вступительная речь)

[кошачный лад]

Название: Лес и море.
Автор: Lad.
Бета: izokot
Рейтинг: G
Жанр: флафф, романс.
Персонажи: Орихиме, Улькиорра.
Состояние: закончен.
Размещение: запрещено
Предупреждения: АU, OOC.
От Автора: писалось по заявке с ХотФеста. Я думаю, что в некоторых моментах, я отошла от неё)
Bleach. Улькиора|P!Орихиме. Положить ладонь ей на живот и почувствовать биение своего ребёнка. «Удивительно,правда?...». Немного волноваться за неё.

308 слов

Море. Оно слушает. Ловит губами-волнами слова, стонет галлонами воды и холодит руки.
Она ходит по холодному и скользкому песку. Она идет босиком, и нежные белые ступни режут острыми краями мелкие камушки и витиеватые ракушки. Солнце еще не встало. Море синего, яркого-яркого цвета. Оно поет.
Она раскидывает руки в стороны и смеется. Небо над головой крутится, под ногами струится пена, брызги щекочут кожу. Её легкое ситцевое платье нежного зеленого цвета развевает сорвиголова-ветер. Шепчет ей в уши сказки про коралловые небеса и звезды над ними и в них.
Волосы взмывают вверх, на глазах появляется безумная пелена счастья, невиданного волшебства парения, безграничного ощущения любви в каждом вдохе и выдохе.
Их маленький домик уютный и теплый. Он словно собран из чистых солнечных улыбок апрельского полудня. Её ноги тонут в ворсе ковра. Нет счастливее человека на земле, чем она. Любимая. Трепетно оберегающая маленькую жизнь под сердцем.
Улькиорра читает книгу и потягивает чай из белой глиняной чашки. За окном шумит море и лес. Сосновый, огромный, мудрый.
Море и лес.
Он подглядывает за ней, как мальчишка, прячет нелепую улыбку за пожелтевшими страницами, искрятся сотнями звездных отблесков его зеленые глаза. Самого прекрасного, самого летнего оттенка.
Орихиме садится за стол и берет ломтик арбуза. Сочная мякоть льется по ладоням и локтям. Губы измазаны розовым.
И они смеются. Вдвоем. Орихиме мажет губами по его щекам, и теперь его лицо тоже липкое. Улькиорра обнимает её крепко, бережно. Как ракушку.
Его ладонь лежит на её животе.
Она знает, что он слышит. Что он слушает. Как уверенно бьется чье-то сердечко, как уверенно разгорается пламя жизни у неё внутри.
- Удивительно, - шепчет она, встречаясь с встревоженными глазами Улькиорры. Тот кивает, и опускаются вниз длинные, вычерченные ночными красками ресницы.
Море поет, лес шумит.
Они в очаровании, в волшебстве. В пении флейты и быстротекучем ритме кастаньетов. Словно разрисованы летними красками, выбелены солнечной дымкой, омыты прибоем.
Вдвоем и вместе. Лес и море. На века.

@темы: АУ, Орихиме, Улькиорра, Флафф, Гет, Драбблы, Романс, G, Фанфики

---

Доза позитива в народные массы)

[Urahara-kun]

Сказ о том, как Куросаки получил Финальную Гетсугу)

@темы: Ичиго, Стеб, Фанарт

---

Меносы в музее

[rony-robber]

Просто так)

@темы: Уэко Мундо, Стеб, Юмор, Фанарт

---

[echavarriaanna]

мм.. не уверена, вписывается ли это в тематику соо, если что удалю

Фанмикс - это сборник песен, собранный по конкретной теме(сериалу, фильму, настроениею, событиям из жизни))
Это возможность поделиться понравившейся/любимой музыкой и хороший способ обогатить свою музыкальную коллекцию новыми треками и найти людей для общения по музыкальным интересам.=) (с)

MY OWN ENEMY_[ichigo&hichigo_ FANMIX]

читать дальше?

Скачать♫♪

Linkin Park – Papercut
It's like a face that I hold inside
A face that awakes when I close my eyes
A face watches every time I lie
A face that laughs every time I fall
(And watches everything)
So I know that when it's time to sink or swim
That the face inside is hearing me
Right underneath my skin
Словно внутри меня сидит кто-то ещё,
Кто просыпается, когда я закрываю глаза.
Этот кто-то выглядывает каждый раз, когда я лгу,
Смеётся каждый раз, когда я падаю
(и наблюдает за всем).
Я знаю, что когда нужно тонуть или плыть,
Человек внутри слышит меня,
Он находится прямо под моей кожей.

♫

Канцлер Ги – Тень на стене
Ты спишь и видишь меня во сне:
Я для тебя лишь тень на стене.
Сколь неразумно тебе и мне
Не верить в силу дорог.
Когда я умер, ты был так рад:
Ты думал, я не вернусь назад,
Но я пробрался однажды в щель между строк
Я взломал этот мир, как ржавый замок,
Я никогда не любил ворожить, но иначе не мог.

♪

Placebo – Battle for the sun
I will battle for the sun
And I won’t stop until I’m done
You are getting in the way
And I have nothing left to say
Я буду бороться за солнце
И не остановлюсь, пока не одержу победу.
Ты стоишь у меня на пути,
Мне больше нечего сказать….

♫

Papa roach – The Enemy
Cause I got nowhere to run
And nowhere to hide
I'm running from the enemy inside
I'll fight for my life
Cause I wanna survive
~
It's something deep inside
Something I can't explain
It's like I've got a disease without a fucking name
Потому что мне некуда бежать,
И негде прятаться -
Я бегу от врага внутри себя...
Я буду сражаться за свою жизнь,
Потому что хочу выжить!
~
Это что-то глубоко внутри,
Что я не могу объяснить,
У меня словно болезнь, которой нет названия...

♪

Arctic Monkeys – Dangerous Animals
A-N-I-M-A-L
Makes my head pirouette
More than I would be willing to confess
D-A-N-G-E-R-O-U-S
D-A-N-G-E-R-O-U-S
The most unsuitable pet
It's been long enough now so let's
Make a mess lioness
Pinned down by the dark
I'm pinned down by the dark
ЖИВОТНОЕ
Она заставляет мою голову идти кругом
Больше, чем я способен был признавать,
ОПАСНОЕ
ОПАСНОЕ
Самое неподходящее животное
Это было достаточно долго, так позволь
Устроить беспорядок львице
Я скован темнотой

♫

Depeche Mode – Dream On
Feel the fever coming
You're shaking and twitching
You can scratch all over
But that won't stop you itching

Can you feel a little love
Can you feel a little love?
Ты чувствуешь, что у тебя поднимается температура,
Ты дрожишь и корчишься в судорогах.
Ты можешь вся обчесаться,
Но чесотка всё равно не пройдёт.

Ты чувствуешь хоть немного любви?
Ты чувствуешь хоть немного любви?

♪

Thousand Foot Krutch – My own Enemy
Shake the world inside of me,
Until it can’t be shaken,
Wake, the words inside of me,
Before it’s all too late,

I will fall...
I’ll fall and take your breath away,
We could change it all
And take your breathe away
Встряхни мир во мне,
Пока это не станет невозможным,
Разбуди слова во мне,
Прежде, чем станет слишком поздно,

Я буду падать...
Я упаду и заберу твое дыхание,
Мы могли бы изменить все это
И забрать твое дыхание

♫

Слот – 2 войны
Мелькают этажи, наверх на крышу,
Наверное, ты жив, но я не слышу смех.

♪

Би-2, Агата Кристи, lumen – A мы не ангелы
Сотни чужих крыш
Что ты искал там парень?
Ты так давно спишь..
Слишком давно для твари.
Может пора вниз?
Там где ты дышишь телом.
Брось свой пустой лист.
Твари не ходят в белом.

comments is love

Вопрос: Спасибо?

1. ^_^		57	(100%)
Всего:		57

@темы: Ичиго, Хичиго

---

Типо креатив?

[Wild_BerrY]

Наткнулась на ворох старых скринов с Ренджи... Думаю, что без толку валяются? Получилось это:

7 вещей, которые мы можем сделать с Абараи Ренджи

@темы: Ренджи, Коллажи

---

[джу;]

Karneval - [4]
Reborn! - [41]
Bleach - [19]

Свалка тут =)

@темы: Аватары

---

Нам сказали, что такое сюда можно... но мы не уверены...

[ДайСё]

Название: Это было в каменном веке...
Автор: ДайСё
Бета: самобеттинг
Жанр: стёб жестокий и беспощадный.
Пейринг: ОМП/ОМП
Рейтинг: G, не более
Размещение: только с разрешения
Предупреждение: не ООС - потому что некого. Не АУ - потому что скорее всего, так и было. Но бред настолько жуткий... я думаю, ничего более бредового мы уже не напишем... Ах да, куча Марти-Сью в главных ролях.
Дискламер: Блич принадлежит Кубо Тайто... даже когда он того не хочет. Идея - прекрасной книге "Это было в каменном веке" Герберта Уэллса. Трава - и та на земле выросла.

предисловие и ликбез для тех, кто не хочет сразу же заполучить на свою голову когнитивный диссонанс

Как известно даже самому ленивому студенту Академии, шинигами и пустые существовали всегда. Даже тогда, когда люди ещё только зарождались. Правда, и шинигами тогда были… те ещё.
Умирая под бивнями мамонта, ногами шерстистого носорога или зубами вождя соседнего племени, первобытные люди тоже попадали в Сообщество Душ. И, как правило, быстренько становились шинигами. Потому что пустых тогда было много, и слабых и неспособных к самосовершенствованию ели очень быстро. Поневоле научишься гвоздить врага чем придётся – жить-то хочется.
А ещё все они хотели есть. Потому что голод был первым спутником древнего человека. Вот и после смерти кушать хотелось – по привычке. А жить они привыкли охотой. А из добычи самой близкой были кто? Правильно, пустые. В это время пустые действительно боялись шинигами. Потому что их не просто убивали, а ещё и ели. Весёлое время было. Да.

А если кто жаждет укура полного и окончательного - вам сюда, и то, что выше, не читать ни в коем случае!^______________^

Светало. Солнце медленно всходило над лесом, озаряя его верхушки лучами и делая их похожими на кровь свежепойманного врага. Где-то вдалеке раздался многоголосый вой пустых – они не любили солнце и втайне надеялись, что его можно будет прогнать усиленными вокальными упражнениями. Пока что не получалось.
Великий вождь одноимённого племени Ииии потянулся и задумчиво вплёл свой голос в далёкий хор. Хор поперхнулся и замолк. Ииии сменил тональность. Не помогло. Ииии вздохнул и завыл ещё более пронзительно и почти жалобно. Очередная попытка подманить свой завтрак не удалась. Теперь опять придётся идти на охоту, причём идти… Ииии принюхался – да, далеко, потому что вся наличная добыча удаляется… удаляется… очень быстро удаляется. С чего бы это? Ииии оценил скорость, с которой драпал его завтрак и завыл ещё громче и горестней.
Из соседнего гнезда донеслось недовольное ворчание, и оттуда по ближайшей ветке перелез Ррруу. Укоризненно посмотрел на начальство и заткнул его старым, проверенным способом – плодом хурмы. Ииии поперхнулся и замолк – хурму он любил. Жаль, что в пределах обитания племени она почти не росла, и каким образом Ррруу ухитряется её добывать, он решительно не понимал.
В племени Ррруу выполнял неясные функции. Если роль Ииии была в целом понятна – вождь он и есть вождь – то с Ррруу всё было куда сложнее. Главная обязанность его состояла в том, чтобы вовремя нейтрализовать богатую фантазию Ииии, которому в голову часто приходили абсолютно непрактичные идеи. Хотя ладно, мысль подсадить всё племя на хурму была, в целом, здравая – хурма была куда питательнее пустых. Но остальные идеи племени на пользу шли редко.
Кроме этого, Ррруу затыкал Ииии по утрам, чинил ему гнездо, в котором Ииии опять вздумалось заняться чем-нибудь для конструкции гнезда вредным, рассчитывал количество еды на всё племя, напоминал о необходимости кочевок… В общем, выполнял роль любимой жены вождя. Правда, когда ему на это намекали, Ррруу очень мрачно ворчал и с явно недобрыми намерениями взвешивал в руках первый попавшийся аргумент. Аргумент обычно признавался более чем весомым.
Вот и сейчас Ррруу без труда удалось прекратить утренние завывания начальства и выпихнуть его из гнезда. Ииии послушно выпихнулся и стал думать. Ррруу, чуявший думающего Ииии на расстоянии воя пустого, спешно перевёл внимание вождя на более насущный предмет.
- У-у-у-у, - укоризненно протянул он, показывая на горизонт, с которого уже давно скрылись пустые. – У-у-у-ых.
У Ррруу был очень большой словарный запас. Правда, в основном укорительного содержания – должность обязывала.
- И-и-и-и, - согласился Ииии. Он вообще произносил только «и-и-и-и». Потому что большую часть времени лыбился. А лыбясь - издавать какие-то другие звуки затруднительно. Но все его почему-то понимали.
Добившись согласия вождя, Ррруу обрадованно понёсся поднимать племя. Ииии вздохнул и мечтательно посмотрел куда-то на восход. Он не очень любил пустых – они были слишком малопитательные. Честно говоря, Ииии с большим удовольствием перешёл бы на хурму… особенно если бы хурма была большая, с когтями, быстро бегала и с ней можно было бы весело драться и играть в прятки, догонялки и «кто кого съест»… Ииии снова вздохнул и пожалел о том, что этот мир так несовершенен.
Из размышлений его вывел Ррруу, осторожно постучавший по начальству. Ииии развернулся, критически осмотрел собравшееся племя. В племени было человек десять – как раз хватит, чтобы поймать одного крупного пустого.
- И-и-и-и! – воодушевляюще произнёс Ииии. И начал объяснять план охоты. – И-и-и-и, и-и-и, и-и-и-и-и-и, Ррруу!
Помимо «и-и-и-и», он иногда произносил и имя ближайшего соратника, что было ещё одним знаком благоволения.
Ррруу вздохнул. Ну вот опять! Почему роль наводчика вечно достаётся ему, вон та же Тэээ тоже неплохо умеет искать. Наверное, вождь отыгрывается за то, что петь помешал. Ррруу снова вздохнул и понёсся впереди всего племени. После Ииии он был самый быстрый и легко мог удрать от найденной еды.
Во главе основной группы бежал Ииии и на ходу присматривал себе подходящую ветку – накануне он забыл сделать новую дубину взамен сломанной о последнего пустого. Конечно, можно было банально взять камень, но с камнями Ииии принципиально не связывался – скользкие, холодные и тяжёлые. Дерево ему нравилось куда больше. Но Ииии уже задолбался выламывать новое оружие после каждой второй охоты. Эх, вот бы неломучую дубину, как у Яооо, вождя могучего племени где-то далеко! Дубина эта была знаменита среди всех племён тем, что ей можно было стукнуть любого пустого! Даже самого большого! И ломалась, что характерно, не дубина! Ииии вытряхнул из головы мечты и заозирался по сторонам. Ага, вот и подходящая ветка торчит. Ииии на лету сломал её, отломил мешающиеся сучки. Сойдёт. Да, дерево лучше камня – им можно быстрее стукнуть. Как Ррруу ухитряется так быстро двигаться со своим непонятно чем – Ииии решительно не представлял. Нет, ну ладно бы просто камень взял – это более-менее привычно, но орудовать на охоте целой плитой чуть ли не больше самого Ррруу – это было, по мнению Ииии, уже чересчур. И как он с этим аргументом ухитрялся бегать не только быстро, но и долго… нет, Ииии определённо не понимал. Он пару раз намекал Ррруу, что добегается он со своей плиточкой, но тот приводил в качестве аргумента прочность. Действительно, за всё то время, что Ррруу был в племени, она ни разу не сломалась. Может быть, плиточка Ррруу такая же неломучая, как дубина Яооо? Ииии всерьёз задумался над этим вопросом и решил при первом удобном случае вытянуть из соратника всю правду.
Прошло уже достаточно много времени – напуганные воплями Ииии пустые отбежали на приличное расстояние. Только когда родной лес уже скрылся за горизонтом, из-за небольшой рощицы вылетел Ррруу, немного взмыленный, но довольный.
- А-ахкр-ру-у, - объяснил он.
- У-у-у-у-у-у, - согласился предмет объяснения в размере большой группы пустых, выходя из-за рощицы. Пустые почему-то всегда рассматривали одинокого Ррруу как лёгкую добычу.
- И-и-и… - озадаченно протянул Ииии, оглядывая чересчур обильный завтрак. На такую добычу он не рассчитывал. По правде говоря, такая добыча почему-то всегда считает, что она как раз охотник.
- У-у-у-у-ык? – вопросительно посмотрел на вождя Ррруу. Мол, что делать будем, начальник?
Вообще-то, любое другое племя уже бы давно убежало. Но племя Ииии, а точнее его вождь, отличалось редкостной безбашенностью. А также – редкостным хитроумием.
- И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!.. – громко и радостно завыл Ииии на одной ноте. Пустые вздрогнули и побежали подальше от этого психа. Ииии довольно залыбился ещё шире – как же, раз утром драпали, значит, и теперь драпать будут!
Племя окружило самого мелкого и медленного пустого (всего лишь раза в три выше Ииии) и забегало вокруг него, не давая сориентироваться. В это время Ррруу, подкравшись сзади, прыгнул высоко в воздух и опустил свою плиту на голову пустому. Не сильно, так, погладил, можно сказать. Но плиточка Ррруу имела одно замечательное свойство: стукнутый ей уже не поднимался. Все считали, что это происходит исключительно из-за тяжести, но Ррруу точно знал, что это особое, только его плиточке присущее свойство. Правда, даже ему не хватало словарного запаса, чтобы объяснить это всем остальным.
- Уэ-уэ-уэ-пр-р-р! – сказал Ррруу. Это была первобытная магия. За этот талант Ррруу в племени очень уважали: у него примерно в половине случаев получалось почти то, что он задумал. Ну и что, что то, что связало пустого, было мохнатое и шевелилось? У остальных всё закончилось бы почти наверняка порчей еды или её удрапыванием.
Ииии взвыл напоследок погромче и попронзительнее, чтобы остальные пустые уж точно не вернулись и не помешали банкету. От такого поморщился даже ко всему привыкший Ррруу. Впрочем, жевать ему это не помешало – пустых всегда надо есть быстро, пока не померли. А то дохлые пустые имели нехорошую привычку рассыпаться на абсолютно несъедобную субстанцию. Поэтому племя Ииии всегда ело свою добычу заживо, а жалостливый Ррруу её предварительно оглушал. Иногда.
После финального вопля Ииии удовлетворённо смолк, повернулся… и увидел, что его соратники уже давно употребляют добычу по прямому назначению.
- И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!! Ррруу!!! – возмутился Ииии и, быстро расшвыряв загораживающую ему проход к еде часть племени, вгрызся в лапу пустого. Ррруу вздохнул и пропустил начальство. Он понимал, что надо было бы подождать вождя, он тут всё-таки главный, но так кушать хотелось… Ррруу виновато потупился, не переставая жевать.
В этот раз племени повезло. Пустой попался относительно большой, относительно питательный и («И-и-и-и!» - тоскливо вздохнул Ииии) относительно вкусный. Очень относительно. Они как раз обгладывали маску добычи, как вдруг…
- У-у-у-ак!
Это к месту пиршества подошло соседнее племя. Племя Уайи было большое и сильное. Главная его особенность состояла в том, что члены племени владели магией холода. Ну, точнее, ей владел только сам Уайя, но он был не жадный и всех пытался научить. Даже если кто-то вопил и отбивался.
Вообще-то все члены любого племени владеют какими-нибудь странными способностями. Уайя – холодом, вождь далёкого племени Яооо – огнём, Ррруу вот плиточкой своей орудует так, что после её не встают. Чем владел Ииии, не знал никто. Точнее, какие-то мысли были у Ррруу, но даже он не мог высказать их остальному племени. Ну, пытался, но звуки, которые он издавал в попытках выразить свою мысль, никем не были опознаны как даже относительно членораздельные.
Ииии оторвался от обгрызания последних кусков мяса с маски и заулыбался на Уайю. Вообще-то, он немного завидовал его племени: замороженные пустые, наверное, дольше сохраняются, и пока племя ест одного, можно заморозить про запас… Ииии тихонько вздохнул и твёрдо решил раздобыть себе в племя хотя бы одного льдяника. И тут же начал оглядывать ряды соседей в поисках цели. Прищуренные глаза вождя выхватили из толпы очень милую рыжую девушку, стоящую рядом с Уайей. Ииии посмотрел на неё… посмотрел… оценил… и прочувствованно сказал:
- Ы-ы-ы-ы-ы!
Это было уже сравнимо с лёгким помешательством. Забеспокоившийся Ррруу быстренько оттащил начальство подальше и слегка потряс с целью привести в нормальное состояние. Ииии выдрался из рук чересчур усердного подчинённого и снова вышел на передовую. Так, посмотреть.
- У-у-ак! – напомнил о себе Уайя. Он, похоже, предъявлял претензии на слопанного пустого. А может быть, на всю удравшую стаю. А может быть, вообще на разогнанную добычу… «И-и-и-и-и!» - подумал Ииии, что означало крайнее возмущение нахальством соседнего вождя. И приготовился к психологическому прессингу.
- И-и-и-и, и-и-и, и-ии-и и и-и-и! – ехидно объяснил он, помогая себе жестами и лыбой. Уайя прекрасно понял всё, что хотел сказать Ииии: он посчитал Уайю недостойным места вождя по многим причинам, среди которых лидировал его возраст и некоторые недостатки внешности. Нахал требовал примерного наказания.
- У-э-х-х… - тяжело вздохнул Ррруу. Он как никто другой знал, что Ииии просто скучно. Поиздевается и бросит. Если бы потасовка затевалась серьёзная, они бы давно драпали, обгоняя звук визга собственного вождя. Ведь племя Ииии было маленьким и миролюбивым. Правда, там, где они останавливались, почему-то резко исчезали все пустые… но это же мелочи, нэ?
- Уэрра-а, орри-а-а! – заорал разъярённый Уайя и зашвырнул в Ииии некрупной льдиной. Тот ловко увернулся и, подскочив вплотную к сопернику, дёрнул его за волосы. И срочно отпрыгнул подальше, уворачиваясь от ещё одной атаки.
Оба племени тоже забегали и через какое-то время расселись на ближайших деревьях, оживлённо переговариваясь. Если бы у них было хоть что-то, они наверняка делали бы ставки. Ииии оживлённо прыгал на импровизированной арене и изредка дёргал Уайю за что-нибудь. Уайя, доведённый до бешенства, уже успел пару раз поскользнуться на им же созданном катке, что не избежало ехидных комментариев Ииии. Наконец Ииии надоело изображать ритуальные танцы в честь поверженного Меноса Гранде, и он отдал приказ к отступлению. Предварительно стукнув противника дубиной. Не сильно, можно сказать, любя. Дубина хрюкнула и сломалась.
Драпали они недолго – племя Ииии было хоть и маленьким, но зато очень быстрым. Уже скоро они были в родном лесу, а племя Уайи осталось далеко позади. «И-и-и-и», - подумал Ииии, оглядывая гнёзда племени. Он имел в виду то, что пора бы уже перебираться на новое место, а то тут уже и пустые кончились, и хурма. Племя Ииии не любило долго задерживаться на одном месте. А остальные племена не очень любили племя Ииии. Кому ж понравится, когда всю его добычу распугают – фиг выковыряешь из занориков.
- И-и-и, - сказал вождь, оглядывая собственное гнездо. Снизу были прекрасно видны большие дырки в его конструкции. – И-и-и-и, - добавил Ииии и полез на дерево. Вечерело. Племя расползлось по гнездам и готовилось поспать… может, другие племена и выставляли часовых на ночь, но на племя Ииии отродясь никто не нападал по ночам. Хотя непонятно, почему.
- И-и-и-ик! – в порыве внезапного вдохновения сказал Ииии. Как выяснилось, это была попытка помагичить. Успешная. Белая молния проскакала между деревьями по сложносочинённой траектории и мимоходом сбила на землю гнездо Ррруу.
- А-о-у-е-ый! – взвыл Ррруу, падая с дерева и пытаясь приземлиться на все конечности одновременно.
- И-и-и-и, - почти извиняющееся сказал Ииии. Ну, не туда полетело, ну бывает… но ведь весело же было!
- У-уыр! – вздохнул Ррруу, забираясь обратно на дерево. Печально обозрел остатки гнезда… точнее, их полное отсутствие. Ииии муркнул что-то извинительное и потянул Ррруу за руку – к своему гнезду. Тот фыркнул, но покорно залез. Свернулся калачиком, ткнулся носом куда-то в бок Ииии. Заснул - почти сразу.
«И-и-и-и» - подумал Ииии, но озвучивать мысль не стал. Чтобы не разбудить.

@темы: АУ, Джен, Стеб, Юмор, G, Фанфики

---

Зимняя Война. Глава 19

[CrippledSeidhe]

Оригинал здесь
Оглавление перевода здесь
Авторы: incandescens, liralen, sophiap
Переводчик:  CrippledSeidhe
Бета:  answeraquestion
Рейтинг: PG-13
Жанр: Angst, Drama, POV, Character study
Дисклеймер: Мир и герои - куботайтины. Утонченные издевательства над тем и другим - авторов. Перевод, каюсь, мой.
Предупреждения: AU, упоминания смертей. Неприличных слов на этот раз нет, в кадре никого не убивают и даже Гин практически ничего такого не делает.
Действующие лица: Хинамори, Широгане, Дэн Такано, Гин, Кира и другие

(Глава 18)

Глава 19, где Хинамори с девочками осуществляют флафф в полевых условиях, Дэн Такано вздыхает по Куукаку и нормальному техническому обеспечению, а Гин раскатывает губу аж до горизонта.

Глава 19, где Хинамори с девочками осуществляют флафф в полевых условиях, Дэн Такано вздыхает по Куукаку и нормальному техническому обеспечению, а Гин раскатывает губу аж до горизонта.


Момо, Такано, Гин: Наживка

Чуть раньше в тот же день Момо говорила Ибе, что план выманить Ичимару из Сейрейтея, показав ему Широгане Михане, одетую под Рангику, начинает казаться ей... ну, несерьезным. Если подумать, и правда забавно... за исключением того факта, что все это может вовсе не забавно кончиться.

Иба сказал, что она совершенно права, а потом невесело рассмеялся и добавил, что это напоминает ему кое-какие экстравагантные проделки Женской ассоциации. Уж он-то насмотрелся на них за все эти годы.

Было очень мило с его стороны, когда после этого он, запинаясь, забормотал извинения и, о черт, он просто хотел поднять ей настроение, и он не подумал, что она так расстроится...

Кажется, он поверил, когда она сказала ему, что нет-нет, все в порядке, и ей правда приятно вспоминать старые добрые деньки. Так проще помнить, для чего они затевают и эту экстравагантную проделку, и многое другое. Только, понимаете...

