[S O N I C]

Прогресс Кубо в рисовке персонажей:



Напоминаю, что Блич начался в августе 10 лет назад и первая глава называлась Death & Strawberry, и сейчас, 10 лет спустя, вышла Death & Strawberry 2.

@темы: Коллажи

---

[S O N I C]

Немного Рукии из последней вышедшей главы:

@темы: Рукия, Коллажи, Стеб, Юмор

---

[Близорукий первым не здоровается]

Собиралась-собиралась вывесить этот свой еще июньский фик... так и не собралась, пока Кубо сам Рукию лейтенантом не сделал!.. Так что сейчас это всё выглядит, гм, несколько СВОЕОБРАЗНО... ну и ладно. :-))))


Название: Бойтесь собственных тайных желаний!
Автор:  Abarai_Takana
Бета: самобетинг
Персонажи: Рукия Кучики, Рангику Мацумото, Тоуширо Хицугая, ну и мимо пробегавшие Ренджи Абараи, Изуру Кира, Шухей Хисаги, Бьякуя Кучики и прочие.
Рейтинг: G
Жанр: гм… бурлеск :-)
Дисклеймер: не моё
Описание: Готэй, служба… Женская (и не только) дружба.
Предупреждения: ООС возможен – но в таком тексте неизбежен.
И да здравствуют все штампы фандома, филлеров, и кино и книжек вообще!
Фик был написан на июньский фикатон - но Кубо, как всегда, догнал своих фикрайтеров :-))

«Всё вееертитсяяяя!...»
«АукцЫон»

(by  rony-robber)

- А что, Рукия, может быть ты всё же хотела бы стать лейтенантом?.. – Рангику с двумя коктейлями подсаживается к офицеру 13 отряда, глаза ее как всегда наивно распахнуты… но Рангику никогда ведь ничего не говорит и не делает просто так!
Рукия настораживается. Очередное заседание Ассоциации женщин-шинигами прошло как-то на удивление тихо, и даже конфеты и пирожные еще остались… и алкоголь тоже.
- Я не пью, Рангику-сан, вы же знаете… - делая отодвигающий жест рукой, пытается отказаться от коктейля Кучики-младшая.
- Ммммм, не переживай, это безалкогольные… - Рангику начинает посасывать свой напиток через трубочку.
Безалкогольные? Вряд ли. Как бы Рангику ни хлопала невинно длинными ресницами. Но на дворе такая жара, да и день уже к вечеру… Может, с одного коктейля и ничего?..
- Рукия, так что же? Ты мне не ответила.
- А?.. Да… То есть, конечно же, нет! Нии-сама… Кучики-тайчо… в общем, ему бы это не понравилось!
- Я же не про него спрашиваю, а про тебя… Ты сама-то что об этом думаешь? Мне кажется, у тебя есть для этого все способности – и боевые, и магические… и организаторские… Вот, твои однокурсники ведь прекрасно справляются!
- Ну… я не знаю даже! Это ведь всё равно нереально. Все отряды укомплектованы… - тут на лицо Рукии словно тень набегает, и она почти шепотом заканчивает: - Кроме нашего… но…
Тут она опускает голову… а потом решительно почти залпом выпивает коктейль.
Он и правда вкусный. И, может быть, и правда безалкогольный? Терпковатая горечь с привкусом сладости. Как и воспоминания Рукии о Кайене. Которого нет больше и никогда не будет. Зачем Мацумото растравила эту рану?...
- Рукия, не надо грустить о том, чего всё равно не изменить… Надо пытаться делать то, что можешь.
Перед Кучики-младшей, как по волшебству, возникает второй коктейль. Погруженная в себя, она бездумно втягивает основательную порцию через трубочку.
- Я почему, собственно, об этом речь завела… Я собираюсь в отпуск. Всего-то на недельку. Но оставлять Тоуширо… ох, гомэн, Хицугаю-тайчо одного мне бы не хотелось! Вот я и подумала… может, ты согласишься подменить меня? Мне кажется, вы замечательно сработаетесь… Ха, у вас даже занпакто несколько похожи!
- Ммммм, ээээ?... – Рукия вдруг с удивлением замечает, что голоса вокруг звучат как-то по-другому: с одной стороны, громче и резче, а с другой – сливаются в один сплошной общий шум. А стены комнаты как-то странно кренятся, или это будто накреняются ее стул и стол?..
- Рукия, надо просто попробовать! Натворить ничего ты за неделю точно не успеешь… а может, как раз, так войдешь во вкус, что… В общем, Кайен наверняка сказал бы тебе, чтоб ты соглашалась… а потом гордился бы тобою!
- Кайен… Кайен. Кайена нет – и я должна… должна хотя бы спросить разрешения у Укитаке-самы…
Рукия вдруг понимает, что у нее чуть заплетается язык. Нет, в таком состоянии с капитаном разговаривать неприлично! Да и, кстати, до него надо еще как минимум дойти!
- Я думаю, он не будет ничего иметь против. Ты за себя мне, наконец, скажи: ты – согласна?
- Да… - сама не зная как, отвечает Рукия. И когда в ответ на это Рангику тут же заявляет:
- Отлично! За это надо выпить! -
Рукия даже не удивляется, и почему-то совершенно не спорит.
Третий коктейль… Впрочем, офицер 13 отряда Кучики Рукия уже не способна считать… и думать, что делает, - видимо, тоже. Она еще помнит, как они с Мацумото чокаются высокими стаканами… помнит, как подносит стакан к губам – какая трубочка, зачем мелочиться?.. – делает пару больших глотков…

А вот дальше – дальше наступает некоторый провал. Да и последующие события и их порядок Рукия потом припоминала как-то смутно.


Утро, она стоит в офисе десятого отряда, сидящий за столом Тоуширо… гомэн, то есть Хицугая-тайчо вскидывает на нее бирюзовые глазищи… и они раскрываются еще шире, когда она четко произносит:
- Исполняющая обязанности лейтенанта вашего отряда Кучики Рукия для несения службы явилась!
На лице Хицугаи, кажется, уже вот-вот готово появиться выражение «Что за несение удивительной чуши?..» - но вместо этого он почему-то широко улыбается и говорит:
- Ааа, Рукия Кучики, очень тебе рад. У меня тут как раз пара арбузов завалялась… Предлагаю начать несение службы с них.
Дальше они едят арбузы, сидя на энгаве и болтая ногами – Хицугая нарезает хрусткие сочные ломти прямо своим занпакто. Рукия в легком шоке, хотя арбузы действительно вкусные… пускай порой ей и кажется, что в их сладости есть некая, смутно знакомая горечь.
Потом перед ней оказываются две стопки… нет – слава ками! – не сакэ, а рабочих документов. Глаза Рукии лезут на лоб: угу, Ренджи рассказывал ей, что бумажной работы много… Но – не настолько же??? И это всё нужно сделать за один раз? К тому же, она не очень-то в курсе дел чужого отряда – что же она сможет написать?
- А, Рукия, мне жаль – но Мацумото тут так всё запустила… Ты знаешь, если это всё копилось целый месяц, то, я думаю, оно спокойно может полежать еще недельку и подождать ее возвращения. Оставь, не трогай, пойдем лучше я покажу тебе территорию отряда, расскажу привычный распорядок, и заодно обсудим планы на день.
Рукия сначала хочет сказать, что, в общем, наверное, распорядок ничем не отличается от распорядка в других отрядах – но потом мудро решает промолчать. Мало ли…
Мало ей сразу же не показалось – юный тайчо оказался весьма серьезен и строг к малейшим нарушениям трудовой дисциплины, он с очень суровым видом шагал по территории, раздавая указания налево и направо, замечая даже, казалось бы, самых незаметных членов отряда и тут же отмечая тех, кто находился не при деле. Рукия даже подумала, не владеет ли Тоуширо какими-то секретными техниками кидоу, позволяющими видеть сквозь стены! И всё меньше понимала, как при таком начальстве Мацумото-фукутайчо умудрялась успевать пить кофе, читать журналы, тусоваться по другим отрядам, болтать с подругами, посещать собрания Женской Ассоциации, да еще и выглядеть так, как она выглядит… и запускать работу с отчетами. К концу обхода и без того большие глаза Рукии были уже совершенно круглыми и со лба стремились куда-то к затылку.
- Уф… Устал я что-то… - сказал Хитцугая, зевнув. – Пойду немного вздремну. Разбуди меня часика через два – а пока можешь быть свободна.
Рукии показалось, что она слышит стук собственной ударяющейся об землю челюсти.


День. Время обеда, тайчо проснулся сам, на сей раз избавив Рукию от необходимости выполнять свое щекотливое поручение.
- Рукия… ты любишь сладости? – спрашивает Хитцугая, наблюдая, как и.о. лейтенанта заваривает чай.
Рукия озадаченно морщит лоб. Вроде бы Тоуширо – известный сладкоежка, и если она скажет «да», то, возможно, он будет не очень доволен, решив, что она для него «конкурент». А если она скажет «нет»… Может, это будет не очень красиво, ведь надо поддерживать вкусы капитана, пусть и временного.
- Да нет, наверное… - уклончиво отвечает Рукия.
Хитцугая давится яблоком, которое грызет.
- Уфф… знаешь… пожалуй, так ответить способна только женщина! Так «да», «нет» или «наверное»? А то, видишь ли, я их терпеть не могу – а мне их все дарят и дарят, девать некуда, выкидывать неудобно… Мацумото, гм, для фигуры вредно… А ты такая… изящная… что тебе оно точно бы не повредило!
- Ээээээ… - в который раз лишается дара речи Рукия.
- В общем, вон там, в том шкафу… Бери что хочешь и сколько хочешь. А когда еще принесут – ты теперь знаешь, куда складывать. – И тайчо меланхолично отхлебывает чай. На лице его появляется выражение блаженства. – О, прекрасный чай! Ну наконец-то… Нормальной крепости, и не сладкий… Рукия, ты просто чудо… Что случилось, Рукия?
Ответом ему был какой-то сдавленный писк из-за открытых дверец высокого шкафа: Рукия неосторожно распахнула обе створки – и тут на нее буквально хлынула лавина сверточков, пакетиков, коробок и коробочек со всяческими сладостями, под которыми она оказалась буквально погребена. Впрочем, если бы не это, ее наверное, отшибло бы и вынесло на середину комнаты волной всевозможных ароматов – собственно, шоколада, и ванили, и корицы, и кардамона, и ками еще знает чего, в почти невыносимой концентрации.
Хицугая бросился на помощь.
- Ты в порядке, Рукия? – встревоженно вопрошал он, ставя своего временного лейтенанта на ноги. Рукия только мычала что-то невнятное: она сейчас и сама уже не была уверена, что любит сладкое.
- Но… это же… это же стратегический запас на весь Готей!.. – выдохнула она, наконец.
- О… да… - тяжело вздохнул Тоуширо. – Что-то тут еще, пожалуй, с Нового года лежит… - И они одновременно воззрились на огромную яркую коробку конфет с новогодними елками на крышке.
Рукию передернуло.
- Тайчо… пойдемте нормально пообедаем! – вырвалось у нее.
- Да, пожалуй пора.


Вечер. Конец рабочего дня, который весь непонятно куда делся. Тайчо и и.о. фукутайчо возвращаются в офис, Рукия опускает глаза, проходя мимо нетронутых стопок документов, которые за день, кажется, стали еще выше – вполне возможно, могли ведь и новое что-то прислать! – Хитцугая садится на свое место, потягивается…
- Ну что же, завтра жду тебя в то же время, Рукия. Спасибо за хороший день…
- Рада стараться, тайчо! – она готова уже уйти, но внезапный вопрос Хицугаи заставляет ее застыть на месте.
- А кстати, Рукия… скажи… не было ли тебе скучно?
- Что??? То есть, Хицугая-тайчо?..
- Ну… ничего же не происходит… В Готее всё тихо, никаких боевых заданий, ближайшая миссия для нашего отряда только через неделю – как раз уже вернется Мацумото. Это же скучно! Я люблю сражаться, люблю, когда что-то происходит. Это весело. К тому же, я хотел бы посмотреть на твой занпакто в действии – я много о нем наслышан… И мне было бы интересно сражаться рядом с тобой.
Рукия хлопает глазами. Конечно, если что – она всегда готова броситься в бой и выполнить свои обязанности. Но чтобы вот так вот, жалеть о том, что сейчас всё спокойно? И – как он сказал – «Когда что-то происходит – это весело»??? – Кучики-младшая более чем озадачена!
- Кажется, я чем-то сильно удивил тебя? Хм. Я вот подумал: мы же совсем не знаем друг друга. Общаться до этого совсем не приходилось. Даже жаль – ты такая милая, воспитанная, ненавязчивая, неболтливая… Спокойная. А нам ведь работать вместе – ну и пусть всего лишь неделю. Надо, наверное, все-таки познакомиться поближе! Ты торопишься куда-нибудь? Может, прогуляемся, побродим где-нибудь часик-другой? Жара уже, наконец, начинает спадать…
«Эээээээ…» - думает совершенно ошарашенная Рукия. Более внятно сформулировать свои мысли у нее не получается. К чему это он клонит? С виду-то он, конечно, и правда как маленький мальчик - но на самом деле лет ему, говорят, немало… Гхм… Осторожно, Рукия! А может быть, он думает ровно то, что сказал – и это она, переобщавшись с братцем, уже отвыкла от того, что люди могут и правда просто говорить то, что думают?
Во всяком случае, если что, убежать она всегда успеет. А погулять… Как давно она ни с кем не гуляла! И, немного поколебавшись, она отвечает:
- Хорошо, тайчо, я не против небольшой прогулки.

Часик вытек во все четыре, и вот они уже сидят на какой-то крыше и ждут заката. С Тоуширо оказалось неожиданно легко, и даже порой весело. Привыкнуть к тому, что он – ее капитан, Рукия еще толком не успела, поэтому весь официоз из их обращений и разговоров выветрился очень быстро. Тоуширо рассказывал ей про футбол, про рыбалку, про какие-то книжки, про краткие неслужебные вылазки на грунт, потом они повспоминали свою прежнюю жизнь в Руконгае… и это, кажется, сблизило их окончательно. С Хицугайей было почти как с Ренджи! С той только разницей, что Тоуширо, как раз, не воспринимал их общение как вечное соревнование и не пытался ничего ей доказать. К тому же, с Ренджи они вечно грызли какие-то сласти – а сейчас ее передернуло при одной мысли об этом. Но им и так было неплохо. И никаких намеков на что-то большее, чем просто «посидеть на крыше», Рукия тоже так и не дождалась – а она-то беспокоилась!..
Отсмеявшись очередной его шутке, она не удержалась и все-таки выдала осторожно:
- А знаете, Хитцугая… Все почему-то считают, что у вас вовсе нет чувства юмора…
Тоуширо фыркнул.
- Знаешь, Рукия… за столько лет, мне кажется, я уже перешутил все шутки, услышал все анекдоты и поучаствовал во всех возможных приколах с обеих сторон – и тех, кто прикалывается, и тех, над кем… Чего-нибудь новенького бы! Но, наверное, ничего уже не придумаешь. К тому же, ты посмотри, - у нас в Готее у одних высокие амбиции, у других глубокие поиски себя, у третьих широкие научные исследования, у четвертых вообще непонятно что, либо драки либо пьянки – а должен же кто-то просто спокойно и серьезно делать свою работу!
Эх, это снова был Хицугая-тайчо – маленький, взъерошенный, нахмурившийся, очень серьезный… и какой-то очень грустный и уставший. Рукии вдруг стало его жалко.
- Хицугая-тайчо… мне кажется, вам тоже не помешало бы хоть иногда брать отпуск! Кстати, говорят, на грунте есть два варианта ухода руководства в отпуск – по очереди, когда оставшийся тащит на себе работу за двоих, - или, наоборот, одновременно, чтобы сразу нормально отдохнуть, а потом вместе решить накопившиеся вопросы. Мне кажется… мне кажется, второй вариант куда лучше!
- Хм, интересно… Можно было бы попробовать. Но я, кажется, еще вообще ни разу не был в отпуске. Нужна, хм, тестовая версия. А вот что, Рукия, раз уж у нас всё спокойно, давай завтра представим, что я в отпуске…


Утро. В офисе 10 отряда никого нет. Кучики-младшая озадаченно смотрит на часы. Она пришла вовремя, где же Хицугая? Может и задерживаться, конечно – у капитанов всегда хватает дел. Но он не оставил ей никаких распоряжений. Чем же заняться? Тут в открытое окно влетает адская бабочка: перед обедом - собрание лейтенантов. Ну, дела… Наверное, придется идти. Таким образом, времени у нее – часа два. Она испуганно смотрит на, кажется, еще увеличившиеся стопки документов… А может, Мацумото как раз таки хитро рассчитывала, что она, Рукия, тут за неделю и разгребет, не разгибаясь, всю эту кучу?.. А не чай с тайчо будет пить и по крышам сидеть?.. Хм, нет уж, дудки! Тем не менее Рукия садится разбирать свежую почту и пакеты – и первым делом видит очередные горы сладостей. Содрогается, вспоминая шкаф – и огромную «новогоднюю» коробку. Смотрит на маленькие сверточки в разноцветных полупрозрачных упаковках. А, все равно всё пропадет! А выглядит ведь вполне аппетитно, пока свежее. И Рукия медленно встает, идет к чайному столику со всякой утварью… замирает в задумчивости: а не заварить ли себе кофе?.. а почему бы и нет?..
Зашедший через полчаса в штаб офицер отряда видит идиллическую картину: и.о. джуубантай фукутайчо сидит за рабочим столом Мацумото между двумя горами неразобранных документов, перед ней – блюдо с конфетами, печеньем, пастилой, мармеладом, засахаренными фруктами, в руках у нее чашка Мацумото, и она не спеша и с удовольствием попивает кофе.
Офицер остолбеневает. Рукия, видя выражение его лица, прикидывает, что именно он увидел – и давится вишней в шоколаде… Черт, она же сейчас совсем как Рангику! Кажется, это заразно…



- Эээ… Капитан… - бормочет офицер.
- Капитана… нет. И я не знаю, когда он будет… - лепечет Рукия.
Мда, замечательно вышло. Офицер уходит, сладости словно теряют весь свой вкус.
Рукия морщится, выбрасывает недоеденное, остальное сгребает – и забрасывает молниеносно в шкаф, на долю секунды приоткрыв одну дверцу. И как они вчера с тайчо всё это обратно затолкали, оба ведь невысокого роста??? Ладно, неважно, главное чтоб всё снова не вывалилось.
Дальше девушка, наконец, всерьез разбирает почту, кладет важное и срочное на стол капитану, менее, на ее взгляд, срочное – на стопки документов на столе лейтенанта… понимая, что еще чуть-чуть, и чтоб достать до верха стопок, ей уже понадобится табуретка… а там уже и на собрание пора. Тайчо пока так и не появился – ну что же, она пишет ему служебную записку о том, что сделала и куда пошла, и покидает офис.

