Неуравновешенный гений с параноидальными и психопатическими наклонностями. (c) amallie
Название: Принцип отражения
Автор: Daewen
Фэндом: Bleach
Персонажи: Куросаки Ичиго, Улькиорра Шиффер, Гриммджоу Джагерджак, Готей-13, остальная Эспада.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш, Юмор, AU
Аннотация: Посмотрев на бардак, царящий в Уэко Мундо после проигрыша Айзена, Улькиорра решил найти эспаде нового Владыку. И его выбор пал на...
Пишется по заявке: читать дальшеПосле победы над Айзеном Ичиго теряет свои силы и два года живет как обычный человек. Все это время его не оставляет ощущение, что за ним кто-то следит. И как оказалось позже, не напрасно - за ним следит Улькиорра, выживший после сражения с временным шинигами. Что-то (на усмотрение автора) у него в голове щелкнуло и теперь Шиффер считает Куросаки своим Владыкой. Он искренне верит в то, что когда-нибудь у Ичиго восстановятся силы, а пока он его охраняет от голодных Пустых, гопников и еще чего-нибудь на усмотрение автора, попутно фапая на рыжика. Однажды Шиффера засекает кто-то из друзей Ичиго из Готея решивших навестить его. Завязывается сражение и пока Улькиорра занят рыжика затягивают во всю эту историю с фуллбрингерами.
В это время в Уэко Мундо. После того, как капитаны вместе с Ичиго и его друзьями покинули Уэко Мундо, арранкары были предоставлены сами себе. Эспада зализывает раны, потихоньку восстанавливает дворец Владыки и через какое-то время перед ними встает вполне закономерный вопрос "а что дальше?". На всеобщем собрании Гриммджо решил прикольнуться и предложить сделать Куросаки новым Владыкой. К его удивлению остальной Эспаде идея понравилась...
Как Ичиго будет из всего этого выкарабкиваться на усмотрение автора)) Но хочу хеппи-энда, хочу арранкаров хвостом ходящих за Ичиго и упрашивающих его отправиться с ними в Уэко Мундо.
Предупреждения: OOC
Размер: планируется макси
Часть 1Часть 1
Привычно попрощавшись с Кейго и Чадом, Ичиго медленно брел в сторону дома. Изредка он от всей души пинал пустую банку из-под газировки. Та отлетала на пару десятков метров и покорно замирала на асфальте, дожидаясь, когда парень, ссутулившись и шаркая, сократит расстояние, чтобы прицельным ударом снова отправить ее в полет.
Вечер осторожно пробирался в Каракуру, растягивая тени и сгущая сумерки по углам улицы, и шел за Ичиго след в след. Впереди над крышами домов еще разливался оранжевый цвет, смешиваясь с густым синим и фиолетовым, а конец улицы уже обесцветился, укутанный душной серостью.
Ичиго совершенно не хотелось домой. Именно поэтому он медленно переставлял ноги, игрался с банкой, а иногда просто замирал на месте и смотрел перед собой. Между лопаток неприятно зудело – знакомая реакция на чей-то внимательный взгляд, упирающийся в спину. Куросаки еще раз пнул банку и обернулся, не стесняясь показать, что знает о наблюдателе, который за последние полтора года достал его до мигрени и тошноты.
Улица осталась тиха и безлюдна. Не зашуршало листвой раскидистое дерево на другой стороне, не скрипнули доски ограждения, не забеспокоились тени. Разве что зуд на пару мгновений исчез, будто бы наблюдатель неловко отвел взгляд, но после снова посмотрел на Ичиго. Как он ни старался последнее время найти хоть какие-то доказательства, что за ним действительно следят, ничего не получалось. И проблему можно было бы списать на обострившуюся паранойю, если бы Ичиго не был одним из немногих людей, которые точно знали простую истину.
Если вы не можете что-то увидеть, это не значит, что оно не существует.
Оставалось только понять, кому стало настолько скучно, что он не нашел занятия поинтереснее, чем наблюдать за бывшим временным шинигами, ныне лишенным даже намека на какие-либо силы и способности.
Рукия или Ренджи, да кто угодно из Сейрейтея, могли бы просто надеть гигаи и зайти в гости. Как вариант, конечно, друзья решили приставить к нему охрану, попросив не светиться во избежание заявлений типа: «Нянька мне не требуется!» – которые бы обязательно последовали со стороны Куросаки. Однако если дела обстояли именно так, то ему досталась сама хреновая охрана во всем Обществе . Наверняка, даже пришлось проводить конкурс «Худший шинигами столетия» – по-другому объяснить странности в слежке за собой у Ичиго не получалось. Иногда ощущение тяжелого взгляда не отпускало его даже во сне, будто бы кто-то сидел у его кровати и, не мигая, наблюдал за спящим парнем. А иногда зуд пропадал на несколько недель или месяцев. Так что забывать про Готей-13, конечно, не стоило, но все-таки Ичиго склонен был считать, что Общество душ не имело к этому никакого отношения.
Но если не они, то кто тогда?
Если бы наблюдатель был настроен по отношению к Куросаки враждебно – давно бы расправился с ним. Кулаки неплохо срабатывали против местной шпаны, но в остальном Ичиго знал, что сейчас беспомощнее котенка. И поэтому, не имея возможности получить ответы и узнать личность наблюдателя, Куросаки злился, без повода срывался на друзей, которые до сих пор считали это переживаниями о потерянных возможностях, и тихо-тихо сатанел.
Зуд все не прекращался, и Ичиго, постояв на месте еще немного и осознав, что солнце уже село, а на небо, словно плеснули чернил, продолжил пинать банку в сторону дома. Прохладный ветер, налетающий из-за спины, быстро выдул из головы Куросаки тревожные мысли, оставив только какую-то мелочь из дел, запланированных на завтра, обрывков дневных разговоров и легкого дискомфорта.
В какой-то момент внутри все сжалось от острого чувства опасности, но тут же отпустило. Ичиго только покачал головой, останавливаясь у калитки и выравнивая дыхание. Все-таки было бы гораздо проще жить, если бы ему удалось убедить себя в том, что это действительно самая обычная паранойя.
– Я дома!
Оформив отцу затрещину, когда тот с криком: «Ты опоздал!» – попытался опрокинуть сына на пол, и, огорчив Юзу тем, что есть Ичиго абсолютно не хочется, парень поднялся в комнату, швырнул сумку с тетрадями в угол и с облегчением растянулся на кровати.
Мышцы привычно ныли – сегодня он опять дрался. В этот раз, защищая какого-то тощего ботаника на два года младше Куросаки. Тот совсем недавно перевелся к ним в школу и оказался невзлюблен одноклассниками с первого же учебного дня. Наверное, из-за того, что бродил ботаник по коридорам, уткнувшись в какую-то книжку, и натыкался на все, что только попадалось ему по пути. Извинялся, конечно, но все равно бесил. Хотя, например, Ичиго не считал это достаточным поводом для травли. Поэтому и заступился. Отделался сбитыми костяшками и, судя по ощущениям, парочкой синяков.
Инстинкт защищать, зачастую преобладающий над инстинктом самосохранения и логикой, никуда не исчез даже после того, как Куросаки потерял силу шинигами. Наоборот, переродился в какую-то новую, болезненную форму и требовал постоянно доказывать Ичиго самому себе, что он еще что-то может и не стал окончательно бесполезным для этого мира. Так что дрался Куросаки теперь даже чаще, чем до знакомства с Рукией. И также чаще попадал в медицинский кабинет, забывая, что отличная регенерация тоже осталась в прошлом.
Ичиго отчаянно зевнул, подумав, что еще чуть-чуть, и он заснет прямо так, даже не попытавшись подготовиться к завтрашнему тесту. Вслух обрисовав свое состояние парочкой идиоматических выражений, он кое-как заставил себя подняться с постели, включить свет и даже достать учебник. Однако подготовка не заладилась. Прочитав пару абзацев, Ичиго посмотрел за окно, где уже вовсю хозяйничала ночь, и прислушался к резким порывам усиливающегося ветра, который нападал на молоденькие деревца у самого забора, словно пытался переломить их. Затем Куросаки снова перевел взгляд на страницу, с досадой отметив, что не может вспомнить ничего из прочитанного, и совершенно неожиданно даже для самого себя сделал вот что: отложив учебник, он распахнул крайнюю створку окна и тихо позвал:
– Сегодня обещали похолодание и дождь. Если пообещаешь не делать глупостей, можешь посидеть у меня, – Ичиго посторонился, словно освобождая проход для невидимого наблюдателя, и подождал пару минут, ежась от прохладного воздуха.
Конечно же, снова ничего не произошло.
Ничего из того, что Ичиго смог бы увидеть, если, конечно, было чему происходить. Но в какой-то момент у самого сердца стало чуть теплее, словно вспыхнула крошечная искра, и Куросаки привыкший доверять своим ощущениям гораздо больше, чем зрению, спокойно закрыл окно, вернувшись к подготовке.
