй то и дело отхлебывал из маленькой бутылочки, громко утверждал, что им обоим непременно надо подлечиться старым проверенным методом, а Укитаке с улыбкой отказывался от выпивки, и запивал прозрачный рис своим любимым чаем. Время откровений прошло, они вновь одели маски.
После завтрака Шунсуй отправился в библиотеку, чтобы спрятать там оставшиеся бутылки саке - он жаловался, что со временем, у Нанао-тян развился такой нюх на горячительные напитки, что припрятать что либо на территории отряда было невозможно. Кьераку заботился о своем лейтенанте, но в то же время держал между ними дистанцию, точнее делал так, чтобы дистанцию постоянно поддерживала сама Нанао. Укитаке в который раз задался вопросом: если бы он сам не пренебрег предостережениями, держал, хотя бы внешне, Кайена на расстоянии, не спасло ли бы это жизнь лейтенанта? Или его все равно попытались бы убрать, как представителя одного из великих кланов? У Кайена не было выдержки Бьякуи, его умения видеть и обходить расставленные ловушки.
Укитаке по опыту знал, что капитаны имели больше шансов избежать гибели, чем их подчиненные. Йоручи, хоть и ударилась в бега, но все же сохранила свою жизнь, и уже добилась того, что ее преследование почти сошло на нет. Урахара и Исшин даже не имея возможности вернуться в Общество душ, оставались не менее опасными – в мире живых они наоборот стали более свободными в своем выборе. Те, кто избежали ловушек и стали капитанами, слишком хорошо понимали разницу с подчиненными, даже не в силе, а в законах, и их возможных трактовках. После гибели Кайена у них появилось негласное правило: они давали понять, чтобы добиться их уважения, доверия, дружбы или любви, сначала надо встать с ними на одну ступень. Они устали смотреть, как гибли те, кто начинал идти по их стопам. Укитаке не знал в деталях, как обстоят дела в шестом отряде, как получается у Бьякуи, постоянно отталкивая Абарая, не терять с ним взаимопонимания. Конечно, Кучики был очень хорошим стратегом, но его бесшабашный лейтенант не казался способным на тонкую игру. Ренджи вроде не понимал, сколько сил стоит капитану постоянно отстаивать его право на жизнь, а может, в силу какого-то животного чутья, у него все-таки получалось видеть сквозь ледяную маску – как сильно его бы не оттолкнули, как бы прилюдно не предали, лейтенант шестого отряда казался только целеустремленнее. Может быть, и строгость Нанао, и простоватость Ренджи это уже тоже маски - пусть пока не совершенные, не доведенные до своего логического конца. Может быть, стремясь к своим целям они поняли гораздо больше, чем казалось со стороны? Укитаке смотрел на медленно плывущие облака… Не проходило и дня что бы он не вспоминал Кайена. Наблюдая за неспешным мерным движением, он с грустью думал о том, что у каждого из них есть по кому скорбеть.
Сейчас ему не надо было спешить. Укитаке знал, что ему необходимо очистить голову от всех лишних мыслей до того, как он снова придет на свой «наблюдательный пост» рядом с полигоном. Любая его ложь должна звучать убедительно. Конечно, он не готовил себя к расспросам, понимая, что даже если Орихиме и вспомнит достаточно, то уж вряд ли открыто заговорит об этом, по крайней мере, до тех пор, пока он сам будет вести себя так, словно ничего не было. Главное было не выдать себя перед ней лишним жестом или взглядом, беззвучно вздохнув, Укитаке улыбнулся и не спеша отправился в сторону полигона.
Девушки сражались в клубах пыли, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, и Укитаке мельком обрадовался, что его появление, кажется, не привлекло к себе внимание. Размышляя о том, каким длинным получился этот месяц, он опустился на траву.
Появление бабочки и объявление тревоги не заставило себя долго ждать. Как они и предполагали, Рукия, беспокоясь за друзей, не стала ждать Орихиме, а договорилась встретиться с ней уже на той стороне.
Оставшись с Орихиме вдвоем, он ощутил на себе ее неуверенный взгляд, в котором, казалось, застыло множество вопросов, и улыбнулся c прежней безмятежностью.
- Нам надо спешить. – Желание свести общение к минимуму он маскировал под обеспокоенностью за товарищей.
- Да.
