Bleach календарь аниме 2009

[Лар аэн]

Весит много (пятьдесят метров), 7 страниц, большое разрешение.
Можно скачать вот тут (нужна регистрация).

@темы: Рекомендации, Ссылки

---

[не валяй дурака, Ваймс]

Bleach icons [12]
Размер: 120х120
Вес: до 20 кб
Превью:


All

@темы: Аватары

---

"Притяжение"

[[ Ice Bird ]]

Всех с долгожданным и наступившим НГ!

Название: «Притяжение»
Автор: gaarik77
Бета: бечено
Персонажи: Шиффер Улькиорра, Иноэ Орихиме, Гриммджоу Джаггерджек, Ичимару Гин, Айзен Соске, Ноитора Джируга, Заэль Аполло Грантц, + упоминается Куросаки Ичиго, Исида, Рукия, Ренджи и Чад.
Пейринг: Улькиорра/Орихиме (основной), намёк на Гримм/Химе
Жанр: romance, ангст, хентай, AU
Рейтинг: PG-15
Фендом: Bleach
Дисклеймер: от прав отказываюсь
Статус: в процессе
Примечание: возможен некоторый ООС, но я старалась не отходить
Действие происходит после ухода Ичиго из Хуэко Мундо, последние события в манге не учитываются.
Размещение: без моего согласия НЕЛЬЗЯ!

1 и 2-я главы: toshokan.diary.ru/p56196749.htm?from=last (2-я в комментах)

Глава 3.
Орихиме шла вперёд по мягкому сыпучему песку, проваливаясь в него почти по щиколотку. Бархан за барханом оставались за спиной, но, как бы далеко, как ей казалось, они бы не зашли, купол, покрывающий город, так и оставался неизменным, ничуть не отдаляющимся. Он шёл сзади, на некотором расстоянии от неё, всё так же чуть ссутулившись и засунув руки в карманы хакама, такой же отстранённый, как и всегда. Бесконечные серые дюны, тускло искрящие на солнце, завораживали и притягивали к себе. Они были одни посреди пустыни; в мёртвом, пустом, тусклом месте. Однообразный пейзаж скрашивали лишь редкие кварцевые кустики, голубоватыми остриями веток впивающиеся в бездонно-синее, с клочками облаков, искусственное небо. И солнце, – да, оно светило, как и настоящее, но не грело – песок вокруг был сухим, холодным. Иноэ остановилась и оглянулась – неровные следы затейливой цепочкой тянулись через дюны, отмечая пройденный путь. Арранкар замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, не приближаясь к пленнице. Девушка вздохнула – за всё время их прогулок он не проронил почти ни слова. Просто шёл сзади, изредка останавливаясь и наблюдая за ней издалека. До этого она пыталась его разговорить, но все попытки в лучшем случае заканчивались равнодушным: «Вот как», либо полным игнорированием её слов. Да уж. Полная противоположность ей, так любившей подолгу общаться. С Гриммджоу было куда интересней. Ах да, ведь с тех пор, как он послужил косвенной причиной её аппетита, ему было позволено проводить с ней время, с милостивого согласия Владыки и молчаливого неудовольствия Улькиорры.
Гриммджоу….
Она вспомнила, как испугалась, впервые увидев его на пороге своей комнаты. А сейчас ситуация изменилась с точностью до наоборот. О, с каким нетерпением она ждала его сейчас! Громкий треск хлопнувшей об стену двери – как сигнал к действию. Звериный оскал, небрежно опирающаяся об косяк фигура, с вызовом бросившая через плечо:
- Эй, Шиффер, харэ халтурить! Теперь моя очередь!
Чуть заметное презрение, промелькнувшее на бледном лице, короткий кивок-согласие, и она вскакивает с дивана, на котором до этого сидела рядом с ним, чтобы подбежать к ждущему её у двери арранкару. Протянутая рука, шершавая тёплая ладонь.
- Эй, девка! Пошли! – Слова могут показаться грубыми, но она-то знает, что для него это почти вежливо. Берёт его за руку, чувствуя, как сильные пальцы бережно сжимают запястье – после того случая Шестой старается загладить свою вину. Он ещё помнит последствия, когда Улькиорра заметил синяки, которые он оставил на её коже в прошлый раз. Она выпархивает за ним из комнаты, не ведая, каким взглядом провожают её зелёные глаза.
И вот они идут по коридору, хотя нет, идёт скорее он, а она почти бежит следом.
- Гриммджоу-сан! Пожалуйста, подождите! – Запыхавшись, выдыхает девушка.
Тот резко останавливается – не ожидавшая, или почти ожидавшая этого Орихиме с разбегу врезается в него сзади. Губы Гриммджоу растягиваются в довольной ухмылке, в горле клокочет урчание. Иноэ смеётся, уткнувшись носом ему в спину – она опять клюнула на эту уловку. Сколько бы раз это не повторялось, она всё время, нечаянно (или намеренно?) попадалась. Сексте же нравилось чувствовать как бы случайно прикоснувшиеся к нему мягкие ладони. Нравилась их игра, да и похоже, что ей тоже. Хоть в чём-то он был лучше Шиффера, раз она позволяла ему забавляться с ней.
- Извините, - смущённо шепчет она.
- Слушай, я думал мы договорились? Мы же перешли на «ты», помнишь? – Неожиданно мягко обращается он к ней.
Иноэ от удивления замирает. Договорились? Но возражать не осмеливается.
- Как скаже…шь, - выдавливает из себя.
- Вот и отлично. – Он вновь протягивает руку, - ты идёшь?
- Да, - она уверенно берётся за его сильную мужскую ладонь, и дальнейший путь проходит почти без приключений.

Иноэ улыбнулась – сколько же прошло времени, чтобы она стала называть Сексту на «ты»? И сколько же должно было пройти времени, чтобы она перестала воспринимать своё заточение как заключение? Как пытку, длящуюся каждый день и каждую ночь, не оставляющую никакой надежды на спасение? Она и сама не заметила, как перестала постоянно думать о доме, Ичиго, Тацуки, школе, друзьях. Такие мысли теперь посещали её реже. И кто же был тем, кто смог переключить её внимание, выдернув из пасти безнадёжной, пожирающей душу тоски? Не поверите – Гриммджоу. С ним ей было по-настоящему весело. И пусть он наглый, дерзкий, дикий – это только сильнее подогревало её интерес к нему. Абсолютная противоположность Кватре.
Всё ещё рассеянно улыбаясь, она подошла к кварцевому деревцу и, протянув руку, коснулась ветки. Послышался тихий треск – и кончик ветви остался у неё в руках.
- Какое хрупкое, - удивлённо прошептала она – говорить в голос, нарушая звенящую тишину, казалось ей преступлением. Чуть сжала ладонь – и кварц рассыпался в мельчайшую пыль, скользнув вниз сквозь пальцы. – Так странно, – добавила она, проследив рассеявшийся в воздухе мерцающий след. Ещё чуть постояв, девушка продолжила путь; он так и следовал за ней, её неизменный страж, всегда позади. Так, в молчании, прошло ещё некоторое время, прежде чем пленница снова остановилась – песок, набившийся в обувь, наконец дал о себе знать, и она со вздохом опустилась на мягкую, чуть шершавую поверхность. И пока она вытряхивала песчинки, арранкар стоял рядом в ожидании, когда она закончит. Но Иноэ не спешила уходить, она сидела, подобрав ноги и обхватив руками колени.

Улькиорра стоял неподвижно, размышляя над словами Гина, недавно вызвавшего его к себе «поговорить».
- Улькиорра-кун, – улыбаясь самой заискивающей из своих улыбок, Ичимару поманил арранкара пальцем в свой кабинет, - посмотри-ка сюда.
Кватра подчинился, подойдя ближе к монитору и наблюдая, как Орихиме гуляет с Секстой по Дворцу. Лицо девушки выражало непередаваемую смесь интереса, восторга и восхищения, когда Гриммджоу что-то увлечённо рассказывал ей. Вот она поднесла руки ко рту, согнувшись пополам в приступе истеричного смеха. Джаггерджек с довольной ухмылкой смотрел на её тщетные попытки успокоиться. Шиффер поймал себя на мысли, что сейчас ему захотелось сломать, сокрушить что-то, и лучше всего – Сексту, или, в крайнем случае, стену позади. Лишь присутствие шинигами остановило его от выдавания истинных эмоций. – Ксо. – Еле слышно сказал он. Но у Ичимару оказался острый слух.
- Вот видишь, Улькиорра-кун? Ей с ним интересно. А с тобой? – Гин переключил канал на другую запись – они в её комнате, Иноэ что-то говорит, а он молча сидит рядом. – А с тобой – скучно. – Манерно растягивая слова, пропел над ухом блондин. – Говори с ней, отвечай ей, рассказывай ей о чём-нибудь. Так будет куда интереснее, - шинигами растянулся в ухмылке, - подумай над этим, Улькиорра-кун.

Иноэ провела ладонью по холодной поверхности и, погрузив руку в верхний слой, зачерпнула пригоршню песка, медленно пропуская его сквозь пальцы и рассеянно наблюдая за стекающими вниз крупинками. Они были одни, окружённые лишь крутыми барханами и редкими кварцевыми деревьями. Она перевела взгляд на него, стоявшего с полуприкрытыми глазами. Такой же хрупкий, как кварц. Такой же бесцветный. Но изящный. И одинокий. При последней мысли она почувствовала прилив нежности.
- Улькиорра-сан, - тихий голос девушки вывел Кватру из оцепенения, - пожалуйста, присядьте.

Он не ответил, лишь молча исполнил её просьбу, опустившись рядом. Сидеть, засунув руки в карманы, было неудобно, поэтому он положил их на колени. Говорить было не о чём, и оба понимали это. Нагнувшись, девушка вновь погрузила руку в песок – тихий шорох падающих песчинок успокаивал.
- Зачем… ты это делаешь?
Иноэ удивлённо подняла брови, не ожидая, что он заговорит первым. – Просто… так.
- Объясни, женщина.
- Орихиме.
Он моргнул: - Что?
- Орихиме. Меня зовут Орихиме. Не называйте меня «женщиной». Я ещё не… - замялась она, не зная, как объяснить свои слова. Ей, в конце концов, всего 16 лет, и она девушка! Но объяснять это ему бесполезно. К счастью, арранкар не стал цепляться к её словам.
- О-ри-хи-ме, - негромко произнёс Улькиорра, словно пробуя имя на вкус, как что-то незнакомое и новое. – Хорошо. Я буду звать тебя по имени. Так зачем ты это делаешь, - он кивнул на её руку, - Орихиме?
Иноэ вздрогнула – так непривычно было слышать своё имя, произносимое им вслух.
- Ну…. Это… - Внезапно её посетила мысль. – А вы попробуйте… - Он изогнул бровь. – Так же. – Она провела по песку ладонью.
Улькиорра положил руку на холодную неровную поверхность, прочертив по ней пальцем линию.
- Лучше, когда он тёплый. Когда лежишь на пляже, сверху песок сухой и горячий, но в глубине прохладный и влажный. – Мечтательно протянула девушка, откинувшись назад. – А ещё он бывает разный – крупный, как галька, и мелкий, почти пыль… как здесь. И разных цветов.
- Разных… цветов? – Тихо повторил Четвёрка.
- Да. Он бывает белый, жёлтый, розовый, серый, коричневый, красный, чёрный. - Задумчиво загибая пальцы, считала она.
- А зелёный? Бывает? – Казалось, что арранкара очень заинтересовала эта информация.
- Н-не знаю. Я не видела. Бывают зелёные камушки. Нефрит, кажется….
- Понятно. – Четвёрка снова зачерпнул ладонью кварц, давая ему стечь на землю. Орихиме улыбнулась, поймав себя на мысли, что сейчас он выглядел таким… милым, что ли? Улькиора поднял руку, смотря на прилипшие к белой коже крупинки, мельчайшей пылью медленно ссыпающиеся вниз.
- Идём? – Неожиданно спросила Иноэ, вскакивая на ноги и держа в одной руке сандалии. Четвёрка оторвался от созерцания песчинок, кивнув и поднявшись следом.
Они шли назад, но на этот раз первым был он. Невысокий, изящный. Хрупкий, как кварцевое деревце. Но сильный. Загадочный. И… красивый? Да. Было в нём что-то такое. Её тянуло к нему. С самого первого раза, едва увидев его, она почувствовала связь с ним. Слабую, тонкую, невидимую нить, за которую она держалась всё это время, не позволяя себе упасть. Это… влечение к нему…. Почему? Они же враги. Но….
Песок под ногами неожиданно провалился, увлекая её за собой в образовавшуюся щель. Улькиорра обернулся на вскрик – и вовремя – из песка выстрелили длинные кривые щупальца, которыми Пустой намеревался схватить добычу. Орихиме с ужасом смотрела на поднимающееся из облака пыли изуродованное туловище с огромной, всасывающей всё вокруг пастью с тонкими загнутыми назад зубами; вязкая слюна капнула совсем рядом. Мгновение – и между ней и Холлоу возникло тонкое тело.
- С дороги, каки! – Прохрипела тварь.
Быстрый, резкий удар ребром ладони – он даже не счёл нужным использовать церо – и половина рассечённой туши грузно осела на землю, выпуская пузыри чёрной, вонючей крови. Улькиорра повернулся к девушке и протянул руку, помогая ей встать, слегка удивившись, когда она, уже поднявшись, продолжала держаться за него. Так, держась за руки, они дошли до города. Орихиме отпустила его только, когда он довёл её до комнаты. Скомкав прощание, она на дрожащих ногах влетела внутрь, хлопнув дверью у него перед носом. С трудом сдерживаемое напряжение требовало разрядки, наконец выплеснувшись наружу с потоком слёз, когда она без сил упала на диван, давясь рыданиями.

Улькиорра постоял немного, вслушиваясь в доносящиеся из-за двери всхлипы, и медленно пошёл прочь, вспоминая пронзившую разум ослепляюще-жуткую вспышку страха, когда увидел её, падающую в пасть червя. Страха за неё.

@темы: Ангст, Гет, PG, Романс, Фанфики

---

Драбблы

[Сэтто]

Автор: Сэт aka Посестра Алукарда
Бета: Moonlight
Альфа: Erik@
Рейтинг: PG
Жанр: спектр
Дисклеймер: кланяемся Кубо-сану...
Персонажи/пейринги: встречаются Урахара/Ичиго, Маюри/Исида; много всяких
Варнинг: возможно, оос

Цикл «Тонкие стены»

1.
Любовь - это хорошо. Чужая – в том числе.
Рукия ничего не имела против любви, в том числе и чужой. Но только не в три часа ночи, когда от усталости ломит за ушами, под веки словно насыпан песок, а перенапряжение мешает заснуть!
На соседнем футоне затравленно вздрогнули. Рукия подозревала, что, если приподнять одеяло, оттуда потянет дымом – с Орихиме сталось бы сгореть со стыда в прямом смысле этого слова.
Рваные стоны и вскрики внизу изредка сменялись коротким бубнежом, а потом возобновлялись с новой силой. За последний час Рукия пришла к нескольким выводам: а) Ичиго в принципе не знает никаких нежных слов, предпочитая заменять их матом б) Урахара грёбаный извращенец в) Урахара грёбаный извращенец г) см. пункты б) и в)
Зарычали. Длинно и с подвыванием. В понимании Рукии с такими звуками можно разбивать голову заклятого врага ржавой лопатой, но никак не заниматься любовью.
- Может быть это… Кон? – проскулила Орихиме, приподнимая краешек одеяла. В темноте заблестел круглый от смущения и ужаса глаз. Рукии показалось, что в темноте так же светится щека – алая, как фонарь на светофоре.
- Урахара трахает Кона? – уточнила Рукия. Глаз расширился до невероятных размеров, щека вспыхнула и осветила тёмные глубины пододеялья, как взрыв динамита бездонную шахту.
- Нет, - прошептала Орихиме. – Может быть, это Кон… подсыпал им… что-нибудь в еду? Ну… понимаешь…
- Понимаю, - согласилась Рукия. В этой идее определённо что-то было: озабоченный плюшевый поганец с неадекватным чувством юмора мог бы с лёгкостью осуществить подобную шутку. Рукия мрачно решила, что непременно подкинет Кона в спальню к Бьякуе, а потом торжественно похоронит аккуратно разрезанную тушку в мусорном баке.
Ичиго взвыл, закричал, взвизгнул, снова закричал. Урахара издал ряд невнятных, но очень мужественных звуков.
Из-под одеяла показалась струйка дыма.
Рукия с визгом одиночного монгольского конника взвилась над матрасом и со всей дури саданула кулаком по полу – доска треснула и прогнулась.
- Давашужмать, заткнётесь вы наконец?!! Прекратите уже-е-е!!!
Орихиме, впечатлившись, высунулась из своего укрытия и увидела, что Рукия, почти улёгшись на пол, прижимается ухом к старым доскам и напряжённо что-то слушает. И вдумчиво краснеет.
- Ну, что? – неожиданно струхнув, поинтересовалась Орихиме.
- Ичиго матерится, - монотонно, как засыпающий голос за кадром, забубнила Рукия. – Урахара говорит, что остановиться не может, как француз из известного анекдота. Но… - она замолчала и вдруг так же монотонно начала считать: - Семь, шесть, пять…
- Рукия?!
- …четыре, три, два…
«Один» потонул в торжествующем мужском рычании и пронзительном мальчишеском вскрике.
Где-то в дебрях дома выругались и, судя по стуку, швырнули что-то тяжелое о стену.
Рукия и Орихиме задумчиво смотрели друг на друга.
- А теперь, милые дамы, - совершенно неожиданно раздался голос Урахары – задыхающийся и глухой сквозь дерево. – Можете спать спокойно. Мы закончили.
- Х-хорошо, Урахара-сан, - пискнула Орихиме, и Рукия вытаращила на неё глаза. – Спокойной ночи.
- Приятных снов, Иное-ча… - галантно ответствовал было Урахара, но резко заткнулся. Рукия отчётливо услышала взбешённое Ичиговское «Хватит паясничать, башка-панама!», вздохнула, брякнулась на футон и закрыла глаза.
Любовь – это, чёрт побери, хорошо…

2.

Если подумать, всё было неправильно.
Неправильно, что мальчишка пятнадцати лет бьётся насмерть с неиссякаемым потоком врагов, раз за разом совершая невозможное и прыгая много выше головы. В пятнадцать надо заглядываться на девчонок, ладить с бунтующими гормонами, маяться в школе и увлечённо доказывать всем, что ты не верблюд. Война не для детей, хотя жизнь часто считает иначе.
Это неправильно – ментальное тело всё иссечено шрамами, руки пахнут медью и кровью, а родной дом постепенно забывается и становится то ли пыльным прошлым, то ли затёртыми декорациями. В собственном теле – чужая душа, залётный гость, и вдруг оказывается, что этот чужак успешно исполняет роль брата и друга – возможно, успешнее, чем Ичиго.
Неправильно, что Ичиго проводит дни и ночи не с той, которую так отчаянно спасал, а со взрослым мужиком – тем самым, у которого стылые серые глаза, полосатая шляпа и несколько вечностей за плечами.
Неправильно, что друзья краснеют и отводят глаза, когда Ичиго приходит с опозданием на первый урок – помятый, невыспавшийся, не в форме и без учебников. Чад и Исида стараются не смотреть на его шею, Орихиме старается не смотреть ему в глаза. От него пахнет старым домом, чужим одеколоном и почему-то ромашковым чаем, и непонятно, почему привычное угрюмое выражение лица вдруг становится пугающе незнакомым и чужим.
Впрочем, Исида сам по уши завяз в этой своей болезненной любви к желтоглазому психопату-учёному, так что у него точно нет права осуждать Ичиго.
Неправильно, что отец с каждым днём мрачнеет всё больше, и однажды Ичиго видит его – злого, сжимающего кулаки – выходящим из магазинчика Урахары. Сам Урахара тогда Ичиго так ничего и не сказал.
Неправильно, что Ичиго выбрал именно Урахару.
Тот жесток особой жестокостью учёного, ставящего опыты на лабораторных животных. Он беглец и стратег по натуре, и всегда непонятно, что скрывается за фасадом глянцево-радушной улыбки. Он бывший капитан Сейретея, а значит – профессиональный убийца, облагороженный кодексом чести и обязательств. Это в прошлом, но это – было.
А ещё у него светлые жёсткие волосы, вечная щетина, расхристанное кимоно, чудовищная полосатая шляпа и привычка спать до обеда.
И, если подумать, не всё в этой жизни так ужасно.
Потому что правильно – это когда горячка спадает, остаётся усталость и удовлетворение, и Ичиго поднимает дурацкую шляпу с пола – с футона, с земли, с нагретой черепицы крыши – и нахлобучивает её на взлохмаченную светловолосую макушку Урахары. Жест будничный и грубоватый, даже слишком, словно Ичиго смахивает мусор со стола. И никто не заостряет на этом внимание, но в уголках губ Урахары всегда появляется тень улыбки, так не похожей на обычную лживую маску.
А ещё правильно – это когда занпакто валится из слабых от усталости рук, а Урахара весело – словно не он только что носился по полигону, размахивая катаной и круша скалы – говорит, что пора идти пить чай и гонять от холодильника Ренджи.
И – когда почти что драка, короткие жесткие поцелуи, ехидные комментарии, злость и веселье, сильное, нещадно тренированное тело – очень близко, чётко очерчённая скула и впалая щека, колючая от щетины, немыслимые глаза и опять улыбка. Другая.
Вот и пойми, правильная жизнь штука или нет.

3.
Для августа ночь была неожиданно холодной – можно было ненавязчиво перетянуть на себя край пледа и сделать вид, что к тёплому боку ты прижимаешься совершенно случайно, только вследствие того, что ткани слишком мало.
Ичиго, скроив мрачную и неприступную, как скала над морем, физиономию, осуществил все подобающие манёвры - с перетягиванием и прижиманием.
Урахара усмехнулся краем рта. Длинная узкая трубка, зажатая неправдоподобно белыми зубами, ехидно блеснула и качнулась.
Ичиго хотел было возмутиться и заехать локтём по насмешливой физиономии, но вдруг подумал, что манёвры и впрямь выглядят глупо после всего, что они с Урахарой вытворяли последние полтора часа.
- Слушай… - вдруг хрипло сказал Урахара и покосился через плечо на чёрную громаду дома. – Как-то подозрительно тихо.
- А?! – поразился Ичиго. – А как ещё, блин, должно быть в пол-третьего ночи?
- Вот я и говорю – тихо слишком.
Не успел Ичиго в полной мере оценить логичность этого высказывания, как позади прошебуршала дверь и на веранду лёгкой неслышной походкой вышла Йоруичи – луна осветила плавно уходящие в бесконечность смуглые ровные ноги, обтянутую тонким шёлком домашнего кимоно грудь, встрепанные волосы и золотистые недовольные глаза. Ичиго моргнул и начал вдумчиво и целеустремлённо краснеть.
Хлопнуло – на доски рядом с парнем шлёпнулась тонка книженция в глянцевой обложке.
- Эт-та что? – поинтересовался Ичиго и вдруг всхрюкнул, глядя на название. Урахара вынул трубку изо рта, тоже посмотрел, округлил глаза, но хрюкать не стал.
- «Тысяча фраз, которые воспламенят вашего любовника в постели», - озвучил Ичиго в мёртвой тишине.
- Дарю, - процедила Йоруичи. – А то ты так однообразно материшься… Киске, неужели тебя это заводит?
Урахара в театральном замешательстве взмахнул рукой с зажатой в ней трубкой, чуть не выколов Ичиго глаз.
- Это так мило с твоей стороны, Йоруичи-сан! - восторженно возопил он. – Это именно то, чего нам не хватало!!
Йоруичи фыркнула и удалилась в дом, плавно покачивая бёдрами. Ей вслед со свистом боевого ядра пролетела книжица и впечаталсь в вовремя закрывшуюся дверь.
- Какого хрена?! – придушенно взвыл Ичиго, пытаясь вырваться из хватки Урахары. – Что за нафиг?!!
- Ну, Ичиго, материшься ты и правда однообразно. Тебя что, Ренджи не учил?..
- Это, - прошипел Ичиго и обвиняющее ткнул пальцем в сторону поблескивающей в темноте книжки. – Не словарь нецензурной лексики!
- И слава Богу! – воодушевился Урахара. – Не слишком возбуждает, когда твою сущность словесно определяют в тот момент, когда ты…
- Рукия, э?!
Урахара заткнулся. Ичиго, пятой точкой чуя неприятности, насторожился.
Ходячий генератор этих самых неприятностей в виде хрупкой темноволосой девушки хлопал глазами так наивно и благожелательно, что даже придорожный булыжник начал бы судорожно прикидывать пути к отступлению.
- Прекрасная ночь, правда? – Рукия посмотрела на луну и улыбнулась. Ичиго подумал, что, если бы её в этот момент увидел Ичимару Гин, он бы подумал, что смотрится в зеркало.
- Да, Рукия-чан, прекрасная, - осторожно откликнулся Урахара, тоскуя по своей шляпе.
- У вас, наверное, поясница болит, да, Урахара-сан? – сочувственно спросила Рукия. Трубка со стуком упала на пол.
- Да нет…
- А, наверное, вы регулярно делаете зарядку.
- Зарядку? – повторил Урахара.
- Ну да, - покивала Рукия. – Перед всякими активными и шумными действиями надо делать зарядку. Растяжку там, ещё что-то… Или менять позу действий. Или вообще никакие действия не проводить.
Воцарилась немая сцена. Ичиго и Урахара, замерев, таращились на Рукию, как зависшие андроиды на электрика с кувалдой.
- Ну, я пошла спать. Надеюсь, хоть теперь мне дадут заснуть!..
Дверь закрылась второй раз.
Урахара зачем-то потёр поясницу.
Дверь прошуршала.
- Ты что-то хотел сказать, Ренджи? – поинтересовался Ичиго после нескольких секунд молчания.
- Я – нет, - туманно ответил Абараи. – Но я только что поймал Джинту, который всё-о-о хотел вам высказать. Так что можете меня благодарить!
- А это уже серьёзно, - вздохнул Урахара. - Спасибо, Абараи.
Ренджи кивнул и пошёл обратно в дом. Ичиго сверлил его спину взглядом, всей своей угрюмой физиономией выражая недоверие и готовность к подлому предательству.
- Ичиго, и как ты сейчас сидеть можешь, а?.. – послышалось из-за двери.
Ичиго с воплем раненого медведя-гризли взвился на ноги, но тут же со стуком рухнул обратно, сбитый молниеносной подсечкой.
- Выдержка шинигами, уж ты-то должен понимать! – крикнул Урахара, удерживая брыкающегося парня на месте. – Спокойной ночи, Абараи!
- Сволочи, - рычал Ичиго, вырываясь с пылом кубинского революционера. – Прибью всех нафиг!.. Блин, слезь с меня!! Эй, руку убери, оторву!
- Уу, какие мы кровожадные, - пробормотал Урахара, вовсю лапая Ичиго.
Дверь прошуршала.
Исида едва не попятился под сумасшедшим взглядом двух пар глаз.
- Э.
- Исида, - просвистел Ичиго, незаметно выкручивая Урахаре руку. – Здравствуй.
- Добрый… вечер, - кивнул Исида. – Я помешал?
- Ну что ты! – радостно воскликнул Урахара, спасши руку и бессознательно пытаясь соорудить шляпу из пледа. – Мы как раз здесь скучаем!
- О-очень скучаем, - голосом Хичиго протянул рыжий.
- А… мне кошмар приснился, - счёл нужным объяснить Исида. – Решил воздухом подышать, всё равно не засну.
- Аа, так ты спал? – с облегчением сказал Ичиго и улыбнулся, что с ним нечасто в последнее время случалось. – И что за кошмар?
Исида поправил очки:
- Смысла не помню. Но там кто-то совершенно ужасно орал… Как будто его на кол сажали.
У Ичиго вытянулось лицо.
- Прямо-таки на кол? – польщёно уточнил Урахара.
- Да, знаете, раньше практиковали такой вид казни. На большой осиновый кол.
- Ну, с осиновым ты перегнул…
- Да? – озадачился Исида. – Не осиновый? Ну не важно, в общем, на большой… Ичиго, ты в порядке?
Ичиго поднял голову. Исида шарахнулся, попятился, запнулся за порог, пробормотал: «Пойду дальше спать», и стремительно исчез в темноте дома.
Ичиго перевёл взгляд на Урахару. Тот старательно гримасничал и делал вид, что не улыбается.
- Кол, значит? – неприятным голосом протянул парень. – Большой, значит?
- Не о том думаешь, юный падаван, - наставительно произнёс Урахара и дёрнул Ичиго за торчащую прядь волос. – Менять в доме перегородки надо, значит…


*
У сына Матсумото Рангику очень светлые волосы и такая же светлая кожа, ему шесть лет, и он похож на мать. Они даже улыбаются одинаково. Правда, пристрастия к шумным играм у него не наблюдается, и вообще для своих лет ребёнок просто удивительно серьёзен.
Окружающие близкие и не очень близкие знакомые с завидным упрямством гадают, кто же отец мальчишки – естественно, кандидатов двое. Об одном говорят с нескрываемым презрением и ненавистью, о другом – с некоторым весёлым удивлением и одобрением.
Хицугайя-тайчо часто в сердцах желает, чтобы мальчишка хоть раз улыбнулся непроницаемо и лукаво, сощурив глаза – как его отец. Тогда его, капитана, уж точно оставили бы наконец в покое с деликатными – и не очень – расспросами.
Но, успокаиваясь, он всякий раз приходит к выводу, что это всё-таки великая удача: мальчишка совершенно не похож на отца. Ни в чём.
Он даже улыбается, как Рангику!..
..Хицугайя-тайчо как раз додумывает эту мысль и наблюдает за малышом, с самым серьёзным видом перебирающим отчёты, забытые Матсумото на столе. Его взгляд замечают – мальчишка поднимает глаза, смотрит на тайчо и вдруг, сощурившись, лукаво улыбается.
- Ну вот, - после секундного молчания бормочет Хицугайя. – Опять лис. Просто зоопарк какой-то…

*
Одноклассники Куросаки Ичиго живут крайне насыщенной жизнью. То сам Ичиго начинает сходить с ума, приставая ко всем девчонкам подряд, то он и его приятели – Исида, Чад и Иноэ – исчезают в неизвестном направлении, и можно упражнять фантазию, гадая, куда они подевались, то в классе появляется разношёрстная компания – по виду и повадкам вылитые якудза, то самих ребят вместе со слегка неадекватной учительницей забрасывают в горы…
Но все к этому как-то уже привыкли. Как привыкли к мысли, что Ичиго ох как не прост, но лучше его ни о чём не спрашивать.
Поэтому, когда в дверях класса посреди урока неожиданно вырастает странный субъект – хмурый, смуглый, синеволосый, со светлыми янтарными глазами – все поворачиваются к Ичиго.
Конечно, это опять к нему. К кому же ещё!..
- Квинси, - скрипуче, недовольно произносит субъект. – Долго мне ещё ждать?
В классе озираются - что за Квинси, кто это ещё такой?
- Вы, наверное, ошиблись… - начинает Кейго, но мимо него вдруг пулей пролетает Урюу Исида. Выскакивает из класса, ухитрившись выволочь за собой синеволосого субъекта, и уже из коридора орёт:
- Простите, сэнсей, мне надо идти!..
Сэнсей снимает очки и обречённо машет рукой:
- Да иди, иди, чего уж там…
Ичиго, Чад и Орихиме переглядываются.
Все остальные старательно делают вид, что им всё равно.
- Где-то я его видела, - неуверенно говорит Орихиме, и друзья синхронно пожимают плечами.