Она идет по сейретейским улицам, на рукаве ее – лейтенантский шеврон… с ней вежливо здороваются, на собрании смотрят на нее как на равную, о чем-то спрашивают, чуть ли не советуются… в руках ее вдруг оказывается папка с документами, нужными сегодня… А она даже и не помнит, чтобы что-то с собой брала! Начинается собрание, слово берет лейтенант первого отряда, он тут, само собой, за старшего… Потом все отчитываются о проделанной за неделю работе… Она, Рукия, открывает свою папку – и тоже отчитывается. Затем слышит:
- Благодарю, джуубантай фукутайчо, очень достойные результаты!
Она садится на место, слушает других… и постоянно ловит себя на том, что ей хочется… проснуться. И еще ей почему-то всё время кажется, что Мацумото – где-то рядом. Но она же должна быть в отпуске – кажется, «на грунте»…
Жара… Глаза начинают слипаться против воли, голова тяжелеет… Ох, скорее бы закончилось это ужасное собрание! Это же почти невыносимо…
Но даже Ячиру сидит смирно. Сейчас докладывает о делах отряда лейтенант Абараи, он весь взмок – то ли от жары, то ли от волнения, Рукия знает, как он ненавидит такие вот официальные публичные выступления. Он мучительно краснеет, безуспешно пытаясь разобрать собственные каракули, ставшие вдруг совершенно нечитабельными. За пазухой бумаги нес, и тушь размазалась, что ли? Но никто даже не улыбнется, мертвая тишина.
Ух ты, а вот и Мацумото. В руках ее – очередные коктейли, на ней – стыдно сказать!.. открытый купальник, бедра обвязаны парео, но оно почти прозрачное, так что его все равно что нет.
- Мацумото-сан… - Рукия от ужаса с трудом подбирает слова. – Здесь же собрание лейтенантов!..
Да, она все еще находится в небольшой душной комнате, слушая, как лейтенанты обсуждают бесконечные служебные вопросы… (А она-то думала, честно говоря, что эти собрания проходят примерно так же, как заседания Женской Ассоциации!) При этом, кажется, никто, кроме Рукии, Мацумото не видит – все сидят, такие серьезные, в своих черных сихакусё, внимательно слушают говорящих, что-то записывают…
- Рукия, да ты тут совсем перегрелась! Лето на дворе, а здесь такая духота! Пойдем выйдем минут на 10.
И Рукия, сама себе удивляясь, почему-то встаёт и выходит… слыша вслед изумленный возглас Ячиру: «Эй, Рукия-тян, ты чего???»
- Рангику-сан, но вы же в отпуске!
- Ну да, но я так скучаю, оказывается, по своему тайчо! Что решила ненадолго заскочить проведать его, да узнать, как у вас тут дела. Но ты, судя по всему, справляешься прекрасно. Вот, выпей! Замечательный коктейль, тебе понравится. Безалкогольный, честное слово!
Рукия берет коктейль. Он словно дразнит ее, поблескивая ледышками: «Выыыпей меня!». И Рукия – пьет, потому что ей начинает казаться, что хуже уже всё равно не будет. У нее странное чувство, что она находится здесь – и в то же самое время не совсем здесь, и всё, что происходит – на самом деле происходит как-то не совсем так… но с этих мыслей ее сбивает голос Мацумото, как всегда не в меру жизнерадостный:
- Ты, пожалуй, не говори Хитцугае, что я заходила… а то он еще… расстроится, что сам отдохнуть не может.
Словно сквозь дымку Рукия вспоминает вчерашний разговор:
- Мацумото-сан… а он… а мы вчера… В общем, сегодня у него тоже как бы отпуск! Я его с утра даже еще и не видела – может, он тоже отдыхает?
Глаза Мацумото широко раскрываются.
- Оооо?.. Как интересно! Ну тогда я, может быть, наоборот, еще все-таки к вам загляну…

Дальше в воспоминаниях Рукии – снова провал… Возвращалась ли она на собрание?.. Кажется, да. Во всяком случае, в офис 10 отряда ее доставляет верный друг Абарай. Таща чуть не за шиворот и бормоча непонятное «и как это можно было с утра так набраться?..». По дороге она несколько приходит в чувство. Зато чуть не лишается чувств Абарай, когда в офисе видит капитана Хицугаю в белой летней рубашке в яркий узорчик из всякой спортивной ерунды – мячи, бутсы, биты, шлемы – и в зеленых джинсах. Комната выглядит соответствующе: на столах и на диване шоколад и конфеты в разорванных обертках, раскрытые на цветных разворотах спортивные журналы с «грунта», под потолком и на полу – разноцветные воздушные шары, на чайном столике – свежевзрезанный арбуз и огромный графин с лимонадом, возле – контрабандный магнитофон на батарейках, из которого звучит веселая музыка, а сам Тоуширо сидит на своем столе и выдувает огромные мыльные пузыри. Все документы, лежащие вокруг, уже в мыльных брызгах.
- Аааааа!!!! – хором выдают Рукия и Ренджи.
- Аааааа, - радостно приветствует их Тоуширо, - заходите-заходите, присоединяйтесь! Абараи-фукутайчо, сладкое будешь? Бери что хочешь!
- Ыыыыы… - отвечает Ренджи.
- Но… - пытается сформулировать хоть что-нибудь Рукия.
- Рукия-чан, ты что, забыла? Я репетирую отпуск!
Ренджи, пятясь и что-то бормоча, ретируется – прихватив таки пару шоколадок… а Рукия остается стоять с открытым ртом.
- Лимонаду? Пей, он безалкогольный… - как-то очень на себя непохоже говорит Хитцугая, в руках у Кучики словно сам собой оказывается полный стакан… Лимонад приятно прохладен - магия, не иначе. Впрочем, кому как не Тоуширо баловать себя летом действительно охлажденными напитками! Да и в кабинете как-то… непривычно прохладно.
- Ух, хорошо! – вырывается у Рукии, и она, ставя опустевший стакан на стол, рефлекторно вытирает испарину со лба.
Хитцугая смотрит на нее, в его глазах словно чертята поселились.
- Кучики фукутайчо, кстати, почему бы и вам не переодеться? А, Рукия? В такую жару, в черной форме… Гулять так гулять! Я тебе утром юкату купил. Вот, бери, не стесняйся!
Всё невозможнее и невозможнее…
- Но… тайчо… это у вас отпуск… а у меня – нет…
- Вот как? Тогда считай это моим приказом. Шагом марш переодеваться!
И обалдевшая Рукия, со свертком под мышкой, уходит искать укромный уголок.
Юката – светло-сиреневая, с красивым узором. Легкая-легкая, и тоже будто прохладная. «Хорошо-то как!..» - шепчет Рукия, возвращаясь в кабинет.
- О, совсем другое дело! – одобрительным взглядом встречает ее Тоуширо. - А теперь мы пойдем гулять. И это тоже приказ. Знаешь, Рукия, это ведь прикольно: гулять, пока все остальные работают!
«Об этом вы лучше уточните у своего лейтенанта… - думает Рукия. – В 10 отряде – какой-то удивительный вирус, не иначе. Может, надо написать об этом служебную на Унохану-тайчо?..»
Но она покорно и не то чтобы очень уж заставляя себя идет за своим временным капитаном.
На улице их окатывает волной сухого жара. Как печку приоткрыли. Первый порыв – заскочить обратно в помещение и вовсе никуда не выходить. Но Хицугае хочется разгуляться, а не сидеть в офисе, где он и так проводит почти каждый день. И они упрямо идут вперед, вытирая взмокшие лбы… Странно, но им даже никто не попадается навстречу – хотя, с другой стороны, чего удивительного, в такую-то жару!.. Только психов понесет просто так болтаться без дела. Так что никто не видит, как странно они сегодня выглядят… и несколько нервничавшая по этому поводу Рукия понемногу успокаивается. После эдак получаса довольно однообразной «прогулки» они останавливаются на небольшой площади. «Скуучно…» - словно написано на лице у Тоуширо.
- Жарко-то как… - говорит он.
- Ага… - соглашается Рукия.
- А что если?..
- Если «что»?
- Если активировать наши занпакто и устроить тут небольшой кусочек зимы… ну, скажем так, в качестве тренировки! А то я так и не увижу твоего меча в деле!
- Ой. Ну что вы, тайчо… Ну так же нельзя!
- Почему?
- Ну как же… Просто так активировать занпакто запрещается!
- Да ладно тебе, Рукия! Никто и не узнает!
- Ой ли… - с большим сомнением говорит Рукия. Ей совершенно не нравится эта затея, ой как не нравится!..
- Считай, что это тоже приказ. А всю ответственность я возьму на себя! – беззаботно заявляет Тоуширо – и вытаскивает из ножен меч.
- Прямо здесь? Вот сейчас?.. – всё еще не веря, шепчет Рукия, расширившимися глазами глядя на начальство в рубашке и джинсах и с обнаженным клинком.
- Хьоринмару, в ледяные небеса! – слышит она вместо ответа. Тут же в небе появляются легкие облачка, они сгущаются, темнеют на глазах, поднимается ветер, он крепчает, а над Сейретеем уже – черные тучи… еще несколько минут – и из них начинает валить снег! Правда, он тут же тает, касаясь раскаленных камней, пар поднимается вверх, становится очень влажно и совершенно нечем дышать. Рукии кажется, что она сейчас просто грохнется в обморок.
- Ну, Кучики-фукутайчо! Показывай, что умеешь! – слышит она сквозь начинающуюся метель. – Здесь все равно слишком жарко, надо чтоб похолодало, а то от моего снегопада никакого толку!
Она это делает? Действительно? Получается, что так. Рукия будто видит себя со стороны – поднимающую меч, произносящую негромко:
- Танцуй, Содэ но Шираюки! Первый танец, Белая Луна!
Тут же веет ледяным холодом, и под ногами у них появляется настоящий лёд.
- А ничего так! – весело кричит Хицугая. – Жаль, я коньки с собой не взял!
«Этого всего просто не может быть…» - думает Рукия в каком-то забытьи.
Странно – вокруг лёд и снег, а ей не холодно в тонкой юкате. Наоборот, щеки горят и всё тело будто пылает. «Простудилась? Летом, в такую жару? Как глупо…» - думает она. Или это опасный вирус 10 отряда таким образом внедряется в ее тело? Лишая воли и последних доводов рассудка. Потому что дальше она осознаёт себя танцующей с Тоуширо какой-то немыслимый танец с мечами прямо в небе. Красиво. Чертовски красиво. Белое, голубое, фиолетовое, бледно-зеленое – всполохи вокруг, и всё мерцает и светится…
- Рукия, тебе нравится? Правда весело? Просто праздник какой-то!.. – радуется Хитцугая.
- Праздник?.. – недоумевает Рукия.
- Ну да! Почти Новый год! Я очень люблю Новый год, а ты?
- А… Да… Новый год – это здорово…
- Ага… Елка, гирлянды… Подарки… Если б еще все эти дурацкие сладости тоннами не дарили! А лучше б что-нибудь полезное! Да хотя бы новые коньки! У тебя есть коньки, Рукия?
- Нет… я кататься на них не умею.
- Потому и не умеешь, что нет! Надо это исправлять. Вот будет зима – обязательно приглашу тебя покататься!
Голос Хицугаи уже едва слышен: метель разыгралась не на шутку, и завывания ветра почти не перекричать.
- Хватит, сматываемся отсюда! В Сейретее теперь до вечера будет зима, айда развлекаться! – и Тоуширо легко подхватывает ее и уходит в шунпо.
Покинув эпицентр устроенного ими среди бела дня беспредела, от которого жаркий летний день, действительно, стал абсолютно белым, они сидят на очередной крыше где-то на окраине и потихоньку приходят в себя.
- Надо бы, все-таки, наведаться в офис… - наморщив нос, вдруг говорит Хитцугая. – Мало ли что… Ты как? В порядке?
- Да, в порядке… - не очень уверенно отвечает и.о. фукутайчо. Впрочем, так или иначе, но ее обязанность – сопровождать капитана, поэтому она без рассуждений снова следует за ним.
В офисе всё – так же, как они оставили уходя. То есть, форменное безобразие и яркий беспорядок.
- Чайку бы… - мечтательно говорит Тоуширо. Рукия воспринимает это как руководство к действию, берет не вымытый после вчерашнего чаепития чайник, идет к выходу – и в дверях сталкивается с Мацумото в цветастом летнем платье.
- Ух ты!.. – только и может сказать Мацумото, оглядывая кабинет. Рукия быстренько выскальзывает прочь. Когда буквально через десять минут она возвращается, с вымытым чайником и кипятком, то видит руководство десятого отряда кверху попами роющимися в нижнем отделении одного из шкафов – не того, в котором хранились сладости.
- Ээээээ… - подает звуковой сигнал в пространство Рукия.
- А, Рукия, ты вовремя! – Тоуширо поворачивается к ней, так и не вставая с пола. - Бросай чай, мы придумали кое-что повеселее. Давай поставим новогоднюю елку!
- Что???
Рукия, оказывается, еще не потеряла способность удивляться.
- Ну да… у вас тут зима… и вообще такое веселье… - жизнерадостно говорит Мацумото.
- … что пусть уж будет вовсе Новый год! – еще более жизнерадостно подхватывает Хицугая.
- Надо устроить новогоднюю вечеринку и всех позвать! – это снова Мацумото. – Рукия, сейчас садимся писать приглашения, а потом дуем в третий и в девятый – у Шухея была искусственная елка, я помню, он же такой правильный, живую рубить не захотел… сейчас она нам как раз подойдет… а у Киры такая прорва елочных украшений, что не думаю, что он откажется ими поделиться!
- Будет весело! – потирая ладони, говорит Хицугая. – Только наденьте всё же что-нибудь теплое… на дворе, ха-ха-ха, не май месяц, - снежное нынче лето в Сейретее!



Последующее смешалось в памяти Рукии, как картинки в слайд-шоу, запущенные в произвольном порядке. Хисаги-фукутайчо. Недоумение во взгляде при прочтении приглашения, затем взгляд в окно… Усмешка. «Хорошо, девушки. Подождите здесь, я с вами – не вы же потащите елку!» Кира-фукутайчо. Широко раскрывшиеся голубые глаза – прозрачные, что твой лед. «Зима среди лета? Роскошно! Обожаю зиму. Подождите, сейчас вынесу пару коробочек всякой мишуры. Я с вами, вы не унесете. К тому же, я так люблю наряжать елку!» За «парой коробочек» Киру почти не видно, а девушкам в руки досталось еще по мешку гирлянд. Впрочем, как оказалось, наряжать елку любят все, поэтому дело спорится, и вот она, нарядная, уже стоит во дворе 10 отряда. Начинают собираться первые гости. Вид у всех сначала слегка ошалелый, но вот снова появляются всякие коктейли – и публика расслабляется, шутит, смеется. Мацумото умудряется оказываться словно сразу везде, вот она уже придумывает какие-то конкурсы и игры, вот появляются маскарадные костюмы и маски… Рукия уже не понимает, знает ли она присутствующих, не может угадать, кто перед ней… Где-то мелькает мысль: «А ведь тут должен быть брат… и Ренджи… где же они?» - но в этот момент на нее с разгону прыгает Ячиру, они валятся в сугроб, и Рукия не может вспомнить, о чем же таком важном думала сейчас. Начинаются танцы – Рукию кружит в безумном хороводе, она уже не понимает, куда двигается – влево или вправо, вверх или вниз… Кружится голова… Выбравшись из круга танцующих, она пытается найти хотя бы Хитцугаю – вроде бы, слышала где-то его голос… он радостно делился с кем-то размышлениями на тему «как хорошо, когда у тебя внезапно оказывается сразу два лейтенанта… да еще – такие девушки!». Но ее оттирают куда-то в сторону, в руках у нее оказывается очередной коктейль… Раздаются щелчки и треск: где-то раздобыты хлопушки, и всё вокруг заполняется вылетающим из них серпантином и конфетти. Но вот что-то мелкое и розовое начинает яростно кружиться в воздухе, завихряясь, больно ударяя по рукам и лицу… что-то это Рукии напоминает, она готова уже почти испугаться - но…
- Ксоооо, это же леденцы!!! – орет всё та же Ячиру, и опять какая-то мысль словно ускользает от Кучики-младшей.
А потом ее временный тайчо вдруг обнаруживается на макушке елки, рядом с бирюзовой звездой. Он сидит там, очень довольный, и небрежно помахивает неактивированным Хьоринмару – и с начинающего темнеть неба сыпется и сыпется пушистый легкий снег…
Да, уже сгущаются сумерки. Вокруг тут же как по волшебству зажигаются разноцветные фонарики, они мигают в ветвях деревьев… Что? Каких деревьев, это же не сад в поместье Бьякуи, это двор 10го отряда! Рукия трет глаза. Нет, - это не цветные пятна вспыхивают и мелькают перед глазами, как бывает перед обмороком - это действительно фонарики в деревьях. Там, в отдалении. Там – гул голосов, шум, смех и музыка, а она сидит на крылечке какого-то строения, а рядом с ней неожиданно оказывается Мацумото.
- Устала? – спрашивает она, приобнимая Рукию.
- Да, Рангику-сан, пожалуй – да.
Рукия прислоняется к мягкому плечу Рангику. Они в той же одежде, в которой были днем – Мацумото в цветастом летнем платье с большим декольте, Рукия в тонкой сиреневой юкате. Но им обеим совершенно не холодно – наоборот, даже жарко.
- Ну немудрено. Непросто это: быть лейтенантом. Сил требуется много. Но Тоуширо, кажется, доволен… И, кажется, ты ему понравилась…
Рукия чувствует странное смущение.
- Но… я… я же ничего такого не делала!.. – то ли удивляется, то ли оправдывается она.
Она даже сквозь одежду ощущает жар тела Рангику - и неуверенно пытается отодвинуться.
- Ну всё еще впереди, мой отпуск пока не закончился, - отвечает Мацумото. - Да и кто знает, что будет дальше…
Голос Рангику звучит непривычно глухо.
- Ты очень милая… - говорит она вдруг. И тут Рукия внезапно оказывается в объятиях Мацумото… лицом между ее пышных грудей… задыхается, почти в ужасе: «Оооох… ну это уже и вовсе… ни в какие ворота!!! Если бы это все-таки был Тоши… Тоуширо… Хитцугая-тайчо… это было бы хотя бы хоть как-то… логично. А так… Какой кошмар!.. Нет, я больше не хочу быть ничьим лейтенантом!!!»
Это последняя ее осознанная мысль. Дальше она вроде бы слышит голос Хитцугаи… но сейчас он звучит сурово и осуждающе… и постепенно всё больше и больше начинает напоминать голос Кучики Бьякуи!
- Мацумото-фукутайчо, ну что ж вы так… безответственно относитесь к сослуживцам!..
- Простите, Кучики-тайчо… но я не ожидала… всего-то пара коктейлей… Подержите ее, я больше не могу!..
Она чувствует чьи-то сильные руки, ее поднимают, или просто ей кажется, что земля уходит из-под ног. Кружится голова, тошнит… Да что же это такое?..
- На воздух ее! И домой. Ну надо же было так, а!
- Там холодно… снег… - бормочет Рукия.
- Снег??? Какой еще снег? Что вы туда подмешиваете, Мацумото? Кажется, я вынужден буду запретить своей сестре посещать собрания Женской Ассоциации!


Утро. Или всё-таки вечер? Открытое окно. В него вливается летняя жара вместо ожидаемой прохлады.
- Пришла в себя?.. Ну наконец-то!
- Ренджи??? Что ты тут делаешь?
Рукия садится, озирается – и понимает, что она лежит на скамейке в приемной 6го отряда. Ками-сама!!!
- То есть… Что я тут делаю???
- Ты что, вообще ничего не помнишь?
- Помню… Рангику собиралась в отпуск, и попросила меня… заменить ее… а потом… я и Хитцугая…
Рукия умолкает, видя, как всё более округляются глаза друга. Потом тихо спрашивает:
- Что-то не так?..
- Нуууу… Как тебе сказать…
- Да говори уж как есть!
- Извини, но ты так набралась сегодня днем на заседании вашей Ассоциации… что Рангику тебя еле на улицу выволокла! А я случайно мимо проходил. Решили, что, чем нести тебя к тебе в отряд или домой, к Бьякуе, лучше сюда пока – может, в себя придешь. Не уверен, правда, что никто ничего не узнает – Ячиру сопровождала нас всю дорогу и несла какую-то чушь без остановки – ну, ты же знаешь Ячиру…
- То есть… Бьякуя… То есть, его не было? Ни там, ни здесь?
- Ох, Рукия… Очень надеюсь!
- Ты мне правду говоришь?
- А зачем мне тебе врать? – отвечает Ренджи, при этом почему-то опуская глаза.
Рукия чувствует воистину нечеловеческое облегчение!.. Всё это ей пригрезилось? Ничего не было? Слава ками!!!! При этом, правда, все картинки в ее воображении вдруг обретают поразительную яркость и такое количество деталей… что она тихо дивится собственной фантазии.
Вдруг взгляд ее падает на валяющийся на полу лейтенантский шеврон. «10 отряд».
- Эээээ?.. – спрашивает она.
- А! – Ренджи стремительно нагибается и подхватывает шеврон за ленту. – Должно быть, Мацумото оборонила… Ты же знаешь, как она его носит – а тебя тащить то еще развлечение. Отдам ей при случае. А тебе, пожалуй, надо бы все-таки двигать отсюда… а то мало ли!
- Да. Конечно. Спасибо тебе огромное, Ренджи! – Рукия соскакивает со скамейки, покачивается, но быстро обретает равновесие, подлетает к Ренджи, чуть приобнимает его – и выбегает прочь.
С пылающими щеками она несется по улице в свой отряд… и чуть не налетает на Хитцугаю-тайчо.
- Ох!!! Тысяча извинений!!! – ей хочется провалиться сквозь землю…
Хотя – ничего же не было?
Но почему тогда Тоуширо, заговорщически улыбаясь, тихо говорит:
- А, Рукия… Привет. Стой: у меня, вот прямо с собой, подкопилась очередная порция конфет и шоколадок…

@темы: Ренджи, Рукия, Рангику, Джен, Стеб, Хицугая, G, Фанфики, Сейрейтей

---

Под впечатлением от 459 главы))

[Sideburn004]

если для кого-то спойлер...

