I do stuff and things
Название: Ревность
Автор: Тё
Бета: Raytamira
Пейринг: Бьякурен обыкновенный
Рейтинг: PG-13
Жанр: fluff.
Дисклеймер: не мое и не надо.
Предупреждение: пять минут здорового флаффа, OOC[возможно] и AU.
От автора: хочешь что-то почитать? Напиши это сам
читать дальше– Ренджи, ну, ты чего? – Юмичика бесцеремонно дернул Абараи за рукав косоде, заставляя повернуться в свою сторону, – Ты идешь?
Лейтенант шестого отряда, которого поймали на выходе из канцелярии, нервно вздрогнул. Вместе с ним вздрогнула куча папок у него в руках. Листок с верхней сорвался и красиво спланировал на пол. Аясегава страдальчески вздохнул, подобрал бумажку и засунул ее между папками – чтоб не улетела.
– Подожди, – красноволосый перехватил папки поудобнее, – мне это нужно в первый отряд занести, а потом еще узнать, не хочет ли от меня что-нибудь…тайчо.
Аясегава вынужденной паузы не заметил или списал ее на очередной раунд борьбы с документацией. Абараи же, по привычке собиравшийся брякнуть «Бьякуя», успел вовремя прикусить язык.
– А потом ты совершенно свободен?
– До пятницы, – со смехом подтвердил парень.
– Пятница же завтра? – Юмичика притворно надулся, но потом снова повеселел. Ренджи редко удавалось выбраться на пьянки, а сегодня вся честная компания собиралась провожать Шухея, которого отправляли на грунт в долгосрочную командировку. Невозможность появляться на межотрядных вечеринках связана была с… работой, очень большим объемом работы, взваленным на Ренджи его педантичным капитаном.
На самом деле все обстояло несколько иначе. Абараи задумался, придерживая подбородком намеревающиеся расползтись папки.
Их отношения с главой клана Кучики не были достоянием гласности, ни один из них не хотел, чтобы кто-то посторонний обсуждал, кто, что кому и куда засовывает под одеялом. К тому же, лейтенант ревниво оберегал душевное спокойствие своего капитана, и не был склонен делиться подобного рода новостями.
Конечно, раньше обсудить очередное постельное приключение с тем же Аясегавой почиталось непременным условием любой попойки: «А ты знаешь, у Иккаку был роман с Шухеем. У Иккаку был роман с Шухеем! Как, у Иккаку был роман с Шухеем, а я ничего не знаю???».
Обсуждать с кем-то Бьякую? Ренджи не так давно научился называть его по имени и обращаться на «ты», да и не приходило ему в голову хвастаться кому-то отношениями с капитаном.
Постоянное общение с главой клана Кучики оставляло в привычках и повадках Ренджи подозрительные для окружающих следы. Раньше, лейтенант шестого по ночам не вылезал из казарм одиннадцатого, а сейчас все время проводит в офисе. Исправился? Стал прилежным? Ками упаси и сохрани…
– Понимаешь, если я и сегодня не приду, они, либо припрутся за меня просить, либо что-то заподозрят. А ведь это… не надо? Я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь беспокоил, да и не нужно никому… ну, про нас. Знать. Да?
– Хм.
– Я там немного посижу и вернусь.
– Хм.
– Если тебе не нравится, я не пойду.
– Хм… иди.
– Нет, если тебе не нравится…
– Вы свободны, Абараи-фукутайчо. До пятницы.
Он ни в коем случае не сбегал от капитана, тем более далеко не все их совместное времяпрепровождение занимал исключительно секс. Они… страшно подумать, разговаривали. В свойственной каждому манере, конечно. В перерывах между заполнением отчетов и ведомостей. О погоде [три реплики], о самочувствии [две], о чае [пять реплик] и о Рукии [долгий путаный рассказ Ренджи про детство в Рукангае и три «Хм», сказанные Бьякуей]. Разговаривали же. И еще учились вместе молчать.
А сегодня Абараи сваливал на пьянку. Выглядит двусмысленно. И откосить не удастся, и как-то неловко с капитаном приключилось. Ренджи не всегда мог перевести эмоции, выражаемые этим сакраментальным «хм» в привычную систему координат, частенько попадал впросак и делал всякие глупости-нелепости.
– Ты чего задумался? – подозрительно прищурился Юмичика.
– Я папки несу, - буркнул лейтенант шестого, заходя на территорию первого отряда. Там он пробыл тринадцать с половиной минут. За это время Аясегава успел куда-то смыться, а Ренджи к себе в отряд возвращаться не стал. Капитан его уже отпустил, дела все сделаны. Можно сгонять в Руконгай за выпивкой и подваливать в почти родные казармы одиннадцатого.
Он немного соскучился по друзьям. Они были постоянной величиной в его жизни и все понимали. Абараи не сомневался, что если придётся все рассказать, то и сейчас поймут. Парня вообще раздирали противоречивые чувства. Желание быть с Бьякуей постоянно мешалось с необходимостью поделиться собственной радостью со всем миром. Ренджи не привык скрывать эмоции. Тот единственный раз, когда попытался, чуть не стоил ему Рукии. А теперь вот… непонятно. Он одернул косоде за отвороты и пошел в сторону казарм буйно-помешанного отряда. Безобразная пьянка только начиналась, ему еще надо было придумать штук двадцать отмазок, почему он не присутствовал на предыдущих. А еще парня не покидала мысль о том, что Бьякуя все-таки расстроился. И это было совсем нехорошо.
Кучики-тайчо сидел в своем кабинете, склонившись над листом бумаги и бездумно водил по нему кисточкой. Получались каллиграфически идеальные иероглифы, но и они не приносили удовлетворения. В голове крутилась мысль о том, что он не имеет права ограничивать свободу передвижения Ренджи. Однако очень хотелось, чтобы все внимание Абараи было сосредоточенно исключительно на определенной персоне. Изголодавшийся по ласке Бьякуя понимал, что ведет себя недостойно, но поделать с собой ничего не мог. И вот сейчас, отпустив лейтенанта на встречу с его друзьями, даже себе не хотел признаваться, что боится. Вдруг Ренджи с ним скучно? Вдруг те, другие, могут предложить красноволосому красавцу во много раз больше чем он, Кучики-доно?
Ему совершенно некстати вспомнилось, как на собрании капитанов пришел Укитаке после очередного обострения своей болезни. И как он, неловко оступившись, чуть не упал. Взметнулся розовый плащ, почти неуловимое глазу движение, и вот – Кёараку Шунсуй заботливо поддерживает виноватого Джоуширо под локоть, помогает ему дойти до своего места и встает рядом. Нисколько не смущаясь. И ни капли фальши. Все у них получается так же естественно, как дыхание или легкий официальный полупоклон.
Глава великого клана чуть склонил голову на бок, оценивая плавность линий последнего кандзи. Или вот: когда-то, очень давно, на полигоне во время совместной тренировки пятого и третьего отрядов, где он присутствовал в качестве наблюдателя и арбитра, можно было наблюдать замечательную картину: Хинамори Момо прошла мимо своего капитана и поправила складку на хаори. Смахнула пылинку. Айзен же тогда обернулся, поймал ее взгляд и благодарно кивнул. А девушка потом летала весь день. Пусть все это было притворством, но тогда, тогда эти мелкие детали не раздражали, а радовали.
