НАЗВАНИЕ: Та глупость.
АВТОР: Хельга (ulfhedhnar, Мирослав)
ПЕЙРИНГ:Айзен Соуске/Хинамори Момо, Ичимару Гин/Матсумото Рангику, Айзен Соуске/Ичимару Гин
СЛОВО: беспамятство
РЕЙТИНГ: PG-13
ЖАНР: свод missing scene и виньеток, легкое ангстование, грустный романс
БЕТА: отсутствует
ОТ АВТОРА: автора унесло в философствование относительно чувств... Ren aka Schre просила драббл, потому с словом, но получилось нечто большее.
Та глупость.Всё равно гореть, так пусть не за ложь навета.
Я признаюсь сама в том грехе, что стократ страшнее.
Я любила того, кто проклят именем света,
Ученица того, чье имя помнить не смеют! (с) Ниенна, "Ведьма"
Айзен относился к себе очень критически. Ведь лучше недооценить, чем переоценить. Даже себя. Даже в такой ерунде, как привлекательность.
Он считал, что его нельзя любить. Не за что. Даже за манеры и ум, не говоря уж о красоте, которой, по его мнению, он не обладал. Он не до конца понимал природу такого чувства, как любовь – полноценная, которую испытывает женщина к мужчине или наоборот. Он не раз сталкивался с одержимостью, взаимовыгодным партнерством, чистой похотью, воодушевленной пикировкой… Но не с этим чувством.
В любом случае, он считал, что его образ в целом не может вызвать именно этого чувства, а в частностях и подавно. Чтобы построить такой «монумент» нужно восхищаться и симпатизировать каждому составляющему личности. Айзен считал, что им можно увлечься, его можно хотеть, ему можно поклоняться, но любить его – невозможно. Положа руку на сердце, он признавал: он сам себя не любил в том смысле, который вкладывал в это слово.
Но Хинамори поражала его каждый раз. Она ни слова не говорила о том, что чувствует к нему, но ему хватало и её взглядов, завороженных движений, поспешных ломаных фраз. Она смотрела на него, как на божество, радовалась, когда он улыбался, пусть даже не ей, восхищалась и его успехами, и его неудачами, поддерживала, как могла, в любых ситуациях. Не было слова, жеста, чувства тайчо, которые были бы встречены Момо неприязненно. Даже когда её не было рядом, Айзен чувствовал себя так, точно на него надели теплый плащ её добрых мыслей о нём. Она беспокоилась только о своём тайчо и его благополучии, полностью забывая о себе.
Соуске не понимал, как такое возможно. Он не делал ничего, чтобы заслужить такое отношение. Конечно, он с самой первой их встречи кидал зерна привязанности в её душу, надеясь воспитать одержимость и обожание, но и не подозревал, что получит это… Любовь.
Когда у одержимого отбирают его идол, он с удовольствием схватится за другой, лишь бы не менять сложившегося положения вещей; когда у обожателя отбирают предмет обожания, он в состоянии найти ещё один, или сделаться обожаемым самому. Конечно, сперва наступит жестокое разочарование, обида, ненависть, но если рядом есть те, кто готов помочь – всё это пройдёт.
А любовь?
Что станет с женщиной, которая любит, когда тот, кого она любит, предаст все представления о себе, предаст всё, чем он был до этого, предаст и любящую, и каждого из Готея 13?..
Айзен считал, что его фукутайчо умрёт в жестоких тисках страдания. Он собирался дать ей хоть немного сострадания.
Он улыбался ей в тот вечер. Мягко, возможно, чуть дольше и чаще, чем обычно. Она была счастлива, и её беспокойство улеглось практически мгновенно.
Она так беззащитна, когда спит. Подними руку и нанеси удар – никто не узнает…
Айзен считал, что сумеет сделать это, когда возникнет необходимость. Но неприятно кольнуло внутри, противно заныло: она сможет выжить без тебя, она – ненужная жертва, она единственный человек, который любит тебя полностью и без оглядки. Пусть…
Соуске очень не любил ошибаться. Значит, письмо всё-таки понадобится.
Чужой план, чужие мысли, чужие слова. Необходимость пустить всё на самотёк. Но откуда Гин знал?..
« - А что ты сделаешь со своей малышкой? – Гин ухмылялся.
- Убью.
- Зачем?