BLEACH: Return by ~Sideburn004 on deviantART

@темы: Ичиго, Рукия, Фанарт

---

Уроки любви в Серетей

[Oriental_Lady]

Немножко яойного фанарта =)
Хисаги/Ичиго

посмотреть

One day of summer by *Oriental-Lady on deviantART

@темы: Хисаги, Ичиго, Флафф, Фанарт, PG, Слэш

---

[Лейтенатор]

Название: "Обломки"
Автор: Лейтенатор
Бета: гинолис
Персонажи: Кира, Гин
Фандом: Блич
Жанр: ангст, missing scene
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: размещение только с разрешения автора
Дисклеймер: герои принадлежат Кубо

В ушах у Киры плещется бескрайний океан. Словно кто-то выключил все звуки в мире, и остался лишь плеск этих волн, в которые погружаешься все глубже и глубже. Кире кажется, что он под водой — на него давит многотонная мощь этих мутных вод, каждое движение дается с трудом.
Зачем они говорят с ним? Кричат что-то, тащат за рукав — куда? Куда его можно вытащить, если берег покрыт трещинами и изломами, а стоит присмотреться — никакой это не берег, а морское дно. Вон, чуть поодаль лежит Момо, пусть идут к ней, тащат из этой мутной воды её, ей они нужнее, на что им он?
Кира делает шаг. И еще. И еще. Он продирается сквозь густой воздух, дышать трудно, тишина втекает в уши и глаза, но не смотреть — невозможно. Там, где вздыбились серые льдины асфальта, на изломанном хребте этого мертвого города видно яркое пятно. Изуру идет к нему, как сомнамбула, не обращая внимания на оклики, суету снующих повсюду рядовых четвертого, общую суматоху. Недалеко от серой льдины рыдает Мацумото — всё-таки оттащили, рассеянно замечает он и продолжает идти черепашьим шагом. Ему некуда больше торопиться — у него теперь вечность впереди, и никто никуда не спешит. Никто не сбежит от него — бежать некуда. И некому.
Кира подходит совсем близко, тянет руку — и получает звонкую пощечину от вскочившей на ноги Рангику. «Не трогай его! Не смей!», - Кира скорее угадывает, чем слышит. Плачущую Мацумото уводят, он спокойно провожает ее взглядом: она извинится перед ним позже, он знает это.
Изуру делает глубокий вдох, набирает полную грудь воздуха и делает последний шаг, опускаясь на колени. Тянет руку к бледному лицу, проводит пальцами по скуле, щеке. Кожа совсем не кажется холодной на ощупь, и он испуганно подносит свои пальцы к губам — наверное, у него самого руки совсем заледенели? Изуру принимается растирать пальцы, за плечо его легонько трогает Шухей. «У меня пальцы совсем холодные. Ему, наверное, неприятно, их надо согреть», — отвечает Кира на незаданный вопрос, слышит сдавленный вздох и шелест уходящих шагов. Изуру дышит на пальцы, вновь проводит ими по узким губам и плотно сомкнутым векам того, кто лежит на асфальтовой плите. Это единственная ровная поверхность среди хаоса обломков вокруг, точка опоры, сдвинься с нее хоть на миллиметр — и мир перевернется.
Кире хочется стабильности. Он привык к ней — рядом с этим человеком, поэтому тянется к нему и сейчас, как к чему-то единственно нормальному и логичному в этом мире сумасшествия. Никакого боя нет. Никакой крови нет. Есть яркие цветы на красивой белой одежде, ветер в волосах, закатное солнце. Кира щурит глаза и продолжает неподвижно сидеть. К нему подходят, пробуют увести, уговорить, наконец, забрать лежащего перед ним человека — но Кира вежливо и непреклонно пресекает все попытки. Наконец, его оставляют в покое, и он вздыхает расслабленно, ложится на залитую багровым солнцем узкую грудь и думает, что если очень постараться, можно остановить свое глупое сердце. Оно стучит слишком громко. Оно, наверное, ему мешает.
Лучи солнца прорезают пыльный воздух, дышать становится легче. На город опускается ночь, но Кире кажется, что вокруг стало светлее — ушла вся серость и муть, остался чистый, прозрачный, новый мир. Мне здесь не место — думает Изуру, пусть в новом мире живут победители и выигравшие, а он не выиграл ничего в этой битве. Интересно, куда попадают мертвые после смерти? В Академии когда-то рассказывали, но он забыл, всё забыл, в голове пусто и легко. Вабиске его поймет, у Киры нет ни малейших сомнений — он уже видит, как тот склонит голову еще ниже в немом почтении и исполнит волю своего хозяина. Последнюю.
Белая ткань перед глазами пахнет железом и чем-то неуловимо сладким, она прохладная на ощупь, и Кира касется ее губами. Он просит прощения — за всё, что сделал и не сделал. За всё, что сделать не посмел. Изуру улыбается и думает, что мог бы пролежать так целую вечность. Но вечности у него нет.
И когда он наконец размыкает пересохшие губы и шепчет: «Подними голову...», он слышит хриплый голос:
— ...Изуру... Подними голову, Изуру, - говорит Гин и глухо, надсадно кашляет. - Мне тяжело дышать, когда ты лежишь на мне.

@темы: Ангст, PG13, Кира, Гин, Фанфики

---

Недостойный. Фанф не мой, печатаеться с разрешения и по просьбе Rena Rina.

[sara1512]

Текст снят модераторами за безграмотность и неверное оформление.

@темы: Ангст, Драма, Фанфики

---

[Eneada]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Конкурс: "Печеньки для Ренджи"!

[Эллана Найт]

@темы: Ссылки

---

Фанарт

[Viviena]

По заказу  -Joe- "Пить кофе из пробирок".
предполагается что Урью возмущенно вещает что-то типа: "Было глупо с моей стороны думать, что я найду в твоем доме нормальные чашки, вообще что-либо нормальное!")))

Маюри/Урью

@темы: Маюри, Ишида, Фанарт

---

[S O N I C]

Гинджо vs. Айзен (на английском):











(c) Hatifnatten

Концовка, конечно, так себе, но остальное вышло вполне забавным.

@темы: Коллажи, Юмор

---

Hisagi Shuuhei Fest 2011

[Oriental_Lady]

Дорогие и уважаемые участники сообщества!
С этого момента и до 13 августа включительно открыт набор заявок на Фестиваль драбблов/однострочников на Hisagi Shuuhei Fan Community, и мы приглашаем Вас принять участие))

Также проводится небольшой арт фест, заявки на который вы можете оставить в этом посте

Спасибо за внимание, ждем всех желающих!
Искренне Ваши,  Wild_BerrY  Oriental_Lady

@темы: Хисаги, Ссылки

---

двухминутная шалость.

[Северный Шторм]

Музыка - Jam "Лицо"

"Хичи vs Ичи"

@темы: Клипы

---

[lindega]

Фанкрафт. Совсем немножечко.

Абарай Ренджи

канва, мулине. 5х7 см.
Так как и это - в подарок, то схема не выдается, извиняйте

предыдущие художества
Кучики toshokan.diary.ru/p121363547.htm
Гин toshokan.diary.ru/p103600976.htm
Хичиго и Гриммджо toshokan.diary.ru/p98550503.htm
Бьякуя и Хицугая toshokan.diary.ru/p96264203.htm

@темы: Ренджи, Фанарт

---

[Scare *]

Автор: Crap Some *
Бета: -
Название: Летать
Дисклеймер: От прав на героев отказываюсь
Предупреждение: персонажи, наверное, получились безликими ==> ООС. Слэш, графическое описание полового акта
Рейтинг: R
Пейринг: Гриммджо/Ичиго
Жанр: PWP, ангст
Размер: драббл
Размещение: запрещено
От автора: Лина Милович – Летать (муз. сопровождение) (и я всегда мечтала увидеть в Ичиго пианиста. Особенно когда смотрела, как его пальцы рисуют. Ох не мечом ему махать)

Летать

Когда окно открывается с негромким хлопком, он немного вздрагивает – так и не привык. Когда мягкие шаги пересекают большую комнату – молчит. Смотрит в потолок, раскрашенный Исидой в ночное небо. Небольшие лампочки-звёзды мерцают, практически не излучая света.
Матрас прогибается, но не стонет под весом ещё одного человека. Конечно, это не его маленькая кроватка в родительском доме. Почти детская. Но видевшая достаточно, чтобы отпускать хозяина во взрослую жизнь.
В аквамариновых глазах всё по-прежнему: жажда, желание, презрение.
Как в этой небольшой студии в одном из двухэтажных растянувшихся на окраине домов – никаких изменений. Белый рояль – маленькая блажь, приятное времяпрепровождение. Ему говорили, что у него музыкальные пальцы. Он даже отрывается от рассматривания знакомого, но всё столь же чужого лица и переводит взгляд на собственную ладонь. Кожа давно истёрлась и загрубела. Но почему-то всё так же легко позволяет сгибаться пальцам, наигрывать знакомую мелодию.
На тумбочке рядом с кроватью каждые десять минут пищит радио-телефон. Разряжен. Но он поставит его на зарядку только утром. Если сумеет. А так надеется, что эта ночь станет последней.
-Хочешь, сыграю?
Безликий голос, кажется, и принадлежит не ему. Бледное подобие… чего? Прежнего.
-Валяй.
А он не меняется. Никогда. Хриплый, насмешливый. Брезгливый.
Подняться с кровати не сложно: пока его не держат. Паркет под ногами немного скрипит, ведь он так и не научится обходить все эти места, которые разрезают тишину. Через плотные джинсы всё равно чувствуется холод стального стула. Крышка открывается привычно легко, негромким стуком словно приветствуя. Пальцы сначала пробегают по клавишам, в напрасной надежде согреть. Заледеневшие суставы сначала гнутся неохотно, но по мере того, как мелодия раскачивается волной, становится легче. Даже дышать – легче. Словно и нет позади него, на широкой двуспальной кровати, застеленной бельём аквамаринового цвета, существа, в глазах которого сейчас, возможно, тает такое непоколебимое презрение. Словно не пахнет в ледяной квартире снегом, который растаял на подоконнике, занесённый во всё ещё открытое окно.
Когда сзади на плечи ложатся чужие руки – горячие и шершавые – пальцы срываются, останавливаясь, не заканчивая такта.
-Продолжай.
Почти приказ. Но одно слово – облегчённый вздох. Продолжать. Пока не больно. Пока сухие слёзы не разорвали его. Пока можно жить.
Летать. Для этого не нужны крылья. Только волны. Вверх – звенит, кричит, молит. Вниз – рычит, шипит, требует.
Мечтать. Пальцы уже не слушаются, попадаются в плен горячих рук. И поцелуи спускаются по беззащитно открытой шее, голой спине.
Летать. Видеть над собой двигающееся, звёздное небо. И чувствовать, как нахлынувшее было облегчение рассыпается осколками, крошится. Льдом в карих глазах, прежним презрением – в аквамариновых.
Ожидание – страшит. А действия – давно нет. Привычные грубые, угловатые, порывистые движения, небрежно дёргающие за язычок замка, стаскивающие оставшуюся одежду. Это давно не первый раз. Без лишней нежности, без ненужных порывов. С разумной предосторожностью: грубые пальцы растягивают, заставляют невольно морщиться от дискомфорта и холода смазки. Но молчать и думать, что такие суставы вряд ли смогли бы легко перебирать чёрно-белые клавиши.
Держать дыхание как можно ровнее, не поддаваясь организму, который послушно реагирует: эрегированный член ноет, прижимаясь к животу. Комкать в тонких пальцах голубые простыни от быстрого толчка. С замиранием чувствовать чужую жалость, немного передышки. И быстрые движения, судорожные толчки. Чувствовать сухое удовольствие, но держать глаза открытыми, ловя взглядом сжатые в тонкую полоску губы, закрытые глаза, складку между сведённых бровей. И почти улыбаться как прежде. Растворяясь в волне чужого оргазма, заставлять тело откликаться, снимать напряжение, самому биться в горячей судороге. Летать. Почти падать.
Шесть. Оповещений о разряженном телефоне. Час.
С закрытыми глазами не слышать, но чувствовать чужие шаги по паркету, негромкий скрип двери в ванную, шуршание воды. Пальцы сводит судорогой, их приходится сжимать. И думать. Думать эти десять минут, пока вода смывает с чужого тела следы.
Думать, когда всё началось. Или закончилось. Когда сломалось что-то внутри. Что-то вроде… Гордости. Когда желание чужого тепла затопило, скрутило, смыло волной, оставляя разум на потом. Не важно – где и как. Главное – с кем. Когда вот так, выпивая чужое презрение, удовлетворяя чужую потребность, стало правильно. И безразлично.
На мысли не хватает шести сотен секунд. Свет от открытой двери на несколько томительных мгновений пробирается под закрытые веки, прося, умоляя открыть глаза. Подчиниться, подняться. Пройти мимо. Отсчитать половину от шести сотен. И в квартире снова останется рояль, кровать и сломанный уже вряд ли живой пинокио, которого когда-то, возможно, оживила маленькая волшебница с фиалковыми глазами.
Выйти с новым писком. Длинным. Последним. Увидеть чужой силуэт на стальном стуле.
-Повтори.
Подойти. На счёт три. Раз два три. Раз два три. Раз два три. Раскачивать волнами чужое, ломкое, грязное. Откровенное. Такое своё.
-Летать.

@темы: Ичиго, Ангст, Драбблы, R, Гриммджо, Слэш, Фанфики

---

[S O N I C]

458-ая глава вкратце:

(c) Vino

@темы: Коллажи, Юмор

---

Осторожно, АУ! Совсем АУ!

[ДайСё]

Название: В тихом омуте…
Автор: ДайСё
Бета: самобеттинг
Жанр: юмор, стёб, чуть-чуть романса
Персонажи: Гин, Кира, парочка ОМП, командование Готей-13 в эпизодах
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Размещение: только с разрешения и с предоставлением ссылки на куда утырили
Предупреждение: это АУ, совсем АУ. А также ООС всех, кроме ОМП. Хотя, возможно, их тоже… Глав по числу отрядов.
Дискламер: Блич принадлежит Кубо Тайто, паранойя – семье Кира, кровь – четвертому отряду, шило в одном месте – естественное свойство кицуне. Трава - и та на земле выросла.


Глава 1. Отпуск по семейным обстоятельствам.

Кира Изуру крайне редко отлучался со службы. За то недолгое время, что он служил в третьем отряде, Гин уже привык к тому, что его Изуру на месте практически постоянно: за исключением миссий, построений, тренировок и лейтенантских собраний. Поэтому несколько удивился, услышав просьбу отпустить его на пару дней в поместье – в счёт отпуска. Даже глаза чуть-чуть приоткрыл. Ну, конкретно, левый и совсем немножко… но всё равно!
- Я просто единственный наследник рода, тайчо, - Кира говорил тихо и даже смущённо: тоже не привык уходить со службы. – Мне нужно… по семейным обстоятельствам.
- Да иди, конечно, ты и так отпусков не берёшь, - Гин беспечно махнул рукой. – На сколько времени?
- На неделю, тайчо.
- Так долго?
- Моё поместье очень далеко, тайчо, - Кира виновато опустил голову. – День только добираться. Ну, если в шинпо, то поменьше…
- И правда, я ни разу не видел твоего дома, хотя весь Руконгай обегал в своё время… - озадаченно протянул Гин. Потом улыбнулся шире: ему пришла в голову идея. – Изуру, а возьми меня с собой!
Кира в каком-то мистическом ужасе замотал головой.
- Тайчо, это никак не возможно!
- Ну почему, Изуру? – проныл Гин с одним из любимых выражений улыбки
- Отряд останется совсем без руководства…
- Пусть третий офицер справляется. Надо же ему когда-нибудь учиться!
- И вообще, моя семья – люди экстравагантные… они могут вам не понравиться.
- Уж не страннее меня, Изуру, - совсем разулыбался Гин. – И потом, я их уже заранее люблю – ведь из-за них у меня есть такой замечательный лейтенант!
- Давайте, я хотя бы сначала посоветуюсь с родными, - Кира понял, что Гин так просто не отстанет.
- Ну хорошо, Изуру. А пока ты будешь советоваться, я нагряну к тебе в гости!
- Нет, тайчо. Я вернусь, и, если моя семья будет не против, мы поедем вместе.
- Ну-у… Зануда и формалист! Твоя семья наверняка обрадуется, увидев такого замечательного меня!
Кира закашлялся.
- Ну… не уверен, тайчо. Я у них спрошу сначала.
- Конечно, Изуру. Не проблема. Спрашивай!

Через пятнадцать минут Кира вышел за ворота Сейрейтея. Осмотрелся по сторонам. Проверил реяцу-фон. Оглянулся. И только тогда с облегчением выдохнул: капитан за ним не пошёл. Кира посмотрел вдаль, туда, где в голубой дымке терялись горы. Там, далеко-далеко, был его дом. При мыслях о доме Кира мечтательно облизнулся.
Однако до желанного семейного гнезда предстояло ещё идти и идти, и хорошо, что есть такая вещь, как шинпо. Кира вздохнул и исчез.

До небольшого домика, удобно пристроившегося на склоне горы, Кира добрался часа за четыре: за прошедшие годы он неплохо подучил шинпо. По пути он прошёл через две деревушки, отделённые от непосредственно районов Руконгая. Место, где он жил, считалось «чистым» - в нём крайне редко появлялись пустые. Такие места были, в самом большом из них когда-то построили Сейрейтей. А в этом, мелком, поселилась семья Кира. Потом сюда стали стекаться отдельные личности, желающие безопасности, а теперь здесь было уже два небольших поселения и закладывалось третье.
Кира подошёл к чёрному входу, решительно проигнорировав парадный, и трижды стукнул по косяку двери. В довольно неудобном для стуканья месте – на уровне колена примерно.
- Кого меносы принесли? – весело спросили из-за двери.
- Молодой хозяин пришёл, - Кира смущённо улыбнулся: эта фраза его всегда немного смешила. Ну какой он тут хозяин, если наведывается дай ками раз в пару лет!
- Пусть валит к меносам, нам и без него неплохо, - радостно заявил голос из-за двери. – И вообще.
- Меносы к себе не пустят, - Кира улыбнулся. – Открывайте, Акира-сан.
- Уже, - дверь открылась. На пороге стоял средних лет мужчина с жизнерадостной улыбкой и чёрными волосами. Он нетерпеливо втащил Киру внутрь, захлопнул дверь.
- На полированные до блеска доски не наступать, дырки в стенах не ковырять, в щели не заглядывать, - предупредил он.
- Да что я, маленький, Акира-сан, - улыбнулся Кира. – Я всё помню.
- Какой ты у нас молодец, с ума можно сойти, - фыркнул Акира. – Давай, твои родители уже небось не дождутся. И вообще.
Кира послушно шёл, счастливо улыбаясь, ноги привычно находили нужный путь. Как там мама говорила? «Шагнёшь неправильно – будет плохо». Что «плохо», тогда Кира не знал. Но знал, что весёлый дядя Акира раз в месяц менял расположение ловушек – чтобы не расслаблялись. Осторожность надо соблюдать всегда! Такое воспитание выработало у Киры редкостное чутьё на опасность, за что он дядю неоднократно благодарил. Он ведь даже капитана своего чуял на расстоянии «щас придет»! Хотя приходилось делать вид, что испугался, конечно… на всякий случай.
- Как ты там в своём Готее? – не оборачиваясь, спросил дядя.
- Все в порядке, - Кира пожал плечами. – Они не знают.
- Молодца, - одобрил дядя. – Конспирация – это вещь. Ну и внешность у тебя самая умилительная. И вообще.
Кира Изуру имел светлые волосы, голубые глаза, чуть смущенную почти-улыбку и репутацию, положительную до невероятия. Кира Изуру легко сходился с людьми, заводил друзей и завоевывал уважение вышестоящих. Кира Изуру был потомственным вампиром из древнего рода.