– Мне завтра рано в школу. К сожалению, даже за спасение мира временных шинигами не освобождают от тестов и экзаменов. Несправедливо, да? Если я вдруг просплю – разбудишь, – развеселившись, хмыкнул он, думая, что так недолго и до расстройства личности осталось.
Впрочем, сейчас Куросаки обрадовался бы даже своей персональной шизофрении – Хичиго – появись возможность с ним пообщаться.
***
Улькиорра не знал, как ему удалось выжить.
В какое-то мгновение его просто выдернуло из теплой и уютной темноты, выбросив в Уэко Мундо. Боль дезориентировала Улькиорру. Казалось, что он вместе со всеми песками мира пустых падает в бесцветное небо, сам становится песком и тут же возвращается в агонизирующее тело, и никак не может, наконец, упасть.
И хуже того, даже через заполнившую сознание муть, Улькиорра не понимал, зачем продолжает цепляться за жизнь, если она лишилась всякого смысла. Он проиграл мальчишке, которого совсем недавно считал мусором.
Айзен-сама не простит его…
Мир снова перевернулся, и теперь Уэко Мундо опрокинулось на Улькиорру, засыпая обжигающе-холодным песком. Он закрыл глаза, надеясь снова провалиться в темноту и больше никогда не приходить в себя.
Следующим воспоминанием стало обеспокоенное лицо Нелиел Ту Одершванк. Бывшая Трес наклонилась близко-близко и что-то говорила ему. Улькиорра с трудом разбирал отдельные звуки, которые доносились, словно бы из невероятной дали.
Медленно моргнув, он посмотрел мимо лица Нелиел. Вверху знакомой сферой переливался купол Лас Ночес, в поле зрения оказалась даже дыра, пробитая им в бою с Куросаки. Только не хватало привычной иллюзии синего небосклона. Улькиорра понял, что это означает еще раньше, чем мысль окончательно сформировалась в его сознании.
Кажется, бывшая Трес просила его не сдаваться.
– Зачем?
Если у других из Эспады всегда находились интересы и слабости, то для Улькиорры единственным смыслом существования был владыка Айзен. Рыжий мальчишка, ворвавшийся в Уэко Мундо, чтобы спасти подругу, продолжал бороться даже тогда, когда не оставалось ни надежды, ни смысла. Кватра так не умел.
– Подумаешь! – словно ответом на его мысли рядом раздался грубый голос.
Джаггерджак, конечно. Было бы странно, если бы Сексте не удалось выжить.
– Если без приказа ничего не можешь, найди себе кого-нибудь и подчиняйся. Хочешь, я стану твоим владыкой? – радостно заржал Гриммджо.
Кватра ничего не сказал и отвернулся.
Нелиел замахала руками, пытаясь прогнать Джаггерджака или хотя бы уговорить его не провоцировать ее подопечного. Хотя бы до тех пор, пока у того не появятся силы на эти провокации отвечать. Тот, как ни странно, согласился и даже покладисто уточнил, чем скромный и тихий Секста, в таком случае, может помочь Ту Одершванк, чтобы она, как можно быстрее поставила «эту недоделанную летучую мышь» на ноги.
Улькиорра пообещал себе позже подумать над тем, как изменилось Уэко Мундо с уходом Айзена-сама. Сейчас его волновала лишь одна мысль. Надо отыскать достойнейшего. Того, чья сила и право назваться владыкой не будут вызывать сомнений. И тогда жизнь Улькиорры снова обретет смысл.
Ради этого стоило не сдаваться.
По мнению Кватры (когда, он, наконец, восстановился и сразу же указал полезшему драться Гриммджо его место) начинать поиски нового достойного владыки стоило, не медля, и, более того, не одному Улькиорре, но и всей остальной эспаде. Ибо без властной руки Айзена-сама все Уэко Мундо и, в особенности, Лас Ночес больше напоминало… м-м… как же у людей назывались такие места? – клинику для душевнобольных.
Вопрос о душах у арранкаров оставался открытым, зато проблемы с головой явно имелись в наличии.
Старк в то редкое время, когда не спал, не обращал на беспорядок никакого внимания. Халибел не всегда могла воззвать к остаткам разума своих фрассьонов. Бывшая Трес… один раз увидев, как Ту Одершванк играет со своими подчиненными в прятки, Улькиорра понял, что с такими слугами Айзен-сама был обречен на провал. Нойтора до сих пор зализывал раны и никак не мог восстановиться, после того, как его отделал огромный шинигами. Шиффер иногда даже испытывал чувство похожее на сожаление, что не был свидетелем их сражения. Ведь, похоже, Джилгу хорошенько приложили головой обо что-то очень крепкое. Квинта присмирел настолько, что даже позволял Ту Одершванк себя лечить, не пытаясь нанести ей травмы, несовместимые с жизнью. Единственное, что интересовало Джаггерджака – возможность хорошо подраться. В основном, с Улькиоррой. Места септимы, октавы и новены, так же как и секунды в эспаде оставались вакантными. А Ямми после встречи все с тем же огромным шинигами, отделавшим Нойтору, и его не менее опасным другом, резко ударился в пацифизм.
Поэтому выждав пару недель, чтобы окончательно прийти в норму, и оценив обстановку в Лас Ночес со всех сторон, Улькиорра решил, что возьмет все в свои руки и немедленно отправится на поиски нового владыки.
Одна кандидатура, подходящая почти по всем статьям у него уже имелась.
Когда Шиффер в первый раз подумал о рыжем наглом мальчишке, как о возможном владыке, чуть не довел ошивающегося поблизости Гриммджоу до инфаркта. Безэмоциональное лицо Улькиорры, которое Секста обожал сравнивать с булыжником, исказилось таким удивлением и шоком, что имевший несчастье лицезреть это Джаггерджак перекрестился и еще пару дней боялся приблизиться к Шифферу.
Однако, чем больше Улькиорра возвращался к этой идее, тем больше убеждался, что она не лишена рационального зерна. Силы мальчиш-ш… Куросаки-сама, Шиффер уже привык мысленно обращаться к претенденту на место владыки именно так (и ждал того момента, когда получил бы возможность обратиться к нему в реальности), было не занимать, о чем свидетельствовало то, что именно он победил Айзена. Да и сами Гриммджо и Улькиорра, едва выжившие после сражений с ним, являли собой красочные иллюстрации возможностей Куросаки-сама. Кроме того, он был близок к пустым. Судя по той части сражения с Шиффером, в которой Кватру тонким слоем размазали по куполу Лас Ночес, Куросаки-сама периодически оказывался к ним даже ближе, чем к шинигами. И это также говорило в пользу нового владыки. Кроме того, как показала практика, точнее, рассказал Джаггерджак, прижатый за горло к холодной стене, за арранкаров Куросаки-сама заступался не менее охотно, чем за своих друзей. А кроме того умел быть ответственным и неплохо командовал группой лиц.
А некоторая излишняя эмоциональность, вспыльчивость и юношеский максимализм, были минусами, поддающимися корректировке и влиянию времени.
Вариант, в котором Куросаки-сама, недослушав предложение Улькиорры, крутил пальцем у виска и тянулся к своему занпакто, Шиффер почему-то не рассматривал. С его точки зрения все было логично и обосновано.
О других проблемах, которые бы помешали привести в Уэко Мундо его нового владыку, Кватра не думал, полагая, что любую проблему можно уничтожить гран рей серо, даже если оная начнет размахивать занпакто и предъявлять права на Куросаки-сама.
Во всяком случае, так считал Шиффер на тот момент.
Поэтому, придя к окончательному решению, Улькиорра окинул равнодушным взглядом Лас Ночес, который мог в любой момент развалиться на части – подчиненные Халибел опять что-то не поделили, – он открыл гарганту и направился в мир живых.
Часть 2
Часть 2
Улькиорра предполагал, что реакция владыки на его появление окажется не самой адекватной и не совсем положительной. Кватра даже предусмотрительно проиграл в мыслях несколько самых очевидных вариантов развития событий. Не очевидные он не стал рассматривать, ибо его владыка был прямолинеен, предпочитая идти напролом, а не искать обходные пути. Поэтому в первом варианте Куросаки-сама сначала спрашивал, какого демона Улькиорра творит, а потом доставал занпакто. Во втором – сперва хватался за меч, а только затем, в процессе повторного умерщвления Шиффера, уточнял, что ему потребовалось в мире живых. Конечно, в будущем Улькиорра планировал помочь Куросаки-сама избавиться от излишней импульсивности: владыка должен был быть сдержан и спокоен. Но пока основной задачей оставалось не позволить временному шинигами отказаться от трона Уэко Мундо.
Впрочем, закон подлости продолжал работать без сбоев, несмотря на то, что некий арранкар даже не подозревал о его существовании.