- Она не сможет жить без меня.
- Самоуверенно, - улыбка широкая и отчего-то довольная. - А сможешь?
- Смогу.
- Ох, Айзен-сама… Напиши письмо… Попроси уничтожить убийцу. И все сделают без тебя.
- Не к чему. Я сам.
- Возможно, - Гин имел привилегию сомневаться, - возможно.
- А ты?
- Я?
- Рангику.
- Уйду, - кажется, Гин удивлен.
- И всё?
- Она привыкла.
- Но на этот раз ты не вернёшься.
- Ну что ж… - и отчего-то кажется, что Ичимару знает чуть больше, чем говорит».
- Рангику? – шепот и тот тянется.
- Аа? – она уже почти уснула в теплых объятиях.
- Повтори, пожалуйста, ту глупость.
Она удивлена: сколько было смеха тогда, в первый раз, когда она произнесла… Он не любил этих слов; она говорила их всего лишь пару раз в жизни.
Сон встрепенулся и исчез. Рангику приподнялась и развернулась лицом к Гину. Он смотрел на неё мягко, без своего извечного прищура, а красный цвет глаз казался цветом крови. Она обожала смотреть в его глаза, а он позволял это слишком редко. Конечно, даже в этом его взгляде есть какое-то лукавство. Что-то произойдёт. Но…
У него безумно мягкая кожа, тонкая кость и изящное тело. Никогда и не скажешь, что этот мужчина настолько силен. Она нежно обняла его, приблизила свои губы к самому его уху и шепнула серьёзно:
- Я люблю тебя.
Он опять смеется. Тихо и по-доброму. Так, наверное, Ичимару Гин смеется лишь над ней.
Гин недоволен и не считает нужным это скрывать. Пожалуй, не стоило всё же мстить за излишнюю чуткость…
- Почему именно Хитсугая Тоширо?
- А почему нет?
- Сомнительно, чтобы друг детства смог всерьез поднять на неё руку.
- Это не тот ответ. Почему нет?
- Ты знаешь.
- Не смог нанести удар, Гин?
- Я напомню: этим похвалялся ты, - выпад пропущен. Счет: поровну.
- То есть не смог?
Смешок в ответ. Он зол.
- И не сможешь.
- Смерть против смерти, Соуске. Кто знает, кто знает.
Едкое замечание в окружении 46ти трупов. Не будь они шинигами, уже вовсю разлагались бы. Трупным ядом уже можно было бы отравить половину Готея и не мучаться.
- Кажется… - начал Гин.
- Не кажется. Я убью её.
- Сможешь?
- Смогу.
Ичимару Гин смеется. Он не верит.
В Las Noches, наконец, появилась жизнь…
А в Сейрейтее она продолжается.
- Владыка, - этот голос всегда издевается над величественным званием. Что-либо отвечать не стоит. – Ты не смог.
- Не так важно. Она разочаровалась во мне. Надеюсь, Унохана-тайчо не даст нашей малышке сгинуть в тоске, а там найдётся другой «единственный и неповторимый»…
Иногда Айзен-сама меняет своё мнение. В конце концов, в таких мелочах Владыке это позволено.
Ичимару Гин только смеется.
Хинамори Момо любит своего тайчо. Любит до безумия. Любит любого: плохого или хорошего, неважно, но главное – живого! Любит больше жизни. И даже когда он ошибается, приказывая умереть, она любит его. Она любит своего тайчо слишком сильно, чтобы повиноваться его последнему приказу.
Она знает, что должна спасти своего тайчо от чужой клеветы и обмана, развеять иллюзию, окружившую его. И она сделает это.
Её истина проста: Хинамори Момо любит Айзена Соуске. Любит до – беспамятства.
АВТОР: Хельга (ulfhedhnar, Мирослав)
ПЕЙРИНГ:Айзен Соуске/Хинамори Момо, Ичимару Гин/Матсумото Рангику, Айзен Соуске/Ичимару Гин
СЛОВО: беспамятство
РЕЙТИНГ: PG-13
ЖАНР: свод missing scene и виньеток, легкое ангстование, грустный романс
БЕТА: отсутствует
ОТ АВТОРА: автора унесло в философствование относительно чувств... Ren aka Schre просила драббл, потому с словом, но получилось нечто большее.