*
Нанао никогда не ревнует.
Глупо, ей-ками, ревновать в такой ситуации – когда дружбе и любви сравнялось две тысячи лет, и когда ты всего лишь очередной лейтенант. Сколько их было уже, этих лейтенантов?
Нанао хватает порядочности и благоразумия, чтобы не озлиться, никак не воспринимать пьяные заигрывания и постоянный флирт – естественный для её капитана, как дыхание, и загнать свои эмоции в рамки служебных обязательств и почти материнской заботы.
Рангику смеётся понимающе.
Молодец, Нанао, а как поначалу ревела? Дурочка была… Ну да, притерпелась, усекла, что к чему. Вот я и говорю, молодец…
Всё она понимает, эта рыжая безалаберная красавица. Сама натерпелась по самое не могу.
И всё же всей порядочности, благоразумия и ещё чёрт-знает-чего, такого полезного и правильного, не хватает, чтобы затоптать сожаление – зачем, ну зачем меня определили именно в этот отряд?..
Ведь так обидно и стыдно, когда капитан треплет по плечу и улыбается – не грусти, Нанао-тян, с некоторыми вещами ничего не поделаешь.
Двухтысячелетний опыт – страшная вещь.

*
Трудно отказываться от привычек и изменять первое впечатление.
Привычка защищать Юмичику у Иккаку появилась примерно тогда же, когда окончательно оформилось первое впечатление – вполне определённое. Надо всё-таки признать, что некоторое время Иккаку просто отказывался видеть в своём новом знакомом мужчину.
Оказалось, зря.
Юмичика был горд, зол и при всей своей кажущейся общительности крайне замкнут. Когда Иккаку впервые полез к нему – дело было в каком-то грязном постоялом дворе, в комнате, насквозь пропахшей сыростью, немытыми телами и тараканами – он никак не ожидал, что напорется на такое сопротивление. Хотя нет, сопротивление – не то слово. Удар был точный, сильный – в поддых, а потом – лбом в переносицу. Когда Иккаку очухался, Юмичика делал вид, что спит, но слишком тихое дыхание и напряжённость в линии плеч выдавали его с головой.
- Слушай, ну… я… извиняюсь, - промямлил Иккаку, держась за нос, который, кажется, собирался то ли отвалиться, то ли, наоборот, провалиться в глубины черепа. Через несколько секунд прозвучало глухое:
- Не надо меня ни к чему принуждать.
- Понял, понял, - буркнул Иккаку. – Но нос-то зачем ломать?!
Защищать его приходилось много и часто. Личности, встречавшиеся им на протяжении бесцельного путешествия, при виде Юмичики почему-то начинали мыслить в одном направлении, и приходилось вправлять им мозги. Иккаку прозевал тот момент, когда Юмичика освоился с катаной – дешёвенькой, быстро тупившейся и получавшей царапины.
Теперь надо было учиться отходить в сторону и наблюдать, безошибочно определяя, когда Юми справится сам, а когда – нет.
Иккаку был благодарен Юмичике за его невероятное терпение – на памяти Иккаку больше никто не выдерживал его взрывной характер с таким стоицизмом. Думать, что Юмичике, собственно, некуда идти и больше негде найти такого защитника, а из-за этого можно стерпеть и не такое, Иккаку не хотелось. Но всё же...
Они путешествовали вместе очень долго, и в конце концов Иккаку пересмотрел своё первое впечатление. Но от привычек так и не избавился.
И, наконец, в очередной грязной комнатёнке с видом на устрашающе-унылый пустырь не случилось очередного быстрого удара и сломанного носа. Был недолгий страх, успокаивающие слова и утвердившееся навсегда доверие.


*
- Рангику, ну успокойся!..
- Я спокойна!
- Да уж, я вижу. Девочки, ну что вы молчите? Не видите, человеку плохо!
- Мне хорошо! Мне о-очень хорошо!..
Осень – время меланхолий и мыслей, что с жизнью что-то крепко не так. А саке имеет обыкновение меланхолию углублять до предсуицидального состояния… ну, или убирать её вовсе. Как повезёт. Рангику, однако, не везло.
- Ублюдок! – выдала Рангику. Грудь воинственно тряхнулась. – Лиса драная!
- Да, да, - поспешно согласилась Нанао. – Мужики вообще сволочи, нормальных не осталось.
Хинамори тихонько хлюпнула носом. Не одной Рангику в тот день не везло с саке. А Нему моргнула – наверное, в знак согласия.
Матсумото отмахнулась от попытки Нанао перевести тему разговора с одной особи на целый вид и протянула низким, грудным голосом:
- Я же сказала, со мной всё-ё в порядке. Да, в порядке! И я сейчас найду какого-нибудь симпатяжку, и всё будет ещё лучше!
- О нет, - прошептала Исане.
- О да! – не согласилась Рангику. Огненному блеску в её глазах позавидовал бы старик Яма в момент активирования банкая. Правда, глаза были пьяноватые и то и дело теряли осмысленность. - И я намерена… Ооо! Ага!! Вот, ну-ка, что там такое, а-а?!..
- Что? – не поняла Нанао, но осеклась, увидев одинокую фигуру у парапета. Несомненно, мужскую.
- Спасайся, парень, - прокомментировала Исане, глядя, как Рангику зигзагообразно, но целеустремлённо приближается к ничего не подозревающему шинигами.
- Рангику-сан… - вдруг подала голос Нему, но Рангику отмахнулась.
Парень, заслышав звук шагов, обернулся… и тут же согнулся под тяжестью изящно повисшей на нём Рангику.
- Приве-ет! – озвучила она своё появление, обхватывая белой ручкой смуглую шею. – А что ты здесь… один?!
- Это кто? – тихо поинтересовалась Хинамори.
- Понятия не имею, - удивлённо откликнулась Нанао, разглядывая жертву Матсумото. Жертва была смуглая, золотоглазая и с синими волосами. И явно пребывавшая в состоянии сильнейшего удивления.
- Это… - начала было Нему, но её слова перекрыл звучный – от саке - и в меру мелодичный – от природы - голос Рангику:
- Э-эй, ты чего такой неразговорчивый, а? Я тебе не нравлюсь?! Лучше сразу скажи!.. А, к чёрту, пойдём ещё выпьём!
Парень моргнул. И вдруг, усмехнувшись, уверенно положил ладонь на талию Матсумото и притиснул лейтенанта к себе.
- От такого предложения я отказаться не могу, - ответил он крайне знакомым голосом. Зубы у него были ровные и белые, и в сумерках казалось, что улыбка нарисована на смуглом лице фосфорной краской.
Девушки оцепенели. Нему сделала крошечный шажок назад.
Рангику не сразу сообразила, в чём дело, и удивилась:
- А я тебя где-то слышала!..
- Вполне возможно, - согласилась недавняя жертва, без видимых усилий увлекая Матсумото в темноту.
- Ой, б..! – вдруг взвизгнула Рангику.
- Куротсучи-тайчо, - прошелестела Нему.
- Мама, - сказала Исане.
- С… Спаси-и-ите! – полузадушено запищала уволакиваемая Рангику. – Девочки!! На по-омощь!!
Нанао автоматически поправила очки. И сказала:
- Мы будем её помнить.
- Спасаем? – спросила Хинамори, с ужасом вслушиваясь в отдаляющиеся повизгивания Матсумото.
- Вот ты и спасай, тебя мы тоже будем помнить…
Голос Рангику затих в отдалении. Там же затихло вкрадчивое воркование Маюри.
- Но где его хаори?! – очумело спросила Исане. – Хаори где, а?!
- Облил реактивом, - грустно ответила Нему. – И маску тоже… Я пыталась сказать…
Девушки пару секунд молча смотрели друг на друга. А потом, не сговариваясь, бросились в сторону казарм десятого отряда.
Хитсугая-тайчо и не подозревал, какая у него будет интересная ночь.
+
Хитсугая-тайчо тем более не подозревал, что, когда он наконец домчится до казарм двенадцатого отряда, пронесётся по этажам, сметая сотрудников с пути, и заколотит в дверь, ведущую в апартаменты Маюри, руками и ногами, ему откроют не сразу, а когда откроют, он увидит полуголого Куротсучи с пиалкой в руке и услышит совершенно довольный женский смех где-то в дебрях жилища. И он абсолютно не будет знать, что ему ответить на справедливый вопрос Маюри:
- И что привело сюда капитана десятого отряда в такое время? Детям уже давно пора спать!
Тогда Хитсугая плюнет на всё и поклянётся никогда больше не спасать Матсумото от приключений, которые она сама же нашла себе на вторые девяносто.

*
Если бы Нему услышала поговорку одного далёкого северного народа «Бьёт – значит, любит», вся её выдержка дала бы сбой – она убила бы человека, сказавшего это, на месте.
Потому что это неправда. Это самая ужасная неправда, которая вообще существует в трёх мирах. Она поняла это очень давно, и, кажется, именно в тот момент навсегда запретила думать себе о Куротсучи-тайчо как об отце.
Он творец и одновременно материал, из которого она была создана. Он её капитан. А ещё он гениальный учёный и садист с огромным числом комплексов и фобий. А ещё… Кто угодно, но.
Не отец. Не отец, чёрт побери!
Потому что отцы не могут быть такими, Нему была уверена. Девочка из пробирки, у которой никогда не было матери, тихо и упрямо верила, что папа – такое надёжное, наивно-хорошее слово! – не станет избивать дочь, когда та имела неосторожность получить смертельное ранение.
Однажды ей пришлось отправиться в Руконгай, сейчас уже и не вспомнить, зачем именно. Район был в меру захудалый, в меру мирный, и Нему не ожидала никакой подлянки от простого задания. Она шла быстро, думая о том, что по возвращению придётся идти в казармы четвёртого и пытаться встретиться с Уноханой-тайчо…
…когда вдруг кто-то позади неё истошно закричал:
- Нему!!!
Чёрт её дёрнул обернуться. Ведь она прекрасно знала, какое у неё распространённое имя. И – уж подавно! – некому было окликать её с такой невероятной радостью, словно случайно встретив после долгих лет упорных горьких поисков.
Естественно, кричали не ей.
Посреди улицы, что-то невнятно выкрикивая и счастливо смеясь, смуглый мужчина в потрёпанном выгоревшем кимоно кружил на руках девчонку лет семи. На её грязном исцарапанном личике удивление медленно сменилось узнаванием, а потом она с пронзительным визгом «Папа!!» повисла у него на шее.
Мужчина прижимал дочь к себе, и такого безграничного счастья на лице человека Нему больше никогда не видела – ни до, ни после. Почему-то ей запомнилось, какая у него была яркая улыбка, и как он жмурил глаза, запуская мозолистые пальцы в спутанные тёмные волосы девочки.
Люди вокруг смотрели удивлённо и понимающе. Ещё бы. Не каждый день в необъятном Руконгае члены семьи находят друг друга.
Надо было уходить, а она тоже всё стояла и смотрела. Но дурацкое желание подойти и посмотреть, какого цвета у него глаза и не виден ли в вырезе кимоно хвостик шрама, пересекающий ключицу, ошарашило её так, что она сорвалась с места, бессознательно перейдя на шунпо. Уже через секунду она была достаточно далеко от пыльной, залитой солнцем улицы.
Потом были крики в подушку, долгие тягостные размышления и боль. Боль-боль-боль, всегда. Но не всегда ментальная. А ещё – почти что навязчивое желание, почти что научный азарт – неслышно подойти, когда он спит – никакой мёртвой чёрно-белой маски, которую она ненавидит, никаких слоёв одежды, что на Маюри всегда смотрится, как броня – и тихо сказать: «Отец». Она никогда его так не называла и даже не представляла, как он может отреагировать на такое обращение.
Она прошла через это, приняв жестокое решение. Она в полной мере осознала свою искусственность и приняла её. Вот и всё.
У предметов, созданных на станке, не бывает родителей, и надеяться им в этом плане не на что, правда, тайчо?


*

Что такое безысходность? Это болезненно-жёлтый привкус слова «проказа». Рыхлый, гниющий. Кто не испытывал на себе, не поймёт.
Когда тело разлагается заживо, и отваливаются фаланги пальцев, и ужас затапливает с головой, пока совсем не перестаёшь смотреться в зеркала, и ощущаешь себя ходячим трупом, а впереди ни шанса на выздоровление. Просто когда-нибудь упадёт, сгнив, вся кожа, и болезнь доберётся до внутренностей, и тогда – конец.
Он думал, что после конца не будет уже ничего, но он ошибался.
Когда он очнулся в месте под названием Руконгай, он долго не мог поверить. Не верил, глядя на свои руки – смуглая гладкая кожа, целые пальцы, не верил, глядя в зеркало – его лицо без язв и струпьев было, оказывается, довольно красивым, и глаза, раньше тусклые, постоянно прикрытые отёчными веками, стали яркими. Золотыми.
Он так и не поверил до конца.
Фобия заразиться снова, прикоснувшись к чему-нибудь, развилась слишком быстро, чтобы он мог с ней справиться. Эта фобия упрятала его в глухие маски и бесконечные слои одежды. И эта фобия погнала его в науку – найти, найти способ не дать телу подвести его ещё раз!..
…спустя годы первичная цель забылась, и страх притупился. Но маски остались.

*
Все очень быстро забыли, что Кон был создан как боец, а не как вечный придурок в плюшевом бесполезном теле. Кон не спорил и не пытался изменить мнение – он был слишком умён и слишком дорожил своей чудом обретённой жизнью.

*
В ночной темноте скользнула тень. Плеснуло мраком по покатой крыше, но дозорные даже не оглянулись. Тень бесшумно спрыгнула на землю и поднялась по деревянным ступеням – ни одна не скрипнула под ногами. Миг – и она канула в проёме открывшейся сёдзи.
Свет не горел, но в помещении всё равно было светлее, чем на улице. Под окнами на рассохшемся полу растеклись мутные лужи лунного света. Одна из них исчезла на мгновение, когда девочка прошла мимо окна – мелькнуло белое лукавое лицо и огромные глаза, в темноте казавшиеся чёрными.
В тесной комнатке пахло саке и сталью. На разворошенном футоне, закинув руки за голову, лежал Кенпачи – его огромная фигура, казалось, занимала всё помещение.
- Вернулась? – глухой голос ничего не выражал.
- Вернулась, - радостно подтвердила Ячиру, незаметно оказываясь рядом. – Ты скучал без меня, Кенпачик?
Пауза перед ответом была слишком долгая.
- Да, скучал.
- Ты чего, Кенпачик? – удивилась Ячиру и перелезла ближе к плечу капитана. Улеглась на каменно-твёрдую грудь – совсем рядом мерно и глухо стучало сердце. – Ты обиделся?
- Вот ещё, малявка.
Снова молчание. Кенпачи смотрел в потолок, Ячиру смотрела ему в лицо, пытаясь поймать взгляд. Пыталась – и не получалось.
- Кенпачик, - наконец сказала она, и капитан с досадой прищурился – этот её новый тон он ненавидел. – Я же уже не ребёнок. Я не могу постоянно играть с тобой!
- Почему это? – упрямо спросил Кенпачи и резко сел. Ячиру, ойкнув, повисла у него на плече, и капитан сгрёб её за шкирку – легко, как котёнка. – Думаешь, ты уже взрослая? Да ты ещё сикозявка, малявка!
Ячиру смирно висела, лупая глазищами и улыбаясь. Кенпачи неожиданно почувствовал себя большим-пребольшим и жутко старым псом, который хрипло брешет из своей конуры на вечно спешащих куда-то людей.
- Вот ка-а-ак кину тебя об стенку, - пробурчал Зараки и опустил Ячиру на футон. Та тут же вскарабкалась капитану на колени и совершенно серьёзно сказала:
- Я же возвращаюсь.
А зачем надо куда-то уходить? Чёрт, чёрт, чёрт, она же и правда уже не ребёнок, но почему так быстро? У неё уже даже сиськи появляются, и она часто смотрит на Бьякую, а недавно она о чём-то долго шушукалась с этой вертихвосткой Рангику, Господи, ну почему так скоро?!..
- А вдруг когда-нибудь не вернёшься? – тяжело глядя на свою названную дочь, спросил Зараки. Та приложила палец к губам и округлила глаза.
- Ну ты что, Кенпачик, - возмущённо ответила она. – Как же я без тебя?..
Ячиру была первой и последней женщиной, словам которой Зараки Кенпачи верил абсолютно и безоговорочно.

@темы: Урахара, Ичиго, Маюри, Рангику, Зараки, Ишида, Драбблы, Хицугая, Юмор, Кераку, Юмичика, Гин, Фанфики

---

Зарисовка, Сой Фон

[Лар аэн]

1. Название: Действовать
2. Имя автора: Лар'аэн
Бета: Loki Jr.
3. Рейтинг: PG (вроде проскользнул мат)
4. Жанр: angst
5. Персонаж: Сой Фон
6. Дисклеймер: права справедливо поделены между Кубо Тайто и моим малкавианским воображением.
7. Размещение: если предупредите и укажете меня, как автора, – где угодно
8. Примечания и благодарности: спасибо тем, кто это прочитает, тем, кто это прокомментирует, в общем, всем вам!

Смотреть, как садится солнце и встаёт опять, раз за разом, день за днём.
Слушать их глупые разговоры, огрызаться на попытки поддеть. Сжимать зубы и презрительно щурить глаза, сдерживая слёзы.
Не говорить, что ты уже не маленькая девочка. Не говорить, что ты знаешь меру. Просто идти в бой.
Тренироваться каждый день, сбивая руки, сбивая ноги, растрачивая бинты метрами. Заставлять лейтенанта красть их из четвёртого отряда, чтобы не просить самой - ненавидеть слухи...
Пытаться изматывающими тренировками доказать остальным, что ты ничего не хочешь никому доказать. Ничего не доказывать себе. Знать, что желаемое настоящее - невыполнимо и недоказуемо.
Молчать в ответ на комплименты. Рвать открытки от очередного поклонника, уже даже не сотого по счёту. Ухмыляться в ответ на неизменное "сучка" от побеждённого врага.
Не быть довольной победой. Не быть довольной ничем и не хотеть ничего. Двигаться, двигаться, двигаться не лихорадочно, размеренно - не чтобы забыть, чтобы выжить в лавине грохочущих воспоминаний.
Приходить домой и, сорвав всю одежду, греться под тёплой водой из душа. Прислонять полный воспалённой боли лоб к холодным стенам, бродить по пустым комнатам. Пытаться вспомнить как это - засыпать...
Делать совершенно неважные вещи. Делать главное.
Быть почти идеальным капитаном, в душе так и оставшись Её лейтенантом...

@темы: Ангст, Драбблы, Фанфики

---

С опозданием

[Сэтто]

Название: С опозданием
Автор: Сэт aka Посестра Алукарда
Жанр: ангст
Персонажи: Ичиго, Хичиго, мельком Маюри/Исида
Рейтинг: PG-13
Варнинг: смерть персонажа
Саммари: выбор был, но слишком тяжёлый, и Пустой стал человеком. Но что там сказано про "мы в ответе" и приручение?..


- Но я твой брат!
Срывается на крик, а в глазах - почти умоляющее выражение «ну-признай-же-это», и понимание, что не прав.
- Брат? – смех резкий и неприятный, совсем незнакомый. – Знаешь, моя мать была бы удивлена. Думаю, отец тоже.
- Ублюдок.
- Кто бы говорил. Ты чудовище.

Ичиго мрачно стоит перед классом. Губы плотно сжаты, глаза светлые-светлые, а это верный признак бешенства. Орихиме беспокойно шарит глазами по его лицу, понимая – сейчас что-то произойдёт.
- В общем, - хрипло начинает Ичиго и откашливается. – Ко мне переехал мой брат. Он будет учиться в нашем классе. Да зайди же ты! – это в приоткрытую дверь. После мгновенной заминки раздаются шаги и в класс входит…
…класс ахает. Сидящие за задними партами привстают с мест, сидящие впереди, наоборот, отшатываются, словно увидели привидение. Исида цепенеет, Орихиме резко берёт себя рукой за горло, словно ей стало трудно дышать, волосы Чада вдруг перестают скрывать его округлившиеся от изумления глаза. Сэнсей уже видела фотографии, поэтому удивлена меньше всех.
…парень с абсолютно белыми волосами, алебастровой кожей и диковатыми жёлтыми глазами.
Ростом, чертами лица, причёской и походкой он как две капли воды похож на Ичиго.
Парень встаёт рядом с Ичиго, и ощущение ирреальности усиливается. Он окидывает класс взглядом – все, с кем он встречается глазами, отворачиваются или опускают голову – и вдруг улыбается. От этой улыбки многие ёжатся и думают, что хотели бы оказаться в эту секунду подальше от школы.
- Куросаки Хичиго, - говорит Ичиго и морщится, как от зубной боли.
- О-очень приятно, - мяукающе говорит близнец. Зубы у него очень белые, а губы синеватые, как у утопленника.
- Ну, надеюсь, вы подружитесь, - жизнерадостно говорит сэнсей, обращаясь ко всему классу в общем.
Класс молчит.
Орихиме всё смотрит удивлённо, и явно не может понять до конца и принять факт, что Ичиго теперь в двух экземплярах. У Исиды такая потрясённая физиономия, что в любое другое время Ичиго с удовольствием полюбовался бы, но сейчас его, кажется, не занимает ничего на этом свете, кроме его белого – во всех смыслах - близнеца.

- Ты сам этого хотел.
- А у меня был выбор?!
- Был. Ты мог умереть, сойти с ума, превратиться в Пустого или сделать этого самого Пустого человеком. Ты выбрал последнее.
- Ч-чёрт…
- Почему ты не убил его?
- Я думал, что убил.
Молчание за тонкой сёдзи. Хичиго стоит, не шевелясь, в полутёмном коридоре, и не улыбается. Жёлтые глаза тускло отражают свет, как зрачки кошки.
- Зачем ты притащил его? – вдруг спрашивает Урахара, и Хичиго скалится.
- Я не… - теряется Ичиго, затем замолкает, поняв, и резко отодвигает перегородку. Хичиго слегка отшатывается, щурится от яркого света.
- Зачем пришёл? – мрачно интересуется Куросаки, угрюмо глядя в глаза своему близнецу. - Я же сказал сидеть дома и не выходить без меня!
- Король, Король, мало ли что ты сказал… теперь? – ухмыляется Хичиго и переводит взгляд за спину Ичиго. – Привет… папа.
Урахара ровно смотрит на бывшего Пустого. И улыбается – фасадно-глянцево.
- Хичиго, я рад тебя видеть. Ну, почти. Как гигай? Не жмёт?
- В самый раз.
- Да-да, надеюсь, никаких неполадок не возникнет. Там, видишь ли, склонность к раку сохранилась… Ничего не смог сделать…
Хичиго не хочет пугаться, не хочет идти ни у кого на поводу. Тут, знаете ли, один раз показал слабость, показал, что попался, и всё – тебя взяли в оборот. Надолго.
В конце концов, он и правда в долгу.
- Надеюсь, мне повезёт, и ни рака, ни сифилиса, ни падающего кирпича не случится.
- Надейся, Хичиго! – цветёт улыбкой Урахара.
- Пойдём, - буркает Ичиго и идёт к выходу из магазина, резко дёрнув Хичиго за руку. Тот двусмысленно вскидывает брови:
- А что, вы уже закончили? Мне показалось, что вы только начали…
Оплеуха чуть не опрокидывает его на пол. Бывший Пустой трёт покрасневшую щёку, двигает челюстью и широко улыбается:
- Я ревную, бра-ат…

Когда Ичиго возвращается домой, уже темно. И на пороге он сталкивается с зарёванной девчонкой, смутно ему знакомой – кажется, он видел её в школе. Она вскидывает глаза, в ужасе шарахается, сбегает по ступеням и исчезает в темноте. Ичиго чувствует неладное, и ему вдруг становится очень неприятно от мысли, что в любую минуту могут вернуться Карин, Юзу или отец.
Хичиго с совершенно довольной рожей лежит на разворошенной кровати в своей комнате. На шее и щеках краснеют свежие царапины.
Ичиго медленно кладёт сумку на пол у стены.
- Бра-атик, ты вернулся, - тянет Хичиго, меряя замершего Ичиго тёмным, безумным взглядом. – Ты опоздал. Сейчас было весело…
Ичиго стаскивает его с кровати – глухо бумкает, когда Хичиго прикладывается затылком об пол.
- Ты её изнасиловал, - Ичиго не спрашивает, констатирует. Хичиго вскидывает глаза:
- Ну да. Она брыкалась – это значит, изнасиловал. Наверное. Не расстраивайся, в следующий раз я дождусь тебя…
Ичиго коротко бьёт. Ещё раз. И ещё. А потом вдруг спрашивает:
- Где Кон?
Хичиго хрипло выдыхает – по белой щеке стекает красное, губы у него теперь яркие, словно алая помада размазалась.
- Где-то… лежит.
Ичиго быстро выходит из комнаты, чувствуя, как саднят костяшки на правой руке. Кон лежит в коридоре – разорванная пополам игрушка и раздавленная зелёная таблетка среди белых клоков поролона. Ичиго стоит над ней, покачиваясь, и почему-то вспоминает, что в момент их первой с Коном встречи был удивлён его силой.
Вот сейчас, когда уже ничего нельзя изменить, он думает, что на этом свете был кто-то, кто заслуживал полноценного существования гораздо больше, чем его, Ичиговский, персональный Пустой.
- Зачем? – хрипло спрашивает он и крепко вытирает губы рукой.
- Полез, мелкий придурок, под ноги в самый неподходящий момент, - отвечает из-за спины Хичиго.
- Он был моим другом.
- Бред, Король. Ты его никогда не замечал.
Ичиго разворачивается и наконец бьёт в полную силу.
Когда возвращаются сестры и отец, на втором этаже в коридоре кипит драка, и никого уже не могут удивить или насторожить царапины на лице Хичиго. Потом Ичиго обещает Юзу отдать игрушку Исиде, чтобы тот её зашил, но ночью девочка плачет навзрыд, потому что чувствует – плюшевый лев умер.