И чего точно не мог предположить Улькиорра, это того, что владыка просто пройдет мимо Кватры, возникшего перед ним в почтительном поклоне. Куросаки-сама не бросил в его сторону даже скользящего, небрежного взгляда, словно тот был бесполезным мусором. Шиффер недоуменно моргнул, не понимая, где, когда и, главное, чем он успел провиниться перед своим владыкой.
Возможно, он не посчитал проигравшего врага достойным своего внимания?
Улькиорра повернулся, наблюдая, как его главная и единственная кандидатура неспешно удаляется вверх по улице. Плечи владыки были расслабленно-ссутулены, ярко-рыжие волосы немного отросли. Куросаки-сама за прошедшее время вытянулся, стал шире в плечах, но по-прежнему казался неподходяще тонким и юным для той мощи, которую нес в себе. Кватра всмотрелся во владыку пристальнее и поддался вперед, пожалуй, впервые надеясь, что ошибся.
Только сейчас Улькиорра осознал, что совершенно ничего не ощущает. В Куросаки-сама не было ни капли духовной силы.
Если бы в этот момент поблизости находился Гриммджо, как обычно, жаждущий хорошей драки, Шиффер бы просто оставил от Сексты горстку пепла: слишком резко Улькиорру ударило по нервам чувство отчаянья. Ему был необходим владыка. Тот, кто мог бы отдавать приказы и хвалить, пусть скупо, за их безупречное исполнение, показать новую цель и спокойно к ней идти, ведя за собой Улькиорру и (если Шиффер все-таки решит поделиться своим владыкой с другими) всю эспаду.
Но тот, кто казался достойным и кому Кватра мог подчиняться, сейчас был слабее самого ничтожного пустого.
Джаггерджаку сегодня невероятно повезло, что он остался в Уэко Мундо, решив ради разнообразия подразнить Нойтору. Иначе Гриммджо на своей шкуре ощутил бы, каким бывает Шиффер, если ему нужно выместить злость.
Впрочем, сам Секста о своей везучести даже не подозревал. В этот самый момент он пантерой улепетывал по белым барханам от озверевшей Нелиел. Ибо пытаясь хоть как-то растормошить Джилгу, сначала Гриммджо сожрал парочку заботливо приготовленных бывшей Трес жирненьких адьюкасов, оставив Квинту без питательного обеда, а потом попытался изобразить Теслу. И Ту Одершванк, не выдержав такого издевательства над своим подопечным, решила хорошенько оттаскать вконец обнаглевшего Гриммджо за хвост…
Улькиорре же, наверное, стоило вернуться в Лас Ночес и, дав себе небольшую передышку, попытаться найти нового кандидата. Однако вот уже двадцать минут он тенью следовал за Куросаки-сама, наблюдая и анализируя. Тот, даже не подозревая, что рядом находится его бывший враг, сначала бессистемно бродил по улицам Каракуры, а затем свернул в парк и, расположившись в уютной тени, откинулся на спинку лавочки, устало прикрыв глаза.
Именно в этот момент мир Улькиорры перевернулся.
Куросаки-сама знал о другой стороне привычной реальности. О том, что вокруг него всегда будут духи, а люди никогда не перестанут умирать и становиться пустыми. И то, что сейчас у него нет ни единого шанса защититься от минусов самому и защитить дорогих ему людей. Также Куросаки знал, что если что-то произойдет, ему останется только развернуться и бежать. Или же бить наугад, в надежде хотя бы задеть невидимого врага, и гадая, откуда придет смерть.
Даже сейчас, несмотря на то, что он не мог почувствовать, насколько близко находится тот, кто дважды убивал его, Куросаки-сама ожидал нападения. Должно быть теперь, он ждал его каждое мгновение, понимая, что даже с проигрышем Айзена и потерей сил ничего не закончилось. В Уэко Мундо всегда найдутся те, кто захотят отомстить юноше и без лишних сомнений воспользуются его беспомощностью.
И все равно Куросаки оставался спокоен.
Смог бы Кватра, если бы его лишили сил и бросили в мир беспомощным подростком, улыбаться, подставляя лицо теплому ветру?
А рыжий мальчишка смог.
Именно в этот момент, Улькиорра поклялся, что найдет способ и поможет владыке вернуть силы. А пока этого не случилось, Кватра защитит Куросаки-сама от любой угрозы.
…В последующие дни Шиффер узнал, что жизнь человека состоит из множества мелочей, проблем и случайностей. Наверное, Улькиорра знал это и до того, как поклялся оберегать владыку. Просто забыл, не посчитав рациональным помнить то время, когда он сам мало отличался от мусора. В зависимости от соотношений, в которых взаимодействовали три фактора, день либо считался успешным, либо неудачным. Когда преобладали проблемы, Куросаки-сама под вечер падал на кровать, словно сраженный невидимым серо, и мог подолгу смотреть в потолок пустым взглядом. Если случайности и мелочи перевешивали, он играл с сестрами или с интересом что-то читал. Впрочем, полностью все переменные, от которых зависело эмоциональное и физическое состояние владыки, Улькиорра, как ни старался, вычислить не мог. Например, многочисленные драки, чаще поднимали настроение Куросаки-сама, чем расстраивали его. Кватра ревниво думал, что в этом вопросе владыка скорее найдет общий язык с Гриммджо. А вот, если на глаза юноше попадался значок временного шинигами, Ичиго мрачнел и замыкался в себе. Улькиорра даже изредка собирался уничтожить деревяшку, смеющую портить настроение владыки, но что-то его каждый раз останавливало.
Куросаки-сама ходил в школу, общался с мусором, который называл друзьями, пытался присматривать за сестрами, ссорился с отцом. Улькиорра следовал за владыкой. Приходилось тщательно скрывать себя и свою реяцу от бывшего капитана, который иногда настолько правдоподобно изображал идиота, что у Кватры непроизвольно начинало искрить на пальцах серо. И от слишком серьезной девочки – одной из сестер владыки – тоже приходилось таиться. Кажется, в семье Куросаки у всех было какое-то неправильное, гипертрофированное чувство долга, и теперь девчонка пыталась присматривать за старшим братом.
А еще владыку постоянно оберегали квинси, женщина и еще один мусор, которого некогда побил Ямми. Улькиорре приходилось скрываться и от них, хотя иногда казалось, что женщина все равно, каким-то непонятным ему образом, чувствует присутствие Кватры. Только она это никому не рассказывает, не доверяя своим ощущениям.
Мертвые арранкары хороши тем, что редко воскресают. В отличие от рыжих мальчишек, готовых вернуться, откуда угодно, если только услышат слезы и отчаянье в голосе подруги.
***
Пустой был голоден. А еще неопытен и молод. Собственно, пустым он стал всего пару дней назад, не успев ничего узнать о мироустройстве, существовании шинигами и арранкаров. А также, не подозревая, что не все, что выглядит аппетитно, можно употреблять в пищу.
Рыжий парень, лениво бредущий из школы, показался минусу идеальной добычей. Пустой затаился на крыше небольшого и аккуратного дома и жадно наблюдал за своим ужином, который вдруг замер на месте и растерянно оглянулся. Что примечательно, посмотрел мальчишка в противоположную сторону. Однако то, что добыча что-то почувствовала, заставило молодого, но отнюдь не глупого минуса не торопиться. Он замер, прижавшись к нагретой солнцем крыше, и тревожно принюхался. Что-то беспокоило его в этом мальчишке. Обострившееся обоняние дразнили сладковатые ноты – таких не было ни у нескольких уже съеденных душ, ни у обычных людей. Хотелось скорее проверить, каков мальчишка на вкус и сможет ли он хоть ненадолго заполнить пропасть, возникшую вместо сердца пустого.
Наконец, ужин перестал пялиться в одну точку и, сильнее ссутулившись, побрел дальше. Тень на крыше подобралась, приготовившись броситься на добычу.
– Ты ошибся, мусор, – раздался совсем близко бесстрастный голос.
Пустой глухо зарычал и повернулся к наглецу, посмевшему отвлечь его в столь важный момент. Рядом на крыше стоял странный… человек? Ну, во всяком случае, походил он (хоть и отдаленно) все-таки на человека – парень едва ли старше скрывшегося в конце улицы ужина. Белый костяной обломок, напоминающий половину шлема, вызвал у пустого смутную тревогу и чем-то напомнил собственную маску. Единственным ярким пятном в этом существе, словно бы нарисованным черной тушью на белом листе, были зеленые глаза. Но и они смотрели с таким равнодушием, что если бы не голод, пустой бы, наверное, отступил.
Но молодость и неопытность сыграли злую шутку – минус атаковал.
Впрочем, атакой назвать это было затруднительно. Пустой, похожий на нелепую, тощую стрекозу, оттолкнулся от крыши в попытке откусить обзывающемуся наглецу голову, но тут же оказался отброшен назад такой чудовищной мощью, что от голода не осталось ни следа. Теперь единственным желанием пустого было быстренько вырыть уютную ямку, глубиной эдак метра два, и еще быстрее засыпать себя землей.