Глава 2. Семейные ценности.
Вообще-то, в Сейрейтее никогда не задумывались о существовании вампиров. Нет, разумеется, часть капитанов-долгожителей застала период гайдзинской охоты на ведьм – кто-то ещё в жизни, кто-то уже потом, наведываясь в Генсей на миссии. Так что о вампирах теоретически знали. Но практически не задумывались. Потому что, во-первых, это были просто оболганные люди, во-вторых, глупо придумывать себе новые опасности, когда пустых и так полно, а в третьих, Японию это затронуло не сильно. А семья Кира к гласности и не стремилась, наоборот. В семейном Уставе Кира главным было только одно слово: «Конспирация». Над остальным заморачивались гораздо меньше.
Именно во имя конспирации наследник семьи был воспитан на зависть всем благородным домам. Именно во имя конспирации он был направлен в достаточно людное место вести вполне светскую жизнь… а там, будучи всего неделю под присмотром не десятка родственников, а только дядюшки Акиры, умудрился поступить в Академию. Родители посовещались и решили: «Ну и замечательно, в случае чего всё спишут на штучки шинигами. Так что учись, наследничек!» Тем более раз в семестр у студентов были каникулы, Кира Изуру возвращался домой и наедался надолго. А на курсе гадали, с чего это он такой бледный… А вот сами попробуйте есть пару раз в неделю, от силы! Поневоле аристократическая вампирская бледность и появится.
А чтобы никто не лез во внутренние дела семьи, появились ловушки у входа, тайные двери, собственно, само поместье было одной сплошной ловушкой и тайной дверью. Появилась «чистая зона», в которую не заглядывали шинигами – на самом деле она таковой не была. Просто Кира взяли на себя обязанность защищать свои охотничьи угодья. Там они в основном и гибли. Но зато редко какой пустой осмеливался заглядывать на территорию семьи. Большинство распугал лично Акира, который незваным гостям нежно улыбался, демонстрируя приличные клыки, и говорил: «Это – моя территория. А на ней живёт моя еда. Ясно? Отзыньте!» Тех пустых, кто убирался, Акира даже не трогал. А кто нет… ну, это ведь уже их проблемы?
Кира прошёл холл, проскользнул вслед за дядюшкой во вращающуюся дверь и полез по верёвке – в гостиную. Он никогда не спрашивал, зачем все эти завороты. Он знал, что ещё до его рождения всё поместье перестроил лично Акира, отвечающий за безопасность. В соответствии со своим чувством юмора. А Кира безопасность ценили и по занорикам-закоулкам-потайным лазам шлялись с детства. Кира Изуру ничуть не соврал капитану: семья у него была действительно экстравагантная.
В гостиной, как всегда, было темно и одуряюще пахло кровью. Кира с наслаждением вдохнул любимый запах детства и осторожно, чтобы не стукнуться головой о потолок, скользнул на пол полуторного этажа, где и располагалась гостиная. Тут потайных ям не было – потому что при их срабатывании чужак с воплем провалился бы на первый этаж - ближе к выходу. В этой комнате были другие системы безопасности.
- Здравствуй, Изуру, - негромко сказал отец. Кира медленно поклонился сидящим родителям. Мать он любил. Отца скорее уважал: степенный, основательный мужчина был, как и Акира, высшим, мог превращаться в летучую мышь и туман и ещё много чего умел. Акира же, благодаря своему чувству юмора, такого трепета не внушал.
- Привёл, - Акира плюхнулся на пол рядом с севшим Кирой-младшим. И стукнулся затылком, конечно. Акира всегда стукался головой о низкий потолок гостиной, это была такая семейная традиция. – Вот, получите и накормите. А то выглядит прямо как вампир: тощий, бледный, одни зубы торчат.
- Сильно видно? – обеспокоенно спросил Кира.
- Не, нормально, - хмыкнул Акира.
Кира облегчённо вздохнул. Именно из-за своего специфического прикуса он большую часть времени в Готее держал постную физиономию: при попытке улыбнуться улыбка выходила – загляденье. Впору подчинённых распугивать. По пьянке прокатывали любые объяснения, но в трезвом виде Кира предпочитал не испытывать судьбу.
Кира вслед за отцом принял пиалу с кровью, сделал небольшой глоток. Голова сразу закружилась. В Готее нет возможности пить кровь. Можно, конечно, таскать донорскую из четвёртого, можно охотиться на одиночных миссиях… но Кира уважал конспирацию и к этим способам прибегал редко. К тому же, он не хотел убивать и всегда пил совсем немного, а потом стирал жертве память. Такие заклинания – иллюзии, заметание следов, отвод глаз – были коньком семьи Кира. Не кидо, нет, совсем другое. Когда Кира стал проявлять способности к кидо, этому тоже удивлялись. А потом решили, что и к лучшему.
- Рассказывай, - Акира, как всегда, заговорил первым. – Что у вас там в Готее творится? А то ты как поступил на службу, так и пропал, не слышно ничего от тебя.
- Сначала я поступил в четвёртый отряд, - начал рассказывать Кира. Семья понимающе заулыбалась: четвёртый был самым теплым местом для молодого вампира.
- Там я проработал какое-то время, а потом перешёл в пятый.
- Ну и балбес, от такой халявы удрал, - возмутился Акира.
- Всё правильно, - подал голос глава семейства. – Четвёртый отряд – самое предсказуемое место. И регулярную пропажу крови там обнаружить легче всего.
- Так я там и не питался почти, - подал плечами Кира. – Объедать больных людей – подло и бесчеловечно.
- И для желудка вредно, - радостно подтвердил Акира. – Молодца, о здоровье тоже надо заботиться. Давай, рассказывай дальше.
- Но в пятом отряде я не задержался надолго – там капитан странный какой-то, - продолжил Кира. – Такое ощущение, что он пытается спрятать свою истинную сущность, но у него это выходит очень плохо. На нём постоянно иллюзия, но я его вижу.
- Так это ты, - покачал головой отец. – Ты – Кира, ты легко видишь иллюзии и то, что под ними. Для остальных он наверняка непроницаем.
- Он выглядит так, как будто на него десяток старых рваных юката наброшено! – пожаловался Кира.
- Слушай, ну раз он так оскорбляет твоё эстетическое чувство, ну загрызи его к меносам! – хмыкнул Акира. – Никогда не ел капитанов, интересно, это вкусно?
- Он не выглядит вкусным, - поморщился Кира. – А я не люблю убивать.
- Пригласи его в гости, - мило улыбнулся дядюшка. – Мы будем ему очень рады.
- Нет, - Кира мотнул головой. – Если он пропадёт здесь… в общем, лучше я вам скажу, когда он на миссию в очередной раз пойдёт. И куда.
- Жду твою бабочку, - Акира облизнулся.
- Меню обсудили? – осведомился отец семейства. – Тогда продолжай, Изуру.
- Потом меня перевели в третий, там я сейчас и служу. Я лейтенант, это не очень удобно, потому что слишком заметно. Но зато чаще отправляют на одиночные миссии… ну, когда тайчо не требуется мой почерк.
- А причём тут почерк?
- А он у меня хороший, а у тайчо – не очень. Вот я за него отчёты и делаю.
- Расскажи про капитана, - попросил отец.
- Ичимару-тайчо… ну, он такой… - Кира запнулся. – Он немножко похож на вас, Акира-сан! Тоже высокий, худой, улыбается. Постоянно улыбается и щурится. А волосы у него неприятного цвета – как отблеск на серебре.
- Серебре? – переспросил Акира. – А зовут его как?
- Ичимару Гин.
- Гин… и здесь серебро, - задумчиво протянул Кира-старший. – Изуру, у тебя всегда было хорошее чутьё на опасность. Как ты его чуешь?
- Он не то может меня раскусить, не то уже это сделал, - признался Кира. – Но он не мог, я сделал всё, чтобы скрываться.
- Пригласи его к нам домой, - предложил Акира, нехорошо улыбаясь.
- Он и сам просился, - смущённо ответил Кира. Ему очень не хотелось отдавать такого хорошего капитана на обед родственникам.
- Тогда нет, - покачал головой отец. – Раз он сам просит – он не должен здесь появиться. Разберись сам, Изуру. Или держись от него подальше.
- Да, отец, - Кира кивнул. Потом потупился и добавил: - Но боюсь, что не получится – ведь я лейтенант, и должен часто находиться рядом с ним… И… есть ещё кое-что… Мне почему-то кажется, что он очень вкусный. Просто невозможно вкусный!
- Изуру, мальчик мой, а может быть, ты просто влюбился? – вкрадчиво спросил Акира.
- Ик! Дядя, я же едой подавился!! – Кира мотнул головой и слизнул с челки красные капли.
- Одно другому не мешает.
- Нет! – Кира решительно замотал головой. – Ни в коем случае!.. А кстати, это хорошая идея. Если он спросит меня про какие-то изменения в моём поведении, надо ему сказать… не забыть только поупираться подольше.
- Молодец, - Акира картинно похлопал в ладоши. – Моя школа!
- Серебро, умение подозревать скрытое за щитами, - отец говорил медленно, будто вспоминая. – Это похоже на охотников за вампирами. Их не видно давно… даже мой дед никогда не видел их, и его дед тоже… но если именно тебе не повезло… тогда будь осторожен, Изуру.
- Я постараюсь, - Кира кивнул. Потом несмело уточнил: - А пригласить его к нам можно?
- Ну пригласить-то ты можешь, - мягко улыбнулся отец. – Но его будет ждать твоя мама.
Кира ойкнул и замолчал. Милая молодая женщина, за все это время не проронившая ни слова, улыбнулась из-под веера.
- А ещё у нас есть капитан шестого отряда, - поспешно перевёл разговор Кира. – Мне иногда кажется, что он из наших.
- Кира?
- Нет, он глава рода Кучики.
- Благородный клан… возможно. Они тоже могут превосходно скрываться. Лучше не подходи к нему, а прощупай на расстоянии. Окажется вампиром – у тебя может оказаться хорошее прикрытие. Ошибёшься – плюнь и забудь. А сейчас тебе пора отдохнуть с дороги. Ты и впрямь плохо выглядишь.
- Я так и сделаю, отец, - Кира отставил пиалу, кстати, много раз опустевшую за вечер. – Я, наверное, к себе… устал. Далеко добираться очень.
- Конечно, иди. Отсыпайся, отъедайся. И вообще, тебе полезно, - Акира хлопнул племянника по плечу.

Вход в свою комнату Кира отыскал легко: на втором этаже, через лестницу на потолке первого, в окно прыгать нельзя, там яма с кольями, обычный вход тоже с сюрпризом, третья слева деревянная панель – вращающаяся дверь. Кире его комната нравилась.
«А в детстве я всего этого побаивался, - улыбаясь, думал он. – И даже запутывался пару раз в паутине в углу. Не знал, что она всего лишь прикрывает выход… ну, и вход тоже. Какое-то время даже спал на столе: не знал, кто живёт у меня под футоном. А там всего лишь потайной выход на потолочную лестницу. С отравленным замком».
Кира положил меч на стойку, лёг на футон. Тёмный потолок слегка кружился. Где-то там, наверху, тоже шли потолочные лестницы, опоясывающие всё поместье. Кира обожал свой дом. Безумный, непредсказуемый, готовый встретить любого радостно, весело и зубами, он напоминал своего создателя Акиру. А дядю Кира очень любил. Не гастрономически, конечно.

Глава 3. «Как я провел лето».

Следующие несколько дней пролетели очень быстро. Кира с облегчением отъедался за всё голодное время, что провёл в Готее. Родственники (особенно тётушки) тоже старались по полной и кровь таскали литрами.
- Кушай, Изуру, а то ты такой худенький, бледненький, того и гляди растаешь с рассветом, вот тебе редкая группа 4-, и откуда Акира припёр почти 5 литров, ума не приложу…
У Киры некоторые мысли по поводу происхождения предмета обсуждения были, но он держал их при себе. Конечно, он был большим мальчиком и знал, откуда берётся еда, но не одобрял некоторых пристрастий дядюшки.
- А вот коктейль «Кровавая Мэри», с градусом и специями, специально для тебя придумали!
Кира, не привыкший к такой заботе, краснел и смущался, чем приводил тетушек в полный восторг, но подношения принимал с охотой – изрядно оголодал за последнее время.
По утрам его жизнерадостно вытряхивал из постели Акира и тащил на полигон для спарринга. Спарринг Кира позорно продувал: молод ещё был тягаться с опытным, заматеревшим в боях высшим. А Акира так и не признался, что пару раз наследничек заставил его изрядно попотеть: чтоб не зазнавался.
После первой же тренировки Кира попросил у отца разрешение на переустройство полигона. Тот выслушал проект, посмотрел слегка ошалело, пробормотал что-то вроде: «Ничего себе вас там дрессируют», но добро дал. А Кира подумал про себя: «У Ичимару-тайчо под начальством и не такое придумаешь». С тех пор полигон стал очень популярен, особенно среди Киры-старшего и Акиры: для остальных сложноват был.
Ещё Кира наставил по всему поместью кидо-ловушек и настроил их на беспрепятственное пропускание всех членов семьи. Акира его от этого очень отговаривал, но Кирино стремление предусмотреть всё победило.
Вдохновлённый примером племянника, Акира взялся за очередную переустановку ловушек и запряг Киру себе помогать. Тот, в общем-то, был не против. Тем более дядину фантазию иногда надо было контролировать.
- А мне кажется, что желоб с третьего этажа, ведущий в камин на первом, - это не очень хорошая идея. Конечно, он туда свалится, ну и что дальше? Будет громко вопить на всю округу.
- А можно сделать камин звуконепроницаемым… эм, да, перемудрил, признаюсь. Тогда обойдёмся стандартным колом на дне.
- А как мы его потом оттуда вытаскивать будем? Провоняет же иначе всё поместье.
- Да сам на реяцу распадётся. Впрочем, да, провонять успеет. Ладно, это я потом обдумаю. И вообще, пошли сети расставлять.
Сети ставили вместе – сложно-запутанные, почти невидимые, пахнущие для любого Киры остро-опасной фамильной магией. Одну из них Акира ухитрился активировать при постановке второй и повис, запутавшись на редкость основательно.
- Так, а почему она не убивает? Она должна была убивать! Изуру, подверти там настройки в плетении.
- Дядя, а может, вы сначала оттуда вылезете?
- Хм… мысль здравая. Но я немножко застрял. Чуть-чуть совсем напрочь. И вообще.
В результате Кира долго распутывал сеть, запутался в ней сам, плюнул и применил кидо, активировав тем самым радостно взвывшую сигнализацию, и примчавшийся на сигнал отец увидел раздражённо снимающего обрывки сети Киру и освободившего всю верхнюю половину тела Акиру, вздохнул и сказал: «Ну просто дети малые». На что Акира радостно ответил, что устами младенца глаголет истина, а вот конкретно этот младенец только что ухитрился переплести родовую магию с кидо, за что он, Акира, его ещё помучает на предмет поделиться опытом. Потом вспомнил, что не владеет кидо, и с грустью перегрыз остатки сети. Сеть перегрызлась как миленькая. Кира жалобно захлопал глазами и сказал: «Я нечаянно!»
В результате он остался ещё на день – потренироваться в плетениях. В этот же день его попытались женить. Правда, вполне стандартное для благородных кланов времяпрепровождение проходило немного нестандартно.
- Изуру, а тебе жениться не пора?
- Не пора.
- А совсем?
- А напрочь. И вы всё равно не найдёте мне невесту-вампира во всём Сообществе душ.
- Ну и гуляй дальше. Надумаешь – скажи, посмотрим. Вампира не обязательно – всё равно дети в нас пойдут. Так что не заморачивайся по поводу кровей, хоть гигай из двенадцатого тащи.
А в последний вечер перед отправлением на службу Кира сидел в одиночестве на склоне холма и наблюдал закат.
Ему нравились закаты – почти как ночи. Когда весь мир окрашивается в багряный и на небо словно бы плеснуло кровью из перекушенного горла… В голодные студенческие годы Кире часто хотелось взлететь на это небо и наконец поесть. Он знал, что это просто оптическое явление, но любить закаты не перестал.
Когда кровь на небе уже свернулась и потемнела, Кира вернулся в поместье. Сел, прислонившись спиной к потемневшим от времени резным деревянным панелям, пригубил пиалу с кровью. Тёмные тени прорезали этаж тонкими параллельными линиями. По этим линиям на полу Кира мог бы понять, если бы кто-то попытался проникнуть в дом через окно первого этажа. Но пока всё было спокойно и тихо. Уютная, домашняя тишина… Кира поправил сползающую с плеч юката и допил содержимое пиалы. В конце концов, завтра надо было рано вставать, чтобы успеть в отряд.
А в это же время Ичимару Гин в Сейрейтее спал и видел потрясающий сон. Ему снился его Изуру в какой-то большой и совершенно пустой тёмной комнате, в небрежно наброшенном красно-золотом, почти императорском одеянии, неторопливо вкушающий тёмную кровь из маленькой керамической пиалы. И Гину казалось это безумно красивым.
«Ками-сама, вот бы Изуру так нарядить и пиалу с саке дать, кровь-то он в жизни не согласится держать, невинный мальчик, я бы это нарисовал, какая бы вышла красота…» - думал во сне Гин и улыбался.

Глава 4. Кто ходит в гости по утрам… того могут и послать.

На следующий день Кира вернулся в Сейрейтей, причём все заметили, что выглядеть он стал намного лучше. Гин откомментировал:
- Надо тебе, Изуру, почаще к родным гулять, вон как похорошел, порозовел, как на курорт съездил. Кстати, что они сказали по поводу моего грядущего приезда?
Кира вздрогнул. За последнее время он непозволительно расслабился и совсем забыл об одной проблеме с лисьей улыбкой, которая явно вознамерилась упасть ему на хвост. Впрочем, решение созрело буквально за доли секунды.
- Простите, тайчо, - Кира покаянно опустил голову. – Они не желают вас видеть из-за… ну… простите, тайчо… из-за вашего происхождения.
- Руконгайский оборвыш недостоин знакомства с благородной семьёй? – с усмешкой спросил Гин.
- Ну… примерно так, тайчо… только ещё и с выражением.
- Будь честнее, Изуру, не с выражением, а с выражениями, - фыркнул Гин. – Аканна~, похоже, придётся просить Кучики меня усыновить. Или лучше сразу жениться?
- Я попробую как-нибудь решить эту проблему, тайчо.
- Не утруждайся, Изуру. Мне вполне хватит того представителя благородной семьи, который со мной круглые сутки, - Гин усмехнулся и направился куда-то в направлении второго отряда. Кира едва слышно выдохнул. Вроде обошлось.
Ещё дня два Гин на Киру явно сердился. Лейтенант это чувствовал и старался не раздражать капитана ещё больше – знал, что жестковато отогнал его от своего дома. Но… Кире вспоминалась лёгкая улыбка отца и его слова: «Его будет ждать твоя мама». И мягкая, как шёлковая плеть, улыбка матери. Кира очень любил свою семью. Но капитан его тоже более чем устраивал. И Кира делал всё, чтобы не подпустить его к опасным рубежам.
Вечером второго дня Кира сидел за отчётами, старательно не глядя на закат. Тот, как назло, горел на редкость ярко, словно там, на небе, зарезали кого-то весьма крупного – например, Комамуру-тайчо. Чтобы не отвлекаться, Кира старательно отворачивался, но боковым зрением всё равно видел, как пляшут алые отблески на гладкой бумаге.
Неожиданно Кира почти физически ощутил, что капитан на него больше не сердится – спало чувство смутной тревоги откуда-то с периферии сознания. Кира удивлённо поднял глаза на – Гин смотрел на него и чему-то улыбался. Мечтательно. Кира смутился и поспешно уставился в отчёт.
А Гин глядел на фигуру Киры, всю залитую багряным светом из окна, и думал, как же всё-таки его Изуру похож сейчас на того, из сна. Только переодеть, дать пиалу и помочь немного расслабиться…
- Изуру, а почему ты постоянно носишь форму? – спросил Гин. – Надень что-нибудь красное с золотом. Тебе пойдёт.
- Не по Уставу, тайчо, - укоризненно ответил Кира и поставил подпись на листе.

Прошла неделя. Кира опять похудел, побледнел и осунулся, что заметил Гин. И начал усердно исправлять:
- Изуру, что ты такой бледный, как будто пустой какой-нибудь? Тебя здесь плохо кормят? Хочешь, я буду тебя подкармливать?
Кира поспешно опустил ресницы, чтобы не выдать сверкнувшего потайным кинжалом голодного взгляда. «Сам… разрешает…» В голове его беспорядочно роились мысли. Прийти, словно бы на подкормку, обмануть… капитану не может быть известна магия вампиров, он даже не поймёт, что на него напали… потом стереть память… Чувство опасности взвыло, как дядя Акира в полнолуние. «Нельзя», - понял Кира. Наверное, потому же, почему инстинкт самосохранения долгое время удерживал его от нападения на вкусного капитана.
- Вот, последнюю хурму не пожалею! – Гин патетически протянул ему сушёный фрукт. Кира окончательно пришёл в себя.
- У вас ещё огромные запасы, тайчо, - меланхолично заявил он. – А мне не нужен дополнительный паёк.
- Ну как хочешь, - довольный Гин спрятал хурму в рот.
«Но покушать бы всё равно надо…»

Глава 5. Про халяву и облом.