Чужое счастье не вызывает зависти или печали, оно наполняет сердце светлой радостью. А свое?
Бьякуя аккуратно положил кисточку, присыпал написанное песком и встал. В конце концов, он-то чем хуже? Уставом не запрещены однополые отношения, в свободное от службы время офицер может заниматься всем, чем хочет, а выбор спутника – дело личное, и обсуждению, а, тем более порицанию, не подлежит. К тому же Кучики мальчик взрослый и отчитываться за свои решения, касающиеся личной жизни, не намерен даже перед Ямамото со-тайчо.
Через секунду Бьякуи в кабинете уже не было.
Пьянка – это всегда весело. Разговоры, спиртное, непристойные шуточки, смеющаяся Матсумото, лезущий с объятиями Шухей, который на всю комнату вопит «Ренджи, я тебя люблю», а потом, если его отпихнуть, налетает на Киру и бурчит что-то аналогичное, упираясь блондину в плечо лбом. Как они за столь короткий промежуток времени успели основательно захмелеть? Час прошел, или больше? Минут сорок. Или, просто с непривычки показалось. В первые секунды от грохота и гвалта, тяжелого запаха пота и спиртного у Абараи невыносимо заболела голова. Ну да, последние время он проводил вечера совсем не так, да, и день сегодня был длинный, трудный, наполненный самыми разнообразными размышлениями. От усердия Ренджи даже забыл поесть, и вот теперь, маханув пару чашечек саке на голодный желудок, почувствовал себя как рыба в воде. Приятное тепло обожгло пищевод и разлилось в желудке. Совершенно трезвый и подозрительный взгляд Аясегавы веселил, закушенная губа Иккаку не тревожила, чуть натянутый смех Рангику не пугал. Абараи думал о том, что он вернется домой и скажет, что скучал. И это было хорошо. От этого было очень хорошо. Хисаги в очередной раз полез рассказывать, как он хорошо относится к своему лучшему другу, почти ученику, а Ренджи не сумел его удержать и оба офицера, весело барахтаясь, упали. По полу несло сквозняком, – кто-то неплотно прикрыл седзи, а Юмичика и Мадараме так потешно переглянулись, словно приведение увидели. Красноволосый спихнул с себя мигом заснувшего семпая, поднялся и потянулся за очередной порцией спиртного. Странно, но дуть перестало.
То, что светлейший господин Кучики увидел сквозь щель, расстроило его неимоверно. Прямо сказать, подтвердило худшие опасения. Его лейтенант… любовник его, принимал участие в какой-то оргии. Дикой, разнузданной и всеобщей. Даже строгая Исэ Нанао чинно восседала в уголочке, а Бьякуя всегда думал, что Шунсую с лейтенантом повезло. Строго говоря, капитан шестого отряда явился не просто так, а с далеко идущими планами забрать Ренджи с собой, таким вот образом объявив во всеуслышание об их связи, но Абараи, вместо того, чтоб грустить в одиночестве, предавался пороку в обществе самых разнузданных элементов Готей 13. Ничего вокруг не замечая, Бьякуя стремительно шагал по улицам Сейретей, бесстрастное лицо его ничего не выражало. Встреченный на пути сиятельного доно Кемпачи не был удостоен даже приветствием.
- Что с ним, Кен-чан? - Ячиру почесала затылок и проводила обожаемого Бьякусика долгим взглядом.
- Что-то не ладиться у нашей снулой рыбины, - фыркнул Кенпачи, поворачиваясь в сторону казарм собственного отряда, - нам туда?
- Ага, - девочка рассеяно кивнула.
Дома Кучики ждал холодный ужин и неприглядная перспектива весьма неприятного разговора. Привычка делать всё по порядку не позволила игнорировать ежевечерний ритуал. Поэтому, рассеяно поклевав роскошный ужин на двоих, господин изволил отправиться в свои комнаты, раздеться, улечься на футон и долго ворочаться. Ему все казалось, что под одеялом ужасно холодно.
Ренджи шел чистыми, освещенными улицами Сейрейтей по одной ему ведомой синусоиде, и сердце его пело. В самом конце, когда стойкие участники начали потихоньку расползаться, унося на себе не стойких, лейтенант шестого отряда апофеозом вечера получил интересный разговор с семпаем, из коего следовало, что грех скрывать очевидное, а жить в страхе разоблачения – вообще недостойно самурая. Это был, конечно, не допрос с пристрастием «что ты скрываешь, дурная башка», но вполне себе отповедь мудрого и сильно пьяного человека с богатым жизненным опытом. Следовало теперь донести светлую мысль о том, что скрываться-то не от кого, до Бьякуи, но Ренджи был уверен, что сможет, обязательно сможет.
В доме все спали, и Кучики, конечно, тоже. Тихо, как очень нетрезвая мышь, Абараи прокрался в ставшую уже привычной комнату, покосился на свернувшегося трогательным калачиком Бьякую и решил не будить любовника, так хорошо спящего. Двуспальные футоны четвертый отряд делать отказывался, мотивируя свое решение тем, что иначе будет непотребство и блуд, а не военная организация, лезть же к любовнику, воняя перегаром и тихо ругаясь, Ренджи совсем не хотелось. Поэтому, по старой руконгайской привычке, Абараи улегся прямо на полу, даже не подумав раздеться, шмыгнул носом и тут же уснул.
Бьякуя, который, естественно, не спал, разочарованно пошевелил губами. Нежелание Ренджи его тревожить раздосадованный сценой в казарме капитан принял за еще одно доказательство неверности. А ночь, меж тем, почти закончилась…
Просыпался Абараи рано, на рассвете. Привычка, такая же старая, как и желание съесть все, что дают. Ренджи, солдат до мозга костей, плоть от плоти армии, был способен на то, чтоб и собраться, пока горит спичка, и долго обходиться без удобств, даже элементарных, и добывать себе пропитание самостоятельно. Единственное, что никак не вязалось с обликом идеального военного – это острый пытливый ум, впитывающий в себя знание, как губка. Другое дело, что лейтенант шестого отряда не умел анализировать полученные сведения и правильно их применять, но это требовало скорее приобретения соответствующих навыков. В общем, Ренджи был не безнадежен, юн, полон сил и влюблен, от похмелья не страдал, а, открыв глаза уже вполне себе бодрым, способным на то, чтобы свернуть горы, шинигами отправился в купальни и додзё, привести себя в порядок перед тем, как Бьякуя проснется.
Кучики же просыпался медленно, неохотно, стараясь продлить свое пребывание в обятиях того демона, что отвечает за сон. Обычно он мычал что-то нечленораздельное и прижимал любовника к себе, как большую подушку. Теплую, вкусно пахнущую травами, потом и силой подушку, на которой так удобно спать. Сегодня же никого рядом не оказалось, кроме того сиятельный господин замерз, плохо выспался и имел самое дурное расположение духа. Осторожно поднял голову к тому месту, где, как он помнил, вчера устроился на ночь его лейтенант, и разочарованно выдохнул сквозь зубы. Искомого лейтенанта на месте не оказалось, только куча тряпья, в которой можно было с трудом распознать офицерскую форму.
Бьякуя поднялся, вздохнул и отправился в купальни. Завтрак он проигнорировал.