– Глупый мусор – мертвый мусор, – голосом, способным заморозить солнце, сообщил парень.
– Пра-прасти-иите, господин! – тихонечко заскулил пустой, мало надеясь на помилование, однако, отчаянно не желая умирать окончательно и бесповоротно. – Я не знал, что это ваш ужин!
Давление чудовищной реяцу усилилось, словно пустого собирались просто раздавить, как назойливую муху. Еще мгновение и он бы рассыпался бесцветной пылью, но тут зеленоглазый на мгновение отвлекся, вслушиваясь в дрогнувшую реальность. Минус, из последних сил пытающийся выжить, тоже почувствовал, как в направлении, куда ушел рыжий мальчишка, появился кто-то еще.
Весьма сильный, надо заменить.
– У меня нет на тебя времени, мусор, – все тем же тоном сообщил зеленоглазый. И невероятным образом свернув свою силу так, что она перестала ощущаться, исчез с крыши.
Пустой, не веря своему счастью, осторожно поднялся и осмотрелся по сторонам. И тут же обреченно вздохнул, ибо не верил он правильно – счастья не наблюдалось даже близко. Зато совсем рядом стояла беда с хищным прищуром и голубой шевелюрой.
– У Шиффера совсем крыша поехала из-за этого Куросаки. Владыка, владыка… Уже такую мелочь щадит! Что дальше? Начнет спасать мир? Тьфу!
Голубоволосый злобно сплюнул на крышу и, скривив лицо, осмотрел трясущегося от страха минуса.
– Может, хоть ты меня развлечешь? Давай, так: если за десять минут я тебя не поймаю – живи, жри слабых, эволюционируй. А если не сможешь сбежать – сам станешь ужином. На счет, ага? Один… три!
Гриммджо посмотрел вслед пустому, драпающему со всевозможным прилежанием, затем повернулся в ту сторону, куда смылся Улькиорра, спеша спасти зад своего недовладыки.
Там явно назревала драка.
– Ладно, – наконец решил Секста, – война войной, а обед… ужин, в смысле, по расписанию!
К дому Куросаки Джаггерджак добрался далеко за полночь.
Сначала он вдоволь наигрался с мелким пустым, потом отвлекся на парочку экземпляров покрупнее, затем засек на другом конце города странную духовную силу и, не удержавшись от искушения, сунулся туда и едва избежал встречи с несколькими шинигами. Безумно хотелось поточить когти об их жалкие железки. Но в памяти всплыл недвусмысленный наказ Кватры: ни в коем случае не раскрывать присутствие эспады на территории Каракуры. Гриммджо мысленно выматерился и, беспалевно устроившись над головами трех младших офицеров, подслушал их разговор.
Расследовать странное снижение активности пустых на территории города – вот зачем прислали этих мальчишек, которые едва научились пользоваться шикаями.
Ха!
Он бы посмотрел, как вытянутся рожи капитанов, узнай они, что поголовье минусов Каракуры исправно уничтожается Секстой и Кватрой эспады. А все ради блага «владыки», отца-его-тайчо за ногу!
Гриммджо скривился, вспомнив тот день, когда Улькиорра втянул его во все это безобразие. И хуже того, он ведь втянулся!
Наверное, во всем можно было смело винить скуку. Секста уже на стенку лез, через пару месяцев, прошедших с того момента, когда Шиффер, окончательно попрощавшись с крышей, принялся таскаться за Куросаки, спеша уберечь «драгоценного владыку» от всего на свете, начиная с голодных минусов и заканчивая косо посмотревшим на мальчишку одноклассником.
В Лас Ночес Улькиорра появлялся набегами и навещал исключительно лаборатории Заэля, вернее, то, что от них осталось. Задерживался ненадолго, чтобы проверить очередную идею по возвращению Куросаки сил, и снова спешил в мир живых.
И вот в один далеко не прекрасный день Гриммджо решил последовать за Шиффером. Исключительно, чтобы поржать над тем, как он нянчится с рыжим. Ну и, может быть, найти парочку шинигами, чтобы надрать им задницы. Улькиорра обнаружился на территории старшей школы, в густом кустарнике, окружающем спортивную площадку. У его владыки проходил урок физкультуры, и Кватра благоговейно смотрел, как лениво Куросаки-сама делает разминку.
– Реяцу скрой, мусор, – не отводя взгляда от Ичиго, посоветовал Улькиорра, – тебя могут засечь.
Присмотревшись к занимающимся школьникам, Джаггерджак не обнаружил на площадке ни женщины, некогда вернувшей ему конечность, ни огромного молчаливого мужика, непонятно с какой радости считающегося учеником, ни наглого квинси. Зато у нескольких незнакомых подростков действительно нашлись слабенькие способности.
– Да пошел ты, – привычно поздоровался Гриммджо, но силу скрыл.
Сидеть в засаде было неудобно и еще более скучно, чем пытаться подглядывать за подружками Тиа. За пару минут Секста израсходовал весь словарный запас, обломал почти все ветки кустарника, несколько раз толкнул не отреагировавшего на это безобразие Улькиорру, и от нечего делать уставился на Куросаки.
Что-то было не так.
Гриммджо не мог этого понять, но инстинкты просто кричали, что Шиффер, привыкший опираться на логику, упустил из виду нечто очень важное. Не зря же в первую их встречу Кватра ошибся, посчитав Куросаки неопасным. Гриммджо еще раз вгляделся в рыжего, но тот действительно был пуст – от гигантской духовной силы внутри мальчишки не осталось даже воспоминания. Но…
Это «но» царапалось внутри Джаггерджака острыми когтями Пантеры, заставляя вглядываться еще глубже и пристальнее.
– Извинись за то, что назвал меня мусором, – странно-охрипшим голосом потребовал Гриммджо, когда убедился, что ему действительно не показалось.
Улькиорра моргнул и посмотрел на него, словно бы спрашивая, а не напекло ли бедному Сексте голову солнышком. Гриммджо оскалился в ответ.
– Тебе плохо? – несмотря на то, что голос Шиффера оставался абсолютно спокойным, Джаггерджак уловил в нем оттенок недоумения.
– Мне о-очень хорошо! И тебе станет, если извинишься.
– Я сожалею, – на кончике пальца Кватры заиграло пока еще крошечное серо.
Один из подростков, обладающих слабой реяцу, – беспокойный парень, все время пристающий к Куросаки, – начал пугливо озираться.
– Ладно, не заводись, горячий арранкарский парень, – довольный, что даже не прошибаемый Улькиорра, наконец, соизволил немного разозлиться, Гриммждо потянулся. – Ты ведь искал силу внутри рыжего?
– А где она еще должна была быть? – тоном «как-же-меня-достали-идиоты» все-таки уточнил Шиффер.
– Смотри туда, – Джаггерджак бесцеремонно стиснул плечи Кватры и развернул его в сторону брошенных учениками сумок. Из кармана портфеля Куросаки выглядывал значок временного шинигами. Шиффер нахмурился, но все-таки вгляделся в бесполезную деревяшку.
Всполох.
Еще один. И еще.
Едва заметный, черно-красный комок силы пульсировал где-то на самом краю восприятия. Такой же, как сила его владыки. Улькиорра сглотнул. Всматриваясь в значок до боли в глазах, он, наконец, увидел, как от вырезанного изображения черепа к Куросаки-сама тянется тонкая нить духовной силы.
– Гриммджо…
– Ну-у? Типа не стоит благодарностей и все такое, – хохотнул Секста, незатейливо радуясь, что в чем-то превзошел Шиффера.
– Я буду с тобой сражаться. Я покажу тебе секунду этапа ресуррексиона…
– Чего? – у Джаггерджака округлились глаза от открывающихся перспектив. – Что надо делать?
Называть рыжего владыкой? Отгонять от него пустых и шинигами? Да хоть кормить с ложки! Только скажите, когда начинать.
– Помоги мне, Гриммджо.
Автор: Daewen
Фэндом: Bleach
Персонажи: Куросаки Ичиго, Улькиорра Шиффер, Гриммджоу Джагерджак, Готей-13, остальная Эспада.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш, Юмор, AU
Аннотация: Посмотрев на бардак, царящий в Уэко Мундо после проигрыша Айзена, Улькиорра решил найти эспаде нового Владыку. И его выбор пал на...
Пишется по заявке: читать дальшеПосле победы над Айзеном Ичиго теряет свои силы и два года живет как обычный человек. Все это время его не оставляет ощущение, что за ним кто-то следит. И как оказалось позже, не напрасно - за ним следит Улькиорра, выживший после сражения с временным шинигами. Что-то (на усмотрение автора) у него в голове щелкнуло и теперь Шиффер считает Куросаки своим Владыкой. Он искренне верит в то, что когда-нибудь у Ичиго восстановятся силы, а пока он его охраняет от голодных Пустых, гопников и еще чего-нибудь на усмотрение автора, попутно фапая на рыжика. Однажды Шиффера засекает кто-то из друзей Ичиго из Готея решивших навестить его. Завязывается сражение и пока Улькиорра занят рыжика затягивают во всю эту историю с фуллбрингерами.