Иба кивнул и сказал, что ему тоже страшно всего этого не хватает. И тут же осекся и снова принялся лихорадочно извиняться - он явно испугался, что вот сейчас она не ограничится глазами на мокром месте и точно разревется как маленькая.

Но Момо сказала только спасибо вам и я лучше пойду - мы должны быть готовы менее чем через два часа, и она улыбнулась и помахала ему на прощание и убежала к Михане и Каэде, которые уже наверняка ее ждали.

Она вприпрыжку поднималась по лестнице, ворча сама на себя, что точно, вот точно опоздает и девчонки опять будут дразниться. До условленного времени оставалось еще минут десять, но Момо уже знала, что заблудится здесь в два счета. Это здание будто сошло со страниц книги, которую ей когда-то давала почитать Нанао - старинный замок с лабиринтом коридоров, секретными ходами и потайными нишами, скрывающими в себе вещи восхитительные и ужасные.

Забавно - когда она сама по себе думала о том прошлом, которого ей так не хватало в настоящем, это только добавляло ей яростной решимости пойти на что угодно, чтобы вернуть все, что они потеряли. Но когда воспоминания невзначай подбрасывает тебе кто-то другой, как сейчас с Ибой...

Она стиснула зубы и начала перескакивать через две ступеньки за раз. Очень хорошо, что Иба нечаянно обнаружил в ней уязвимость. Теперь, когда она знает об этой бреши в своей обороне, она будет наращивать защиту. Она никому - и в особенности Ичимару - не позволит использовать ее драгоценные воспоминания против нее.

Только посмотрите, до чего она дошла... что за позорную истерику она устроила, когда услышала, что Кира у Ичимару. Ей было так стыдно за ту сцену, что теперь она с большим трудом заставляла себя воскрешать ее в памяти.

И уж вовсе невыносимо было воскрешать в памяти мысли, которые угнездились у нее в голове сразу после той сцены и уходить, кажется, не собирались: Если он с Ичимару, то это потому, что Ичимару что-то сделал с ним. Кира хороший человек, я точно знаю, так что это единственное возможное объяснение. Он ни в чем не виноват. Он не мог сделать ничего плохого.

Она чуть не ляпнула все это вслух в разговоре с Иккаку, и вот только тогда до нее дошло, как похожи эти слова на те, которые она упрямо твердила совсем другому человеку несколько месяцев назад.

Она умоляла Широ-тяна пощадить Айзена. Она была тогда не в себе. Точно, не в себе.

Кончилось все тем, что она запуталась в своих мыслях, потом запуталась в переплетении коридоров и добралась до места встречи с опозданием на те же десять минут.

- Простите, простите, я не нарочно! - Момо одной рукой не глядя захлопнула за собой дверь, второй прижимая к себе увесистый пакет с... "реквизитом".

- Ты ничего не пропустила, - Михане стояла посреди комнаты, раскинув руки на манер огородного пугала. Спущенное с плеч косоде свисало с ее пояса, будто юбка, и Каэде пыталась обмотать ее грудь бинтами, но, кажется, получалось у нее не очень. - Мы все еще и еще пытаемся начать, - добавила она с оттенком мазохистского удовлетворения в голосе.

- Жалко, что ты не видела, - Каэде хихикнула. - Она попробовала походить по комнате, чтоб мы посмотрели, как оно в движении выглядит, и опа! не успели оглянуться, как половина бюста оказалась у нее на животе, - выразительный жест удачно дополнил и без того яркую воображаемую картину.

- А вторая половина, соответственно, подмышкой, - подхватила Михане.

Повисла пауза, в которой должна была прозвучать ее реплика, но Момо было не так просто сразу переключиться с самокопания на дружеский обмен подколами. Михане и Каэде озабоченно переглянулись, отчего Момо стало еще труднее придумать, что же умного тут можно сказать.

- Ты готова? - спросила она наконец. Михане уставилась на нее, вытянув шею и щурясь, как будто на ней не было очков:

- Ээээ... еще нет, вроде как - затем мы здесь и собрались, кажется?

- Думаю, она другое имеет в виду, Михане-тян, - Каэде обернулась и подмигнула Момо. - Из нас троих тут не она и не я собираемся на задание, на котором могут убить, что еще ничего, или захватить в плен, но так, что лучше б убили. По крайней мере, не в этот раз.

Это разрядило обстановку. Михане улыбнулась. Момо - тоже, и после некоторого колебания уселась на странную громоздкую штуку, обитую синим и мягким, с кучей позолоченных завитушек и резными ногами - не без опаски, потому что всерьез подозревала, что штука в любой момент утопает в другой конец комнаты на этих самых ногах.

- Шинигами с многолетним опытом службы могли бы уже и понять, что "женщина" и "беспомощная овечка" - не одно и то же, - сказала она, чувствуя, как ее улыбка искажается в гримасу, которая до сих пор еще сидела на лице непривычно - не разносилась как следует, что ли? Хотела бы Момо сейчас посмотреть на себя со стороны и выяснить наконец, выглядит на ней эта гримаса хищной или просто глупой. - У них просто-таки нет другого выхода.

- Хорошо сказано, занпакто мне в печенку! - отозвалась Каэде. - В любом случае, Михане готова и будет еще более готова, когда мы ее наконец оденем, и - твою ж дивизию, опять та же фигня!..

Каэде сделала шаг назад и длинный хвост от бинта плавно спланировал на пол. Туго скрученные шары из тряпок, которые должны были изображать "бюст" Михане, приземлились в складках ее косоде.

- А я тебе говорила - давай я подержу тряпки на груди, пока ты заматываешь, - судя по тону Михане, говорила она это уже не раз и не два.

- Ненене. Тогда мне будут мешать твои руки. Мне бы самой сейчас не помешала третья рука... Момо-тян, а ну иди сюда! - Момо поднялась и, хотя она уже знала, что именно Каэде сейчас попросит ее сделать, было что-то специфически торжественное в моменте, когда Каэде плюхнула в ее ладони два тряпочных шара и сказала: - Вот. Мне нужно, чтобы ты подержала Миханины сиськи.

И конечно, именно в этот торжественный момент должна была распахнуться дверь, и конечно, за дверью должен был стоять Рикичи с разинутым ртом, и конечно, за спиной у него должен был маячить Иба и лыбиться как сексуальный маньяк.

Каэде взвизгнула, Михане страшно побледнела и тут же страшно покраснела, а Момо просто прошагала до двери и, поскольку руки были заняты, отвесила ей хорошего пинка.

Одним из неоспоримых преимуществ тяжелых деревянных дверей западного образца перед сёдзи было то, что они захлопывались с чертовски убедительным "бум!".

Правда, даже такая замечательная дверь не вполне заглушила жалобное ойканье Рикичи и хохот Ибы.

Момо с триумфом вернулась к товаркам, потрясая тряпками над головой, будто трофеями.

- Честное слово, не понимаю, на что Иба-сан рассчитывал - и это после того, как они с... ну, после того, как он столько раз пытался вламываться на заседания Женской ассоциации, и его каждый раз с позором изгоняли...

Они с... Хисаги. Обычно именно Хисаги был его, так сказать, соучастником. И частенько эти двое притаскивали с собой Киру, если только им удавалось напоить его как следует. Ей было стыдно, что она не вспомнила об этом сразу же, как только Иба первый раз упомянул Женскую ассоциацию.

- Ага, ага, мне рассказывали про пляжную вечеринку! А что, правда Унохана-тайчо грозилась кастрировать Кьёраку-тайчо? - Каэде по очереди сцапала запястья Момо и подвела ее руки с зажатыми в них тряпками к соответствующим местам. - И наверняка еще она при этом вся лучилась материнской нежностью...

- Зачем они вообще пришли подсматривать? - жалобно спросила Михане. Наверное, она пыталась при этом выглядеть стоически, но ее лицо все еще было покрыто румянцем, больше похожим на ожог первой степени. Каэде, не теряя времени даром, сноровисто взбивала тряпки, придавая им нужную форму, пока Момо удерживала их на месте. - Ну правда же, здесь не на что смотреть.

- Не расстраивайся так, в самом деле. Я почти уверена, что это было вопросом принципа. Иба-сан просто обязан был устроить эту сцену с подглядыванием, хотя бы для того, чтобы поддержать свое реноме "настоящего мужика", - тут Момо невольно задумалась, не она ли сама подала эту идею Ибе в их сегодняшнем разговоре.

- А ведь мы с вами, выходит, что-то вроде Женской ассоциации разведотряда... - Каэде отошла на несколько шагов, чтобы получше рассмотреть дело рук своих. Дело рук располагалось как раз чуть ниже уровня ее глаз, и Момо тихонько этому завидовала - ей самой приходилось задирать голову, чтобы разглядеть все, что их интересовало... в общем, опять наступил подходящий торжественный момент для того, чтобы приперся кто-нибудь посторонний. - Конечно, он будет за нами подглядывать. Надеюсь, ты не спустишь ему это с рук - в самом деле, чё он как этот...

- Вот именно, - поддакнула Михане. Энтузиазм в ее голосе был подозрительным и явно не имел отношения к жажде мести. - И мы тоже хотим поучаствовать.

- Когда все кончится, - фраза получилась куда более отрывистой, чем Момо хотелось, и она поспешила исправиться. - Но мы обязательно этим займемся. И, если получится, возьмем в союзники Нанао-сан. Она привнесет в дело творческий подход.

Она не собиралась делать вид, что все в порядке, потому что ничего не было в порядке. Но она хотела дать им понять, что это пройдет.

Иногда Момо всерьез подозревала, что как раз те, кто в теперешней обстановке ведет себя совершенно нормально, на самом деле самые ненормальные из всех.

- Жалко, что Нанао-сан сейчас не до нас. Будь она здесь, дело у нас пошло бы намного быстрее, - сказала она вслух. Она понятия не имела, пошел бы процесс быстрее в присутствии Нанао или нет, но будь она рядом, было бы еще проще вообразить, что они в Сейрейтее, готовят очередной розыгрыш, и никакой войны не было.

- Да я ее вообще боюсь, - заявила Каэде. Михане снова натянула косоде, стараясь получше расправить его поверх изрядно видоизменившегося бюста:

- Ну, учитывая, из какой она дивизии, она по идее лучше нас всех вместе взятых умеет управляться с навязчивыми вуайеристами.

- Это точно, - Момо смахнула неизвестно откуда взявшуюся слезинку - от смеха или от тоски, кто ее знает. Радость и горе давно уже слились для нее воедино во что-то непонятное, и даже принятый в разведотряде людоедский юмор больше не коробил - чего уж там, подчас только он один и помогал каждому из них пережить еще один день и остаться при этом в своем уме. И сегодняшняя прогулка по прошлому с Ибой, от которой было так больно именно потому, что они вспоминали только о хорошем, вполне укладывалась в закономерность.

Момо уже могла смеяться через боль и почти не удивляться этому. Наверное, она и правда на пути к окончательному исцелению.

Они общими усилиями добились того, чтобы декольте Михане и его содержимое оставались на месте, но при этом слегка шевелились, когда она двигалась.

- Боюсь, что оно все равно развалится, если мне придется бежать, - вздохнула Михане.

- Не бойся, тогда Йошино тебя понесет, - Иккаку предложил именно его в качестве одного из сопровождающих для Михане. Йошино был достаточно квадратным и свирепым с виду для того, чтобы наблюдатель без колебаний опознал его как "телохранителя" - и достаточно сильным физически для того, чтобы без проблем передвигаться бегом с "раненой" женщиной на руках. - В смысле, когда придется бежать. И я боюсь, что это будет именно "когда", а не "если", если план сработает так, как надо.

- Ну да, вряд ли кого-то обманет наш маскарад, если нас поймают, - Михане задумчиво рассматривала зажатую между пальцев отросшую прядь волос, для чего ей приходилось изо всех сил скашивать глаза. - Цвет вроде такой же, как был у Мацумото-фукутайчо. Издалека точно не отличат, а вот длина - не помню, когда я последний раз стриглась, но они все равно слишком короткие...

Момо полезла в пакет, который она принесла с собой.

- Нанао-сан это предусмотрела - в смысле, длину волос - и не только это.

Первым из пакета показался длинный широкий шарф - прекрасный шелк цвета чайной розы, отличного качества, может, даже настоящий бенибана. Они обнаружили целый рулон в одной из чудом не разграбленных кладовых прямо в усадьбе, и просто отрезали от него кусок подходящих размеров.

- Накинь на плечи и укутайся, как будто мерзнешь. Так ты спрячешь концы волос, - за шарфом последовала темно-красная лента, которой они обернули рукоять меча Михане. Цуба, к счастью, была почти такой же формы, как у Хайнеко.

Настоящая Хайнеко, конечно, лежала сейчас в земле рядом со своей хозяйкой. Но ожерелье, которое Момо осторожно надела на шею Михане, принадлежало Рангику.

Момо очень, очень ее не хватало, небо милосердное, словами не сказать, как не хватало... Она украдкой погладила звенья цепочки, сделав вид, что укладывает их поидеальнее поверх складок розового шелка.

- Почти готово, - объявила она внезапно охрипшим голосом. - Последний штрих.

Она извлекла из пакета шеврон Ибы, украшенный солидным пятном "засохшей крови". Пятно очень удачно покрывало половинку ириса - превращая оставшуюся на виду половинку в довольно похожий нарцисс, - и нижнюю черточку семерки - превращая ее в десятку.

Они могли бы подделать шеврон, но Иба настаивал, что это слишком долго, и потом, для маскировки вряд ли подойдет вещь, которая будет выглядеть новенькой.

Момо подозревала, что на самом деле ему просто необходимо было почувствовать, что он хоть как-то, но помог в подготовке этой операции. Раз уж он не мог принять участие в миссии по выходу на связь с его другом, так же, как и она не могла добраться до человека, который использовал и предал ее.

У Момо был целый день на то, чтобы все думать и думать о том, насколько все могло бы быть проще для них обоих, если бы случилось чудо и ее с Ибой ввели в состав диверсионной группы, направляемой в Уэко Мундо.

- Мацумото-фукутайчо никогда не говорила, почему она носила шеврон на поясе? - Михане поворачивалась то так, то эдак, стараясь приноровиться к дополнительному весу у бедра. - Блин!.. Кажется, моя грудь опять пытается от меня смыться!

- Честно, понятия не имею, а она не рассказывала. Хм... обними-ка себя одной рукой под грудью, там, где заканчиваются ребра, вот так, - Момо показала на себе, как именно. - Нет, правой рукой.

- А чем я буду меч держать?

- Если все пройдет как надо, тебе вообще не придется браться за меч, - Момо запнулась - столько времени прошло, а она так и не могла до сих пор говорить об этом спокойно: - Рангику-сан ранили именно туда. В правый бок, ага. Думаю, Ичимару это видел.

Она очень надеялась, что он тоже видел. Она надеялась также, что ему это тоже снится в кошмарах. Он заслужил, заслужил мучиться так же, как и она. И худшего заслужил.

- Ой, - Михане поменяла руку.

Момо до сих пор помнила, с каким звуком тот кусок плоти вырвали из тела Рангику. Помнила, как решила тогда, что Рангику убита на месте. Помнила, как радовалась, что нет, о чудо, она жива, она поправится после оказания надлежащей помощи.

Момо так верила в это чудо, что сначала отказывалась верить, когда Исане пришла к ним после того, как они, бежав из Сейрейтея, добрались до безопасного укрытия, и сообщила, что Рангику не пережила дороги.

Это было все равно что похоронить ее дважды.

А теперь она узнала, что Эспада, хозяйка арранкарских девок, которые убили Рангику, все еще жива. Гриммджо сказал, что это именно ей теперь прислуживает Айясегава-сан.

Она обратила на это внимание Иккаку сегодня утром, перед их обычным спаррингом. Она не очень-то понимала, зачем - но эти слова вырвались у нее, словно пар из-под крышки кипящего чайника.

Ну и чё, ответил он. Он убьет ее так же, как убьет любого сраного Эспаду, который попадется ему по дороге. Всего делов. И вообще, она пришла сюда драться или трындеть или как?

Когда она позже рассказала об этой своей оплошности Ибе, он очень долго молчал с очень каменным лицом. Вот оно что, сказал он наконец. Понятно.

На сей раз Момо позаботилась о том, чтоб у нее ничего такого не вырвалось.

- Ну вот, по-моему, мы превзошли самих себя, - сказала Каэде. - Как оно тебе, Момо-тян?

Момо походила кругами вокруг Михане, рассматривая ее со всех сторон, прямо, и боковым зрением, и прищуриваясь, чтобы больше было похоже на вид с большого расстояния... - Михане, очки же!..

- Ой... - Михане неловким движением стащила с себя очки и отдала их Каэде. Без них она выглядела довольно беззащитной.

- Ты как... справишься?

- Да куда ж я денусь. Думаю, Огидо ведь не побрезгует проследить, чтоб я не врезалась лбом в дерево?

Момо сделала глубокий вдох:

- Я сейчас не об этом.

Михане удивленно сморгнула, но потом покраснела и уставилась в какую-то точку на полу.

- Мы требуем от тебя слишком многого, - сказала Момо. Это не было розыгрышем в исполнении Женской ассоциации, сколько бы они с Ибой не шутили на эту тему. Это был безумный гамбит, в котором шансы на успех не превышали шансов на поражение, и поражение вело прямо в руки психопата, который уж точно не сделает ничего хорошего с женщиной, которая вздумала изображать из себя его возлюбленную.

- От Огидо, Йошино и Салаги вы ведь тоже немало требуете.

Огидо каждая собака опознала бы при случае как офицера Четвертой, и значит, будет еще более очевидно, что "Рангику", которую он сопровождает, "ранена". Кроме того, и он, и Йошино обладали рейацу приличной мощности, но без различимых индивидуальных особенностей. Три офицера, нарочито плохо скрывающих рейацу, на расстоянии ничем не отличаются от одного лейтенанта, который - которая - имеет некоторые вынужденные проблемы с контролем над своей силой.

Они продумали и предусмотрели все возможное, чтобы придать спектаклю правдоподобия, но не было никаких гарантий, что этого хватит. Никаких гарантий, что патруль, на который они наткнутся, не окажется чуточку слишком резвым или слишком сообразительным... И даже Такано, который будет прикрывать их, может не успеть спасти ситуацию.

Не будь их положение таким отчаянным, весь план был бы отвергнут как неоправданно рискованный. Но атака на Уэко Мундо не имеет смысла, если не удастся отбить Сейрейтей, а для этого, в свою очередь, необходимо убрать оттуда Ичимару и его людей. Наверно, были способы сделать это и получше, но не было времени для того, чтобы их придумать.

- Я просто хочу, чтоб с тобой все было хорошо, вот и все, - пусть с ними и правда все будет хорошо. С ними со всеми. С Михане, и Каэде, и Йошино, и Такано, и даже Огидо...

- Не переживай, меня не так-то просто прикончить.

- Я сейчас не об этом, - повторила Момо, уже понимая, что нужных слов ей не найти, точно так же, как их не нашлось, чтобы объяснить себе самой, зачем она сказала Иккаку то, что сказала, или понять, почему над хорошими воспоминаниями о прежней жизни хочется смеяться и плакать одновременно.

В конце концов она просто обняла Михане. Это было бы крепкое, но торопливое объятие - если бы Каэде тут же не сгребла в охапку их обеих, чуть не сбив их с ног и чудом не раздавив доверенные ей на хранение очки.


---------------------------------------------------------------

Дэниэл Такано смотрел и размышлял.

Он сидел между корней большого дерева, в лоскутном маскхалате совершенно сливаясь с пятнистыми тенями от ветвей, и наблюдал за развитием событий.

События разворачивались в надлежащем порядке.

Дэн всегда питал слабость к порядку, хоть и знал, что создан следовать ему, но не подчиняться. Не овца из стада - овчарка, и довольно зубастая. Для японцев, живущих в Штатах, он был презренный квартерон, сансей^*, лишенный даже пристойного имени. Для белых американцев - парень "из колорадских нипов", к которым местные относились достаточно хорошо, чтобы присматривать за их фермами, пока хозяева служат в армии.

Когда он покинул дом, отмахал тысячу двести миль на запад и спустился с Великих равнин к побережью Тихого океана, его семья единодушно сочла это окончательным признаком его морального падения. Тот факт, что он вопреки ожиданиям прошел жесточайший вступительный отбор и все адовы круги тренировочной программы, чтобы стать одним из легендарных "морских котиков", ничего для них не значил. Хорошему японскому мальчику нечего делать в армии. Точка.

Но для него военно-морская база Коронадо стала настоящим домом.

А седьмой взвод седьмого батальона - настоящей, принявшей его семьей.

Он изрядно скучал по ребятам, и по комвзвода Бобу "Котяре" Каталанотто, и больше всего, хотя черта с два он собирался это признавать - по Маку Фэрроу, старому напарнику, проверенному во многих передрягах. Они прикрывали друг другу спины такое бесчисленное множество раз, что после этого, как честные люди, обязаны были бы пожениться. Интересно, куда попал Мак после гибели - и насколько посмертие оправдало его ожидания, если, конечно, они у него были.

Сам Дэн, когда они отправлялись из Йокосуки на задание, ставшее последним для них обоих, ожидал чего угодно, только не вот этого - что душа американского "морского котика" отыщет дорогу в японский рай, да еще и будет служить там богом смерти, да еще и опять в подразделении за номером семь. У судьбы оказалось довольно плоское чувство юмора.

Иногда он спрашивал себя, что бы он сказал покойной бабуле при встрече, если бы ему удалось разыскать ее здесь. Впрочем, один только внешний вид отряда Иккаку навсегда укрепил бы ее в презрении к насилию и военщине.

В отряде ему было куда комфортнее, чем с гражданскими, несмотря на все сложности с субординацией. Здесь он мог позволить себе действовать эффективно, не опасаясь никого перепугать, а смешанная компания ему даже понравилась, как только он понял, что женщины тут не для красоты. И все равно он не смог полностью отделаться от мыслей, что им в отряде не место. Все его инстинкты криком кричали, требуя оградить их от "всего этого". Умом он прекрасно понимал, что это бред, что они - такие же солдаты, что они вполне в состоянии о себе позаботиться, но инстинкты так просто позиций не сдавали. Женщины были овечками, он - овчаркой, его долгом было охранять их, и неважно, что любая из них могла бы, если бы захотела, нашинковать его на ленточки - вдоль или поперек, как ей больше понравится.

Он смотрел, как бедняга Широгане, почти слепая без очков, добросовестно держится за бок и изо всех сил старается шагать ровно. Маскарад или не маскарад, но она выглядела по-настоящему растерянной и измученной, и ему больно было видеть ее такой. Золотое ожерелье сверкало на солнце, пуская зайчики во все стороны, Огидо сверкал улыбочкой манекенщика-маньяка, тоже едва не пуская ею зайчики, Йошино просто маячил рядом молчаливой и недружелюбной глыбой; Дэн же про себя отчаянно и несбыточно мечтал хотя бы о нормальной рации.

Люди Ичимару были в паре сотен метров от них и быстро приближались. Эти засранцы производили столько шуму, что ему почти не приходилось полагаться на чувство рейацу, прослеживая их движение. Он просигналил зеркальцем "Замедлились" - две коротких вспышки - и Широгане послушно запнулась.

Он бесшумно скользил между деревьями, держась тени, избегая камней и кустарника, и смог подобраться достаточно близко, чтобы опознать четырех патрульных из наряда под командованием Мисуры. Это хорошо - у Мисуры хватит духу все-таки пойти с такой новостью к Ичимару, а не просто сделать вид, что ничего не было. Когда они внезапно замолчали и начали указывать друг другу на "беглецов", он так же бесшумно развернулся и просигналил одиночной вспышкой "Побежали". Йошино мгновенно подхватил Широгане на руки и они сорвались с места.

Дэн слушал, как переговариваются патрульные:

- Ничего себе рейацу - что делать-то будем?

- Доложим об этом, чего ж еще.

- Мы не собираемся их преследовать?

- Это же фукутайчо, да еще и не одна.

- Но она ранена.

- А еще она - зазноба Гина, и лучше ее не обижать.

- А. Ну да. Ладно, мы не погонимся за ними и не будем ввязываться в драку, мы просто пойдем к Мисуре-сану и доложим, а он...

- А он пойдет и сам доложит Гину.

- Уф, хорошо.

- Что значит "хорошо", мне вот нравится Мисура-сан, где мы потом второго такого заботливого командира найдем?

- То есть мы все-таки должны поймать ее?

Дэн подобрался. Если они решат отправиться в погоню, он должен будет изобразить из себя арьергард эскорта и убедить патрульных в том, что отправиться на доклад к Гину будет куда полезнее для их здоровья, чем гоняться за беззащитной женщиной.

После довольно длинной паузы он услышал твердое:

- Нет. Мы не соперники им по рейацу и не готовы к серьезному бою. Даже если мы отправим Кано в Сейрейтей и нападем на них втроем, нас поджарят куда раньше, чем он приведет подкрепление. Информация важнее. Пошли отсюда.

Дэн выдохнул, разрываясь между облегчением и разочарованием. Он очень душевно понаставил растяжек на дороге, ведущей от окраин Сейрейтея к усадьбе, и был бы не прочь проверить их в действии, но Куукаку в предельно однозначных выражениях высказалась против того, чтобы раскрывать их "взрывной потенциал" до наступления Дня Х. Работать с ней было все равно что с ребятами из его взвода - ум острый, как бритва, умеет импровизировать и выжимать максимум из того, что есть под рукой, да и специалист в подрывном деле она первоклассный... такая жалость, что она терпеть не может воду.

Забавно - у него не возникало ни малейшего желания пожалеть о том, что Куукаку женского пола. Похоже, он делает успехи.

Он проводил патрульных до самых стен Сейрейтея, на случай, если кто-то из них передумает по дороге и повернет назад. И только убедившись, что они направляются прямо к воротам, он оставил их и кружным путем потопал обратно к усадьбе.

Усадьба была сейчас - не без его участия - нафарширована сюрпризами так, что во многом могла сойти за одну гигантскую бомбу.

И только что они подожгли запал.

Такано Дэн усмехнулся про себя. Этот этап работы всегда был у него любимым. Точка невозвращения пройдена, и с этого момента отступать некуда. Он уверен в себе, он знает толк в том, что ему предстоит, а смертельная опасность и при жизни была для него рутиной - он, в отличие от остальных, умер недавно и не успел еще забыть, как оно было при жизни.

И, если того потребует воинский долг, он не возражает умереть снова.


---------------------------------------------------------------

Гин не обращал никакого внимания на потеющего придурка, который стоял перед ним на коленях и дожидался приказа начинать. Гин был очень занят. Он держал двумя руками адскую бабочку, нежно-нежно сжимая пальцами хрупкие верхние крылышки - правое и левое. Насекомое ритмично дергалось, и он смотрел, как облачка пыльцы оседают на коже крошечными угольно-черными звездочками.

- Всегда хател попробовать, - доверительно сообщил он Изуру, славному, послушному Изуру, который сидел у подножия трона и преданно глядел снизу вверх. - Но всегда мешали нихарошие слова "заприхоооодовано" и "бюджееееет"...