Пока они почти бежали в сторону портала, Орихиме не отрывала взгляда от дороги, и он был рад тишине, рад тому, что пройдет много времени, прежде чем появится возможность того, что жизнь столкнет их снова.
У портала царило оживление - несколько рядовых из его отряда, предупрежденные адской бабочкой, были уже на месте. Он не прятал беспокойства, в подобной ситуации оно было логично, тем более что никто не сможет понять его истинные причины. Укитаке провел множество бессонных часов, пытаясь решить как быть: не послать с Орихиме охрану было бы слишком подозрительно, но шансы что сопровождающие ее останутся живы, были очень малы. Урахара, с присущей ему прагматичностью, предлагал заранее выбрать возможный эскорт из числа «наименее компетентных» лиц, но Укетаке так и не смог - уж слишком сильно подобное походило на вынесение смертного приговора. Одно дело было терять подчиненных в битве с противником, и совсем другое, посылать их как животных на бойню, зная, что у них не будет даже маленького шанса. Сегодня ночью, понимая, что времени на раздумье нет, он решил оставить все на волю случая. Решил, что пошлет первых рядовых, которые встретятся ему после объявления тревоги. Оптимально, по выработанному плану, надо было послать трех человек, но в последний момент, он все же решил, что небольшое отступление возможно и сократил это число до двух. Наверное, со стороны это могло показаться халатностью, но он рассудил, что ее можно списать на последствие пьянки.
Когда Орихиме побежала по туннелю, он, в нескольких словах обрисовав ситуацию, послал за ней двух рядовых, а сам уселся рядом с воротами ожидать возращение подчиненных: надеясь на чудо и пряча в груди горькую уверенность в том, что оно не произойдет.
Глава 4
Его разбудило солнце, через открытое окно светившее прямо в лицо. Укитаке вспомнил, как на кануне страдал бессонницей, воздух казался ему очень душным и заставлял вспоминать то, о чем хотелось забыть. Когда события вокруг ускорялись, он часто плохо спал. Оставшись в одиночестве, он не мог избавиться от мыслей, отрешиться.
Встав, он аккуратно сложил футон, умылся, надел домашнюю юкату и, следуя устоявшейся привычке, отправился на террасу выпить чашку чая. Накануне пол-Готея обсуждало между собой пропажу Орихиме и ее возможное предательство, Укитаке на все расспросы обеспокоено качал головой и отвечал, что еще рано делать выводы. Он уже знал «официальную версию» и теперь с интересом размышлял над тем, что последует дальше. Залпом допив остатки чая, Укитаке уже готовился отправиться на территорию отряда.
За последнее время на его столе скопилось очень много документов, и ему хотелось придти пораньше, чтобы разобрать их. Переодевшись, он направился к двери, которая при его приближении открылась. Увидев довольно улыбающегося Шунсуя, Укитаке на мгновение застыл. Дежавю.
Понимая, что означает подобный визит, он сделал над собой усилие и приветливо улыбнулся.
- Доброе утро. Выпьешь со мной чашку чаю?
- Доброе. А ничего крепче нет? – Кьераку выглядел так, будто все время пил не переставая. Скорее всего так оно и было: собирая информацию, Шунсуй никогда особо не заботился о себе.
- Нет. – Укитаке покачал головой и повел Кьераку на террасу, игнорируя страдальческий вздох друга.
Разливая чай, он размышлял. У него имелись определенные планы на этот день, но происходящее явно требовало внести свои коррективы.
- Угощайся. – Он задумчиво сжал свою чашку.
- Спасибо. – Кьераку, оглядев его с ног до головы, чуть нахмурился, и, отбросив напускную веселость, спросил:
- Ты сегодня какой-то бледный. Как ты себя чувствуешь? – Укитаке привык, что во всем, что касалось его здоровья, Шунсуй был предельно серьезен, но слова показались ему странными. Если бы он действительно плохо выглядел, в свете того, что было недавно, Кьераку не стал бы говорить об этом, а значит…
- Я надеялся, что ты не заметишь. – Виновато потупившись, он признал плохое самочувствие, и теперь просчитывал все варианты, которые могли исходить из этого факта.
- Вечно ты не заботишься о себе. – Кьераку был раздосадован.
- Ты что-то хотел… - Получив уже пищу для размышлений, он все же решил узнать, нет ли еще чего важного.