В это время в Уэко Мундо. После того, как капитаны вместе с Ичиго и его друзьями покинули Уэко Мундо, арранкары были предоставлены сами себе. Эспада зализывает раны, потихоньку восстанавливает дворец Владыки и через какое-то время перед ними встает вполне закономерный вопрос "а что дальше?". На всеобщем собрании Гриммджо решил прикольнуться и предложить сделать Куросаки новым Владыкой. К его удивлению остальной Эспаде идея понравилась...
Как Ичиго будет из всего этого выкарабкиваться на усмотрение автора)) Но хочу хеппи-энда, хочу арранкаров хвостом ходящих за Ичиго и упрашивающих его отправиться с ними в Уэко Мундо.
Предупреждения: OOC
Размер: планируется макси
Часть 1Часть 1
Совесть: внутренний голос, предупреждающий,
что кто то, может быть, наблюдает за нами.
Генри Луис Менкен
что кто то, может быть, наблюдает за нами.
Генри Луис Менкен
Привычно попрощавшись с Кейго и Чадом, Ичиго медленно брел в сторону дома. Изредка он от всей души пинал пустую банку из-под газировки. Та отлетала на пару десятков метров и покорно замирала на асфальте, дожидаясь, когда парень, ссутулившись и шаркая, сократит расстояние, чтобы прицельным ударом снова отправить ее в полет.
Вечер осторожно пробирался в Каракуру, растягивая тени и сгущая сумерки по углам улицы, и шел за Ичиго след в след. Впереди над крышами домов еще разливался оранжевый цвет, смешиваясь с густым синим и фиолетовым, а конец улицы уже обесцветился, укутанный душной серостью.
Ичиго совершенно не хотелось домой. Именно поэтому он медленно переставлял ноги, игрался с банкой, а иногда просто замирал на месте и смотрел перед собой. Между лопаток неприятно зудело – знакомая реакция на чей-то внимательный взгляд, упирающийся в спину. Куросаки еще раз пнул банку и обернулся, не стесняясь показать, что знает о наблюдателе, который за последние полтора года достал его до мигрени и тошноты.
Улица осталась тиха и безлюдна. Не зашуршало листвой раскидистое дерево на другой стороне, не скрипнули доски ограждения, не забеспокоились тени. Разве что зуд на пару мгновений исчез, будто бы наблюдатель неловко отвел взгляд, но после снова посмотрел на Ичиго. Как он ни старался последнее время найти хоть какие-то доказательства, что за ним действительно следят, ничего не получалось. И проблему можно было бы списать на обострившуюся паранойю, если бы Ичиго не был одним из немногих людей, которые точно знали простую истину.
Если вы не можете что-то увидеть, это не значит, что оно не существует.
Оставалось только понять, кому стало настолько скучно, что он не нашел занятия поинтереснее, чем наблюдать за бывшим временным шинигами, ныне лишенным даже намека на какие-либо силы и способности.
Рукия или Ренджи, да кто угодно из Сейрейтея, могли бы просто надеть гигаи и зайти в гости. Как вариант, конечно, друзья решили приставить к нему охрану, попросив не светиться во избежание заявлений типа: «Нянька мне не требуется!» – которые бы обязательно последовали со стороны Куросаки. Однако если дела обстояли именно так, то ему досталась сама хреновая охрана во всем Обществе . Наверняка, даже пришлось проводить конкурс «Худший шинигами столетия» – по-другому объяснить странности в слежке за собой у Ичиго не получалось. Иногда ощущение тяжелого взгляда не отпускало его даже во сне, будто бы кто-то сидел у его кровати и, не мигая, наблюдал за спящим парнем. А иногда зуд пропадал на несколько недель или месяцев. Так что забывать про Готей-13, конечно, не стоило, но все-таки Ичиго склонен был считать, что Общество душ не имело к этому никакого отношения.
Но если не они, то кто тогда?
Если бы наблюдатель был настроен по отношению к Куросаки враждебно – давно бы расправился с ним. Кулаки неплохо срабатывали против местной шпаны, но в остальном Ичиго знал, что сейчас беспомощнее котенка. И поэтому, не имея возможности получить ответы и узнать личность наблюдателя, Куросаки злился, без повода срывался на друзей, которые до сих пор считали это переживаниями о потерянных возможностях, и тихо-тихо сатанел.
Зуд все не прекращался, и Ичиго, постояв на месте еще немного и осознав, что солнце уже село, а на небо, словно плеснули чернил, продолжил пинать банку в сторону дома. Прохладный ветер, налетающий из-за спины, быстро выдул из головы Куросаки тревожные мысли, оставив только какую-то мелочь из дел, запланированных на завтра, обрывков дневных разговоров и легкого дискомфорта.
В какой-то момент внутри все сжалось от острого чувства опасности, но тут же отпустило. Ичиго только покачал головой, останавливаясь у калитки и выравнивая дыхание. Все-таки было бы гораздо проще жить, если бы ему удалось убедить себя в том, что это действительно самая обычная паранойя.
– Я дома!
Оформив отцу затрещину, когда тот с криком: «Ты опоздал!» – попытался опрокинуть сына на пол, и, огорчив Юзу тем, что есть Ичиго абсолютно не хочется, парень поднялся в комнату, швырнул сумку с тетрадями в угол и с облегчением растянулся на кровати.
Мышцы привычно ныли – сегодня он опять дрался. В этот раз, защищая какого-то тощего ботаника на два года младше Куросаки. Тот совсем недавно перевелся к ним в школу и оказался невзлюблен одноклассниками с первого же учебного дня. Наверное, из-за того, что бродил ботаник по коридорам, уткнувшись в какую-то книжку, и натыкался на все, что только попадалось ему по пути. Извинялся, конечно, но все равно бесил. Хотя, например, Ичиго не считал это достаточным поводом для травли. Поэтому и заступился. Отделался сбитыми костяшками и, судя по ощущениям, парочкой синяков.
Инстинкт защищать, зачастую преобладающий над инстинктом самосохранения и логикой, никуда не исчез даже после того, как Куросаки потерял силу шинигами. Наоборот, переродился в какую-то новую, болезненную форму и требовал постоянно доказывать Ичиго самому себе, что он еще что-то может и не стал окончательно бесполезным для этого мира. Так что дрался Куросаки теперь даже чаще, чем до знакомства с Рукией. И также чаще попадал в медицинский кабинет, забывая, что отличная регенерация тоже осталась в прошлом.
Ичиго отчаянно зевнул, подумав, что еще чуть-чуть, и он заснет прямо так, даже не попытавшись подготовиться к завтрашнему тесту. Вслух обрисовав свое состояние парочкой идиоматических выражений, он кое-как заставил себя подняться с постели, включить свет и даже достать учебник. Однако подготовка не заладилась. Прочитав пару абзацев, Ичиго посмотрел за окно, где уже вовсю хозяйничала ночь, и прислушался к резким порывам усиливающегося ветра, который нападал на молоденькие деревца у самого забора, словно пытался переломить их. Затем Куросаки снова перевел взгляд на страницу, с досадой отметив, что не может вспомнить ничего из прочитанного, и совершенно неожиданно даже для самого себя сделал вот что: отложив учебник, он распахнул крайнюю створку окна и тихо позвал:
– Сегодня обещали похолодание и дождь. Если пообещаешь не делать глупостей, можешь посидеть у меня, – Ичиго посторонился, словно освобождая проход для невидимого наблюдателя, и подождал пару минут, ежась от прохладного воздуха.
Конечно же, снова ничего не произошло.
Ничего из того, что Ичиго смог бы увидеть, если, конечно, было чему происходить. Но в какой-то момент у самого сердца стало чуть теплее, словно вспыхнула крошечная искра, и Куросаки привыкший доверять своим ощущениям гораздо больше, чем зрению, спокойно закрыл окно, вернувшись к подготовке.
– Мне завтра рано в школу. К сожалению, даже за спасение мира временных шинигами не освобождают от тестов и экзаменов. Несправедливо, да? Если я вдруг просплю – разбудишь, – развеселившись, хмыкнул он, думая, что так недолго и до расстройства личности осталось.
Впрочем, сейчас Куросаки обрадовался бы даже своей персональной шизофрении – Хичиго – появись возможность с ним пообщаться.
***
Улькиорра не знал, как ему удалось выжить.
В какое-то мгновение его просто выдернуло из теплой и уютной темноты, выбросив в Уэко Мундо. Боль дезориентировала Улькиорру. Казалось, что он вместе со всеми песками мира пустых падает в бесцветное небо, сам становится песком и тут же возвращается в агонизирующее тело, и никак не может, наконец, упасть.