Одиночные миссии в Готее считались (неофициально, разумеется) хорошим поводом развеяться, и отправлялись на них обычно особо замордованные обилием отчётов лейтенанты. Ну, и отдельные капитаны. Бралась какая-нибудь не очень сложная миссия (на сложные никто бы не пустил в одиночку – нельзя терять ценные кадры. А если по двое хотя бы отправлять – глядишь, один кадр другого и вытащит!) и поручалась лейтенанту. Если задание оказывалось сильно сложнее, чем предполагалось, у незадачливого шинигами был неплохой шанс удрать. Если не особо сложнее – хороший боец почти наверняка справлялся с тем, что убило бы группу рядовых. Ну а если задание оказывалось, как и предполагали аналитики, халявным – у лейтенанта появлялась возможность отдохнуть и развеяться. Поэтому все лейтенанты Готей-13 старались время от времени посещать одиночные миссии. В результате иногда менялся руководящий состав – настраиваться на халяву вредно для здоровья.
Кира Изуру уважал сложившиеся традиции и потому на одиночные миссии ходил. Тем более, это был хороший шанс поесть как следует. Поэтому капитан не удивился и не запретил, когда Кира выписал себе задание в 47 район.
Выйдя из Сейрейтея, Кира пошёл немного по дороге к районам, но почти сразу же ушёл в шинпо. Такое поведение было обычным для шинигами на миссии – некогда разгуливать, можешь и опоздать. Однако через несколько прыжков шинпо Кира повёл себя нестандартно до крайности: прыгнул на почти предельное для себя расстояние и залёг под дальним кустом, тут же скрыв реяцу. Едва заметным усилием перед этим протолкнул лёгкую струйку дальше к месту назначения. Теперь возможным преследователям казалось бы, что лейтенант спокойно идёт к 47 району. Какое-то время Кира спокойно лежал под кустом, слегка ошалевшим от такого соседства и даже боязливо подобравшим ветки, а потом, едва стелясь в вечерних сумерках и почти не задевая травы ногами, пролетел к соседнему кусту. Потом дальше, дальше… Практически незаметная неопытному ищущему магия рода Кира сплеталась на бегу, заметая следы и отваживая непрошенных провожатых. Прятать следы Киру учил отец – Акире не доверял. Весёлый дядюшка прятаться умел, но не любил: всегда надеялся, что по его следу пойдёт какая-нибудь глупая еда.
Пробежав таким образом весь путь, Кира легко справился с пустыми, не заметившими его появления, и пошёл на окраину района – питаться. Он уже отпустил родовую магию – незачем понапрасну тратить убывающие из-за плохого питания силы. Вечерние тени и так надёжно хранили наследника рода от чужих глаз.
От тех чужих глаз, что не присматривались.
Когда чей-то взгляд начал вертеть в нем дырку, Кира подумал что-то, что его дядюшка сформулировал бы как «вот блин, опять обед обломали!». Воспитанный Кира Изуру так сказать не мог, зато порадовался, что не прячется – хотя бы не нарушена конспирация.
- Тайчо, зачем вы здесь? – не оборачиваясь, спросил он.
Гин картинно похлопал в ладоши, выходя из-за угла.
- И как ты меня обнаружил? Молодец, Изуру!
- Зачем вы здесь? – устало повторил Кира.
- Бордель ищу, - признался Гин.
Кира покраснел.
- Тайчо, в этом районе нет публичных домов!
- Я заметил… - грустно вздохнул Гин.
Он не признался, что вышел из Сейрейтея практически сразу после Киры – разница в какие-то две минуты казалась несущественной. И что пошёл по ложному следу, и что совсем запутался, когда обнаружил, что следы реяцу лейтенанта уже исчезли и на что он ориентируется в выборе пути, вообще неясно, и что впервые за долгие десятилетия опытный искатель… приключений не смог найти даже тени следа. И что пошёл наугад, надеясь только на удачу кицуне, и что нашёл только благодаря ей… Гину было очень интересно. И ему отчётливо захотелось выяснить, откуда его Изуру так мастерски путает след. А главное, зачем ему это понадобилось.

Глава 6. О смысле символов и нарушении Устава.

В эту же ночь оголодавший Кира тайно проскользнул сквозь одни из ворот Сейрейтея и всё-таки поужинал в ближнем Руконгае. Его никто не заметил – магию ещё никто не отменял. Даже Гин, который хотя и решил следить за лейтенантом, как за последним плодом хурмы, внезапно отрастившим ножки, но просто не предусмотрел такой активности в первый же день наблюдения. А если честно – просто проспал.
Со следующего дня Гин приступил к осуществлению своего коварного плана по добыванию тайны из лейтенанта. Начал он с психологического давления – постоянно сопровождал Киру и изредка вился вокруг него кругами. Но привыкший к странностям начальства Кира не обращал особого внимания. Тем более, в сытом состоянии. Тогда Гин усилил воздействие предвкушающей улыбкой. Кира внимание обратил, задёргался, но действием не отреагировал. В смысле, не пришёл и не признался. Чем Гина очень обрадовал – процесс извлечения тайны обещал быть сложным, но захватывающим.
Для начала Гин решил: никаких одиночных миссий! Тем более с таким путаньем следов. Его же ни один спасательный отряд в случае чего не найдёт, и даже, что гораздо неприятнее, сам Гин! Удача кицуне переменчива, и всё время натыкаться на Киру он не сможет. О том, что он фактически сажает лейтенанта на голодный паёк, Гин не знал.
- И вообще, Изуру, ты мне та-ак нужен!
- Тайчо… скажите просто: я за вас должен очередную пачку отчётов сделать.
- Ты читаешь в моей душе, как в милых твоему сердцу отчётах! Но вообще-то мне просто скучно…
Неотпускание на миссии привело к тому, что Кира обзавёлся нездоровым блеском в глазах, что сам же списывал на отчёты, и миграцией за стены Сейрейтея каждую неделю. Что ему совсем не нравилось – ну нельзя так явно нарушать Устав! Могут ведь и заметить… конечно, у Киры было целых два способа объясниться: поиск неуловимого, но вредного пустого и походы в то самое заведение, поисками которого Гин как-то раз обломал ему обед. Но это всё равно было нарушение, и Кирина совесть непрестанно об этом напоминала. Пока Кира не прибил её железобетонным аргументом: «А морить подчинённых голодом – по Уставу?! Я кушать хочу!» Совесть признала свою неправоту и временно ретировалась в неизвестном направлении.
Гин же вылазки лейтенанта не замечал. Потому что тот активно скрывал своё неуставное поведение всеми способами. Но Гин всё равно чуял, что что-то тут не так. И, убедившись в бесплодности пассивного наблюдения, начал действовать активно.
На следующее утро Кира обнаружил у себя на столе букет из четырёх тёмно-красных роз, аккуратно (ну, насколько возможно) перевязанных наручниками. Кира подарок оценил: розы поставил в воду, а наручники в шкаф: пригодятся. А потом сел и задумался о смысле сюрприза.
Сначала тёмно-красные розы наводили его только на мысли и том, что неплохо бы поесть. Но потом Кира оценил и количество, и цвет, и степень шипастости, и наручники… и, решив, что сам он с таким недоброжелателем не справится, помчался к капитану.
Гин сидел у себя в кабинете и ждал реакции. И когда Кира вошёл в кабинет явно встревоженный, понял, что, кажется, получилось. Однако следующие же слова поставили его в тупик.
- Тайчо, мне прислали письмо с угрозами.
- Кто? Где? – Гин вскочил. – Я хочу посмотреть! Если что, я тебя защищу!
И рванул к комнате лейтенанта, уже на бегу договаривая:
- Знаешь, Изуру, а мне никогда-никогда не приходили письма с угрозами. Это, наверное, та-ак интересно! Изуру, а ты же мой лейтенант? Пошли мне письмо с угрозами!
- Тайчо!!
- Ну пожалуйста!
- Эм… слушаюсь, тайчо. Это срочно?
- Нет, ты потом, когда я уже забуду… пусть сюрприз будет!
- Я сделаю, тайчо.
Войдя в комнату Киры, Гин растерянно огляделся.
- Ну и где письмо с угрозами?
- Вот, тайчо, - Кира показал на букет.
- Изуру… - Гин, мягко говоря, не ожидал такой реакции. – Ну какое это письмо с угрозами?
- Четыре – число смерти, - начал перечислять Кира, - красные розы – символ страсти, шипы и наручники… букет в наручниках был… это жестокость. Всё вместе переводится примерно как «Я страстно жажду твоей смерти и осуществлю это желание, предварительно над тобой поиздевавшись».
«Чтоб мне с меноса с похмелья сверзиться», - подумал Гин.
- Изуру, ну у тебя и фантазия…
- Это вполне очевидные факты, тайчо.
- Нет, Изуру. Это не письмо с угрозами. Можешь спать спокойно.
- Это вы прислали, тайчо? – Кира облегчённо вздохнул.
- Я этого не говорил!
- Но учтите, тайчо, если вы пришлёте мне белый шоколад, я переведу это как «твоя смерть будет для меня слаще всего».
- Параноик ты, Изуру. Это у тебя что, семейное?
Кира с трудом, но сохранил невозмутимое лицо. Потому что паранойя была именно семейной, насчитывала множество поколений и старательно взращивалась и удобрялась с самого детства.

Глава 7. Кицуне и теория вероятности: взаимодействие в естественных условиях.

Больше Гин ничего не присылал – убедился, что реакция уж больно нестандартная. Вместо этого оформил себе и лейтенанту миссию. Наугад, просто ткнув пальцем в первый попавшийся кусок карты.
- Место, конечно, чистое, но мало ли что, и в чистых прорывы бывают, тем более, от Сейрейтея далеко…
Кира слушал и судорожно старался не побледнеть: капитан выбрал аккурат их семейное владение. «Нельзя… не допустить…не позволить… - мысли скакали, как дядя Акира, проверяющий ловушки в полу. – Это же полный провал… нельзя… но и не пустить нельзя, заподозрит… ками-сама, что же делать?!»
Пришлось идти. Всю ночь Кира не спал, пытаясь придумать хотя бы что-нибудь. Провал приближал тот факт, что жители деревень Киру знали. И знали как «молодого хозяина»! Кира точно знал: капитана к границам дома подпускать нельзя. Потому что нельзя. Для этого он всю ночь изменял внешность: ставил получше волосы гелем и тренировался в постной физиономии. Темные круги под глазами получились сами собой. Расчёт Кира делал на то, что жители окрестных деревень видели его только отъевшегося и довольного. Надеялся, что получится.
По пути к цели они чуть не заблудились – Кирины предки поселились когда-то чуть ли не на границе миров. Кира тихо надеялся, что капитан не найдёт дороги и решит вернуться, но удачливость кицуне вывела Гина на верный путь.
В первой же деревне Гин вовсю выспрашивал у населения про пустых. Ему неохотно отвечали, что да, иногда появляются, но очень редко и такие мелкие и слабые, что их кольями забить можно. При этом присутствующие подозрительно поглядывали на Киру. Тот кожей чувствовал еле заметные шепотки:
- Как думаешь, он?
- Да нет. Это моль какая-то бледная да тощая, и морда как с похмелья. А молодой хозяин совсем не такой – румяный, улыбается, и волосы у него красивые…
Кира елё слышно выдохнул. Кажется, обошлось.
- Значит не очень-то чистое место, - задумчиво произнёс Гин на выходе из деревни. – Появляются иногда.
- Так из абсолютно чистых только Сейрейтей и поместья кланов, - пожал плечами Кира.
- И то верно… А местные вполне справятся, сильные души, как на подбор.
«Когда под боком скопление аристократов с высоким уровнем реяцу, любой сильным станет».
- Да и деревня тоже хороша: ров, частокол, у всех чуть ли не арбалеты…
«Когда соседи – вампиры, всякий параноиком станет».
Кира с трудом поборол желание обернуться на невысокие горы за спиной. Там, между двумя выступами и за одним отрогом, надёжно скрывался от чужих глаз его дом. «О ками-сама…»
Уже стемнело, и, чтобы не возвращаться ночью, они решили разжечь костёр. Что и сделали. А потом к костру прилетела большая и наглая летучая мышь.
- Изуру, смотри, мышка! Кис-кис-кис! То есть цып-цып-цып!
Мышка, кажется, едва удержалась от того, чтобы покрутить пальцем у виска. Кира стиснул зубы. Он твёрдо знал: если в окрестностях поместья Кира летает большая, наглая, мохнатая и на редкость вредная летучая мышь – это неспроста.
- Хочешь хурмы? Она вкусная!
Мышь в плавном полёте выхватила у Гина плод, сжевала почти на лету и с размаху врезалась Гину в волосы, тут же запутавшись.
- Ай! На меня совершено покушение! Изуру, спасай!
Кира осторожно выпутал гостя из Гиновых волос. Тот какое-то время цеплялся, потом позволил себя освободить. Кира уже точно знал, что это дядя. Потому что кроме него летают только родители, но мама в мышь превращаться не любит, а отец не настолько бесшабашен.
Мышь взмыла над Кирой и спёрла у Гина ещё одну хурму.
- Способная, - восхитился тот. – Да ты кушай, мне не жалко. Вот ещё возьми…
Мышь с налёту цапнула Гина за палец.
- Ай! Ты, мелкий пустёныш! Это моё!
Кира поскорее отцепил Акиру от капитана, думая с тоской: «Садист вы, дядя. Мне же завидно!» Тот совершенно явственно облизнулся.
- Изуру, это летучая мышь-вампир! – Гин притворно испугался. – Она меня съест!
- Вам пойдут крылья, тайчо. – Кира подержал на ладони дядю, чуть подбросил в воздух, направив в сторону родного поместья. Он давно уже пытался понять, что именно пытается ему сказать Акира. Судя по тому, как он цапнул Гина, имелось в виду явно «разбирайся сам, можно с зубами».
А Акира полетел на полной скорости к поместью. Он не понял полностью, какого меноса Кира припёрся так близко к дому и что за создание он с собой притащил, но узнал, что создание не ядовитое и даже вкусное. Что, бесспорно, было самым главным. Значит, наследник рода хотя бы не умрёт с голоду.
Проанализировав полученную информацию, семейство Кира начало весело, увлечённо и с полным знанием дела готовиться к осаде. Так, на всякий случай.

Глава 8. Метод дедукции.

Вернувшись с задания уже ближе к вечеру, Гин заперся в кабинете с тарелкой хурмы, бутылкой саке и задумался. Данных для анализа накопилось много. Лейтенант определённо вёл себя странно. Даже, Гин бы сказал, подозрительно!
Он взял со стола невесть как затесавшийся туда лист бумаги и начал записывать странности и подозрительности.
«1. Прячет следы. Непонятно зачем. Успешно прячет, гад!» - последнюю фразу Гин воспринял как наиболее подозрительное обстоятельство. Капитан третьего был, не считая Сой Фонг, наверное, лучшим следопытом Готей-13, и если чего-то не нашёл он, то значит, это что-то – на высшем уровне. То есть Кире есть что скрывать. Этот пункт плана Гин обвёл жирной линией и поставил восклицательный знак.
«2. Ходит куда-то по ночам. Следы не прячет!» - этого Гин вообще не понимал: зачем не прятать следы, если хорошо умеешь, а уходить из отряда необходимо ночью! Он не знал, что единственный раз, когда он выследил Киру, тому просто понадобилось в туалет.
«3. Знается с подозрительными летучими мышами» - Гин хорошо помнил, как легко Кира достал мышь из его волос и потом отцепил её же от пальца. И мышь его не цапнула! Это подозрительно!
«4. Подозрительно бурно отреагировал на безобидный букет, посчитав его угрозой. Паранойя? Знает, что есть за что угрожать!» - тут Гиновы записи пошли сумбурнее: сказалось саке и общая бредовость происходящего.
«5. Подозрительно упёр куда-то наручники. Зачем ему наручники? Для какого-то хитрого плана!» - Гин на секунду представил себе вариант развития действия: он сам в наручниках и его Изуру с нехорошей улыбкой. Хм, как интересно… Предложить, что ли? Заодно реакцию проверить.
«6. Подозрительно замкнут и скрытен. На пьянки ходит через раз. Не улыбается!!!» - Гин подчеркнул последнюю фразу и грустно на неё уставился. По его мнению, человек, который вообще не улыбается, имеет серьёзные проблемы. Возможно, с психикой.
«7. Подозрительно худой и бледный, как будто я его недокармливаю. А я докармливаю!» - в связи с этим уже развеселившемуся Гину пришёл в голову следующий пункт.
«8. Подозрительно хороший целитель, даже для лейтенанта. Анатомию шинигами знает, как будто сам в них ковырялся!» Тот факт, что Кира начинал свою карьеру в четвертом отряде, был решительно проигнорирован.
«9. И хурму не ест!» - Гин дожевал плод. Что там ещё в лейтенанте подозрительного?
«10. На одиночные миссии ходит часто. Причём не развеяться – всегда успешно» - Гин не очень понимал, почему его старательный, трудолюбивый Изуру не пропускает не одной миссии из тех, что среди остальных лейтенантов считались халявными.
«11. Имеет подозрительное начальство! Ибо сам ко мне пришёл. А у меня такая репутация была… и есть. И будет!» - Гин для пущей убедительности пририсовал рядом автопортрет. С лыбой. Полюбовался. Очень подозрительная лыба. Нет, он бы такому человеку свою хурму не доверил: как пить дать слопает… ах да, он уже. Гин грустно посмотрел на пустую тарелку и написал:
«12. Подозрительная чёлка – такой человека зарезать можно».
Больше он ничего вспомнить не мог. Но творческое сознание требовало завершить работу ярким штрихом. Да и число какое-то не такое. Двенадцать доводов – нет, это совсем не то, что, например, тринадцать. Как раз по числу отрядов будет. Да, точно.
«13. Шастает по ночам и пьёт кровь у патрульных».
Гин полюбовался на листок. Перечитал. Оценил все обвинения. И пришёл к единственно возможному выводу.
«Ну кто бы мог подумать, - весело размышлял Гин. – Мой, такой невинный Изуру! Завтра ему скажу. Вот весело будет!»
И с приятным чувством выполненной гадости лёг спать. Спрятав на всякий случай список обвинений под подушку: кто его знает, этого подозрительного лейтенанта!