Однажды они сталкиваются на улице с Исидой. В школе каникулы, и Ичиго давно не видел молодого стрелка – он хотел бы подойти, но с ним Хичиго, да и Исида не один. Квинси идёт по улице со смуглым мужчиной в безразмерной куртке и полосатом шарфе. У мужчины золотые глаза, синие волосы и шрамы на подбородке, и он красив. Ичиго думает так, потому что мужчина похож на Йоруичи.
Исида замечает Ичиго и кивает ему, но лицо у него вдруг делается смущённое, и он коротко косится на своего спутника. Ичиго настораживается, приглядывается к синеволосому типу, но он совершенно уверен, что не знает его.
А Хичиго вдруг ухмыляется и направляется прямиком к остановившемуся Квинси и его спутнику. Ичиго рычит ругательство сквозь стиснутые зубы и спешит следом.
Хичиго с размаху обнимает Исиду, как старого знакомого. Исида морщится, смуглый тип с невероятными волосами заметно напрягается, а Ичиго приходится в который раз напоминать себе, что, вообще-то, так оно и есть. Хичиго знает и видел всё то же, что знает и видел сам Ичиго… в том числе и его друзей.
- Давно не виделись, очкастый, - радостно комментирует Хичиго и крайне фамильярно дёргает Исиду за длинную чёрную прядь. – Куда пропал? Не звонишь, не пишешь, забыл приятлелей, а?
Исида, окончательно обозлившись, отпихивает Хичиго и цедит:
- Тебе стоит поучиться манерам. Твой брат и то вежливее тебя.
Хичиго хохочет, запрокидывая голову. Взблескивает серёжка в ухе – он недавно сделал себе пирсинг.
- Исида, ни за что не поверю, что тебе нравятся вежливые! – он вдруг кивает на синеволосого типа. У того глаза уже откровенно жёлтые и злые.
- Какой интересный экземпляр, - вдруг говорит он – голос у него скрипучий и вкрадчивый. Неприятный. – И интересная рейацу. Пустой в гигае?
Ичиго вздрагивает. Исида молчит. Хичиго радостно кивает:
- Угадал, шинигами. Что, братишка, - подмигивание в сторону Ичиго. – не удалось тайну сохранить, а? Маюри-тайчо нас спалил!
- Тайчо? – медленно повторяет Ичиго, переводя взгляд с Исиды на синеволосого типа и обратно.
- Тайчо, тайчо. Да ты не бойся, он с папой всё обговорил. Да, Ма-аю-ури?
-С папой? – усмехается Маюри. – Я что-то пропустил в жизни Урахары?
Исида вдруг резко заливается краской и зло сжимает губы.
- В Сейретее рано или поздно узнают, - говорит Маюри, окинув Ичиго долгим взглядом. – Но не от меня. В конце концов, в этом нет ничего интересного.
Ичиго кивает.
- Как это? – удивляется Хичиго. – Я – и неинтересен?
- Абсолютно, - бросает Маюри. – Я уже ставил подобные эксперименты. Пошли, Квинси.
Исида смотрит в глаза Ичиго.
- Урюу… - беспомощно говорит Ичиго. Он абсолютно ничего не понимает. Исида качает головой, улыбается краем губ и идёт прочь. Маюри обнимает его за плечи одной рукой и не оборачивается.

Хичиго вваливается в дом – нигде не горит свет. Его не ждут.
Впрочем, это хорошо.
В голове относительно ясно – он успел проблеваться, и его окатил водой из лужи пронёсшийся мимо автомобиль. Хичиго стаскивает мокрую грязную куртку непослушными руками, швыряет её на пол и, шатаясь, идёт на кухню. Хочется пить и орать на всю округу, но на второе сил не осталось.
Когда он, булькая и даже постанывая от удовольствия, пьёт второй по счёту стакан воды, на кухню входит Ичиго – полуголый и взъерошенный со сна. Хичиго машет свободной рукой и, подавившись, кашляет.
- Придурок, - невыразительно говорит Ичиго и вдруг крепко берёт близнеца за руку. Тот раздвигает бледные губы в улыбке – очень странной улыбке – но она исчезает, когда Ичиго переворачивает его руку запястьем вверх. На очень светлой коже отчётливо выделяются синяки, какие бывают не от пальцев и не от ударов.
Ичиго поднимает глаза и долго смотрит в лицо бывшего Пустого.
- Тебе никто не даст другой гигай, - говорит он, и Хичиго морщит нос. – А после смерти ты не попадёшь в Сейретей. Потому что ты, вообще-то, фантом.
- Я живой, - хрипло говорит Хичиго.
- Нет. Ты живой, пока находишься в этом гигае. Ты даже не душа.
- Я живой! – орёт Хичиго, и Куросаки быстро зажимает ему рот ладонью. Наверху беспокойно шевелятся, но не спускаются.
- Делай, что хочешь, - говорит Ичиго. Глаза у него стылые и прозрачные. – Ведь ты не можешь справиться со своими инстинктами. Но не в этом доме.
Хичиго усмехается:
- Выгоняешь брата?
- Ты не мой брат.
Хичиго почти ничего с собой не берёт. Но на пороге останавливается, нагло скалится:
- Хоть денег дашь, а, Король?
Ичиго молча протягивает ему купюры.
- Хватит на проезд до другого города.
- Ладно, - говорит Хичиго, и вдруг Ичиго видит жёлтые, растерянные глаза, горький изгиб рта – как будто кто-то отпустил нитки марионетки, и безумная улыбка больше не кривит губы – и что кожа не сияет алебастровой белизной, а отдаёт усталой серостью пергамента. – Ладно…

Ичиго снова видит своего близнеца только через год, вдали от Каракуры. На его теле прибавилось шрамов, а на зампакто – чужой крови. И за всё это время он ни разу не вспомнил о бывшем Пустом.
- Я не знаю, как жить, - это первое, что слышит Ичиго от Хичиго.
- Мог бы научиться, - говорит Ичиго, а самому хочется попятиться. Хичиго качает головой – волосы, неопределённо-серые от грязи, сосульками мотаются по бледному лбу.
- Мир не такой, каким ты видел его. Он… больше. Я не знаю, что здесь делать. Здесь нельзя убивать слишком много – тогда убьют меня, ведь вы с Урахарой запечатали мою силу. Здесь странные отношения – слишком сложные. Без моей силы существование… бессмысленно.
- Ты же хотел жить. Вот и живи, чёрт бы тебя побрал! – орёт Ичиго. Орёт, чтобы заглушить чувство, у которого просто нет права на существование.
- Да, я хотел, - криво улыбается Хичиго и подаётся вперёд. Ичиго отшатывается, но запах наплывает удушливой волной, а глаза – очень жёлтые, сумасшедшие – совсем рядом. – Я хотел убить тебя, но ты убил меня. А потом я думал, что ты мне поможешь, но…
То самое чувство – вина, вина, это вина - всё-таки подняло голову и жалобно вякнуло: но я…
…я же его брат.
- Ты сам виноват, - говорит Ичиго, и, хотя это правда, не чувствует облегчения. – Ты вёл себя как… как животное.
Хичиго пожимает плечами.
- Теперь ты и правда Король, да? – тихо, зло говорит он, и улыбка трескается, опадая с лица. Ичиго закрывает глаза и видит лицо Урахары. «Ты сам это хотел… а у меня был выбор?..»
- Давай вернёмся в Каракуру, - тихо говорит он. Хичиго вскидывает голову, и Ичиго впервые понимает до конца и смиряется с мыслью, что они похожи.
- Я умираю, Король, - сообщает он. Ичиго кивает и повторяет:
- Давай вернёмся в Каракуру. Папа что-нибудь придумает.
Он не уточняет, чей именно папа.

@темы: Ичиго, Хичиго, Маюри, Ишида, Фанфики

---

Осколки звезды, Карин/Хицугая

[eruchi]

Название: Осколки звезды.
Автор: Rukia Shinigami Kuchiki
Бета: Elch))
Пейринг: Карин/Хицугая, Карин/Хисаги
Рейтинг: PG - 13
Жанр: Romance…. Че-то еще…
Состояние: Закончен. Уже. А скорость выкадывания - зависит.... да ни от чего она не зависит...
Дисклеймер: Кубо Тайто
Предупреждение: Первый фанф по бличу =^_^=, возможен оос
От автора:
С феей лесной обрученный,
Вольному ветру родня.
Кто же ты, дикий волчонок,
Очаровавший меня?
В серых глазах с поволокой
Неукротимость сквозит.
На расстоянии грозный
И беззащитный вблизи.
Чуть задрожали ресницы,
Вижу сомненье в глазах –
То ли мне в руку вцепиться,
То ли ее облизать.
Кто ты, подарок случайный?
В дебрях разросшихся дней
Развративший случайно
Неукротимость во мне.
Может быть, в эту секунду
Учишься мне доверять.
Знаешь, а мне почему-то,
Страшно тебя потерять.
(Стих не мой, но очень нравится)
(^_^)
От беты: мне уже наговорили, какой я безграмотный человек, так что уж извиняйте... =( не всем такими грамотными быть...


Беловолосый парень останавливает ногой футбольный мяч.
– Твое?
Глухой, немного рычащий голос. Девочка поднимает взгляд и тут же застывает, утонув в бирюзовых глазах незнакомца.
– Д-да…
– Это опасно. Будь внимательней.
- А?
Девочка на секунду отвлекается, поймав мяч, а парня уже и след простыл.

…

- Э-эй! Это ведь ты мне сегодня помог?
- Да.
- Спасибо.
- Всегда пожалуйста.
- Эй, а ты в какой школе учишься?
- Я НЕ ШКОЛЬНИК! И я сейчас занят! Уходи, - раздраженно говорит парень.
Повисло неловкое молчание.
- А ты умеешь играть в футбол? – Снова начинает девушка.
- Кто знает.
- У нас скоро важная игра. Сыграешь за нашу команду?

…

- Как тебя зовут?
- Хицугая Тоусиро, - голос парня перекрыли восторженные крики мальчишек.

…

- Ты в порядке? – парень подает ей руку, помогая подняться.
- Как остальные? – девочка обеспокоенно оборачивается на ребят из своей команды.
- Они в порядке.
- Слава Богу.
- Тоусиро, эта одежда…
- Похоже, что ты обладаешь высокой духовной силой, но это удивительно, что ты можешь меня видеть.
- Эй, ты знаешь, где мой брат? Ведь ты же шинигами!
- Откуда ты знаешь о шинигами?
- Мой брат один из них! Его зовут Ичиго Куросаки!
- Куросаки? Вот как. Так ты сестра Куросаки Ичиго? Ничего удивительного… Прости, но я не знаю, где он.
- Ясно…

…

- Ты такой клевый, Тоусиро! А ведь ты просто первоклашка!
- Первоклашка…
- Что такое?
- КОГДА ТЫ ПЕРЕСТАНЕШЬ ПОВТОРЯТЬ ЭТО?! Я НЕ ПЕРВОКЛАШКА!

***

Карин открыла глаза и села на кровати. За окном было еще темно, только розовая полоса рассвета выделялась на горизонте. Юзу все еще спала, укрывшись одеялом с головой.
«Да что же со мной? С чего это вдруг он мне приснился. Уже сколько времени прошло!» - Карин откинулась на подушку, – «Тоусиро… он мне приснился через столько лет… Почему? Он ведь ушел в Общество Душ… Кажется, он один из капитанов в Готей 13? Может, стоит расспросить Ичи-ни об Обществе Душ? Я почти ничего о нем не знаю, хотя в нашем доме постоянно околачиваются шинигами… » Карин вдруг вспомнила, что брат редко бывает дома в течение дня, а значит, придется встать рано утром, чтобы успеть до его ухода. Окрыленная внезапной идеей она еще долго не могла заснуть, но вскоре сон взял верх, и потолок над головой девушки начал расплываться.
- Юзу, а Ичи-ни еще не спустился? – поинтересовалась девушка, садясь за стол.
- Нет, Кучики-сан сказала, что он хотел уйти пораньше, а что? – Девушка обернулась к сестре, но ее уже не было. - А? Карин-тян? И куда все сегодня так спешат? – вздохнула она.
- ИЧИ-НИ! – Карин без стука ворвалась в комнату брата и тут же об этом пожалела.
Посреди комнаты стояла девушка, завернутая в полотенце. Мокрые черные волосы лежали на плечах.
- Ку… Кучики-сан? – покраснев, пролепетала она.
- ?
- П-простите…
- Нет, что ты, Карин, входи! – Рукия расплылась в улыбке.
- Я… лучше… попозже… - девушка попятилась к двери.
- Ты ведь хотела увидеть Ичиго? Его сейчас нет.
- Что? А где он? – девушка оглянулась в поисках брата.
- По делам ушел.
Карин расслабилась.
- А… опять дела… я его почти не вижу…
- Но ты ведь к нему по делу?
- Ну да, а откуда вы знаете?
- Просто ты так спешила его увидеть. Может, я смогу тебе помочь?
«Может, лучше ее спросить? У Ичи могут появятся ненужные вопросы... хотя... да откуда?»
- Я просто хотела побольше узнать об Обществе Душ и о Готей 13, - решилась Карин.
- Правда? Ну, об этом тебе могу рассказать и я.
- А я вас не отвлекаю?
Рукия отрицательно помотала головой и жестом попросила ее подождать. Карин с удивлением наблюдала, как девушка забирается в шкаф ее брата и через пару минут шорохов, стуков и тихих ругательств внутри шкафа, выбирается уже в платье и с сухими волосами.
- Прогуляемся?
Утвердительный кивок.
- Ну, так что именно тебя интересует? – спросила Рукия, когда они вышли из дома и свернули в сторону дороги.
- Хоть что-нибудь, - пожала плечами Карин.
- А почему ты вдруг заинтересовалась Обществом Душ? – вдруг насторожилась Кучики.
- Ну… - замялась Карин. Ее вдруг пронзила острая необходимость рассказать кому-нибудь о своем сне.
- Карин-тян! - испытующе посмотрела на нее Рукия.
- Знаете капитана 10 ого отряда? – сдалась Карин.
- Хицугая? А он здесь причем? – не поняла Кучики.
- Он меня однажды спас от Пустого и… еще кое от чего, причем, я даже не знаю, что хуже – огромный монстр или больная фантазия старшеклассников, - вздохнула Карин, припоминая неприятный матч.
Кучики промолчала.
- А сегодня он мне приснился, вот я и вспомнила об Обществе Душ.
- Приснился? – удивилась Кучики, - вот как.
- Кучики-сан, может, вы расскажите мне про Тоусиро?
- Ну… - она задумалась, - о нем вообще мало чего известно… он очень серьезный, раздражительный, строгий и немного высокомерный, а также в Готей 13 ходят многочисленные слухи о нем.
«Это не совсем то, что я хотела услышать» - подумала Карин, немного опешив от подобного «лестного» описания.
- И какие же слухи?
- Ну, например… - Кучики таинственно улыбаясь, приблизилась к ней, - говорят, что у него нет сердца, а вместо него в груди стучит огромная ледышка!
- Кучики-сан!
- Прости, вырвалось. А еще говорят, что он влюблен в одного лейтенанта…
- В лейтенанта? - разочарованно повторила Карин и тут же, словно исправившись, с сарказмом добавила, - в парня что ли?
Рукия непонимающе посмотрела на нее и громко расхохоталась.
- Нет, конечно, это девушка! А ты что подумала?
- Я… просто… значит, в лейтенанта…
- Ты же не расстроилась? – с беспокойством посмотрела на нее Рукия.
Девушка поспешно замотала головой.
- Что вы, Кучики-сан, я так просто спросила, - улыбнулась Карин, чувствуя, что действительно говорит правду.
- Вот как…
- А когда Ичи вернется?
- Думаю, на днях.
- Он ведь отправился в Общество Душ?
- Да.
Рукия немного задумалась. В последнее время Ичиго слишком часто пропадал в Обществе Душ. При этом Рукию он с собой не брал, и это ее задевало. В конце концов, это она была полноправным шинигами, а Ичиго всего лишь исполняющим обязанности.
- Кучики-сан, простите, но я вспомнила об одном очень важном деле. Мне пора, - внезапно остановившись, вспомнила она.
- Ты же хотела послушать про Общество Душ, - удивилась Кучики.
- Я, правда, тороплюсь, может быть, попозже.
Сестра Ичиго мгновенно сорвалась с места и понеслась непонятно куда.
«А, по-моему, ты все же расстроилась. Хотя это ведь не мое дело… у меня и своих проблем по горло… снова влияние мира живых» - грустно подумала Рукия, смотря вслед удаляющейся фигуре.
Карин и не заметила, как прибежала к тому месту, где впервые встретилась с Тоусиро. «Ну и зачем я ее обманула? Что на меня нашло вдруг?» - разозлилась на себя девушка. Она немного постояла у дороги, посмотрела на проезжающие мимо машины и решила, что беловолосый капитан с невероятного цвета глазами к этому не имеет никакого отношения, а значит, надо пойти домой и дослушать-таки про Общество Душ. Она так и хотела сделать, но ноги сами понесли ее в другое место.
- Кажется, это здесь… - отдышавшись, произнесла она.
Она посмотрела на дома, а затем подняла глаза к небу. Солнце нежилось среди молочных облаков, чинно проплывающих по небу.
- Да, действительно, навевает воспоминания…
Карин как-то тяжело вздохнула.
«Никогда бы не подумала, что он может быть влюблен в кого-то. Хотя, мне то какая разница?» - сама себе удивляясь, подумала девушка.
Она перемахнула через перила и села на траву, смотря на проплывающие мимо облака.
«Тоусиро, ты, наверное, где-то там… хотя, я ведь никогда не была в Обществе Душ. Наверное, там хорошо… мне бы хотелось там побывать… стоп, идиотка, мне еще жить и жить… и о чем я только думаю?..». Она просидела так, пока небо не окрасилось алым цветом заката.
- Уже поздно, что-то я засиделась. Пора домой, а то Юзу меня убьет! – потягиваясь, вслух пробормотала Карин.
Она медленно поднялась, одернула влажную футболку и поплелась к дому. На улице стало темнеть, мелкий, не по-осеннему теплый дождик продолжал накрапывать. Вдруг девушка вздрогнула, ощутив в воздухе сильное давление духовной силы.
- Эта реяцу… Пустого… - дрожащим голосом прошептала Карин.
Она обернулась. Реальность скукоживалась, как фотобумага над костром. Прямо над ней образовался проход - небо словно разрывали изнутри на части, из дыры медленно выбирался Пустой.
«Ксо! Надо убегать!»
Страх сковал все тело.
«Черт, что со мной? Тело отказывается двигаться! Ксо! Ксо! Ксо!»
Вместо того, чтобы бежать, девушка заворожено смотрела, как огромная тварь медленно спрыгивает и подбирается к ней, издавая странные булькающие звуки.
«Что со мной? Двигайся, двигайся… ДВИГАЙСЯ!»
Сестра шинигами со страхом смотрела, как в пасти Пустого появляется Серо…
Красный свет вылетел из пасти и понесся к девушке… и тут же слепящая боль поглотила все чувства и разум. Врезавшись спиной во что-то твердое, она отлетела и потеряла сознание. Ей показалось, что где-то вдали она слышит голос брата.

***

Огромный меч рассек Пустого пополам, и он тут же растворился в воздухе.
- КАРИН!!!
Ичиго подбежал к сестре и застыл от ужаса. Тело девушки, точнее то, что осталось после Серо, было покрыто страшными ожогами. Атака Пустого почти ничего от нее не оставила.
- Ичиго! Что слу… - рядом с ним приземлилась Кучики, на ходу захлопывая телефон, только что издавший последний писк. Она заметила лежащую на земле девушку и громко вскрикнула.
- Ч-что… произошло?.. – заикаясь, спросила она, обеспокоенно глядя на парня.
Ичиго, не отвечая, бросился к Карин. К счастью, ее душа была почти цела, если не считать…
- Ичиго… цепь… - прошептала Рукия, телефон выпал из ослабшей руки и ударился о землю.
Шинигами мрачно кивнул и в ярости ударил кулаком по дереву.
- Ксо…
Он осторожно поднял Карин на руки. На ее груди звякнула оборванная цепь. Девушка присела рядом с телом.
- Мы уже не сможем вылечить такие раны… Ичиго! Надо срочно отнести ее к Урахаре! У нас еще есть шанс! – вдруг воскликнула Кучики.
- Я знаю, возьми ее тело и позови Иноуэ. Я сам справлюсь, - срывающимся голосом ответил парень и исчез, на щунпо бросившись к магазину Урахары.
Ичиго быстро преодолел расстояние до магазина и, не теряя времени, просто снес дверь, чтобы войти. Шум заставил хозяина магазина удивленно выглянуть.
- Куросаки-сан, вы что-то забыли? - он помрачнел, увидев на руках шинигами девушку, - Куросаки-сан… только не говорите мне, что это ваша сестра…
Поняв все по полному боли взгляду Ичиго, Урахара подошел и внимательно осмотрел ее духовное тело.
- Цепь порвана… Куросаки-сан, вы хотите… - начал понимать продавец.
- Да. Превратить ее в шинигами, – закончил за него Ичиго.
- Вы уверены? Если это сделать, она может превратиться в Пустую… может, стоит просто отправить ее в Общество Душ?..
- Нет! – прервал его рыжий шинигами, - она не может умереть! Папаша и Юзу этого не переживут. Я знаю, что у нее получится найти в себе силу…
- Тогда, у нас нет другого выхода, - кивнул парень-в-шляпе, - Тессай! Немедленно в подвал! Бывший шинигами жестом приказал Куросаки следовать за ним. Ичиго взволнованно посмотрел на сестру. Карин начала приходить в себя и тихо застонала. К входу в подвал подошли двое шинигами. Беловолосый парень в капитанском хаори с цифрой 10 на спине недоуменно наблюдал за происходящим.
- Урахара, что происходит? – наконец спросил капитан 10ого отряда.
Продавец пропустил Ичиго вперед и, натянув шляпу на глаза, повернулся к Хицугае.
- На сестру Ичиго, Карин, напал Пустой, и она… умерла. Он хочет попытаться превратить ее в шинигами, - поспешно объяснил он, и спустился вслед за остальными.
Капитан 10ого застыл.
- Капитан Хицугая… это ведь та самая девочка?.. – грустно спросила лейтенант.
Парень молча кивнул.
- Говорил же, что до хорошего это не доведет… - вздохнул он.
- Вы о чем, капитан?
- Ни о чем. Идем за ними, Мацумото.
Они быстро спустились в пещеру под магазином.
Карин уже очнулась и теперь немного растерянно сидела на земле.
- Ичи-ни…? – она удивленно посмотрела на брата. Девушка попыталась встать. На груди звякнула цепь.
- Что происходит? – испуганно спросила Карин, в ожидании глядя на брата.
- Ты… тот Пустой… - запнулся он.
- Ты умерла, - услужливо и как всегда бестактно подсказал Урахара.
- Я… Чего?.. Вы серьезно? – не поверила Карин.
- За тобой есть выбор: ты можешь отправиться в Общество Душ, можешь… попытаться стать шинигами, - сообщил продавец.
- Только попытаться?..
- Есть вероятность, что это у тебя не получится, и тогда… ты станешь Пустой... – удрученно произнес Ичиго.
- И тогда тебя все равно отправят в Общество Душ! – жизнерадостно напомнил Урахара, - выбор за тобой. Ты хочешь стать шинигами? – подмигнул он.
Карин растерянно посмотрела на мужчину, отчаянно пытающегося изображать из себя радостного идиота. Потом на брата, с жалостью смотревшего на нее.
- Хорошо… - кивнула она.
- Отлично. Тессай, доставь ее на дно Разбитой Штольни, - распорядился бывший капитан 12ого отряда.
- Куда? – не поняла девушка.
- Это яма. На ее дне у тебя будет… - он оценивающе посмотрел на длину ее цепочки, - около двух с половиной дней, чтобы стать шинигами, а иначе…
Ичиго, стиснув зубы, отвернулся.
- Ичи-ни, не волнуйся, я закончу это раньше, - уверенным голосом приободрила его сестра.
Тессай взял ее на руки и вместе с ней спрыгнул в яму.
У лестницы мелькнула знакомая фигура, с белыми вихрами на голове.
«Неужели… нет, не может быть…» - пронеслась мысль, быстро теряя свой смысл.
- Она в таком положении, а ей еще приходится меня успокаивать… - с презрением к себе произнес Ичиго.
- Успокойтесь, Куросаки-сан, это все не ваша вина. Когда-нибудь это должно было случиться.
- Я мог защитить ее, но…
- Прекрати, Куросаки. Она же твоя сестра, ты должен верить в нее, - вмешался подошедший Хицугая. Рыжий парень с благодарностью глянул на друга (они друзья, и не спорить! автор всегда прав! Автор. По-моему, автор – самодур. Бета).
- Да, правильно. Я буду ждать здесь, - он сел прямо на землю, - она вернется.
- Вот это другое дело, Куросаки-сан! – улыбнулся Урахара, - будем ждать.
«Больше мы ничем помочь не можем. Сейчас все зависит только от нее»


Каринка))) не знаю чья) но выглядит мило)))

запись создана: 29.11.2008 в 23:38

@темы: Хицугая, Романс, Фанфики

---

Приступ вдохновения

[Reymas]

новогоднего)))

Рюуджинъякка, похожий на джедайский меч


и Форникарус

@темы: Заэль, Фанарт

---

=_)))

[Тётя_лошадь]

Всех людей, шинигами, квинси и арранкаров - с Новым Годом!
А теперь подарок:
Название: Месть Ямамото или Новый Год с шинигами.
Автор: ПалеоЗоич_Мураки
Рейтинг: R (ИМХО до НЦ не дотянул, хотя старался)
Жанр: стеб, юмор, в конце позорно подмешался флафф
Пейринг: Ренджи/Бьякуя, Ичиго/Исида, Гин/Хитсугая, Гриммджо/Улькиорра, где-то мелькает Кира/Шуухей
Отказ от прав: ничего не знаю, никого не видел, поигрался и вернул персонажей на место))
Предупреждения: фантазия у Зоича богатая, но больная (с) Himnar
От автора: не ищите здесь великой философской ценности, написанно для "посмеяться"

если не страшно...