На улице было тихо. Оно и понятно - в этот раз казнь тоже планировалась тихая. Гин предпочитал публичные казни, но иногда людишкам взбредали на ум странные идеи. То они пытались устраивать спасательные операции, то произносили пламенные речи с эшафота, и всех их совершенно не волновало, как дурно такие выходки сказываются на настроениях в обществе. Дворяне были в этом плане особенно несносными. Наверно, их в детстве этому специально учат.

Ему ж неоткуда знать, так это на самом деле или нет, правда? И в пустошах, и в трущобах Руконгая учат совсем-совсем другому.

И он ведь изо всех сил старается беречь здоровую ветвь дворянства, тех, кто ведет себя смирно, сгибается низко, принимает тычки в зубы с улыбкой и делает то, что велено. В конце концов, Гин тут не в игрушки играет. Он строит дивный новый Сейрейтей. "Бытие определяет сознание". Это такая умная фраза-чемодан с двойным дном, он их много слышал от Айзена-тайчо, давно, очень давно, когда был милым малышом с румянцем на щечках, кровью на клинке и Рангику-тян рядом.

Забавно, те времена кажутся такими реальными, будто все это было вчера, а теперешняя жизнь ему приснилась.

Конечно, некоторые ветви придется обрубить аж под корень. Дом Кучики, например. В его кабинете лежат кипы карт их земель, целиком испещренные пунктирными линиями. Дайте ему еще чуточку времени, рано или поздно он найдет способ пробить брешь в их обороне или переманить их соседей на свою сторону, в общем, он придумает что-нибудь и тогда они на собственных благородных шкурках узнают, что значит жить в Руконгае. Или тот же Дом Укитаке - на данный момент они вне пределов его досягаемости, но данный момент не будет же длиться вечно.

Но он будет добр к их деточкам. У него уже есть чудненький план полной реорганизации Академии. Айзен-тайчо будет по-настоящему им гордиться, когда узнает. Гин доставит ему в Уэко Мундо замечательную свеженькую группу своих собственных шинигами, и тогда...

Бабочка дернулась между пальцев. Гин развел ладони.

Оба крылышка отделились от тельца одновременно. Ну прелесть же.

Он вздохнул и смахнул дергающееся тельце на пол.

- Так, харашо, - сказал он потному болвану, который терпеливо ждал, - вазьмите его и... - тут двойные двери в дальнем конце зала для аудиенций распахнулись, и Мисура, один из его самых доверенных помощников, влетел и с размаху рухнул на колени.

Хм, а вот это может быть интересно. Обычно у тех помощников, которые заслужили право называться доверенными, хватало ума не беспокоить его, когда он занят. Может, даже что-то важное случилось.

- Я слушаю, Мисура. Каки'-то праблемы?

- Срочное сообщение, Ичимару-сотайчо, - запинаясь, заговорил Мисура. - Возможно, это касается одного из тех людей, которых вы объявили в розыск.

- Прекрасно, - Гин поднялся на ноги, - расскажешь мине про это с глазу на глаз, - в зале для аудиенций слишком много народу, который вовсе незачем волновать важными новостями, это уж точно.

- Но, Ичимару-сотайчо, - забормотал палач, - казнь...

Гин загрустил. Некоторым людям прямо-таки приходится все разжевывать.

- Я ниатдавал приказа, - терпеливо объяснил он со всей возможной приязнью, - и эт' азначает - никакой казни. Вазьмите его и верните в камеру, и скажите ему... - он призадумался. В таких делах следовало быть внимательным к деталям, - скажите, что мы изловили дюжину людей из его Дома, которые мылились его спасти, и как раз их пытаем, чтоп заставить заговорить. Пусть паразмыслит на досуге, ему палезно.

В такие моменты, нанося эти маленькие штрихи и придавая картине завершенности, он испытывал истинную гордость художника. В конце концов, он ведь и был художником, и трудился не покладая рук, делая серую жизнь этих людей куда более красочной.

- Пашли, Мисура, - сказал он. - И ты тоже, Изууру. Паслушаем новости.

Пять минут спустя они были втроем в личном кабинете Гина, и Мисура, запинаясь еще сильнее, торопливо докладывал, что один из патрулей заметил "высокую блондинку... при ней двое сопровождающих... скорее всего, серьезно ранена... шеврон... рейацу... проследили направление... не могли уйти далеко..." - все это сливалось для слуха Гина в монотонное ликующее пение.

Он видел, словно издали и в то же время со странной четкостью, что Мисура говорит и дрожит при этом как лист на ветру. Гин ума не мог приложить, почему. Ведь он был доволен новостями. Он уже много месяцев не слыхал таких хороших новостей.

Кто, кто еще это мог быть? Будто в целом мире так много женщин, которые могут сравниться с его Рангику-тян. Можно было и не упоминать про уровень рейацу, все и без того очевидно. Она, наверно, хочет спрятаться от него, но все изменится, как только он ей все хорошенечко объяснит.

Он начал тихонько насвистывать себе под нос, просто представив, как оно будет - он обнимет ее одной рукой за плечи, она прижмется к нему, как когда-то, и он будет глядеть в ее вырез и говорить "Рангику-тян, в этот раз никто в целом мире не отберет тебя у миня"...

О, погодите. Ну конечно. Сначала он должен вызволить ее из лап Сопротивления. Эти глупцы только что перешли все мыслимые границы глупости.

- Мисура, - сказал он. - Не сочти за труд, принеси-ка мине карты этого района. И папраси людей из того патруля немного задержацца. Я хотел бы задать им несколько вапросов.

Мисура вскочил на ноги с нездоровым облегчением на лице:

- Да, Ичимару-сотайчо! - выдохнул он и убежал.

- Карты, Ичимару-сама? - протянул Изуру. Он был милым мальчиком, но Гин не мог не признать, что когда Айзен-тайчо принял его в их большую семью, сопутствующий процесс не сделал его ни на йоту сообразительнее.

- Карты, - повторил Гин. - Если Рангику-тян ранена, то они нимагли уйти далеко. И если падумать, выходит, что она хочет присоединицца к Сопротивлению, а не наоборот. В конце концов, если бы она убегала от них ко мне, она бы осталась с моими людьми, нээ?

- Да, Ичимару-сама, - согласился Изуру, почему-то с насупленным личиком.

- Знааачит, у Сопротивления, скорее всего, база в этом районе, - продолжал Гин. - Их там несколько десятков, и у них там Укитаке, и его в свае время крепко потрепали, так что они точно не могут просто ночевать под открытым небом.

Он не удержался и самую чуточку понаслаждался мыслью, что Рангику-тян на самом деле спасалась от них и стремилась к нему. Как жалко, что это не могло быть правдой. Бедная девочка, они ввели ее в заблуждение, заставили поверить, что у них есть хоть какие-то шансы. Он сам позаботится, чтобы она поняла, как дела обстоят на самом деле, как только она опять будет рядом с ним. На этот раз ему даже не понадобится помощь Айзена-тайчо.

Тут вернулся Мисура с картами. Он разложил их на столе не очень далеко от Гина, а затем опять плюхнулся на колени и втянул голову в плечи, как будто пытался казаться как можно более незначительной мишенью.

Гин, не обращая на него внимания, перелистывал карты, пока не нашел нужную.

- Вооот, здесь их видели, - сказал он Изуру, который приподнялся из сейза и послушно посмотрел на карту, - а вот направление, в котором они двигались... - он задумчиво поводил кистью по карте. - А двигались они небыстро, и знаааачит, значит, дальше чем вот сюда они бы за день не дошагали...

Изуру нахмурился:

- Там поблизости никаких поселений, Ичимару-сама. Подходящий район для того, чтобы скрываться.

- Ууумничка, Изуру-кун, - Гин умилился тому, каким счастьем засветились глаза Изуру от похвалы. - А теперь сматри, чего покажу, - он указал на точку на карте. - Это частная собственность. Направление правильное, расстояние падходит. Мисура! Вставай уже, иди сюда и расскажи все, что ты знаешь про этот домик.

Мисура сделал, как приказывали.

- Это - это принадлежало в свое время семье Нагато, сэр. Бывшая младшая ветвь Дома Омаэда. Торговцы, специализировались на западных товарах. Это были их частные охотничьи угодья. В итоге они обанкротились и были поглощены Домом Омаэда семьдесят или восемьдесят лет назад.

- То есть теперь это принадлежит Омаэдам? - спросил Гин.

- Только формально, сэр, - ответил Мисура. Он вообще ловко разбирался в таких вещах. Служил в Восьмой под началом Исэ Нанао до того, как... как все поменялось. А Гин знал, что те, кого натаскивала Исэ, не забывают науки, так что Мисура мог выяснить, проанализировать и подытожить все что угодно, только прикажи. - Усадьба расположена довольно далеко от центрального Сейрейтея, а семейству Омаэда это было неудобно. Если не ошибаюсь, они ею практически не пользовались, потом пытались продать, но не смогли найти покупателя и в итоге просто махнули на нее рукой и забыли о ее существовании.

Гин почувствовал, что улыбается.

- Скажите пажалуста, как интереееесно... Мисура, поговори-ка еще с патрульными, и не астанавливайся, пока не будеш уверен, что они уже ничего нового не расскажут. После этого подбери для миня десятка два надежных ребяток. Нам очень скоро предстаит маленькая, миленькая прагулка.

Мисура снова выказал нездоровое облегчение, когда кивнул так, что у него чудом не отвалилась голова, и выбежал прочь из комнаты.

- Вы возьмете меня с собой, Ичимару-сама? - спросил Изуру. Он был словно собачка, которая просит, чтобы с ней поиграли.

- А как же, - Гин ласково потрепал его по волосам. - Я ни за что бы не оставил те'я дома, Изуру-куун. Я никада тебя не оставлю...

Изуру мило зарделся.

- А теперь иди и принеси мне аццкую бабочку, - закончил Гин.

Он тщательно продумал текст сообщения, пока Изуру бегал за клеткой с бабочкой и обратно. Он вовсе не хотел выставить себя слабаком перед Айзеном-тайчо. Это бы никуда, совершенно никуда не годилось. Но не годилось и провалить все дело из-за того, что не хватило живой силы для нападения. Укитаке хоть и полутруп, но его так просто не взять, и кроме того с ним там минимум двое лейтенантов. Может, и больше. Убить их легко, но ведь Айзену-тайчо захочется живых пленных. А Гину здесь совершенно не на кого положиться в такой непростой задаче.

Он извлек бабочку из клетки и поднес ее к губам:

- Айзен-таайчо, - произнес он. - Я напал на след Сопротивления через Мацумото и вскоре выдвигаюсь для атаки на их базу. Я был бы признателен, если бы вы не отказали мине в подкреплении. Я был бы также крайне признателен, если бы вы прислали мине результат того вашего эксперимента, ходу которого вы изволили радоваться при нашей паследней беседе. Полагаю, именно такая встреча старых друзей перевесит чашу весов в нужную нам сторону.

Он бы и сам был не прочь еще раз полюбоваться на этот результат эксперимента. Он невольно улыбнулся этой мысли, радуясь ей, как ребенок - тот ребенок, которым он когда-то был.



---------------------------------------------------------------

^*Сансей (яп. 三世, "третье поколение") - самоназвание; внуки японцев, эмигрировавших в другую страну (в нашем случае в Штаты).

@темы: Ангст, АУ, Джен, PG13, Переводы, Драма, Фанфики

---

Немного кроссовера

[Unloved C]

Кроссовер Bleach и KHR!, чиби-стиль.
Мне кажется, что у персонажами обоих фандомов есть довольно много общего. Знаю, мысль не нова, ну хоть масштабом возьму.
Не судите строго, худуёжник правда не хотел никого обидеть)

BleachVSKHR!... или Bleack&KHR!...

(кликабельно; осторожно, размер!)

@темы: Кроссовер, Урахара, Укитаке, Ренджи, Ичиго, Вайзарды, Орихиме, Улькиорра, Заэль, Маюри, Айзен, Ишшин, Зараки, Ишида, Хицугая, Юмор, Кераку, Бьякуя, Фанарт, Юмичика, Арранкары, Гин, PG, Гриммджо

---

[ДайСё]

Название: Мир, дружба, кукуруза
Автор: ДайСё
Бета: самобеттинг
Жанр: приключения, юмор, стёб.
Пейринг: Гин/Кира, Шинсо, в массовке - пустые.
Рейтинг: по мнению главных героев, все невинно. По мнению массовки - НЦ-21 за злостные извращения.
Размещение: только с разрешения
Предупреждение: ООС, дохлый обоснуй, бред и дурацкие идеи, "любимый ученик Ичимару Гина", творчески переработанный образ Шинсо.
Дискламер: Блич принадлежит Кубо Тайто, гИниальные мысли - Гину. Трава - и та на земле выросла.

о гениальных экспериментах

Всё-таки шорох бумаги очень приятный и умиротворяющий звук. Особенно если это не ты ей шуршишь.
Примерно об этом думал Гин, забравшись с ногами на диванчик в кабинете и лениво наблюдая, как Кира перекладывает отчёты из одной стопки в другую. Вообще-то рабочий день уже закончился, но Гин почему-то остался здесь и смотрел за работой лейтенанта. Тот иногда поглядывал на начальство, явно обеспокоенный: за капитаном третьего отродясь не водилось служебного рвения, а уж оставаться на работе после отбоя… странно.
- Тайчо, вы бы шли домой. Скоро стемнеет.
- Там холодно, мокро и скучно, - Гин скривился. – Не хочу.
- На улице обычная погода, разве что лёгкий дождь.
- Вот именно. Не хочу под дождь. К тому же здесь много всего интересного. Например…
- Отчёты.
- Ну можно и так сказать.
- Давайте я вам отделю часть, и вы дома поработаете. – «Тайчо и отчёты? Нет, он просто веселится».
- Изуру, а вдруг я их потеряю? Я же такой рассеянный. И вообще, там дождь, они промокнут. Я тревожусь за судьбу этой драгоценной макулатуры.
- Ох, тайчо… хотите, я вам их перепишу?
- Нет. И вообще, я не хочу идти, там водятся страшные пустые, они меня съедят.
- Тайчо, вы что, собрались в Руконгай? Но, даже если и так, вы же с любым пустым справитесь!
- А вдруг он будет совсем-совсем большой и страшный?
- Тайчо, признайтесь, вам просто скучно.
- Да я и не отрицаю, - Гин закутался поплотнее в плед и задумчиво водил по нему изломанной палочкой. Приглядевшись, в палочке можно было узнать безвременно почившую кисть для туши – Гин проверял её на гибкость. А потом на сколько раз можно сломать. Получилось много.
Где-то вдалеке раздался одинокий тоскливый вой. Кира резко встрепенулся.
- Вот видишь, мне вовсе не обязательно идти в Руконгай, чтобы быть съеденным, - заметил Гин. – И здесь воют.
- Но в Сейрейтее не водятся пустые.
- А ты к реяцу прислушайся, - предложил Гин. Кира чуть прикрыл глаза, привычно расслабляя зрение. Там, где-то за десятым отрядом, действительно переливалась знакомая остро-угловатая, хищная реяцу.
- Это пустой, - торжествующе закончил Гин. – И я его боюсь.
Прозвучало очень гордо.
- Откуда в Сейрейтее пустой? – Кира резко поднялся, вкладывая за пояс Вабиске. – Я не понимаю, но это непорядок.
Он уже шагнул к двери, когда неведомая сила властно отдёрнула его на диван. За шиворот. Точнее, ведомая сила…
- Сиди уже. Это Куроцучи свой эксперимент проворонил. Его сейчас двенадцатый ловит, а остальным вмешиваться запрещено. Чтобы ценный материал не попортили.
- Точно, тайчо?
- Ты мне не веришь, Изуру?
- Нет, тайчо.
- Молодец.
Кира вздохнул. Иногда капитан хвалил его за очень странные вещи.
Он хотел было подняться с дивана, но Гин удержал.
- Сиди. Не прокиснут без тебя твои бумажки.
Кира присел на краешек дивана. С капитаном было тепло, уютно и действительно совсем не хотелось возвращаться к работе.
- Ишь как воет, - задумчиво проговорил Гин. – Прямо как Ши-чан, когда вкусненького просит. Надо бы ему кинуть чего-нибудь от ужина, вдруг заткнётся. Да вот беда, я ужин сам съел…
Кира вздрогнул. Мысленно прокрутил в голове слова капитана. Ещё раз. И схватил Гина за плечи:
- Тайчо, вы гений!!
- Изуру? – Ошалелый Гин даже не пытался освободиться, послушно болтаясь в руках лейтенанта. – Изуру, что случилось?
- Тайчо, вы гений! Вы гений!!
- Да я не спорю, Изуру, но ты мне объясни, почему на тебя так подействовала эта истина?
- За все тысячелетия, что существует Готей-13! Никто так и не! А вы! Вы! Вы гений!! – и обрадованно затряс Гина так, что у того где-то внутри жалобно забулькали гениальные мысли. Тот открыл глаза и остолбенело ими хлопал, пытаясь понять, что нашло на обычно спокойного Киру.
- Согласен, согласен, до меня в Готей-13 гениев не было, я уникален. Но почему ты этому так обрадовался?
- Только вы! Догадались! Вы гений!!
- Изуру, ты завис. Перезагрузить?
- Гений!!
- Не тряси гением! А то из гения вся гениальность высыплется!
- Гений!!!
- Бакудо-но 61 - Рокуджокоро!
Кира застыл, схваченный заклинанием. Гин с облегчением выпал из его рук. Поднялся, похлопал лейтенанта по щекам.
- Изуру, признавайся, что ты пил в двенадцатом?
- Ничего, тайчо, - несколько удивлённо.
- Тебя уже можно развязать? Ладно, рискну, - Гин снял бакудо, на всякий случай отскочив подальше – ему не хотелось снова изображать мокрую тряпку в руках разгневанной домохозяйки. – А теперь объясни мне членораздельно, в чём я такой гениальный.
- Ну как же, тайчо! – Кира с восхищением посмотрел на Гина. Тот как-то сразу попятился. «Вот только вопля «А-айзен-тайчо!!» не хватает!» - Ведь никто, никогда раньше даже не додумался до того, чтобы просто накормить пустого!!
Гин молча вернул на место улыбку.
- Ведь если они хотят есть, их надо накормить! Ведь раз мы насыщаемся едой, то они тоже наверняка смогут! Никто даже не пытался, а вы додумались! Вы гений!
- Только трясти не надо, - предупредил Гин. – Ты мне не пустой, а я не жертва, чтобы ты мной потрясал.
- Пустые едой не трясут, они сразу едят.
- А это беззубый пустой, он трясёт и думает, что делать: потрясти, пока реяцу не вытечет, или всё-таки попробовать прожевать?
- Ну тогда ладно… Но вы всё равно гений. Не понимаю, как никто не додумался?
- Ну как же, - Гин хмыкнул, - вот представь, летит на тебя махина раза в четыре тебя шире и раз в десять выше, размахивает когтями и орёт. Ты бы рискнул ей онигири на подносе предложить?
- Нет, тайчо, - честно признался Кира.
- Вот именно. А если и пытались, то пустые-то большие. Они, скорее всего, просто съели еду вместе с экспериментатором.
- Ну так всего и надо, что немного ловкости! И скорости… и меткости… и реяцу…
- Угу, так и представил, как ты метким броском закидываешь онигири в пасть пустому. Тот пытается понять, что это за, а ты записываешь реакцию.
- Да, многовато надо. Значит, эксперимент должен проводить кто-то из высшего командования! Я сейчас же отправлюсь в первый и доложу…
- Сиди. Ну куда ты пойдёшь на ночь глядя? Они все там уже спят, это только ты у нас такой трудоголик. И вообще, лучше нам самим провести опыт. – Гин уже предвкушал будущее веселье. – А то вдруг не получится? Над нами весь Готей смеяться будет.
- Ну… наверное… Тогда нужно завтра же приступить!
- Хорошо, хорошо, завтра выпросишь халявный кусок мяса, и пойдём ставить опыты. Эх ты, энтузиаст науки, двенадцатый по тебе плачет.

Мяса Кира добыл не один кусок, а целую корзину. Правда, снабженец посмотрел на него, как на вампира перед завтраком, но ради великой цели Кира и не такое мог стерпеть. Хотя могли бы уже и привыкнуть, что начальству часто много всего странного требуется.
Через ворота они прошли без затруднений, только часовые ошалело переглянулись.
- У них что, пикник? – неуверенно спросил один у другого.
- Скорее, шашлык, - предположил тот. – Куски великоваты, правда… но это и исправить можно.
И мечтательно вздохнул, видимо, представив себе сочный шашлык под контрабандное генсейское вино.
При проходе через Руконгай за нёсшим боезапас Кирой увязалась целая стая бродячих псов. Они шли за ним, как за признанным вожаком, виляли хвостами и подвывали так, что казалось, что за спиной у Киры происходит не то брачный период кошачьих, не то делёж добычи пустыми. Кира бросил им кусок, и псы отстали, выясняя, кому предназначается большая часть.
Киру тем временем занимал совсем не связанный с навязчивым эскортом вопрос.
- Вообще-то для чистоты эксперимента надо бы взять совсем юного пустого, который ещё не пробовал человеческой крови. Если сразу приучать его к чужой пище…
- Изуру, один маленький вопрос: а где ты найдёшь новорождённого пустого? У меноса роды принимать будешь?
- Тайчо! – Кира покраснел. – Пустые размножаются не так!
- А ты уверен? Может быть, у них сейчас как раз брачный сезон. Пошли посмотрим?
- Тайчо!!
Реяцу пустого они обнаружили на окраине шестнадцатого района и радостно рванули туда, обогнав по пути группу из шестого, которая, видимо, как раз намеревалась разобраться с этим пустым. Засев в небольшом лесочке, они наблюдали, как некрупный пустой неторопливо идёт к деревне.
- Тайчо, а как мы кормить собираемся? Просто зашвырнуть?
- Нет, Изуру, мы используем малую механизацию, - и Гин достал Шинсо. Насадил на острие кусок мяса. Мясо испарилось. Потёки крови с тихим шипением втянулись в клинок.
- Э? – как-то не очень интеллигентно спросил Кира.
«Хозяин, я, конечно, рада, что ты решил меня накормить, но тебе не кажется, что оно было немного мёртвое?»
«Ши-чан, ну конечно, мёртвое, его можно понять».
«Я не люблю мёртвое. Лучше воткни меня в живое. Вон рядом с тобой стоит живое и вкусное, дай мне его! Я в Генсее рекламу видела, «пей живое». Вот ты меня в него воткни, и я буду пить живое»
«Ши-чан, это вообще-то не тебе было. Мы пустых кормим»
«Так я не только сама есть не должна, так ещё и других кормить?! Гин, ты обнаглел!»
«Но вдруг он от этого вкуснее станет? Разве тебе не интересно?»
«Ну… ладно, давай попробуем»
- Ичимару-тайчо, Ичимару-тайчо, ну давайте, уйдёт ведь! – Кира встревоженно дёргал Гина за рукав.
- Спокойствие, только спокойствие. Я просто уговаривал Ши-чан принять участие в нашем хитром плане. А дальше, чем на тринадцать километров, он не уйдёт. – Гин насадил на лезвие меча ещё один кусок. Шинсо что-то недовольно звякнула, но еду не впитала.
- Икоросе, Шинсо!
Пустой обернулся на звук, взвыл испуганно. Серебристая молния ударила ему в пасть. Пустой подумал и взорвался.
«Ой, наверное, я промазала маленько. Вместо рта в маску попала. Ничего, мы это исправим»
- Не огорчайся, Изуру, это просто Ши-чан рефлекторно насмерть ударила, - объяснил Гин. – Сейчас ещё кого-нибудь отловим.
К следующей группе пустых они летели, как будто их догоняло воплощение Сокиоку, причём Гин во весь голос распевал что-то наподобие «Никто не остановит нас – нам цель ясна! А кто нам встанет на пути – тому банкай!» Кира морщился, но против явно создаваемых на ходу стихотворных экзерсисов не возражал. Хотя его поэтическая натура бурно протестовала.
Довольно большая группа пустых явно только что вышла из гарганты, так как они ещё не успели сориентироваться в пространстве и пока просто пытались понять, в какой стороне еда. Гин отработанным движением насадил кусок мяса на меч, активировал шикай. Ещё один пустой взорвался. Остальные рефлекторно попятились.
- Может, мясо несвежее? – предположил Гин.
- Но те собаки же не взорвались?
- Так они руконгайские. В Руконгае свежее мясо не всегда есть, вот они и жрут всё, что не протестует, а иногда и больше.
- Вы, тайчо, что, хотите сказать, что наш отряд кормят несвежим мясом?
- Изуру, а ты что, отряд без обеда оставил?
Кира поник и пробормотал что-то насчёт того, что это не из сегодняшних порций, а вернувшись, он всё оплатит из жалования. Пустые тем временем недоверчиво пялились на странную парочку нестандартно ведущих себя шинигами. Один попробовал было попятиться к деревне, но его удержали, провыв что-то, явно означающее: «Ты что, дурак, такой цирк пропустишь!»
- Да я не против, Изуру, спишем на усушку, утруску и диету. И вообще, вегетарианство полезно для здоровья. – Гин наклонился и понюхал один из кусков мяса. Другой, третий…
- Тайчо, вы что, всё это перенюхивать собрались? Пока вы выясняете, нас сожрут и правы будут!
«Кстати, здравая мысль», - подумали пустые хором. Передний радостно завыл и пошёл вперёд.
- Ну ладно, вот этот точно нестухший, - Гин уже вручную запустил мясом в маску. Кусок шмякнулся пустому куда-то на нос, медленно сполз вниз. Тот машинально слизнул его и тоже взорвался.
- Я понял! Они вегетарианцы! У меня есть онигири! – И Гин радостно запулил рисовым шариком в рот другому пустому. Тот отреагировал точно так же.
- Или нет, им нужно стол сервировать! Изуру, тащи скатерть и приборы!
- Откуда? И зачем им приборы, у них же нет нормальных пальцев, только когти и щупальца!
- Тогда менос с ними! – воодушевлённый Гин запустил ещё одним куском. У группы пустых сдали нервы. Они развернулись и стали запрыгивать в свежеоткрытую гарганту. Пара крайних прикрывала отступление.
- Куда! – взвыл Гин и, спешно насадив на Шинсо последний кусок мяса, ударил шикаем. Промазал.
«Ши-чан, ты же не умеешь промахиваться!»
«Не тогда, когда на мне висит кусок дохлятины!»
- Вернись, я всё прощу!- Гин рванулся вслед последнему пустому, его насилу удержал Кира. Пустой высунулся из закрывающейся гарганты и показал щупальцем неприличный жест.
- Ну вот, Изуру, они почему-то убежали. Почему ты не дал мне их догнать?
- Тайчо, там – Уэко Мундо.
- Ну и что? Ну ладно, ладно, понял. Пошли обратно, надо будет рыбу попробовать или овощи.