И хуже того, даже через заполнившую сознание муть, Улькиорра не понимал, зачем продолжает цепляться за жизнь, если она лишилась всякого смысла. Он проиграл мальчишке, которого совсем недавно считал мусором.
Айзен-сама не простит его…
Мир снова перевернулся, и теперь Уэко Мундо опрокинулось на Улькиорру, засыпая обжигающе-холодным песком. Он закрыл глаза, надеясь снова провалиться в темноту и больше никогда не приходить в себя.
Следующим воспоминанием стало обеспокоенное лицо Нелиел Ту Одершванк. Бывшая Трес наклонилась близко-близко и что-то говорила ему. Улькиорра с трудом разбирал отдельные звуки, которые доносились, словно бы из невероятной дали.
Медленно моргнув, он посмотрел мимо лица Нелиел. Вверху знакомой сферой переливался купол Лас Ночес, в поле зрения оказалась даже дыра, пробитая им в бою с Куросаки. Только не хватало привычной иллюзии синего небосклона. Улькиорра понял, что это означает еще раньше, чем мысль окончательно сформировалась в его сознании.
Кажется, бывшая Трес просила его не сдаваться.
– Зачем?
Если у других из Эспады всегда находились интересы и слабости, то для Улькиорры единственным смыслом существования был владыка Айзен. Рыжий мальчишка, ворвавшийся в Уэко Мундо, чтобы спасти подругу, продолжал бороться даже тогда, когда не оставалось ни надежды, ни смысла. Кватра так не умел.
– Подумаешь! – словно ответом на его мысли рядом раздался грубый голос.
Джаггерджак, конечно. Было бы странно, если бы Сексте не удалось выжить.
– Если без приказа ничего не можешь, найди себе кого-нибудь и подчиняйся. Хочешь, я стану твоим владыкой? – радостно заржал Гриммджо.
Кватра ничего не сказал и отвернулся.
Нелиел замахала руками, пытаясь прогнать Джаггерджака или хотя бы уговорить его не провоцировать ее подопечного. Хотя бы до тех пор, пока у того не появятся силы на эти провокации отвечать. Тот, как ни странно, согласился и даже покладисто уточнил, чем скромный и тихий Секста, в таком случае, может помочь Ту Одершванк, чтобы она, как можно быстрее поставила «эту недоделанную летучую мышь» на ноги.
Улькиорра пообещал себе позже подумать над тем, как изменилось Уэко Мундо с уходом Айзена-сама. Сейчас его волновала лишь одна мысль. Надо отыскать достойнейшего. Того, чья сила и право назваться владыкой не будут вызывать сомнений. И тогда жизнь Улькиорры снова обретет смысл.
Ради этого стоило не сдаваться.
По мнению Кватры (когда, он, наконец, восстановился и сразу же указал полезшему драться Гриммджо его место) начинать поиски нового достойного владыки стоило, не медля, и, более того, не одному Улькиорре, но и всей остальной эспаде. Ибо без властной руки Айзена-сама все Уэко Мундо и, в особенности, Лас Ночес больше напоминало… м-м… как же у людей назывались такие места? – клинику для душевнобольных.
Вопрос о душах у арранкаров оставался открытым, зато проблемы с головой явно имелись в наличии.
Старк в то редкое время, когда не спал, не обращал на беспорядок никакого внимания. Халибел не всегда могла воззвать к остаткам разума своих фрассьонов. Бывшая Трес… один раз увидев, как Ту Одершванк играет со своими подчиненными в прятки, Улькиорра понял, что с такими слугами Айзен-сама был обречен на провал. Нойтора до сих пор зализывал раны и никак не мог восстановиться, после того, как его отделал огромный шинигами. Шиффер иногда даже испытывал чувство похожее на сожаление, что не был свидетелем их сражения. Ведь, похоже, Джилгу хорошенько приложили головой обо что-то очень крепкое. Квинта присмирел настолько, что даже позволял Ту Одершванк себя лечить, не пытаясь нанести ей травмы, несовместимые с жизнью. Единственное, что интересовало Джаггерджака – возможность хорошо подраться. В основном, с Улькиоррой. Места септимы, октавы и новены, так же как и секунды в эспаде оставались вакантными. А Ямми после встречи все с тем же огромным шинигами, отделавшим Нойтору, и его не менее опасным другом, резко ударился в пацифизм.
Поэтому выждав пару недель, чтобы окончательно прийти в норму, и оценив обстановку в Лас Ночес со всех сторон, Улькиорра решил, что возьмет все в свои руки и немедленно отправится на поиски нового владыки.
Одна кандидатура, подходящая почти по всем статьям у него уже имелась.
Когда Шиффер в первый раз подумал о рыжем наглом мальчишке, как о возможном владыке, чуть не довел ошивающегося поблизости Гриммджоу до инфаркта. Безэмоциональное лицо Улькиорры, которое Секста обожал сравнивать с булыжником, исказилось таким удивлением и шоком, что имевший несчастье лицезреть это Джаггерджак перекрестился и еще пару дней боялся приблизиться к Шифферу.
Однако, чем больше Улькиорра возвращался к этой идее, тем больше убеждался, что она не лишена рационального зерна. Силы мальчиш-ш… Куросаки-сама, Шиффер уже привык мысленно обращаться к претенденту на место владыки именно так (и ждал того момента, когда получил бы возможность обратиться к нему в реальности), было не занимать, о чем свидетельствовало то, что именно он победил Айзена. Да и сами Гриммджо и Улькиорра, едва выжившие после сражений с ним, являли собой красочные иллюстрации возможностей Куросаки-сама. Кроме того, он был близок к пустым. Судя по той части сражения с Шиффером, в которой Кватру тонким слоем размазали по куполу Лас Ночес, Куросаки-сама периодически оказывался к ним даже ближе, чем к шинигами. И это также говорило в пользу нового владыки. Кроме того, как показала практика, точнее, рассказал Джаггерджак, прижатый за горло к холодной стене, за арранкаров Куросаки-сама заступался не менее охотно, чем за своих друзей. А кроме того умел быть ответственным и неплохо командовал группой лиц.
А некоторая излишняя эмоциональность, вспыльчивость и юношеский максимализм, были минусами, поддающимися корректировке и влиянию времени.
Вариант, в котором Куросаки-сама, недослушав предложение Улькиорры, крутил пальцем у виска и тянулся к своему занпакто, Шиффер почему-то не рассматривал. С его точки зрения все было логично и обосновано.
О других проблемах, которые бы помешали привести в Уэко Мундо его нового владыку, Кватра не думал, полагая, что любую проблему можно уничтожить гран рей серо, даже если оная начнет размахивать занпакто и предъявлять права на Куросаки-сама.
Во всяком случае, так считал Шиффер на тот момент.
Поэтому, придя к окончательному решению, Улькиорра окинул равнодушным взглядом Лас Ночес, который мог в любой момент развалиться на части – подчиненные Халибел опять что-то не поделили, – он открыл гарганту и направился в мир живых.
Часть 2
Часть 2
Даже если неприятность не может случиться, она случается.
Закон Мерфи
Закон Мерфи
Улькиорра предполагал, что реакция владыки на его появление окажется не самой адекватной и не совсем положительной. Кватра даже предусмотрительно проиграл в мыслях несколько самых очевидных вариантов развития событий. Не очевидные он не стал рассматривать, ибо его владыка был прямолинеен, предпочитая идти напролом, а не искать обходные пути. Поэтому в первом варианте Куросаки-сама сначала спрашивал, какого демона Улькиорра творит, а потом доставал занпакто. Во втором – сперва хватался за меч, а только затем, в процессе повторного умерщвления Шиффера, уточнял, что ему потребовалось в мире живых. Конечно, в будущем Улькиорра планировал помочь Куросаки-сама избавиться от излишней импульсивности: владыка должен был быть сдержан и спокоен. Но пока основной задачей оставалось не позволить временному шинигами отказаться от трона Уэко Мундо.
Впрочем, закон подлости продолжал работать без сбоев, несмотря на то, что некий арранкар даже не подозревал о его существовании.
И чего точно не мог предположить Улькиорра, это того, что владыка просто пройдет мимо Кватры, возникшего перед ним в почтительном поклоне. Куросаки-сама не бросил в его сторону даже скользящего, небрежного взгляда, словно тот был бесполезным мусором. Шиффер недоуменно моргнул, не понимая, где, когда и, главное, чем он успел провиниться перед своим владыкой.
Возможно, он не посчитал проигравшего врага достойным своего внимания?
Улькиорра повернулся, наблюдая, как его главная и единственная кандидатура неспешно удаляется вверх по улице. Плечи владыки были расслабленно-ссутулены, ярко-рыжие волосы немного отросли. Куросаки-сама за прошедшее время вытянулся, стал шире в плечах, но по-прежнему казался неподходяще тонким и юным для той мощи, которую нес в себе. Кватра всмотрелся во владыку пристальнее и поддался вперед, пожалуй, впервые надеясь, что ошибся.