В Сейретее царил настоящий бардак. Ямамото-тайчо бегло просмотрел очередной отчет и тихо выматерился на древнеяпонском.
Ему самому, да и многим капитанам, нужен был отдых после всех тех бед, что свалились на Общество Душ за прошедшие несколько месяцев.
Унохана-тайчо зачитывалась женскими романами и бездельничала.
Кьераку-тайчо глушил саке ведрами и писал хокку непристойного содержания, кои тайно переправлял Укитаке-тайчо для «ознакомления». В результате их сверхсекретности стишки, от которых краснели даже Ренджи, Юмичика и Матсумото, знала наизусть половина Сейретея. Вторая половина их пока только разучивала.
Укитаке-тайчо разболелся окончательно. Симптомы недомогания были странные - покрасневшие глаза, синяки по всему телу и, пардон, боль в пятой точке, которая уже вроде и прошла. Остальные капитаны и лейтенанты мужественно делали вид, что не в курсе причин появления этих признаков.
Хитсугая-тайчо просто не справлялся с объемом работ, ибо слишком много времени уходило на ругань с лентяйкой-разгильдяйкой Матсумото-фукутайчо.
Зараки-тайчо периодически порывался прорваться на грунт, чтобы набить морду Ичиго. К счастью последнего, капитана одиннадцатого отряда туда категорически не пускали. Лишившись счастья подраться с «рыжим с банкаем», Зараки пытался вызвать на честный бой всех, начиная от Хинамори и кончая самим главнокомандующим.
Сой Фонг грезила о Йоруичи.
Комамура-тайчо переживал из-за Тоусена.
Даже правильно-старательный и образцово-показательный Кучики-тайчо ходил злой и холодный, как будто его только что из морозилки вытащили, и срывался на всех шинигами, попавшихся в поле зрения капитана.
Что уж говорить о тех отрядах, что остались без капитанов?
Фактически, работоспособным остался только Куротсучи-тайчо, которому все было пофиг, лишь бы из лаборатории не выгоняли.
Ямамото с тоской вспоминал о тихих и мирных днях, когда капитанский состав был полон, все жили относительно дружно и мирно, отчетов было мало, свободного времени в двадцать раз больше, а яойщиков в двадцать раз меньше. Ибо девушек в отрядах было мало, шашни водить было не с кем, а некие деликатные проблемы решались долгими выматывающими тренировками, или на крайняк в душе. Теперь же кто-то (Матсумото, кажется) протащил с грунта яойную мангу, и шинигами уверились, что яой – это норма, и начали активно интересоваться однополыми отношениями. И не только интересоваться….. Правда, манга в стены Сейретея просочилась гораздо раньше того, как Айзен начал подумывать о предательстве, но это делу не мешало.
А ведь кто-то успел и порезвиться, разрушив половину построек, во время последних событий, и уйти от отчетности и прочих проблем. Да-да, Куросаки и компания спокойно сидели на грунте, ходили в школу, жили обычной жизнью и плевать хотели на то, что разрушений, оставленных ими, набралось настолько много, что восстановить все сразу, после чего заплатить мастерам и выплатить зарплату одним только капитанам не представлялось возможным.
Вот бы этому рыжему банкаистому риоке хоть пару дней повозиться с капитанами, лейтенантами и прочими рядовыми шинигами!
И тут Ямамото-тайчо осенило!!!
Конечно, Ичиго заместо себя не поставишь и весь Сейретей ему не сплавишь, но….
Похвалив себя за гениальность и взяв с полки пирожок, главнокомандующий наметил план действий, захихикал и бодро вскочил на ноги. Со стола спланировал листочек с отчетом, Ямамото нагнулся, чтобы его поднять, и тут…
ХРУП!!!
Боясь даже вздохнуть, дедушка замер попой кверху. Нет, это не яой, это гораздо страшнее!!!
Это радикулит.
Приступы этой болезни тревожили почтенного тайчо первого отряда не так уж и часто (спасибо Унохане), но все же они случались.
Вошедший в комнату Сасакибе Шоуджиро с грохотом уронил стопку очередных отчетов и потрясенно замер, оглядывая своего патрона, замершего в позе популярного членистоного.
«Совсем с ума сошел, пенек старый!!! Если он от меня сейчас потребует того, что требуют в яойной манге, я закричу!!!» - подумал фукутайчо, набирая в легкие побольше воздуха, чтобы заорать «Помогите, насилуюююют!!!!!!».
- Т-тайчо, а что это вы так… необычно медитируете? – все же поинтересовался он.
- Радикулииит, - замучено прохрипел Ямамото. – Унохану позови!
Обрадованный Сасакибе рысью дунул в медчасть, от облегчения забыв закрыть дверь. Все шинигами первого отряда, толкавшиеся в приемной, тихо офигели…. А потом кто-то позвал знакомого, и еще одного знакомого, а потом знакомого из другого отряда, и за те пятнадцать минут, которые потребовались расторопному фукутайчо первого отряда, чтобы привести Унохану, стоявшего в пикантной позе дедулю Яму успела перевидать добрая половина шинигами Сейретея и даже пофотографировать контрабандными фотоаппаратами с грунта. Причем все делалось настолько бесшумно и осторожно, что занятый собственным горем Ямамото-тайчо ничего не заметил.
***
На очередной летучке капитанов было тихо, только почти бесшумно похрюкивал от смеха прикрывающий широкую ухмылку шляпой Кьераку-тайчо, буквально за пять минут до начала собрания (собственно, за десять минут до вышеозначенного события он только проснулся и последующие пять минут упрашивал Исе Нанао заменить его на летучке, а он-де пойдет вместо нее на сбор лейтенантов) увидевший фотку главнокомандующего, скрученного безжалостным радикулитом. Этот снимок видели уже все, включая самого Ямамото, что не доставляло старичку радости, ибо наказывать кого-либо было уже поздно. В какой-то момент он даже порадовался, что Гин оказался предателем и эту злополучную фотку не видел, ибо бледная язва этого просто так бы не оставила.
После выслушивания всех докладов Ямамото-тайчо наконец-то объявил о своем решении.
Капитанов и их лейтенантов отсылали в отпуск.
Это-то ладно, но….
Капитанов и их лейтенантов отсылали в отпуск на грунт.
***
Бьякуя закончил заполнять формы об уходе в отпуск для него и для Ренджи, перепроверил документы отряда, которые утром нужно было отдать главнокомандующему, и написал список задач и обязанностей для офицеров-заместителей. Работа была завершена.
Внезапно раздался оглушительный грохот. Кучики-тайчо нервно вздрогнул, опрокидывая чернильницу. За окном суетились шинигами шестого отряда, поднимая упавшего сотоварища вместе с двумя ведрами краски. Куда он их тащил и как умудрился упасть так, что ведра прогрохотали пять метров по брусчатке, осталось белым пятном в истории. Причем даже не столько белым, сколько ядерно-оранжевым, ибо краска в ведре, веселыми брызгами разлившаяся равномерно по всему двору и даже чуть-чуть по стенам, была именно этого цвета.
Однако Бьякую не волновали пятна в истории или пятна во дворе, его волновало пятно от чернил, расплывшееся поверх всех документов и стекающие со стола прямо на дорогой паркет. Кучики-тайчо побелел от гнева и буквально вылетел в коридор.
Суетящиеся шинигами застыли ледяными статуями почти в прямом смысле этого слова, ибо холод, исходящий от их капитана, был прямо-таки материально ощутимым. Панорама двора перед казармами могла бы служить отличной иллюстрацией к популярной детской игре «море волнуется раз», если бы не напряженная атмосфера и волны давящего капитанского рейяцу.
Нет, Кучики-тайчо не буйствовал и не орал. Он тихим голосом, напоминающим метель на Северном полюсе холодной темной ночью, отчитывал подчиненных, и каждое его слово было точно забиваемый в крышку гроба гвоздь. Шинигами отчетливо понимали, что список заданий, который им оставит Бьякуя на период своего отпуска, вырастет хорошо если всего в три раза.
- Абараи-фукутайчо.
- М-мама,.. – аж присел бедный Ренджи, мигом сравнявшись цветом лица с капитанским хаори, однако усилием воли выпрямился. – В смысле, да, Кучики-тайчо?
- За мной.
Кучики-тайчо повернулся к Абараи спиной и величественно поплыл обратно. Тихий звук его шагов отдавался у Ренджи в голове похоронным маршем, шинигами шестого отряда сочувственно смотрели ему вслед, а сам фукутайчо чувствовал, как декабрист, ведомый на казнь.
Наконец они дошли до кабинета Бьякуи. Кучики-тайчо присел за стол, мрачно оглядел залитые чернилами документы и паркет. Ренджи нервно переминался с ноги ногу у двери.
- Фукутайчо, - негромкий голос капитана шестого отряда заставил лейтенанта вздрогнуть и отвлечься от мысленного составления завещания. Друзей у Ренджи было много, имущества – не очень.
- Да, Кучики-тайчо? – нервно сглотнув, спросил лейтенант, мысленно прося у всех знакомых прощения.
- Уберитесь здесь. И принесите мне новых бумаги и чернил. Затем заварите чай. И еще. Не забудьте, что завтра в шесть утра мы отправляемся на грунт, поэтому приготовьтесь к выходу заранее.
Я вас ждать не буду.
Абараи застыл столбиком, неверяще глядя на начальство. Неужели его убивать не будут?
- Что-то еще, фукутайчо? – в голосе Бьякуи прорезался металл.
- Никак нет! – почти выкрикнул Ренджи, срываясь с места на третьей космической.
Кучики-тайчо подождал, пока тот скроется за дверью и умчится искать тряпку и ведро с водой, а потом тяжело вздохнул. Поначалу пить чай, приготовленный Ренджи, было просто невозможно. Большей гадости тайчо не пробовал никогда в своей долгой жизни. Зато после недели ночных послерабочих практикумов по заварке чая у фукутайчо начало что-то получаться (он семь дней ходил зеленый от недосыпа, завистливо глядя на вечно свежего и аккуратного капитана). Правда, такой напиток пах вениками. Слава Богу, Бьякуя так и не понял, почему это происходило. Просто Ренджи поначалу часто ронял шаткие пакетики с заваркой на пол и, привыкнув в Руконгае не разбазаривать имущество, аккуратно сметал ладонью рассыпавшийся чай обратно вместе с пылью и крошками. В дальнейшем, правда, он отучился от этой привычки, да и вообще стал гораздо лучше заваривать благородный напиток, однако на аристократический взгляд Бьякуи, получающаяся жидкость все равно была не очень. Тайчо и сам не знал, почему он с таким упорством заставлял Ренджи постигать искусство приготовления чая. Наверно, по традиции…. Вот только до Абараи трое его бывших лейтенантов из пяти совсем не умели заваривать чай, и Бьякуя всегда делал это сам.
Наконец фукутайчо все прибрал, притащил нужные вещи, заварил чай и встал около двери, всем своим видом показывая, что хочет задать вопрос.
Пятнадцать минут и полчашки чая спустя Бьякуя соизволил обратить взор на незадачливого подчиненного.
- Что-то хотели спросить, фукутайчо?
- Д-да, - замялся на миг почти заснувший стоя Ренджи, а потом выпалил. – А где мы будем отдыхать, фукутайчо?
Воображение лейтенанта мигом нарисовало ему следующую картину. Солнце, море, песок, уединенный пляж, из воды выходит Кучики-тайчо, весь в сверкающих на солнце соленых каплях, красивый, как античный бог, потом садиться рядом с Абараи и томным голосом просит натереть ему спинку кремом от загара.
Ренджи украдкой вытер слюнки рукавом и вздохнул.
- В Каракуре.
- ГДЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ????!!!!!!!!!!!!!!
- Фукутайчо, сбавьте тон. Ямамото-тайчо дал на этот счет точные указания. Там сейчас неспокойно, слишком много Пустых и этот (полная аристократического пренебрежения пауза)… рыжий риока…. Вобщем, главнокомандующий решил, что присутствие капитанов и лейтенантов в Каракуре лишним не будет. У вас больше нет вопросов?
- Нет, Кучики-тайчо, - обреченно выдохнул Ренджи. Все его мечты о хорошем отпуске летели Забимару под хвост.
- Можете идти.
- Есть!
***
Солнце только-только показало свой ясный лик из-за горизонта, ласковыми лучами разгоняя ночной мрак, по ясному голубому небу плыли легкие облачка, птицы пели свои утренние песенки, шинигами в казармах еще спали, мир дышал тишиной и покоем. По наполненным спокойствием и умиротворением улочкам несся Ренджи, тихо матерившийся сквозь зубы.
Он опаздывал. В очередной раз. Кучики-тайчо за такое может показать, где сакура цветет.
Бррррррр…
При воспоминании о капитане и его зампакто Ренджи ощутимо передернуло.
Наконец, галопирующий Абараи вылетел к месту встречи. На небольшой площади стоял только странный мужик в необычной одежде. Фукутайчо пронесся мимо него, сделал пару «кругов почета» по периметру, чуть ли под брусчатку не заглядывая в поиске шефа, а затем плюхнулся на пятую точку и, старясь отдышаться, выдал пару непечатных фраз и буркнул что-то типа «фух, успел». Странно было то, что пунктуального Бьякуи еще не было, хотя Ренджи по всем прикидкам опоздал.
- Интересно, сколько времени? - вслух спросил лейтенант.
- Шесть часов пять минут и тридцать восемь секунд, - сообщил внезапно ледяным тоном такой очень знакомый голос.
- Т-тайчо? – удивленно вопросил Ренджи, обшаривая взглядом площадь. Капитана не было, только этот чудной мужик таращился на него как-то слишком по-кучиковски…. Не таращился даже, а просто пригибал к земле властным взглядом….
- ТАЙЧО????? – внезапно осознал Абараи. Еще через несколько секунд фукутайчо понял, что капитан выглядит настолько необычно потому, что тоже уже в гигае, готовый к немедленному отправлению на грунт.
На рокубантайчо была одета свободная черная майка с синей непонятной надписью завитушками на груди, черные же джинсы, расклешающиеся книзу, но соблазнительно обтягивающие капитанскую задницу и бедра, а так же темно-синие кроссовки. На руке черный проклепанный браслет, на голове – неизменный кейсенкан, странным образом не выбивающийся из общего ансамбля. В руках тайчо держал теплый свитер с капюшоном, черный с синим узором-пламенем на груди и объемистую спортивную сумку.
Пока Ренджи откровенно пялился на капитана, тот холодно рассматривал своего фукутайчо.
Абараи тоже уже выдали гигай. Видимо, старичок на складе очень любил неформалов, ибо лейтенант оказался облачен в черную майку с ядовито-красной надписью «Punk Rock”, опять же черную джинсовую безрукавку с короткой бахромой, искусственно заляпанную красными брызгами, и черные кожаные штаны, очень выгодно подчеркивающие форму нижних конечностей Абарая. На руках Ренджи болтались браслеты с шипами, а на штанах висела тройная цепочка.
Кучики-тайчо брезгливо оглядел лейтенанта, затем посмотрел на свои руки-ноги и промолвил:
- Мы одеты, как изгои.
- Ну, знаете ли, Кучики-тайчо, - возмутился Ренджи. – В Руконгае за такие шмотки прибить бы могли! И вообще, классная одежда! По мне!
Бьякуя скептически оглядел ярко-красноволосого татуированного фрика и вздохнул.
- Отправляемся!
- Есть, тайчо!

- Тайчо, сколько нам выдали денег?
- …
- Сколько-сколько??????? Да нам же даже на нормальную гостиницу не хватит!!!
- И что ты предлагаешь?
Минутная пауза…
- Ну, я знаю, куда еще можно пойти….
- Не к Урахаре-сану, я надеюсь?
- Ну что вы, Кучики-тайчо, как можно….

Ичиго сидел за столом и усердно сверлил тетрадь взглядом. Проклятые логарифмы не хотели решаться ни в какую. Черт, ну хоть бы Айзен с арранкарами появились, что ли, можно было бы схватить Зангецу и ринуться в битву… или в мордобой, это уж как получится. Хичиго в последнее время надоел до ужаса. Пару раз Куросаки в голову закрадывалась шальная мысль – выпустить Альтер-эго рядом со школой, пусть он ее разнесет по кирпичикам, а пока ее отстраивают – вдоволь пострадать фигней.
Вздохнув, Ичиго посмотрел в окно. Светило солнце, морозный воздух был свежим, чистым и прозрачным.
Хорошо хоть, скоро каникулы…
Что, Ичи, расслабона захотелось? – раздался в голове металлический голос его белого альтер-эго.
Иди нафиг, не мешай!!! Не видишь, я уроки делаю? – попытался отвертеться от разговора Куросаки.
Ха, плевать мне на твои уроки! Давай, я твою школу пылью развею? Думаешь, мне слабо будет? Три ха-ха и фантик сверху!
А ну пошел прочь!!!!! Не надо! Лучше бы чем-нибудь полезным занялся!!! – Ичиго помотал головой, сражаясь с искушением позволить Хичи развеять ненавистное заведение по ветру.
Вооооот как… Ичи-Ичи, ты такой грубый и некультурный! Ну ты сам подумай, чем мне у тебя внутри можно заняться? Как Зангецу только может тут куковать?
Как-то может! Почему бы тебе не взять с него пример?
Не дождешься! Хочешь второго отмороженного типа в мозгах завести помимо тараканов? Гы-гы-гы, а их тут у тебя много!
Кого?
Тараканов, дубина! Толстых, рыжих таких пруссаков…. Чего еще ждать от твоего сдвинутого по фазе внутреннего мира?
Да пошел ты лесом!!! Только тебя не спрашивали про мой внутренний мир! Не нравится жить в нем – убирайся!!!!
А ведь и уберусь… только совсем не туда, куда хочешь, это верно…. Я вырвусь отсюда и займу ТВОЕ место, Ичи! – мерзкое ощущение, словно кто-то провел ногтем вдоль позвоночника, и ржавый смех выдавшего очередную порцию гадостей и угроз Хичиго затихает в глубине подсознания.
- М-мать!!!! – рявкнул Куросаки, запустив в стену учебником.
Оттуда слышится испуганное «Ичи-ни, что случилось?» Юзу, и парень спешит заверить сестренку, что у него просто нелады с уроками.
Хичиго, урод, надо было еще сильнее настроение испортить!!!!
Ичиго подумал, что хуже быть уже не может, и сел было за примеры, но тут в дверь позвонили.
- Ичи, открой, папочка занят!!! – донеслось откуда-то снизу. Ишшин отдыхал после работы, смотря вместе с Карин трансляцию УЕФА. Из их комнаты доносился громкий хруст чипсов и периодические вопли: «Да куда ж ты бьешь, корявый?».
Временный шинигами мрачно вздохнул поплелся открывать.
- Да? – негостеприимно буркнул он, открывая дверь. Увиденное за порогом заставило его попытаться захлопнуть дверь как можно быстрее, однако ботинок звонившего вклинился между дверью и косяком.
- Как невежливо, рыжий!
- От рыжего и слышу! – механически рявкнул в ответ Куросаки, офигело пялясь на Ренджи и Бьякую. Ладно то, что оба шинигами оказались перед дверью его дома, но вот шмотки, в которые они вырядились…. На Ренджи они, конечно, смотрелись довольно органично, но вот на Бьякуе…. Ичиго невольно скользнул взглядом по ладной фигуре рокубантайчо и неохотно признался про себя, что на нем они тоже весьма и весьма неплохо смотрелись, но согласитесь, опанкрокившийся аристократ Кучики Бьякуя – это круче ядерной войны.
- Чего пялишься? – буркнул Ренджи, неожиданно для себя ревниво проследив взгляд Куросаки.
- А… ну… это,.. – внезапно засмущавшегося Ичиго осенило, и парень прямо-таки просиял. - Вас ограбили по дороге, да?
Пока Бьякуя заскрежетал зубами от бессильной злости, пытаясь нашарить у пояса отсутствующую Сенбонзакуру, Абараи резко крутанулся на пятке, вклиниваясь между Кучики и Куросаки, попой и спиной впихивая Ичиго в дом и героически закрывая его от разъяренного тайчо.
- Тайчо, он шутит.
- Шутит?.. - Куросаки почувствовал, что от голоса Бьякуи у него немеют конечности.
- Шутит! Ну, он дурак, и шутки у него, - Ренджи кинул предупреждающий взгляд через плечо возмущенно запыхтевшему риоке. – соответствующие…
Кучики чуть-чуть подумал, потом надменно кивнул и прошествовал в дом, небрежно оттеснив лейтенанта с дороги.
- Привет, Ичи! – рявкнул Ренджи, дождавшись, пока тайчо поднимется на второй этаж (окна комнаты Ичиго Абараи показал ему с улицы, так что найти нужную дверь Кучики смог легко). Фукутайчо хлопнул приятеля по плечу и продолжил:
- А нам отпуск дали! На десять дней, представляешь?
- Рад за вас,.. – мрачно протянул Ичиго. – Неужели, проведать меня пришли?
- Типа того! Мы у тебя поживем, оки?
- ЧТО??????
- Чего орешь? Ты в Сейретеи жил? Жил! Уж можно пустить на десять дней двух одиноких путников!
- Только двух или весь Сейретей? – подозрительно уточнил Ичиго.
- На данный момент – двух! – «успокоил» его Ренджи и пошел наверх.
И как я это родителям объясню?
Жопа настала, верно, малыш?
Заткнись!!!!!!
Хичиго довольно ржал в глубине сознания, а Ичиго поплелся «размещать гостей».
Когда парень вошел в комнату, Бьякуя как раз стоял на пороге, презрительно обводя взглядом скромное жилище Куросаки, и прижимал ногой к полу Кона, хрипевшего что-то типа: «Простите меня, что принял вас за Рукию-нее-сан!!!!».
- И мы будем здесь жить? – надменно вопросил Кучики-тайчо.
- Так вы все-таки свалите? – просиял Ичиго, правда, немедленно стушевавшись под суровым взором рокубантай-тайчо.
С другой стороны, не так уж у него было и грязно. Всего одна футболка на полу перед шкафом, да кучи учебников пополам с тетрадками, щедро присыпанными крошками, на столе. Ну и что? У других и похуже бывает!
Бьякуя вздохнул и принялся распаковывать спортивную сумку. Ренджи последовал его примеру, а несчастный Ичи поплелся докладывать отцу о двух новых постояльцах.


Сигналы машин….
Топот миллионов ног…
Шум сотен разговоров….
Хлопанье дверей….
Вопли, и хохот, и гудение, и плач, и….
- Шуухей, давай где-нибудь передохнем….
- Хорошо. Сколько у тебя денег?
Шум мегаполиса врывается в уши.
- Кира, ты меня слышишь?
Мелькание ярких пятен, скорость, движение и бешенный ритм.
- Кира!
Никому нет ни до кого дела…
- Изуру, елки-палки!!!!
Так, наверное, и надо жи…
Тяжелая рука ложиться на узкое плечо, вынуждая Киру снова вернуться к реальности.
- А? Что? Шуухей, я снова задумался, да?
Хисаги вздыхает.
- Ага…. Знаешь, Кира, тебе надо отвлечься как-нибудь…
- Наверное, ты прав, - вяло и безразлично. Этот разговор затевается не впервые, но на этот раз…
Шуухей срывается с места и хватает Изуру за рубашку на груди.
- Да ты пойми наконец, придурок упертый, ты так просто сдохнешь без всякой пользы!!!
Лейтенант третьего отряда вздрагивает и немного виновато улыбается.
- Ты знаешь, а ты, наверное, прав… Я обязательно найду, на что отвлечься. Только давай сначала где-нибудь отдохнем.
- Предлагаю сразу снять номер в гостинице и передохнуть там.
- Сколько у тебя денег?
Хисаги назвал цифру.
- Дааа… маловато будет.
- Черт возьми! Даже если снимем одноместный номер на двоих, на нормальный расслабон денег уже не хватит!
- А ты уверен? Все-таки не такая уж и маленькая сумма…
Шуухей вздохнул. Будь он один, он бы просто снял дешевый номер в каком-нибудь клоповнике и поставил бы барьер от блох и тараканов. Но тащить педанта и маниакального чистюлю Изуру в дрянной отель…. Да он бы там сам за просто так убираться бы стал в силу своей природы, испортив весь отпуск.
- Спокойно, Кира. Сейчас звякну Ренджи, может, он чего посоветует…
- Абараи-кун?
- Угу, он в этом городе уже бывал.
Лейтенант девятого отряда достал мобилку, сосредоточено потыкал в кнопочки новенькой Нокии и стал вслушиваться в гудки. Примерно пять минут, матеря приятеля на все лады, Хисаги дозванивался до Ренджи, и, когда уже решил прекратить бесполезное занятие, трубку сняли.
- Але? – хмуро буркнул недовольный голос.
- Ренджи? Это Шуухей. Где вы с Бьякуей остановились? Или вам выдали больше отпускных?
- Нихера подобного. Всем мало отсыпали, я уже проверил! А мы теперь живем у Куросаки. Адрес дать?
- Ага…. Так, Кира, записывай!
Через некоторое время парни двинулись к дому ничего не подозревающего Ичиго.

Стоит ли говорить, какой скандал разразился в доме Куросаки? Однако Ишшин вклинился-таки в самый подходящий момент, когда Ичиго и Ренджи уже всерьез решили подраться с применением банкаев, и заявил, что рад такому количеству гостей, а он-де уезжает вместе с доченьками к бабушке, будет на кого дом оставить и этого оболтуса-сынулю. Означенный «сынуля» мысленно выматерился, кляня себя за то, что двумя днями раньше слезно умолял не брать его к престарелой родственнице.
В тот момент, когда Ичи уже собрался биться головой об стену, в дверь позвонили.
Рыжий заскрипел зубами, но поплелся-таки открывать.
Сначала в проеме показался необъятный бюст, а потом и сама Матсумото. На вошедшего Хитсугаю внимания, как всегда, обратили мало.
- Плюнь в глаза тому, кто скажет, что может объять необъятное, - пораженно выдохнул Ишшин, руками обрисовывая в воздухе контуры необъятностей фукутайчо.
- И-чи-го! Мы пришли у тебя немного пожить! – радостно воскликнула Матсумото, махая рукой, отчего ее бюст заходил ходуном. Отец Ичиго аж дышать перестал, в его глазах запрыгали розовенькие сердечки. Фукутайчо десятого отряда мигом смекнула, что к чему. – Я надеюсь, твой милый папа не будет против?
- Нет, что вы, сударыня, какие могут быть вопросы, оставайтесь, сколько угодно! – радостно запрыгал вокруг девушки Ишшин, довольно потирая лапки.
Рангику хитро улыбнулась, послала Куросаки-старшему воздушный поцелуй и удалилась наверх.