Уже потом, через два дня, они нашли в полузаплесневелых архивах двенадцатого записи о том, что подобный эксперимент проводился, и 100% испытуемых взорвалось, предположительно, из-за повышенной энергонасыщенности человеческой пищи.
- Это что же получается, тайчо…
- Да, Изуру, это значит, что если бы ты питался пустыми, то тебе требовалось бы по одному адьюкасу три раза в день и вастарлорда на ночь – для хорошего пищеварения.
«Я же всегда тебе говорю: пустые невкусные и непитательные. Есть надо живое. Ты завтра на миссию не ходи. Лучше хурмы дай»
«Ши-чан?»
«А я на диете»
«И надолго?»
«А пока не надоест!»

@темы: Стеб, Кира, Приключения, Юмор, Гин, PG, Фанфики, Сейрейтей

---

Снова на тему причесок)

[Sideburn004]

BLEACH: Hairstyles by *Sideburn004 on deviantART

@темы: Хисаги, Ренджи, Ичиго, Улькиорра, Бьякуя, Фанарт, Арранкары, Гриммджо

---

Человек наглый пиар.

[My_inner_madness]

Здравствуйте. Я решил вступить к вам. Вот .о.
Я очень прошу вас не бить меня ногами. оо

архив_собственного_фанарта_в_разной_последовательности

Обновка:

@темы: Ичиго, Хичиго, PG13, Фанарт

---

Попытаю-ка я счастья с этим...

[Локи 7281]

Автор:  Локи 7281
Название: Безумие белых богов
Фандом: Bleach
Пейринг/Герои: Айзен Соуске, Ичимару Гин, Тоусен Канаме, вся Эспада
Дисклеймер: Не мое и не надо
Объём: миди
Жанр: Дарк, Ангст с элементами детектива
Рейтинг: R за пакости
Саммари: Бойтесь волхвов, дары приносящих.
Авторские примечания: Фанфик написан по заказу  Lilac.Silver на арт static.diary.ru/userdir/4/0/3/7/403725/64002183...
Предупреждения: Все умерли. Точнее, почти все. Но живым я тоже не завидую. АУ с момента похищения Орихиме.

Безумие белых богов

Бойтесь волхвов, дары приносящих.

...Черные нити протянулись от Хогиоку к пальцам Айзена. Тело Соуске впитывало силу жадно, как песок впитывает капли дождя, упавшие на него после жаркого дня.
- Отныне, - улыбнулся Владыка, - Хогиоку — часть меня.

Дверь приоткрылась, и в тронный зал прошмыгнул Гин. Айзен прожег его взглядом, но открыто недовольства не высказал. Ичимару широко улыбнулся и склонился в глубоком поклоне.
- Простите, Владыка, что прерываю вашу медитацию, но у нас проблема.
- Разве это не может подождать? - нарочито мягким тоном спросил Айзен.
Гин улыбнулся еще шире и замахал руками.
- Ну что вы, Владыка, я могу подождать! Но вот наш друг Тоусен ждать не расположен.
Айзен глубоко вздохнул, пытаясь унять раздражение.
- Что случилось, Гин?
- Кажется, Канаме хватил солнечный удар. Хотя где он здесь нашел солнце, - Ичимару беспомощно развел руками, - я не знаю.
Что ни говори, а даже плохие новости Гин умел преподносить с интригой. Заинтересованный, хоть и нее показывающий этого, Айзен последовал за Ичимару.

В личных покоях Тоусена было темно и почему-то холодно. Соуске зябко передернул плечами и зажег маленький огонек кидо, чтобы осветить помещение.
Канаме обнаружился в дальнем углу комнаты. Он сидел, обхватив руками колени, и что-то тихо бубнил себе под нос.
- Он не откликается на свое имя, не реагирует на попытки заговорить с ним, - сообщил Гин, вошедший следом за Соуске. - И еще...
Ичимару обошел Айзена, присел перед Тоусеном на корточки и коснулся его руки. Канаме дернулся, как от удара, и невнятно замычал.
- Больше всего сейчас, - абсолютно серьезно сказал Гин, - он напоминает Вандервайса. Не может ли это быть неким побочным эффектом?..
Айзен коснулся своей груди в том месте, куда поместил Хогиоку.
- Вряд ли.
«Хогиоку безупречно, ведь так?»
- Немедленно позови сюда Гранца, - распорядился Владыка, отгоняя появившееся нехорошее предчувствие.
Где-то вдалеке вспыхнула и погасла реяцу Септимы Эспада. Айзен удивленно приподнял брови и добавил:
- И, Гин, проверь, что случилось с Зоммари.
Ичимару, тоже ощутивший внезапный всплеск реяцу Седьмого, молча поклонился и исчез в шунпо.

Они появились через пять минут, двумя темными тенями проскользнув в комнату. Гранц преклонил колено перед Владыкой, Гин же ограничился поклоном. Соуске кивком головы указал Заелю на Тоусена, а сам обратился к Гину.
- Зоммари?
- Мертв, - по-военному коротко доложил Ичимару, так некстати напомнив Айзену Готей-13. - Упал с крыши.
- Спрыгнул, - поправил Гина Заель. - Если бы он упал, то наверняка смог бы воспользоваться собственной реяцу для спасения и не свернуть шею.
Айзен удивленно вскинул брови.
- И что же заставило его пойти на такой шаг? Неразделенная любовь, я полагаю?
- Акан-на, Владыка, - нарочито сокрушенно покачал головой Гин. - Это не смешно.
- Осмелюсь предположить, - вмешался Гранц, - что причина такого поступка — помутнение рассудка.
Айзен бросил быстрый взгляд на Канаме.
- Именно поэтому, - продолжал Заель, - меня беспокоит состояние Тоусена-сама. В совпадения я не верю, только в закономерности. Быть может, Вандервайс обладает еще какими-то силами, помимо известных. Например, способность вызывать безумия у окружающих.
- Это маловероятно, Гранц, - твердо оборвал его Соуске, хотя, стоило признать, уверенности в этом уже не ощущал. Все еще слишком мало он знал о свойствах Хогиоку.
Заель склонил голову, но, чуть помедлив, осмелился продолжить:
- Айзен-сама, я бы хотел попросить вас позволить мне осмотреть Тоусена-сама в своей лаборатории. Его поведение в данный момент действительно сильно напоминает поведение Вандервайса. Пока я не буду делать поспешных выводов, но... - Октава многозначительно замолчал.
Соуске посмотрел на Тоусена, скрючившегося в углу, и медленно кивнул. Заель едва сдержал триумфальную улыбку. Он даже не мечтал когда-либо заполучить в подопытные шинигами такого уровня, но удача, похоже, была на его стороне.
- Боюсь, Владыка, мне придется принять некоторые меры по... - Гранц замялся, не зная, как далеко можно зайти в деле, касающимся Канаме. - По ограничению свободы Тоусена-самы.
Айзен снова кивнул.

Как только Октава скрылся за дверью, Соуске обернулся к Гину.
- Разыщи Вандервайса, - приказал Айзен. - Мы не можем рисковать.
Ичимару поклонился, показывая, что понял, и немедленно исчез.

В зале было душно. Айзен с удовольствием отменил бы сегодняшнее собрание Эспады, если бы не все произошедшее за этот день.
Арранкары негромко переругивались, пользуясь тем, что Владыка, похоже, был занят своими мыслями.
Соуске пытался вычислить, что могло быть известно каждому из здесь сидящих. Конечно, смерть Зоммари почувствовали все. А Тоусен? Кроме Гранца, о нем не должно было быть известно никому. И все же...
- Моя дорогая Эспада, - обратился к арранкарам Айзен. - Как вы заметили, место Седьмого теперь свободно. Сегодня мы потеряли Зоммари. И при очень интересных обстоятельствах. В связи с этим я бы хотел, чтобы вы рассказали мне обо всех странностях, случившихся с вами за последние несколько часов.
Айзен откинулся на спинку кресла и обвел взглядом сидящих за столом арранкров. Вряд ли кто-то из них мог знать подробности или причины происходящего, но такая вероятность все же существовала.
- Лилинет пропала, - обронил Старрк.
- Ха! - отозвался Ннойтора. - Не парься! Найдется твоя девка, куда денется.
Соуске перевел взгляд на Примеру, знаком приказывая Пятому замолчать.
- Продолжай, Старрк.
- Я не чувствую ее реяцу, - пояснил арранкар. - Хотя... и не чувствую ее отсутствия.
- Что за бред? - прорычал Гриммджо.
Примера не обратил на его реплику внимания.
- Дело в том, что я и Лилинет неразрывно связаны. Ее отсутствие я бы почувствовал.
- Забудь! - снова усмехнулся Ннойтора. - Спряталась она где-то.
- Что ж. - Айзен прикрыл глаза. - Действительно, тревогу поднимать пока рано. Сообщи мне, если она найдется, Старрк. Кто-нибудь еще желает сообщить мне что-нибудь?
Арранкары молчали. В дверях зала показался Гин. Соуске кивнул ему и произнес, обращаясь к Эспаде:
- В таком случае все свободны.
Арранкары разошлись быстро. Им не требовалось повторять дважды: вряд ли среди них нашелся бы хоть кто-нибудь, любящий эти собрания.
Ичимару тенью скользнул к Владыке и поклонился.
- Вандервайс мертв, - коротко доложил Гин.
- Тоусен? - спросил Айзен.
- В лаборатории Гранца. Ему, кажется, лучше.
Айзен кивнул, давая понять, что Ичимару свободен. Но, когда Гин был уже в дверях, Соуске окликнул его.
- Пропала Лилинет. Я бы хотел, чтобы ты нашел ее. И еще одно. Если кто-то из арранкаров проявит признаки безумия, - Владыка сделал паузу, собираясь с мыслями, - немедленно уничтожить.

В тронном зале тоже было чертовски душно. Айзен стиснул зубы, пытаясь совладать с раздражением. Этот день обещал быть долгим.
Где-то в глубине зала послышался жалобный всхлип.
Айзен замер. Чуть впереди, за колонной, прямо на полу сидел Улькиорра и перебирал цветные кубики, оставшиеся от Вандервайса. Не спеша, но упорно, Шиффер складывал их один на другой, выстаивая башню. Время от времени он делал ошибку и клал кубик слишком неровно. Тогда башня рушилась, и Улькиорра начинал все сначала.
Айзен поймал себя на том, что уже минут десять завороженно наблюдает за действиями Кватры, не в силах поверить в происходящее. Передернув плечами, будто от холода, Соуске решительно направился к Шифферу. И лишь подойдя ближе, Владыка заметил, что по щекам Улькиорры, поверх черных отметин, бегут слезы. Настоящие слезы.
Ребенок, сидящий на полу в окружении цветных кубиков, плакал. Раз за разом он пытался сложить красивую высокую башню, но она рушилась. Упорство и привычка из прошлого — будущего? - все доводить до конца не давали малышу бросить свое безнадежное занятие.
Но башня рушилась. Снова и снова.
Айзен брезгливо поморщился и обнажил меч. Улькиорра никак не отреагировал на это, хотя Соуске не скрывался за иллюзией.
Удар был простым: от плеча до бедра, рубящим движением. Шиффер даже не попытался защититься. Вероятнее всего, он не вполне осознавал происходящее.
Соуске смотрел, как тело Кватры превращалось не то в пепел, не то в песок, усыпая цветные кубики.

- Владыка, - раздался за спиной Айзена голос Гина.
Соуске повернул к нему голову, будто нехотя отводя взгляд от того, что осталось от Четвертого.
- Вам стоит на это взглянуть, Владыка. В комнате пленницы...
Не дослушав Ичимару, Айзен развернулся на каблуках и вышел из зала.
Гин с безразличием глянул на цветные кубики, усыпанные темным пеплом, и последовал за Соуске. Лишь маленькие морщинки в уголках рта выдавали напряжение Ичимару.

Айзен распахнул дверь в комнату Инуе и застыл на пороге. Прямо на полу лежала Орихиме. Глаза ее невидяще смотрели на дверь... Нет, прямо на Соуске. Встретив этот мертвый взгляд, Владыка невольно вздрогнул. Судя по неестественному положению головы, девчонке свернули шею.
Рядом с Инуе, доверчиво положив голову ей на плечо, спала Харрибел.
- Акан-на, - едва слышно протянул Гин. - Еще один случай.
Соуске передернул плечами, будто стряхивая оцепенение, подошел к Терсере и, присев возле нее на корточки, мягко провел рукой по волосам.
- Харрибел, - тихо позвал он, повинуясь какой-то смутной надежде.
Тиа смешно сморщила нос и сладко зевнула.
- Мама? - сквозь сон пробормотала она. - Уже пора вставать?
Услышав слова Терсеры, Айзен скрипнул зубами. Значит, Гин прав. Еще один случай.
Соуске встал и потянулся за мечом.
А Харрибел медленно, неохотно просыпалась. Она открыла глаза и еще раз сладко зевнула. Осторожно, кончиками пальцев, коснулась волос Орихиме и с улыбкой зарылась в них лицом.
Айзен медлил, наблюдая за Терсерой. Трудно было представить себе ее такой: по-детски непосредственной и нежной девочкой. Тиа Харрибел, это действительно ты?
- Мама, - прошептала Третья, прижимаясь к мертвой Орихиме. - Пора вставать, мама.
Харрибел не обращала внимания ни на ледяной пол, ни на стоящих рядом шинигами. Она безмятежно улыбалась, перебирала рыжие пряди Инуе и тихо звала ее: «Мама, мамочка...»
Соуске закрыл глаза, пытаясь унять глухое раздражение. Получалось скверно.
- Девчонку жалко, - раздался над ухом Владыки приглушенный голос Ичимару.
Айзен медленно открыл глаза и обнажил меч. Вытянув руку перед собой, Соуске перехватил рукоять зампакто так, чтобы лезвие было перпендикулярно полу, будто собирался высвободить шикай. А затем, глубоко вздохнув, Владыка нанес прямой удар сверху вниз. Меч вошел в шею Терсере, чуть ниже уха, скользнув по остаткам маски. Тело Харрибел выгнулось дугой, глаза широко распахнулись, пальцы, царапнув кожу на щеке Инуе, рефлективно зажали ее волосы в кулак.
Как бабочка на булавке, Тиа билась в предсмертной агонии. К счастью, ее мучения длились недолго. Не прошло и минуты, как, дернувшись в последний раз, Харрибел затихла.
Айзен резко вытащил из ее тела меч; несколько капель крови сорвались с лезвия зампакто и упали на белоснежные одежды Владыки.
- Пусть здесь уберут, - распорядился Айзен и, не дожидаясь ответа Гина, покинул комнату.
От десятки сильнейших мечей осталось семь.

Соуске направлялся в лабораторию Гранца. Четвертый случай помешательства за последние несколько часов. Этому давно пора положить конец.
Внимание Айзена привлек смех, доносившийся из дальних коридоров. Соуске, помедлив мгновение, направился к источнику звука. Неужели снова?...
Гриммджо стоял напротив одной из стен коридора и что-то увлеченно рисовал на ней мелом, изредка разражаясь очередным приступом смеха. Но не злобного или торжествующего смеха, а полного искренней радости. Вряд ли подобное веселье было свойственно Джагеррджаку.
В одно мгновение Айзен оказался рядом с Шестым и, схватив его за волосы, резко повернул лицом к себе. Арранкар удивленно и обиженно посмотрел на Влыдыку, но глаза его были мутные, как у Улькиорры.
В душе Соуске снова поднялась волна раздражения и — впервые за это время — страха. Если эта неведомая зараза распространяется так быстро, то что помешает заразиться самому Владыке?
Айзен отшвырнул Джагеррджака к противоположной стене коридора и потянулся к рукояти меча.
Шестой стоял на четвереньках, тряся головой, как мокрая собака. Он поднял взгляд на Владыку и, заметив движение Айзена, в то же мгновение вскочил на ноги. Зрачки его резко сузились от бешенства, и в глазах не осталось и следа помутнения.
- Скотина! - рыкнул Гриммджо, обнажая меч. - Разорви...
Высвободить релиз Джагеррджак не успел. Айзен вскинул руку, с его пальцев сорвалась ослепительная белая молния и ударила в грудь арранкара. Колени Сексты подкосились, и он тяжело упал на пол. Не в состоянии противостоять Соуске, Гриммджо в бессильной злобе скреб ногтями камень и рычал, сплевывая кровь.
- Подонок... - хрипел он. - Я всегда знал, что ты предашь нас всех. Мы для тебя — ничто. Меньше... меньше, чем ничто. Будь ты проклят!
Джагеррджак умирал медленно. Он метался в агонии, истекая кровью и реяцу. И до последней минуты крепко сжимал рукоять Пантеры, которая так и не отозвалась обессилевшему хозяину.
Айзен стоял, наблюдая, как тело Шестого превращается в пепел, что, чуть покружив в воздухе, оседал на луже крови. Пожалуй, Гриммджо умер более достойной, хоть и более страшной, смертью, чем Улькиорра. По крайней мере, Джагеррджак попытался сражаться, и уж точно в этот момент его разум был свободен.
Айзен прикрыл глаза, будто от усталости. Шесть. Шесть арранкаров — это все, что осталось от Эспады. И никто из них не стоит того, чтобы оставаться здесь и рисковать подхватить ту же заразу. Не существует незаменимых.

Через минуту Соуске уже был у дверей Лас Ночес. Еще шаг, и все закончится, но... Какая-то преграда стояла на пути Айзена. Владыка вытянул руку, и его пальцы ощутили холодную, будто стеклянную, поверхность невидимой стены. Невольно подражая смешным движениям мима, Айзен провел рукой по этой стене, потом еще раз, и еще. Чуть отойдя от нее, Соуске направил в ее сторону мощную волну реяцу. Волна ушла в пустыню, не встретив никакого сопротивления. Айзен снова подошел к стене вплотную и уперся в нее руками. Она не поддавалась. Владыка, нахмурившись, обнажил зампакто. Меч прошел сквозь невидимую преграду, будто ее и не было. Но, вытянув руку вперед, Соуске снова ощутил холодную поверхность стекла. Кидо свободно вышло за пределы замка и скрылось в песках. Невидимая стена по-прежнему удерживала только Соуске. В его душе медленно поднималась паника. Что за странная техника не выпускает его из Лас Ночес? Техника, на которую не действует ни реяцу, ни меч? Кто мог установить такую мощную преграду?

За спиной Владыки, в глубине коридора, послышались стоны. Айзен скрипнул зубами, понимая, что странная болезнь поразила еще кого-то. Развернувшись на каблуках, Соуске пошел на звук.
Прямо посреди коридора, на полу, скрючившись в неестественной позе лежал Арониро Аруруэри. Маска, скрывавшая колбу с сущностями арранкара, валялась здесь же.
Заметив Соуске, Новено неуклюже встал и, шатаясь, сделал пару шагов к нему.
- Айзен... - позвал низкий голос Арониро. - Айзен!
Владыка нахмурился, но фамильярное обращение проигнорировал. В конце концов, Аруруэри явно не в себе. А это значит, долго он не проживет.
Девятый пронзительно захохотал.
- Безумие! Оно возвращает в прошлое. Но у нас же нет прошлого, Айзен! Мы не шинигами, не люди... Мы арранкар! - Голос, вечно меняющийся голос, то низкий, глубокий, то высокий, визгливый. И в обоих тембрах — истерика. - Мы вспоминали лес Меносов и пустыню, мы думали, мы увидим именно их, мы будем гиллианом или просто пустым. Но нет, Айзен! Знаешь, что мы видели в безумном бреду? Кем мы были?
Соуске невольно отпрянул от арранкара. Судя по всему, Девятый был не совсем не в себе. Точнее, его безумие было порождено не проклятием, а видениями, которые это проклятие вызвало у него.
Арониро сжал руками колбу, которая служила ему головой, и затрясся, будто от резкой нестерпимой боли.
- Я был маленьким мальчиком, - запричитал высокий голос. - Беспризорником, которого затоптала лошадь. Я был юной девушкой, невестой богатого торговца, которую из зависти отравили подруги. Я был старухой-служанкой и воином-самураем!
- Я был ребенком и стариком, - вторил ему низкой голос, - мужчиной и женщиной, богатым и нищим...
Голоса Новены слились в жуткую неразборчивую какофонию. Тело Аруруэри неестественно выгнулось и завалилось на бок.
- Мы были не только собой... Кем угодно, Айзен, но только не собой! И все это... из-за тебя! Будь ты проклят!
Первый голос Арониро истошно визжал, второй, как мантру, монотонно твердил проклятия. Новена собрал остатки сил и рванулся к Соуске. Айзен, не колеблясь больше ни секунды, вскинул руку и произнес заклинание. Кидо сорвалось с его ладони и разнесло склянку Аруруэри на части. Розоватая жидкость брызнула во все стороны, на вытянутую руку Владыки, на рукав его белых одежд. На пол упали две сущности арранкара, обожженные кидо. Комната наполнилась запахом паленого мяса. Айзен брезгливо поморщился, стряхивая с руки капли жидкости, и повернулся к выходу.
Способность поглощать других пустых сыграла с Арониро злую шутку: получая их силы и воспоминания, он был вынужден принять и их прошлое.

Оставшиеся в живых арранкары попрятались по своим комнатам, как мыши по норам. Коридоры Лас Ночес, и без того не слишком оживленные, опустели совсем.

В личных покоях Владыки было душно, и Айзен вышел на балкон. Вид раскинувшейся перед ним пустыни, не скрытой куполом Лас Ночес, отрезвлял. Слишком многое сейчас происходило, что Соуске не мог ни объяснить, ни контролировать. Слишком быстро, слишком. Безумие, что поражало членов Эспады одного за другим, просто не могло быть порождено влиянием Вандервайса. Маджера был мертв, любой пораженный этим проклятием немедленно уничтожался. В чем же тогда причина?
В дверь негромко постучали. Айзен, распознав знакомую реяцу, позвал:
- Гин?
Ичимару подошел к Соуске и встал справа от него.
- Только что я убил двоих из числа фрасьенов Баррагана, - доложил он, не глядя на Владыку. - Я не буду рассказывать, за что. Скажу только, что это было омерзительно.
Айзен медленно кивнул своим мыслям. Болезнь, или, точнее сказать, проклятие, распространялось стремительно, хоть и не понятно, согласно каким закономерностям. «А впрочем, - Соуске прикрыл глаза, размышляя, - некоторая логика все же присутствует. Безумие поражает прежде всего слабых. Сильные — духом и реяцу - способны не только выдержать дольше, но и приходить в себя на некоторое время. А если так, то почему первым был Тоусен? Или все же каждая последующая жертва всегда случайна?»
- Ннойтора убил своего фрасьена, - обронил Айзен. - Кроме остатков фракции Баррагана и попрятавшихся девиц Харрибел, в Лас Ночес не осталось младших арранкаров.
Ичимару был внешне спокоен, но рука рефлекторно легла на рукоять Шинсо.
- А Лоли и Меноли? - помолчав, спросил Гин.
Айзен не ответил.

Легкий ветер, подувший с пустыни, крошечными завитками смерчей поднял с пола не то темный песок, не то пепел и закружил его по комнате.

- Владыка...
Уголки губ Соуске дрогнули. Сейчас это обращение звучало, как насмешка.
- Помните, - медленно произнес Ичимару, - вы как-то сказали, что Хогиоку кажется вам живым? Обладающим собственной волей и разумом?
Айзен помнил. Он почувствовал это, когда впервые коснулся Хогиоку. И ощутил отклик.
- Я думаю, - меж тем продолжал Гин, - что к происходящему Вандервайс имеет слабое отношение. Я скорее готов списать все на... На само Хогиоку. Вероятно, вы по каким-то причинам лишились его благосклонности, совершив нечто, не принимаемое им. Возможно, вы вынудили Хогиоку сделать что-то, противоречащее его природе... - Гин замолчал на мгновение , задумавшись, и уточнил: - Природе созидания. Теперь оно мстит вам. И тем, кто рядом с вами.
Айзену невольно пришлось признать правдоподобность этой версии. Но что? Что могло стать отправной точкой?
- Вандервайс, - произнес Гин, будто в ответ на мысли Владыки. - Вы вынудили Хогиоку создать противоестественное, неполноценное существо.
Такое было вполне возможно. И это объясняло бы многое. Тогда в Лас Ночес Соуске удерживала вовсе не сильная техника, а Хогиоку, помещенное в тело самого Айзена.
Соуске прикрыл глаза. Ичимару создал интересную теорию. Теперь необходимо обратиться к тому, кто мог бы опровергнуть ее... или подтвердить.

Через несколько минут Айзен уже стоял перед дверью лаборатории Заеля. Памятуя об опасном характере некоторых опытов Октавы, Соуске постучал по косяку двери. Раньше подобной чести не удостаивался ни один арранкар, но, как известно, времена меняются.
Айзену никто не отозвался. Соуске нахмурился, но все же постучал еще раз.
Наконец, терпение Владыки иссякло, и, толкнув дверь, которая неожиданно оказалась не заперта, он вошел в лабораторию. Там царил полумрак, пахло серой и кислятиной. На полу, видимо, было что-то разлито. Чуть не подскользнувшись, Айзен чертыхнулся про себя и зажег кидо. Мягкий красноватый свет озарил лабораторию.
Везде были видны следы ожесточенной борьбы. Под ногами хрустели осколки стекла, разлитые реактивы прожгли на полу и столах черные отметины, лампа была разбита, а кушетка с порванными ремнями — пуста.
Айзен обошел рабочий стол Заеля и увидел самого Гранца. Точнее, то, что осталось от Октавы: кровавое месиво вместо нижней части туловища, обожженная кидо грудная клетка арранкара и широко раскрытые в ужасе глаза. Соуске поджал губы и отвел взгляд. Судя по останкам Восьмого, Заелю даже не удалось высвободить релиз.
Айзен развернулся и вышел прочь из лаборатории. И все же Владыка не удержался от усмешки: если судить по тому, что тело мертвого Гранца не рассыпалось в прах, некоторые опыты по бессмертию лучшему в Лас Ночес ученому удались.