Только сейчас Улькиорра осознал, что совершенно ничего не ощущает. В Куросаки-сама не было ни капли духовной силы.
Если бы в этот момент поблизости находился Гриммджо, как обычно, жаждущий хорошей драки, Шиффер бы просто оставил от Сексты горстку пепла: слишком резко Улькиорру ударило по нервам чувство отчаянья. Ему был необходим владыка. Тот, кто мог бы отдавать приказы и хвалить, пусть скупо, за их безупречное исполнение, показать новую цель и спокойно к ней идти, ведя за собой Улькиорру и (если Шиффер все-таки решит поделиться своим владыкой с другими) всю эспаду.
Но тот, кто казался достойным и кому Кватра мог подчиняться, сейчас был слабее самого ничтожного пустого.
Джаггерджаку сегодня невероятно повезло, что он остался в Уэко Мундо, решив ради разнообразия подразнить Нойтору. Иначе Гриммджо на своей шкуре ощутил бы, каким бывает Шиффер, если ему нужно выместить злость.
Впрочем, сам Секста о своей везучести даже не подозревал. В этот самый момент он пантерой улепетывал по белым барханам от озверевшей Нелиел. Ибо пытаясь хоть как-то растормошить Джилгу, сначала Гриммджо сожрал парочку заботливо приготовленных бывшей Трес жирненьких адьюкасов, оставив Квинту без питательного обеда, а потом попытался изобразить Теслу. И Ту Одершванк, не выдержав такого издевательства над своим подопечным, решила хорошенько оттаскать вконец обнаглевшего Гриммджо за хвост…
Улькиорре же, наверное, стоило вернуться в Лас Ночес и, дав себе небольшую передышку, попытаться найти нового кандидата. Однако вот уже двадцать минут он тенью следовал за Куросаки-сама, наблюдая и анализируя. Тот, даже не подозревая, что рядом находится его бывший враг, сначала бессистемно бродил по улицам Каракуры, а затем свернул в парк и, расположившись в уютной тени, откинулся на спинку лавочки, устало прикрыв глаза.
Именно в этот момент мир Улькиорры перевернулся.
Куросаки-сама знал о другой стороне привычной реальности. О том, что вокруг него всегда будут духи, а люди никогда не перестанут умирать и становиться пустыми. И то, что сейчас у него нет ни единого шанса защититься от минусов самому и защитить дорогих ему людей. Также Куросаки знал, что если что-то произойдет, ему останется только развернуться и бежать. Или же бить наугад, в надежде хотя бы задеть невидимого врага, и гадая, откуда придет смерть.
Даже сейчас, несмотря на то, что он не мог почувствовать, насколько близко находится тот, кто дважды убивал его, Куросаки-сама ожидал нападения. Должно быть теперь, он ждал его каждое мгновение, понимая, что даже с проигрышем Айзена и потерей сил ничего не закончилось. В Уэко Мундо всегда найдутся те, кто захотят отомстить юноше и без лишних сомнений воспользуются его беспомощностью.
И все равно Куросаки оставался спокоен.
Смог бы Кватра, если бы его лишили сил и бросили в мир беспомощным подростком, улыбаться, подставляя лицо теплому ветру?
А рыжий мальчишка смог.
Именно в этот момент, Улькиорра поклялся, что найдет способ и поможет владыке вернуть силы. А пока этого не случилось, Кватра защитит Куросаки-сама от любой угрозы.
…В последующие дни Шиффер узнал, что жизнь человека состоит из множества мелочей, проблем и случайностей. Наверное, Улькиорра знал это и до того, как поклялся оберегать владыку. Просто забыл, не посчитав рациональным помнить то время, когда он сам мало отличался от мусора. В зависимости от соотношений, в которых взаимодействовали три фактора, день либо считался успешным, либо неудачным. Когда преобладали проблемы, Куросаки-сама под вечер падал на кровать, словно сраженный невидимым серо, и мог подолгу смотреть в потолок пустым взглядом. Если случайности и мелочи перевешивали, он играл с сестрами или с интересом что-то читал. Впрочем, полностью все переменные, от которых зависело эмоциональное и физическое состояние владыки, Улькиорра, как ни старался, вычислить не мог. Например, многочисленные драки, чаще поднимали настроение Куросаки-сама, чем расстраивали его. Кватра ревниво думал, что в этом вопросе владыка скорее найдет общий язык с Гриммджо. А вот, если на глаза юноше попадался значок временного шинигами, Ичиго мрачнел и замыкался в себе. Улькиорра даже изредка собирался уничтожить деревяшку, смеющую портить настроение владыки, но что-то его каждый раз останавливало.
Куросаки-сама ходил в школу, общался с мусором, который называл друзьями, пытался присматривать за сестрами, ссорился с отцом. Улькиорра следовал за владыкой. Приходилось тщательно скрывать себя и свою реяцу от бывшего капитана, который иногда настолько правдоподобно изображал идиота, что у Кватры непроизвольно начинало искрить на пальцах серо. И от слишком серьезной девочки – одной из сестер владыки – тоже приходилось таиться. Кажется, в семье Куросаки у всех было какое-то неправильное, гипертрофированное чувство долга, и теперь девчонка пыталась присматривать за старшим братом.
А еще владыку постоянно оберегали квинси, женщина и еще один мусор, которого некогда побил Ямми. Улькиорре приходилось скрываться и от них, хотя иногда казалось, что женщина все равно, каким-то непонятным ему образом, чувствует присутствие Кватры. Только она это никому не рассказывает, не доверяя своим ощущениям.
Мертвые арранкары хороши тем, что редко воскресают. В отличие от рыжих мальчишек, готовых вернуться, откуда угодно, если только услышат слезы и отчаянье в голосе подруги.
***
Пустой был голоден. А еще неопытен и молод. Собственно, пустым он стал всего пару дней назад, не успев ничего узнать о мироустройстве, существовании шинигами и арранкаров. А также, не подозревая, что не все, что выглядит аппетитно, можно употреблять в пищу.
Рыжий парень, лениво бредущий из школы, показался минусу идеальной добычей. Пустой затаился на крыше небольшого и аккуратного дома и жадно наблюдал за своим ужином, который вдруг замер на месте и растерянно оглянулся. Что примечательно, посмотрел мальчишка в противоположную сторону. Однако то, что добыча что-то почувствовала, заставило молодого, но отнюдь не глупого минуса не торопиться. Он замер, прижавшись к нагретой солнцем крыше, и тревожно принюхался. Что-то беспокоило его в этом мальчишке. Обострившееся обоняние дразнили сладковатые ноты – таких не было ни у нескольких уже съеденных душ, ни у обычных людей. Хотелось скорее проверить, каков мальчишка на вкус и сможет ли он хоть ненадолго заполнить пропасть, возникшую вместо сердца пустого.
Наконец, ужин перестал пялиться в одну точку и, сильнее ссутулившись, побрел дальше. Тень на крыше подобралась, приготовившись броситься на добычу.
– Ты ошибся, мусор, – раздался совсем близко бесстрастный голос.
Пустой глухо зарычал и повернулся к наглецу, посмевшему отвлечь его в столь важный момент. Рядом на крыше стоял странный… человек? Ну, во всяком случае, походил он (хоть и отдаленно) все-таки на человека – парень едва ли старше скрывшегося в конце улицы ужина. Белый костяной обломок, напоминающий половину шлема, вызвал у пустого смутную тревогу и чем-то напомнил собственную маску. Единственным ярким пятном в этом существе, словно бы нарисованным черной тушью на белом листе, были зеленые глаза. Но и они смотрели с таким равнодушием, что если бы не голод, пустой бы, наверное, отступил.
Но молодость и неопытность сыграли злую шутку – минус атаковал.
Впрочем, атакой назвать это было затруднительно. Пустой, похожий на нелепую, тощую стрекозу, оттолкнулся от крыши в попытке откусить обзывающемуся наглецу голову, но тут же оказался отброшен назад такой чудовищной мощью, что от голода не осталось ни следа. Теперь единственным желанием пустого было быстренько вырыть уютную ямку, глубиной эдак метра два, и еще быстрее засыпать себя землей.
– Глупый мусор – мертвый мусор, – голосом, способным заморозить солнце, сообщил парень.
– Пра-прасти-иите, господин! – тихонечко заскулил пустой, мало надеясь на помилование, однако, отчаянно не желая умирать окончательно и бесповоротно. – Я не знал, что это ваш ужин!
Давление чудовищной реяцу усилилось, словно пустого собирались просто раздавить, как назойливую муху. Еще мгновение и он бы рассыпался бесцветной пылью, но тут зеленоглазый на мгновение отвлекся, вслушиваясь в дрогнувшую реальность. Минус, из последних сил пытающийся выжить, тоже почувствовал, как в направлении, куда ушел рыжий мальчишка, появился кто-то еще.
Весьма сильный, надо заменить.