Глава 9. Если у вас паранойя – это не значит, что за вами не следят…

На следующий день Гин был подозрительно радостный. Совсем подозрительно. Всю глубину нахлынувшей на начальство радости, в частности, осознали рядовые, которым Гин собственноручно взялся проводить тренировку. Кира, конечно, не протестовал против разделения части его обязанностей, но это всё равно было странно. Он наскоро обежал отряд в поисках причины столь хорошего настроения, но никакой сделанной гадости не обнаружил.
Особенно радостно капитан поглядывал на него, и уже это Кире очень не нравилось. Ладно бы вокруг него нетерпеливо нарезали круги, как голодная акула, возникали в самые неподходящие моменты, путались под ногами и прочее. Эти методы действования на нервы Кира уже хорошо изучил. Но Гин болтался где-то на горизонте, не подходя близко, и только награждал пылающими предвкушением взглядами.
На самом деле Гин просто побаивался, что добыча может ускользнуть, и потому не рисковал давить так уж сильно. Но Кира, как образцовый подчинённый, угадал тайные желания начальства и всё равно нервничал.
«Тайчо просто придумал опять что-то нехорошее. Мне, конечно, будет неприятно, но некритично. Ничего особенно страшного не случилось, - успокаивал себя Кира. Чувство опасности почему-то выло почти постоянно. – Мне не надо срочно бежать в поместье и садиться на осадное положение. Это просто очередная задумка тайчо. Он ничего не распознал. Он не мог ни к чему придраться. Я не дал никакого повода для подозрения… ксо, бежать отсюда надо!!»
Гин догадывался о таком состоянии жертвы и потянул с объяснением подольше. Наконец, когда уже почти стемнело, он вызвал Киру к себе в кабинет.
«Ох, и весело же будет!»
- Вы меня звали, тайчо? – Кира возник на пороге.
- Звал, Изуру, - Гин обернулся от окна, в которое вдохновенно пялился на умирающий закат. – Заходи.
Кира шагнул в комнату. Чувство опасности истерически заорало. Инстинкт самосохранения настоятельно и очень громко требовал удалиться наиболее быстрым способом. «Да всё в порядке… не убивать же меня собрались…»
- Я тебя ждал… - Гин шагнул навстречу. Кира замер. Долг лейтенанта и инстинкт самосохранения боролись в его душе. «В конце концов, я успею уйти тенью… тайчо человек, он медленнее…»
Кира пропустил момент, когда Гин метнулся к нему. Серая сеть, сплетённая из родовой магии, прошила помещение, распластавшись по воздуху и намертво зафиксировав капитанское хаори. «Не успеваю!» Ещё одно заклятие пролетело мимо, разорвав рукав косоде. Гин коротко ударил обеими руками, прижимая Киру к стене. Одна ладонь сомкнулась на горле, другая прижалась к солнечному сплетению.
«Ксо… я же чувствовал, надо бежать! Он не человек…»
- Попался! – торжествующе констатировал Гин. – Изуру, я тебя раскусил!
- Э? – не очень интеллигентно уточнил Кира. «Это всё – очередная шутка?!»
- Я узнал твою страшную тайну, - произнёс Гин. – Ты скрывался долго и упорно, но я хитрее! Моя несравненная дедукция позволила мне переиграть тебя!
- Тайчо, вы что, генсейских детективов начитались? – почти жалобно спросил Кира.
- Не мешай! Я раскрыл тебя, Изуру! Ты – вампир!
Слова отца как-то сами всплыли в памяти: «Серебро, умение подозревать скрытое за щитами. Это похоже на охотников за вампирами. Их не видно давно… даже мой дед никогда не видел их, и его дед тоже… но если именно тебе не повезло… тогда будь осторожен, Изуру».
«Ударить? Хоть три тысячи раз охотник, он просто не поймёт… нет. Я уже дважды бил и просто не достал его… ксо. Это действительно конец… что ж, наследник клана должен умирать достойно. А может… да! Я усыплю его бдительность, а потом усыплю его самого! И съем! Совсем. Пусть знает»
Гин торжествующе ослабил хватку, внимательно вглядываясь в расширенные зрачки. Лейтенант как-то почти незаметно вывернулся и медленно опустился на колени, глядя в пол и заведя руки за спину.
- Изуру? – недоумённо уточнил Гин.
- Я в вашей власти, Ичимару-тайчо, - почти выдохнул Кира. – Как… как вы поняли?
- Ты что, на самом деле вампир?!! – право, жаль, что Кира смотрел в пол и не видел редкостного зрелища: Гина с вытаращенными от изумления глазами. – Офигеть! А от солнца ты не рассыпаешься в пепел? А днём ты спишь в гробу? А если тебя проткнуть осиновым колом, что будет? А серебро на тебя действует?
«……!!!!! Ксо!!! Этот… кицунеро!!! Он просто придуривался!!! А я сам во всём признался! Подловили, как младенца!»
- Серебро на меня… действует, - начал перечислять Кира. «Ага. Особенно вот это вот, которое тут есть». – Если меня проткнуть осиновым колом, я умру. Хотя смотря в каком месте. От солнца я не рассыпаюсь, сплю ночью и на футоне.
- А ну-ка рот открой! – приказал Гин. Кира послушно открыл рот. Гин с интересом туда заглянул. Кира торопливо закрыл рот. Клыки лязгнули, как средних размеров капкан. Гин поспешно отшатнулся.
- Извините, тайчо, рефлексы.
- Изуру, а ты меня не загрызёшь?
- Я не должен вас грызть, вы мой тайчо!
- Так загрызёшь или нет?
- Не знаю, тайчо!
- Изуру, давай определяйся уже!
- Хорошо, тайчо. Загрызу! – Кира коротким движением поднялся с пола, метя Гину
в горло. Тот увернулся, мимоходом попытавшись схватить лейтенанта за руку (безуспешно). Следующие несколько минут две размытые тени метались по кабинету, изредка с жутким грохотом снося мебель и врезаясь в стены.
«Надо усыпить его бдительность, притвориться, что я слабее и не могу его достать, что я проигрываю ему в скорости и ловкости… что, вообще-то, практически верно, - самокритично признал Кира, пытаясь загнать добычу в угол. – Надо ему поддаться, он станет самоувереннее и слабее…»
Пока что сохранялся паритет, даже урон был нанесён примерно одинаковый: оба противника разнообразными заклятиями превратили косоде друг друга в милые ажурные блузочки. Особенно старался Гин.
«Надо поддаться!» Кира усилием воли замедлил очередное движение и рухнул на пол, опутанный 62 путём связывания. Гин постарался и наколдовал на удивление качественные верёвки.
- Фух… ну и что мне с тобой делать, Изуру? – риторически спросил Гин, садясь рядом. «Отвернуться и дать мне это перегрызть! Акира может, значит, и я смогу!»
Гин чуть наклонился и погладил Киру по щеке. Тот нервно дёрнулся. «Кажется, он не отвернётся… и, пожалуй, перегрызть тоже не даст… чем бы его отвлечь?..»
- Или, может, это мне тебя загрызть? – Гин задумчиво лизнул Кирино ухо.
«Мама!!»
- Тайчо, вы чего?!
- О, я просто прикидываю варианты.
«Совсем мама!!!»
Гин наклонился к шее Киры, отводя в сторону мешающуюся чёлку, полуобнимая за едва-едва прикрытые разорванной тканью плечи. Прикоснулся губами…
- Тайчо, у вас вся хурма по полу раскидана! – в панике выдал Кира. А маленькое ментальное воздействие вышло совсем случайно. Абсолютно.
- Где? – Гин огляделся и бросился собирать разбросанные фрукты. Кира в лихорадочной спешке вцепился в кидо клыками. То лопнуло почти сразу же, остальное Кира просто порвал. Гин, закончивший со сбором урожая, оглянулся. Осторожно поставил тарелку с хурмой на стол, отступил.
«Ойя, кажется, меня сейчас есть будут. Кажется, меня уже едят. Мысленно. Аканна~».
Гин попытался сместиться к окну – до него было ближе, чем до двери. Кира неуловимым движением оказался между капитаном и окном. Закат осветил его силуэт последними багряными лучами. Бурная фантазия Гина подрисовала и светящиеся глаза, и клыки, и прочие атрибуты уж-жасного вампира.
«Уж-жасный вампир» тем временем лихорадочно соображал, что делать. «В открытом бою я с тайчо не справлюсь… Значит, надо воздействовать ментально. Один раз же получилось? Нужно, чтобы он меня сам отпустил… и не тронул… и никому не рассказал… и вообще забыл… а я его съел!!» Перечисленным параметрам в арсенале юного наследника клана соответствовало только печально известное вампирье очарование, которое Акира обзывал любовной магией в стиле садомазо. «Ну… тайчо, вы сами напросились», - Кира решительно сплёл чары.
Гин в это время тоже прикидывал варианты. «У меня есть немалый шанс с ним не справиться… похоже, опять придётся применять эту фигню». К присущей всем кицуне способности обольщать и соблазнять Гин относился легкомысленно, предпочитая обходиться своими силами. Однако именно в этой ситуации она поможет лучше всего. «Надеюсь, он возлюбит меня не гастрономически», - хмыкнул Гин.
И надо же такому получиться, что оба, хм, заклинания настигли свои цели одновременно…


продолжение в комментах

@темы: АУ, Стеб, Кира, Приключения, Юмор, Гин, Фанфики

---

Переезд коллекции Ичиренов

[HtonS]

Внимание! Коллекция Ичиренов переехала сюда.
Если вы хотите порекомендовать фик или пожаловаться на битую ссылку, вы можете воспользоваться специальной формой на сайте, или кинуть коммент здесь.
Новый адрес коллекции Ичиренов.

@темы: Ренджи, Ичиго, Фанфики

---

Ichimaru Gin & Matsumoto Rangiku. Join me in death

[Oji Winchester]

Это фанартное представление Гина - нечто вроде призрака, и мечты-воспоминания Рангику.
WARNING!!! Рейтинг фотографий: R
Брать и использовать где-либо материалы, не согласовав с авторами - ЗАПРЕЩЕННО!
Косплееры:
Ichimaru Gin -  Yumko
Matsumoto Rangiku -  Princess Lu
Фотограф, мейк, обработка: O-J Abarai
Песня вдохновение:

+5

Остальные фотографии с рейтингом.

@музыка: T.O.P – Turn It Up

@темы: Рангику, Гет, Гин

---

Hensei

[Tinuviel-f]

Название: Hensei
Фандом: Bleach
Автор:  Tinuviel-f
Бета:  Okana
Пейринг/персонажи: Гин/Рангику, Хицугая.
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: R – за смерть персонажа.
Статус: закончен
Саммари: Очередная миссия шинигами в Каракуру заканчивает жизнь одних... и даёт жизнь другим.
Дисклеймер: всё – Кубо Тайто, кроме описанных здесь событий.
От автора: Моя лень - мой бич. Но тут у меня есть оправдание. Этот фик был задуман и начат сразу после гибели Гина в аниме, но там госы, диплом, работа... короче, довела его я до ума только сейчас. Вряд ли это попадёт в настоящее направление фандома, но мало ли, найдутся желающие прочесть.


Хенсе (hensei) – с яп. «переродившийся».

Она не успевала. Неслась на пределе сил, на максимальной скорости, какую позволяло шунпо, и не успевала. Рангику не могла понять, почему прибывшие в Каракуру проводники душ так рассредоточились, план операции этого не предусматривал, она же сама его составляла. Из-за чьей-то оплошности только одна Мацумото оказалась рядом с местом происшествия и сейчас, закусив губу от злости, мчалась на звуки боя.

Пустой. Очень сильный и, похоже, с друзьями, все уровнем не ниже адьюкаса. Проклятье, с ними вряд ли получится быстро управиться в одиночку. Если бы капитан подоспел! Вместе они этих Минусов в два счёта, а так... придётся задержаться.

Рангику, перемахнув через крышу дома, приземлилась на небольшой пустырь перед дорогой, но поздно, живых уже не осталось. Шинигами почувствовала это ещё на соседней улице - сердце сжалось, когда по нервам полоснуло невыносимое ощущение гибнущей души, - но даже не подумала остановиться и повернуть назад. Пустого, прикончившего невинных людей, следовало наказать по всем правилам.

- Рычи, Хайнеко! – Мацумото, не глядя на распростёртые тела, рванула зампакто из ножен. Обратившееся в пепел лезвие серым облаком ринулось на Холлоу, в воздухе зазвенел вопль боли, и ближайшего адьюкаса чёрными клочьями разметало по ветру.

Минусы отступили, почувствовав появление настоящего противника. Рангику воспользовалась выпавшим шансом и со всех ног метнулась к перевёрнутому автомобилю, перегородившему дорогу. Выживших не было, она могла и не искать, но а вдруг какая-нибудь счастливая душа уцелела и не превратилась в обед Меноса! Лейтенант многое повидала, даже и без войны с Уэко, но всё равно задрожала, когда поняла: никто не спасся. Только ветерок трепал рюши окровавленной женской кофточки, сиротливо лежавшей на асфальте возле развороченной дверцы.

- Дрянь ты, Рангику, - прошептала она. – Положила всех!

Даже приди Мацумото вовремя, вряд ли обошлось бы без жертв... жалкое оправдание для шинигами, которая не выполнила главную задачу любой операции - минимизировать потери. Но и переживать гибель неизвестных душ, словно они твои близкие, нельзя - так и сам долго не протянешь.

От рёва Пустых заложило уши: излюбленный приём тех, для кого звук - оружие. Охотники знали, что на жертву, столь опасную и осторожную, им не напасть бесшумно, лучше попытаться оглушить и воспользоваться замешательством шинигами. Только нападения не было, напрасно Рангику, озираясь, выискивала того Холлоу, что рискнул бы приблизиться. Что они медлили? Всех же сожрали, почему не кидаются на десерт? Минусы должны друг друга рвать за право первым оторвать кусочек! Мацумото, вцепившись в катану обеими руками, переводя взгляд из стороны в сторону, всё продолжала задаваться этим вопросом. Её враги были как на ладони, и одного хорошего удара в банкае хватило бы, чтобы разобраться со всеми сразу. Вот только банкая фукутайчо так и не достигла, а капитан... чёрт знает, где его носило!

Ещё один адьюкас, не выдержав накала ожидания, кинулся к ней, но не успел сделать и нескольких шагов, как Рангику превратила его в пыль. В полку противников прибыло... конечно, всегда много желающих сожрать душу лейтенанта шинигами.

- Куда?! – вырвался у Мацумото недоумённый возглас, едва она поняла, что один из Меносов выбрал своей целью не её. Фукутайчо, отражая новый выпад, лихорадочно соображала, что могло случиться. Твари этого уровня не настолько умны, чтобы прямо в бою придумать командный обходной манёвр, значит, появилась новая жертва, беззащитная и потому более доступная. – Чёрт!

Рангику кинулась наперерез Пустому, не думая о том, что могла глупо подставиться под удар из-за непроверенной догадки. Её противник, увидев перед собой другую добычу, только зарычал, и довольный оскал навсегда замер на осколках его маски: фукутайчо разрубила её наискось одним ударом. Кончик отсечённого рога едва не вонзился Мацумото в плечо – она запнулась и с трудом удержала равновесие, пошатнувшись в сторону; более мелкие Холлоу же, лишившись поддержки, отступили. Получив временную передышку, девушка завертела головой, ища, за кем могли охотиться Меносы. Неужели кто-то выжил?

Пытаясь удержаться на ногах из-за сильной отдачи, она сдвинулась влево, невольно сменив угол обзора. Этого достаточно оказалось, чтобы за один взгляд составить иную картину битвы, и на несколько секунд Мацумото оцепенела – из-за разгромленной машины виднелся обрывок цепи. Идиотка, как она прежде не заметила?! Лейтенант же и не подумала внимательно всё осмотреть, сразу сосредоточилась на том, как отбиться от Пустых, и только сейчас увидела в салоне автомобиля маленькое скорчившееся тельце. Ребёнок...

Одним прыжком девушка оказалась рядом с покорёженной грудой металла и, наплевав на инструкции, совершила кощунственный поступок: схватилась за конец цепи и рванула на себя.

- Дурак, что ли?! – в ноги Богине смерти вылетел светловолосый мальчишка. Рангику не рассчитала сил, ребёнок упал на дорогу прямо перед ней, но не издал ни звука, хотя должен был сильно удариться. – Почему не убежал?

О, теперь всё понятно. Невинная душа, у неё не было реяцу, вот Мацумото и проглядела, дура... Счастье, что она нашла паренька раньше, чем Минусы!

У Рангику перехватило дыхание, и на асфальт, скользнув из ослабших пальцев, выпала её катана. Ребёнок, которого шинигами выволокла из машины и готовилась защищать, поднял голову и посмотрел на девушку. Не плакал... спокойный, серьёзный, будто всё случившееся для него не в новинку, будто видел и её, и Пустых когда-то раньше. Глаза у него голубые-голубые, как два ярчайших осколка аквамарина, и это лицо...

- Гин, - Мацумото ощутила, как у неё подкосились ноги, и, кажется, сама не поняла, что выдохнула драгоценнейшее имя. Мальчишка прищурился, вслушиваясь, и его глазки стали узкими щёлочками, губы растянулись в знакомой улыбке. О, небеса!

- Госпожа? Ты же Богиня смерти, да? – прошелестело дитя, не подозревая, что та сама шинигами едва не лишилась чувств от одних звуков его голоса. Рангику, позабыв о том, что нужно дышать, что им обоим угрожала смертельная опасность, что нужно подобрать оружие и сражаться, медленно опустилась на колени, беззвучно повторяя:

- Гин, ты живой, Гин...

Неужели ей можно поверить, что они, наконец, встретились? Спустя восемь лет – долгих, мучительных, полных одиночества и тоски – в той же Каракуре, где узлом намертво связано столько судеб! Мацумото ещё тогда поняла, что Гин отправился на перерождение, и потому беспомощно надеялась, что когда-нибудь сможет увидеть своего лиса одним глазком – больше нельзя, опасно снова привязаться к нему и сполна ощутить боль измены. Ведь всё закрутится, пойдёт с самого начала!

- Госпожа! – улыбка исчезла с юного личика, но шинигами, захваченная предательскими чувствами, не увидела этого.

В левое плечо ей ударил огромный когтистый кулак; девушка, изогнувшись в безмолвном крике, полетела назад, жалко распласталась. Потеряв осторожность, лейтенант проворонила атаку, и Пустой одним движением впечатал шинигами в асфальт.

Голова гудела, как огромный колокол, от шока и боли Рангику не могла пошевелиться, а её единственная надежда спасти Гина, её Хайнеко, валялась всего в полуметре, но это расстояние невозможно преодолеть! Из закушенной губы сочилась кровь, Мацумото ногтями царапала каменную крошку в отчаянной попытке подняться и дотянуться до меча... не могла. А должна была, больше некому сражаться!

Где же вы, капитан? Помогите!..

- Берегись!

Мальчишка пригнулся как раз вовремя, и облако Хайнеко обратило в пыль Пустого, покусившегося на жизнь Гина... её Гина! Отчаяние лучше любого лекарства, оно вынудило измученное тело двигаться, и Рангику, схватив меч, отразила нападение. Первое оцепенение прошло, и фукутайчо, подковыляв к ребёнку, отпихнула его к машине, пряча за своей спиной.

- Сиди здесь! - девушка не хотела думать о том, сколько боли невольно вложила в эти слова. – Иначе тебя убьют!

Его предсказуемость, покорность, нет, даже беспрекословное подчинение... Ах, если бы чёртов лис был таким и прежде, скольких страданий им обоим удалось избежать! Но изменить того Гина не под силу оказалось и Богам, шинигами, увы, это прекрасно знала.

Мацумото, нетвёрдо держась на ногах, заслонила собой бесценного мальчишку, и отвела со лба прядь волос, слипшихся от какой-то бурой жидкости. Странно, а она не почувствовала, что кровь потекла... Ну и ладно, нужно ещё немного продержаться, Пустых почти не осталось: один, два, три – с ними простому офицеру легко справиться, что уж говорить о лейтенанте! Пары ударов хватит и... Рангику, чьи глаза закрывались от усталости, обречённо улыбнулась: пространство метрах в десяти от неё разорвало, и из чёрной непроглядной тьмы полезли новые Меносы. Вот их уже шесть, а седьмой, скаля огромные клыки, полз из Гарганты и хищно облизывался, предвкушая обед из двух блюд. Мацумото не могла повернуться и нормально осмотреться: спину пронзала боль, и под нижней косоде струилась кровь, заставляя ткань противно липнуть к лопаткам. Шинигами пришлось полагаться только на реяцу, но после такого удара ощущения должны были притупиться, и вдруг где-нибудь сзади к ней подкрадывались толпы врагов?!

Неважно...

- Шаккахо! – красная вспышка отбросила особо наглого и безрассудного Пустого; он упал навзничь, подставив небу беззащитное брюхо, и Рангику одним взмахом катаны довершила начатое. Спасённого она рискнула оставить в одиночестве лишь на несколько секунд, удостоверившись, что адьюкасы полностью переключили внимание на неё. Да, душа без реяцу не шла ни в какое сравнение с сильной шинигами. – Хайнеко!

Они обе – и шинигами, и её зампакто - дрались, как кошки. Любому Пустому, попавшему в смертоносное облако пепла, уготована была страшная участь; тех же, кто её избегал, Мацумото приканчивала с помощью кидо. Только Меносов не становилось меньше. Хотя с начала боя прошло всего несколько минут, фукутайчо смертельно устала: едва передвигала ноги, даже меч старалась не поднимать лишний раз, потому что катана превратилась в невыносимую ношу. Помощи всё не было, а пути к отступлению шинигами перерезали уже давно; израсходовав столько сил на сражение, Рангику не могла уйти в шунпо, да и не пробилась бы сквозь окруживших их Пустых. Надежда призрачными нитями утекала сквозь пальцы... опять, как и тогда в Каракуре, когда осознание собственной беспомощности разрывало сердце, и девушка вновь кидалась в битву с остервенением львицы, защищавшей семью.

Глазами Мацумото постоянно искала спасённого. После каждого удачного выпада тратила драгоценные секунды, чтобы обернуться, увидеть Гина привалившимся к машине в той же позе, в какой и оставила его, и чуточку улыбнуться – жив, не сбежал... она сможет его защитить. В этот раз непременно сможет!

Только это не могло продлиться вечно. Лейтенанта окружили, и напрасно девушка металась из стороны в сторону, пытаясь отогнать подобравшихся чересчур близко врагов. Улучив момент, один адьюкас подкрался сзади, Рангику же в пылу сражения не услышала предостерегающего крика мальчишки... а, может, его и не было. Огромная ладонь Пустого легко схватила её, как ребёнок куклу, с той лишь разницей, что острые когти взрезали ткань и плоть, вырвав из её горла чудовищный крик боли. Беспомощную шинигами, безоружную, истекавшую кровью, отбросили в сторону, но удара о землю она уже не почувствовала, а, придя в себя, увидела оскаленные клыки нависших над ней Пустых.

Это что, конец? Не в силах повернуть голову, Мацумото скосила взгляд, ещё питая какую-то безумную надежду, но тщетно, как далеко её отшвырнули! Всё кружилось перед глазами, сверкало, мутные пятна выплывали одно за другим, но Рангику могла поклясться, что видела огромные голубые глаза Гина там, где-то... На долю секунды шинигами пребывала ещё в счастливой уверенности, что Ичимару в безопасности, но реальность, вонзившаяся костяным кулаком в грунт возле её лица, оказалась страшной. Вокруг – Минусы, тот, которого Мацумото приметила ещё у Гарганты, собирался снести лейтенанту голову, а Хайнеко и вовсе пропала; Рангику, лишившаяся меча, теперь была беззащитна. Да плевать, что случится с ней самой, но когда Холлоу прикончат шинигами, они обратят внимание на невинную душу, и тогда её маленький Гин...

Когда один из Пустых, кажется, двинулся в сторону мальчика, она выбросила вперёд руку – жалкая попытка хотя бы ползти, раз уж не подняться – и взвыла, когда огромный жукоподобный Минус наступил на ей запястье. Кости хрустнули, а потом, наверное, наступил какой-то предел, потому что мир, прежде полнившийся звуками, мгновенно замолк, и отступила боль, Рангику заставила себя подняться, но не успела сделать и пары шагов, как попала в смертоносное Серо.

Перед её глазами было ослепительно белое полотно неба. Шинигами не ощущала своего тела, не могла пошевелить и пальцем, иногда только что-то острое и твёрдое упиралось под левую лопатку, больно... Нет, в такой позе можно умирать только от лезвия Сокиоку; Рангику, распластанная на земле, как на кресте, почти не дышала, отрешённо созерцая пустой и неподвижный небосвод. Поначалу показалось даже нормальным – лежать без движения, когда подкрадывались возможные убийцы, когда медленно, одно за другим, просыпались чувства, рассеивался туман. Но едва сквозь невидимую вату в ушах прорезался дикий вой Пустого, Мацумото очнулась от «забытья», а потом для агонизирующей шинигами вновь наступила – теперь уже невыносимо страшная – тишина.