Так и получилось, что капитан с лейтенантом встретились только на построении отряда, за которым, по обычаю, следовала тренировка. Сначала офицеры смотрели, как красиво Кучики-тайчо дерется с Абараи-фукутайчо, а выходило у них действительно хорошо, с душой. Затем они с третьего по двадцатого тренировались под чутким руководством лейтенанта, а уж следом резвились рядовые. И вот так до обеда.
Нынче, не сказав ни слова, Бьякуя оставил отряд на второго офицера, а сам скрылся в здании канцелярии.
Ренджи забеспокоился, не случилось ли чего в его отсутствие. Любовник был бледен, под глазами залегли круги, и, что самое главное, он ни пол словом не обмолвился с Абараи, словно того и не существовало вовсе. Обиделся? Да нет, с чего ему обижаться, вроде вчера все обговорили. Может, неприятно, что пьяный пришел? С пьянок не возвращаются трезвыми - это закон. Ренджи хлопнул себя по лбу. Забыл, что на настоящих пьянках его тайчо и не присутствовал, наверное, ни разу.
Промаявшись до обеда, Абараи повел отряд в столовую, а сам попытался юркнуть к Бьякуе в кабинет, но был пойман бдительной Исанэ и за шкирку направлен к главным корпусам четвертого отряда, - получать причитающийся по новому приказу скарб: новые футоны и чистые простыни. Котетсу же и довела до сведения прифигевшего Ренджи, что Ассоциация Женщин Шинигами совместно с Урахарой Киске начинает выпуск медицинской смазки в промышленных объемах, и лейтенанту шестого нужно явиться вечером для получения первого ящика из партии, а потом раздать бойцам.
- З-зачем, - спросил Ренджи, спотыкаясь на первой букве.
- Унохана-тайчо сказала, что так снижается вероятность серьезных травм при анальном сексе, - отчеканила Исане.
- Ну, раз Унохана-тайчо сказала…
Забегавшийся лейтенант смог добраться до своего капитана только к вечеру, когда уже следовало закрывать канцелярию.
Бьякуя целый день сидел голодный и злой. Обед, по устоявшемуся обыкновению, приносил ему Ренджи, потому что сам капитан частенько забывал о дневном приёме пищи. Сейчас Кучики прекрасно помнил о необходимости пообедать, но принципиально ожидал, когда же появится лейтенант, а того всё не было. Вообще, поведение Абараи очень изменилось со вчерашнего вечера: он не сделал попыток подойти, а с обеда вообще исчез, только отряд привел. К тому же в канцелярию пару раз заходил помятый Хисаги Шухей и дважды осмелился прервать работающего с бумагами Бьякую на предмет «а где Ренджи?». Мстительно заявив, что Ренджи нет, а когда появится – будет очень занят, Кучики возвращался к бумагам. Работа не шла. Никуда в принципе, - только если меносу под хвост. Интересно, задумался Кучики, а есть ли у меносов хвосты?
Для окружающих капитан был строг и невозмутим, как, впрочем, и всегда. Только лейтенант девятого отметил тень неудовольствия, когда капитан говорил об Абараи. Последние пятнадцать минут рабочего времени он вообще впал в какое-то странное оцепенение. Наверное, думал о глобальных проблемах мира Смерти, о персиковом дереве и о них, грешных воинах.
Бьякуя же, с трудом оторвавшись от зоологических изысканий, с неудовольствием оглядел заваленный свитками стол. Он и половины не сделал из того, что планировал.
Примерно в этот момент с грохотом отодвинулись седзе, их пнули ногой, и в кабинет влетел взмыленный Абараи, который тут же согнулся в церемониальном поклоне. Кучики никогда не понимал, как любовнику удается так лихо открывать ногами отодвигающиеся вбок перегородки, сохраняя их в целости.
- Прошу меня простить, капитан, - он смотрит в пол, поэтому голос звучит глухо.
- Где Вы были? – очень хотелось ругаться и топать ногами, вообще устроить безобразную сцену, но капитан сдерживался. Кучики - они такие.
- На территории четвертого отряда. Принимал предписанный новым указом со-тайчо инвентарь. Потом с Исанэ ругался. А потом меня Шухей поймал и…
- Не отвлекайтесь на личное, лейтенант, - при напоминании о Хисаги, Бьякуя стиснул зубы. Температура в комнате опустилась на пять-семь градусов.
- А? – Ренджи чуть повернул голову, чтобы видеть лицо командира, - Он мне предложил…
- Хватит. Свои личные проблемы решайте без меня, лейтенант, - холодно прервал его начинающий звереть капитан.
- Ты чего? – Абараи действительно не понял.
- И попрошу вас соблюдать субординацию, - уже прошипел Кучики, вставая из-за стола.
- Не понял… - до Ренджи всегда долго доходило. Почти как до заморского зверя жирафы.
- Куда уж вам. Вы, Абараи-фукутайчо, и в лучшие-то времена не блещите, а сейчас Вам вдвойне тяжело – после вчерашних возлияний, - язвительно сообщил Бьякуя, аккуратно убирая свитки в ящики, - Кстати, я вас больше не задерживаю, можете идти по своим делам. Вам ведь так нравятся эти пьяные… хм… раз-вле-че-ни-я.
- Ты… ты… Ты чего?
- И вообще, лейтенант, не манкируйте вашими обязанностями. Иначе, мне придется написать прошение о переводе Вас в какой-нибудь другой отряд, - вот это было уже серьезно.
- А…
- Повторяю, _я_ больше Вас не задерживаю. Завтра потрудитесь явиться на построение… трезвым.
- Но…
- И передайте Хисаги-фукутайчо, чтобы он больше не отвлекал меня от работы – я не занимаюсь поиском пропавших… хм… _друзей_.
И, напоследок обдав Ренджи презрительным взглядом, Кучики вышел.
Лейтенант вздохнул. Потом, разжал пальцы, которые сами по себе сжались в кулаки во время этого странного разговора. Худшие опасения оправдались. Бьякуя, видимо, приходил вчера к казармам одиннадцатого отряда, дабы извлечь лейтенанта из вертепа разврата, а что он там увидел? Абараи стало дурно. И, главное, что он мог подумать? Что мог вообразить?
Да, нет. Ренджи помотал головой. Он мог что-то не то подумать, если только ревнив. Когда-то, во время недолгого романа с Нанао-чан, красноволосый парень понял, что такое ревность. Исэ была ревнива, словно кошка. Как бедный Кёараку-тайчо с ней живет все это время?
Нет-нет. Бьякуя не может быть ревнивым слепцом вроде молоденькой девочки.
Или… может?
«И передайте Хисаги-фукутайчо, чтобы он больше не отвлекал меня от работы – я не занимаюсь поиском пропавших… хм… _друзей_.»
Только ревнует не так, как все нормальные люди. «Кучики» вообще далеко не синоним понятия «нормальный», а уж с обостренным чувством собственности Бьякуи…
Он его даже во сне прижимает к себе, словно Абараи – нежно любимая и самая дорогая подушка.
Если разобраться, точно так и есть.
Нет, Абараи думал не так. Подобные выражения просто не приходили в его голову. Было что-то похожее: образы с подушкой, например, особо четко возникли в голове Ренджи. Но выводы он сделал именно такие. К ним добавились полная растерянность и непонимание, что со всем этим делать-то.
Пойти к нему, пока окончательно не закрылся прочными щитами своего этикета и холодной вежливости? Объяснить. Как-то объяснить, что кроме него, Бьякуи, никто Ренджи не нужен. Был бы нужен, то зачем все это затевать? Просто трахаться? Так ведь нет же.