Айзен вошел в свои покои и обнаружил там Гина. Видимо, Ичимару не выходил отсюда, а покорно дожидался своего Владыку.
Гин немного рассеянно улыбался, в глазах его не было осмысленного выражения. Айзен насторожился, предчувствуя недоброе.
- Заель мертв, - бросил Соуске, стараясь, чтобы голос не выдал его внутреннего напряжения. - Я думаю, его убил Канаме, сумевший как-то освободиться. Тоусена в лаборатории не было, скорее всего, он сбежал оттуда сразу же, как уничтожил Октаву. Будь осторожен в коридорах Лас Ночес, вероятно, Канаме сейчас опасен.
Гин обернулся к Айзену:
- Можете не беспокоиться о нем.
Соуске почувствовал, что ему будто стало легче дышать. Голос бывшего капитана третьего отряда звучал ровно, с привычной слащавостью. Если эти странные приступы не затронули разум Ичимару, значит, их причиной все же является Вандервайс. Что-то, вероятно, пошло не так, и он воздействовал на других арранкаров, делая их разум подобным своему. Тоусен оказался подвержен этому безумию из-за недавно пережитой им холлоуфикации. Но следующая реплика Гина заставила Айзена похолодеть от ужаса.
- Как только я овладею банкаем и стану капитаном, мы разберемся с Тоусеном-тайчо.
Стиснув зубы, Соуске коснулся своего меча и резко шагнул в сторону. На том месте, где он стоял мгновение назад, осталась иллюзия, имитирующая его самого. Безумие могло извратить разум Ичимару, но не сделало его менее опасным противником.
Обнажив клинок, Айзен вплотную подошел к бывшему соратнику.
Будто почуяв угрозу, Гин вздрогнул и затряс головой, как мокрая собака. В глазах его появилось выражение удивления и настороженности.
- Владыка?.. - неуверенно позвал Ичимару, глядя на иллюзорную копию Айзена.
Соуске остановил выпад меча практически в последний момент. «Очнулся?..» - с сомнением подумал Айзен, но зампакто опустил. Значит, все же Хогиоку. Владыка устало прикрыл глаза и развеял иллюзию.
Гин вздрогнул от неожиданности, но, благодаря железной выдержке, не отпрянул от оказавшегося так близко Соуске с обнаженным мечом в руке.
Ичимару слабо улыбнулся. Объяснять ему ничего не требовалось.
Айзен вложил меч в ножны и отвернулся от Гина. Единственный вопрос, который его сейчас мучил, это почему он все же не убил Ичимару.
Ответ ему предстояло узнать очень скоро.

Впервые это случилось с Айзеном в тронном зале. Руки его вдруг задрожали и сознание будто заволокло туманом.
Очнулся Соуске на полу вреди старых цветных кубиков Вандервайса. Нервно усмехнувшись, Айзен признался себе, что рад тому, что оставил Гина в живых после первого приступа безумия.
Надежды на то, что Хогиоку пощадит хотя бы своего носителя оказались тщетными.

Следующим стал Ямми. Айзен нашел Десятого в его собственной комнате, забившимся в угол.
- Мама, - хныкал громила. - Где мама?
Кулаком он утирал лицо, шмыгая носом. Из глаз его катились огромные, величиной с горошину, слезы.
Соуске брезгливо поморщился и одним точным движением снес Ямми голову. Даже безнадежность всей ситуации не могли заставить Айзена выносить истерики и слезы бывшего сильнейшего в Эспаде арранкара.

Приступы случались все чаще. Время от времени Айзену удавалось сдержать их, но безумие всегда возвращалось с удвоенной силой.
Время следующего приступа было невозможно предсказать, но иногда его провоцировали внешние раздражители.

Над Лас Ночес раздался протяжный не то крик, не то вой, напоминающий одновременно и скрип ногтя по стеклу, и хриплый собачий лай.
- Что это? - поморщившись, спросил Айзен.
Ичимару улыбнулся одними губами.
- Это Старрк. Видимо, пропажа Лилинет отразилась на нем сильнее, чем мы ожидали.
Соуске сжал кулаки, ощущая, что руки начинают дрожать.
- Убей его, - сквозь стиснутые зубы бросил Айзен.
Гин отвел глаза, молча поклонился и исчез в шунпо. Соуске, на мгновение поддавшись страху, зажал уши, чувствуя, как от звука этого воя приближается новый приступ безумия.

К тому моменту, как Гин вернулся, Айзен уже пришел в себя.
Ичимару церемонно поклонился и доложил:
- Примера Эспада мертв.
Соуске окинул Гина взглядом и не обнаружил на его белоснежной форме ни следов крови, ни даже мятых складок.
- Проблем не возникло?
Ичимару отвел взгляд. На губах его не было и тени улыбки.
- Одинокий волк — легкая добыча, Владыка.
Двое. Осталось всего два арранкара, входивших когда-то в десятку сильнейших мечей. Кто следующий?..

Айзен был в тронном зале, когда туда легкими неслышными шагами прокрался Ичимару.
- Владыка!
Гин церемонно, пожалуй, даже слишком церемонно поклонился Соуске и застыл на пороге. Глаза его лихорадочно блестели, но выражение лица было самое невинное.
- Что случилось, Гин?
Айзен стиснул зубы, предчувствуя новые плохие новости. Хотя... кому вода по пояс, тот перестает бояться дождя.
- Ннойтора сбежал, - широко улыбнулся Ичимару. - В пустыню сбежал, еще с утра.
Соуске скрипнул зубами. Все правильно, крысы бегут с корабля. Вот только отпускать он никого не собирался.
- Владыка, вы недовольны? - нарочито обеспокоенно спросил Гин, наклоняясь к Айзену.
Ичимару и раньше часто бывал невыносим, но под пагубным действием Хогиоку становился совершенно не управляем. «Возможно, стоило бы убить и Гина. Но без него, - Айзен невесело усмехнулся своим мыслям, - сходить с ума было бы скучно.»
- Не хмурьтесь же, Владыка, - кривлялся Ичимару, - я вам сюрприз приготовил.
- Какой сюрприз? - скорее машинально, нежели из интереса спросил Айзен.
Гин улыбнулся еще шире и захлопал в ладоши, как восторженный ребенок.
- Вам понравится, Владыка! Я его сейчас принесу.
И с этими словами Ичимару скрылся за дверью тронного зала. Соуске тяжело вздохнул. Руки его начинали дрожать, а это значило, что приближался приступ. Стараясь унять дрожь, Айзен сжал кулаки.
- А вот и сюрприз! - радостно объявил Гин, появляясь из-за дверей.
В руке у него был какой-то грязный сверток. Ичимару поднял этот сверток повыше, и Айзен к своему удивлению разглядел в нем голову Квинты. Гин держал ее за волосы и безумно улыбался.
Соуске крепче сжал кулаки, чувствуя, что от подобного зрелища дрожь резко усилилась. Останки Ннойторы и правда имели омерзительный вид: кровь запеклась на волосах и лице, единственный глаз был выколот, а рот широко открыт в предсмертном крике. На голову налип песок, и теперь он грязными кровавыми хлопьями осыпался с нее.
- Я нашел его в пустыне, - пояснил Ичимару. - Ваш Квинта был силен, Владыка, правда! Я еле одолел его. Он почти полностью рассыпался, как все пустые. Только постоянная подпитка реяцу позволяет мне удерживать этот трофей от разложения.
Гин слегка тряхнул голову, и с нее опять посыпался песок вперемешку со спекшейся кровью.
- Я вырезал ему язык, - весело доложил Гин. - Он ведь больше не Пятый, так ведь?
Айзен закашлялся, пытаясь сдержать истерический смех. Приступ безумия захватил его, разрывая в клочья остатки самообладания.

Айзен очнулся от приступа все в том же тронном зале. Он обнаружил себя сидящим на троне в неестественной позе: боком к спинке и обхватив руками колени. Щеки горели, и, коснувшись их, Соуске ощутил влагу. Судя по всему, он плакал.
Айзен повел плечами, разминая их, и встал с трона. Взгляд его упал на человека, лежащего в позе эмбриона перед ним. Это был Тоусен.
- Канаме, - тихо позвал Соуске.
- Владыка...
Голос Тоусена был слаб. Канаме попытался встать, но силы изменили ему, и он тяжело повалился на каменный пол. Неизвестно, как дело обстояло раньше, после его побега из лаборатории Заеля, но сейчас бывший капитан девятого отряда вряд ли представлял опасность.
- Что происходит, Айзен-сама? - тихо спросил Тоусен. В его голосе едва уловимо слышалось отчаяние. - Я... мало что помню. Я был прикован к кушетке в лаборатории Гранца, потом... потом бродил по коридорам Лас Ночес, а затем я оказался здесь. Что... со мной происходит, Владыка?
Айзен потянулся за мечом, но на полпути его рука замерла. Какой толк в очередном убийстве пораженного?
- Ты сходишь с ума, Канаме, - произнес Соуске, с безразличием глядя на попытки Тоусена подняться. - Как и все мы.
Канаме не высказал ни удивления, ни страха. Судя по всему, он давно знал ответ на собственный вопрос. И уже смирился с истиной.
Тоусен всегда чересчур свято верил в справедливость и правосудие. Вероятно, все происходящее сейчас он считает карой за былые прегрешения. Соуске брезгливо поджал губы: на самом деле правосудие еще более слепо, чем сам Канаме. И один, ведомый другим, блуждает в темноте, поминутно спотыкаясь о законы морали и общества.
«С такими, как Тоусен, даже сходить с ума бывает скучно,» - немного истерично усмехнулся Айзен и громко позвал:
- Гин!

Соуске отдал бы многое за возможность уничтожить Хогиоку. Сходить с ума медленно, приступами, было невыносимо. Но хитрая игрушка не просто так ждала, когда Айзен поместит ее в собственное тело, и не проявляла своей истинной сущности. Теперь Соуске не мог уничтожить его, не убив при этом себя. Круг замкнулся, и выхода больше не было.

Последним знаком личного апокалипсиса Айзена Соуске стала смерть Баррагана. Никому не было известно, как это произошло, но однажды, войдя в покои Сегунды, Гин обнаружил там лишь горсть черного пепла и тусклую золоченую корону. Вероятнее всего, Хогиоку, извратив сознание Второго, обратило и его собственную силу против него. Бывший король Уэко Мундо умер, как и положено одинокому старику: в своей собственной комнате, один.

Айзен практически кожей чувствовал, как реальность распадается на осколки. В памяти почти не осталось событий, только болезненно четкие с неестественно яркими красками картинки. Улькиорра среди цветных кубиков, его влажные от слез пронзительно зеленые глаза. Черный пепел. Ослепительно желтые волосы Харрибел и малиновая кровь на мече. На одежде. На белой, до рези в глазах белой одежде Айзена.
Где-то на границе слышимости плакал ребенок. Соуске прикрыл глаза, стараясь сдержать нервную дрожь. Так умирал Кьека Суйгецу. Скоро он растает в душном пропитанным безысходностью воздухе Лас Ночес, распадется десятком ярких пятен, рассыплется в последней иллюзии северного сияния. И тогда Айзен останется один на один с Хогиоку. А впрочем... не этого ли он хотел с самого начала?
Айзен почувствовал укол едкой, словно кислота, зависти к Ичимару. Гин и Шинсо сходили с ума вместе, разделив одно безумие на двоих. Они смеялись: один — чуть наклоняя голову набок, пряча за белесой челкой глаза, вторая — тихо, металлическим звуком вынимаемого из ножен меча. Они улыбались: один — насмешливо, одними губами, другая — мягко, тускло поблескивая в полумраке залов. Они рыдали: один — беззвучно, низко склонив голову и обхватив себя руками за плечи, а другая — звонко, высекая из каменных стен искры при ударе.

Скоро все закончится. Айзен понял это, как только Гин, всегда — даже во время приступов безумия — улыбающийся Гин вдруг осторожно, но крепко уцепился за рукав Соуске и испуганно спросил:
- Айзен-сан, где мы?
Владыка коснулся собственной груди в том месте, куда он поместил Хогиоку, и сжал ткань белой формы.
- Айзен-сан, мы... заблудились?
Ичимару настороженно оглядывал тронный зал Лас Ночес, будто впервые здесь оказался.
- Нет, - ответил Соуске, стараясь, чтобы голос его звучал ровно. - Мы дома, Гин.

Айзен сидел на троне. На лбу его залегла глубокая морщина, а кулаки были крепко сжаты. Руки теперь дрожали практически постоянно. Приступы случались все чаще и чаще, пока интервалы между ними не сократились до нескольких минут, а из памяти перестали выпадать моменты безумия. Воспоминания об этих моментах заставили Айзена поморщиться, как от зубной боли.
У его ног сидели Канаме и Гин. Первый жалобно хныкал и дрожал, будто от страха. Второй сидел тихо, хотя губы его беспрестанно шевелились, будто читая молитву. А впрочем молиться богу смерти было некому.
Чья-то рука потянула Соуске за полу формы. Опустив глаза, Айзен встретил серьезный взгляд бывшего капитана третьего отряда.
- Айзен-сан, - тихо спросил Гин. - Почему здесь так холодно? Казармы пятого отряда разве не отапливаются?
Соуске хотел было отмахнуться от окончательно обезумевшего Ичимару, но передумал. Дрожь в руках снова усилилась, и Айзен чувствовал, что приближающийся приступ станет последним. Поэтому Владыка спустился с трона, сел между своими бывшими соратниками и притянул их к себе поближе. Тоусен сразу же доверчиво прильнул к нему в надежде на утешение и защиту. Гин же, низко опустив голову, осторожно облокотился о второе плечо Соуске, будто опасаясь, что тот оттолкнет его.
- Айзен-сан, - немного помолчав, снова позвал Ичимару. - А если Хирако-тайчо нас найдет? Он ведь...
- Тише, Гин, тише, - успокаивающе прошептал Айзен. - Хирако-тайчо не найдет нас здесь. И не будет ругаться. Только не шуми.
«Какой нелепый финал! - мелькнула в голове у Владыки последняя связная мысль. - Будь же ты проклята, сила созидания!»
Айзен осторожно положил руку на голову Гину, как маленькому ребенку, напевая незатейливую колыбельную. На губах Соуске расцветала безумная улыбка.

@темы: Уэко Мундо, Ангст, Айзен, Джен, Арранкары, Гин, R, Фанфики

---

Фанфик

[Wild_BerrY]

Название: Цикл "Ночи в Сейретее". В последний раз
Автор: Wild_BerrY
Фендом: Bleach
Жанр: драма
Бета: Я, мои тараканы и Ворд
Персонажи/пары: Ренджи/Шухей, Мацумото, Рикичи
Рейтинг: NC16 0_о
Предупреждения: больная фантазия автора, неумение писать рейтинг (но здесь он должен быть), поэтому простите
Дисклеймер: я столько не выкурю
Размещение: с шапкой и с моего разрешения
Статус: завершен
Размер: мини
От автора: все комментарии и замечания с радостью приму к сведению

Велком: www.diary.ru/~1vstre4naya/p151067399.htm

@темы: Хисаги, Ренджи, NC17, Драма, Фанфики

---

Фанфик "Михаель"

[db BananaMilk]

Название: Михаель
Автор  Юмичика-тян
Бета:  Ивэйн
Рейтинг: PG-13
Персонажи (в этой главе): Ильфорте, Заель, Михаель, Тесла + кто-то
Жанр: мистика, сёнен-ай
Краткое содержание: Ильфорте и Заель Апорро ненавидят друг друга и каждый из них мечтает о другом брате. Оказывается, мечты имеют свойство сбываться...
Дисклеймер: на траву Кубо не претендую.
Предупреждение: AU, OOC (скорее всего)

Предисловие

- Идиот!
- Да что б ты сдох! - злостно ответил Ильфорте.
- Тогда у тебя брата не будет, - ехидно заметил Заэль.
- Чёрт! - выругался старший. Было противно осознавать, но это было правдой. Два брата часто ссорились, но друг без друга не могли
Потерявшие родителей братья полгода жили у бабушки, а как умерла и она были перенаправлены в приют. С тех пор держаться вместе. В приюте, в школе, в институте и даже сейчас, когда оба работают, они нуждаются друг в друге. Если раньше Заэль Ильфорте нужен был для понимания материала, так как учителей старший не понимал, а Ильфорте Заэлю как защитник, потому что младший имеет талант находить себе врагов, то сейчас они живут вместе, что бы меньше платить за квартиру.
И на протяжении всей жизни каждый мечтал о брате. О другом брате. Ильфорте мечтал о тихом, послушном и красивом брате, который будет его слушаться, делать всё по дому и с которым не стыдно показаться на людях. Заэль тоже мечтал о послушном брате, но в его мечтах он должен быть ещё и умным. Будет прекрасный ассистент! Жаль, что о таком можно только мечтать... Но и мечты сбываются...

Глава 1

Возвращаясь домой, я почти не ощущал усталости. Ведь на работе, кроме рутины, можно совмещать полезное с приятным - зарабатывать деньги и получать удовольствие. Хоть работа в полиции трудна, но это явно лучше, чем торчать дома целыми днями. Дома уже Заэль со своей отравой-едой опять начнёт хвастаться и на сладенькое унизит меня, заявив, что я такой бесполезный. Как отдыхать, когда дома тебя ждёт большая розовая сволочь? Успокоить этого гада мог только Гриммджоу, но теперь он занят и стал приходить реже... В окне гостиной горел свет, значит Заэль точно дома. Чёрт...
Дома меня, как обычно, встретил запах подгоревшей еды. Надо запретить этому придурку готовить, а то скоро отравит меня.
- Я дома!
- Явился не запылился, - донесся из кухни усталый голос Заэля. Неужели нельзя просто ответить: "С возвращением"? Хотя иногда мне его жаль, у него трудная работа. Но ведь его никто не заставлял брать на себя эти обязанности.
Разумеется, мы сразу поссорились и только после этого я пошёл переодеваться. Скоро ссоры меду нами станут ритуалом. Но как же хочется от этого отдохнуть!
Ужинали мы в тишине, и слава Богу - иногда этого так не хватает. Милое моим ушам молчание прервал тихий стук в дверь.
- Я открою, - вызвался я. Не хочу потом слушать его нытье о том, что я ленивый старший брат, который всю работу скидывает на младшего.
- Кто там? - жаль нет «глазка».
- Здесь живут Ильфорте и Заэль Аппоро Гранцы? – отозвался тихий спокойный голос.
- Ну да...
- Можете открыть?
Не знаю почему, но я таки открыл гостю - его голос не предвещал ничего плохо. Однако результат меня шокировал. С порога на меня смотрело чуть ли не мое отражение, только голубоглазое, поуже в плечах и на вид куда дружелюбней. Я буквально онемел от увиденного, а парень, не долго думая, налетел на меня с радостным криком:
- Братик! – воскликнул он и обнял меня. - Я вас наконец-то нашёл!
- П-подожди! - я освободился от его объятий. – Ты... ты кто?
- Вы меня не помните? Хотя да, вы наверное даже не помните наших родителей.
- Наших родителей? - из кухни вышел Заэль.
- Заэль Аппоро! - ещё больше обрадовался гость и хотел обнять розоволосого, но я не дал ему пройти.
- Постой, сначала объяснись.
- Хорошо, - он сделал несколько шагов назад. - Когда нам было по три года, наш дом полностью сгорел. Это когда умерли родители. Меня воспитывали они, а вы воспитывались у бабушки с дедушкой, поэтому вам удалось избежать пожара. Меня спасла одна девушка и сразу повезла в больницу. Она меня воспитала, так как не могла найти моих родных. Она могла бы найти бабушку, но та умерла через полгода. Девушка не смогла найти ваш приют. Недавно эта девушка умерла, но рассказала мне, что бы я искал свою семью. Я быстро вас нашёл, через работу это сделать проще, чем через школу.
- В самом начале ты сказал, что НАМ было по три года, то есть... - Заэль немного вышел вперёд. Какой внимательный. Я и не обратил внимания.
- Да, мы - тройняшки, - сказал гость, доставая что-то из заднего кармана джинсов. - Это моё свидетельство о рождении. Вот дата: 6 июня 1986 года.
- Значит, тебя зовут Михаэль? - спросил я, посмотрев на графу "имя".
- Да. Жаль, что детские фотографии не сохранились... - Михаэль посмотрел мне в глаза. Противно, из него добро водопадом льёт. Хотя, может это и есть тот самый брат, о котором я мечтал. Красивый (конечно, он же моя копия), добрый, а раз добрый, то не будет со мной ссориться. Неплохо...
- Михаэль, может, ты переедешь к нам жить? - спросил я, не интересуясь мнением Заэля.
- А можно?
- Конечно, - очаровательно улыбнулся я. Пусть думает, что у него хороший старший брат... Или младший?..
- Спасибо! - он снова кинулся ко мне обниматься
- А почему ты принимаешь решения без меня? - возмутился розоволосый братик.
- Заэль, отстань. Я старший, значит, я решаю. Я надеюсь, я всё-таки старший, - обратился я к Михаэлю.
- Да, я средний, - почти в ухо шепнул новый братишка. - Кстати, я не буду для вас обузой! Я часто убираюсь и хорошо готовлю кушать. Могу взять домашние обязанности на себя, так как пока не работаю. Хотя по специальности я ядерный физик, но пока не работаю.
- Это просто отлично, - улыбнулся Заэль, сделав два лёгких хлопка в ладоши. - Я собирался перенести сюда свою мини-лабораторию и мне нужен помощник. Ты будешь работать дома в качестве моего ассистента. А ещё будешь делать домашние дела.
- Хорошо, - на удивление спокойно согласился Михаэль. Что ж, мне нравится этот братик.

* * *

- Я дома! - крикнул я с порога. Теперь возвращаться домой было просто радостью. Потому что теперь Заэль может позволить себе задержаться на работе, поэтому в это время его нет. Потому что теперь дома меня ждёт он.
- С возвращением! - из зала выбежал Михаэль и обнял меня. Если раньше почти ритуалом было ссориться с Заэлем, то теперь традиция – это наши с Михаэлем объятия. Но это единственный момент нашей близости. Заэль, сволочь такая, запряг его. Михаэль дома успевает только приготовить обеды-ужины и постирать, но в остальное время он в домашней мини-лаборатории Заэля. И когда эта розоволосая скотина дома, Михаэль всегда около него.
- Еда уже стоит на столе, только что согрел. Я в лаборатории.
- Ты там постоянно торчишь, сколько можно? - я подошёл к нему ближе.
- Прости, там трудная работа. В отделе Заэля допустили ошибку в расчётах, он сильно занят, поэтому попросил меня её исправить. А бумаги сдавать утром, - сказал брат и быстро ушёл.
Братик живёт с нами уже месяц. За это время я успел к нему привыкнуть. Теперь дома всегда чисто, одежда всегда постирана, еда всегда вкусная (это самый большой плюс). Как хочется что бы он жил тут всегда.
Громкий звонок телефона отвлёк меня от мыслей. Я потянулся за трубкой, благо "база" находилась на кухне.
- Алло?
- Алло, - низкий незнакомый, но, по-моему, играющий голос.
- ...Кто это?
- Ты меня не узнаешь? - теперь голос стал немного выше и ласковей. Я знаю, кто…
- Тесла! - обрадовался я, - Ты уже вернулся? Почему раньше не позвонил?
- Я ещё не в Японии, но завтра вечером приеду. Мне срочно нужно с тобой поговорить, - его голос стал менее радостным. - Я соскучился.
- Ты уже завтра будешь тут. Выздоровел? - это больше всего меня волновало. Полгода назад он уехал в Германию, сказав, что ради отдыха, а там заболел гриппом и не смог выехать, как было запланировано. Хоть мы с ним и встречаемся, но за это время мы говорили по телефону друг с другом только три раза. Это четвёртый.
- Я тебе расскажу, когда приеду. Только не встречай меня, я сам.
- Но мне ничего не стоит... - что-то не так.
- Нет, - твёрдо сказал он, хотя раньше в его голосе никогда не было такой жёсткости.- И не стоит отпрашиваться, я буду только в шесть.
- Ладно, я понял. Пока. Я люблю тебя.
- Я...Я тоже тебя люблю, - его голос немного дрогнул. - Пока.
Чёрт, что случилось? Видимо что-то плохое. Но он мне расскажет только завтра. Чёрт! И снова телефонный звонок. Может, это Тесла. Ему трудно скрывать и он мне расскажет прямо сейчас?
- Алло! Тесла!
- Какой к чёрту Тесла?! Это я - Заэль!
- Нахрена ты звонишь, розовая скотина?
- Не тебе же, придурку, звоню. Михаэля позови!
- Михаэль! - крикнул я изо всех сил, не убирая телефон. За такое Заэль захочет меня убить...
- Идиот! Скотина безмозглая! Зачём в ухо орёшь? - злобно прошипел братик в трубку.
- Ну, я же безмозглый. Не догадался, что нужно трубку убрать, - злобно улыбнулся я.
- Прям чувствую, как ты улыбаешься...
Когда подошел Михаэль, я оставил его на кухне, а сам пошёл в зал. Может Нноитору и Гриммджоу на завтра пригласить? Хотя, Заэль не любит когда они приходят, и на работе у него сложное опасное дело. Всё-таки позову. Я отправил короткие смс-ки друзьям и вернулся к Михаэлю, который расслабленно сидел на стуле.
- Что такое? - я подошёл и сел перед ним на корточки.
- Заэль поедет в командировку. Его не будет с утра среды и до пятничного вечера. Мы три дня будем одни, - брат улыбнулся, но явно сильно устал.
- Иди спи, - я встал и дал ему лёгенький подзатыльник. - Я приберусь на кухне.
- Спасибо, - сказал он и ушёл.
Я огляделся и понял, что кроме моей тарелки ничего не нужно мыть. Ну и ладно, схожу в душ.

* * *

- Нет! Нет! Уйдите!!! УЙДИТЕ!!!
- Твои страхи такие скучные. Хотя змей нужно бояться, они ведь действительно могут убить... Но бояться их настолько - люди такие глупые существа... Я думал немного поиграть с тобой, но твои крики мне противны. Умри.
- НЕ-Е-ЕТ!!!
- От твоего крика даже уши заложило. И кровь отвратительного цвета. Ужасная жертва, - сказал убийца и, взмахнув волосами, вылетел в окно.