На окраине Каракуры внезапно разошлось небо. Просто так разошлось, убравшись квадратиками, словно внезапно заглючило монитор компьютера. Из черной дыры вышли двое, и небо снова закрылось.
Арранкары постояли немного молча и без движения.
- Что будем делать? – спросил один из них, болезненного вида хрупкий невысокий юноша с лицом несчастного Пьеро и огромными зелеными глазищами.
- Снимать штаны и бегать! - грубо рявкнул второй, накачанный панковатого вида тип с буйной голубой шевелюрой.
- Это неконструктивно, Гриммджо.
Джаггерджек злобно сплюнул на землю и промолчал. Сарказма Улькиорра не понимал. Или делал вид, что не понимал. Гриммджо в который раз спросил себя мысленно, что он забыл на грунте вместе с этим замороженным идиотом. Если бы ни «вежливый приказ» Айзена, он бы сейчас искал Куросаки, чтобы с ним подраться, а в таком виде….
Два часа назад, Лас Ночес
Айзен-сама с легкой улыбкой наблюдал за двумя арранкарами, замершими у подножья трона.
- Улькиорра, Гриммджо, я ценю ваши старание и энтузиазм, которое вы проявили, помогая мне достичь….
Улькиорра привычно пропускал торжественную и напыщенную речь Айзена, размышляя о том, что ему стоит взять почитать в библиотеке Лас Ночес. Менее морально устойчивый Джаггерджек спал стоя.
Бывший тайчо пятого отряда, а ныне новоявленный Ками-сама (неплохой карьерный взлет, согласитесь) понял, что пора переходить к сути вопроса.
- Короче говоря, я решил послать вас… в смысле, отправить в отпуск. На грунт.
- Что, можно прямо сейчас?! – мигом проснулся Гриммджо, у которого слово «грунт» мгновенно вызывало единственную логическую цепочку «грунт-Ичиго Куросаки-драка!!!!».
- Нет, дорогой Гриммджо. Вы пойдете туда не драться, а отдыхать. Развлекаться, наслаждаться жизнью и прочее.
Джаггерджек злобно выматерился себе под нос.
- Это приказ? – вздохнул Улькиорра.
- Именно!
- Тогда ладно. Разрешите идти, Айзен-сама?
- Идите. Соберитесь, а потом отправляйтесь.
Арранкары развернулись и пошли к выходу. На пороге их остановил голос Айзена:
- И кстати, не забудьте зайти в лабораторию, забрать экспериментальные модели гигаев для арранкаров.
- ЧТОООООООООО????!!!!!!!
Когда Пустые успокоились и ушли наконец, из-за трона поднялся Гин и, мерзко хихикая, сообщил Айзену:
- Чувствую, они здорово помучаются две недели в обществе друг друга. Жаль, я не увижу!
- Им вовсе не обязательно быть все время рядом.
- Так-то оно так, но вот им наверняка будет неуютно в пробных гигаях на грунте, и держаться они будут вместе, это точно. Кстати, Айзен-сама, а меня вы отдохнуть не отпустите? Хотя бы пару деньков под Новый Год?
Владыка пару минут подумал, потом решил, что скучающий и злобный Гин в Лас Ночес – штука похлеще ядерной войны, и кивнул.
- Спасибочки! – еще шире улыбнулась главная язва всех времен и народов.
Новоявленный Ками-сама снова величественно кивнул, встал, не менее величественно поплыл в сторону выхода… и со всей дури налетел лбом на дверной косяк. Что поделаешь, очки Айзен выкинул в самый первый день пребывания в Уэко Мундо, а полезную привычку ежедневно вставлять линзы еще не выработал и периодически забывал совершить по утрам это священнодейство, отчего количество углов, косяков и прочих выступов, еще не повстречавшихся с крепким лбом владыки, быстро уменьшалось. Собственно, Гин подозревал, что легкая, не сходящая с лица Айзен улыбка, которой он в тайне завидовал (раньше он один ходил вечно улыбчивый, а теперь конкурент появился), - следствие многочисленных контузий.
Гриммджо еще раз сплюнул и буркнул:
- Это наш заслуженных отдых, так?
Улькиорра кивнул.
- Нам Айзен-сама приказал отдыхать и развлекаться, так?
Новый кивок.
- Ну, так пошли развлекаться.
- Как?
- Лично я собираюсь развлечься тем, что начищу рожу Ичиго.
- Айзен-сама запретил тебе с ним драться.
- Но он приказал нам развлечься.
- Гриммджо… Ты забываешься.
Джаггерджек раздраженно сплюнул, развернулся и пошел к выходу из переулка, в котором очутились арранкары.
- Куда ты?
- Какая тебе разница, Улькиорра? Я – сам по себе, ты – сам по себе! Свидимся в Уэко Мундо.
Сексту Эспаду Улькиорра бесил просто до зеленых Меносов, однако разница в силе не давала Гриммджо придушить меланхоличного ублюдка голыми руками.
Шиффер тоже вышел из переулка и пошел в противоположную сторону. Впрочем, далеко ему уйти не дали.
- Эй, иииимо!
В первые пару секунд Улькиорра даже не понял, что растрепанный пацан – заводила местной шпаны – обращается именно к нему. Что поделаешь, в ознакомительном курсе о жизни на грунте Тоусен ни словом не обмолвился о всяких субкультурах и связанных с ними музыкальных направлениях, хотя его так и подмывало просветить арранкаров, что такое настоящий рэп и классический блюз.
- Эй, эй, эмокид, ты что, глухой?
Кватра Эспада раздраженно обернулся.
- Это вы мне?
- Тебе, эмочка, а кому же еще?
Надо сказать, что экспериментальный гигай Ульке выдали соответствующий обычному понятию об эмо (автор плохо понимает смысл эмо-движения, деления на тру и позеров, а все его представления об эмо почерпнуты из суровой реальности), то есть черно-розовые шмотки, стилизованный череп с глазками-сердечками на майке и куча мелких значков печальной тематики.
- Ты хочешь мне что-то сказать, мусор? – вежливо осведомился Улькиорра.
- Ну, эмобой, ты попал! – прошипел заводила и попытался зарядить арранкару в глаз. Кватра Эспада отшвырнул спортивную сумку с вещами, перехватил хулигана за руку, дернул главаря за конечность, заставляя того еще сильнее завалиться вперед, и резко рванул кисть парня назад, выворачивая кости из сустава. Раздался мерзкий влажный хруст, и воющий от боли хулиган рухнул в пыль, баюкая покалеченную руку.
Остальные взревели и кинулись в атаку. В обычном состоянии Улькиорра перебил бы их за полторы секунды, даже не обнажая зампакто, но сейчас арранкар, еще плохо управлявший тесным и неудобным гигаем, не мог нормально двигаться. Вдобавок ко всему, оболочка была слишком слабой, так что Ульку скрутили и повалили в пыль.
- Ну что, имо, пришла расплата? – злобно протянул один из парней, нависая над Кватрой Эспада. – Сейчас ты у меня….
Договорить хулиган не успел, потому что на его макушку опустился тяжелый кулак.
- Не ждали, придурки? – мрачно вопросил Гриммджо, кидаясь в бой.


Гриммджо и Улькиорра тащились по залитым солнечным светам улицам Каракуры. У Джаггерджека под глазом наливался здоровый фиолетовый фонарь, что не добавляло ему хорошего настроения.
- Зачем ты меня спас? – наконец нарушил молчание Шиффер.
- Хотел, чтобы тебя побили? Что, блин, садо-мазо инстинкты разыгрались?
- Мне интересны причины, - ответил Улька, игнорируя грубость Сексты Эспады.
- Не хотел, чтобы твоему гигаю фасад раскрасили, - фыркнул Гриммджо. – Или оторвали что-нибудь важное. Нас с тобой обоих бы за порчу экспериментального образца на кусочки бы порвали.
Кватра Эспада немного подумал и кивнул.
- Итак, куда пойдем?
- Искать, где поселиться, а там придумаем.
- Хорошо.


В жилище Куросаки снова раздался звонок. Ичиго сморщился, как от зубной боли, и почувствовал жгучее желание достать банкай и покрошить в капусту всех «пришельцев», а потом тихо слинять куда-нибудь в тундру. Уж больно знакомая рейяцу ощущалась под дверью.
Ишшин крикнул откуда-то снизу.
- Я открою, надеюсь, придет еще одна девушка вроде Матсумото!!!
Отец Ичиго подлетел к входной двери, распахнул ее, радостно улыбаясь… и замер с открытым ртом. Затем стал меееедленно поднимать голову вверх, пока не встретился взглядом с немного безумным взором Зараки-тайчо.
- Здорово, мужик! Ичиго дома?
Ишшин ткнул пальцем за спину. Спустившийся со второго этажа Куросаки-младший пожалел, что не уметь становиться невидимым. Глаза капитана одиннадцатого отряда засветились нездоровым энтузиазмом пополам с рейяцу.
- Кен-чан! – из-за спины амбала высунулась маленькая девочка с милой мордашкой и розовыми волосами. – Главнокомандующий запретил тебе драться на грунте!
- Помню, помню! – раздраженно рявкнул Зараки.- Короче, рыжий, мы остаемся у тебя в хате. Жить, понимаешь ли, где-то нужно, а денег нет.
Ичиго мрачно кивнул. Ссориться с Зараки не хотелось. Парень тяжело вздохнул и пошел наверх.

В результате массового «переселения народов» квартира семейства Куросаки стала напоминать коммуналку. Хорошо хоть, Ишшин, Карин и Юзу уехали через пару дней, и стало чуть-чуть посвободнее.
Однако теперь, выходя утром из своей комнаты, которую Ичиго делил с Бьякуей (нагло оккупировавшем кровать) и Ренджи (с коим приходилось еще делить и «спальное место» в виде футонов на полу), нужно было успеть добежать до ванны, чтобы не ждать, пока остальные шинигами там поплещутся. Легче всего приходилось Кучики – аристократ вставал в семь утра (отпуск, как-никак, можно позволить себе поваляться в кровати) и сразу же шел в ванную, которую занимал, не позволяя себе излишеств, максимум на полчаса (причем пятнадцать минут он только цеплял свои белые бигуди). Вслед за патроном по привычке вскакивал, матерясь, Ренджи, при этом он нечаянно будил Куросаки, и все то время, пока рокубантай тайчо прихорашивался в ванной, они, попутно одеваясь, цапались по любому поводу и без оного. Когда свежий и благоухающий легким ароматом сакуры Бьякуя, одетый во все те же рокерские шмотки и кейсенкан, снова вплывал в комнату, парни наперегонки неслись в душ.
Чистили зубы, толкаясь над раковиной, умывались, и ругались рыжие весьма быстро и оперативно, затем не менее быстро бежали вниз на кухню, потрошили холодильник, а потом, доедая бутерброды на ходу, мчались куда-то напару. И Ренджи, и Ичиго подозрительно часто видели у магазинчика Урахары.
В девять просыпались Хитсугая, Кира и Юмичика. Первым мылся Тоширо, вторым – Изуру, а вот потом в ванной застревал Айясегава, откуда не выходил примерно до пол-одиннадцатого, когда Иккаку и Шуухей, встававшие около десяти, уставали долбаться в дверь, и, матерясь сквозь зубы, начинали ее снимать с петель. В двенадцать из комнаты Юзу и Карин торжественно выползала мрачная и сонная Матсумото, плелась в ванную и занимала ее до двух, то есть до того момента, когда вставали Зараки и Ячиру. Стуком в двери тайчо одиннадцатого отряда себя никогда не обременял, вынося их с полпинка, поэтому Рангику всегда безошибочно успевала закончить свой туалет то того, как Кенпачи выходил из комнаты Ишшина.
Дальше, в принципе, все занимались своими делами. Днем дом фактически пустовал, шинигами гуляли по окрестностям, сидели в кафе, барах, клубах и библиотеках. Правда, последнее заведение посещали исключительно Бьякуя и Хитсугая. Кира тоже был не против такого расклада, но Шуухей был категорически против, заставляя товарища больше гулять и развлекаться.
Зато поздним вечером, когда народ начинал стекаться к дому, начинались образовываться очереди – к холодильнику, телевизору, компьютеру, и опять-таки к ванной, которую вечером занимали подолгу.
Легче всех было Хитсугае, Кире и Шуухею, которые возвращались первыми и могли пару часов побыть в доме одни, щелкая по любимым каналам, таская еду из холодильника и просто читая в тишине.
Лафа продолжалась четыре дня.
Потом кончились последние продукты, чистая посуда, засорилась ванна, а комнаты стали напоминать свалку.
Первым не выдержал Кучики Бьякуя.
На четвертый день утром, выходя из комнаты, он запнулся об валяющуюся на полу штаны Иккаку, обошел горку фантиков, которые сквозняком выдуло из комнаты Ячиру и Зараки, зайдя в ванную, обнаружил, что в раковине засор. Тяжело вздохнув, Бьякуя отдернул шторку, залезая в ванную… и едва ни въехал лицом в лифчик Рангику, сушившийся на веревке. Кучики слегка покраснел, отодвинул сию деталь дамского туалета, встал под душ и обнаружил, что в баночке с его любимым шампунем, где было чуть больше половины, теперь плещется едва ли четверть (явно щедро разведенная водой). Что поделаешь, Юмичика решил попробовать бьякуин шампунь и немного увлекся….
Кучики сдержанно зарычал, принял душ, оделся и отправился мстить.

В восемь утра (небывалое дело) все шинигами, как по команде, поднялись и скоренько пошли вниз, на кухню. Причина была очень проста – в доме двое суток не было ВООБЩЕ никакой еды (сожрали даже запас крупы, поэтому шинигами перебивались бутербродами в кафешках, где подешевле), а теперь снизу пахло очень аппетитно. Ссыпавшаяся по ступеням компания удивленно замерла, глядя на Кучики Бьякую-тайчо, восседающего на кухне во главе стола, заставленного простой, но вполне сытной и очень вкусно выглядящей еды. Аристократ невозмутимо ел рис из небольшой пиалы.
- Тайчо…. А это вы себе одному все приготовили, да? – в тоне голодного Ренджи звучала такая надежда на противоположный ответ, что будь он профессиональным нищим, выпрашивающим таким тоном «на базаре копеечку», к вечеру он мог бы уехать отдыхать на Канары. Однако Кучики остался холоден и непокобелим.
- Если вы сейчас все дружно уберетесь как следует, то я, так и быть, оставлю вам еду в холодильнике. Так же я составил список обязанностей каждого из вас и для себя в том числе, чтобы в доме был порядок. Извольте выполнять. Это и вас касается, Зараки-тайчо.
Шинигами и их и.о. понурились, однако бумажки с расписанием взяли все, даже Кенпачи. Есть хотелось всем, а связываться с Кучики Бьякуей – себе дороже.

А в это время Хинамори-фукутайчо творила. Раз ни сетайчо, ни Широ-тян, ни Кира-кун и Хисаги-кун, ни остальные ее друзья не могли ей помочь, то она обязательно найдет Айзена-саму собственноручно!!!
Высунув кончик языка от усердия, Момо дорисовывала портрет тайчо на восмитысячи сорок восьмой листовке. Плоды семи бессонных ночей будут готовы к утру…
…На утро весь Сейретей содрогался от хохота. По всему Сообществу Душ были развешаны листовки с приблизительно следующим текстом:
«Пропал тайчо, высокий, красивый, волосы коричневые, глаза карие. Плохо видит без очков или линз. Откликается на «Айзен Соуске-сама». Нашедшему вознаграждение гарантируется. Обращаться: Хинамори Момо, пятый отряд».
Ниже была нарисована картинка, призванная изображать Айзена. Но только редкий шинигами с ходу признавал в этом кошмарном сне авангардиста новоявленного Ками-саму.
Шедевр мирового искусства представлял собой туловище-треугольничек, ручки-веточки и ножки-колбаски. Жуткий блин с косыми палочками в верхней части символизировал голову, а на лице были старательно намалеваны скорбные, немного испуганные глаза разного размера. Хинамори очень старалась.
Листовки были развешаны везде. На любых стенах, воротах, досках почета, стендах «особо опасные преступники», на доске «наши юные дарования» и на досках «они позорят наш отряд».
Еще часть листовок были расклеены в Каракуре, только вместо номера отряда Хинамори указала свой номер телефона и адрес магазинчика Урахары на всякий случай.
Надо сказать, что через день Киске доставили трех Айзенов, восьмерых Соуске и даже одного Айзена Соуске, который здорово смахивал на свой портрет и из-за которого Уруру (и, что греха таить, самому Урахаре) снились ночью кошмары.
Однако на этом деятельная девушка не остановилась. Ведь неохваченным оставалось еще Уэко Мундо….
***
Старательная Хинамори наклеила трехсот пятнадцатый плакат на стену Лас Ночес. Дворец Владыки был очень большим, но девушка была трудолюбивой.
Каким образом она попала в Уэко, сколько заплатила за портал Урахаре (а то типа никто не знает, как попадают в ж… Уэко) и как дошла до Лас Ночес – сие есть отбеленое пятно истории.
Пока девушке никто не встретился, но когда она дошла до лабораторий Заэля, из-за угла собственной персоной вышел Гин. Он получал у ученого гигай для отпуска на грунте и уже шел к порталу, когда на его пути попалась Момо.
- Хинамори-кун! Какая встреча!
- Добрый день, Ичимару-сан, - вежливо поклонилась девушка. Вообще-то, после предательства Айзена ее долго и вдумчиво лечили Унохана и Маюри, но то ли чего-то не поняли, то ли чего-то перемудрили, но психика Хинамори все еще давала солидный крен в сторону «Айзен-сама лучший». Правда, она уже не думала, что его совратил… то есть своротил с пути истинного Ичимару. Гина она теперь считала просто другом тайчо.
- А что ты здесь делаешь?
- Я ищу тайчо! – радостно откликнулась Момо, пихая Ичимару под нос листовку. По ее мнению, экс-тайчо мог знать что-нибудь о нынешней дислокации блудного Айзена.
Гин вытаращился на портрет, да так, что узкие щелочки его глаз превратились в почти правильные круги, затем титаническими усилиями подавил дикий ржач.
- Хинамори-кун! Ты правильно сделала, что обратилась ко мне! Я совсем недавно видел Айзена рядом! – расплывшись в широченной улыбке, которую можно было рассмотреть аж со спины, промурлыкал Гин. – Пойдем скорей, пока он не ушел!
Счастливая девушка просияла и стремительно засеменила вслед широко шагавшему Ичимару.
- И это… Хинамори…
- Да?
- Подари мне одну листовку, а? Я ей буду непослушных арранкаров пугать… в смысле, над кроватью повешу, уж больно реалистичным у тебя Айзен вышел!



Его Божественное Величество, Айзен Соуске Ками-сама сидел на троне и скучал. По залу, мерзко жужжа, летала мелкая холлоу-муха. Отточенным и совершенным движением Айзен поймал ее, оторвал крылья и пустил пешком бегать по подлокотнику трона. Больше делать было нечего.
Внезапно в коридоре раздались шаги. В дверь постучали.
- Айзен-сама… Я на секундочку! – раздался голос Гина.
Новоявленный ками-сама недоуменно нахмурил брови. Ичимару уже должен был быть на грунте. Зачем же ему возвращаться, раз он так хотел слинять? Это было очень подозрительно!
- Входи.
Дверь со скрипом начала открываться, на пороге стояли Ичимару Гин и… В первый миг Айзен не поверил глазам. Это могло быть все, что угодно – глюк, кошмарный сон, результат длительного переутомления и нервотрепки, бунт Киока Суйгецу, но никак не…
- А? Мне показалась, я слышала голос Айзена-самы? – удивленно сказала Хинамори Момо, входя в зал и оглядывая его внимательным взглядом.
- Все может быть… - непонятно к чему протянул Гин.
За троном раздалось оглушительное чихание. Там было НУ ОЧЕНЬ пыльно, в божественном носу Соуске неимоверно засвербило, и как Айзен не старался заглушить звук чиха, ничего у него не вышло.
- Айзен-сама! – мгновенно идентифицировала личность чихавшего Хинамори и кинулась на звук. Рассекреченный Айзен – в запасную дверь в углу зала. Веселые догонялки начались.
Гин пакостно улыбнулся, вышел из зала и неспешно направился к порталу, навстречу законному отпуску.


Наконец-то наступил день Нового года. На улицах происходили праздничные шествия, народ стекался в храмы, все были веселы и счастливы. Воздух, казалось, был наполнен счастьем, радостью и ожиданием чуда.
Вечером, когда начали зажигать фонари, как обычные, так и праздничные, в доме Куросаки кипела бурная деятельность по подготовке к торжеству.
Рангику, Рукия, Орихиме и Бьякуя готовили праздничный ужин. Самой готовкой, кстати, занимался фактически один только Кучики, который готовил, как заправский шеф-повар, его сестра же следила, чтобы хоть часть продуктов были спасены от сомнительных кулинарных экспериментов Иноуэ, а фукутайчо в основном разглядывала собственное отражение в кастрюлях и стеклах шкафчиков.
Остальные в то же время пытались нарядить елку и украсить гостиную.
Получалось у них плохо, ибо сколько людей – столько и мнений, и в процессе наряжания начинались выяснения типа «кто вешает желтый шарик рядом с синей звездочкой, у того нет чувства вкуса», «здесь лежала гирлянда, кто упер?» или «а ну-ка отдай мне фонарик, а то как дам в глаз»! В конце-концов руководить вызвался Кенпачи.
Капитан одиннадцатого отряда лежал, привалившись спиной к стене и обняв любимый зампакто, слушал советы радостной Ячиру и зычным командирским голосом озвучивал ее команды, изредка разнимая самых злостных спорщиков.
- Кстати, а куда ушел Тоширо? – спросил Ичиго, безуспешно пытавшийся нормально накрутить гирлянду так, чтобы не закрывать половину шариков. Перевесить гирлянду на другой край здоровенной елки не разрешала Ячиру.
- Его Матсумото только сегодня с утра просвятила, что на Новый Год принято дарить друг другу подарки, так что капитан пошел по магазинам. К вечеру обещал придти, - откликнулся Ренджи.
- Кстати, о птичках. А точнее, о капитанах! – Юмичика ехидно посмотрел на Абарая из-за густых еловых ветвей. – А это правда, что ты в своего капитана втюрился?
- Юмичика, что за чушь ты несешь? – удивился Иккаку, но посмотрел на красного, как маков цвет, лейтенанта шестого отряда, и завопил. – Что-о?!! Так это правда?!!
Физиономия несчастного Ренджи колером сравнялась с цветом его буйной шевелюры.
Теперь уже все собравшиеся в комнате неотрывно глядели на него.
Абараи попытался было отвертеться от ответа, но тут его бегающий взгляд наткнулся на пылающий любопытством взгляд Зараки.
- Только соври, парень, верх от низа откручу! – пообещал капитан.
Забимаруносец нервно сглотнул и выпалил:
- ДА!
«Я так и знал! Так и знал!» - ликовал Юмичика.
«Ну ни фига себе!» - ошарашено думал Ичиго.
«А мальчишка-то вырос! Уже на Бьякую нацелился», - благодушно размышлял Зараки.
«^*&###@#@# твою мать!» - выражал примерно те же мысли Иккаку.
«Хм… Интересно,..» - подумал проходящий мимо комнаты Кучики Бьякуя.



Тоширо битых два часа бегал по огромному торговому центру и ужасно устал. От обилия людей, пестрых реклам, музыки и объявлений по радио, а так же яркой предпраздничной круговерти у него заболела голова. К тому же, половина продавцов обращались к Хитсугае очень фамильярно – «малыш». Это страшно бесило молодого капитана, но поделать он ничего не мог. Не ругаться же с каждым продавцом, в самом деле?
Хитсугая остановился перед очередной витриной кондитерского магазина и стал пересматривать мысленно список покупок. Вроде бы все, осталось только купить банку консервированных персиков. Сделать эту покупку его попросила Орихиме, боявшаяся, что имеющегося у Ичиго дома количества данного продукта не хватит на праздничный торт.
Юный шинигами зашел в супермаркет, расположенный на цокольном этаже торгового центра, купил персики и пошел к выходу, когда внезапно кто-то, подкравшись сзади, закрыл ему руками глаза.
- Угадай кто, То-ши-ро-ку~ун! – прошептал ему в ухо…
- Ичимару, мерзавец! – рявкнул Хитсугая, выдираясь из цепкой Гиновой хватки.
Прохожие удивленно оглядывались на них, и старались обойти странную парочку как можно быстрее.
- Ты что здесь делаешь, а? Отвечай!
Гин хитро посмотрел на мальчика.
- О, видишь ли, Айзен был столь добр ко мне, что отпустил в отпуск. И вот, я выбирал здесь подарки ему, Тоусену и нашей дорогой Эспаде.
- Выбрал подарки… в супермаркете? – удивленно переспросил Тоширо, не переставая, впрочем, подозрительно следить за каждым движением Ичимару.
- Ну да. У меня не так много денег на всякую ерунду, пришлось взять, что подешевле. Хочешь посмотреть?
И прежде, чем капитан десятого отряда успел отказаться, вытащил из пакета большую коробку и сунул ее обалдевшему Хитсугае под нос.
- Это же?..
- Именно, - хихикнул Гин, глядя на заливавшегося краской мальчика.
- Ты собрался дарить Айзену на Новый Год упаковку, - тут Тоширо невольно понизил голос и покраснел еще сильнее, - презервативов?!
- Совершенно верно, мой дорогой Тоширо-кун! – Ичимару прямо-таки лучился самоуверенностью и оптимизмом. – В коробке четырнадцать пачек по шесть штук в каждой. Десять пачек раздам Эспаде, две – Айзену и Тоусену, одну себе… ойя… еще одна осталась! О! Придумал!
С этими словами альбинос споро расковырял коробку, вытащил одну пачку и сунул обалдевшему Тоширо в руки.
- С Новым Годом, Тоширо-кун!
Молодой капитан вздрогнул и заорал:
- Ты совсем с ума сошел, Гин?! Мне-то они зачем?
Ичимару улыбнулся ехидно, торжествующе и очень мерзко.
- Ах, ты не знаешь…. Ну, пошли, я покажу, зачем.
С этими словами экс-тайчо схватил Тоширо за руку и куда-то потащил, не слушая воплей последнего.
***
- Ты вернулся, Гриммджо, - безучастно прокомментировал возвращение Сексты Улькиорра. Уже несколько дней, стоя на пороге, Джаггерджек слышал эти слова, до боли похожие на извращенную попытку приветствия.
Гриммджо только злобно рыкнул в ответ, стаскивая куртку и стряхивая с ушей снег.
Кватра бесил его до потери пульса. Его голос, его манера держать себя, плавные движения и беззвучные шаги пробуждали в Сексте только одно желание – догнать и разорвать, раскрасить алой кровью белое равнодушие, и выцарапать яркие глаза, смотревшие с гордым презрением ко всему миру. Шиффер вел себя тихо, и иногда Гриммджо забывал о существовании второго Эспады, но когда Улькиорра что-то говорил или смотрел сквозь Сексту, тот понимал, что это для Кватры нет его. Вообще.
Гриммджо мало кто любил, и много кто ненавидел, но только Улькиорру он выделял из череды арранкаров и шинигами перед собой. Потому, что Шиффер был полностью к нему равнодушен. Совсем. Словно Секста был тумбочкой или подушкой на диване. Или мусором, который невозможно применить к делу.
- На, - Джаггерждек швырнул на кровать рядом с Улькиоррой коробку с DVD-диском. Гриммджо больше слонялся по городу, наблюдая за повседневной жизнью людей, а Кватра же в основном сидел в номере и читал либо смотрел фильмы.
Джаггерджек мельком глянул на экран. Там шла новогодняя комедия, сам Секста смотрел ее вчера и хохотал до слез, Шиффер же смотрел ее с таким видом, словно ему сообщили, что недавно умер Айзен.
- Гриммджо, - внезапно сказал Улькиорра, поворачиваясь к Сексте. – Я хочу отпраздновать Рождество.
- Что?! – обалдело вопросил Джаггерджек.
- Я хочу справить Новый Год, - повторил Шиффер, показывая пальцем на телевизор. – Как они.
Секста, находившийся в полной прострации после такого заявления, перевел взгляд на экран. Там как раз счастливая семья рассаживалась за столом, ломившемся от еды. Взрослые шутили и смеялись, какой-то юноша целовал девушку в щеку, дети бегали вокруг и голосили. Идиллия, в общем.
Гриммджо фыркнул и хрипло рассмеялся.
- Улькиорра, ты что, совсем рехнулся? Тебе ведро твое все мозги отдавило?! Вернемся назад, пройди на всякий обследование у Заэля, не повредит.
На мгновение Сексте показалось, что в бездонных зеленых глазах Шиффера мелькнула тень обиды. Гриммджо удивленно моргнул, однако весь облик Улькиорры выражал полное равнодушие.
- Мусор.
- Что-о?! А ну-ка, повтори!
- Мусор. И неудачник. Ты не можешь сделать даже этого.
- Да пошел ты, нытик! Как будто я буду стараться ради тебя! – раздражение, копившееся в Джаггерджеке с момента их совместного отпуска, наконец-то нашло выход. В ярости Секста подскочил к Улькиорре, сгреб его за воротник и принялся трясти. – Думаешь, если бы мы были в Уэко Мундо, я бы стал вообще терпеть твое общество, не то, что праздники устраивать!
Шиффер молча отвел взгляд в сторону. Это было настолько для Кватры не характерно, что Гриммджо отпустил его от неожиданности.
После пары секунд молчания Секста выматерился и выбежал из комнаты. Некоторое время Улькиорра слышал, как он возится в коридоре, натягивая куртку, зашнуровывая шнурки и бормоча ругательства себе под нос, а потом бухнула входная дверь и все стихло.
Кватра долго сидел в тишине, обхватив колени руками, затем встал и отправился к двери. Он сам себе устроит Новый Год, без помощи всякого мусора.

Прода в комментах_)

@темы: Иккаку, Ренджи, Ичиго, Улькиорра, Стеб, Ишида, Хицугая, Юмор, Бьякуя, Арранкары, Гин, R, Гриммджо, Слэш, Фанфики

---

Разрешите пофлудить...

[Ashief Pi]

Мои первые блины:
Bleach(9)
1 2 3
4 5 6
7 8 9

@темы: Ичиго, Айзен, Аватары, Гин, Гриммджо

---

"Замануха". Видеоклип.

[gr_gorinich]

Новогодняя безделушка, клип "Замануха". Рукия рекламирует Сейретей для Ичиго и компании.
Аудио: "В гостях у сказки"
Вес: 12.1 Мб, кодек DivX
Лежит тут: www.mediafire.com/?mnjqucygtqd

@темы: Юмор, Клипы

---

рисуночеГ

[Eneada]

С наступающим Новым Годом!))

@темы: Ишида, Фанарт, Слэш

---

Гадание, 1

[aya_me]

Название: Гадание
Автор: orocchan
Бета: Abarai-fukutaicho
Рейтинг: R
Пара: Бьякурен
Жанр: флафф, романс
Дисклеймер: всем Бличем владеет Кубо Тайто.
от автора: написано в подарок для NoFace. это старый WIP, публиковался на дневнике долгое время. огромное спасибо всем, кто помогал с текстом все это время все ошибки, как всегда, мои)

с Новым годом!