Тяжелое руконгайское детство не отпускало. Вколоченные в голову, въевшиеся под кожу законы улиц горели огнем перед глазами.
Бьякуя – он…как солнце. Как вода, которую получаешь с таким трудом и ею насыщаешься. Он – как огонь, у которого греешься холодными ночами. Он – как звезды, холодные и неприступные, но такие красивые. Он – как все, что у меня есть. Все, что я могу желать. И все, к чему мне следует стремиться – это к тому, чтобы обожаемому капитану было... ну, хорошо. Чтобы он был сыт, тепло одет и здоров. Чтобы улыбался. Именно мне, Абараи Ренджи. А дальше, – гори все синим пламенем. Таким синим, каким могут блестеть глаза капитана. Редко, очень редко, но эти редкие мгновения тоже для одного меня.
Парень тщательно запер канцелярию, а потом пошел по ночному городу, насвистывая простенький мотивчик. Около казарм восьмого немного задержался, полюбовавшись на клумбу с цветами. Потом, почесав в затылке и, воровато оглянувшись, выдрал с корнем три стебля. И в шунпо ушел к поместью Кучики, только его и видели. Перед Нанао надо потом извиниться.
Слуги у ворот то ли не получили указаний, то ли, наоборот, были уполномочены пропустить нахального руконгайца. Скинув обувь, Ренджи прошел в дом, который перестал быть для него чужим. В нём жили два самых дорогих человека: Рукия, почти сестра и Бьякуя… непонятно кто… не любовник, но любимый человек. Сквозь чистые пустые коридоры, по которым гулял сквозняк, он направился прямо в личные комнаты хозяина.
- У вас какое-то срочное дело ко мне? Сообщение от со-тайчо? – Кучики не обернулся на звук шагов, он точно знал, кто пришел.
- Н-нет, - запнулся Ренджи. Потом уже уверенней сообщил в прямую спину. - Нет.
- Тогда зачем Вы пришли? – лейтенант не раз поражался, как хорошо его капитан собой владеет. Сейчас в голосе звучало неподдельное удивление пополам с зарождающимся гневом. В смысле: «Мальчик, какого меноса ты оторвал меня от крайне важного занятия?»
Ага, прям сейчас. Важное занятие. И не поел, вон поднос с ужином нетронутый. Чайник на жаровенке. Ну-ну.
- Я принес цветы, - сообщил Ренджи самым глупым голосом, на который был способен.
Бьякуя действительно обернулся, стремясь посмотреть в глаза самоубийце. Наткнулся на пионы, которые понурили тяжелые головы. Сладкий аромат выдранных цветов наполнял комнату.
- Вы, кажется, меня не поняли, - спокойный голос, которым можно заморозить все вокруг.
- Я понял. – Абараи доверительно закивал, не оставляя и надежды на свое психическое здоровье. - Я все правильно понял. А ты еще не ужинал.
- А Вас это не касается, - с какой-то детской мстительностью констатировал Кучики и снова отвернулся.
Ренджи сел у жаровни и начал готовить чай. Он молчал, а потом заговорил, не прерывая своего занятия.
- Я много думал…
- Может, Вы будете делать то, что у Вас хорошо получается? – капитан говорил спокойно, но такой тон заставил Ренджи покраснеть.
- Я думал и не придумал, как тебе объяснить. Поэтому буду говорить, как умею.
Звяканье чашечек и запах пионов.
- Больше, чем кто-либо в этой жизни мне нужен ты. Только ты, и никто иной. С тобой борюсь, тебя я кормлю, о тебе я забочусь, но это жалкие попытки соответствовать. Если не смогу быть достойным тебя, я все равно останусь рядом, даже если ты мне не позволишь. Потому что я тебя люблю. Тебя, именно тебя, со всеми твоими закидонами. Я знаю про них больше, чем кто-либо, и все равно не знаю всего.
Лейтенант перевел дух. Принюхался к чаю. Продолжил.
- Я руконгаец. Помнишь, я рассказывал про то, как мы с Рукией добывали сладости или искали тепло? Мы очень ценим дружбу. Потому что друзья помогут тогда, когда у самого нет сил. Мы ценим любовь, потому что она украшает наши жизни, наполняет их смыслом. Бьякуя… я точно знаю, что мой смысл жизни – это ты. Я буду жить ради этого. И умирать, если потребуется.
Такие простые слова. Это Ренджи нужно услышать что-то, чтобы поверить. Бьякуя привык доверять поступкам. Абараи посмотрел на поднос, потом разлил чай в чашки и поставил еду рядом с Кучики.
- Лейтенант Хисаги…
- …приходил извиняться. Он, как напьется, себя не контролирует.
- Вы можете идти, Абараи-фукутайчо.
- Что, опять все сначала? – Ренджи сердито упер руки в бока, - Опять на «Вы» и врозь по углам. Ну, уж нет.
Парень пересек комнату, за плечи поднял Бьякую и прижал к себе.
- Я здесь. Я никуда не уйду.
- А Сенбонсакура… - в его объятиях Кучики расслабился. Только голос был таким же холодным. Ледяным прямо-таки.
- Закопай меня под старой сливой, - пробормотал Ренджи, задыхаясь от пряного запаха шелковистых волос.
Они некоторое время стояли так, а потом Абараи потянул Бьякую вниз. Усевшись и устроив капитана на коленях, он взял в руку суши с лососем, намереваясь кормить любовника с рук.
- Почему ты не пришел спать?
- Я пах как проспиртованная лягушка из лабораторий Маюри. Оно тебе нужно было?
- Прошу вас, впредь оставлять подобный выбор за мной, Абараи-фукутайчо.
- Понял-понял, - Ренджи расплылся в совершенно дурной, счастливой улыбке. - А теперь ешь.
Тремя днями позже Ренджи пригласили на очередную пьянку. Он почесал нос и сообщил, что придет. Юмичика покивал и отвалил. Лейтенант шестого отряда был очень занят документацией. По самую макушку закопался.
Вечером, когда веселье уже катилось к закату, и пора было расползаться по казармам, седзе в комнату открылись от пинка ногой и Кучики-тайчо, невозмутимый, совершенно неуместный в подобный обстановке, появился на пороге.
- Ы? – не поняло общество, и некоторые предметы обстановки.
Ренджи поднял совершенно трезвые глаза, хоть и выпил он немало, улыбнулся и помахал рукой, привлекая внимания сиятельного господина.
Бьякуя, нисколько не смущаясь, поднял лейтенанта на плечо, словно куль с мукой и куда-то понес. Ренджи, приподняв голову, сочувственно улыбнулся компании и немыслимым образом пожал плечами.
Высокое собрание осталось подбирать с пола челюсти.
Вечером следующего дня Абараи, пришедший в поместье при свете дня, никого не боясь и потирая скулу, на которой наливался багровым синяк, оставленный тяжелой рукой Нанао-чан, услышал занимательный разговор.
- Рукия.
- Нии-сама? – девушка почтительно поклонилась, приветствуя брата.
- Рукия… я подумал… может, ты сладкого хочешь?
Пытаясь не сползти по косяку от смеха, Ренджи ретировался от брата и сестры, оставшихся в некотором недоумении друг от друга.
Вот и рассказывай потом Бьякуе про трудное руконгайское детство.
Нет, определенно, все Кучики ненормальные.