– У меня нет на тебя времени, мусор, – все тем же тоном сообщил зеленоглазый. И невероятным образом свернув свою силу так, что она перестала ощущаться, исчез с крыши.
Пустой, не веря своему счастью, осторожно поднялся и осмотрелся по сторонам. И тут же обреченно вздохнул, ибо не верил он правильно – счастья не наблюдалось даже близко. Зато совсем рядом стояла беда с хищным прищуром и голубой шевелюрой.
– У Шиффера совсем крыша поехала из-за этого Куросаки. Владыка, владыка… Уже такую мелочь щадит! Что дальше? Начнет спасать мир? Тьфу!
Голубоволосый злобно сплюнул на крышу и, скривив лицо, осмотрел трясущегося от страха минуса.
– Может, хоть ты меня развлечешь? Давай, так: если за десять минут я тебя не поймаю – живи, жри слабых, эволюционируй. А если не сможешь сбежать – сам станешь ужином. На счет, ага? Один… три!
Гриммджо посмотрел вслед пустому, драпающему со всевозможным прилежанием, затем повернулся в ту сторону, куда смылся Улькиорра, спеша спасти зад своего недовладыки.
Там явно назревала драка.
– Ладно, – наконец решил Секста, – война войной, а обед… ужин, в смысле, по расписанию!
К дому Куросаки Джаггерджак добрался далеко за полночь.
Сначала он вдоволь наигрался с мелким пустым, потом отвлекся на парочку экземпляров покрупнее, затем засек на другом конце города странную духовную силу и, не удержавшись от искушения, сунулся туда и едва избежал встречи с несколькими шинигами. Безумно хотелось поточить когти об их жалкие железки. Но в памяти всплыл недвусмысленный наказ Кватры: ни в коем случае не раскрывать присутствие эспады на территории Каракуры. Гриммджо мысленно выматерился и, беспалевно устроившись над головами трех младших офицеров, подслушал их разговор.
Расследовать странное снижение активности пустых на территории города – вот зачем прислали этих мальчишек, которые едва научились пользоваться шикаями.
Ха!
Он бы посмотрел, как вытянутся рожи капитанов, узнай они, что поголовье минусов Каракуры исправно уничтожается Секстой и Кватрой эспады. А все ради блага «владыки», отца-его-тайчо за ногу!
Гриммджо скривился, вспомнив тот день, когда Улькиорра втянул его во все это безобразие. И хуже того, он ведь втянулся!
Наверное, во всем можно было смело винить скуку. Секста уже на стенку лез, через пару месяцев, прошедших с того момента, когда Шиффер, окончательно попрощавшись с крышей, принялся таскаться за Куросаки, спеша уберечь «драгоценного владыку» от всего на свете, начиная с голодных минусов и заканчивая косо посмотревшим на мальчишку одноклассником.
В Лас Ночес Улькиорра появлялся набегами и навещал исключительно лаборатории Заэля, вернее, то, что от них осталось. Задерживался ненадолго, чтобы проверить очередную идею по возвращению Куросаки сил, и снова спешил в мир живых.
И вот в один далеко не прекрасный день Гриммджо решил последовать за Шиффером. Исключительно, чтобы поржать над тем, как он нянчится с рыжим. Ну и, может быть, найти парочку шинигами, чтобы надрать им задницы. Улькиорра обнаружился на территории старшей школы, в густом кустарнике, окружающем спортивную площадку. У его владыки проходил урок физкультуры, и Кватра благоговейно смотрел, как лениво Куросаки-сама делает разминку.
– Реяцу скрой, мусор, – не отводя взгляда от Ичиго, посоветовал Улькиорра, – тебя могут засечь.
Присмотревшись к занимающимся школьникам, Джаггерджак не обнаружил на площадке ни женщины, некогда вернувшей ему конечность, ни огромного молчаливого мужика, непонятно с какой радости считающегося учеником, ни наглого квинси. Зато у нескольких незнакомых подростков действительно нашлись слабенькие способности.
– Да пошел ты, – привычно поздоровался Гриммджо, но силу скрыл.
Сидеть в засаде было неудобно и еще более скучно, чем пытаться подглядывать за подружками Тиа. За пару минут Секста израсходовал весь словарный запас, обломал почти все ветки кустарника, несколько раз толкнул не отреагировавшего на это безобразие Улькиорру, и от нечего делать уставился на Куросаки.
Что-то было не так.
Гриммджо не мог этого понять, но инстинкты просто кричали, что Шиффер, привыкший опираться на логику, упустил из виду нечто очень важное. Не зря же в первую их встречу Кватра ошибся, посчитав Куросаки неопасным. Гриммджо еще раз вгляделся в рыжего, но тот действительно был пуст – от гигантской духовной силы внутри мальчишки не осталось даже воспоминания. Но…
Это «но» царапалось внутри Джаггерджака острыми когтями Пантеры, заставляя вглядываться еще глубже и пристальнее.
– Извинись за то, что назвал меня мусором, – странно-охрипшим голосом потребовал Гриммджо, когда убедился, что ему действительно не показалось.
Улькиорра моргнул и посмотрел на него, словно бы спрашивая, а не напекло ли бедному Сексте голову солнышком. Гриммджо оскалился в ответ.
– Тебе плохо? – несмотря на то, что голос Шиффера оставался абсолютно спокойным, Джаггерджак уловил в нем оттенок недоумения.
– Мне о-очень хорошо! И тебе станет, если извинишься.
– Я сожалею, – на кончике пальца Кватры заиграло пока еще крошечное серо.
Один из подростков, обладающих слабой реяцу, – беспокойный парень, все время пристающий к Куросаки, – начал пугливо озираться.
– Ладно, не заводись, горячий арранкарский парень, – довольный, что даже не прошибаемый Улькиорра, наконец, соизволил немного разозлиться, Гриммждо потянулся. – Ты ведь искал силу внутри рыжего?
– А где она еще должна была быть? – тоном «как-же-меня-достали-идиоты» все-таки уточнил Шиффер.
– Смотри туда, – Джаггерджак бесцеремонно стиснул плечи Кватры и развернул его в сторону брошенных учениками сумок. Из кармана портфеля Куросаки выглядывал значок временного шинигами. Шиффер нахмурился, но все-таки вгляделся в бесполезную деревяшку.
Всполох.
Еще один. И еще.
Едва заметный, черно-красный комок силы пульсировал где-то на самом краю восприятия. Такой же, как сила его владыки. Улькиорра сглотнул. Всматриваясь в значок до боли в глазах, он, наконец, увидел, как от вырезанного изображения черепа к Куросаки-сама тянется тонкая нить духовной силы.
– Гриммджо…
– Ну-у? Типа не стоит благодарностей и все такое, – хохотнул Секста, незатейливо радуясь, что в чем-то превзошел Шиффера.
– Я буду с тобой сражаться. Я покажу тебе секунду этапа ресуррексиона…
– Чего? – у Джаггерджака округлились глаза от открывающихся перспектив. – Что надо делать?
Называть рыжего владыкой? Отгонять от него пустых и шинигами? Да хоть кормить с ложки! Только скажите, когда начинать.
– Помоги мне, Гриммджо.
@темы: Ичиго, АУ, Улькиорра, PG13, Юмор, Арранкары, Гриммджо, Слэш, Фанфики
-
-
09.02.2014 в 21:39Гримджо - такой Гримджо))
Очень порадовал упоминание о разозленной Нелл и удирающего от нее кошака)))
С нетерпением жду продолжения!
-
-
09.02.2014 в 21:47О-оочень рада, что начало понравилось.
Гриммжо да... ничего не могу с собой поделать - очень люблю его.
С продолжением постараюсь не затягивать.
Спасибо за отзыв!
-
-
09.02.2014 в 22:10-
-
09.02.2014 в 22:26-
-
09.02.2014 в 22:44Интересная задумка, с удовольствием буду читать)) Успехов и вдохновения!
и немного тапочек
-
-
09.02.2014 в 22:53Душевно больных - слитно
Неа, там это прямо к месту)))
-
-
09.02.2014 в 22:59И низкий поклон за отлов ошибок!
К моему стыду, совершенно не остается времени на нормальную вычитку... (( вот даже кровати сбегают.
-
-
10.02.2014 в 00:01Спасибо, буду ловить продолжение...
-
-
10.02.2014 в 09:18-
-
11.02.2014 в 03:29Характерные какие арранкары, а бедного пустого, который хотел Ичиго пообедать, аж жалко стало)
Небольшое количество лишних запятых в самом деле хорошо бы выловить сачком, если надо, перечитаю позже второй раз и повылавливаю >_>
-
-
15.02.2014 в 20:17ждёмс продолжения (:
-
-
15.02.2014 в 21:54-
-
16.02.2014 в 21:14VanillaLatte, спасибо, мне тоже было жаль пустого, но кто-то должен был умереть.
Буду очень признательна, если повылавливаете!
Ariada De La Fong, спасибо)
Выложила 3 часть)