примечания по тексту

Эта ночь, что черна, - Манъёсю, 2389
окаэринасай - традиционная фраза, когда кто-то из домочадцев возвращается домой, переводится "с возвращением" или "добро пожаловать".
"оранжевый" равно как и "апельсин" по-японски звучит "оренджи"

Ночь первая

Ночь первая

- Кучики-тайчо, - замирая от собственной наглости, попросил Ренджи, - дайте руку?
- Что? - Бьякуя остановился и спокойно посмотрел на лейтенанта.
Ренджи подумал, что зря попросил, но Бьякуя протянул ему руку, словно для поцелуя. Ренджи хмыкнул, взял прохладные пальцы, повернул ладонью кверху.
- Хотите, я вам погадаю?
Только воспитание удержало Бьякую от того, чтобы в изумлении не повторить «что?».
- Мы с Мацумото... с джубантай-фукутайчо гадали. Вот здесь - линия жизни, - палец скользнул по дуге от края ладони до запястья, и по локтю пробежали мурашки, - Какая она у вас длинная...
Бьякуя незаметно огляделся: тихая улочка была пуста, но никто не мог бы поручиться, что из-за угла не вынырнет какой-нибудь шинигами. Придется придумывать оправдания, чем они занимаются. Этого гордость Кучики не вынесла бы.
- Я в это не верю, - он попытался отобрать руку.
Ренджи снова провел пальцем по ладони, и Бьякуя замер на месте, чувствуя, как мурашки добрались до шеи.
- А здесь линия славы… Вы очень известны, Кучики-тайчо.
Лучшая защита, конечно же, - нападение.
- Ренджи, что ты себе позволяешь...
Пальцы мяли ладонь, и по руке словно пробежало пламя. Бьякуя так и не договорил. Ренджи с неловкой улыбкой изучал линии.
- Что еще ты можешь сказать обо мне? - сглотнул Бьякуя.
- Ну... вы холодный снаружи, но внутри бушуют страсти... только вы не позволяете никому этого видеть. Не особо доверчивы. Бегаете от проблем. Особенно в любви. Заботитесь о своей семье. У вас богатое воображение... Но теряетесь в ситуациях, когда надо быстро принимать решения или импровизировать.
Бьякуя удивленно распахнул глаза:
- Ты прочитал это на моей ладони?
- Нет. Это я так знаю, - он поднял голову.
Бьякуя потерял дар речи. Лейтенант тоже молчал, рассматривая складки на шелковом шарфе. Наконец выпустил руку, которая, казалось, плавилась под горячими поглаживаниями.
- Значит, ты увлекаешься гаданиями? - в голос вернулась уверенность. - Что ж, я могу кое-чему научить тебя. Следуйте за мной, фукутайчо.
Ренджи послушно поплелся, чувствуя, что сейчас его накажут за наглость. Они пришли в библиотеку Готея. Там хранились образцы разных ведомостей, сборники государственных указов, бесчисленные уставы и кодексы поведения шинигами...
- Назови число, Ренджи.
- Шесть, - буркнул тот. Бьякуя остановился перед шестым от входа стеллажом.
- Номер полки?
- Тоже шесть, - разнообразием ответов Ренджи похвастаться не мог. - Кучики-тайчо, а зачем?
- Гадание на удачу, - холодно ответил Бьякуя, отсчитав шесть полок от верхней. По его требованию пришлось назвать еще одно число («ну… шесть»). Бьякуя вынул шестую слева книгу, и спросил у Ренджи номер страницы и строки. – Сделаешь то, что написано в книге, согласен?
- Согласен, - уныло откликнулся Абарай (кто станет противоречить капитану?). - Страница шесть, строка... ну, вы поняли.
Бьякуя нашел страницу и прочитал. Глаза стали еще больше, чем когда Ренджи гладил ладонь. Абарай осторожно заглянул через плечо. Похоже на жизнеописание какого-то шинигами... Ренджи сжал кулаки. А ну как тут будет написано, что он сдох в пасти пустого на неудачной миссии? Но шестая строчка была стихом:
«Так мучительно ждать мне до ночи тебя».
Ренджи отшатнулся и уставился на Бьякую, а тот смотрел куда угодно, но только не в изумленные карие глаза.
- Ренджи, у тебя... потрясающая удача, - Кучики Бьякуя вручил ему книгу:
«Эта ночь, что черна,
Словно черные ягоды тута,
О, пускай никогда не проходит она!
Так мучительно ждать мне до ночи тебя,
Каждый раз уходящего рдеющим утром!»*
- Кучики-тайчо...
Бьякуя проскользнул мимо него к выходу, остановился у двери и обернулся. Рыжий мог поклясться, что на щеках капитана проступил румянец, и не только из-за послеполуденной духоты. Бьякуя тихо и строго сказал:
- Я приду после отбоя.
Когда он вышел, колени лейтенанта подогнулись, и он опустился на пол с блаженной ухмылкой на пол-лица. Вот повезло так повезло!

На пути к казармам шестого отряда, уже почти у ворот, на улице, освещенной лишь круглыми окнами высоко над стеной, Бьякуя остановился и почти решил вернуться домой. Было что-то неправильное в том, чтобы идти на свидание с лейтенантом. Он обещал, но…
Смятение – вот что он чувствовал. Бьякуя нахмурился – но почему?
Он никогда прежде не был у Абарая, и не знал, чего ожидать. Крохотная комнатушка с обшарпанными стенами и скрипучими полами, переходящая от одного лейтенанта к другому? Погрызенные мышами татами? Завалы одежды и очков? Бьякуя покачал головой. Не может все быть настолько плохо. Просто воображение разыгралось. И, наверняка, не у одного Бьякуи - Абарай мог выдумать себе невесть что.
Бьякуя замечал, как подчас смотрит на него лейтенант, и подозревал, что другие тоже замечают. Но неприступность Кучики Бьякуи разве что в поговорку не вошла. Ренджи ждет, волнуется, еще не зная, что принесет это свидание. В отличие от него, Бьякуя знал, за чем идет, и что скажет своему не в меру нахальному лейтенанту:
«Мне льстит твое восхищение, но я не в состоянии дать тебе то, на что ты рассчитываешь, поэтому я не могу принять твои чувства…»
После многочисленных вежливых, но непреклонных отказов за столько лет после Хисаны, эти извинения стали привычными. Легко произносить, и легко одаривать очередного неудачливого претендента холодным взглядом.
Бьякуя медленно выдохнул и увереннее зашагал к воротам шестого отряда.
Он ошибся - комнаты Абарая Ренджи были маленькими, но опрятными. Ему, как лейтенанту, не приходилось делить казарму с офицерами. У него была своя квартирка в кирпичной пристройке, со спальней, где стояла больничная железная кровать (Бьякуя увидел мельком, когда Ренджи побежал закрыть дверь). Капитан подозревал, что ванная здесь такая же, как в бараках, – с душем и жестяной посудиной, в которой даже ноги не вытянешь. Кухня отделялась от гостиной занавеской на всю стену, и сейчас занавеска была задернута.
- Тайчо, - Ренджи нацелился взглядом на кухню, - вы что будете?
- Я уже отужинал, спасибо.
- Тогда, может, чай? – неловко предложил лейтенант. Чтобы не смущать его дальше, Бьякуя согласно кивнул.
Тоскливо тянулись минуты. Хозяин и гость молча пили чай. Если Ренджи и собирался признаваться в любви, то не в ближайшие десять лет. Надо подтолкнуть его и разрешить проблему раз и навсегда.
Бьякуя аккуратно поставил глиняную кружку на стол:
- Ренджи. Давай еще погадаем?

Лейтенант кивнул и, достав карты, начал раскладывать, как учила Рангику. Метнул взгляд на капитана и замер.
Выражение лица Бьякуи обычно было невозможно прочитать, также как и понять, о чем он думает. Но сейчас у аристократа вид был отсутствующий; Бьякуя смотрел на карты так, будто старался убедить себя, что их не существует. Ренджи смешал колоду и бросил под стол.
- Тайчо? Как вы хотите погадать? - Абарай не был шарлатаном-оммьёдзи, но знал пару способов, как поиграть с судьбой, - «Камень-ножницы-бумага»?
Бьякуя кивнул, словно спрашивая время подумать, поднял кружку и замер:
- У тебя есть книги, Ренджи?
Абарай чуть подался вперед. Когда Бьякуя произносил его имя, с рыжим что-то случалось: с одной стороны, он остро чувствовал, что он – никто, всего лишь лейтенант, недостойный быть названным по фамилии (не говоря уже об уважительном обращении), с другой стороны…
Нет, с той стороны все было совсем запущено. По имени зовут лишь членов семьи. Но обманываться нельзя, хотя и хочется заглянуть в глаза, убедиться, что Бьякуя вкладывает именно такой смысл…
Ренджи вспомнил, что ему задали вопрос.
- Есть, - согласился он.
Это была старая книга. Ее забыла Рукия. Откуда девчонка ее выкопала, и зачем ей понадобилась такая древность – об этом Ренджи задумался только сейчас. До этого единственной мыслью было напомнить подруге забрать свое библиотечное сокровище. Ладно, если бы там было про подвиги шинигами – Ренджи бы почитал. Так ведь стихи, да на древнем языке. Головная боль.
Бьякуе должно понравиться.
Ренджи ухмыльнулся, водружая книгу на стол. Аристократ бросил мимолетный взгляд на обложку и снова отпил чай.
- Это «Манъёсю», - Ренджи вопросительно взглянул, – Подойдет?
- У каждого стиха есть номер, - ровно сказал Бьякуя. – Пусть книга распорядится нашей судьбой, - он отставил пустую чашку. - Я начну… 738. Прочти.
Страницы были похожи на старый шелк. Листать пришлось осторожно, сдерживаясь. Ренджи нашел нужное стихотворение и прочитал, запинаясь:
- О этот мир и бренный, и унылый!
Как тяжело порой бывает жить,
Когда подумаешь —
Любить уже нет силы,
И суждено лишь умереть!
Бьякуя почти улыбнулся. Он не дернулся, не поменял позы, только чуть побелели костяшки пальцев.
- Что ж, - он смотрел прямо перед собой, куда-то за плечо Ренджи, - твой ответ?
Часы на стене – круглые часы из мира живых, с рисунком с черепами (правда, почему-то оранжевыми) - мерно отсчитывали минуты. С тех пор как Бьякуя переступил порог дома лейтенанта, прошел почти час. До рассвета оставалось шесть часов.
За окном протопали патрульные. Смена караула.
Ренджи хмуро смотрел на книгу.
- Пять, три, семь, - сказал он наконец. И пояснил: - В пятом служит Хинамори. Мы учились вместе. В третьем – Кира. В седьмом – Иба. Хороший парень, тоже из одиннадцатого.
Бьякуя, ничего не говоря, повернул книгу и нашел стихотворение под номером 537. Приходилось выдавливать из себя каждую строчку, но никаких следов душевного разлада не отразилось на его лице:
- Так равнодушно и жестоко
Не говори со мной, прошу тебя,—
Ведь даже день один,
Когда тебя здесь нету,
Мучителен, как рана, для меня!
Ренджи неожиданно наклонился через стол и протянул руку, словно намереваясь схватить за рукав, но холодный взгляд остановил его:
- Тебе повезло. Еще раз.
Рыжий нахально усмехнулся:
- А если мне повезет еще раз, тайчо? На что мы играем?
- Что ты хочешь выиграть, Ренджи?
- А что вы согласны поставить на кон, тайчо?
Бьякуя не мог проиграть. Не с «Манъёсю». Ренджи не могло везти бесконечно, а он, потомственный аристократ, знал эту книгу наизусть.
Он перехитрит его удачу и даже пойдет на блеф ради этого.
- Делай свою ставку, Ренджи. Я отвечу, - спокойно сказал Бьякуя.

Он пробарабанил загорелыми пальцами по столу, пожевал губу в раздумьях, поднялся и скрылся в кухне. Послышалось дребезжание посуды, и Ренджи появился из-за занавески. Бьякуя так и не пошевелился.
Рыжий поставил на стол толстую бутыль и две чашки.
- Если проиграете, то будете пить со мной до утра. Пойдет?
Бьякуя закрыл глаза:
- Я принимаю твои условия.
Пить с Абараем? И все – и ничего больше настырному лейтенанту не надо? Или же он боится попросить то, чего на самом деле хочет?
Впрочем, выпить Абарай тоже хочет. Бьякуя не был любителем вина, поэтому не напивался даже в семейные праздники – да и вообще не напивался – и никогда не пил плебейского сакэ. Как же оно называется… самогон, да. Он видел, что представляет собой лейтенант после ночного бдения за этим напитком…
- Ренджи. Скажи честно – ты хочешь меня отравить?
- Тайчо, - укоризненно вздохнул. - Я просто хочу, чтобы вам было не скучно со мной.
- С чего ты решил, что мне с тобой скучно?
Ренджи помолчал мрачно:
- Не держите меня за дурака, Кучики-тайчо. Я же вижу, что вы хотите уйти поскорее.
- И давно ты стал таким проницательным, Ренджи?
- Жизнь научила, - в голос проскользнула издевка. Бьякуя посмотрел внимательно на бутылку, отметил про себя, что это неплохое вино, из мира живых, и в тон лейтенанту спросил:
- А в себе ты не научился разбираться? Самоконтроль и самодисциплина – знакомые тебе слова?
- …зато я не вру самому себе, - буркнул Ренджи. – Можете считать меня нахалом, но я знаю, чего мне надо, и добьюсь своего, - он снова перегнулся через стол и протянул руку, но Бьякуя резко возразил:
- Стих сто шестьдесят, Ренджи.
Похоже на битву на пути к Башне Раскаяния. Столкнулись две стихии. И каждая по-своему права – а выиграет та, что сильнее.
Лейтенант схватил книгу и упрямо сказал:
- Я все равно заставлю… понять, чего вы сами хотите.
Бьякуя задержал взгляд на скуле, где красовался тонкий шрам. Его привлек злой блеск карих глаз. Привлек и не отпускал. Загадка. Он не понимал, о чем тот говорил. Чего хочет сам Бьякуя? Собственные желания – он давно потерял смысл чего-то желать.
Ренджи читал вдумчиво:
- Не говорят ли, что зажженные огни
Берут бесстрашною рукою,
Не обжигаясь, прячут их в мешки,
Но нам не встретиться с тобою,
Таких чудес не знают на земле!
Бьякуя положил руки на стол, сцепил пальцы и привычно надменно посмотрел в разгоряченные глаза напротив.
Ответа на такое не бывает. Абарай, действительно, не дурак. Вот только со стихотворными образами у него нелады, он не понимает ни «зажженных огней», ни «чудеса», поэтому вернее всего будет сыграть на тоне. «Нет, нельзя, не бывает такого». Он должен понять.
Но Бьякуя признает, что ведет нечестную игру, и в том числе нечестную по отношению к себе. Эти образы ему ближе друзей. В этой книге собраны все юношеские мечтания. Он вырос на песнях «Манъёсю». И стихотворения от Ренджи он ждет, как приговора. Ренджи не блефует, он – сама судьба, хотя и не подозревает ничего.
Поэтому когда лейтенант не называет ни ожидаемое «шесть» и ни номера других отрядов, где служат приятели, когда он говорит: «Двадцать… да пусть будет двадцать, тайчо. Думали, я дальше тринадцати считать не умею?» - Бьякуя закрывает лицо рукой и не верит. Он не открывает книгу. Ренджи сам начинает листать, чуть не выдирая в спешке древние страницы.
Бьякуя думает, что стоило расти за высокими стенами и быть всегда в центре всех сплетен и пересудов в главном доме хотя бы ради того, чтобы получить возможность сбегать ото всех в семейную библиотеку, сидеть часами над старинным свитком и водить пальцем по хрупким страницам, пытаясь поймать кончиками пальцев ту нежность и любовь, что изображена в загадочных знаках; стоило влюбляться в строки легенды тогда, чтобы их вернули спустя столько лет.
- Иду полями нежных мурасаки,
Скрывающих пурпурный цвет в корнях,
Иду запретными полями,
И, может, стражи замечали,
Как ты мне машешь рукавом?
Бьякуя произносит их сам и начинает бесшумно смеяться, закрыв руками глаза.

- Вы! – Ренджи вскочил. Бутылка заходила ходуном, угрожая упасть. Бьякуя не обратил внимания ни на пошатнувшийся стол, ни на обвиняющий тон лейтенанта. – Вы все знали! Это же… - Ренджи вдруг осенило. - Это же ваша книга! Да где б еще Рукия откопала такую развалюху! Тайчо, вы… мухлевали!
- Прости, - трудно было остановить смех.
Лейтенант хмуро сел.
- Скажите что-нибудь! И хватит ржать надо мной!
Бьякуя вытер рот, будто стирал улыбку.
- Прости, - повторил он. – Ты прав. Книга моя, и я знаю… - он замолчал ошеломленно, когда Абарай, не дослушав, потянулся за сакэ, откупорил бутыль и плеснул холодную жидкость в чашку. Поднял и хлопнул о стол перед капитаном. – Не спорю, я проиграл.
- Это не проигрыш и не победа. Вы мухлевали.
Аристократ в свою очередь осторожно наполнил вторую и передал рыжему лейтенанту.
Отпил вина.
- Нет. Я проиграл, - признал он.
Стихи переплелись с жизнью, а строчки стали продолжением тебя, легли ласковой тканью на плечи. В прозрачном вине плещется огонек лампы – сюда бы подошли свечи, но пусть будет электричество, оно – как нить, за которую можно зацепиться, чтобы выйти из лабиринта стихов.
Вкус их у тебя на языке. Тяжесть стихов – на плечах.
- Она была женой императора, - сказал Бьякуя, опустошая свою пиалу. Ренджи поднял бутыль, чтобы налить ему еще вина. – А любила его младшего брата, - и пояснил, предугадав вопрос, - Принцесса, написавшая это стихотворение.
- Грустная история.
Бьякуя качнул головой. Он смотрел на тень от бутылки на столе. На стекле горела искра – отражение лампы.
…В начале мая зеленые холмы в долине реки Камо зарастают высокой травой мурасаки. Из корней ее делают сине-лиловую краску для кимоно, но такую одежду могут носить лишь императоры и чиновники... И поля эти запретны.
- Это произошло тринадцать столетий назад.
Бьякуя выпил сакэ. Он хотел опьянеть впервые в жизни.
…Традиционная охота в день Танго-но-сэкку. Принцесса стоит в высокой траве. Она закрывается длинным рукавом от слепящего солнца, но не отрывает взгляда от императора и его свиты. Один из охотников осаживает коня, оборачивается к ней и вскидывает руку – ветер рвет подвязанный рукав...
- Они не имели права любить друг друга. Ей пришлось переехать в новую столицу, оставить возлюбленного в старой Нара... Впрочем, что произошло, то неважно… Знаешь, чем знаменита Нара теперь? – Бьякуя с улыбкой поболтал вино в чашке. – Рисом. Сакэ. И кимоно.
Ренджи смотрел, как Бьякуя пил, и забыл о своем вине.
- Это сакэ – оттуда.
Вкус стихов на языке.
- Как и моя одежда.
Только сейчас Ренджи заметил, во что одет его гость. Непраздничный, легкий иссиня-лиловый шелк. Под цвет сиреневых глаз. Изящный, как сам Бьякуя.
Глава клана Кучики смотрел в окно:
- А цветок Нара – сакура.
- Сен… - у Ренджи перехватило дыхание.
Говорят, что три совпадения – это судьба. А если их больше, чем три?..

Бьякуя, не торопясь, пил мелкими глотками, но пьянел быстро. Он рассказывал легенду из книги, и Ренджи слушал, поражаясь не столько открывшемуся ему смыслу стихотворений, сколько нежности в голосе Бьякуи – и тому, что обычно молчаливый капитан говорил с ним.
- Ренджи, я очень пьян? – у него заплетался язык. Тот кивнул. Чем еще объяснить лихорадочный блеск в глазах капитана, кроме как ударившим в голову сакэ?
Часы на стене показывали три ночи.
- Мне лучше помолчать, - сказал Бьякуя.
Некоторое время они пили молча. Потом вино кончилось. Стало скучно.
- А может, поиграем, тайчо? – вздохнул Ренджи.
Бьякуя кивнул и с любопытством стал ждать, что достанет рыжий лейтенант. Го? А вот это интересно. В го Бьякуя не проигрывал. Маджонг? Снова карты? Что бы ни думали про него руконгайцы, он умел играть и в карты…
Ренджи высыпал на стол деревянные бруски и принялся строить из них башню.
Бьякуя нахмурился. После пары секунд безмолвного созерцания он поинтересовался, что это за игра.
- А все очень просто, тайчо, - беспечно ответил рыжий. - Щас я дострою башню, а потом мы по очереди будем вытягивать эти фиговины из середины и класть наверх. Пока башня не рухнет. У кого рухнет, тот проиграл. Это весело, когда напьешься. Только стол не шатайте!.. Вот так, - Ренджи завершил строительство, поддел пальцем брусок из середины, вытянул из стопки и поместил сверху. Посмотрел на озадаченного Бьякую:
- Ваша очередь, тайчо.
- И на что вы играете? – на всякий случай спросил Бьякуя, аккуратно (руки слегка дрожали) вынимая деревяшку из верхних рядов и укладывая так, чтобы не нарушить равновесие.
- Обычно на поцелуи.
- Хорошо, - тут же согласился тот.
- Кучики-тайчо! – Ренджи чуть не развалил всю конструкцию нечаянным движением. - Вы не обязаны… Давайте придумаем что-нибудь еще…
Капитан посмотрел строго, и Ренджи осекся.
- Риск рождает азарт, - и Бьякуя спокойно вынул еще один кирпичик. Сооружение чуть качнулось, но устояло. – И разве ты не хочешь выиграть?..
Ренджи вспыхнул до корней волос и второй раз чуть не обрушил башню. Аристократ улыбнулся: абараево самообладание пошатнулось. Значит, Бьякуя снова владел ситуацией.
Его ход.
Ладони предательски вспотели.

Cмысл игры не в том, кто первый будет целовать, а в том, чтобы не дать слабину. Кто первый не выдержит? Кому из них придется уступить?
- Ты был прав, Ренджи, - Бьякуя вытянул еще одну деревяшку и положил поверх пошатывающейся башни. – На поцелуи – скучно, - он внимательно следил за тем, как рыжий, не дыша, сдвигает кирпичик. И сказал, зная, что под руку говорить нечестно – но в любви и на войне все средства хороши, так? – Если она упадет, то ты будешь дрочить. В моем присутствии.
Туше.
Ан нет. Устояла.
Ренджи огромными глазами уставился на капитана.
- Вы…
- Я хочу усложнить задачу. С каждым бруском будет возрастать степень наказания, - Бьякуя поддел ногтем деревяшку.
Ренджи облизал губы:
- Тогда… Вы…
- Да? – хладнокровно.
- Вы тоже. Отдрочите. Нет. Отсо… - выдохнул, - отсосете.
- Договорились, - Бьякуя аккуратно возложил брусок на верхушку и отнял дрожащую руку от опасно накренившейся башни.
Хотелось наказать лейтенанта. За наглость, которая проскальзывала в разговорах. За бестолковость и плохое воспитание. За грубость с приятелями, которую все находили очаровательной. За то, что разглядывал капитана нахально исподтишка, пока у этого капитана не отнималась способность здраво мыслить.
«Пора признать, - подумал Бьякуя, - что в тебе говорит зависть. Более того, ты злишься. Ты просто в бешенстве от того, что… да, тебе нравится Ренджи, потому что он не похож на тех, кто тебя окружает. Но как бы он ни нравился тебе, ты ему не доверяешь. Поэтому испытываешь его, чтобы знать, когда он сорвется с цепи и вцепится тебе в горло…»
– Ставка растет. Пойдешь к Зараки и перед всем одиннадцатым попросишь отыметь тебя.
Лейтенант вытащил кирпичик, но башня продолжала стоять, словно заколдованная.
Очередь Бьякуи. Ренджи от волнения чуть не охрип:
- Я вас трахну. Сам. Перед всем шестым.
- Отлично, - конструкция удержалась чудом, и Бьякуя выдохнул. Еще один ход, и все обрушится.
- Пойдешь к Хисаги. Дашь ему. Попросишь тебя выпороть. На коленях попросишь.
Ренджи зло выдернул деревяшку и хлопнул ею о верхушку. Башня стояла вопреки всем законам.
- Свяжу вас вашим же шарфом, тайчо. Буду делать, что хочу.
Бьякуя холодно улыбнулся и потянул брусок.
И башня рухнула.

Странно, но вместо паники пришло умиротворение. Кучики выпрямился и с сожалением посмотрел на пустую бутылку сакэ. Еще бы три таких, но теплых…
Абарай вскочил и встал у окна.
- Ни за что, - тихо сказал он.
- Не хочешь?
Ренджи стукнулся лбом о раму пару раз. Весьма выразительно. Он не стал отрицать, но и бросаться на шею тоже не стал. То, что Ренджи не велся на грязные провокации, было в какой-то степени обидно и не вписывалось в представление о грубом руконгайце.
Бьякуя ждал. Когда-то лейтенант должен признаться в любви, и сейчас, казалось, наступил тот самый момент. Абарай должен был как-то ответить.
- Хватит!!! – Ренджи саданул кулаком по стене. Какой гневливый. Аж раскраснелся. Яростный божок с торчащим над затылком пучком волос. – Ну, блядь, тайчо! Хватит издеваться! - возмущению лейтенанта не было предела. – Я же вас… даже пальцем не тронул бы… С чего вы решили так, а?
- Потому что это ты, - Кучики разглядывал трещинки на потертой лаковой поверхности стола.
- Что – я? – опешил Ренджи.
Бьякуя махнул рукой, подзывая его. Лейтенант подошел и сел рядом, внимательно глядя на Кучики.
- Я оставил Гинпаку дома. Но сам я не дойду, - Бьякуя улыбнулся. - Принеси его, Ренджи.
- Вы сошли с ума.
- Не хочешь сегодня – я не вправе тебя заставлять.
- Вы пьяны, тайчо.
Капитан, чуть пошатываясь, продолжал разглядывать его, что-то решая про себя, и вдруг наклонился к Ренджи, ухватил за плечо и поцеловал в уголок губ.
Абарай резко отодвинулся:
- Кучики-тайчо, я же сказал – вы не обязаны, это же игра!
Некоторое время Бьякуя испытующе смотрел на него, а потом довольно отвернулся:
- Я только одного не понимаю, Ренджи. Почему ты такой честный? Почему не воспользуешься случаем? …Ты и тогда сказал, что идешь спасать Рукию – а ведь мог соврать. Мог бы спастись.
- Не знаю, - искренне ответил тот. – Вроде как врать нехорошо. Соврать можно, чтобы спасти кого-нибудь… но себя-то ложью не спасешь. Правда, тайчо?
Хочется по-ребячески взвыть «неправда!» и затопать ногами. Как может Бьякуя говорить о смысле правды и лжи – он, который всегда обманывал себя и нарушал собственные клятвы?
Действительно, играть с лейтенантом было заведомо обреченной на провал затеей. Ренджи – честный и отчаянный, поэтому ему и везет.
- Да, - Бьякуя взглянул на часы, - правда.
До рассвета оставалось, быть может, два с половиной часа. После вина клонило в сон.
- Тайчо?
- Да, Ренджи? – устало.
- Чаю, тайчо?
- Сделай.
- Я быстро, - рыжий вскочил. - Тайчо?
- Да?
- Я люблю вас.