Та глупость.Всё равно гореть, так пусть не за ложь навета.
Я признаюсь сама в том грехе, что стократ страшнее.
Я любила того, кто проклят именем света,
Ученица того, чье имя помнить не смеют! (с) Ниенна, "Ведьма"
Айзен относился к себе очень критически. Ведь лучше недооценить, чем переоценить. Даже себя. Даже в такой ерунде, как привлекательность.
Он считал, что его нельзя любить. Не за что. Даже за манеры и ум, не говоря уж о красоте, которой, по его мнению, он не обладал. Он не до конца понимал природу такого чувства, как любовь – полноценная, которую испытывает женщина к мужчине или наоборот. Он не раз сталкивался с одержимостью, взаимовыгодным партнерством, чистой похотью, воодушевленной пикировкой… Но не с этим чувством.
В любом случае, он считал, что его образ в целом не может вызвать именно этого чувства, а в частностях и подавно. Чтобы построить такой «монумент» нужно восхищаться и симпатизировать каждому составляющему личности. Айзен считал, что им можно увлечься, его можно хотеть, ему можно поклоняться, но любить его – невозможно. Положа руку на сердце, он признавал: он сам себя не любил в том смысле, который вкладывал в это слово.
Но Хинамори поражала его каждый раз. Она ни слова не говорила о том, что чувствует к нему, но ему хватало и её взглядов, завороженных движений, поспешных ломаных фраз. Она смотрела на него, как на божество, радовалась, когда он улыбался, пусть даже не ей, восхищалась и его успехами, и его неудачами, поддерживала, как могла, в любых ситуациях. Не было слова, жеста, чувства тайчо, которые были бы встречены Момо неприязненно. Даже когда её не было рядом, Айзен чувствовал себя так, точно на него надели теплый плащ её добрых мыслей о нём. Она беспокоилась только о своём тайчо и его благополучии, полностью забывая о себе.
Соуске не понимал, как такое возможно. Он не делал ничего, чтобы заслужить такое отношение. Конечно, он с самой первой их встречи кидал зерна привязанности в её душу, надеясь воспитать одержимость и обожание, но и не подозревал, что получит это… Любовь.
Когда у одержимого отбирают его идол, он с удовольствием схватится за другой, лишь бы не менять сложившегося положения вещей; когда у обожателя отбирают предмет обожания, он в состоянии найти ещё один, или сделаться обожаемым самому. Конечно, сперва наступит жестокое разочарование, обида, ненависть, но если рядом есть те, кто готов помочь – всё это пройдёт.
А любовь?
Что станет с женщиной, которая любит, когда тот, кого она любит, предаст все представления о себе, предаст всё, чем он был до этого, предаст и любящую, и каждого из Готея 13?..
Айзен считал, что его фукутайчо умрёт в жестоких тисках страдания. Он собирался дать ей хоть немного сострадания.
Он улыбался ей в тот вечер. Мягко, возможно, чуть дольше и чаще, чем обычно. Она была счастлива, и её беспокойство улеглось практически мгновенно.
Она так беззащитна, когда спит. Подними руку и нанеси удар – никто не узнает…
Айзен считал, что сумеет сделать это, когда возникнет необходимость. Но неприятно кольнуло внутри, противно заныло: она сможет выжить без тебя, она – ненужная жертва, она единственный человек, который любит тебя полностью и без оглядки. Пусть…
Соуске очень не любил ошибаться. Значит, письмо всё-таки понадобится.
Чужой план, чужие мысли, чужие слова. Необходимость пустить всё на самотёк. Но откуда Гин знал?..
« - А что ты сделаешь со своей малышкой? – Гин ухмылялся.
- Убью.
- Зачем?
- Она не сможет жить без меня.
- Самоуверенно, - улыбка широкая и отчего-то довольная. - А сможешь?
- Смогу.
- Ох, Айзен-сама… Напиши письмо… Попроси уничтожить убийцу. И все сделают без тебя.
- Не к чему. Я сам.
- Возможно, - Гин имел привилегию сомневаться, - возможно.
- А ты?
- Я?
- Рангику.
- Уйду, - кажется, Гин удивлен.
- И всё?
- Она привыкла.
- Но на этот раз ты не вернёшься.
- Ну что ж… - и отчего-то кажется, что Ичимару знает чуть больше, чем говорит».