И в этом безмолвии спокойные и размеренные шаги превратились внезапно в поступь арранкара. Нет, не то. Того, прежнего Гина. Вот так он на руинах фальшивой Каракуры беспрекословно следовал за Айзеном к своей гибели... Маленькая фигурка забытого ею мальчишки медленно приблизилась, и Рангику, если могла бы, охнула, увидев, как Гин с беспечной улыбкой поднял с дороги обломок Хайнеко, не выдержавшей последнего удара Серо.

- Госпожа шинигами, - лопнувшее лезвие блеснуло, когда ребёнок наставил оружие на оскалившихся Пустых, - можно на этот раз я буду защищать вас?

Показалось Мацумото или нет, но только Хайнеко, её Хайнеко, покорно повиновалась детской руке. Сталь клинка поплыла, исчезли сколы, и затянулась трещина вдоль почти всего лезвия, а гарда на какое-то мгновение стала похожей на букву «S».

- Шинсо, - выдохнула девушка и от изнеможения, усталости смежила веки. Боги, да он всего лишь обычная душа! Рангику, столько раз клявшаяся защитить и уберечь, сама отдала Гина на растерзание Меносам! От осознания ужасной истины шинигами хотелось заплакать, только Серо выжгло все слёзы... и поздно уже.

Полыхнувшая во все стороны реяцу опалила чувства. Лейтенант ничего не видела, но, кажется, перед ней стоял шинигами уровня офицера, нет, даже капитана! Поспешно распахнув глаза, Мацумото ещё видела мальчишку, то есть его размытый силуэт, совсем крохотный на фоне возвышавшихся адьюкасов, с вакидзаши в привычно занесённой правой руке!

Гин...

- Пронзи их, Унмей но я!

Услышав начало активации шикая, Рангику против воли закружили воспоминания, прошлое, где были смертельно опасное Шинсо и почти всемогущий Айзен, которого оно не смогло уничтожить. Но разве он не назвал меч иначе - «Стрела судьбы»? И почему вообще этот малыш защищал её? Почему обычная душа сражалась, если битвы – удел шинигами? Почему трусиха Мацумото не сдержала обещание, и Гин снова взял в руки проклятое оружие?!

Да кого глупая дура пыталась обмануть? С первой же секунды, только увидев мальчишку, фукутайчо поняла, что это не он, не её! Ичимару переродился... не обременённый силой шинигами, Гин мог начать заново, прожить другую жизнь – без предательств и сражений, страшной, бессмысленной войны! Так почему, из-за чего, по чьей прихоти всё оборвалось, опять оказался запущен жизненный круг не человека – проводника душ?

Гин...

Правда, он был богом. Настоящим Богом, в отличие от убийцы Айзена, Богом, которому судьба подарила ещё один шанс. Напрасно Рангику щурилась, пытаясь уловить хотя бы одно движение - так молниеносно новоприобретённый зампакто разил их врагов; душу её с каждой секундой разъедало ядовитое отчаяние. Стрелы - не копьё, значит, кто-то другой, не Ичимару, ушедший навсегда. Или же... нет, вон он, любимый мерзавец, духом возвышавшийся над сражавшимся юнцом: прежние серебряные волосы, белоснежное хаори, невероятная улыбка... Мацумото не отдавала себе отчёта в том, что именно таким мужчина запомнился ей в последний день жизни, и со всё нарастающим ужасом ждала, когда же расползутся по ткани его накидки уродливые багровые разводы.

- Гин!

Как ей ни хотелось обмануться, поверить в собственные мечты, всё-таки с Пустыми сражалось дитя. Пусть получившее в один миг силу Бога смерти, пусть защищавшее её, но дитя! А ребёнку не одолеть страшных врагов. Сердце Рангику едва не остановилось, когда малец чудом увернулся от смертельного удара; бессилие превратилось в наказание: лейтенант только и могла быть безмолвным и беспомощным наблюдателем, обречённым принять любой исход битвы. Так нельзя, неправильно, почему он вновь спасал её, жертвуя собой?!

Эти раны... Шинигами давно почувствовала, как сквозь порезы и ссадины стала утекать реяцу, должно быть, какая-то особенность одного из поверженных Меносов. Мацумото бы справилась, только Серо, нанесшее последний сокрушительный удар, создало огромные врата, через которые духовная сила покидала тело девушки. Вскоре, Рангику знала, она могла потерять сознание и уже не очнуться самостоятельно, а тогда некому будет прикрыть мальчишке спину!

«Успела...»

Колени подогнулись, и фукутайчо рухнула на дорогу, придавив собой несопротивлявшегося ребёнка. Какое счастье, что Гин стоял рядом! Рангику с трудом смогла сделать единственный шаг, на большее её не хватило. С лёгким звоном выпало на асфальт отпущенное на свободу оружие, краем глаза фукутайчо ещё заметила, что вакидзаши, почувствовав настоящую хозяйку, снова стал обломком катаны. Тот самый Пустой, который саму Мацумото едва не отправил на перерождение, осмелился посягнуть на жизнь её Гина. Жалкие остатки реяцу, которые девушка удерживала, наверное, одной только силой воли, растворились в воздухе, а Рангику, несмотря на страшную боль, улыбалась.

«Хотя бы сейчас, Гин... Я так рада, что смогла снова тебя обнять».

- Госпожа шинигами?!

Как же страшно – медленно отключаться, угасать по частям! Мацумото была в сознании, видела, всё понимала, но уже ничего не могла сделать, даже поправить волосы, чтобы маленький Гин не запомнил её растрёпанной и перемазанной кровью. Пусть что-то другое будет его последним воспоминанием о Рангику, пожалуйста!

- В ледяные небеса, Хёринмару!

Ледяные драконы в мгновение ока разметали Пустых, только черные обрывки взвились в небо, чтобы исчезнуть за пару секунд. Хицугая, опустив оружие, позволил себе оглядеться. Угроза ликвидирована, парень не чувствовал больше присутствия Пустых, однако это полбеды; Тооширо примчался, услышав, как по радиосвязи лейтенант просила о подмоге. А куда делась разгильдяйка Мацумото?! Тайчо уже мог расслышать приближение группы медиков четвёртого отряда: их он в спешке вызвал из Сообщества душ, опасаясь найти раненых, так отправлять шинигами обратно, что ли, из-за ложного вызова?

- Мацумото! Эй, Мацумото! – убрав в ножны зампакто, Тооширо по-детски приложил ладонь ко рту и снова позвал лейтенанта. Она же сама его вызывала – и как сквозь землю провалилась!

Хицугая не хотел и самому себе признаваться, что злость и раздражение на эту разгильдяйку были наигранными. Шинигами боялся. Он спешил, как мог, но на месте не увидел никого, кроме адьюкасов. Вокруг всё было перепахано, перевёрнуто, недавний бой явно стоил противникам немалых сил, может быть, - жизни! Почему Мацумото не отвечала? Могла ли она пасть жертвой в... Джубантай тайчо пытался найти реяцу подчинённой и не мог уловить её. Была какая-то другая духовная сила, смутно знакомая, но точно не принадлежавшая второму офицеру...

Однако неизвестная реяцу и помогла найти Мацумото. Паника заполонила разум остановившегося в ступоре капитана, когда парень увидел фукутайчо лежащей ничком на земле за грудой обломков асфальта. Рангику не дышала, сквозь продранное шихакушо виднелись отвратительные загрязнившиеся раны, а некогда прекрасные волосы слиплись и поблёкли, и Хицугая по-настоящему ощутил смысл выражения «кровь застыла в жилах». Потерявший голову Тооширо рванулся к лейтенанту и, наверное, больше навредил бы своей резкостью и неумением; счастье, что на пути молодого тайчо из ниоткуда вырос третий офицер Иемура и остановил его одним движением ладони.

Хицугая, хрипло дыша, смотрел на чересчур спокойного блондина в этих пижонских очках. В душе клокотала ярость, и он мог бы одним ударом смахнуть с дороги медика, посмевшего преградить капитану путь, но... Парень устало опустил плечи, вздохнул, разглядывая носки своих варадзи... потом снова посмотрел на офицера – уже внимательней, въедливей. Раз от другого зависела жизнь Мацумото, Тооширо должен был убедиться, что тот сделает всё возможное!

Ответом ему уверенный и серьёзный взгляд, и тайчо кивнул, отошёл в сторону, чтобы не мешать лекарям. Ладно, это территория Иемуры, и не Хицугае претендовать на неё, если он желал ещё назвать Мацумото своим лейтенантом. Вместо этого самый молодой капитан Готея добрался до какой-то покорёженной машины и обессиленно (как будто выкосил целый лес Меносов) плюхнулся рядом с ней, почувствовав спиной холодный, несмотря на солнечный день, металл.

Капитан не вправе терять самообладания даже в самой тяжёлой ситуации, и как бы сильно он не переживал, нужно было понять, что здесь произошло и почему. Это обязанность тяжела, но от неё нельзя отказаться, чтобы... не допустить повторения в будущем? Однажды Тооширо уже пришлось дорого заплатить за собственную ошибку... нет, про то время не следовало вспоминать хотя бы потому, что Хицугая мог опять сорваться и ничем хорошим это бы не закончилось. Парень перевёл взгляд на дорогу, испещрённую следами ожесточённого сражения. Что он упускал? Что же это за причина, по которой Рангику, одна из сильнейших шинигами Готея, получила столь страшные раны? Редкий бой Мацумото могла проиграть, тайчо мог пересчитать их по пальцам!

Прошло больше восьми лет с их последней такой битвы... И опять в этом самом городе Хицугая не смог ничего сделать - просто потому, что не успел вовремя.

Парень тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться. Будет ещё время корить себя, важней другое. Ради чего Мацумото так яростно дралась? Что могло заставить её фактически пожертвовать собой? С тех пор, как отгремели бои в фальшивой и настоящей Каракуре, Тооширо не мог припомнить, чтобы его лейтенант кидалась в гущу сражения, позабыв обо всём. Он пытался найти подсказку, оглядывая поле боя, прокручивая в памяти момент своего появления. Мог ли это быть какой-то Пустой, которого Рангику узнала и потому потеряла голову? Вряд ли, в последнее время на грунте и в Сообществе душ не было серьёзных происшествий с шинигами – тем более, с солдатами их отряда; значит, это не месть. Скорее – Тооширо, мучимый мрачными мыслями, поразился неожиданной догадке – Мацумото могла бы кого-то защищать, вот только капитан не увидел ни одной посторонней души. Хотя... если Рангику проиграла, понятно, куда делась жертва.

- Капитан Хицугая, мы закончили приготовления для переноски, - парень не заметил даже, как Иемура, бесшумно ступая, подошёл к нему. Погружённый в раздумья, Тооширо не обращал внимания и на изменения в реяцу... хорошей же мишенью он был! – Мы не можем оказать помощь на месте, требуется экстренная госпитализация, - младший шинигами покосился на яркие врата позади офицера, в которых скрылись медики с носилками. – Ваше присутствие в госпитале также необходимо, - это стандартная процедура, и можно не слушать, - помимо того, что вы непосредственный командир, понадобятся ваши знания о случившемся.

Тот медленно кивнул – Тооширо боялся, что, заговорив, сорвётся на крик. Иемуре нужны были его «знания о случившемся»! Кто бы самому Хицугае что рассказал! Однако третий офицер удовлетворился его жестом и следом за подчинёнными сквозь врата вернулся в Сообщество душ; парень, подождав немного, тяжело поднялся, стряхнув с хакама невидимую пыль. Правда, Тооширо не хотел идти за ними, слишком тяжела реальность, с которой придётся столкнуться в Сейрейтее, но и оставаться в Каракуре шинигами тоже не мог, как капитан... в первую очередь. Хотя вряд ли он смог бы чем-нибудь помочь в госпитале, однако если бы одного присутствия хватило...

Он сделал несколько шагов к сверкающему проёму ворот, как краешком глаза увидел странный металлический отблеск – то медики, унеся Мацумото, оставили её оружие. Разломанное зампакто сиротливо валялось на дороге, его потускневшее и покрытое трещинами лезвие выглядело так жалко, что тайчо поджал губы. Форма и способности зампакто напрямую зависят от души шинигами... вот, значит, как Рангику чувствовала себя... сломленная и разбитая. Потемневший от мрачного предчувствия Тооширо наклонился, протянув руку за мечом, и в то же мгновение случайно коснулся пальцами чужой ладони.

Шинигами, постоянно ожидавший атаки, отпрянул и инстинктивно схватился за рукоять своего зампакто, но замер, широко распахнув глаза. На него, точно так же отшатнувшись, смотрел ребёнок...

- И... Ичимару, - поражённо выдохнул Хицугая, не в силах поверить увиденному. – Ичимару! – и, прежде чем он осознал, что может натворить, парень ринулся вперёд, занося меч для удара.

Непонятно, что его остановило, только подрагивавшее лезвие Хёринмару едва не коснулось нежного горла мальчишки. Тооширо хрипло втягивал в себя воздух, не в силах почему-то вдохнуть полной грудью, и не мог оторваться от поразительно бесстрашных аквамариновых глаз. Неужели Гин так и не понял, что смотрел на своего несостоявшегося убийцу? Мальчик вдруг поморщился, сощурив глаза, а когда его губы растянулись в неестественной улыбке, молодого капитана пробила страшная дрожь. Как будто за шиворот косоде ему вылили ведро ледяной воды, и холод мерзкими иголками прошил спину. Не может быть... да не бывает же такого!

- А, так ты тоже шинигами? – чуть наклонив голову, протянул ребёнок, демонстрируя удивительное равнодушие, и Хицугая, хоть и тряс головой, пытаясь прийти в себя, не почувствовал наигранности и фальши.

Он готовился уже услышать давно позабытый ненавистный голос, знал, что от первых же звуков у него внутри всё перевернётся. Желудок сжимался, мерзкая волна подкатывала к горлу, и Тооширо старался терпеть эти приступы тошноты, приправленные страхом. Но ничего не произошло. Слова прозвучали совсем по-другому - и не потому, что голос принадлежал не мужчине, а мальчишке! Немного в нём было от прежнего предателя-шинигами, и осознание этого внезапно расставило всё на свои места.

Он не Гин. Лишь перерождение - и похожее на оригинал, и совершенно иное, и непонятно было, где находилась граница между душами прошлого и настоящего. Ненужный теперь Хёринмару опустили к земле, Хицугая, поправив перевязь зампакто, собирался с силами, чтобы вновь взглянуть на паренька. Теперь ясно всё... защищая его, Мацумото не отступила бы даже перед всеми Меносами Уэко Мундо.

- Да, - резко выдохнул капитан и невольно задержал дыхание, понимая, что ответ дался гораздо проще, чем казалось сначала. В неловкой тишине Тооширо подыскивал лучший предлог, чтобы разговорить Ги... мальчишку, и, наверное, совершенно случайно выхватил взглядом так и оставленный ими обломок меча на дороге.

То же проделал и Гин.

Наверное, звание капитана Готей 13 обязывало Хицугаю поднять оружие, но у парня словно ноги приросли к месту, не получилось бы сделать и шага... наверное, это было самое подходящее оправдание тому, что мальчонка, с молчаливого согласия шинигами, подобрал катану. Дитя, уже не кривя симпатичное личико в улыбке, серьёзно и сосредоточенно рассматривало оружие, и Тооширо старался гнать мысль, что сломанная напополам Хайнеко ужасно напоминала Шинсо. Особенно в этих руках...

- С госпожой шинигами всё будет в порядке? – мальчик обернулся, и успокоившийся, было, Хицугая вздрогнул от слабого позвякивания цепи. Он не человек уже, а душа... проклятье.

- Да, - отрывисто повторил парень и вновь вскинул меч, чтобы гарда указывала на лоб пацанёнку.

Сходство найденного ребёнка с Ичимару, собственные растерянность и страх, ожившая через много лет ненависть вынудили джубантай тайчо забыть о прямых обязанностях. Но ненадолго, Тооширо давно уже не безрассудный подросток, взрывной и уязвимый для любой провокации, то далеко в прошлом. Неважно, кто на кого похож, кто кого боялся и чьей желал смерти... Пустой убил ребёнка, и капитан бы не простил себя до конца дней, оставив беззащитную душу здесь. Хотя какую же беззащитную? Как похож он, сжимавший пальчиками рукоять зампакто, на прежнего Гина...

Какая ирония! Ведь Тооширо, только-только став капитаном, мечтал, чтобы Ичимару исчез из жизни Готея, а после войны – чтобы перестал мучить своим присутствием в воспоминаниях! И вот ему предстояло собственными руками отправить реинкарнацию заклятого врага в Руконгай.

- Знаешь, Ичимару...

- Хенсе, - взглянул на него мальчик и коротко улыбнулся. Только сейчас он вовсе не щурился, не кривил рот, Хицугая даже усомнился в том, что видел пару минут назад. – Она называла меня «Гин», - прозвучало даже как-то мягче... «Гинь». И пока шинигами тёр предательски занывшее сердце, тот почти прошептал: - та госпожа шинигами, - по детской мордашке скользнули совершенно недетские боль и надежда.

- Хенсе, - беззвучно произнёс капитан, пробуя новое имя. – «Переродившийся». Как раз для тебя.

Он не удержался от соблазна покровительственно оглядеть мальчишку с ног до головы. Неужели, наконец, Хицугая смотрел на Гина сверху вниз, а не наоборот? Только перед ним был не Ичимару Гин, а только взъерошенный и перемазанный подросток, в порванных шортах и футболке, растерянно вертевший в руках чужой зампакто.

- Запомни своё имя, - последние слова всё же вышли жёстче, чем нужно было. Тооширо предстояло сделать, пожалуй, самое страшное усилие над собой, потому что повернуть лезвие и обагрить его кровью показалось куда проще, чем поставить печать. – Не забывай его. И... – у шинигами дрогнула рука, занесённая над головой ребёнка. Хицугая отчаянно избегал его взгляда, ожидая прочесть укор и непонимание; он и сам почему-то думал, что собирался убивать, а не даровать новую жизнь. Едва поняв, что Хенсе неуверенно протягивал ему катану, тайчо поспешил ухватиться за эту спасительную соломинку, - не теряй этот меч.

Парень опустил голову, закрыл глаза, не желая смотреть. Обычно, когда исчезали последние всполохи света от упокоившейся души, приходили облегчение и радость, но на сердце Тооширо легло тяжкое бремя. Постояв ещё немного, шинигами вернулся в Сейрейтей – в надежде, что хлопоты из-за разгильдяйки Мацумото сотрут все сомнения из его памяти.

- Вы уверены?! – капитан, что бы ни случилось, должен сохранять спокойствие, а он не сумел. Оторвавшись от отчёта, Хицугая взглянул на свою коллегу из четвёртого, на её обычное лицо, не выражавшее ни сожаления, ни поддержки, и взорвался. – Вы уверены в этом, Унохана-тайчо?!

Та смиренно опустила глаза к полу, и Тооширо очень хотелось бы поверить, что он не увидел скорбной улыбки Уноханы. Молодой шинигами, комкая пальцами проклятую бумагу, терпел, ждал, но всё ощущалось так, будто происходило с кем-то другим, но никак не с Хицугаей. И хотя чёртов приговор Мацумото превратился под его пальцами в труху, перед глазами плавали сухие, официальные строчки с медицинскими терминами. Как бы он был рад не понимать ничего...

- К сожалению, да, Хицугая-тайчо, - наконец, заговорила Унохана, оборвав его последнюю надежду. Словно у самого парня выбили из груди воздух, из-под ног вырвали землю, а капитан четвёртого отряда решила окончательно уничтожить раненого: - Наших знаний и технологий недостаточно, чтобы помочь ей. Разработка препарата, противодействующего разжижению и высасыванию реяцу, потребует немало времени, а имеющиеся препараты бессильны. Мне тяжело говорить это так же, как и вам – принять, но мы ничего не сможем сделать. Она умирает.

Её последние слова, кажется, лишили дара речи не только Хицугаю, но и Укитаке, и Кёраку, стоявших за спиной молодого коллеги. Их присутствия потребовали формальности, и Унохана-тайчо вызвала тех, чей опыт и помощь могли пригодиться самому юному капитану Готея... Один из них – ошарашенный, раздавленный Тооширо не понял, кто именно – положил руку на плечо парню в знак поддержки. Да какая здесь могла быть поддержка, если всё оказалось предрешено ещё на поле боя с первым ранением Мацумото-фукутайчо?! Да он... да его... да Хицугая заслуживал самого строгого наказания за то, что не успел и позволил всему этому случиться!