- Хотел, но раз тебе плохо, я найду кого-нибудь еще. – Обиженно фыркнув, Кьераку направился к выходу.
- А чай?
- Я передумал. Береги себя. – Перед уходом казалось, Шунсуй смягчился, он обнял Укитаке, а затем неодобрительно покачал головой, вздохнул и вышел.
- Ты тоже. – Оставшись один, Укетаке немного постоял, прислонившись к стене, потом устало вздохнул, потер виски, и пошел в свою комнату. Зайдя, он закашлялся, и, не сдержав еще одного вздоха, стал медленно переодеваться в домашнюю одежду. Раз он себя плохо чувствует, значит, никуда не пойдет. Послав бабочку в отряд, он сообщил о том, что его сегодня не будет, и обдумав еще раз все сказанное, а главное не сказанное, он сел писать.
Позвав слугу, он протянул список трав, которые велел срочно купить, и письмо для Кучики Бьякуи, которое он велел занести капитану либо в особняк, либо на территорию отряда. В письме он извинялся перед капитаном за свое самочувствие, за то что не сможет зайти к нему, как они планировали, и просил навестить его вечером для игры.
Конечно, провести день в уединении ему не удалось. Ближе к вечеру, офицеры, желая любимому капитану здоровья и скорейшего выздоровления, пришли его навестить. Они шумно спорили, перед тем как передать небольшой пузырек от Уноханы, содержавший новый лечебный состав, а потом принялись наперебой пересказывать случившиеся за день события. Внешне Укитаке не проявлял любопытства, слушая сбивчивый рассказ, но на самом деле не пропускал ни слова. Новостей было много:
Главнокомандующий объявил Орихиме предателем и приказал всем находящимся в Карккуте шинигами вернуться в отряды - Кучики Бьякуя и Зараки Кунпачи лично проследили за этим. Рукия, как утверждали офицеры, вернулась в отряд очень мрачной, и офицеры, решив, что капитан не будет против, отпустили ее на пару дней в фамильный особняк. Укитаке усмехнулся про себя этой новости: он знал, что такое «мрачная Рукия».
Офицеры мельком упомянули, что капитаны вдвоем сидели где-то в засаде, и Укитаке задумался о том, что могло произойти между ними. Конечно Зараки не интересовался ничем кроме драк, закулисная борьба за власть его никогда не интересовала, но с другой стороны, он не мог остаться равнодушным к предложению поучаствовать в войне. К сожалению, Укитаке не мог точно предположить, был ли у капитанов шанс на откровенный разговор или только на обмен завуалированными намеками, а без этого выводы были шаткими. Но он надеялся, что в любом случае это принесет свои плоды. Зараки, при всей своей прямоте, любые нюансы, касающиеся возможных поединков, просто чуял нутром, Укитаке был почти уверен в том, что капитан шестого отряда не упустил случай заручиться его поддержкой в грядущих событиях. Обычно капитаны шестого и одиннадцатого между собой практически не общались, но это не мешало им знать мнение друг друга практически по всем вопросам – Ячиру обладала острым умом, и ее постоянные визиты к Кучики за конфетами тайно способствовали взаимопониманию между отрядами.
От анализа новых данных его отвлек ор, устроенный как обычно офицерами, которые, выражая свою любовь и безграничную преданность, мечтали помочь хоть чем-нибудь и просили разрешить им немедленно пожертвовать за капитана жизнь. Делая вид, что у него случился небольшой приступ слабости, Укитаке добился относительной тишины, а потом направил бьющий фонтан энтузиазма в нужную сторону.
- На моем столе лежат документы, возьмите две левые стопки. Квартальный отчет уже скоро, вы вполне можете попробовать начать его самостоятельно, если что не получится, я потом вам подскажу. – Укитаке выпил немного лекарства и прикрыл глаза. Он хотел избавиться от подчиненных до прихода Кучики, а сделать это быстро можно было только поручив что-то важное.
- Да капитан, я все сделаю!
- Нет, это я все сделаю, не повторяй за мной!
- Сам не повторяй! – постепенно крики утихли, офицеры что есть духу мчались обратно в отряд, пытаясь опередить друг друга в выполнении ответственного задания.