- Рангику? – шепот и тот тянется.
- Аа? – она уже почти уснула в теплых объятиях.
- Повтори, пожалуйста, ту глупость.
Она удивлена: сколько было смеха тогда, в первый раз, когда она произнесла… Он не любил этих слов; она говорила их всего лишь пару раз в жизни.
Сон встрепенулся и исчез. Рангику приподнялась и развернулась лицом к Гину. Он смотрел на неё мягко, без своего извечного прищура, а красный цвет глаз казался цветом крови. Она обожала смотреть в его глаза, а он позволял это слишком редко. Конечно, даже в этом его взгляде есть какое-то лукавство. Что-то произойдёт. Но…
У него безумно мягкая кожа, тонкая кость и изящное тело. Никогда и не скажешь, что этот мужчина настолько силен. Она нежно обняла его, приблизила свои губы к самому его уху и шепнула серьёзно:
- Я люблю тебя.
Он опять смеется. Тихо и по-доброму. Так, наверное, Ичимару Гин смеется лишь над ней.
Гин недоволен и не считает нужным это скрывать. Пожалуй, не стоило всё же мстить за излишнюю чуткость…
- Почему именно Хитсугая Тоширо?
- А почему нет?
- Сомнительно, чтобы друг детства смог всерьез поднять на неё руку.
- Это не тот ответ. Почему нет?
- Ты знаешь.
- Не смог нанести удар, Гин?
- Я напомню: этим похвалялся ты, - выпад пропущен. Счет: поровну.
- То есть не смог?
Смешок в ответ. Он зол.
- И не сможешь.
- Смерть против смерти, Соуске. Кто знает, кто знает.
Едкое замечание в окружении 46ти трупов. Не будь они шинигами, уже вовсю разлагались бы. Трупным ядом уже можно было бы отравить половину Готея и не мучаться.
- Кажется… - начал Гин.
- Не кажется. Я убью её.
- Сможешь?
- Смогу.
Ичимару Гин смеется. Он не верит.
В Las Noches, наконец, появилась жизнь…
А в Сейрейтее она продолжается.
- Владыка, - этот голос всегда издевается над величественным званием. Что-либо отвечать не стоит. – Ты не смог.
- Не так важно. Она разочаровалась во мне. Надеюсь, Унохана-тайчо не даст нашей малышке сгинуть в тоске, а там найдётся другой «единственный и неповторимый»…
Иногда Айзен-сама меняет своё мнение. В конце концов, в таких мелочах Владыке это позволено.
Ичимару Гин только смеется.
Хинамори Момо любит своего тайчо. Любит до безумия. Любит любого: плохого или хорошего, неважно, но главное – живого! Любит больше жизни. И даже когда он ошибается, приказывая умереть, она любит его. Она любит своего тайчо слишком сильно, чтобы повиноваться его последнему приказу.
Она знает, что должна спасти своего тайчо от чужой клеветы и обмана, развеять иллюзию, окружившую его. И она сделает это.
Её истина проста: Хинамори Момо любит Айзена Соуске. Любит до – беспамятства.
-
-
27.08.2007 в 11:43-
-
27.08.2007 в 12:22Благодарю_)
-
-
27.08.2007 в 18:33Спасибо автору.
-
-
27.08.2007 в 18:42Забавно, ни Айзена, ни Момо не люблю, а вот как пейринг они мне нравятся )))))
-
-
27.08.2007 в 22:39Спасибо за похвалу_)
*Oxocanta*
Эх... Я и Айзена люблю, и Хинамори... И вместе_)
Рада, что заинтересовала. Благодарю.
-
-
28.08.2007 в 17:25-
-
29.08.2007 в 00:40Ох-хо_) Презентую всем такую Хинамори_)))
Спасибо. Рада, что понравилось.
-
-
29.08.2007 в 03:10-
-
29.08.2007 в 03:21Кхм... Они прекрасны, как ни крути.
Меня вообще отношения между ними завораживают... Вроде и нет ничего, а вроде и есть всё, но очень жестоко... И совсем не нужна фраза из трех слов, но порой бывают приступы идиоизма..._)
-
-
29.08.2007 в 03:27А вообще, это настолько канон, что обсуждению не подлежит :-))))
просто оно так хорошо наложилось на айзеновские размышления о любви... ахха, такая вот глупость