@темы: АУ, PG13, Арранкары, Слэш, Фанфики

---

[Я Фосса]

Название: "Отражения"
Автор:  bezjalosny_fossy
Бета-гамма-дельта:  серебристый лис,  FanOldie-kun,  маленький грустный тролль
Пара/Персонажи: Кучики Рукия, Дон Канонджи, некий художник и кое-кто ещё
Рейтинг : G, наверно
Жанр: мистика, хотелось бы хоррор
Предупреждения: рассказ основан на реальных событиях
Статус: закончен
Дисклеймер: все права на героев и вселенную Bleach принадлежат Кубо Тайто, а на всё остальное - мне и тому, с кем это случилось))
Разрешение автора на размещение: спросить!
Разрешение автора на перевод: опять же - спросить!
Примечания: эта история писалась на январский Блич-фестиваль, а потом была дописана и доработана)

Сигнал мобильного – вполне традиционное начало задания для дежурного шинигами.
Обычное сообщение из Центра: «Исчезновения душ. Приборы молчат. Возможно, привязанный дух. Проверить». На карте GPS-навигатора, встроенного в телефон, призывно мигала алая точка, обозначавшая место.
Видимо, решили, что разведка – в самый раз для новичка.
Рукия была в Каракуре третий день, очистила двух мелких Пустых, и, в целом, все шло неплохо. И вот теперь – первое спецзадание. Как экзамен.
Сурово нахмурив брови, чтобы отогнать мандраж, Кучики Рукия отправилась по указанному адресу.
Нужная улица оказалась почти на окраине города – там, где земля дешевле, а соседи ещё не совсем ужасны и не слишком сильно беспокоят. С верхушки облюбованного шинигами фонарного столба домик казался совершенно обычным, разве что немного запущенным.
Когда в безлюдной комнате неожиданно стучит оконная створка – скорее всего, это ветер. Или кто-то невидимый вошел в дом?
Едва ступив на подоконник, Рукия замерла. Весь этаж был одной-единственной комнатой, заставленной стеллажами, этажерками и столиками разных форм и размеров. И повсюду: банки, тюбики, коробки с красками, пастелью, углем и сепией, стаканы с кистями и карандашами, полки, полные книг, странных статуэток и вазочек. Одна из стен была завешена драпировками. Сердце девушки подпрыгнуло и учащенно забилось. Здесь жил художник.
Ей показалось, что она попала в странную, довольно пыльную, но совершенно волшебную сказку специально для одной шинигами тринадцатого отряда. Громко тикали старинные часы. Молчали кресла и аптечные банки на полках.
Как ни странно, на стенах не висело ни одной картины, все полотна и картоны стояли у стен, лицевой стороной от зрителя. Рукия осторожно перевернула один из холстов: мешанина темных красок и светлые пятна – ничего не понятно. Видимо, работа была только начата.
Решительно тряхнув головой, Рукия сосредоточилась на поисковом кидо, тщательно произнося слова заклинания и следя за каждым жестом.
Ни следа души-минус. Ничего сильнее негативных эмоций обычных людей.
Раздались шаги – кто-то поднимался по лестнице. Загорелась одна-единственная тусклая лампа на потолке. В комнату вошел невысокий сутулый человек – он показался Кучики таким же бледным, как и свет в этой комнате, и почему-то неуместным в этом маленьком, но прекрасном музее, словно он пробрался сюда тайком. Но по тому, как уверенно неизвестный направился к чайнику, стоявшему на тумбочке у окна, Рукия пришла к выводу, что это хозяин дома.
С первого взгляда нельзя было определить, сколько ему лет – может, тридцать, а может, и все пятьдесят. Человек обладал на редкость невыразительными, словно смазанными чертами лица. Даже его глаза, казалось, не имели определённого цвета. Он явно не спал по-человечески уже больше недели и, похоже, изрядно пил.
Пока чайник закипал, вошедший сделал пару кругов по комнате, схватил со стола кисть, повертел её в руках, положил обратно, снес её на пол локтем, пока поворачивался, выругался, посмотрел на часы и со вздохом досады полез копаться на одной из полок. Наконец, среди баночек с химикатами он отыскал неведомо как затесавшуюся туда банку растворимого кофе, плеснул кипятка в кружку, хлебнул, обжегся и снова сдавленно выругался.
Рукия перебралась на один из стеллажей – благо, сверху на нем не стояли статуэтки и не лежала свернутая бумага, а высота потолка позволяла спокойно там устроиться. Ей стало интересно понаблюдать за тем, как живет художник, да и уйти вот так, с пустыми руками, было – чего уж там – обидно.
Хозяин дома потоптался на месте, а затем решительно направился к проигрывателю и включил музыку. Полилась ритмично-тревожная мелодия, прерываемая не то человеческим голосом, не то криками безумной птицы. Вытащив на середину комнаты стул, а затем и мольберт, художник снова взглянул на часы, посидел несколько минут, глядя куда-то в угол, ритмично покачиваясь в такт музыке, потом вскочил, схватил один из холстов и водрузил на рабочее место.
Опять та же мешанина мрачных тонов и алых и белых пятен. Словно автор раз за разом пытался нарисовать один и тот же сюжет. Живописец неуверенно оглянулся на стеллаж, где сидела шинигами. Почувствовал? Нет – вернулся к будущей картине и замер. Словно медитировал. На резкий аккорд потянулся за палитрой…
Грохот вертолетного винта и громкая бравурная музыка за окном раздались настолько внезапно, что оба – и художник, и Рукия – увлеченные происходящим, подпрыгнули от неожиданности.
- Вот он! Харизматичный заклинатель духов нового времени! Посланец Ада! Мистер До-о-он Кано-о-о-онджи! - профессионально надрывался громкоговоритель.
- THE SPIRITS ARE ALWAYS WITH YOU! – провозгласил голос откуда-то с небес и разразился громовым хохотом. В большое окно мастерской ударил ослепительно-белый луч прожектора. У Рукии неженственно отвисла челюсть.
- Неповторимый Дон Канонджи проведет в этом доме ночь, чтобы избавить это место от злых духов, сразившись с обитающими там призраками! И отправит их прямиком в рай!
Хозяин дома схватил холст и сунул его в первый попавшийся угол, выключил музыку и стремительно побежал по лестнице вниз открывать. Кучики последовала за ним. Она была готова поклясться, что, выходя из мастерской, почувствовала чьё-то ненавязчивое внимание.
Три к одному, что этот Харизматичный – пустышка. Но Рукия все же решила не рисковать – чем менос не шутит – и наложила на себя маскирующее бакудо. Лишний раз показываться на глаза смертным крайне нежелательно. Девушка притаилась у двери в гостиную и прислушалась.
За дверями металась целая толпа народа. Увидев «звезду» вечера, Кучики едва смогла сдержать смех – за свою долгую жизнь она ещё не встречала наряда нелепей. Тем не менее, дядя был вполне серьёзен и сосредоточен, словно и впрямь собирался работать. И у него действительно была реяцу. Не слишком мощная – но этот человек определённо обладал какими-то способностями. Вокруг бегал взмыленный гример, спешно поправлявший макияж заклинателя. Видеооператоры неторопливо расставляли камеры, суетились подсобные рабочие, а какая-то строгого вида барышня кричала на всех и изображала бурную деятельность. Напротив Канонджи сидел хозяин дома и отчаянно стеснялся. Рукия посочувствовала бедолаге. Примерно так же она в свое время чувствовала себя рядом с Кайеном-доно.
- Готовы? Начали!
Народ кинулся врассыпную, как тараканы от лампочки, и Дон принялся расспрашивать жертву будущей передачи. Здание, в котором они находились, было довольно старым, начала прошлого века. Нынешний владелец и правда верил, что в доме что-то живет, двигает и прячет вещи, тянет из хозяина силы и мешает спать.
Команда медиума вела съёмку скрытой камерой уже неделю, и теперь настало время завершающей операции.
«Они хотели сказать – последней части шоу», - усмехнулась шинигами; эти люди были забавными.
- До полуночи ещё много времени, - осторожно предложил художник, - может, переберемся пока наверх? А то, боюсь, призрак не появится, пока тут столько людей. К тому же, чаще всего я чувствую его, когда работаю.
- У нас камеры готовы? – бросил через плечо Канонджи и, получив утвердительный ответ, встал в позу.
- Три, два… поехали!
Пока медиум кривлялся перед объективами, Рукия размышляла. Если тут действительно обитает привязанный к земле дух, он появится только тогда, когда на его территорию ступят люди. Это прописная истина, а значит, все складывается на редкость удачно. Где бы она искала человека, чтобы проявить Пустого? Тем более, заклинатель духов весьма лакомый кусок для твари. Правда, он может пострадать, случись что-то серьёзное.
Дон с хозяином направились к двери, девушка поспешно ретировалась наверх и заняла облюбованную позицию, благо угол был достаточно темным. Вот и проверим надежность бакудо.
Скрипнула дверь, впуская тех двоих. Живописец засуетился, пододвинул пару кресел к одному из столиков, предложил присесть.
- Выпьете? – спросил художник, роясь в шкафу.
- Вообще-то, на работе не употребляю, - отозвался Канонджи, прохаживаясь по помещению и разглядывая те или иные детали обстановки, – разве что немного.
Хозяин мастерской поставил на стол довольно большую бутыль, предварительно стерев с нее пыль. За ней последовала пара чашечек.
- Вы знаете, - осведомился Дон, с кивком принимая угощение, - что в древних ритуалах алкоголь использовали для общения с духами? Он помогал отделить душу от тела.
Мастер рассеянно покивал, соглашаясь, и залпом выпил свою порцию.
Медиум тоже приложился к своей, но Рукия отметила, что количество саке не слишком уменьшилось.
- У вас хороший дом и отличная мастерская, - заклинатель духов поставил чашечку на стол и широким жестом обвел комнату, - Я удивлен, что не слышал о вас раньше.
- Я пока только начинающий, - стушевался художник. - Дом принадлежит моему дяде. Он довольно известен у коллекционеров. Три года назад он уехал жить за границу и оставил дом мне.
«Так вот почему он кажется тут чужим!», - догадалась Кучики.
- Хмм, а у вас неплохая коллекция книг, - уважительно сказал Дон. – «История сношения человека с Дьяволом», «Молот Ведьм», «Энциклопедия оккультных символов»…
- Это тоже дядино, - немного нервно отозвался собеседник. – Они старые, и он ими очень дорожит… - художник отвел глаза. У него дрожали руки. – Добавки?
Медиум вежливо отказался, продолжая осматривать комнату. Остановился у стены, где висела коллекция разномастных черепов.
- А ваш дядя - весьма забавный человек, - воскликнул медиум, ткнув тростью в череп коровы, и встал в героическую позу, - Здесь определенно пахнет злыми духами! Нас ждет небывалая ночь!
Рукия удивилась, что этот человек так ведет себя даже без камер, а затем заметила одну из них на шкафу. Избыток вещей сильно сбивал внимание. Интересно, сколько всего она ещё не заметила?
Главное – не проворонить Пустого, - напомнила себе девушка; иначе пострадают люди, а может, и она сама.
Хозяин дома явно нервничал. Он все время косился на часы, хватал вещи с полок, и, кажется, порывался что-то сказать. Кучики вспомнила, что видела похожие симптомы у запойных пьяниц или наркоманов Руконгая. Это наводило на определённые мысли. Наконец, художник не выдержал.
- Вы не против, если я буду работать? – и добавил извиняющимся тоном: - Мне так проще. Не так страшно…
- Конечно, - великодушно разрешил Канонджи, - я как раз хотел вас попросить. Зрители любят действие, - он приветливо ощерился.
Заиграла уже знакомая музыка, и Рукия поняла, что видит ту же последовательность действий, что и часом раньше, словно мастер выполнял какой-то давно заведенный ритуал. Музыка пьянила и тревожила. Незнакомая женщина на записи кричала, плакала, а её голос перемешивался с музыкой и пронизывал насквозь, заставляя мурашки идти по коже стройными рядами. Руки чесались выключить этот почти какофонический звуковой поток. И на том же аккорде – палитра оказалась в руках хозяина.
Первый мазок кисти – сперва короткий и неуверенный. За ним – следующий. И ещё один. И ещё. Проблески светлого. Затем ещё более яркий тон. Череда мелких штрихов. Пустота и темнота рождали форму, форма обретала смысл. Нечто проступало на поверхности холста. Внезапно стало очень холодно; Рукия почувствовала, как у нее перехватывает дыхание, а по спине бежит капелька ледяного пота. Канонджи тихо опустился в одно из кресел и тоже замер, наблюдая.
С картины лилась тревога. Невозможность толком разобрать изображение неуловимо раздражала. Из темного бесформенного тумана появилась сухощавая рука с многосуставчатыми пальцами, покрылась синюшной кожей, расцвела кровянистыми пятнами и обрывками кожи с клоками чего-то похожего на шерсть. Затем движения кисти вылепили фигуру, похожую на кляксу или ворох истлевшего тряпья.
Художник отбежал подальше, схватился за виски, сжимая голову, и отбросил в сторону кисть. Его глаза лихорадочно блестели, дыхание было слышно даже девушке, сидевшей почти под самым потолком. Живописец сделал рывок к столу и подцепил краску пальцами, нанося белые мазки туда, где должна была быть голова существа, потянулся за новым тюбиком, схватил его, пачкая белилами.
Автор замер, изучая свою работу, а затем провел несколько алых полос. Существо на полотне заплакало кровью.
Шинигами бросило в жар, воздух стал неимоверно плотным и душным. По поверхности холста стекали темные капли – видимо, краска. Движения рук мастера завораживали, как пассы гипнотизёра…
Она чуть не упустила момент, когда щупальца темноты рванулись из холста и схватили Канонджи за горло. Отрицательная духовная сила рванулась наружу и затопила помещение. Свет погас. А затем раздался истошный, почти ультразвуковой, вопль, когда клинок Рукии отсек конечности Пустого с картины. И ещё один крик – из разрубленного холста. Третьего удара нанести не удалось – чья-то рука крепко схватила шинигами за запястье и приподняла её за кисть над полом, пытаясь заставить девушку бросить меч. Где-то за спиной кашлял и отплевывался Харизматичный Медиум Нового Времени.
- Вот это да, - раздался ласковый голос художника у Кучики над ухом. – Какие у нас интересные гости!
- Ты одержимый! – сипло крикнул Дон. - Силой своего дара я освобожу тебя и отправлю в рай!
На спине нападавшего надулся черный горб, из которого вылезли две пары рук, а за ними пучок уродливых темных щупалец. Вены на лице хозяина дома надулись, словно его голову распирало изнутри. Человек закричал и ослабил хватку, чем немедленно воспользовалась шинигами.
- Танцуй, Соде-но-Шираюки!
Некогда оценивать баланс сил. Все должно кончиться быстро. Тошнота подкатила к горлу, а ладони стали ледяными. Слишком похоже на…
Белоснежный сияющий клинок нацелился на обглоданный коровий череп с ошметками шкуры, служивший твари маской.
«Видно, у художников даже Пустые особые», - мелькнула мысль.
- Киру-куру аунан! – завопил Канонджи и огрел Пустого тростью по голове.
«Менос драный! - скривилась Рукия. - Ты ж мешаешь, идиот!»
Суставчатая рука воткнулась медиуму аккурат в солнечное сплетение, тот сложился пополам и упал.
Человек с гротескной тварью на плечах нехорошо ухмыльнулся девушке.
- Вот так-то лучше.
- Не может быть… - прошептала Кучики, осененная догадкой. - Ты всё это подстроил. Изгнание духов… ты хотел съесть Дона?
Пустой вытащил из спины владельца ещё несколько ложноножек и, наконец, встал на пол, не отпуская тело жертвы. Носитель обмяк.
«Почему он не вылезет? Использует как щит? Умный, сволочь…».
Девушка рванулась вправо, целясь в темный горб, чтобы не задеть человека.
Тварь совершила неуклюжий, но мощный прыжок куда-то вверх и замерла у потолка, похожая на огромного паука. Тело хозяина белесым пятном болталось в её руках, усиливая сходство Пустого с членистоногим хищником, поедающим жертву.
Труп изрядно затруднял движения души-минус.
- Так ты не можешь… - в голосе Рукии звучала плохо скрываемая злость пополам с удовлетворением. – Сильно привязался?
Пустой издал булькающий звук, видимо, означавший смех.
- Сбросить оковы земного тела не так уж просто. И страшно. Даже мне.
Брови девушки поползли вверх против её воли.
- Так это ТВОЁ тело? Но как…
«Бей, милая, чего ты ждешь?».
- Неужели ты думаешь, что потерять сердце можно только после смерти? – хихикнуло существо, поводя щупальцем по шее «жертвы».
- Но ты бы умер – ведь цепь души должна порваться…
- А для этого достаточно просто вырастить себе другую душу, - тварь небрежно помахала телом хозяина, как картонной фигуркой.
«Двоедушец. Души-сиамские близнецы. И одна душа стала Пустым…».
Внезапно Рукия поняла, что гадина боится, а потому тянет время.
- Первый танец: Цукиширо! – столб льда мгновенно возник в нужном месте, но противник ухитрился увернуться и ответить ударом прежде, чем девушка сконцентрировалась для новой атаки.
«Конец», - успела подумать Кучики, покатившись по полу мастерской. Воздух стал горячим и плотным от столкновения духовных сил. Но тварь была неважным бойцом и промахнулась, потеряв по пути половину ложноножек от удара занпакто. Тогда Пустой истошно взвыл и холсты, стоявшие вдоль стен, повернулись лицевой стороной в комнату.
Девушка невольно скосила взгляд на них и оцепенела.
Со всех сторон ее окружали портреты твари – большие, маленькие, искаженные, окровавленные – они неотрывно следили за ней пустыми жадными провалами глазниц. Рукия почувствовала, что её опутывают невидимые нити паутины – плотно-плотно, не давая вздохнуть. Тело отяжелело настолько, что ей не хватило сил повернуть голову и посмотреть, как там её собрат по несчастью.
- Ну вот, - с явным облегчением прошелестел Пустой. – Вас двоих как раз должно хватить для начала нормальной жизни.
Художник в тонких руках задергался, и стал как-то неестественно съёживаться.
- Ведь замечательная мысль – нарисовать страх, - тварь под потолком не двинулась с места, но голос прозвучал у Кучики за спиной. Близко. Так что чьё-то влажное дыхание касалось её шеи. - Страх, что живет внутри, страх, что растет, поедает тебя, мечтает вырваться наружу…
Что-то теплое потекло по шее девушки, обвиваясь вокруг горла.
- Непростая задача, - вкрадчиво продолжал голос над ухом, - мало нарисовать нечто безобразное. Знаешь, говорят, что актер, что плачет на сцене – недостаточно хорош. Прекрасен тот, кто своей игрой заставляет плакать других. Представь, каково создать работу, которая снится в кошмарах, заставляет болеть и терять силы…
Пустой на стене стиснул тело-придаток пальцами, раздался чавкающий звук – кожа трупа лопнула, и он обвис бессмысленной шкуркой. Руки твари разжались, и то, что осталось от человека, упало на пол. - По идее хватило бы и этого крикливого идиота, но кто я такой, чтобы отказываться от питательной шинигами?
Кольцо вокруг горла девушки сжималось. Тварь осторожно спускалась со стены, обрубки щупалец у неё на боку судорожно дергались. Кучики осознала, что для победы не хватило всего чуть-чуть.
«Врешь, мерзавец, если ты не сожрешь нас, ты просто сдохнешь. – Рукия стиснула зубы, борясь с отвращением и слабостью. - Ну же, Соде, милая, помоги мне!»
- Хороший был мальчик, да? – весело осведомился Пустой. - Полезный. Ну, ничего, за мертвых художников дают больше, чем за живых. Картины быстро разойдутся, и без обеда я не останусь.
«Скорее, пока он не добрался до Канонджи! Соде-но-Шираюки, второй танец, Хакурен!»
Меч услышал немой призыв, и внутри тела Рукии родилось сияние и чистый, хрустальный звон, которые обрушились на врага, сметая темную реяцу вместе с её обладателем. Удавка порвалась, путы ослабли, и с новым вздохом шинигами нанесла ещё один удар Белой Рябью – по оставшимся картинам. И в изнеможении упала на пол.
Дон Канонджи без сознания лежал рядом на расстоянии вытянутой руки. Его дыхание было ровным.

Топот ног по лестнице. Крики: «Мистер Канонджи!» и «Скорую!». Кажется, кто-то прошел прямо сквозь нее. И даже не раз. Но Кучики не обращала внимания – лежать было хорошо и уютно, как в тюке мягкой ваты.
- Что с передачей? У нас что-нибудь есть? – чей-то голос срывался с шепота на крик.
- Да черт его знает! Слава богу, не прямой эфир – нарежем, а что надо – доснимем. Нормально. Прокатит.
Суета унеслась прочь вместе с людьми, и Рукия, наконец, открыла глаза и огляделась. Реяцу потихоньку восстанавливалась, но все еще хотелось есть и спать. Телевизионщики сняли оборудование и ушли, совсем забыв про картины. И неудивительно – холсты были чистыми.
Девушка подошла к одному из стеллажей, взяла коробку пастели и нарисовала на одном из полотен большого розового Чаппи. Подумала и добавила солнышко и ромашку рядом. На всякий случай.

@темы: Рукия, Джен, Приключения, Каракура, G, Фанфики

---

Быстрофанарт)

[Sideburn004]

BLEACH: Butterfly by *Sideburn004 on deviantART

@темы: Ичиго, Фанарт

---

CSS дизайн

[Nelliely]

Не знаю, можно ли выкладывать дизайн по данному фэндому. Но всё же выложу.
Формат: CSS (платный)
Фэндом: Bleach
Персонаж: Кучики Бьякуя
Шрифт: Vesna
Меню: сверху
Скрин:

Настройки: если кому-нибудь придётся по вкусу, обращайтесь в умыл.

---

Фанарт

[Chesia]

Привет всем)
Накопилось немного всякого калячного по Бличу) + колоринг моего любимого Хирако х3

Дисклеймер: Кубо Тайто ♥
Персонажи: Хирако, Айзен, Гин, Матсумото, Гриммджо, Ичиго, Рукия, Хиёри

Еще три

@темы: Ичиго, Рукия, Вайзарды, Айзен, Рангику, Гет, Фанарт, Гин, Гриммджо, Слэш

---

Зимняя Война. Глава 18

[CrippledSeidhe]

Оригинал здесь
Оглавление перевода здесь
Авторы: incandescens, liralen, sophiap
Рейтинг: R
Жанр: Angst, Drama, POV, Character study
Дисклеймер: Мир и герои - куботайтины. Утонченные издевательства над тем и другим - авторов. Перевод, каюсь, мой.
Предупреждения: AU, традиционные два с половиной неприличных слова, смерти персонажей (местами натуралистичные), физическое и эмоциональное насилие (местами натуралистичное), психическое заболевание в острой фазе (тоже местами натуралистичное), Гинбыникада.
Действующие лица: Лиза, Хисаги, Лав, Гин, Айзен

(Глава 17)

Глава 18, где Лиза играет в покер со смертью, Гин мило шалит, а Хисаги не поддается одному искушению и поддается другому.

Глава 18, где Лиза играет в покер со смертью, Гин мило шалит, а Хисаги не поддается одному искушению и поддается другому.


Лиза: Дилемма заключенного

Их сгубило благоразумие.

Да, это было исчерпывающим объяснением, и в достаточной степени верным - но всякий раз, когда Лиза задумывалась о благоразумии как абстрактном понятии, это неизменно заканчивалось тем, что в голове у нее потом часами играла первая половина "Белого альбома" Битлз^*.

Хотя последнее было не так уж плохо – можно было так и эдак вертеть в уме текст к "Glass Onion" и ломать голову, пытаясь понять, о чем, черт подери, в ней поется; все лучше в качестве темы для размышлений, чем бесконечные "чтобылобыесли". Но у маленьких радостей есть один недостаток – они не особенно живучи. Увы.

Уэко Мундо было не первым и даже не вторым в длинной череде "чтобылобыесли", с которыми ей доводилось бодаться. Осев когда-то в мире живых, Лиза еще очень долго – куда дольше, чем следовало бы – часто обнаруживала, что битый час тупо смотрит на одну и ту же страницу, и мысли ее заняты не книгой, а тем, что было бы, если бы капитан не отправил ее на то последнее задание.

Даже сейчас она со всей ясностью помнила его лицо, когда он посмотрел на нее через плечо. Это было одним из немногих воспоминаний о Сообществе Душ, которое время не затуманило и не исказило. "Займетесь этим?" - спросил он. Спросил – не приказал, и по его тону она поняла, что за всем этим стоит больше, чем он имеет право ей рассказать. И он был встревожен.

Сильно встревожен и, как оказалось, у него были на то веские причины.

Ей понадобилось больше сорока лет, чтобы отделаться от игры в это "чтобылобыесли". На смену ему тут же пришли другие, но они хотя бы не так выматывали. Иногда она гадала, могли ли до Кьёраку-тайчо дойти слухи о том, что с ней стало, и если да, то как он мог отреагировать. Иногда беспокоилась о нем - как он справляется без нее, жив ли он вообще. А иногда ей безумно хотелось врезать ему по носу, потом в глаз и, наконец, коленом в пах – для завершенности картины.

Единственная причина, по которой она в какой-то момент перестала твердить себе, что это он во всем виноват – зная его, она подозревала, что он, где бы он ни был, и сам твердит себе о том же.

Но помилуйте, единственное, в чем он виноват, так это в том, что он проявил осторожность. Благоразумие. И посмотрите, куда это завело ее. Всех их.

Несколько месяцев назад ее друзья были осторожны. Благоразумны. И вот теперь по нескольку раз на день Лиза думала о том, что если бы только Шинджи сказал "ша, братва, кончили базар и делаем так, как я говорю", может быть, все сложилось бы совсем по-другому.

Хиёри не завелась бы с ним спорить. И спорить. И спорить. Роуз не начал бы играть в адвоката дьявола. В обсуждении не образовалась бы пауза и Кенсей не воспользовался бы ею, чтобы сцепиться с Маширо насчет - насчет чего там эти двои обычно цапались. Остальные не отвлеклись бы на них, и Хачи не успел бы предложить еще раз убедиться, что они перебрали все возможные варианты. Она сама не перестала бы обращать внимание на происходящее вокруг, пережидая, пока все успокоятся и вернутся к предмету обсуждения. И они, все они, могли бы хоть что-то сделать.

Но вместо этого она стояла там и размышляла. Перебирала варианты. Прикидывала шансы. Она как раз собиралась сказать Шинджи, что прежде, чем вступать в бой, стоит еще понаблюдать за развитием событий, когда стена напротив покрылась трещинами и рухнула.

И это было началом нового большого тура игры в "чтобылобыесли".

Туров этих оказалось немало, и лишь немногие из них были попытками самоутешения. Остальные же словно сговорились довести ее до обморока картинами того, как все могло кончиться еще хуже.

Если бы ноги сами не отбросили ее назад в тот момент, когда она услышала звук крощащегося бетона и сминаемой арматуры.

Если бы она вслед за Хиёри бросилась на то, что на них напало, а не попыталась сначала разглядеть, что это, черт возьми, такое.

Нет, благоразумие – это не всегда так уж плохо. Лиза не вчера усвоила, что есть время нестись очертя голову и есть время выверять каждый шаг. Тогда же она усвоила, что порой бывает нелегко определить, что сейчас за время.

Если бы она была не собой, а кем-нибудь еще, если бы она имела несчастье служить под началом другого капитана, от нее вполне могла бы остаться кучка праха и костей. Но Лиза была тем, кем была и такой, какой была, и поэтому вместо того, чтобы смыться в канализацию с первым же дождиком или грызть себя за то, что этого не случилось, она шагала сейчас по коридору здания столь же уютного, как среднестатистический вокзальный туалет.

Она не направлялась никуда конкретно, но тем не менее цель у прогулки была. Хагуро Тонбо привычно висел за спиной, а в руке она сжимала зеленый фломастер.

Какой чудесный день... тарам-парам и все такое.

Лиза была совершенно уверена, что тот, кто - или то, что – разработал проект Лас Ночес, позаимствовал несколько ценных идей у Лавкрафта. Но тентаклей все же недоставало... если не считать того Приварона, на которого она однажды так удачно наскочила. Ну и потом, здесь все было только самую малость ненормальным – в точности настолько, чтобы это не могло быть случайностью. Прямые углы самую малость отклонялись от девяноста градусов в ту или другую сторону. Пропорции всех комнат были такими, что они казались или самую малость слишком огромными или, соответственно, слишком маленькими. А стены...

Она крутанула фломастер между пальцами и просвистела заглавную тему из Lingerie Senshi Papillon Rose^*.