Бьякуя поставил подбородок на запястье и закрыл глаза. За спиной послышалось позвякивание чашек.
Нельзя было оставлять признание без ответа, но нелепо прозвучало бы привычное: «Однако я не в состоянии дать тебе то, на что ты рассчитываешь...» Ренджи ни на что не рассчитывал.
Кучики считал, что Ренджи нужна была его сила, но поделиться ею Бьякуя не мог, а потом и вовсе оказалось, что Ренджи забыл про силу. За что еще мог любить аристократа руконгаец? И что ему ответить?
Абарай вернулся и поставил перед капитаном чашку с чаем.
- Ренджи…
- Ответите в следующий раз, - попросил тот.
Хотелось возразить, что следующего раза не будет, но рыжий подло добавил:
- Когда придете с шарфом… - и хмыкнул:
- Шучу.
На несколько секунд между ними повисло неуклюжее молчание.
- Да, ты прав, - Бьякуя отпил чаю. – Смешно.
- Простите.
- Все хорошо, Ренджи.
- Нет, правда, простите…
- Я тебя не люблю, - решительно.
- Я сам себя не люблю после такого… Ну, тайчо? Вы устали? - Ренджи вскочил и стремительно шагнул к капитану. Бьякуя успел расстаться с чашкой прежде, чем его подхватили под локти, подняли и поволокли в соседнюю комнату. В спальню.
- Не смей! – Бьякуя вцепился намертво в ручку двери и метнул панический взгляд на старую пружинистую кровать, на Ренджи, снова на кровать. – Что ты намереваешься…?
- Всего лишь уложить вас спать, - толчком в спину он пропихнул капитана через порог.
Бьякуя обернулся, чувствуя себя загнанным зверем. В комнате было темно. Окно над кроватью было занавешено тряпкой, похожей на полотенце.
А, и правда полотенце.
Ренджи поправлял подушку и пытался наскоро починить дужку кровати, вылетевшую из паза с одного края. Но погнутая дужка никак не хотела вставать на место.
- Вот одеяло, если будет холодно. Все чистое, правда! – он метнулся мимо Бьякуи, бросил на ходу «спокойной ночи, тайчо» и выскочил за дверь. Через пару мгновений дверь отворилась, и в комнату вежливо сунули чашку с недопитым чаем.
Все.
Бьякуя сел на краешек кровати – пружины скрипнули. Он отпил горячий еще чай.
Все.
Ренджи был храбр и благороден. Ему можно было довериться. Но Бьякуя помедлил. Прошло. Отпустило.
Нет.
- Ренджи, - Бьякуя открыл дверь.
Лейтенанта в комнате не было. За соседней дверью шумел душ.
Бьякуя вздохнул и вернулся к столу. Выпил чай под зловещее тиканье, отсчитывающее время до рассвета, поставил чашку аккуратно рядом с чашкой лейтенанта и разрушенной башней.
Прошло еще десять минут, пока Ренджи не появился из ванной, раскрасневшийся и совершенно голый. Они замерли на мгновение. Бьякуя очнулся первым.
- Еще осталась горячая вода? – бесстрастно спросил он.
- Да.
Капитан поднялся и молча прошел в ванную, по пути сдернув с плеч Абарая и взяв с собой мокрое полотенце.

Десять шагов к порогу, десять – обратно. Бессмысленные метания по комнате.
Зачем, зачем, ну зачем он ему сказал?! Знал же, что Бьякуе это признание как камень на шею. Теперь капитан посчитает себя обязанным ответить, станет терзаться решением, а Ренджи не требует ничего, кроме как остаться рядом.
Ну что тебе стоило любить его молча, а?
Но хочется иногда прикоснуться, провести ладонями по чужим сухим ладоням с жесткими краями перчаток, мазнуть кончиками пальцев по шелковому шарфу и таким же шелковым черным прядям – хочется так, аж перед глазами все кружится и в ушах гул. Не сказать – нельзя, а сказать – невозможно. Стихи сплошные. Правильно, нет у тебя самоконтроля, Абарай.
Мозгов тоже нет.
Что ты ожидал? Что капитан тебе в объятия кинется? Или смилуется и сразу Сенбондзакурой по горлу, чтоб не жил и не мучился? Это не руконгайские девчонки, что прыгают на шею, срывая полинявшее кимоно. Или с разворота по роже. Воспитание, млин!
А если… Ренджи резко остановился, обожженный предположением… А если он сгоряча решит, что ты потрахаться предлагаешь? И согласится? Абарай вцепился в малиновые космы. Выйдет такой красивый из душа (тут ему пришлось присесть, оттого что дух перехватило) и поманит? Ты не откажешь, потому что… Хоть цепями себя обматывай, все равно вырвешься, как только позовет.
Ренджи осенило: надо притвориться, что не дождался, уснул! Это было подло, поздно прятаться сейчас, но…
Но ведь это ради вашего же блага, тайчо!
Абарай расстелил футон у стола, выключил свет и нырнул под одеяло.

Шум льющейся воды оглушал. Горячие струи иглами впивались в плечи, ручейками сбегали по телу и пенились на полу.
Ванная Абарая и в самом деле была крохотная. В ней и было всего: душ за занавеской, раскрашенной в яркие апельсины (похоже, что у Ренджи все было оранжевого цвета), ванна, втиснутая между стенами, и умывальник.
За дверью не раздавалось ни звука.
«А что ты хочешь услышать?»
В голову лезли разные мысли, большинство – о собственной глупости. Видимо, он трезвел.
Странный Ренджи. Понять его было легко, поскольку Абарай был прост в поступках: сражаться так сражаться, любить так любить. Но оказалось, что простые вещи делать сложнее всего, и только благодаря Ренджи он осознал, что так не умеет. Он не позволял себе говорить «хочу», пока не разучился даже думать об этом. А теперь вспомнил… Пожелать – просто, но убедить себя в том, что он имеет право на желание, было очень сложно.
Теплые струи сбегали по щекам и шее, щекоча и гипнотизируя. Вода становилась прохладнее.
Он думал о голом Ренджи с полосками-татуировками на загорелом животе и бедрах, и думал, что у Ренджи больше, и что это, наверное, больно. Что он никогда с мужчинами, и он никогда не спрашивал лейтенанта, было ли что-нибудь у него… Он шел сюда, чтобы сказать «нет», а теперь…
«Чего ты хочешь?»
Запутался.
Может, это так кружится после вина голова.
А может, это страсть.

Эта ночь, что черна,
Словно черные ягоды тута…

В квартирке царила темнота, только на полу белел сверток футона. Бьякуя остановился в двери, бросил влажное полотенце на пол. Ждал, надеясь, что Ренджи еще не спит.
«Ты этого хочешь?»
По мокрым ногам прошелся сквозняк.
«Или ты думаешь, что Ренджи получит все и отстанет от тебя?»
Капли с волос холодно сбегали по позвоночнику.
Аристократ улыбнулся. Отступил, снял с крючка на двери свое кимоно, продел руки в рукава, завязал пояс. Обернулся. Ренджи спал. Или притворялся, что спит. В любом случае, Бьякуя был благодарен ему.
Скоро рассвет. В шунпо волосы сохнут быстро, а ночь не настолько свежа, чтобы простужаться. Звезды еще не сошли с неба, но пройдет несколько минут, и над горизонтом рассеется ночная мгла. Птицы поют.
Бьякуя вышел, притворив за собой дверь.

О, пускай никогда не проходит она!

Ренджи поднялся на локте и несколько минут смотрел в пустую темноту. Ушел. В висках стучало – он заставил себя тихо лежать, когда Бьякуя вышел из ванной, а так хотелось вскочить и прижать капитана… да хоть к стене. Могло же быть…!
Но не было.
День пройдет как обычно. Капитан и лейтенант, общие дела, один отряд, тесный кабинет и столы на разных концах комнаты. Ступать на два шага позади, прикрывать в бою. Провожать на собрания и ждать в густой тени, треплясь с приятелями обо всем.
Может, даже о нем.
А вечером наводить порядок в казенной квартирке и, обжигаясь, готовить карри, который сам не любишь, но который любит капитан. (Рукия рассказала. Подумать только – аристократ, а предпочитает такую плебейскую пищу.) Оглядываться в ожидании чуда, когда звенит во дворе гонг, извещающий об отбое.

Так мучительно ждать мне до ночи тебя,
Каждый раз уходящего рдеющим утром!

И широко ухмыляться, когда дверь открывается, впуская ночную прохладу.
Как будто так было всегда.
Как будто не изводил себя, проведя весь вечер как на иголках.
- Я вернулся, Ренджи, - голосом тихим и строгим.
- Окаэринасай*, тайчо.


продолжение следует...

@темы: Ренджи, Флафф, Бьякуя, R, Романс, Фанфики

---

Старый конкурсный фик.

[- Oops, the patient is gone, - Dr. Tetsu-kun303]

Название: Все, что ни делается - к лучшему.
Автор: Tetsu-kun303
Бета: .Ксандр.
Жанр: романс
Персонажи: Ренджи, Бьякуя, Рикичи, ОМП
Рейтинг: почти пристойный
Дисклеймер: Кубо деньги гребет, а я не при делах
Размещение: с моего согласия
От автора: фик на конкурс Тайный поместья Кучики.

Клацу-клац

Ренджи никогда не любил зиму. Наверно потому, что зимой было гораздо тяжелее бороться за выживание в насквозь продуваемых ледяным ветром закоулках Руконгая, или просто потому, что его день рождения летом. А может оттого, что ночи теплые и так здорово посидеть с Рукией на крыше поместья Кучики, пока брат не видит, не боясь схватить насморк. И можно в законный выходной плескаться в озере в 35 районе Руконгая.
Ренджи хмыкнул своим мыслям и посмотрел в окно: крупные хлопья снега медленно кружили в воздухе, и устало опускались на землю, матовыми бликами отражая свет фонарей.
Но с другой стороны, зима тоже хороша: у Рукии день рожденья зимой, и у Кучики-тайчо тоже.
«Ну конечно!» - Абараи хлопнул себя по лбу, через одиннадцать дней у главы клана Кучики день рожденья.
- Надо обязательно придумать подарок… - пробормотал Ренджи, собирая в стопочку разбросанные по столу документы. Прижав к груди бумаги, лейтенант прошел к капитанскому столу и попытался одной рукой нашарить в ящике стола ключ от шкафа с документацией. Под руку попалось несколько свитков, набор кисточек, запасная чернильница и горстка орехов, неизвестно каким образом оказавшихся там. А заветной связки ключей не было и в помине. Аккуратно пристроив на крае стола пачку бумаг, Ренджи еще раз заглянул в ящик, но искомого так и не обнаружил.
Скрипнула дверь, прижавшись к полу, по кабинету пробежал сквознячок, и под вздох половиц раздался голос Рикичи:
- Абараи-фукутайчо, уже так поздно, а вы еще тут?
- Тут… - задумчиво почесав татуировку под банданой, ответил Ренджи. – Слушай, ты не знаешь, куда могли ключи деться?
Парень пожал плечами, прикрывая за собой дверь. Абараи еще раз перепроверил ящик и весь стол командира, но результат остался тем же.
- Может, вам чаю принести?
- Нет, я сейчас к капитану, видимо, он умыкнул ключик, чтобы мне жизнь раем не казалась… Свободен.
На прощание хлопнув Рикичи по плечу, Ренджи запер кабинет своим ключом и, спрятав документы под косоде, отправился в поместье Кучики.
Снег хрустел под ногами на все лады, кружился, как в вальсе, и падал на плечи, контрастируя с угольно-черной формой синигами. Воздух был свежий и чуть влажный, небо низким и темно-синим, как воды реки ночью, и белая башня на холме Соугиоку терялась вершиной в синих облаках, роняющих снежинки на Сейретей. Ветра не было и поэтому холод, обычно пронизывающий до костей, беспокоил меньше. Где-то восточнее слышались воинственные крики бывших сослуживцев – сегодня патрулируют орлы Зараки, значит, нескольких стен поутру не досчитаются.
Ренджи знал одну лазейку, надежно укрытую от чужих глаз, которая выходила в сад, раскинутый прямо перед личными покоями Бьякуи. Приглушив реацу, Абараи тенью скрылся в саду.
В спальне Бьякуи неярко горел светильник, но самого Кучики видно не было. Осторожно прокравшись к дому, Ренджи огляделся – вроде не заметили. Устраивать сюрпризы своему капитану весьма опасная затея, но работа это святое, особенно для такого педанта, как Бьякуя.
Наспех разувшись, Ренджи тихонько приоткрыл седзи и зашел в спальню, которая тут же окутала вошедшего с мороза незваного гостя блаженным теплом и легким ароматом мяты, видимо, недавно Кучики-тайчо пил чай.
В полутемной комнате царил такой уют, что хотелось прямо тут, на пороге, лечь и наблюдать, как тени от пламени свечи в фонарике пляшут по нарисованным на ширмах белым журавлям.
Преодолев желание принять горизонтальное положение, Ренджи подошел к низкому столику для письма и положил ровной стопочкой бумаги, над которыми трудился весь сегодняшний день. Раз уж капитана нет, то придется уходить без пожелания спокойной ночи.
Уже развернувшись к выходу, Абараи краем глаза заметил что-то слева в стенной нише. При более детальном исследовании обнаружилось, что это самая настоящая потайная дверь. Любая другая дверь, ведущая в неизвестность, мало бы заинтересовала Ренджи, но пропустить такую находку в поместье своего начальника он не мог. Тем более она так призывно распахнута…
Ноги будто приросли к полу, одновременно хотелось и сдвинуться с места, заглянуть, что там кроется в темноте, и уйти от греха подальше – если тайчо поймает на горячем, Сенбонзакура снова примет его в свои стальные объятья. Ренджи обуяло любопытство, настолько сильное, что он не мог больше сдерживаться. Шаг, другой. Оглядевшись по сторонам, лейтенант скользнул в неизвестность.
В темноте небольшого коридора Ренджи обнаружил лестницу, круто уходящую вниз. Мелкие частые ступеньки убегали под землю на несколько пролетов, скрываясь за изломами стен. В том, что пытаться без разрешения проникнуть в тайны такого человека, как Бьякуя, равносильно самоубийству, Ренджи не сомневался ни на секунду, но в тот миг жажда нового открытия заглушила все доводы разума и память тела, не горящего желанием еще раз принимать на себя удар занпакто Кучики.
Бьякуя – человек-тайна. Мало кто знает, что кроется за холодной маской безразличия, которая почти срослась с его красивым лицом, и Ренджи не относился к узкому списку просвещенных. Скорее всего, даже Рукия, более-менее наладившая отношения со старшим братом, не знала, каков Бьякуя на самом деле, без надменного взгляда и плотно сжатых губ. Такой человек, как капитан шестого отряда, подогревает желание знать о нем больше своим отрешенным безразличием и сдержанностью, пропитавшей его насквозь, и самому Абараи это познание нужно было как воздух. Достигнуть луны очень трудно, и вряд ли это вообще возможно, но если Ренджи хоть одним глазком удастся подглядеть за своей целью жизни, это будет бесценно.
Перешагивая через три ступеньки за раз, лейтенант спустился вниз и оказался в… купальне. Шикарный онсен, наполненный до краев парящей водой, был сейчас именно тем, о чем только и мог мечтать Абараи. Высокие балки потолков поддерживались могучими каменными колоннами, украшенными резьбой, теплый пол, прогретый источником, сверкал как зеркало, отражая удивленное лицо нежданного гостя. Само помещение было размером чуть больше тренировочного поля на территории шестого отряда, обставленное с аристократическим изыском, как раз в духе Бьякуи: несколько резных ширм, органично дополняющих колонны, прикрывающие вход в раздевалку и внутреннюю ванну, столик для подносов, аккуратно сложенная на бортике бассейна стопка полотенец и пара чистых юката.
Ренджи потерялся на таком большом пространстве. Казалось, сделай шаг и его оглушительный шум распространится по всему дому, выдавая с головой чужака. Но и стоять столбом посреди купальни тоже не дело.
Желание потрогать водичку естественно для любого, кто оказывается рядом с источником воды, поэтому Ренджи крадучись подошел к краю купальни и встал на колени, опуская пальцы в воду.
- Ух, ты, такая горячая! – невольно воскликнул он, для удобства опершись одной рукой о бортик, а другой медленно повел по зеркальной глади, так приятно обволакивающей замерзшие пальцы.
А в следующий миг он почувствовал, как что-то так толкнуло его сзади, что он, неуклюже взмахнув руками, упал прямо в горячую воду, в которой так мечтал оказаться.
- В моем поместье двести с лишним комнат, но почему-то ты нашел именно эту. Уму непостижимо.
Если бы на месте Бьякуи стоял генерал Ямамото, Ренджи удивился бы меньше – разве может благородный Кучики пнуть своего лейтенанта самым беззастенчивым образом?
Но Генрюсая в радиусе нескольких километров не наблюдалось – он наверняка спокойно спал, что и полагается делать в столь поздний час.
Бьякуя снял юкату и медленно зашел в горячий источник, совершенно не обращая внимания на стремительно краснеющего Абараи.
- Тайчо…Я документы принес…
- Я видел. - Кучики вздохнул, откидывая голову. - Ренджи…
- Да, тайчо?
- Ты бы уж разделся, раз собираешься сидеть со мной в онсене.
Мокрое косоде, хакама и ворчащий Забимару нашли свое пристанище на бортике в стороне.
Бьякуя искоса наблюдал за своим фукутайчо, по самый нос окунувшимся в воду. Красные волосы замысловатыми разводами медленно расплылись по поверхности горячей воды, черные узоры татуировок еще больше исказились, но теперь их можно было рассмотреть полностью – еще ни разу Бьякуя не видел всего рисунка на теле Ренджи.
- Согрелся? – закрывая глаза, спросил Кучики.
Ответ последовал не сразу.
- Разморило, тайчо.
Больше всего Ренджи боялся, что его погонят в казарму в мокрой одежде по такому холоду.
- Я прикажу слугам постелить тебе в моей комнате. – По голосу капитана никогда нельзя было определить эмоций, за исключением гнева, конечно, но слегка приподнятые уголки губ говорили о том, что Бьякуя в хорошем расположении духа.
- В вашей? – на всякий случай переспросил Ренджи, про себя удивляясь неожиданной доброте капитана. Непозволительно откровенные мысли тут же полезли в голову: перед внутренним взором разворачивались картины, поразившие Абараи своей вульгарностью, одна пошлее другой. Ренджи испуганно зажмурился, стараясь прогнать образ обнаженного капитана, лежащего на футоне в откровенной позе, из головы, но получалось с трудом.
- У меня гостит мой дядя, поэтому тебе придется пересидеть во избежание нежелательных последствий. В мои покои он не зайдет без предупреждения.
- Может, я тогда до казарм, а? – меньше всего Ренджи хотел причинять неудобства, и так по счастливому стечению обстоятельств расслабился в хозяйском онсене, а ночь в одной комнате с Бьякуей станет невыносимой для измученного любовной тоской лейтенантского сердца.
- Нет, Ренджи. Ты меня нисколько не обременяешь. Поэтому – спать.
Еще несколько секунд Абараи смотрел на величественную осанку аристократа, направившегося к лестнице, а потом сам нехотя выбрался из воды и, накинув чистую юкату, тоже поднялся в спальню.
В доме Бьякуи все пахло лавандовой свежестью, в том числе и белье. Ренджи забрался под одеяло и поежился – после горячего источника постель казалась ледяной.
- Спокойной ночи, Кучики-тайчо, - тихо проговорил Абараи, заворачиваясь в одеяло, чтобы быстрее согреться.
- Спокойной ночи, Ренджи.
Снег все еще падал, когда все поместье погрузилось в сон. Не спал только Бьякуя: подложив руку под голову, он слушал сопение Ренджи и вспоминал слова дядюшки, на удивление веселого человека, что было редкостью в их клане:
«А, Бьякуя, я же по глазам вижу, влюбился! Мой тебе совет, не теряй времени, действуй!»
Ну что ж, первый шаг сделан.

@темы: Ренджи, Бьякуя, PG, Романс, Слэш, Фанфики, Сейрейтей

---

Немного не в тему, бо завтра Новый год, а я тут про весну...

[Седая Верба]

Ранней весной
Автор: Verba Rangiku ([email protected])
Фэндом: Bleach
Пейринг: Зараки/Унохана
Рейтинг: PG-15
Жанр: get, romance,
Статус: в разработке
Посвящение: для моей дорогой пенделя_раздающей_музы_на_пейринг_Зараки/Унохана_который_мы_так_нежно_любим_вместе. Ведьма2102, с Новым годом!
Disclaimer: (c)KuboTaito
Размещение: с разрешения объекта посвящения/вдохновления)
Варнинг: Разрешение получено

а читать ли?

Дни в Сейрейтее солнечные, бледно-жёлтые, светлые и прозрачные. В такие дни дышится легко и просто. В такие дни хочется сидеть на татами, скрестив ноги, и попивать зелёный чай, от которого тянет ароматами лотоса и мяты. Редкие порывы ветра приносят бледно-голубую прохладу, робко напоминающую о том, что зима отступила не так давно.
Сейрейтейские дни в раннюю весну - это время полправдивых полуулыбок и искоса бросаемых украдкой взглядов. Время, когда шинигами чинно проходят друг мимо друга, вежливо кивают головами, но, между тем, думают о чём-то своём. Дни ранней весной - не время для откровений, но и не время для для лжи.
Совсем другое дело - ночью. Ночи - холодные и влажные, но такие же прозрачные, как и дни. Такие ночи не созданы для страсти, но созданы для тихих любовных тайн. Тайн, которых никто никогда не раскроет, потому что их ласковым пологом укрывает темнота, пронизанная лишь лунным да звёздным светом.
Капитан четвёртого отряда Унохана Рецу в это время года никогда не закрывает сёдзи своей спальни. Потому и укладывает поверх футона не одно, а два одеяла - капитану отряда медиков и снабженцев не пристало болеть. Но отказать себе в многолетней привычке спать с открытыми створками дверей, выходящих в маленький акуратный садик, йонбантай-тайчо не в силах. Лейтенант Котецу считает, что Унохане-доно не хватает свежего воздуха. Рецу не спешит её разуверять и, ласково улыбаясь, смотрит на облитые молочным светом маленькие деревца в саду.
Унохана-тайчо не ипсугается, когда после того, как едва-едва пробьёт два раза сейрейтейский колокол, в саду зазвучат тяжёлые, но осторожные шаги. Она знает послеполуночного гостя. Ведь именно для него и остаются открытыми створки сёзди. Нет, второе одеяло не для этого, вовсе нет. Лишь только посетитель зайдёт в команту, надобность во втором одеяле пропадёт - Унохана-тайчо может быть уверена, что этой ночью точно не замёрзнет. А одеяло лежит здесь лишь оттого, что капитан четвёртого отряда не может быть уверена в том, что именно сегодня ночной гость осторожно шагнёт в её комнату.
Но этой ночью меж раскрытых створок могучий силуэт, облитый бледным блеском одноглазой луны, всё же появляется. Унохана-тайчо знает всё наперёд - не в первый, да и не в последний раз.
Мужчина сделает шаг - Рецу поднимется с футона и потянется к нему. Объятия тесные, даже слишком тесные, но не страстные. Страсть - не для них. Да и зачем? Унохане чужды мимолётные порывы, а Зараки успевает выплеснуть всю страстность в бою.
Он опустится на пол и, уткнувшись лицом ей в живот, позволит ей расплести свои волосы. Чёрные жёсткие патлы ниспадут поверх разодранного хаори. Она запустит свои тонкие белые пальцы в эти самые непокорные патлы. Погладит его по голове - нежно, ласково. И он не будет сопротивляться.
А потом Зараки осторожно поднимется с колен и аккуратно повалит женщину на постель. Он будет небрежен и, быть может, даже резок. Но Рецу будет молчать. Она привыкла и давно поняла, что это не со зла, а оттого лишь, что по-другому он не умеет.
И будут крепко-накрепко сжаты руки. И будут в нежном поцелуе соединены губы. И будут причудливо сплетены тела. Прикосновения - тесные, грубые и даже немножечко болезненные, но непременно - нежные.
И плавные неспешные движения. И горячее влажное дыхание на плечах и груди. И разливающееся внутри у обоих тепло. Оно идёт от сердца, расплывается везде, делает тело лёгким, почти невесомым. Им незачем думать над тем, что будет утром. Они будут заниматься любовью, наслаждаясь одним лишь моментом.
А потом она утонет в его объятиях. Ей будет тепло и хорошо. Она просто прижмётся щекой к его плечу, а он уткнётся носом в её волосы, полыхающие ароматами озёрных лилий. И эта тихая нежность, кажется, уносит их в совершенно иной мир. Мир, где нет ни ответственности за отряды, ни постоянных битв, ни вражды, ни суеты... В этом маленьком мирке существуют только Мужчина и Женщина.
А утром она проснётся. Уже в одиночестве. Уже укрытая двумя одеялами. Из распахнутых створок сёдзи потянет утренней свежестью. Она поднимется с футона, облачится в хакама и косоде, Как обычно, заплетёт волосы в толстую косу, накинет на плечи белоснежное хаори и из простой женщины превратится в йонбантай-тайчо Унохану Рецу.
До следующего визита послеполуночного гостя.

@темы: Зараки, Гет, PG, Романс, Фанфики

---

Арт

[Reymas]

Безымянный


5 отряд

@темы: Айзен, Зараки, Фанарт

---

Фик

[Serenada]

В преддверии неумолимо наступающего праздника. Хотя мрачновато для подарка. *хорошему Сотоне и под Новый Год ангст *

Автор: Serenada
Название: «Заснеженные»
Пейринги: Ренджи/Ичиго, Ичиго/Исида, Бьякуя/Ренджи – и все сплошь недопейринги (или UST, ежели по-умному)))
Рейтинг: что-то вроде PG-16
Жанр: ангст с романсом в перспективе))
Disсlaimer: все Кубо Тайто, я просто присоседилась
Предупреждение: если найдете там AU, расхождения с каноном, ООС или еще какую пакость - мои извинения, вроде старалсо избегнуть)