Автор: Тё
Бета: Raytamira
Пейринг: Бьякурен обыкновенный
Рейтинг: PG-13
Жанр: fluff.
Дисклеймер: не мое и не надо.
Предупреждение: пять минут здорового флаффа, OOC[возможно] и AU.
От автора: хочешь что-то почитать? Напиши это сам
читать дальше– Ренджи, ну, ты чего? – Юмичика бесцеремонно дернул Абараи за рукав косоде, заставляя повернуться в свою сторону, – Ты идешь?
Лейтенант шестого отряда, которого поймали на выходе из канцелярии, нервно вздрогнул. Вместе с ним вздрогнула куча папок у него в руках. Листок с верхней сорвался и красиво спланировал на пол. Аясегава страдальчески вздохнул, подобрал бумажку и засунул ее между папками – чтоб не улетела.
– Подожди, – красноволосый перехватил папки поудобнее, – мне это нужно в первый отряд занести, а потом еще узнать, не хочет ли от меня что-нибудь…тайчо.
Аясегава вынужденной паузы не заметил или списал ее на очередной раунд борьбы с документацией. Абараи же, по привычке собиравшийся брякнуть «Бьякуя», успел вовремя прикусить язык.
– А потом ты совершенно свободен?
– До пятницы, – со смехом подтвердил парень.
– Пятница же завтра? – Юмичика притворно надулся, но потом снова повеселел. Ренджи редко удавалось выбраться на пьянки, а сегодня вся честная компания собиралась провожать Шухея, которого отправляли на грунт в долгосрочную командировку. Невозможность появляться на межотрядных вечеринках связана была с… работой, очень большим объемом работы, взваленным на Ренджи его педантичным капитаном.
На самом деле все обстояло несколько иначе. Абараи задумался, придерживая подбородком намеревающиеся расползтись папки.
Их отношения с главой клана Кучики не были достоянием гласности, ни один из них не хотел, чтобы кто-то посторонний обсуждал, кто, что кому и куда засовывает под одеялом. К тому же, лейтенант ревниво оберегал душевное спокойствие своего капитана, и не был склонен делиться подобного рода новостями.
Конечно, раньше обсудить очередное постельное приключение с тем же Аясегавой почиталось непременным условием любой попойки: «А ты знаешь, у Иккаку был роман с Шухеем. У Иккаку был роман с Шухеем! Как, у Иккаку был роман с Шухеем, а я ничего не знаю???».
Обсуждать с кем-то Бьякую? Ренджи не так давно научился называть его по имени и обращаться на «ты», да и не приходило ему в голову хвастаться кому-то отношениями с капитаном.
Постоянное общение с главой клана Кучики оставляло в привычках и повадках Ренджи подозрительные для окружающих следы. Раньше, лейтенант шестого по ночам не вылезал из казарм одиннадцатого, а сейчас все время проводит в офисе. Исправился? Стал прилежным? Ками упаси и сохрани…
– Понимаешь, если я и сегодня не приду, они, либо припрутся за меня просить, либо что-то заподозрят. А ведь это… не надо? Я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь беспокоил, да и не нужно никому… ну, про нас. Знать. Да?
– Хм.
– Я там немного посижу и вернусь.
– Хм.
– Если тебе не нравится, я не пойду.
– Хм… иди.
– Нет, если тебе не нравится…
– Вы свободны, Абараи-фукутайчо. До пятницы.
Он ни в коем случае не сбегал от капитана, тем более далеко не все их совместное времяпрепровождение занимал исключительно секс. Они… страшно подумать, разговаривали. В свойственной каждому манере, конечно. В перерывах между заполнением отчетов и ведомостей. О погоде [три реплики], о самочувствии [две], о чае [пять реплик] и о Рукии [долгий путаный рассказ Ренджи про детство в Рукангае и три «Хм», сказанные Бьякуей]. Разговаривали же. И еще учились вместе молчать.
А сегодня Абараи сваливал на пьянку. Выглядит двусмысленно. И откосить не удастся, и как-то неловко с капитаном приключилось. Ренджи не всегда мог перевести эмоции, выражаемые этим сакраментальным «хм» в привычную систему координат, частенько попадал впросак и делал всякие глупости-нелепости.
– Ты чего задумался? – подозрительно прищурился Юмичика.
– Я папки несу, - буркнул лейтенант шестого, заходя на территорию первого отряда. Там он пробыл тринадцать с половиной минут. За это время Аясегава успел куда-то смыться, а Ренджи к себе в отряд возвращаться не стал. Капитан его уже отпустил, дела все сделаны. Можно сгонять в Руконгай за выпивкой и подваливать в почти родные казармы одиннадцатого.
Он немного соскучился по друзьям. Они были постоянной величиной в его жизни и все понимали. Абараи не сомневался, что если придётся все рассказать, то и сейчас поймут. Парня вообще раздирали противоречивые чувства. Желание быть с Бьякуей постоянно мешалось с необходимостью поделиться собственной радостью со всем миром. Ренджи не привык скрывать эмоции. Тот единственный раз, когда попытался, чуть не стоил ему Рукии. А теперь вот… непонятно. Он одернул косоде за отвороты и пошел в сторону казарм буйно-помешанного отряда. Безобразная пьянка только начиналась, ему еще надо было придумать штук двадцать отмазок, почему он не присутствовал на предыдущих. А еще парня не покидала мысль о том, что Бьякуя все-таки расстроился. И это было совсем нехорошо.
Кучики-тайчо сидел в своем кабинете, склонившись над листом бумаги и бездумно водил по нему кисточкой. Получались каллиграфически идеальные иероглифы, но и они не приносили удовлетворения. В голове крутилась мысль о том, что он не имеет права ограничивать свободу передвижения Ренджи. Однако очень хотелось, чтобы все внимание Абараи было сосредоточенно исключительно на определенной персоне. Изголодавшийся по ласке Бьякуя понимал, что ведет себя недостойно, но поделать с собой ничего не мог. И вот сейчас, отпустив лейтенанта на встречу с его друзьями, даже себе не хотел признаваться, что боится. Вдруг Ренджи с ним скучно? Вдруг те, другие, могут предложить красноволосому красавцу во много раз больше чем он, Кучики-доно?
Ему совершенно некстати вспомнилось, как на собрании капитанов пришел Укитаке после очередного обострения своей болезни. И как он, неловко оступившись, чуть не упал. Взметнулся розовый плащ, почти неуловимое глазу движение, и вот – Кёараку Шунсуй заботливо поддерживает виноватого Джоуширо под локоть, помогает ему дойти до своего места и встает рядом. Нисколько не смущаясь. И ни капли фальши. Все у них получается так же естественно, как дыхание или легкий официальный полупоклон.
Глава великого клана чуть склонил голову на бок, оценивая плавность линий последнего кандзи. Или вот: когда-то, очень давно, на полигоне во время совместной тренировки пятого и третьего отрядов, где он присутствовал в качестве наблюдателя и арбитра, можно было наблюдать замечательную картину: Хинамори Момо прошла мимо своего капитана и поправила складку на хаори. Смахнула пылинку. Айзен же тогда обернулся, поймал ее взгляд и благодарно кивнул. А девушка потом летала весь день. Пусть все это было притворством, но тогда, тогда эти мелкие детали не раздражали, а радовали.
Чужое счастье не вызывает зависти или печали, оно наполняет сердце светлой радостью. А свое?