Приказав слуге поставить маленький столик, Укитаке начал готовится к приходу гостя. Обдумав последние события, он пришел к выводу, что в данный момент возможно несколько развитий событий. Какие точно действия решит предпринять Бьякуя, он пока не знал, но предполагал, что сможет выяснить это чуть позже. Чаще всего именно он приходил ради партии в шахматы в особняк Кучики, что объяснялось очень просто – там было легче избежать утечки информации, и иногда даже можно найти несколько минут для откровенного разговора. В этот раз им придется быть более осторожными.
Кучики Бьякуя пришел ровно в назначенный срок. Укитаке иногда удивлялся подобной способности до секунды спланировать свою жизнь. Обменявшись приветствиями, Укитаке пригласил гостя в комнату и зажег небольшие светильники – хотя на улице было еще светло, уже ощущалось дыхание вечера. Бьякуя положил принесенный с собой сверток и развязал бечевку. Укитаке незаметно наблюдал за ним: движения Бьякуи всегда отличались четкостью, но в этот раз он вообще не позволял себе ни одного лишнего жеста. Внезапно лицо капитана немного ожило, Укитаке заметил чуть нахмуренные брови, мелькнувшую на миг в глазах тревогу, беспокойство и сильную усталость. Это было сделано намерено, маленькая правда, сказанная беззвучно, чтобы никто ничего не понял. Наблюдающие за ними находятся на расстоянии, заметить что-то столь мимолетное и неопределенное они не смогут. По этому капитаны иногда могли позволить себе поделиться друг с другом тем, что чувствовали.
Отметив про себя, что Бьякуя уже несколько суток не спал, Укитаке занялся чаем. Он невольно любовался гармонией движений Бьякуи, который развернул кусочек шелка, извлек небольшую шахматную доску, и начал в полной тишине расставлять фигуры.
- Цвет? – Укитаке смотрел в сторону, тщательно следя за тем, чтобы в голосе не скользнуло даже капли напряжения.
- Белый. – Бьякуя развернул доску, глядя на фигуры, и в то же время, будто не замечая их.
Белый цвет, цвет, который делает первый ход, атакует. Это было ответом на незаданный вслух вопрос о том, что именно они предпримут в ближайшее время. Их игра, как и почти все вокруг, была ложью, но для них двоих она была способом поговорить по душам.
Бьякуя пошел с пешки. Стандартный ход, настолько привычный, что его часто не замечают.
- Я слышал, Рукия вернулась из мира живых. – Тщательно взвешивая фразы, он прощупывал почву и выяснял детали. В конце концов, показалось бы странным, если бы он ничего не спросил про свою подопечную.
- Да. – Бьякуя как всегда не многословен.
- Наверное, ей сейчас нелегко. Орихиме была ее подругой. – Вот так, осторожно, балансировать на краю, не говоря ничего нового, проявить обычную заботливость.
- Ренджи за ней присмотрит. – Бьякуя сделал очередной ход.
Укитаке кивнул и сосредоточил свое внимание на доске, решив прекратить разговор. Он все понял. Бьякуя отпустил самых близких и дорогих ему людей. Обоих. Предположить, как развивались события, было не трудно. Личные ворота клана Кучики уже не раз сослужили им хорошую службу: именно через них в Готей просачивались адские бабочки, видоизмененные Урахарой. Их игра – алиби. Сейчас на них сосредоточено много внимания, и капитанам было важно увести наблюдающих подальше от особняка.
Они молча двигали фигуры, иногда делая по небольшому глотку уже остывшего чая. Бьякуя играл в шахматы очень необычно. Он будто хаотично ходил всеми фигурами подряд, не выстраивая схем и не придерживаясь логики, но потом наступал момент, когда один ход ставил все с ног на голову: и не оставалось сомнения, что все произошедшее – тщательно спланированная комбинация. Все фигуры противника одновременно оказывались в опасности, и спасти в подобной ситуации все становилось невозможным.
Укитаке часто задумывался о том, насколько мог Бьякуя предвидеть происходящее. Знал ли он о решающей роли, которую сыграет в жизни Рукии Ичиго, когда сохранил ему жизнь? Сила Рукии действительно пробудила собственные силы Курасаки, но она же, по сути, и являлась сдерживающим фактором. Одним ударом Бьякуя не только освободил сестру, но и позволил Ичиго сохранить собственную силу, позволил с той же непосредственностью, с которой позволил себе не заметить наблюдающего за ними Урахару.