- Тооширо, это жизнь, - прошептал Укитаке и пальцы сильней сжали его плечо. Наверное, капитан хотел бы обнять парня, но понимал, что, даже расстроенный, Хицугая не позволил подобной фамильярности. – Часть нашего долга, как шинигами, и ты не должен винить себя. Рано или поздно, но нас тоже ждёт такая участь и...

Участь... тайчо явственно понимал только одно – Рангику не думала ни о какой подобной участи, когда сражалась. Нет, Мацумото всегда хотела жить: и когда после войны осталась одна, и теперь. Но знала ли она, на какую жертву шла ради того ребёнка? Ради Гина, который умер восемь лет назад и которого нельзя было вернуть! Осознавала ли, что защищала другого, или её разум тоже затуманило видение прошлого? Опять надеялась, что ещё можно что-то исправить... А думала ли эта беспутная фукутайчо о своём капитане?!

И что ему теперь делать, о чём думать в первую очередь? Вряд ли о кандидатурах на почти освободившуюся должность! Тооширо в бессильной ярости стискивал зубы, вспоминая, как несколько дней назад сам отдал приказ о злосчастной миссии на грунте, сделавшей возможной роковую встречу, запустившую новый виток жизни. Шинигами не дано, увы, предугадать, как откликнутся их действия, если бы Хицугая знал!..

- Сколько ей осталось? – пересилив себя, спросил капитан, и Укитаке, продолжавший говорить ему что-то успокаивающее, замолк, как и младший коллега, обратил на женщину растерянное лицо.

Вопрос поставил Унохану в тупик, и Тооширо вовсе не показалось, что тайчо не желала отвечать! Вот только её мнение и чувства были неважны! Хицугая же хотел знать совсем немного, чтобы решить, как действовать дальше. В его голове витали смутные обрывки мыслей, то и дело складывавшиеся в единую картинку, а затем расплывавшиеся в разные стороны. Хоть бы понять, насколько безумна неожиданно возникшая идея...

- Возможно, что Мацумото-сан проживёт до утра. Но также возможно, что ещё не более нескольких часов.

- Возможно?! – и тут Хицугая вспыхнул так яростно, как никогда прежде. – Меня не интересуют возможности! – выкрикнул он в лицо женщине, сделав единственный шаг вперед. Как же она не понимала?! - Я хочу знать, сколько ещё будет жить Рангику!

- Тише, Тооширо, ты... – забормотавшего вновь Укитаке младший тайчо грубо отпихнул в сторону. Надоел этот вечно заботливый старик с постоянными нотациями... Что он вообще понимал?!

- Сколько же?! – почти прорычал парень. Ещё немного – и он, сорвавшись, наверное, схватил бы Унохану за ворот хаори, плевать на субординацию и банальное уважение к старшим! И никакие бы Укитаке с Кёраку не помешали...

- Думаю, что ещё около шести часов, - наконец, сдалась капитан четвёртого.

И напряжение исчезло само по себе. Тооширо медленно кивнул и, покачиваясь словно пьяный, прошагал мимо оторопевших коллег в сторону лестницы. Никто больше не произнёс ни слова, и замечательно, иначе, заслышав собственное имя, Хицугая бежал бы от них, как от демонов Ада. Шесть часов, слишком мало для того, что он задумал... шинигами не мог тратить и крупицу бесценного времени на заранее бесполезные действия! Никто, правда, не говорил, что план Хицугаи выполним и осмыслен, но раз капитан допустил непростительный промах, он обязан был его исправить! Неважно, сколько потребуется сил... Полный решимости, тайчо вышел из госпиталя на улицу и, уже в воротах, бросил последний взгляд на здание, попросил их всех – нет, её! - потерпеть немного, а потом ушёл в шунпо. Появившееся у окна капитаны успели увидеть только, как мелькнуло вдалеке его белое хаори.

Руконгай огромен. Души из одной семьи, попадая в него одновременно, оказываются разделёнными друг от друга многими километрами. Уходят недели, месяцы – у кого-то и годы – чтобы воссоединиться; некоторые так и умирают, не найдя родных. А у Тооширо в запасе имелось только шесть часов, чтобы в огромном скоплении душ найти одну.

Можно, конечно, отправиться в командный центр, там оформить запрос на бумаге, но это же глупо - документ отправят на полку, где он будет лежать положенные дни, дожидаясь своей очереди, а потом сколько ещё специальный отряд шинигами будет вести розыск?! Хицугая не мог позволить себе подобной роскоши и выбрал единственно возможный способ, благо слишком хорошо, увы, запомнил чужую реяцу. Но в хаосе Сообщества душ и капитану легко запутаться.

Оказавшись в Руконгае, шинигами помчался по крышам домов – пока не стемнело, в своих поисках он мог полагаться не только на духовную силу, но и на зрение, ведь такого приметного пацанёнка сложно проглядеть. Хицугая пытался не забывать о времени и всё равно забывал, а потом, не останавливаясь, в ужасе покрывался холодным потом и считал, сколько ещё осталось. Уже позже ему пришло в голову, что нужно, наверное, позвать на помощь подчинённых из отряда, но нет, слишком личное это дело! Кто бы гарантировал, что офицеры, обнаружив реинкарнацию предателя Ичимару Гина, не попытались убить его? Да и не знали они, кого искать, Тооширо сам боялся, что в сплетении реяцу, каким представлялся его внутреннему взору Руконгай, не сможет отыскать нужную ниточку... По мере того, как капитан обходил район за районом, в его душу закрадывалось отчаяние. Поиски были напрасны, ни следа, ни малейшей зацепки! Хицугая ускорял шаг, вслушивался в собственные ощущения, страшась пропустить тот миг, когда натянутые струны его души тронет узнавание.

Да невозможно найти кого-то так быстро!.. В конце концов, он же не временный шинигами, рискнувший с маленькой командой друзей пойти против всего Готея! У Тооширо не было его отваги и безрассудной веры, чтобы совершить невероятное!

А если за это время с Гином или Хенсе, как его там, что-то случилось? Вдруг он попал в Кусаджиши?! Да там половина новоприбывших гибла в течение первого часа!

Парень, сколько мог, гнал пораженческие мысли. Сегодня он уже совершил страшный проступок, не пришёл вовремя на помощь лейтенанту, фактически виноват был в её гибели! Никак нельзя допустить второго преступления... вот только не получалось. С каждым новым шагом, новым вдохом шинигами чувствовал, что отчаяние и усталость медленно одерживали верх над ним, становясь сильней и сильней. Варадзи капитана почти невесомо касались конька крыши очередного дома, и в следующую секунду Хицугая вновь взмывал над улицей. Тооширо вглядывался в лица, силуэты, искал среброволосых детей, даже блондинов, но тщетно, тщетно! Потом – ещё раз слегка наступить на высушенную и обмазанную глиной солому, оттолкнуться, на несколько мгновений замереть в воздухе и снова смотреть во все глаза, до боли, так резало их заходившее солнце. Скоро закат, люди спрячутся в своих хижинах, что же делать тогда? Выбивать ногой каждую дверь?! Парень понимал, что паниковал, что вот-вот мог перестать мыслить рационально, значит, прощай последний шанс найти Ичимару Гина...

Но в одну секунду мир Хицугаи померк - так остро резануло по нервам ощущение знакомой реяцу.

Семнадцатый район западного Руконгая, Футакабе. Будущий тайчо рос в первом, Джунринане, но и про этот маленький дом с двориком наслышан был слишком хорошо. Местный приют для детей уже лет тридцать держала Мидори Хакута. Её воспитанники - дешёвая рабочая сила для окрестных торговцев - всегда плохо одеты, их не балуют разнообразием в еде, и даже мелюзге приходится работать от рассвета до заката, однако... Однако это пища и крыша над головой каждый день, предел мечтаний для большинства душ из более глухих районов. Было время, Хицугая сам мог оказаться здесь, если бы не бабушка, его милая бабушка...

Когда шинигами появился в воротах, малышня, суетившаяся во дворе, бросилась врассыпную. Тооширо по себе помнил, как в Руконгае боялись незнакомцев – каждому была дорога жизнь. Садившееся солнце светило из-за спины парня, дети не могли разглядеть его лица, и потому высокий силуэт вооружённого Бога смерти, капитана, привёл их в подлинный ужас. Хицугая сделал только шаг, а все маленькие обитатели приюта скрылись... хотя нет, один ребёнок остался стоять, прищурившись от слишком яркого света, бившего ему в глаза. Тайчо сглотнул. Пару часов назад он молился, чтобы им больше никогда не пришлось встретиться, но вот они снова друг напротив друга, и Тооширо предстояло как-то объяснить мальчишке, что от него требовалось... а как, если парень и про себя не мог произнести такое?! Поэтому капитан десятого отряда и продолжал изображать истукана, рассматривая недавнего знакомца: коротенькие, прежде чистые волосы растрёпаны, на измазанной щеке пламенела короткая царапина... вместо шорт и футболки Хенсе был одел в старое кимоно – настолько старое, что рисунок на ткани выцвел и стёрся. Но из-за ворота кимоно, Тооширо видел, весьма угрожающе торчала рукоять Хайнеко, которую он великодушно оставил мальчишке. Закрыв глаза ладошкой от света, Хенсе, наконец, разглядел того, кто потревожил спокойствие приюта, и, шлёпая босыми ногами, подошёл ближе. Тайчо не мог не отметить, что реинкарнация Гина остановилась, не дойдя до него нескольких шагов. Боялся... разумно.

- Шинигами?

Хицугаю передёрнуло, когда мальчик в недоумении невольно начал кривить губы, это опять придало ему пугающего сходства с оригиналом. Вроде бы Тооширо должны были переполнять злорадное торжество и гордость: за годы службы в Готее как ему осточертело смотреть на Ичимару Гина снизу вверх, зная, что от издевательств не скрыться! А теперь предатель, задрав голову, покорно ждал слов шинигами... но тот почему-то совсем не чувствовал себя отмщённым.

- Если хочешь остаться незамеченным, научись прятать свою реяцу, - сказал джубантай тайчо, помедлив. Вышло грубовато, а окончание фразы молодой проводник душ почти что прорычал от злости, вспомнив, кто именно и когда сказал ему те же самые слова. – Иначе станешь лёгкой добычей для Пустого.

Хотя вряд ли. У мальчишки было оружие, и, если Мацумото не бредила от ран, он уже сражался...

- Ты должен пойти со мной, - потребовалось страшное усилие над собой, чтобы выдавить эти простые слова. А как объяснять Хенсе, почему и куда они пойдут, Тооширо не представлял, не мог подобрать слов, потому что сам до сих пор пребывал в каком-то отстранённом состоянии, подобии тумана, не дававшим осознать реальность до конца... не верил. – Я не принимаю возражений.

Капитан уже развернулся и зашагал прочь, надеясь, что Гин пойдёт следом, когда невинное вроде бы уточнение заставило его остановиться.

- Это из-за той Богини смерти? – обернувшийся Тооширо застыл в глупой позе, приоткрыв рот и почти не дыша, потому что над маленькой фигуркой Хенсе – кажется или нет?! – ему так знакомо улыбался призрак Ичимару Гина. – Её сильно ранили?

Оцепенение приковало шинигами к месту. Хицугая, как ему ни хотелось, не мог даже взгляда отвести и чувствовал, как холод отвращения и ужаса подступал к сердцу. Вот-вот оживший предатель должен был приблизиться, оружие, по глупости капитана, оставалось у Хенсе, и Гину бы ничего не стоило оборвать жизнь давнего врага... Парень всей кожей ощущал гнетущее волнение реяцу, всё продолжавшее нарастать.

Но от первого же дуновения ветерка гадкая тень растворилась в воздухе – быстро, почти мгновенно, а может, её и вовсе не было, просто расстроенное сознание Хицугаи сыграло с ним злую шутку. Тооширо излишне резко реагировал на то, что каким-либо образом касалось его лейтенанта, наверное, его нервы всё-таки не выдержали напряжения долгого дня... Побелевший шинигами ожил и, весь дрожа, вернулся и схватил мальчишку за руку, одним движением закинул себе на плечо, не задумавшись, что слишком сильно сжал пальцы, не слыша сдавленного вскрика. Подальше от этого жуткого места, поскорей в госпиталь: хоть у Хицугаи и был небольшой запас времени, никто же не гарантировал, что, как минимум, шесть часов Мацумото будет жить! Тооширо сорвался в шунпо с такой скоростью, как никогда прежде, подгоняемый страхом. Может... могло быть так, что...

- Тооширо-кун, это слишком! – наверное, Укитаке почувствовал реяцу младшего тайчо, когда тот ещё был на лестнице. Так или иначе, но окрик обычно миролюбивого капитана разнёсся по этажу раньше, чем парень ступил в коридор. – Твоё место здесь, у её палаты, а не непонятно где!

Одно хорошо – если Укитаке-тайчо начал с обвинения, самого страшного ещё не случилось. Молодой шинигами позволил себе короткий вздох облегчения и, толкнув створку двери, едва не столкнулся с обоими капитанами, мужчины в последний момент успели отойти в сторону. Натруженные долгой беготнёй ноги адски заболели, когда Тооширо остановился и, тяжело дыша, помог маленькому наезднику спуститься на пол.

- Такое поведение недопустимо для капитана! – Хицугая перевёл взгляд с возмущённого тайчо тринадцатого отряда на его коллегу из восьмого, который всё это время старательно изображал из себя предмет интерьера. Кёраку проследил за движением парня, толкнувшего Хенсе вперёд, и открыл рот от изумления, что придало и без того не особо умному лицу мужчины абсолютно идиотский вид. Хачибантай тайчо тихо присвистнул – наверное, он бы хотел прокомментировать ситуацию «хорошими» крепкими словами, но как-то сдержался и дёрнул за рукав приятеля, собиравшегося начать Тооширо новую лекцию. – В чём дело, Шунсуй? Я...

Хенсе посмотрел на них обоих и улыбнулся – той самой улыбкой. Счастье, что Хицугая не видел, он и так невероятно устал уже от одного присутствия мальчика. Уж слишком тяжёлым было это испытание для молодого шинигами.

- Кто это? – охнув, тихо прошептал Укитаке, его коллега, отодвинувшись, потянулся к мечу.

- Не он, - устало выдохнул Тооширо, не обращая внимания на непонимающий взгляд самого мальчика. Почему он вдруг начал защищать переродившегося Гина от возможных нападок своих коллег? Хицугая сам не знал. Правда, больше всего парню хотелось сейчас сесть, нет, рухнуть на футон и, закрыв глаза, забыться, а приходилось наблюдать за своим старым кошмаром, ожившим в облике безобидного ребёнка... И интересно, почему? То была не привязанность ни в коем случае, и не попытка оправдать его прошлые преступления... скорее, да, ответственность. Будь рядом Мацумото, Хицугая и не подумал бы возиться с Хенсе, но ведь вот-вот её должно было не стать и... – Только перерождение, - добавил он вполголоса.

Капитаны поняли всё и без объяснений, волшебного слова «перерождение» оказалось более чем достаточно. Реинкарнация, пусть иногда до дрожи походившая на оригинал, не должна нести ответственность за поступки, совершенные в прошлой жизни. Да и глупо наказывать мальчишку за то, что даже он не помнил! Разумней – Тооширо никогда раньше не думал, что встанет на сторону Ичимару, - попытаться изменить, направить на правильный путь... Хицугая вздрогнул, понимая, что рассуждал, наверное, так же, как и Рангику. Вот идиот, ещё этого не хватало!

Укитаке вдруг протянул к нему руку и, не успел парень отшатнуться, как капитан восьмого отряда перехватил её, взглядом велев другу остановиться. Хенсе, о котором молодой шинигами совсем позабыл из-за своих тяжёлых мыслей, проскользнул под рукавами их хаори и, неслышно ступая, подошёл к двери палаты. Как такое могло быть? Ему никто ничего не успел сказать толком, объяснить, но, наверное, мальчишка знал... Гин не мог не знать.

Хицугая шагнул следом... и остановился. Не имел он права находиться там в этот момент. Как капитан, наверное, должен был, но сердце шептало, что Тооширо окажется третьим лишним. Ну и что, что парень сбил ноги в кровь, ища Хенсе! Он же хотел, чтобы Рангику попрощалась с тем, кто был ей по-настоящему дорог... а Хицугая – всего лишь командир. Да, Мацумото пошла бы за ним и в огонь, и в воду, но – зная это, парень почему-то не был зол – не дралась бы столь яростно, вгрызаясь во врага зубами и ногтями. Никто никогда не станет для неё важнее этого Гина, да Тооширо и не пытался. Поэтому, пожалуй, когда капитану пришёл час расставаться со своим офицером, он так и остался в стороне, наблюдая через небольшую щель из-за неприкрытой двери.

Хенсе совсем беззвучно подошёл к постели. Рангику вряд ли слышала его, настолько тихим был ребёнок, но шинигами всё же повернула голову, и, кажется, её бескровные бледные губы озарила улыбка – красивая, искренняя, какую капитан десятого отряда не видел уже давно. Конечно, лейтенант никогда бы не улыбнулась ему так, однако после странного чувства, в котором Тооширо с трудом признал ревность, пришла даже... радость? Всё-таки хоть здесь, но Хицугая успел. Как бы он дальше жил, зная, что не просто позволил ей умереть - не дал шанса попрощаться?

Фукутайчо что-то говорила, однако силы совсем покинули девушку, и разобрать слова мог, наверное, только маленький посетитель. Тооширо же не отрывал взгляда от рыжих кудрей, разметавшихся по подушке. Прежде яркие медные волосы поблекли, как и сама Мацумото, потерявшая сегодня последние силы, и потому шинигами выглядела настолько жалкой и беззащитной в предсмертных муках. Редким проводникам душ выпадала возможность умереть в постели, большинство считали это сомнительной честью... Хицугая теперь был с ними согласен. Погибнуть в бою – нестрашно, мгновенная смерть милосердна и иногда даже легка; гораздо хуже разваливаться в кровати по частям, превращаться в немощную, дряхлую груду и сходить с ума от того, как другие, успокаивающе воркуя, отводят глаза. Хицугае достаточно оказалось одного лишь взгляда на ту, которая раньше была его красавицей Рангику, чтобы всем сердцем возжелать не повторить её судьбу.

Мальчик, которого он привёл, молчал. Ни единого чувства не отражалось на юном личике, только губы не складывались в привычную улыбку. Тооширо знал, что лейтенант хотела бы видеть рядом Гина, что этот ребёнок им не был, и корил себя, как будто мог изменить Хенсе и снова ничего не сделал... Тооширо же совершил как раз то, что сделал бы другой на его месте, может быть, даже больше, а всё равно... жалкое утешение.

Закатное солнце сквозь незанавешенное окно наградило умирающую шинигами своей красотой, рыжие пряди вновь заиграли медью, словно ознаменовав начало конца, и капитан невольно стал задерживать дыхание, как будто это могло отсрочить неизбежное. Он не хотел смотреть, но не мог оторваться, понимая, что это нужно, чтобы сохранить в памяти всё связанное с ней. Что делать потом? Об этом Хицугая обещал себе задуматься как-нибудь позже, но мысли – глупые, дурацкие, навязчивые и совершенно ужасные – не собирались отступать. Со смертью Рангику всё не закончится. Она уйдёт, однако её Гин останется. Хенсе? Как поступить с ним? Кому-то ведь придётся объяснять пареньку, какую силу он получил, как следует ею распорядиться; кому-то придётся взвалить на свои плечи ответственность за будущее маленького шинигами.

Мысли о Хенсе, совсем недавно отвратительные ему, теперь стали спасением. Как будто мальчишка в глазах Тооширо превратился в продолжение самой Мацумото, которому она отдала свою жизнь. Рангику ведь много лет назад и Хицугаю направила по иному пути, и парень не представлял даже, каким могло быть его будущее без той судьбоносной встречи. Что его ждало? Холод и одиночество в самом населённом районе Руконгая.

Мацумото пожертвовала собой, чтобы эта судьба минула её Гина.

Разглядели ли его старшие коллеги или нет, но шинигами точно видел над маленькой, чуть сутулящейся фигуркой Хенсе высокого светловолосого мужчину в ослепительно белом хаори. Больше не было презрения и злости, Тооширо с удивительным спокойствием смотрел на некогда ненавистного призрака, хотя в его душе боролись, попеременно одерживая верх, боль и умиротворение. Гин - мерзавец, но он пришёл...

- Эй, Джуу-чан, ты это видишь? – едва слышным шёпотом спросил Кёраку-тайчо, только так и не дождался ответа.

Ичимару щурился и неестественно широко улыбался, а по его полупрозрачной щеке катилась, сверкая, такая же полупрозрачная слезинка.

Залитая светом палата мгновенно посерела, когда вдруг исчезли солнечные лучи. Вместе с ними исчез и Гин, и Тооширо испустил дрожащий вздох, закрывая глаза, боясь поверить, что всё закончилось.

- Госпожа шинигами? Госпожа шинигами?!

@темы: Укитаке, Ангст, Рангику, Гет, Хицугая, Кераку, Десфик, Драма, Гин, R, Фанфики