Бьякуя аккуратно положил кисточку, присыпал написанное песком и встал. В конце концов, он-то чем хуже? Уставом не запрещены однополые отношения, в свободное от службы время офицер может заниматься всем, чем хочет, а выбор спутника – дело личное, и обсуждению, а, тем более порицанию, не подлежит. К тому же Кучики мальчик взрослый и отчитываться за свои решения, касающиеся личной жизни, не намерен даже перед Ямамото со-тайчо.
Через секунду Бьякуи в кабинете уже не было.
Пьянка – это всегда весело. Разговоры, спиртное, непристойные шуточки, смеющаяся Матсумото, лезущий с объятиями Шухей, который на всю комнату вопит «Ренджи, я тебя люблю», а потом, если его отпихнуть, налетает на Киру и бурчит что-то аналогичное, упираясь блондину в плечо лбом. Как они за столь короткий промежуток времени успели основательно захмелеть? Час прошел, или больше? Минут сорок. Или, просто с непривычки показалось. В первые секунды от грохота и гвалта, тяжелого запаха пота и спиртного у Абараи невыносимо заболела голова. Ну да, последние время он проводил вечера совсем не так, да, и день сегодня был длинный, трудный, наполненный самыми разнообразными размышлениями. От усердия Ренджи даже забыл поесть, и вот теперь, маханув пару чашечек саке на голодный желудок, почувствовал себя как рыба в воде. Приятное тепло обожгло пищевод и разлилось в желудке. Совершенно трезвый и подозрительный взгляд Аясегавы веселил, закушенная губа Иккаку не тревожила, чуть натянутый смех Рангику не пугал. Абараи думал о том, что он вернется домой и скажет, что скучал. И это было хорошо. От этого было очень хорошо. Хисаги в очередной раз полез рассказывать, как он хорошо относится к своему лучшему другу, почти ученику, а Ренджи не сумел его удержать и оба офицера, весело барахтаясь, упали. По полу несло сквозняком, – кто-то неплотно прикрыл седзи, а Юмичика и Мадараме так потешно переглянулись, словно приведение увидели. Красноволосый спихнул с себя мигом заснувшего семпая, поднялся и потянулся за очередной порцией спиртного. Странно, но дуть перестало.
То, что светлейший господин Кучики увидел сквозь щель, расстроило его неимоверно. Прямо сказать, подтвердило худшие опасения. Его лейтенант… любовник его, принимал участие в какой-то оргии. Дикой, разнузданной и всеобщей. Даже строгая Исэ Нанао чинно восседала в уголочке, а Бьякуя всегда думал, что Шунсую с лейтенантом повезло. Строго говоря, капитан шестого отряда явился не просто так, а с далеко идущими планами забрать Ренджи с собой, таким вот образом объявив во всеуслышание об их связи, но Абараи, вместо того, чтоб грустить в одиночестве, предавался пороку в обществе самых разнузданных элементов Готей 13. Ничего вокруг не замечая, Бьякуя стремительно шагал по улицам Сейретей, бесстрастное лицо его ничего не выражало. Встреченный на пути сиятельного доно Кемпачи не был удостоен даже приветствием.
- Что с ним, Кен-чан? - Ячиру почесала затылок и проводила обожаемого Бьякусика долгим взглядом.
- Что-то не ладиться у нашей снулой рыбины, - фыркнул Кенпачи, поворачиваясь в сторону казарм собственного отряда, - нам туда?
- Ага, - девочка рассеяно кивнула.
Дома Кучики ждал холодный ужин и неприглядная перспектива весьма неприятного разговора. Привычка делать всё по порядку не позволила игнорировать ежевечерний ритуал. Поэтому, рассеяно поклевав роскошный ужин на двоих, господин изволил отправиться в свои комнаты, раздеться, улечься на футон и долго ворочаться. Ему все казалось, что под одеялом ужасно холодно.
Ренджи шел чистыми, освещенными улицами Сейрейтей по одной ему ведомой синусоиде, и сердце его пело. В самом конце, когда стойкие участники начали потихоньку расползаться, унося на себе не стойких, лейтенант шестого отряда апофеозом вечера получил интересный разговор с семпаем, из коего следовало, что грех скрывать очевидное, а жить в страхе разоблачения – вообще недостойно самурая. Это был, конечно, не допрос с пристрастием «что ты скрываешь, дурная башка», но вполне себе отповедь мудрого и сильно пьяного человека с богатым жизненным опытом. Следовало теперь донести светлую мысль о том, что скрываться-то не от кого, до Бьякуи, но Ренджи был уверен, что сможет, обязательно сможет.
В доме все спали, и Кучики, конечно, тоже. Тихо, как очень нетрезвая мышь, Абараи прокрался в ставшую уже привычной комнату, покосился на свернувшегося трогательным калачиком Бьякую и решил не будить любовника, так хорошо спящего. Двуспальные футоны четвертый отряд делать отказывался, мотивируя свое решение тем, что иначе будет непотребство и блуд, а не военная организация, лезть же к любовнику, воняя перегаром и тихо ругаясь, Ренджи совсем не хотелось. Поэтому, по старой руконгайской привычке, Абараи улегся прямо на полу, даже не подумав раздеться, шмыгнул носом и тут же уснул.
Бьякуя, который, естественно, не спал, разочарованно пошевелил губами. Нежелание Ренджи его тревожить раздосадованный сценой в казарме капитан принял за еще одно доказательство неверности. А ночь, меж тем, почти закончилась…
Просыпался Абараи рано, на рассвете. Привычка, такая же старая, как и желание съесть все, что дают. Ренджи, солдат до мозга костей, плоть от плоти армии, был способен на то, чтоб и собраться, пока горит спичка, и долго обходиться без удобств, даже элементарных, и добывать себе пропитание самостоятельно. Единственное, что никак не вязалось с обликом идеального военного – это острый пытливый ум, впитывающий в себя знание, как губка. Другое дело, что лейтенант шестого отряда не умел анализировать полученные сведения и правильно их применять, но это требовало скорее приобретения соответствующих навыков. В общем, Ренджи был не безнадежен, юн, полон сил и влюблен, от похмелья не страдал, а, открыв глаза уже вполне себе бодрым, способным на то, чтобы свернуть горы, шинигами отправился в купальни и додзё, привести себя в порядок перед тем, как Бьякуя проснется.
Кучики же просыпался медленно, неохотно, стараясь продлить свое пребывание в обятиях того демона, что отвечает за сон. Обычно он мычал что-то нечленораздельное и прижимал любовника к себе, как большую подушку. Теплую, вкусно пахнущую травами, потом и силой подушку, на которой так удобно спать. Сегодня же никого рядом не оказалось, кроме того сиятельный господин замерз, плохо выспался и имел самое дурное расположение духа. Осторожно поднял голову к тому месту, где, как он помнил, вчера устроился на ночь его лейтенант, и разочарованно выдохнул сквозь зубы. Искомого лейтенанта на месте не оказалось, только куча тряпья, в которой можно было с трудом распознать офицерскую форму.
Бьякуя поднялся, вздохнул и отправился в купальни. Завтрак он проигнорировал.
Так и получилось, что капитан с лейтенантом встретились только на построении отряда, за которым, по обычаю, следовала тренировка. Сначала офицеры смотрели, как красиво Кучики-тайчо дерется с Абараи-фукутайчо, а выходило у них действительно хорошо, с душой. Затем они с третьего по двадцатого тренировались под чутким руководством лейтенанта, а уж следом резвились рядовые. И вот так до обеда.