Их окружала тишина, время от времени нарушаемая шорохами одежды и чуть слышным касанием тяжелых фигур о резную доску. Они говорили друг с другом на языке шахмат, вспоминая прошлое, думая о будущем.
Иногда, в такие моменты как этот, Бьякуя казался ему почти мальчиком, молодым и в тоже время уже лишившимся иллюзий. Жизнь изрядно потрепала его, закалив и сделав очень опасным. Оставаясь холодным и внешне безучастным, капитан шестого отряда всегда привлекал к себе внимание. И друзей и врагов.
Рокировка. Стандартная схема, в который раз напомнившая ему недавние события. Капитан пятого отряда действительно был мастером иллюзий, до сих пор весь Готей жил окутанный его главной ложью – уверенностью в том, что именно Айзен стоял за всем происходившим.
Глава 5
Несколько часов игры. Несколько часов молчания и раздумий. Они не спешили, иногда затягивая партию ничего не значащими ходами. Им нужно было время.
- Давай ненадолго прервемся. Я приму лекарство и приготовлю горячий чай. – Укитаке потянулся и немного поежился, как бы сетуя на излишний холод.
- Хорошо, – Бьякуя отвернулся от шахматной доски и встал. Пройдясь по комнате, он остановился перед висящей на стене картиной и принялся ее рассматривать. Укитаке сам нарисовал этот небольшой пейзаж и был более чем уверен, что капитан шестого отряда видит на самом деле не его. От черных прядей на лицо Бьякуи ложились причудливые тени, скрывая, как сильно побелели сжатые губы.
Укитаке знал, что точно просчитать ответную реакцию на их действия пока нельзя. Слишком зыбкая почва вокруг. Возможно, произошедшее вообще останется без внимания, а возможно, на этом вновь будут строиться интриги, целью которых будет гибель замешенных во всем лиц. Противник непременно поймет, кто стоит за всем происходящим, и они больше запутывали следы не для того, что бы отвести от себя подозрения, а чтобы все казалось логичным. Это был ход, яркий, опасный: именно такой, какой от них ожидают. Укитаке надеялся, что, сосредоточившись на ликвидации его последствий, их противник пропустит небольшие нестыковки, происходившие ранее. В конце концов, в ближайшее время будет множество событий, которые могут действительно привести к войне. Орихиме должна казаться такой как была – безобидной пешкой в чужих руках. Они все сделали, чтобы свести подозрения к минимуму. Вещество, спрятавшееся в ее силе, в ближайшее время изменится, и если она соприкоснется с Хогеку, то, как утверждал Урахара, его любимое детище заснет как минимум на сотню лет. Грядущие битвы, возможно подтолкнут Айзена к нужному эксперименту. Ради этого и многого другого, им пришлось бросить на весы свои жизни и жизни своих близких.
Укитаке понимал, как сейчас тяжело Бьякуе. Несмотря на то, что шансы на положительный исход достаточно велики, у него и самого внутри росло беспокойство: а вдруг на этот раз все пойдет не так? Слишком много раз они бросали вызов судьбе, и слишком часто у них получалось сохранить жизнь, вдруг в этот раз…
За все надо платить, но страшно думать, что за победу у них возьмут столь дорогую цену. Страшно думать, но не получается забыть. Может это из-за того, что внутри живет хрупкая надежда на то, что все как-то разрешится само собой, и Рукия с Ренджи останутся в Готее, что появится какой-то другой план, не столь рискованный. Они бы с радостью пошли вместо них. Но у каждого своя судьба, поэтому надо постараться выкинуть из головы глупые мысли. Лучше думать о том моменте, когда они смогут отправить им подмогу. Укитаке не сомневался, что при первой возможности Бьякуя отправится следом, а ему самому придется остаться и следить за ситуацией. Он размышлял о том, что Бьякуя уже наверное обговорил детали возможной вылазки с Зараки. По крайней мере у него недавно была возможность обеспечить себе надежный тыл чтобы в разгар битвы не получить удар в спину. Сомнения, как и тишина, окружали их слишком плотно.