Белые на первый взгляд стены были самую малость не совсем белыми – того неестественного и крайне неприятного оттенка бледно-бледно-серо-голубого, который кажется слепяще-ярким в жару и могильно-холодным в прохладу.

Добавьте тот факт, что в целом это дивное место смотрится как натуральный ядерный реактор, и получите типичную обстановку семейного курорта. Или чего-то еще в том же духе.

На ходу она подбросила фломастер в воздух – он пролетел по самую малость неидеальной параболе – и поймала его только чудом, потому что ее чувство расстояния внезапно решило взять отпуск. Она не стала повторять попытку. Это был мелкий промах, почти ничтожный, но и он послужил своевременным напоминанием о том, что скука и праздность ведут к безответственности.

Безответственность, в свою очередь, ведет к смерти – куда быстрее и надежнее, чем благоразумие.

Получив таким образом бодрящий заряд паранойи вместо утреннего кофе, Лиза остановилась перед следующим перекрестком и потянулась сквозь стены, ощупывая, прослушивая пространство тем шестым, недоступным смертным людям чувством рейацу. Она ощутила чье-то присутствие в направлении, которое она условно обозначила как "восточное", но что – кто? - бы это ни было, оно не двигалось.

Определив это, она тут же убрала импровизированные сенсоры. Всплески и вспышки духовной энергии были здесь обычным делом, но настойчивый интерес мог привлечь ответное внимание. Кроме того, было нечто недалеко от центра комплекса, и оно царапало сознание примерно так, как ногти скрежещут по стеклу. Если касаться этого слишком долго, уйдешь потом с таким чувством, будто тебя вот-вот накроет худшее в мире похмелье – и это будет похмелье без веселья. Еще одно напоминание – на этот раз о том, как невыгодно "сейчас" отличается от "тогда".

Шестьдесят с лишним лет назад Лиза постепенно начала отвыкать от игр в "чтобылобыесли", потому что точно так же постепенно начала привыкать к жизни в генсее. Ей нравилась музыка. И еда. Потом кино (ах!), манга, магазины, ночные клубы. Телевидение – просто отпад. И интернет тоже. И бар, где подавали пятьдесят пять сортов импортного пива на разлив.

Здесь же не было ничего, с чем она согласна была хотя бы смириться, не то, что свыкнуться.

Хотя нет, кое-что было. Кое-что в ее униформе. Эти шикарные белые сапожки в стиле ретро, из тех, над которыми вздыхаешь неделями, разглядывая их в витрине, прежде чем сдаешься и покупаешь их, наплевав на цену. Когда все это кончится (непременно "когда", ни в коем случае не "если", хоть она и знала, что врет сама себе), она наденет их и уйдет в загул по клубам Роппонги. Она побывает в каждом, во всех до единого. Неважно, сколько дней это займет. Неважно, сколько она выпьет. Все равно она выпляшет весь хмель до капли в этих охренительно сексуальных белых сапожках.

После этого она сожжет эти гребаные сапожки и все свои белые рубашки и все, что хоть самую малость будет напоминать ей об этом месте, и будет танцевать голая вокруг костра и горланить матерные песни, а в воздухе будут плясать и кружиться искорки.

А до тех пор она будет терпеть. Она дважды видела, как горел Токио. И дважды видела, как его отстраивали заново. Она видела, сколько могут вытерпеть люди - обыкновенные, живые люди - даже когда, казалось бы, надеяться не на что. И она будет следовать их примеру и терпеть, и ждать, и утешаться чем только может.

На следующем пересечении коридоров она остановилась и открыла фломастер. Она хотела было нарисовать маленький костер и пляшущие искорки, но фломастер был зеленый, поэтому она изобразила что-то вроде небольшого деревца. С первой попытки у нее получился скорее ядерный гриб, чем дерево, и она дорисовала еще несколько веток. Результат все равно не вполне ее удовлетворил, зато безумно захотелось бифштекса с брокколи.

Бифштекс с брокколи. Бутылка хорошего пива – лучше портера, если удастся достать. Целая порция шоколадного мороженого, и ни с кем не делиться. Ночь, проведенная за просмотром дурацких телевикторин.

Стоп. Мороженое вычеркнуть. Или пиво вычеркнуть? Игра называлась "Три вещи, которых мне не хватает". Три, не четыре. Три - это ностальгия. Четыре - излишество. Решено, завтра она будет скучать по пиву, а сегодня - по шоколадному мороженому.

Толчок чужой рейацу бесцеремонно вышиб из головы все мысли о шоколаде и пиве. Она узнала обладателя еще до того, как свернула за угол и оказалась с ним нос к носу.

Ее рука не таясь потянулась к рукояти Тонбо. В голосе само собой засквозило ленивое презрение:

- А... это вы.

Он. Когда Лиза увидела его впервые, он был просто одним из многих, многих поводов для беспокойства. Едва ли не все, что отложилось о нем в памяти после той первой встречи – то, как скоро ее любопытство сменилось омерзением.

Встретив его во второй раз, она не срезала эту татушку с его мордочки только потому, что была достаточно убедительно предупреждена о последствиях, которые это повлечет для других.

Сам Хисаги Шухей в те редкие случаи, когда их пути пересекались, был малоразговорчив и протокольно вежлив. И до сих пор он производил впечатление человека полностью уравновешенного и идеально компетентного, но теперь...

Сукин сын чуть не подпрыгнул до потолка, увидев ее - а Лиза прекрасно знала, что он должен был ее учуять так же, как она его. Пару недель назад точно учуял бы. Ну хорошо – скорее месяц назад.

Чем дальше, тем больше Хисаги выглядел так, будто он по ночам подрабатывает в борделе за еду, а в последнее время еды и той не дают. Он катастрофически отощал за последние несколько недель, и она могла бы поклясться, что всякий раз, когда он попадался ей на глаза, серых нитей в его шевелюре виднелось все больше. Один висок был уже откровенно седым.

Он почти сразу пришел в себя, вот только жилка на шее колотилась как бешеная:

- Прошу прощения. Я не думал, что здесь кто-то есть.

Ври больше.

- Неужели? – она постаралась напустить на себя невинный вид, хотя в сочетании с Тонбо наизготовку это должно было смотреться странновато. – Если вы считали, что тут никого нет, зачем тогда вы сюда свернули?

Его самообладание пошатнулось – самую малость. Уголок здорового глаза еле заметно дернулся, словно от нервного тика. Принужденная улыбка стала еще более натянутой:

- Я... - он деликатно кашлянул в кулак и предпринял еще одну попытку, - ...я кое-кого разыскиваю и надеюсь, что найду их вон там.

Лиза машинально посмотрела в направлении, которое он указал. В радиусе прямой видимости там была только глухая стена, но если бы он прошел немного дальше и свернул на перекрестке, где она нарисовала свое капустное дерево, то коридор вывел бы его на одну из наружных стен, которые отгораживали их от Уэко Мундо.

Ей не было разрешено заходить так далеко. Во всяком случае, без сопровождающего.

- Я собираюсь выяснить, не видел ли патруль нашего Шестого Эспаду, - пояснил он, хотя она не просила никаких пояснений. И определился бы уже, ищет он кого-то одного или целый патруль.

- Шестой? Это Гриммджо, если не ошибаюсь? По-моему, я слышала от кого-то, что он давно не показывался. Лично я его точно не видела, - обычно, сталкиваясь с Хисаги, она старалась свести взаимодействие к минимуму и поскорее удалиться. Но, если уж на то пошло, обычно он и сам стремился к тому же. Сейчас он слишком много болтал, и это было необычно – а в Лас Ночес, как Лиза успела выяснить довольно быстро, любые отклонения от устоявшегося положения вещей редко предвещали что-либо приятное. – Что-то случилось?

- Не знаю, - сухо, резко и самую малость слишком поспешно. - Никто не знает.

Оу. Может быть, правильнее было бы сказать "никто, кроме меня", а?

- Не могу сказать, что я расстроена, - глаза у него чуть расширились, это понятно, а вот то, как дернулся уголок рта, уже информативнее… Она привычным жестом поправила очки и решила, что, пожалуй, сыграет небольшую партию с этим мальчиком, просто чтобы посмотреть, что получится. Ставки мизерные, можно себе позволить. – Этот обормот пытался меня облапать. Пусть скажет спасибо, что не остался без руки.

Разумеется, она все выдумала на ходу. Гриммджо она только видела издалека (разглядела роскошную задницу и скульптурный пресс с дурацкой дыркой, которая поганила все впечатление), но Хисаги этого знать не мог. И снова он чуть обескураженно уставился на нее, но на этот раз она, кажется, уловила тень улыбки и невеселый смешок.

Такая… человеческая реакция. Почти дружеская. Нет, ну не скотина ли?

- Ну и что вы обо всем этом думаете? Есть версии? Подозрения? – она сделала крохотную паузу, чтобы сбить ритм. - Подозреваемые?

Тень улыбки испарилась, словно ее и не было. И хотя он вовсе не вздрогнул, когда она выпалила в него последним вопросом, лицо его превратилось в до того непроницаемую маску, что одно это вызвало бы подозрения даже у слепого. Лиза же успела забыть о всевозможных масках намного больше, чем этому мальчику когда-либо доведется узнать. Не повезло ему с ней.

- Никаких, - шрамы и татушки притягивали к себе взгляд и должны были по идее отвлекать внимание от еле уловимых движений мимических мышц – движений, соответствующих беспомощному и беспардонному вранью. Он разом осунулся и стал выглядеть еще самую малость более потрепанным, и никакие тонны самоконтроля не могли бы этого скрыть. Что-то случилось, должна была быть какая-то причина тому, что его нервы натянуты до предела и дальше, не могло не быть…

- Думаю, Айзен-сама не особенно беспокоится о нем, - ей приходилось каждый раз напоминать себе, что Айзена следует называть "господином". Проще было не упоминать его вовсе, но не всегда можно было позволить себе такую роскошь. Она принужденно рассмеялась: - В смысле, Гриммджо ведь уже один раз довелось походить разжалованным в рядовые?

Хисаги пожал плечами:

- Это было еще до нас. В любом случае, лучше я все-таки пойду и выясню - не хочу заработать неприятности.

Лиза, не раздумывая, зашагала рядом с ним. Ее внимание привлекли два момента: упоминание "нас", которое обозлило ее больше, чем ей хотелось бы признавать, и отсутствие упоминания о том, каких неприятностей он ждет и от кого.

До сих пор она полагала, что для Хисаги, в отличие от нее самой, хорошее поведение не было залогом ничьей безопасности, но сейчас, глядя на него, невольно засомневалась. Может быть, он просто напортачил и боится, что за это могут погрозить пальчиком, но не следует отбрасывать и возможности чего-то более серьезного. На недовольство собой за первоначально неверные выводы она тратить время не стала.

- Что, вам тоже обрисовали перспективу "разъяснительной беседы" в лаборатории Заэля? Если так, то не могу винить вас за отсутствие энтузиазма по этому поводу - лично мне там вовсе не понравилось.

Косой взгляд вместо ответа она зачла как очко в свою пользу. Два очка, потому что сквозь раздражение во взгляде явно проблескивали ужас и жалость. Он отвернулся прежде, чем заговорить снова:

- Вы не... - он осекся, и она не смогла вычислить оборванную часть фразы. - Я хочу сказать, что вам нет нужды сопровождать меня, Ядомару-сан, - может быть, он боялся, что она начнет задавать неудобные вопросы о не тех людях?

Но он не приказал ей убираться, хотя мог бы, так что она продолжала шагать рядом с ним нога в ногу:

– Послушайте, мне скучно. Мне больше нечем заняться.

Видно было, как он борется с желанием начать исподтишка ее разглядывать. До сих пор они так мало общались друг с другом, что она могла с уверенностью сказать – он не мог успеть составить представление о том, кто она и что она, и теперь снедаем любопытством.

Ей оставалось только гадать, как обернуть этот факт в свою пользу, не подвергая себя еще большему риску.

При виде ее капустного дерева он захлопал глазами как потерявшийся совенок:

- Это еще, черт подери, что такое?

- Дерево.

Он обалдело уставился на рисунок, затем, не менее обалдело, на нее.

- Я же сказала, мне скучно, - он очень уморительно смущался, правда, и сложись все иначе, она вполне могла бы предложить ему помочь развеять ее скуку. Но все сложилось так, как сложилось, и потому скорее ад замерзнет, чем она сделает что-то подобное. - Мне здесь всегда скучно. Ну, за исключением тех моментов, когда я чуть не писаюсь от страха. В других состояниях я не бываю. Если вы понимаете, о чем я.

Он покачал головой и направился дальше, видимо, смирившись с ее присутствием. Лиза же была занята тем, что на ходу рылась в воспоминаниях, пытаясь свести воедино то, что она знала об этом придурке, и то, о чем только догадывалась.

Ну… как минимум она знала его имя, звание и то, что он служил в дивизии Кенсея.

Кенсей... Проклятая татушка снова и снова притягивала взгляд, и Лизе стоило немалых усилий не стискивать кулаки. Последний раз, когда она видела Кенсея, он падал с крыши, и разложение пожирало его ногу, как огонь сухую солому. Маширо сиганула в воздух, чтобы подхватить его, Киншара Роуза зазмеилась, обвиваясь вокруг его бедра чуть выше омертвелой части - и оба они оказались между Кенсеем и Барраганом, когда Барраган снова поднял руку.

А потом... что же было потом... За неимением лучших предположений Лиза решила, что первая атака Баррагана разрушила парочку несущих опор соседнего здания, и именно поэтому и она, и Лав оказались снесены с поля боя парой сотен тонн чертова железобетонного лома прежде, чем успели хотя бы пикнуть, а не то что прийти друзьям на помощь. У нее остались какие-то мутные воспоминания о том, как она рубилась с кем-то или с чем-то, а вокруг все шаталось и плыло и левая рука была сплошной массой раскаленной расплющенной боли, но с таким же успехом это могло привидеться ей в бреду.

Она не исключала возможности, что Кенсей, Роуз и Маширо могли уцелеть, что кто-то в последний момент вытащил кролика из шляпы или наоборот, волшебным образом спрятал их в шляпу или еще куда, но предпочитала причислять такие мысли скорее к попыткам самоутешения, чем к надеждам, которые могут сбыться.

Лицо Кенсея, посеревшее от боли. Волна то ли дыма, то ли тумана, захлестывающая Роуза и Маширо. Боль, пронизавшая каждую косточку ее тела так, что весь мир окрасился в ослепительный белый, а потом в непроглядный черный.

На что уж тут надеяться.

Шинджи и Хиёри погибли. Шинджи - первый, еще до того, как они поняли, что на них напали. Хиёри – следом, после того, как взвыла в голос и очертя голову бросилась в атаку.

Лиза не увидела, как Хиёри умирала, но могла представить это вполне отчетливо. Она видела, что случилось с Шинджи. Она слушала крики Хиёри, пока оттаскивала Маширо с линии огня в укрытие. Пощечина, которую она влепила трясущейся Маширо, была одинаково необходима им обеим.

Мы слишком долго ждали, сказала ей тогда Лиза. Даже сейчас, закрыв глаза, она могла отчетливо представить отпечаток своей ладони на щеке Маширо. Это МЫ должны были навязать сражение ИМ. А сейчас нам нужно ОТСТУПИТЬ и ПЕРЕСТРОИТЬСЯ!

Если нельзя рассуждать спокойно, значит, нужно хотя бы рассуждать логически, верно?

К несчастью, Роуз и Лав предпочли месть и честь логике, и после этого все полетело кувырком. Она словно наяву слышала тихий голос своего капитана Глупые дети, что вы творите...

Когда все было кончено и она пришла в себя, вокруг была тишина и белые стены – казалось, они настолько далеко, что теряются в серой дымке. Тогда она решила, что это зрение шалит после контузии – ей еще предстояло выяснить, что большинство помещений в Лас-Ночес отличаются этим свойством.

Она стояла на коленях, руки вывернуты назад и вверх под неудобным углом и связаны, отчего плечи изрядно ныли, но левая рука вопреки ожиданиям больше не болела. Пальцы шевелились нормально, и единственными признаками того, что она была довольно серьезно ранена, были легкая остаточная слабость и что-то вроде воспоминания о боли. Рядом с ней в аналогичной позе стоял Лав, но она не слышала его рейацу - чьей бы то ни было вообще, если уж на то пошло. И, когда она на пробу подергала связанными руками, уровень ее собственной рейацу ни с того ни с сего резко упал, оставив неприятную пустоту в голове. Как будто ей и без того недостаточно паршиво.

- Я уже пытался. Чуть не вырубился снова. И, по-моему, тут не в наручниках дело, - негромко проговорил Лав. Было непривычно видеть его без очков, и Лиза внезапно и совершенно не к месту подумала, какие же красивые у него глаза. - Как по-твоему, где это мы?

Лиза посмотрела по сторонам - приступ головокружения тут же заставил ее пожалеть об этом – и разглядела по правую сторону от Лава очертания чего-то большого и круглого. Большое и круглое отдаленно напоминало человеческую фигуру и было целиком обмотано широкими черными бинтами. Она была не в состоянии прочитать сигнатуру, и тем не менее, без труда узнала бакудо высших уровней.

- Без понятия. Это Хачи? - спросила она, хотя не сомневалась, что никем другим это быть не могло. Зрение понемногу прояснялось, и ее внимание привлек участок пола, где один оттенок белоснежного сменялся другим: – Лав, камень секкисеки! Эти уроды водрузили нас на плиту из секкисеки!..

- Ну вы ж сами панимааааете... – ответил ей чей-то крайне жизнерадостный голос, который донесся вроде из дальнего конца помещения, но в то же время звучал совсем близко, как если бы отразился от потолка прямо им в уши. – Начнете еще буянить, а оно нам нада?

С четвертой попытки она и Лав наконец угадали направление, в котором находился источник звука. От дверей в дальней стене к ним направлялись две детских фигурки – одна белая, вторая черная. При виде белой фигурки Лизу охватило неприятное чувство дежавю. Она совершенно точно видела раньше это ухмыляющееся дитя - может, в кошмарном сне, а может, в воспоминании, которое годы и боль превратили в кошмарный сон.

Но по мере того, как эти двое приближались, их силуэты стремительно росли – что-то было не так с этими стенами и потолком, с углами и пропорциями, от которых ее чувство расстояния отказывалось определять и расстояние, и размеры, и что бы то ни было. "Дети" довольно быстро обернулись взрослыми, и теперь была очередь Лизы почувствовать себя маленькой.

Уже за одно это она успела возненавидеть их обоих.

- Знаешь, кто они? - осведомился Лав оглушительным шепотом.

Лиза отрицательно помотала головой – она, как ни старалась, никак не могла поймать за хвост воспоминание, связанное с этим... седеньким и жизнерадостным. Он улыбался так широко, что уголки ее рта рефлекторно поползли вверх в ответ. Разумеется, его улыбка была какой угодно, только не искренней, и Лиза не могла разглядеть выражения его глаз достаточно отчетливо, чтобы прикинуть, что у него на уме. У него была развязная походочка школьного хулигана, но в движениях проскальзывала неуверенная осторожность раненного или оглушенного, хотя никаких ран на нем не было видно.

- Тайчо вас так ждал, тааак ждал, я прям нимагу, - его акцент и его сюсюканье должны были бы звучать смехотворно, но вместо этого они заставили Лизу лишний раз вспомнить, что ее руки связаны, а ее силу высасывает чертов камень под ногами. - Так пичально, что мы заполучили толька вас троих. Тайчо очень пичалился, правда. Очень уж он хотел еще разочек увидеть Хирако-тайчо. Барраган у нас был шипко сильный, но он таки не был шипко умный. Очень неудобненько получилось, нээ?

Он безошибочно затормозил прямо перед краем плиты секкисеки и свернул, обходя ее по кругу и направляясь к Хачи.

- Хотя грех нам жаловаться, раз мы словили такую большую рыпку. Дааа, грех... у Айзена-тайчо большие планы нащет этой рыпки... - тут Седенький повернулся к Лаву – который, спасибо ему за это, до сих пор не проронил ни слова - и к Лизе, и заулыбался еще шире, хотя шире уже было некуда: - И нащет вас, дааа.

- Не шуметь, - шепнула Лиза так громко, как только осмелилась. Лав что-то буркнул, но подчинился, слава небесам. Будь на его месте Кенсей или Хиёри, тут бы уже мат стоял до потолка... было очень неосмотрительно с ее стороны позволять себе думать о них сейчас, и она приготовилась пережидать нахлынувшую боль от воспоминания.

Она не почувствовала ровным счетом ничего.

Что до Лава, он зачем-то вперил немигающий взгляд во второго их визитера – темноволосого, хорошо сложенного парня, который смотрел куда-то в дальний угол с видом человека, который вовсе не горит желанием здесь присутствовать. С места, где она стояла, открывался прекрасный вид на его профиль, но смотреть там было не на что, кроме трех глубоких шрамов, пропахавших лицо от брови до линии подбородка. Почему-то ей стало его жаль.

Лав же, казалось, пришел в ярость. Но с какой стати? Он ведь должен понимать, что из этих двоих реальную угрозу представляет в основном Седенький с его шалтайболтайской улыбочкой и повадками голодного стервятника - хотя бы потому, что с момента, когда они его увидели, он не ослаблял судорожной хватки на рукояти меча. А второй стоит, скрестив руки на груди, и это значит, что ему понадобится не меньше двух секунд, чтобы выхватить оружие. А еще он расположился прямо между ними и единственным видимым выходом из помещения. Оценить расстояние до дверей можно было и не пытаться из-за фокусов перспективы, но, судя по времени, которое потребовалось этим двоим, чтобы дошагать оттуда сюда, двух шагов шунпо должно хватить...

Лиза снова удивилась себе – почему она ничего не чувствует? Как она смеет ничего не чувствовать и только хладнокровно высматривать, анализировать и просчитывать?

Внутренний голос сообщил ей, что это для ее же блага. Лиза боялась думать о том, насколько он прав.

- Какие планы? - спросила она вслух. Она сильно сомневалась, что Седенький даст ей правдивый ответ, но он, кажется, любил поговорить и вообще был из тех, кто изматывает жертву словами, а не насилием. Чем больше времени она выиграет, тем больше шансов, что она сумеет понять, как им выбираться из этого дерьма.

Седенький начал с того, что изобразил крайнее удивление:

- Айайай... Рази ж я похож на человека, которому рассказывают про такие важненькие вещи, как плаааны? Я ж здесь ничего не решаю, детонька.

Да чтоб ты сдох... Она была старше него и он это прекрасно знал. Теперь она его вспомнила. Стремное дите из Пятой. "Айзенов выкормыш", как его называл Шинджи.

- Но фишка в том, что ты и ты и ты... - он указал рукоятью занпакто на каждого из них по очереди, - вы все тут вааай-зарды, дааа... редкий вид, штучный товааар... Вы трое много можете сделать для Айзена-тайчо - зовите его "Айзен-сама", дети маи - особенно вот этот здоровячок... - он змеиным броском вытянулся, не наступая на секкисеки и - черт подери, он действительно это сделал - потрепал Хачи по голове, с такой силой, что вполне мог бы свернуть ему шею.

И черт подери, он при этом хихикал как идиот.

Лиза видела, как по лицу его неразговорчивого спутника пробежала еле заметная тень. Совсем мимолетная тень, но это точно не был плод ее воображения. Хм... На этом можно было бы сыграть...

- Мы ничего не сможем сделать для "Айзена-самы", - Лав придал почтительному обращению восхитительно нецензурный оттенок.

- Оии... как мило. Правда ж, Хисаги-фукутайчо?

Молчун со шрамами услышал, видимо, свое имя, и развернулся к ним анфас:

- Да, сэр.

Так вот на что Лав так смотрел.

У этого засранца на физиономии татуировка Кенсея.

- Как будто вас троих тут кто-то спрашивает, Аикава-тайчооо... хотя какой из те'я теперь тайчо.

- Лав, прекрати, ты мне мешаешь, - прошипела Лиза. Лав или не расслышал, или был слишком зол, чтобы слушать:

- Айзен тебе тайчо, сопляк! И ты, как тебя там, Хисаги-фукутайчо! Ты лейтенант Девятой, так? Так?!

Тот все так же молча отвернулся, пряча татуировку.

Седенький с нескрываемым восторгом ответил за него:

- Ну дааа! Верен своему капитану как падабает до самой его кончины. Кончины капитана, тоись. Не того, который был при вас, сами панимаете. Помните такого Тосена Канаме, нээ?

- Пятый офицер Девятой. Мугурума-тайчо высоко ценил его, - Лиза успела встрять с репликой до того, как Лава окончательно занесет. Она пристально следила за Хисаги, но тот уже услышал достаточно для того, чтобы взять себя в руки и состроить непроницаемое лицо. - Это его протеже?

Лицо у Хисаги стало еще более непроницаемым.

- Агаа. За неимением гербовой, как говорицца... Ужасненько досадно получилось. После того, сколько труда Айзен-тайчо вложил в Тосена, и все псу пад хвост...

Как интересно. Именно в этом месте Хисаги непроницаемое лицо не удержал. Пусть всего на долю секунды, но его перекосило от отвращения.

- Что-что он сделал с Тосеном? – требовательно поинтересовался Лав. - То же, что и с нами? Да черт возьми, надеюсь, что так оно и было. После того, как этот сукин кот нас подставил, он заслужил, чтобы с ним сотворили то же самое.

- Хуже, чем то же самое, есличесна, - радостно уточнил Седенький. Он снова разулыбался, но как-то кривовато, и говорил так, будто ему тяжело дышать. - Но это мы с вами атвлеклись. Вот, теперь мы заполучили ваас, и всю работу, которую над вами проделал Урахара, все эти способы, которые он изобрел, чтобы сделать вас стабильными, чтобы сделать вас сиииильными...

- Айзен хочет исследовать нас, - Лиза опять поразилась собственному спокойствию. Тем более жутко было представлять, что будет, когда ее наконец накроет. - Хочет посмотреть, как мы устроены.

Седенький хмыкнул и постучал себя по кончику носа:

- Исследовать... вас двоих в любом случае...

- Прошу прощения, Ичимару-тайчо, - Хисаги умудрился обратиться к нему, не глядя на него. - Вы упомянули Урахару. Айзен... Айзен-сама велел...

А, чтоб ты пропал! Она рассчитывала услышать больше – их собираются изолировать друг от друга? Почему, зачем? Она понадеялась, что Ичимару (после того, как прозвучало имя, эта деталь головоломки окончательно встала на место) пропустит непрошеную ремарку мимо ушей, но тот развернулся и вызверился на Хисаги, шипя, будто от боли. Хисаги не дрогнул.

Потом гримаса ярости разгладилась, улыбка Ичимару просветлела и он щелкнул пальцами:

- Точно! Мы говорили про Урахару. Ваша честная компания работала с ним, даа?

- Иногда, - ответила Лиза таким тоном, как если бы это было пустяком, но ей не хотелось выдавать ему даже такой пустяк. Она старательно игнорировала попытки Лава заставить ее замолчать. Кьёраку-тайчо не раз показывал ей, как допрашиваемый может извлечь больше информации из вопросов, чем дознаватель – из его ответов. – Время от времени.