Нынче, не сказав ни слова, Бьякуя оставил отряд на второго офицера, а сам скрылся в здании канцелярии.
Ренджи забеспокоился, не случилось ли чего в его отсутствие. Любовник был бледен, под глазами залегли круги, и, что самое главное, он ни пол словом не обмолвился с Абараи, словно того и не существовало вовсе. Обиделся? Да нет, с чего ему обижаться, вроде вчера все обговорили. Может, неприятно, что пьяный пришел? С пьянок не возвращаются трезвыми - это закон. Ренджи хлопнул себя по лбу. Забыл, что на настоящих пьянках его тайчо и не присутствовал, наверное, ни разу.
Промаявшись до обеда, Абараи повел отряд в столовую, а сам попытался юркнуть к Бьякуе в кабинет, но был пойман бдительной Исанэ и за шкирку направлен к главным корпусам четвертого отряда, - получать причитающийся по новому приказу скарб: новые футоны и чистые простыни. Котетсу же и довела до сведения прифигевшего Ренджи, что Ассоциация Женщин Шинигами совместно с Урахарой Киске начинает выпуск медицинской смазки в промышленных объемах, и лейтенанту шестого нужно явиться вечером для получения первого ящика из партии, а потом раздать бойцам.
- З-зачем, - спросил Ренджи, спотыкаясь на первой букве.
- Унохана-тайчо сказала, что так снижается вероятность серьезных травм при анальном сексе, - отчеканила Исане.
- Ну, раз Унохана-тайчо сказала…
Забегавшийся лейтенант смог добраться до своего капитана только к вечеру, когда уже следовало закрывать канцелярию.
Бьякуя целый день сидел голодный и злой. Обед, по устоявшемуся обыкновению, приносил ему Ренджи, потому что сам капитан частенько забывал о дневном приёме пищи. Сейчас Кучики прекрасно помнил о необходимости пообедать, но принципиально ожидал, когда же появится лейтенант, а того всё не было. Вообще, поведение Абараи очень изменилось со вчерашнего вечера: он не сделал попыток подойти, а с обеда вообще исчез, только отряд привел. К тому же в канцелярию пару раз заходил помятый Хисаги Шухей и дважды осмелился прервать работающего с бумагами Бьякую на предмет «а где Ренджи?». Мстительно заявив, что Ренджи нет, а когда появится – будет очень занят, Кучики возвращался к бумагам. Работа не шла. Никуда в принципе, - только если меносу под хвост. Интересно, задумался Кучики, а есть ли у меносов хвосты?
Для окружающих капитан был строг и невозмутим, как, впрочем, и всегда. Только лейтенант девятого отметил тень неудовольствия, когда капитан говорил об Абараи. Последние пятнадцать минут рабочего времени он вообще впал в какое-то странное оцепенение. Наверное, думал о глобальных проблемах мира Смерти, о персиковом дереве и о них, грешных воинах.
Бьякуя же, с трудом оторвавшись от зоологических изысканий, с неудовольствием оглядел заваленный свитками стол. Он и половины не сделал из того, что планировал.
Примерно в этот момент с грохотом отодвинулись седзе, их пнули ногой, и в кабинет влетел взмыленный Абараи, который тут же согнулся в церемониальном поклоне. Кучики никогда не понимал, как любовнику удается так лихо открывать ногами отодвигающиеся вбок перегородки, сохраняя их в целости.
- Прошу меня простить, капитан, - он смотрит в пол, поэтому голос звучит глухо.
- Где Вы были? – очень хотелось ругаться и топать ногами, вообще устроить безобразную сцену, но капитан сдерживался. Кучики - они такие.
- На территории четвертого отряда. Принимал предписанный новым указом со-тайчо инвентарь. Потом с Исанэ ругался. А потом меня Шухей поймал и…
- Не отвлекайтесь на личное, лейтенант, - при напоминании о Хисаги, Бьякуя стиснул зубы. Температура в комнате опустилась на пять-семь градусов.
- А? – Ренджи чуть повернул голову, чтобы видеть лицо командира, - Он мне предложил…
- Хватит. Свои личные проблемы решайте без меня, лейтенант, - холодно прервал его начинающий звереть капитан.
- Ты чего? – Абараи действительно не понял.
- И попрошу вас соблюдать субординацию, - уже прошипел Кучики, вставая из-за стола.
- Не понял… - до Ренджи всегда долго доходило. Почти как до заморского зверя жирафы.
- Куда уж вам. Вы, Абараи-фукутайчо, и в лучшие-то времена не блещите, а сейчас Вам вдвойне тяжело – после вчерашних возлияний, - язвительно сообщил Бьякуя, аккуратно убирая свитки в ящики, - Кстати, я вас больше не задерживаю, можете идти по своим делам. Вам ведь так нравятся эти пьяные… хм… раз-вле-че-ни-я.
- Ты… ты… Ты чего?
- И вообще, лейтенант, не манкируйте вашими обязанностями. Иначе, мне придется написать прошение о переводе Вас в какой-нибудь другой отряд, - вот это было уже серьезно.
- А…
- Повторяю, _я_ больше Вас не задерживаю. Завтра потрудитесь явиться на построение… трезвым.
- Но…
- И передайте Хисаги-фукутайчо, чтобы он больше не отвлекал меня от работы – я не занимаюсь поиском пропавших… хм… _друзей_.
И, напоследок обдав Ренджи презрительным взглядом, Кучики вышел.
Лейтенант вздохнул. Потом, разжал пальцы, которые сами по себе сжались в кулаки во время этого странного разговора. Худшие опасения оправдались. Бьякуя, видимо, приходил вчера к казармам одиннадцатого отряда, дабы извлечь лейтенанта из вертепа разврата, а что он там увидел? Абараи стало дурно. И, главное, что он мог подумать? Что мог вообразить?
Да, нет. Ренджи помотал головой. Он мог что-то не то подумать, если только ревнив. Когда-то, во время недолгого романа с Нанао-чан, красноволосый парень понял, что такое ревность. Исэ была ревнива, словно кошка. Как бедный Кёараку-тайчо с ней живет все это время?
Нет-нет. Бьякуя не может быть ревнивым слепцом вроде молоденькой девочки.
Или… может?
«И передайте Хисаги-фукутайчо, чтобы он больше не отвлекал меня от работы – я не занимаюсь поиском пропавших… хм… _друзей_.»
Только ревнует не так, как все нормальные люди. «Кучики» вообще далеко не синоним понятия «нормальный», а уж с обостренным чувством собственности Бьякуи…
Он его даже во сне прижимает к себе, словно Абараи – нежно любимая и самая дорогая подушка.
Если разобраться, точно так и есть.
Нет, Абараи думал не так. Подобные выражения просто не приходили в его голову. Было что-то похожее: образы с подушкой, например, особо четко возникли в голове Ренджи. Но выводы он сделал именно такие. К ним добавились полная растерянность и непонимание, что со всем этим делать-то.
Пойти к нему, пока окончательно не закрылся прочными щитами своего этикета и холодной вежливости? Объяснить. Как-то объяснить, что кроме него, Бьякуи, никто Ренджи не нужен. Был бы нужен, то зачем все это затевать? Просто трахаться? Так ведь нет же.