Укитаке открыл бутылочку и налил немного лекарства в маленькую чашку. Странный, почти болотный запах распространился в воздухе. Капитан предпочитал не знать, из чего Унохана делает свои лекарства, и старался забыть все свои подозрения о том, что в этом наверняка как-то замешен ее шикай. Быстро проглотив оказавшуюся почти совершенно безвкусной мекстуру, он убрал бутылочку, чашку и зажег палочку благовоний. Глядя на уползающую вверх, петляющую струйку дыма, Укитаке беззвучно вздохнул. Он боялся вновь недооценить противника – слишком дорого им стоила прошлая ошибка. Вина за то, что они, просчитывая развитие событий, не рассматривали возможность столь жестких действий, до сих пор преследовала его.
Излишняя самоуверенность подвела: они были убеждены, что Ичимару узнает, если будет планироваться что-то серьезное. Возможно, Гин повел себя неосторожно, а может, что вероятней, все изначально задумывалось так, чтобы знали только двое: тот кто приказал, и тот кто выполнил. Как бы то ни было, капитан третьего отряда увидел уже остывшие тела. Гибель совета – чудовищный ход, отбросивший их на грань проигрыша.
Бьякуя плавно сел рядом с ним, и Укитаке неспешными движениями принялся готовить чай. Он не знал, что произошло когда-то между только что назначенными капитанами третьего и шестого отрядов, и из-за чего Гин внезапно стал на их сторону. Может, дело было в том, что Бьякуя обладал какой-то странной притягательностью для людей, пришедших из Руконгая. Он никогда не спрашивал и никогда не спросит об этом.
Наступило время ожиданий. Они все постоянно чего-то ждут. Подчас это бессмысленные и нелепые вещи, вроде откладывания начала войны, ожидания, пока Айзен разберется в новом оружие, создаст достойную армию. Наверное, это такая полоса в их жизнях, словно символ новой эпохи. После гибели совета у них больше нет средств бороться в открытую.
Укитаке кинул рассеянный взгляд на лежащую недалеко доску – в игре неумолимо приближался эндшпиль. Время, когда даже пешки становятся очень важны.
- Угощайся, – он достал небольшую коробочку с кусочками екана. Укитаке знал, что Бьякуя не любитель сладкого, но надеялся, что он все же не откажется от угощения.
- Спасибо. – Бьякуя взял чашку и наколол на палочку маленький темный кусочек.
Привычки, добродетели, пороки, все что было в мире живых, так или иначе оказывалось в Сейретее. Жажда власти развращает, как наркотик заставляет желать большего и по ту, и по эту сторону жизни. Пока Айзен не будет разгромлен, у них нет даже надежды на то, чтобы начать выбирать новый совет, а без него… Капитан первого отряда слишком сильный противник.
Они допивали чай все в той же тишине, что давно наполнила комнату. Легкие шорохи от движений тонули, будто в болоте, а фигуры на доске, словно уже ждали их следующего хода.
Глава 6
Укитаке беззвучно вздохнул. В шахматах, как и в жизни, главная задача защитить короля. Его фигура кажется слабой, ничего не решающей, однако это очень обманчивое впечатление. Для него самого король, как это не смешно звучало, являлся символом надежды. Надежды на продолжение борьбы и на победу. Паутина лжи, раскинутая над Готеем, оказалась весьма эффективной. Никто даже не задавался вопросом, зачем Айзену нужен ключ от королевского измерения? Хотя конечно «зачем» особого сомнения не вызывает. Официальная версия гласила, что Айзен зло, поэтому и убивает всех без разбору, стремясь стать самым-самым.
Смешно. Верить в такой недостоверный мотив. Айзен хочет занять трон и править сам? И капитан, столь тщательно продумавший свой уход, надеется на то, что как только он совершит еще одно убийство, все вдруг перед ним склонятся и принесут вассальную клятву? Как хоть кто-то может верить, что Айзен настолько безумен?
Король… такая обманчиво слабая фигура. Слабая, но ведь если благодаря какому-нибудь чуду он окажется здесь или пришлет свои распоряжения, то даже главнокомандующему придется подчиниться.
Раз в двадцать лет совет отправлял королю подробный отчет о происходившем и получал инструкции для дальнейших действий. Конечно, существовала какая-то экстренная связь, но, несмотря на то, что Бьякуя и Укитаке перебрали горы старых свитков, они так и не обнаружили, как именно это происходит. Это было прерогативой совета, и Укитаке предполагал, что, возможно, немаловажную роль играло именно число участников церемонии - 46. Сейчас им приходилось рассчитывать только на свои силы.