***
- Я тебя сделаю!
- Размечтался, макака! Меч-то длинный, зато руки коротки!
- А тебе с твоей скоростью только и убегать!
- От кого? От тебя, что ли?!
Исида слушал эту их перепалку вот уже с час – пока Куросаки и Абараи разносили в пыль все, что можно было разнести в чудо-подвале Урахары. Присутствовать при тренировке шинигами квинси не было особой нужды, но он почему-то все равно пришел. Только потому, что сделал все домашние задания, разумеется.
Схватка была красивой. Два парня кружили друг вокруг друга, как молодые сильные кобели: скалились, огрызались, нападали – то шутливо, то всерьез. Занятые друг другом, на своего зрителя они не обращали внимания. Вот Зангетсу и Забимару со звоном скрещиваются, а лица их хозяев – раскрасневшиеся, задорные – сближаются, пока длится это противостояние. Потом резко расходятся – улыбаясь чему-то только им понятному. Используя сюнпо, пытаются зайти сопернику за спину, и ни у одного не получается. Движения слажены, они как будто идеально настроены друг на друга. Это даже не тренировка – просто игра скучающих мальчишек. Опасная, завораживающая, но игра. И этот бесконечный диалог – часть ее:
- Что-то слабовато, Абараи! Выдохся уже?
- Да я только разогрелся немного. Банкай! – огромный Король Обезьян разевает клыкастую пасть, свивается кольцами вокруг своего хозяина, готовый пружиной броситься в атаку.
Ичиго заливисто смеется – он так редко смеется в обычной жизни, так редко просто улыбается – и откликается эхом: «Банкай!»
Высшая форма его меча не так эффектна, как у Ренджи, но все равно красива. Узкая черная сталь катаны притягивает взгляд, плащ обтягивает тело. Ничего лишнего.
Они снова и снова сходились, ругались, смеялись и метались по огромной пустыне двумя яркими огоньками. Исида не в первый раз уже подумал, что он им… завидует, что ли. Тому, что у них есть возможность заниматься вместе. Лук Урюу не подходил для совместных тренировок с Ичиго. Ну, или с Ренджи, или с любым другим шинигами. Почему-то от этого было немного обидно.
Еще через час бойцы все-таки угомонились. Явно довольные друг другом, выбрались из подвала. Урахара то ли отправился по делам, то ли спал – на этот счет Дзинта ничего не сказал, зато на вопрос Ренджи об ужине вполне конкретно заявил, что еще рано, и не ему, нахлебнику, тут распоряжаться. Ичиго, вернув свое духовное тело в материальную бесчувственную тушку, собрался домой. Увидев, что Ренджи тоже одевается, поинтересовался:
- А ты куда?
Ренджи подозрительно улыбнулся:
- Прогуляюсь, свежим воздухом подышу.
Когда они вышли, все вместе, то увидели, что неожиданно начался снегопад. Еще утром сухая и голая земля теперь была припорошена снежком, вкусно пахло морозом.
Исиде было в другую сторону. Попрощавшись, он отправился к себе, но далеко уйти не успел. Знакомая грязная рейацу хлестнула волной. Развернувшись, квинси нагнал приятелей:
- Вы что, не чувствуете? Пустые!
Словно подтверждая его слова, у Ичиго запищал телефон. Куросаки полез за ним в карман, но Исида махнул рукой вперед:
- Это там, близко. Давайте живее!
До места – небольшого парка - они добрались за пару минут. На ходу выскакивая из тела, которое грузно рухнуло на землю, Ичиго пытался сосчитать тварей, лезших из черного провала в затянутом тучами небе. Черт знает что… Непонятно, откуда они все взялись, но среди них, кажется, не было ни одного по-настоящему сильного. Ичиго ухмыльнулся и, заметив, что квинси собирается начать прицельный расстрел, крикнул ему:
- Попридержи свой дихлофос, Исида, мы с ними разберемся!
Ренджи его мысль понял мгновенно. Расплылся в улыбке, покрепче сжал рукоять Забимару:
- Да, разберемся. Я тебя сейчас поимею, Куросаки.
- Еще посмотрим, кто кого!
Кажется, разницы между тренировочным боем друг с другом и уничтожением вполне реальных Пустых эти два оболтуса не видели.
- Эй, это вам не развлечение! – возмутился Исида, но лук пока не активировал.
- Почему же? – все-таки услышал Ичиго, разрубая маску первого монстра, опрометчиво кинувшегося на щуплого мальчишку в черном. – Ты же использовал приманку для Пустых?
«Ну вот, он теперь до конца жизни о той моей идиотской выходке напоминать будет?» - вздохнул Исида… и все-таки не стал пока вмешиваться, зорко следя за тем, чтобы ни один Пустой не удрал от двух дорвавшихся до веселья шинигами.
Закончилось все быстро. Разгоряченные и немного запыхавшиеся Ичиго с Абараи почти синхронно приземлились на землю и почти так же синхронно выкрикнули:
- Двадцать три!!!
Обалдело уставились друг на друга. Ичиго прищурился и высказался первым:
- Ты смухлевал.
- Нет, это ты смухлевал! Я точно поубивал их больше!
- Тебе показалось!
Предчувствуя, что сейчас начнется обычная беззлобная, но бессмысленная склока, Исида прервал их:
- Хватит уже! Ничья так ничья. И вернулись бы вы в свои тела. Особенно ты, Куросаки, пока его сугробом не занесло.
Напоминание вполне сработало: через несколько секунд Куросаки поднимался на ноги, отряхивая всего себя от снега и тихонько ругаясь сквозь зубы.
- Ты на воробья похож, - вдруг сказал подошедший Ренджи, глядя на снежинки, запутавшиеся во взъерошенных, топорщащихся, словно перья, рыжих волосах.
- А ты на бабуина, - машинально откликнулся Ичиго, засовывая руки поглубже в карманы куртки и в самом деле как-то по-птичьи нахохливаясь, зябко передергивая плечами. – И где ты видел рыжих воробьев?
Отвечать на этот вопрос Абараи не счел нужным. Цепко рассматривал Куросаки, у которого от холода, по всей видимости, боевой задор как-то резко сгинул.
- Замерз? – хлопнул Ичиго по плечу и убрал руку не сразу, как бы полуобнимая мальчишку.
- Повалялся бы ты в снегу на холодной земле – тоже замерз бы, - угрюмо пробурчал Куросаки, хотя от Ренджи отходить не стал – то ли температура гигая была выше, чем у человеческого тела, то ли еще что, но рядом с ним было как будто бы теплее.
Протирая запотевшие очки носовым платком и зачем-то подчеркнуто не глядя на них двоих, приблизился Исида.
- Это только еще один довод в пользу того, чтобы носить с собой Кона, - наставительно сказал квинси, все-таки глянув на одноклассника – строго и немного нервно. – Если и дальше продолжишь в том же духе, в конце концов получишь воспаление легких.
- Да ну его, - отмахнулся Ичиго. Перспектива постоянно терпеть не в меру наглого плюшевого львенка-извращенца пугала гораздо больше, чем возможность угодить в больницу.
- Когда ты уже будешь относиться к этому серьезнее? – покачал головой Урюу. – Бросать свое тело где попало и летом-то не стоит, а сейчас это просто опасно для здоровья.
- Ой, ну хватит уже нудеть! Все я понял, в следующий раз непременно сначала где-нибудь присяду с удобствами, - Куросаки криво усмехнулся, а потом, все-таки отойдя от странно помалкивающего Ренджи, уже другим тоном сказал: - Ну все, я домой.
- Я с тобой! – тут же встрепенулся Абараи, чему-то мечтательно улыбаясь.
- С какой это стати?!
- Ну… не хочу слишком мешаться у Урахары, и потом…
- И потом, там тебя никто не накормит, - с плохо скрываемым злорадством догадался Ичиго.
Ренджи отнекиваться не стал:
- Да жлоб он, Урахара этот, - пожаловался уже скорее по привычке. – Я большой, мне надо много еды, а он… Зато у тебя Юзу-тян наверняка приготовила что-нибудь вкусненькое…
Вырывать из мечтаний эту человекоподобную гориллу Ичиго не стал – тяжко вздохнул, еще сильнее вжал голову в плечи и мысленно попрощался со спокойным вечером.
- Ладно уж, пошли, проглот.
- Всегда знал, что ты добрый мальчик! В глубине души, – расплылся в довольной улыбке Ренджи и встрепал заснеженные лохмы Ичиго огромной лапищей.
Жест этот, такой простой и одновременно такой собственнический, покоробил Исиду, который после неудачной, но искренней попытки выразить заботу об этом рыжем недоразумении молчал, чувствуя смутную горечь. Не давая себе труда разобраться в неприятном, опасном ощущении, проклевывающемся из бог знает когда оброненного зернышка, квинси коротко попрощался с шинигами и быстро зашагал к выходу из парка, невольно копируя манеру держаться с Ичиго, хотя он совсем не замерз.

Дома у Куросаки Ренджи одним махом уничтожил большую часть ужина, но уходить почему-то не торопился. Ввалился в комнату Ичиго, спокойно игнорируя взгляды хозяина, расположился на полу, спиной опираясь о кровать.
- Я уроки собираюсь делать, - с прозрачным намеком сказал Ичиго.
- Хороший мальчик. Делай.
- Ты так и будешь тут торчать просто так?
- Только если ты не придумаешь для меня занятие. Или… для нас.
Уже устроившийся за столом Ичиго, вздрогнув, выронил из пальцев ручку. Когда они оставались вдвоем, шутки Ренджи становились неуловимо откровеннее. Они будоражили и волновали своей двусмысленностью.
- Какое же, например? – подчеркнуто сухо спросил Куросаки, отчетливо слыша, как Ренджи лениво потягивается всем телом до хруста костей.
- Я бы предложил парочку вариантов, не будь ты малолеткой, - в скучающем голосе зазвучали провоцирующие издевательские нотки. Ичиго терпеть не мог, когда этот допотопный придурок напоминал об их неслабой разнице в возрасте.
- Вколачивать меня в стены тебе это не мешало.
Только по насмешливой тишине, воцарившейся за спиной, Ичиго понял, что ляпнул что-то не то. Дожидаясь ответа Абараи, открыл первую попавшуюся тетрадь и уставился на системы уравнений. Слишком много неизвестных…
- Ну так то в сте-е-ены… - наконец подал Ренджи реплику, в которой очень явственно не хватало второй части. – Но это неинтересно.
- Конечно, неинтересно. Я же тебя теперь всегда уделываю, - подначил Куросаки, четко ощущая, что нарывается.
- Всегда? – почти весело уточнил Абараи.
- Всегда.
- И думаешь, так и будет продолжаться?
- Пока что ты ни разу меня не одолел, так почему нет?
- В любой ситуации?
- Да.
- Что бы мы ни делали?
- Да! – почти выкрикнул Ичиго и резко поднялся из-за стола, потянулся к стоящей справа тумбочке за учебником по алгебре. Слишком много неизвестных, слишком…
Услышал, что Ренджи тоже встал с пола. Бестолково полистал такую ненужную сейчас книгу, бросил ее на тетради, но садиться не торопился.
- Любопытно… Может, проверим? – не по-абараевски вкрадчиво спросили его, и голос прозвучал гораздо ближе, чем раньше.
Ичиго, возможно, не совсем ясно понимал, но подспудно чувствовал, к чему все это – все их постоянные подначки, придирки и шуточки – ведет. Он чувствовал – и все равно не был готов к большому горячему телу, вдруг прижавшемуся к нему сзади, к горячему шепоту, от которого вдоль позвоночника пробежала мелкая, противно-сладкая дрожь:
- Ну так что, Ичиго?
Куросаки медленно повернулся, стараясь казаться бесстрастным и понимая, что ни черта у него не получается. Он знал, что стоит сейчас почти в захвате Абараи, зажатый между столом и высокой крепкой фигурой обнаглевшего лейтенанта, и жалко, по-девчачьи краснеет. Щеки горели – как это случалось всегда, стоило Ичиго смутиться, а сейчас он определенно был смущен этой спровоцированной им же, но все равно неожиданной ситуацией. Воздуха в комнате резко стало не хватать, хотя он совершенно точно недавно распахивал окно, позволяя чистой прохладе омыть всю спальню.
- Чего тебе? – грубо спросил, невольно наклоняясь назад, прогибаясь в пояснице и опираясь руками о столешницу. Проблема заключалась в том, что Ренджи качнулся следом – ближе и уверенней.
- Только болтать и можешь? – ехидно поинтересовался Абараи, становясь похожим на охотящегося хищника, который наконец-то выследил жертву и начал погоню, несущую одному насыщение, а другому – бесславную смерть. Бедра как бы невзначай прижались к бедрам, одна рука по-хозяйски расположилась на талии, задрав ткань футболки.
- Пошел ты… - в голосе явно не хватало злости, и Ичиго это понимал. Универсальная фраза прозвучала вообще бесцветно, что только дало повод Ренджи думать, что он на верном пути. Куросаки каким-то островком своей сопротивляющейся застенчивости и невинности осознавал, что надо бы, по-хорошему, как следует дать по морде зарвавшейся обезьяне. Потом огрызнуться. Потом отшутиться. Ну а потом… забыть. И сделать вид, что ничего не было.
На деле же Ичиго только уперся в широкую грудь рукой, но сил на то, чтобы оттолкнуть его, так и не нашел.
- Не пойду. Никуда я не пойду. Пока не докажешь. Что не только трепаться умеешь. Пока я тебе не поверю… - Ренджи говорил тихо, неторопливо, рублеными фразами, а паузы заполнял прикосновениями – прошелся ладонью по спине, чиркнул пальцем по ремню на брюках, погладил обнаженную кожу на пояснице.
Отступать совершенно точно было некуда – это Куросаки знал пятью основными чувствами и парой-тройкой дополнительных. Ну и задницей, пожалуй, тоже чувствовал, потому что неприятности она у него уже распознавала на раз. Вот только обычно слишком поздно. Ну а если обратной дороги не предвиделось, Ичиго решил воспользоваться испытанным приемом – и рвануть вперед в надежде на свет в конце тоннеля. Вызывающе ухмыльнулся, не желая проигрывать Абараи, и поцеловал его. Как умел, так и поцеловал. А учитывая, что не умел он пока никак, получилось резко, неловко и неуклюже.
Надо отдать должное Ренджи, сориентировался он быстро. Можно сказать, мгновенно. Отстранился на секунду – и вернул поцелуй, неторопливо, неспешно, посасывая обветренные, в трещинках, губы Ичиго. Очень скоро получаться стало гораздо лучше, а потом необходимость в осторожности и вовсе отпала. Куросаки увлекся изучением новых ощущений так же, как он увлекался спором или схваткой. Забыв о своем смущении, обнял Ренджи за шею, прижимаясь очень близко. Хотел он этого раньше или нет – уже не имело значения. Борьба – любая – захватывала, волновала и возбуждала, а Ренджи всегда был хорошим соперником. Даже слишком хорошим.
Ичиго не сразу понял, что шустрый Абараи запустил руку под его футболку и одновременно легко трется об него бедрами – ненавязчиво, но… но весьма и весьма ощутимо. Куросаки разорвал поцелуй, уставился на Ренджи хмельными глазами. Во взгляде, по задумке, должны были читаться возмущение и упрек, но маневр провалился, потому что наглый бабуин очень прямо и без обиняков озвучил свое желание.
- Хочу тебя, сил нет. – А потом с фееричной скромностью добавил – тихим вопросом: - Можно?
Ичиго собирался наконец-то закончить эту затянувшуюся сцену из начала какой-нибудь порнухи про соблазнение опытным самцом невинной жертвы, но знал, что через несколько секунд колебания он своими горящими от поцелуев губами произнесет «Да». Он ведь не уходит с поля боя посреди схватки?
И все непременно закончилось бы лишением девственности временно исполняющего обязанности шинигами города Каракуры Куросаки Ичиго, если бы не одно «но», в виде которого выступил звонок сотового, валявшегося на столе. От резкого звука Куросаки дернулся и, определив его источник, решительно выпутался из объятий порядком разочарованного Абараи.
- Алло, - хрипло, со второго раза выдохнул в трубку.
На другом конце Исида отчетливо усомнился:
- Куросаки?
- Да, а кто же еще? – уже гораздо удачнее ответил Ичиго, на всякий случай отходя от Ренджи подальше.
- Что у тебя с голосом? – спросил Исида, почему-то запнувшись к концу фразы и тут же, почти без паузы, продолжая: - В общем, давай к Урахаре. И Ренджи захвати. Он ведь… с тобой?
В вопросе квинси Ичиго почудилось что-то неловкое, но заморачиваться не стал – не до того было.
- Ладно, сейчас будем.
Запихнув телефон в карман, Ичиго сразу пошел к двери. Не оглядываясь, бросил:
- К Урахаре надо, пошли.
Благополучно дойти до выхода он не успел: Ренджи нагнал его, развернул за плечи и настойчиво заглянул в глаза. Отступать и упускать свое, по праву завоеванное, он не собирался.
- Ну так что?
- Хм? – попытался свалять дурака Куросаки.
- Не играй со мной, Ичиго, - тигриным бархатным шепотом произнес Абараи. – Ты не ответил.
Он наклонился, пытаясь поцеловать нахмурившегося мальчишку, но тот вывернулся, максимально спокойно сказал:
- Позже. Нам нужно идти.
И быстро, не дожидаясь ответа, выскочил из комнаты.

В доме Урахары их уже ждали, притом ждали весьма интересной компанией. Киске с его командой, Исида, Иноуэ и Чад удивления не вызвали, зато присутствие обоих Кучики сразу ответило на вопрос, зачем понадобилось это собрание. Новости из Сейретея. Притом новости, судя по всему, важные, если уж сам Бьякуя Великолепный снизошел.
Увидев друзей, Рукия широко улыбнулась, и Ичиго почему-то потупился. Она, конечно, не могла ничего прочитать по их лицам, но все равно ему было неуютно.
- Тайчо! И вы здесь! – отмер за его спиной Абараи, всю дорогу странно молчавший.
- Ренджи, - едва заметно кивнул лейтенанту Кучики, окинул его внимательным взглядом, но прибавлять ничего не стал.
Ичиго почувствовал неприятный холодок в груди, который был им подчеркнуто проигнорирован. Не время. Не сейчас. Позже.
Устраиваясь в общем кругу за столом, Куросаки поймал взгляд Исиды, хотя квинси сразу же отвернулся и спросил о чем-то улыбающуюся Иноуэ.
Речь шла об Айзене – конечно, о ком же еще. В последние месяцы все Общество Душ замерло в напряженном ожидании войны, а бывший капитан пятого отряда с решительными действиями не торопился, хотя отдельные ходы предпринимал. И логика их не всегда была ясна. Вот и сейчас Соуске снова что-то замышлял. В Сейретей на днях проникли чужаки. Никто не пострадал и ничего не пропало, о постороннем присутствии вообще стало известно случайно, и сделать выводы представлялось проблематичным. А в Каракуре несколько часов назад был замечен всплеск необычной духовной силы. Возможно, эти события и не были связаны между собой, но руководство Готей решило подстраховаться, чтобы не допустить ошибки. Пока научный отдел пытался выяснить смысл происходящего, в Каракуру были посланы капитаны шестого и десятого отрядов, а также несколько офицеров. Хитсугайя с Матсумото и Иккаку с Юмичикой, прибывшие вместе с Кучики, отправились разведать обстановку. Бьякуя с Рукией остались, чтобы рассказать остальным о ситуации и определить совместные действия.
Собственно, что им делать, было не совсем ясно. Что-то предпринимать, исходя из каких-то смутных опасений… Кажется, Общество потихоньку начало поддаваться паранойе и шугаться от любого мышиного писка. Тем не менее, Ичиго, конечно, внимательно слушал бесстрастный голос Бьякуи, который сухо перечислял факты.
Точнее, ему казалось, что внимательно, потому что смысл слов этой Снежной Королевы начал потихоньку отступать на задний план, и причиной был Ренджи. Кучикиевский лейтенант сидел сам не свой. Куда только делась его развязность? Абараи молчал, уставившись на свои руки, аккуратно сложенные на коленях. Это можно было бы списать на его сосредоточенность, но Ичиго видел, что что-то не так. Обычно внимательный к своему капитану, Ренджи избегал смотреть на Бьякую, скользя взглядом куда-то мимо него, но когда глаза все-таки на миг останавливались на лице Кучики…
Ичиго никогда не видел Ренджи таким. Озадаченно-смущенным. Виноватым. Подавленным. Может, кто-то и считал Куросаки недалеким, но два и два он сложил быстро. Сложил – почувствовал себя непроходимым идиотом. Внутри опять похолодело, угол рта дернулся, и на застывшем лице это смотрелось жутко.
Занятый наблюдением за Ренджи, Ичиго не почувствовал устремленного на него самого осторожного взгляда.
- Ну так что, Куросаки? – с нотой нетерпения спросил Бьякуя, выдергивая того из раздумий. – Ты это сделаешь?
- Конечно, - откликнулся, даже не потрудившись уточнить, о чем речь. Не хотелось давать понять, что он не слушал. Да и потом, разумеется, он все сделает – все, о чем они попросят, и даже больше. Как всегда. Можно было и не спрашивать.
Его коротким ответом Бьякуя вполне удовлетворился и перестал обращать внимание на рыжего шинигами, который ему по-прежнему не нравился. Взгляд рокубантай-тайчо обратился на его лейтенанта. Неуловимо изменившимся голосом он произнес:
- Ренджи.
И Ичиго почувствовал себя идиотом дважды. Глупым мальчиком, который чуть было не оказался между этими молотом и наковальней. Что может быть проще? Устав бить по неуступчивости, гордой замкнутости Бьякуи, Абараи решил попробовать что попроще… Глупо и пошло. Горло Ичиго сдавил спазм, и он мысленно благословил звонок Исиды, который избавил его от незавидной роли утешительного приза.
По наступившей тишине Куросаки понял, что все нужное сказано, и можно наконец уйти отсюда. Подальше.
- Если мы закончили, я домой. Поздно уже. Случится что – сообщите, - ровно сказал он, с трудом поднимаясь на затекшие ноги и натягивая куртку. Тело казалось неприятно резиновым. «Как у куклы из секс-шопа», - услужливо подсказало подсознание. Усмехнулся самому себе, не замечая, как странно посмотрели на него друзья.
- До завтра, - махнул он всем рукой и вышел, не желая больше ничего слушать, чувствуя – сорвется. Срываться не хотелось, потому что глупо и по-детски. Да и вообще… Ну подумаешь. Подумаешь, мать его!..

Почти сразу после того, как ушел Куросаки, Ренджи тоже поднялся. Оглянулся на дверь, нерешительно потоптался на месте, хмурясь. Пробормотал «Я сейчас» - и вышел, даже не одеваясь. Остальные тоже начали собираться. Время было позднее, Чад предложил проводить Иноуэ. Исида рассеянно ответил что-то невпопад, быстро натянул пальто и, распрощавшись, торопливо покинул уютный дом Урахары.

Абараи увидел Куросаки недалеко от магазина, посреди пустой улицы. Тот шел медленно, глядя себе под ноги. Снова начался снегопад – снежные хлопья часто сыпали с высокого, затянутого фиолетовыми тучами неба, оседали на плечах и голове Ичиго.
Ренджи окликнул его два раза, ничего не добился – догнал. Как недавно, удержал за плечо, вынуждая повернуться к нему.
- Ичиго, да подожди же.
- Что еще? – нехотя буркнул Куросаки. Глянул на Абараи, увидел, что тот без верхней одежды, и спросил уже не столь натянуто: - Ты совсем дурак так разгуливать?
- Мне в гигае не холодно. Мы… мы, кажется, не договорили с тобой.
- А мы разве разговаривали? – делано удивился Куросаки, думая о том, что меньше всего их занятие напоминало беседу.
- Перестань. Ты понимаешь, о чем я. И… ты сказал «позже». Почему бы не сейчас?
Ренджи говорил медленно, совсем не так уверенно и нахраписто, как полтора часа назад. Он протянул руку и дотронулся до шеи Ичиго, виднеющейся в не застегнутом до конца вороте куртки. Сдвинул пальцы дальше и погладил затылок.
Ичиго всматривался в его растерянное лицо и пытался угадать, насколько Ренджи осознает то, что он делает – и зачем. Абараи, безусловно, понимал. Понимал, что убегает от своих старых безответных чувств. Но и с Ичиго он был искренен: притворяться Ренджи просто не умел. Были влечение, уважение, задор, соперничество, захватывающее дух… Он в самом деле думал, что этого будет достаточно, потому и пошел сейчас за Ичиго. Понял: тот что-то почувствовал, сложил кусочки мозаики, которые Абараи так тщательно перемешивал. Перед ними обоими Ренджи сейчас чувствовал вину, и все-таки решил удержать синицу в руках, тем более что к синице этой его тянуло, как магнитом.
Только вот Ичиго это не устраивало. Быть вторым он не хотел. Быть приятным развлечением в надежде на большее – тоже. Он совсем не сердился на Ренджи, которого угораздило влюбиться в драгоценного братца Рукии, но и потакать ему он не собирался.
«Не играй со мной, Абараи».
После долгой паузы, наполненной снежной тишиной, Ичиго покачал головой и, убрав руку Ренджи, тихо, но внятно ответил на его вопрос.
- Нельзя.
А потом, не дав Абараи что-то добавить или возразить, – как будто это имело бы теперь значение, - Куросаки слабо улыбнулся, делая шаг назад:
- Иди, тебя капитан заждался.
Ренджи замер, тяжело дыша, как после долгого бега. Сказать было нечего, он это понимал, потому просто кивнул.
- До завтра, Ичиго.
Он пошел обратно, но через несколько шагов остановился и, оглянувшись, тяжело, глухо произнес:
- Извини.
Куросаки стоял и смотрел ему вслед в каком-то оцепенении. С трудом отвел взгляд от широкой спины Ренджи и поднял лицо к небу, безнадежно пытаясь разглядеть хоть одну звездочку за давящей темнотой. Звезд наверху предсказуемо не наблюдалось, зато в глаз попала крупная снежинка. Чертыхнувшись, Ичиго тряхнул головой и потер глаз кулаком, сразу чувствуя себя ребенком, который без спросу ушел из дому, заблудился и теперь плачет от страха. Настроения ассоциация не добавила. Стараясь отвлечься, он посмотрел на прошедших мимо девушек, которые весело болтали и смеялись. Они были в теплых пальто, ярких вязаных шарфиках, в шапочках под цвет, и Ичиго вдруг почувствовал, что он жутко замерз, совсем как днем. Наконец-то удостоенный вниманием включившихся мозгов, организм незамедлительно отреагировал. Сначала Ичиго начал противно дрожать, а потом громогласно чихнул. Только простуды ему сейчас и не хватало…
- Куросаки! – позвали откуда-то сбоку.
Ичиго с удивлением увидел, что к нему подходит материализовавшийся словно из ниоткуда Исида.
- Эй, я тебя не видел.
- Не больно-то ты и смотрел, - улыбнувшись, ответил квинси. Ичиго подумал, что действительно мог и не заметить Исиду, который в своих белых пальто и шарфе прекрасно вписывался в картинку заснеженной Каракуры. Он был без шапки, и уже слегка намокшие черные волосы тяжелыми прядями обрамляли лицо. Глаза за стеклами очков показались Ичиго грустными, хотя Исида улыбался и вообще выглядел как никогда дружелюбным. Плавный ход мыслей был прерван еще одним «апчхи!», и Исида не преминул назидательно хмыкнуть:
- А я тебя предупреждал.
Он накинул на голову Ичиго отороченный мехом капюшон его куртки.
- Чего это ты? – подозрительно покосился Куросаки.
- Не время сейчас болеть, - ответил будто заготовленной заранее фразой квинси и кивнул вперед, в подсвеченную желтыми пятнами фонарей снежную темноту улицы: - Идем?
- Нам же, вроде, не по пути.
- Мне нужно еще кое-куда заглянуть, - расплывчато ответил Исида и пошел вперед, как невесомое белое видение, заправляющее всей этой сказочной снежностью вокруг.
Ичиго усмехнулся и двинулся следом, словно за путеводной звездой, так и не спросив, куда это Исида собирался идти в такое время да еще и непременно мимо его дома.

***
Шагая рядом с Куросаки, Исида старался ни о чем не думать, прислушиваясь к поскрипыванию свежего снега под их ногами и к постепенно проясняющейся, светлеющей рейацу Ичиго. От молчания веяло теплом и покоем. По дороге Исида предложил зайти в работающее допоздна кафе – Ичиго согласился. Выпили по чашке обжигающего кофе, согрелись – и пошли дальше. Путь, убегающий в бархатистый сумрак, казался бесконечным, и Урюу вдруг захотелось, чтобы так оно и было. Чтобы Ичиго, придя домой, не думал о том, что случилось сегодня. Чтобы завтра он не встретился с Ренджи. Чтобы они вдвоем долго-долго брели сквозь снежную пелену – пусть молча, пусть все еще далекие.
Бесстыдно подслушанный короткий разговор звучал в памяти многократным эхом. Исида не упрекал и не оправдывал себя: неясное, томившее его не первый день чувство требовало ответов, уверенности. Не то чтобы теперь ему стало проще, просто он знал, что происходит. И мог предположить, на что ему стоит рассчитывать. Стоит ли вообще.
Исида быстро взглянул на Ичиго – внешне расслабленного и спокойного. Этот парень для квинси продолжал оставаться загадкой. Обычно такой шумный, знающий себе цену и не скрывающий этого, вслух заявляющий врагам свою силу – и свою победу… самое трудное он делал почти без слов. «Нельзя» - и отказаться, оттолкнуть, зачеркнуть. Объяснить все молча, одними глазами. Сильный своей дерзостью. Сильный своей строгостью. Мальчик – очищающее пламя.
- Ну, пока? – спросил Ичиго с немного усталой улыбкой, и Исида вдруг понял, что бесконечность оказалась намного короче, чем ему хотелось: они стояли у дома Куросаки.
- Да. Пока, - шевельнул губами Урюу и пошел обратно, даже не пытаясь сделать вид, что ему «нужно еще кое-куда заглянуть».
Входная дверь хлопнулась гораздо позже, чем должна была, но Исида переборол дурацкий и ненужный порыв обернуться – все равно там уже никого не было. Снег все сыпал и сыпал, принаряжая голые ветки деревьев белым кружевом, застилая асфальт пушистым ковром, а ему еще предстоял долгий одинокий путь через морозную тьму.
Пока одинокий.

@темы: Ренджи, Ичиго, Ангст, PG13, Ишида, Бьякуя, Слэш, Фанфики

---

А все говорят "Обезьяна"

[Vendy V.L.]

Может конечно, все человечество давно в курсе, но Венди наткнулась только сегодня.



Нуэ
Nue
鵺 (ぬえ
Это таинственное существо обычно по описаниям имеет голову обезьяны, тело енотовидной собаки, лапы тигра и хвост в виде змеи. Но иногда взамен всему описанному он имеет птицеподобную форму, возможно, это приписывалось за то что его крик был схож с криком горного дрозда. Не смотря ни на что его имя это синоним неясности, коварства и хитрости натуры.
Самая известная история о нуэ, это история 1153 года, произошедшая в императорском дворце в Киото. У императора Коноэ по ночам начались кошмары каждую ночь, а в итоге он слег с болезнью, и кажется что источник всех этих напастей черная туча, которая появляется над крышей дворца каждой ночью в два часа. В итоге проблему решил Ёримасу Минамото (Yorimasu Minamoto), который залез ночью на крышу и выстрелил в тучу из лука, и из нее выпал мертвый нуэ. Тогда Ёримасу взял тело и утопил его в японском море.
www.3neko.ru/bake/

@темы: Матчасть, Занпакто

---

просьба

[Muraki Kazutaka-aka-Seisirou Sakurazukamori]

Люди, ссылку на Bleach Fade to Black на дневниках не видели?! Очень надо. Помню, что видел, но где?! Ссылка была на леллибит.

@темы: Ссылки

---

[.нимфетка]

21 Bleach Icons

о1. о2. о3.

wanna

@темы: Аватары