Тяжелое руконгайское детство не отпускало. Вколоченные в голову, въевшиеся под кожу законы улиц горели огнем перед глазами.
Бьякуя – он…как солнце. Как вода, которую получаешь с таким трудом и ею насыщаешься. Он – как огонь, у которого греешься холодными ночами. Он – как звезды, холодные и неприступные, но такие красивые. Он – как все, что у меня есть. Все, что я могу желать. И все, к чему мне следует стремиться – это к тому, чтобы обожаемому капитану было... ну, хорошо. Чтобы он был сыт, тепло одет и здоров. Чтобы улыбался. Именно мне, Абараи Ренджи. А дальше, – гори все синим пламенем. Таким синим, каким могут блестеть глаза капитана. Редко, очень редко, но эти редкие мгновения тоже для одного меня.
Парень тщательно запер канцелярию, а потом пошел по ночному городу, насвистывая простенький мотивчик. Около казарм восьмого немного задержался, полюбовавшись на клумбу с цветами. Потом, почесав в затылке и, воровато оглянувшись, выдрал с корнем три стебля. И в шунпо ушел к поместью Кучики, только его и видели. Перед Нанао надо потом извиниться.
Слуги у ворот то ли не получили указаний, то ли, наоборот, были уполномочены пропустить нахального руконгайца. Скинув обувь, Ренджи прошел в дом, который перестал быть для него чужим. В нём жили два самых дорогих человека: Рукия, почти сестра и Бьякуя… непонятно кто… не любовник, но любимый человек. Сквозь чистые пустые коридоры, по которым гулял сквозняк, он направился прямо в личные комнаты хозяина.
- У вас какое-то срочное дело ко мне? Сообщение от со-тайчо? – Кучики не обернулся на звук шагов, он точно знал, кто пришел.
- Н-нет, - запнулся Ренджи. Потом уже уверенней сообщил в прямую спину. - Нет.
- Тогда зачем Вы пришли? – лейтенант не раз поражался, как хорошо его капитан собой владеет. Сейчас в голосе звучало неподдельное удивление пополам с зарождающимся гневом. В смысле: «Мальчик, какого меноса ты оторвал меня от крайне важного занятия?»
Ага, прям сейчас. Важное занятие. И не поел, вон поднос с ужином нетронутый. Чайник на жаровенке. Ну-ну.
- Я принес цветы, - сообщил Ренджи самым глупым голосом, на который был способен.
Бьякуя действительно обернулся, стремясь посмотреть в глаза самоубийце. Наткнулся на пионы, которые понурили тяжелые головы. Сладкий аромат выдранных цветов наполнял комнату.
- Вы, кажется, меня не поняли, - спокойный голос, которым можно заморозить все вокруг.
- Я понял. – Абараи доверительно закивал, не оставляя и надежды на свое психическое здоровье. - Я все правильно понял. А ты еще не ужинал.
- А Вас это не касается, - с какой-то детской мстительностью констатировал Кучики и снова отвернулся.
Ренджи сел у жаровни и начал готовить чай. Он молчал, а потом заговорил, не прерывая своего занятия.
- Я много думал…
- Может, Вы будете делать то, что у Вас хорошо получается? – капитан говорил спокойно, но такой тон заставил Ренджи покраснеть.
- Я думал и не придумал, как тебе объяснить. Поэтому буду говорить, как умею.
Звяканье чашечек и запах пионов.
- Больше, чем кто-либо в этой жизни мне нужен ты. Только ты, и никто иной. С тобой борюсь, тебя я кормлю, о тебе я забочусь, но это жалкие попытки соответствовать. Если не смогу быть достойным тебя, я все равно останусь рядом, даже если ты мне не позволишь. Потому что я тебя люблю. Тебя, именно тебя, со всеми твоими закидонами. Я знаю про них больше, чем кто-либо, и все равно не знаю всего.
Лейтенант перевел дух. Принюхался к чаю. Продолжил.
- Я руконгаец. Помнишь, я рассказывал про то, как мы с Рукией добывали сладости или искали тепло? Мы очень ценим дружбу. Потому что друзья помогут тогда, когда у самого нет сил. Мы ценим любовь, потому что она украшает наши жизни, наполняет их смыслом. Бьякуя… я точно знаю, что мой смысл жизни – это ты. Я буду жить ради этого. И умирать, если потребуется.
Такие простые слова. Это Ренджи нужно услышать что-то, чтобы поверить. Бьякуя привык доверять поступкам. Абараи посмотрел на поднос, потом разлил чай в чашки и поставил еду рядом с Кучики.
- Лейтенант Хисаги…
- …приходил извиняться. Он, как напьется, себя не контролирует.
- Вы можете идти, Абараи-фукутайчо.
- Что, опять все сначала? – Ренджи сердито упер руки в бока, - Опять на «Вы» и врозь по углам. Ну, уж нет.
Парень пересек комнату, за плечи поднял Бьякую и прижал к себе.
- Я здесь. Я никуда не уйду.
- А Сенбонсакура… - в его объятиях Кучики расслабился. Только голос был таким же холодным. Ледяным прямо-таки.
- Закопай меня под старой сливой, - пробормотал Ренджи, задыхаясь от пряного запаха шелковистых волос.
Они некоторое время стояли так, а потом Абараи потянул Бьякую вниз. Усевшись и устроив капитана на коленях, он взял в руку суши с лососем, намереваясь кормить любовника с рук.
- Почему ты не пришел спать?
- Я пах как проспиртованная лягушка из лабораторий Маюри. Оно тебе нужно было?
- Прошу вас, впредь оставлять подобный выбор за мной, Абараи-фукутайчо.
- Понял-понял, - Ренджи расплылся в совершенно дурной, счастливой улыбке. - А теперь ешь.
Тремя днями позже Ренджи пригласили на очередную пьянку. Он почесал нос и сообщил, что придет. Юмичика покивал и отвалил. Лейтенант шестого отряда был очень занят документацией. По самую макушку закопался.
Вечером, когда веселье уже катилось к закату, и пора было расползаться по казармам, седзе в комнату открылись от пинка ногой и Кучики-тайчо, невозмутимый, совершенно неуместный в подобный обстановке, появился на пороге.
- Ы? – не поняло общество, и некоторые предметы обстановки.
Ренджи поднял совершенно трезвые глаза, хоть и выпил он немало, улыбнулся и помахал рукой, привлекая внимания сиятельного господина.
Бьякуя, нисколько не смущаясь, поднял лейтенанта на плечо, словно куль с мукой и куда-то понес. Ренджи, приподняв голову, сочувственно улыбнулся компании и немыслимым образом пожал плечами.
Высокое собрание осталось подбирать с пола челюсти.
Вечером следующего дня Абараи, пришедший в поместье при свете дня, никого не боясь и потирая скулу, на которой наливался багровым синяк, оставленный тяжелой рукой Нанао-чан, услышал занимательный разговор.
- Рукия.
- Нии-сама? – девушка почтительно поклонилась, приветствуя брата.
- Рукия… я подумал… может, ты сладкого хочешь?
Пытаясь не сползти по косяку от смеха, Ренджи ретировался от брата и сестры, оставшихся в некотором недоумении друг от друга.
Вот и рассказывай потом Бьякуе про трудное руконгайское детство.
Нет, определенно, все Кучики ненормальные.
).