Тот, кто приказал убить совет, разве остановится, не устранив всякую опасность для своей власти? Поэтому, пока «военное положение» удобно мешает восстановлению старого распорядка, а потом, вспомнит ли хоть кто-то о том, что раньше все было по-другому? Ямамото и Айзен, договорившиеся поделить между собой власть над Уэко Мундо и Обществом душ, сделают все, чтобы не потерять занятых позиций.
Пат. В игре это конец, а в жизни лишь передышка… ожидание, когда на поле выйдут новые фигуры. Бьякуя заворожено смотрел на доску. Они уже давно играли друг с другом, поэтому подобный исход был не редкостью. Укитаке не вел счет своим победам и проигрышам, но знал, что уступал чаще именно он сам. Возможно, это из-за проклятой усталости, хотя скорее всего просто Бьякуя сильней его. В своем желании победить, в возможности предусмотреть чужой ход.
Бьякуя безупречен. Именно по этому столь тщательно продуманная комбинация по его устранению не дала своего результата. Конечно, где это видано что бы брат не спас сестру, тем более после того, как сам, забирая ее из мира живых, имел возможность убедиться в ее невиновности. Укитаке не раз задавался вопросом: смог ли бы он сам вот так, отрекаться, предавать, делать только то, что необходимо. И пусть это была единственная тактика, которая на тот момент давала хоть сколько-нибудь высокие шансы на то, что все останутся живы. Он бы наверно не выдержал.
Несмотря на выпитое ранее лекарство его внезапно скрутил приступ кашля. Что значат несколько алых пятнышек, окрасивших платок, который он вовремя успел прижать к губам? Может это напоминание о том, что он по-прежнему существует?
- Я помогу, – Бьякуя бесшумно поднялся и подошел к небольшому ящичку, из которого раньше Укитаке доставал лекарство.
- Спасибо, – стараясь лишний раз не двигаться и ожидая когда станет полегче, он почти не следил за тем, что происходит вокруг. В конце концов, они уже не раз оказывались в подобной ситуации.
Бьякуя внимательно изучал маленькие склянки с небольшими ярлычками, пока не нашел нужную. Все еще прижимая платок к губам, Укитаке свободной рукой чуть приспустил косаде. Сейчас ему было все равно, сколько народу за ними наблюдает.
Тонкие холеные пальцы коснулись его шеи, скользя и втирая прозрачную мазь. Мышцы плеч, все еще очень напряженные, отозвались сильной болью. Укитаке еле заметно поморщился, стараясь расслабиться. Он сосредоточился на вдохах и выдохах, ощущая за спиной тепло чужого тела. Даже с закрытыми глазами он знал, что Бьякуя сейчас сохраняет все тот же неприступный гордый вид, подтверждающий, что массаж плеч - просто проявление уважения по отношению к старшему, помощь больному. Внешне все выглядит так, как и должно выглядеть.
Никто не узнает, что им действительно это нравится. Первая боль прошла. И теперь он кожей ощущал легкую, незаметную дрожь чужих ладоней. Да, это облегчение, когда можно хоть не надолго забыть обо всем, сосредоточившись на чужом тепле. Пусть даже это всего лишь небольшая передышка.
- Что-то я опять расклеился, – Укитаке рад, что голос звучит именно так, как и должен: спокойно, с небольшой каплей вины и сожаления.
- Я присмотрю за вами, – голос Бьякуи кажется ледяным и не трепещем возражений, но прикосновения теперь больше похожи не на массаж, а на ласку.
- Хорошо, – Укитаке делает небольшой кивок в сторону стенного шкафа, в котором хранятся футоны, и чуть сожалея смотрит, как Бьякуя расстилает их на полу.
- Спасибо, - потушив лампы, Укитаке позволяет себе расслабленно опуститься на футон.
Силуэт Бьякуи отчетливо виден в свете луны.
- Спокойной ночи, – почему-то кажется, в темноте больше уместен шепот.
- Спокойной ночи.
Он начинает засыпать почти сразу, как всегда когда кто-то есть рядом. Укитаке кажется, что все получилось как нельзя лучше, ведь идти к себе в особняк Бьякуе пока нельзя. Он чувствует на себе его взгляд, и думает о том, что сегодня можно расслабиться, ведь Бьякуя непременно проследит за тем, чтобы его не терзали плохие сны.
-
-
22.12.2011 в 06:21-
-
23.12.2011 в 04:42