Они должны быть ценной добычей, но не чересчур ценной. Ровно настолько, чтобы их оставили в живых, но не посадили на короткую цепь с колокольчиками.

- Время от времени, время от времени... - Ичимару медленно покивал и снова принялся мерить комнату шагами. - Представь сибе, что вам всем срочно нада выйти с ним на связь. С учетом вашего состояния и все такое.

- Этим в основном занимался Шинджи, - она покосилась на Хисаги и добавила чуть громче специально для него (по-прежнему старательно игнорируя возмущенный шепот Лава): - А если не он, то Мугурума-тайчо.

Ей стоило немалых усилий называть его так, а не привычным "Кенсей", но то, как красноречиво Хисаги не отреагировал на ее слова, усилий стоило.

- Ну воооот... Пичально, правда? Вас тут аж три штуки, и ни один не знает, где сейчас Урахара.

А вот теперь ей нужно быть предельно осторожной. В этой игре каждое слово было ставкой по меньшей мере на их жизни, но Лиза знала, что она – чертовски хороший игрок. Кьёраку-тайчо был лучшим учителем в этом вопросе, какого только может пожелать девушка.

Он даже научил ее, как сесть за стол с бросовой картой на руках и встать из-за стола с недельным жалованьем остальных игроков в кармане. Но все это было очень давно.

- Нет, мне нечего сообщить вам о его местонахождении, - она села настолько прямо, насколько позволяли веревки. Еще один штрих к образу "демонстративного неповиновения". - В последний раз я видела его неделю назад, когда он рассказал нам о фальшивой Каракуре...

На сей раз пришла ее очередь состроить непроницаемое лицо - так тщательно, что при взгляде на нее любой решит, что она крупно проболталась и пытается это скрыть. Она даже побледнела и покрылась холодным потом (для этого пришлось изо всей силы вывернуть под неудобным углом скрученные запястья).

Лав взорвался полупридушенной гневной тирадой, из которой кое-как разобрать можно было только "Лиза, ты что творишь?!"

Это придало ее спектаклю убедительности и это было прекрасно. Было бы еще прекраснее, если бы оказалось, что Лав догадался, что она задумала, и теперь подыгрывает ей, но Лиза была почти уверена, что только дурацкое везение помешало ему сейчас все испортить. Нужно было перевести игру в плоскость, где его реакции перестанут быть определяющим фактором.

- Ну воооот... так держать, детонька.

Лиза твердо решила, что за "детоньку" непременно оторвет Ичимару яйца. Может быть, не прямо сейчас, но она согласна подождать.

- Видите, если вы будете хорошими мальчиками и девачками, вы скора поймете, что здесь у нас не так уж плохо.

- Угу. Потрясающе. Именно поэтому вы нас так хорошо зафиксировали. Интересно, Хачи там хотя бы дышит после того, как вы его спеленали?

Лав всегда был человеком выдержанным, но похоже, что его выдержка рухнула еще вместе с той высоткой в Каракуре. Спасибо хоть за то, что Хачи пошевелился в ответ и с видимым усилием склонил голову, и это означало, что он по крайней мере жив и в сознании.

- Тай-чо при-ка-зааал! - пропел Ичимару, как будто они сидели в классной комнате и играли в “Двадцать вопросов”.

- Лав, перестань, будет только хуже! – Лизе нужно было взять ситуацию под контроль, и немедленно. К дьяволам изящные многоходовки и тонкие манипуляции. Что-то в голосе Ичимару заставляло волосы на затылке даже не становиться дыбом, а пытаться оторваться и убежать. Вместо того, чтобы придать собственному голосу убедительный оттенок паники, ей приходилось прилагать усилия, чтобы не заорать от ужаса на самом деле.

- Будет хуже, абязательно будет, - Ичимару сокрушенно – мать его, сокрушенно! – поцокал языком и снова обошел плиту секкисеки по кругу. Дойдя до Лизы, он опять неуловимым змеиным движением вытянул руку и на этот раз чувствительно побарабанил костяшками пальцев по ее темечку. Она взвизгнула от боли, не тратя сил на то, чтобы пытаться сдерживаться. Если она в нем не ошибается, он быстро заскучает, если будет добиваться желаемой реакции без усилий.

Для того, чтобы бороться чуть позже, ей пригодится каждая крупица сил, сбереженная сейчас.

Но он нападает так неожиданно. Беспорядочно. Бессистемно.

- Мы будем послушными, - быстро проговорила она. Для игрока нет худшего противника, чем тот, который действует хаотически. Ты вырабатываешь стратегию, продумываешь комбинации, мастерски блефуешь – а потом один его бестолковый ход и все это радостно летит к чертям.

- "Послушными"? Лиза, они убили Шинджи! И ты собираешься быть послушной?

- Лав, твою маму восемь раз, а что нам еще остается? - зашипела она и свирепо уставилась на него, надеясь вопреки всему, что он поймет - она пытается выиграть время, сама не зная еще, для чего именно.

Еще она надеялась, что он поймет - она знает, что их друзья мертвы, и ей не все равно, и она тоже хочет отомстить. Но с этим придется подождать. Не сейчас. Позже. Много позже.

- Девушка дело говорит, Аикава-хан. Не мнооого вам троим помимо этого остается. Да ты ж и сам панимаешь. Сам сказал, что первым делом попробовал, как работают эти наручники, нээ?

Лав снова переключился на Ичимару, пытаясь вертеть головой так, чтобы по возможности прослеживать взглядом его движения. Последнее было не самой простой задачей.

- Лиза, если бы они хотели убить нас, то убили бы. Он сказал, что мы нужны им живыми, - прошептал он. – Что Айзену мы нужны живыми.

- Ну так чтооо? Вы сидите тут такие все из себя за-фик-сиии-рованные, и что вы в таком виде намерены делать? - На этот раз, Ичимару съездил по затылку Лава своим дурацким вакизаши.

- Ничего, - Лав вскинул голову, насколько мог. - Ни черта мы не намерены для вас делать. И мы уж никак не намерены предавать своих.

Лиза отвернулась так, чтобы не видеть его, сознательно лишая себя возможности убедиться, что Лав обращается не столько к Ичимару, сколько к ней. Хисаги снова рассматривал что-то несуществующее в дальнем углу, но время от времени украдкой поглядывал в их сторону, следя за происходящим. Его руки по-прежнему были плотно скрещены на груди.

- Своииих? Тоись это у нас Мугурума-тайчо и Оторибаши-тайчо и остальные? - Ичимару хихикнул. - Забавненько.

Лиза видела, как Хисаги скривился. Самообладание начинало ему отказывать. Ему очень хотелось оказаться подальше отсюда. Это желание было начертано на его лице так же отчетливо, как его тройной шрам.

- Ты хочешь мине тут сказать, что свои вас спасут, или там, вы их спасете или как там еще? Нууу, дружище, расслабься уже. Барраган сказал, что он их убил. Всю вашу компанию. Аднаво за другим. Я ж сказал, очень неудобненько получилось. Айзен-тайчо расстроился и у нас стало одним Барраганом меньше, прикиньте? - Ичимару счастливо расхохотался собственному остроумию и даже наклонился и хлопнул себя по ляжкам в порыве веселья.

Его смех резко оборвался шипением и взрывом такой отборной брани, что у Лизы, которая вовсе не была нежной фиалкой, невольно начали гореть уши. Потом он снова принялся расхаживать перед ними, прихрамывая от боли и злобно зыркая на Лава, как будто это Лав во всем виноват.

- Сволочь! Не смей на миня так сматреть! Вы все не смейте сидеть тут связанные с таким видом, будто вы лучше миня! Суки!..

С ее щеки стекал его плевок. Хисаги таращился на них, и на лице его на этот раз был начертан неприкрытый ужас. Она попыталась привлечь его внимание так, чтобы не заметил Ичимару.

- Вы праиграли! Мы победили! - Ичимару колотил себя кулаком в грудь, хотя видно было, что это причиняет ему боль. Лиза по-прежнему не могла разглядеть никаких следов ранения. - И это означает, что ты, гад, не имеешь никаких прав сидеть тут и огрызацца на миня, понял? Понял?!

Мамочки, да он же псих. Совсем-совсем псих. Наконец-то до нее это дошло. И до Хисаги тоже дошло. К концу тирады Ичимару у него глаза были шире лица от шока.

Остановите его, проговорила Лиза одними губами. Хисаги смотрел в ее сторону. Он должен был ее видеть. Должен был. Я не могу. Вы должны остановить его.

Лав мог быть вне себя от гневя и горя, но он не мог не понимать, что все висит на волоске. Вот только сойти с накатанной дорожки он тоже не мог.

- Я поступаю так, как того требует честь моя и моих друзей.

Лиза знала, что это самое близкое подобие капитуляции, какого только можно в принципе ожидать от Лава.

- Честь? ЧЕСТЬ?! - уголки рта у Ичимару стремительно поползли вверх, но это было чем угодно, только не улыбкой.

Остановите его. Хисаги смотрел на нее, сквозь нее. Прошу вас. Пожалуйста. Помогите.

- Да, честь, - Лав уже не мог остановиться. Ничего не мог с собой поделать. И она ничего не могла сделать.

Помогите нам.

На мгновение она подумала, что Хисаги услышал ее. Она увидела, как он прищурился, размышляя. Ичимару остановился как раз в пределах досягаемости его рук.

- Айзен мог превратить нас в чудовищ, но нашу честь он отнять не смог. И ты не сможешь.

Прошу вас.

Хисаги все еще размышлял, когда Ичимару выхватил меч. Его руки только-только начали распрямляться, когда Ичимару выкрикнул что-то, что она не смогла разобрать.

Что-то тонкое вспыхнуло и протянулось к ним и Лава уже не было рядом с ней и все, что она могла разглядеть боковым зрением - длинное, узкое лезвие. Она обернулась и увидела Лава в нескольких шагах у себя за спиной, над самым краем плиты секкисеки. Он повис на клинке, пробившем его горло.

- Поговори у миня еще, - прощебетал Ичимару.

Лав шевельнул губами, но ничего не смог сказать, только струйка крови вытекла изо рта. Лиза заставляла себя смотреть, смотреть ему в глаза, безмолвно умолять, чтобы он понял. Она старалась как могла. Она пыталась спасти его. Понял ли он это? Простил ли ее?

Но в его взгляде ни понимания, ни прощения не было, ничегошеньки там не было, и занпакто Ичимару выскользнул из раны с влажным хлюпаньем, которое она теперь будет слышать каждую ночь, пытаясь уснуть, и Лав тяжело рухнул на каменный пол с глухим стуком, и все, о чем она могла думать, так это только о том, что так не годится, кто-нибудь должен был стоять там и подхватить его.

- Оииии... а что это у нас за сердитое личико, детонька? - Ичимару дышал часто и прерывисто, будто вот-вот то ли завалится в обморок, то ли кончит. Он подошел так близко, что носки его сандалий почти коснулись края плиты. - Это ты на миня так сердишься?

Ей хотелось разрыдаться. Или заорать. Или предложить ему проследовать прямым курсом на хуй.

Она позволила страху и ненависти парализовать себя, позволила себе вцепиться в них мертвой хваткой и замереть неподвижно, когда Ичимару приподнял ее подбородок кончиком клинка. И все равно ее едва не передернуло - не от того, что острие прокололо кожу, это можно было бы стерпеть, но она почувствовала, как струйка крови побежала по шее.

Когда она скосила глаза туда, где стоял Хисаги, его там не оказалось. Сбежал. С-сука.

- Я задал вапрос, золотко. Ты на миня сердишься?

Ненавижу. Убью. Умру. Боюсь.

- Я...

Мысли метались туда-сюда как бешеные, и она никак не могла совладать с ними, пока не задала себе очень простой вопрос:

Что бы Кьёраку-тайчо сказал ей сделать?

Она задавала себе тот же вопрос больше века назад. Тогда, как и сейчас, ответ был прост.

Для начала останься в живых. Выживи и помни, что не зазорно проиграть сражение с тем, чтобы потом выиграть войну.

Может быть, ее капитан именно так бы и сказал, а может быть, это просто она предпочитала считать, что он сказал бы ей именно это, но в любом случае эти слова вернули ей способность соображать, которая была ей сейчас необходима как никогда.

- Как вам будет угодно, сэр, - выдавила она наконец. Неважно, что голос у нее сел и дрожит. Если он решит, что сломал ее - тем лучше. Все, что ей теперь нужно – держаться.

И продержаться столько, сколько потребуется.

Меч отодвинулся от ее подбородка.

- Мая ж ты пусичка, какая ты умненькая. Я умненьких и послушных никада не обижаю, все па-чесному. А тепеерь давай...

- Гин, ты был невежлив с нашими гостями?

Она узнала бы этот голос из тысячи, даже теперь, когда в нем не осталось ни капли привычной когда-то фальшивой почтительности. Айзен Соуске направлялся к ним от двери, вырастая из ребенка в мужчину по мере того, как стены и потолок смыкались вокруг него.

Он изменился. Изменился помимо того, что сменил прическу и избавился от уродских очков. Она попыталась сформулировать для себя словами, что же в нем не так, но все, что у нее получилось, звучало как "он стеклянный". Не то, чтобы он теперь блестел, скорее выглядел плоским, как отражение в окне или в зеркале.

- Ойечки... вы ж знаете, как оно бывает, Айзен-тайчо, - Ичимару почесал в затылке. Сейчас он разговаривал как маленький мальчик, который привык, что его проказы скорее развлекают взрослых, чем могут повлечь за собой какое бы то ни было наказание. - Очень уж я не люплю, када люди забывают, кто тут главный.

Айзен милостиво улыбнулся, и от этого ей стало едва ли не более жутко, чем от всего, что с ней произошло за последние сутки.

- Я думаю, теперь ты можешь предоставить мне уладить дело. Пожалуйста, передай Заэлю, что ему следует прислать сюда достаточное количество своих фрассьонов, чтобы проводить Ушоду-сана в более надежное помещение.

- Тайчоо, все будет в лучшем виде... - Ичимару удалился, помахивая на прощанье ручкой через плечо. Его все еще пошатывало.

- Я уже попросил Хисаги удостовериться, что ваши апартаменты готовы, Ядомару-сан. Я глубоко сожалею, что наша встреча состоялась при столь прискорбных обстоятельствах. Прошу вас, примите мои искренние извинения по поводу самовольных действий Ичимару-тайчо. Он сильно пострадал от огней Ямамото-сотайчо, и, хотя нам удалось залечить физические повреждения... - он пожал плечами с видом человека, которому искренне наплевать, как там Ичимару вылечили или не вылечили.

- Мои... апартаменты? - Лиза никак не могла сообразить, на что он намекает, кроме того, что их с Хачи все-таки поместят отдельно.

- Совершенно верно. Время от времени у меня будут для вас некоторые незначительные поручения, также мне может потребоваться ваша помощь с одним из наших пленных и ваше присутствие при определенных мероприятиях, но за исключением этого я хотел бы, чтобы вы считали себя моей гостьей. Я искренне надеялся, что мне не придется ограничиваться лишь вами, Ядомару-сан, но, увы... – он демонстративно бросил взгляд туда, где лежало тело Лава, - Заэлю и Маюри придется обходиться тем, что есть. Вы, в свою очередь, будете избавлены от их внимания.

Не сказанное вслух "при условии, что" прозвучало оглушительно громко.

- А сейчас я бы посоветовал вам уделить моим словам самое пристальное внимание. И вам также, Ушода-сан, так как это касается и вас.

И затем Айзен крайне учтиво и не менее убедительно разъяснил им условия их пребывания в этом месте живыми и по возможности целыми.

Два дня спустя какой-то фрассьон бесцеремонно выволок Лизу из ее комнаты, где она как раз уснула впервые за эти самые два дня. Следующий час ее жизни оказался совершенно незабываем во многих малоаппетитных смыслах. У нее остался на память солидный шрам на левом предплечье и еще один, довольно витиеватой формы, в низу живота. После окончания "разъяснительной беседы" ее, бледную, дрожащую и перемазанную в крови, куда-то отвели, поставили перед какими-то экранами и довольно долго заставляли поворачиваться то одним, то другим боком, чтобы лучше продемонстрировать плоды Заэлевых трудов. Она не могла видеть, кто - или что - находился по ту сторону экранов, но потом Айзен сообщил ей, что Ушода-сан просил засвидетельствовать ей свои глубочайшие извинения и заверения в своем примерном поведении в будущем.

У Лизы болели даже те места, о существовании которых она никогда не подозревала, но она с трудом прятала торжествующую улыбку всю обратную дорогу до ее комнат. Хачи испытывал наложенные ограничения на прочность, как она от него и ожидала.

Так же, как и она испытала их днем раньше, вот только ее подглядывание в неположенные замочные скважины, небрежное ровно настолько, чтобы быть застуканной, повлекло за собой вежливое и почти добродушное напоминание об условиях ее "гостевого статуса" в Лас Ночес - и все. Хотела бы она знать, понял ли Айзен, как много он ей невольно этим сообщил.

Помимо этого, события не баловали ее разнообразием. Она, как могла, исследовала все территории, где ей позволено было находиться, стараясь собрать как можно больше информации. Иногда ей доверяли относить еду Иноуэ Орихиме. Девочка еле узнавала Лизу; Лиза одно время пробовала развеселить ее хотя бы похабными анекдотами, но Орихиме даже не попыталась улыбнуться.

Хисаги при редких встречах не проявлял ничего, кроме напускного безразличия. Их общение сводилось к распоряжениям, которые он ей передавал. Впрочем, однажды он специально заговорил с ней только затем, чтобы сообщить, что Ичимару отправили в Сообщество душ - якобы править там от имени Айзена, но посредством такого повышения по службе его просто отослали с глаз долой.

Она понятия не имела, с какой это стати он так хотел, чтобы она узнала об этом. Только надеялась, что чертов сукин сын не пытался таким ублюдочным образом попросить прощения. В любом случае он, кажется, рассчитывал на более развернутый ответ, чем "угу". И, кстати, вскоре после этого у него и начали понемногу сдавать нервишки.

Она совершила еще несколько мелких нарушений на пробу. Одно – так, чтобы оно выглядело преднамеренным. Два других – замаскированных под оплошность по незнанию или небрежности. Благополучие Хачи было упомянуто вслух только после "преднамеренного" нарушения. В остальных случаях для нее все обошлось коротким домашним арестом. Хотя потом и Заэль и Маюри пожирали ее полными вожделения взглядами. Заэль во всеуслышание выражал свою готовность продолжить начатые опыты, а Маюри упирал на то, что сейчас, вообще-то, его очередь.

Но она и впрямь была "избавлена от их внимания", хотя они ничем не стеснялись с остальными заложниками.

О последних Лиза старалась думать пореже. Дважды ей удавалось вмешаться так, чтобы это не выглядело как вмешательство, но гордиться тут было нечем.

Когда она выберется отсюда - и ни днем раньше - она сможет позволить себе чувствовать себя виноватой в гибели всех медиков из Четвертой, которых она не спасла.

Она сможет позволить себе досужие размышления обо всех тех словах, которые она могла тогда произнести, не произнести или произнести по-другому – так, чтобы сохранить Лаву жизнь.

Она сможет кричать и плакать и горевать и бить посуду и напиться в хлам и потом плакать и горевать снова.

А пока что она должна продолжать играть в свои игры и делать все возможное, чтобы сохранять силы и здравый рассудок. Она позволила себе скучать по трем приятным вещам в день и малевать граффити. Она пересматривала в уме любимые телешоу и перечитывала мангу, пытаясь уснуть. Она не уставала напоминать себе, что если она зайдет слишком далеко, чтобы спасти одного человека сейчас, это будет означать, что она не сможет спасти многих позже.

Пока она жива и невредима, это означает, что жив и невредим Хачи. Айзен зачем-то нуждался в нем и в гарантиях его доброй воли. Она была этими гарантиями.

Она надеялась, что Хачи знает – она безропотно примет участь заложника, если это будет необходимо для того, чтобы уничтожить Айзена. Она надеялась, что он простит ее, если расклад окажется зеркально противоположным.

Она гадала, простит ли ее Четвертая дивизия, если когда-нибудь каким-то образом ей выпадет шанс объясниться перед ними.

Она старалась не думать о том, простил ли Лав ее перед смертью за то, что он посчитал капитуляцией. Или о том, простил бы он ее сейчас, если бы увидел, как она кокетничает с человеком, который стоял и смотрел, как его убивают.

Все это было важно для нее, будет важно для нее потом, позже, а сейчас важно лишь сосредоточиться на том, что ей делать дальше. Что бы это ни было.

Когда бы ни настало это "позже".

Сколько же она уже здесь пробыла? Бывали дни, которые тянулись как старая жвачка, а бывали и недели, которые пролетали как часы. Может быть, ее чувство времени отказывалось ей служить, а может быть, это само время здесь было таким же искривленным, как и пространство.

Прошло ли пять минут или полтора часа, но в любом случае они наконец вышли к воротам, за которыми простиралась пустыня.

- Мда. Еще скучнее, чем внутри, - выдала она после того, как некоторое время добросовестно рассматривала пейзаж.

- И еще страшнее, - отозвался Хисаги, жмурясь на бледном свету.

Никакого патруля в обозримом пространстве не наблюдалось.

Она молчала, и спустя какое-то время Хисаги заговорил снова:

- Вы сказали, что вам здесь всегда либо скучно, либо страшно - так?

- Я сказала?.. – она уже успела забыть об этом, а он, выходит, запомнил? - Вроде того, да. А что там в глуши такого страшного? Дикие Пустые?

- Вы первый раз выбрались так далеко? – это было наблюдением в той же мере, что и вопросом.

Она пожала плечами и поставила очередную галочку напротив предположения о том, что он не знал о специфических условиях ее "гостевого статуса". Хорошо еще, что ей позволили оставить при себе Тонбо – вдвойне хорошо, если вспомнить ее давешнее столкновение с каким-то бывшим фрассьоном Заэля.

Как странно, размышляла она, сортируя в уме факты, предположения и подозрения, что у заключенной не отобрали оружие. О да, она была прекрасно мотивирована не впадать в боевое безумие и не кромсать арранкаров направо и налево, но все равно странно. Она размышляла и разглядывала Хисаги, а Хисаги разглядывал зыбкую мерцающую линию горизонта, и ладонь его стискивала основание ножен, а большой палец упирался в цубу так, будто он вот-вот подтолкнет ее и выхватит занпакто.

Он отдавал приказы - в отличие от нее. Он пользовался привилегиями, которых она была лишена. Но ведь и она, в свою очередь, пользовалась такими привилегиями, которых была лишена, например, Иноуэ Орихиме, а уборщики из Четвертой должны были выказывать ей должное почтение при встрече.

- Ну и где же ваш патруль?

- Может быть, патруль так и не нашел их, - Лиза навострила уши, но Хисаги, казалось, не заметил своей оговорки. Он криво ухмыльнулся и добавил: - А может быть, неведомые твари в ночи сами нашли патруль.

- Бывает, - она сладко улыбнулась в ответ. Меньше Айзеновых громил – меньше головной боли и мороки в будущем, плакать по ним она точно не станет.

- Хотя я почти уверен, что они успели уйти.

"Они". Он повторил это два раза подряд. Он смотрел на горизонт, не отрываясь, и сквозь страх и усталость в его взгляде пробивалось что-то еще.

Что-то.

Если она чему и научилась за свою некороткую жизнь, так это тому, как удержать лицо, вытянув впервые за вечер карту, которая может – всего лишь может – стать началом выигрышной комбинации.

Все эти месяцы она провела с восьмеркой, тройкой и девяткой на руках. Все, что ей оставалось - блефовать и ждать.

Но ждать чего? И она совершенно точно не могла ждать еще сорок лет или еще сто.

Перед ней открылась возможность. Но что ей с этой возможностью делать? Стоит ли ей вообще делать что бы то ни было? Может быть, впереди у нее – шанс получше, который она непременно упустит, погнавшись за этим.

Это могло быть ловушкой. Но она не первый день наблюдала за Хисаги. В человеке просто не уместится столько актерского таланта, чтобы достоверно изобразить то, что с ним творится.

- И давно они - ушли? - спросила она. Легкий акцент на местоимении можно было бы списать на игру воображения.

Он застыл, как каменный. Очень красноречиво застыл. Такая попытка не выдать себя выдавала его с головой.

- Недавно, - он замолчал так резко, словно это его собственный язык против его воли стал слишком болтлив.

Если она сделала сейчас неверный выбор, Хачи может заплатить за него очень дорого. Она сама может заплатить очень дорого.

- Понимаю.

Лиза все же напомнила себе, что нужно быть поосторожнее. Слишком неверной была почва, на которую она только что ступила.

Вербовать Хисаги в союзники было не самой блестящей из идей. В конце концов, он допустил, чтобы Лава убили. Но - скольких людей она сама не помешала убить или сделать с ними еще чего похуже?

Видно было, что он вот-вот сорвется. Это могло произойти в любой момент. Может быть, Айзен уже заметил и в любой момент запросто начнет давить на него, чтобы процесс самую малость ускорился.

- Неужели? - если бы речь шла о ком-нибудь другом, она могла бы поклясться, что в его тоне ясно слышатся отчаяние и надежда. Все, что ей нужно было сейчас - сделать ему предложение...

Блеф может обернуться пустыми карманами. Вопрос только в том, будут это карманы всех ее партнеров по карточному столу или же ее собственные.

- Как знать, как знать, - она посмотрела на него в упор и впервые по-настоящему задумалась, зачем это он сделал себе такую татуировку. - А вы - вы понимаете, что будет, если они окажутся на свободе?

Она сбросила карты. Вопрос только в том, что она вытянет взамен из колоды.

Он молчал. Он по-прежнему избегал смотреть ей в глаза.

Даже если теперь ей начнет идти хорошая карта, с этого момента игра катастрофически ускорится. Игра станет непредсказуемой.

Она изнывала от нетерпения, предвкушая это.

- Да, - произнес он наконец. Одно слово, и оно сказало ей так много.

Ее внутренний голос не преминул напомнить ей, что, возможно, она просто слишком устала ждать.

- Понимаю.

Все это было так рискованно. Может быть, слишком рискованно. Может быть, она что-то интерпретировала неверно. Может быть, он сдаст ее Айзену. Может быть, она должна дождаться более подходящего случая, но...

К дьяволам благоразумие.

- Хисаги…

В теперешней игре оно ничего ей не принесло.

- Да, Ядомару-сан?..

Она поддерживает ставку.

- Что бы вы ни затевали, я в деле.

----------------------------------------------------


^* Непереводимая игра слов: prudence - благоразумие (англ.); вторая песня с White Album называется "Dear Prudence" (и следом за ней идет Glass Onion)

^* Lingerie Senshi Papillon Rose - фанатская пародия на Сейлор Мун. Немножко мистификация, не немножко - махровое эччи

@темы: Ангст, АУ, Джен, Переводы, Драма, R, Фанфики