семь ангелов, имеющие семь труб, уже приготовились
Название: Это Южное Бутово!
Автор: sunny_loxmi4
Рейтинг: G - PG
Персонажи: все-все-все и в самых разнообразных пейрингах
Жанр: стеб и мозговынос
Саммари: авторской волей и безо всяких обоснуев герои Блича стали простыми москвичами - жителями района Южное Бутово. И все заверте...
Дисклеймер: матчасть - чужая, трава - моя
Предупреждение: АУ и ООСище. Местами мат. И саммари читайте, прежде чем открывать.
Глава первая, в которой мы знакомимся с некоторыми обитателями Южного Бутова.
читать дальше12:00, отделение милиции по району Южное Бутово.
- Вы осознаете всю тяжесть совершенного преступления? – сержант Киров смотрел на сидящего перед ним уголовного элемента укоряюще и немного грустно. Ярко-голубые глаза молодого милиционера были мощным инструментом психологического давления: под их пристальным взглядом самые матерые преступники искренне раскаивались, писали чистосердечные признания и чуть ли не с восторгом сдавались в руки правосудия.
Но не бывает правил без исключений: был один тип, которого визуальными приемчиками не пронять.
Исключение звали Геннадием Ичмамбетовым, у него были пепельно-белые волосы, вечно прищуренные глаза, плутоватая улыбка и мерзкий насмешливый характер. За комбинацию этих внешних и внутренних качеств его в отделении прозвали Лисом. Киров же придумал ему более подходящее прозвище, а именно – Песец, но никому о нем не рассказал, потому что был очень воспитанным.
Геннадия приводили в отделение уже в пятый раз, и пришить ему какое бы то ни было дело казалось совершенно невозможным. Формальных доказательств было пруд пруди, но изворотливый гаденыш умудрялся смешивать все карты в свою пользу.
Вот и сейчас он сидел, вальяжно развалившись на стуле, и изображал незамутненность:
- Какое преступление? Вы что-то путаете, сержант.
- Ичмамбетов, ну что вы паясничаете? – Киров очень хотел, чтоб его голос звучал грозно. – Вам предъявлено обвинение в производстве фальшивых денег.
- Святые угодники, да какие там деньги! – по-бабски всплеснул руками мошенник.
- Вот эти, - сержант положил перед Геннадием стопку новеньких купюр. – Вас с поличным взяли!
- Да, взяли, - с достоинством согласился Ичмамбетов. – Но, поверьте, это просто шутка. Невинный розыгрыш, если хотите. Я вовсе не собирался использовать эти, с позволенья сказать, дензнаки по назначению. Да и как можно? Такая грубая подделка…
- Мда? – недоверчиво протянул Киров, рассматривая голограмму на поддельной купюре. Та была до чертиков похожа на подлинник.
- Да, я сейчас расскажу вам, как было дело, - с энтузиазмом начал Геннадий. – Я решил подшутить над Раечкой.
- Которая в круглосуточном продуктовом работает? – уточнил сержант.
- Она, она самая, - подтвердил Ичмамбетов. – Старая подруга, мы еще в детдоме вместе были… Ну так вот, я решил ей фальшивых денег подбросить. Ну, припугнуть, чисто ради смеха.
- Хорошие у вас прикольчики, - покачал головой Киров.
- Что поделать, - грустно произнес Геннадий. – И только я хотел это провернуть, как меня ваши ребята накрыли. Так что, как видите, я ни в чем не виноват.
- Вижу, - хмуро проговорил сержант. И в самом деле, мерзавца арестовали слишком поспешно. Зачем? Видать, на пробуждающий совесть взгляд Кирова понадеялись.
- Ну, так я пойду? – с надеждой спросил Ичмамбетов.
- Идите, - вздохнул Киров.
Не успел сержант выдохнуть, как подозреваемого и след простыл. Вместо него в дверях появился старший сержант и хороший друг Пашка Хисагин.
- Что, Изька, опять Лис выкрутился? – спросил он.
- Как видишь, - подал плечами Киров.
- Завтра надо будет к нему с обыском наведаться, - мечтательно протянул Паша и добавил. – Пойдем покурим, что ли? Обеденный перерыв через пять минут.
- Пошли, - согласился Киров, вставая из-за стола. – К слову, как у тебя с Раечкой, наладилось?
Раиса Мацумотова была продавщицей в круглосуточном магазине и первой красавицей на районе.
Гордой, рыжей, грудастой и непреступной. Последний факт давно тревожил покой старшего сержанта Хисагина, и он делал все, чтобы привлечь внимание девушки. Например, каждый день ходил к ней за колбасой. Самой дешевой и крайне несъедобной – зарплата-то не резиновая.
А еще цветы приносил, по субботам.
Раиса же в ответ пленительно улыбалась, но никаких намеков на дальнейшее сближение не делала.
- Да какое там, - отмахнулся Хисагин. – Стерва она, только голову морочит.
- А подари ей котенка, - неожиданно предложил Киров.
- Чего? – не понял Павел.
- Котенка, говорю, подари. Рыжего. Мне кажется, ей понравится, - улыбнулся его собеседник.
- Тоже мне, знаток женских душ, - хмыкнул Хисагин. – Ладно, посмотрим.
Друзья встали около окна и закурили.
***
Сержант Киров считал себя закоренелым неудачником.
Взять хотя бы имя: кому в здравом уме придет в голову назвать ребенка старым библейским прозвищем Израэль?
Правильно, никому: заковыристое имя придумал мальчику давно и прочно впавший в маразм дедушка.
Придумал – и умер.
Покойного решили не обижать, на будущую же жизнь несчастного Изьки всем было, очевидно, плевать.
Во-вторых, он всегда хотел учиться на филологическом, но родители настояли на медицинском. В итоге из чувства протеста Киров не поступил никуда, и, игнорируя причитания родственников, устроился в милицию.
В-третьих, с личной жизнью был полный швах. Невысокий, худющий и бледный, он не особенно нравился девушкам. А добиваться, брать измором и насильничать Изька не хотел.
Работа была единственной вещью, с которой Кирову повезло: он с детства был честным и справедливым, и ему было приятно испытывать причастность к установлению Истины, пусть даже в отдельно взятом Южном Бутове.
Еще б платили за опасную и трудную службу нормально да родственники не пилили за растоптанную честь профессорской семьи…
***
9:00, автобусная остановка.
Погода была премерзкая: косой дождь, ледяной ветер, нечеловеческий холод.
Однако, вопреки всем природным невзгодам, на остановке спал бомж, а невдалеке от него стоял темноволосый молодой человек в очках с толстыми стеклами, застиранных джинсах и видавшей виды куртке. Его звали Александром Айзеншписом, он был студентом третьего курса химфака МГУ и, по его собственному мнению, будущим светилом мировой науки.
Юноша к тому же втайне считал себя почти алхимиком и мечтал однажды вывести формулу царского кристалла, умеющего, согласно легенде, менять свойства живых объектов. И тогда он сможет воплотить в жизнь свои самые смелые фантазии, самые…
Размышления Айзеншписа были грубо прерваны прозаическим вопросом: «Сигаретки не найдется?»
Александр поднял голову и с неудовольствием узрел перед собой довольную физиономию своего соседа Сереги Хиракова, раздолбая, пофигиста и будущего дизайнера по совместительству.
***
С самого детства они ругались. Всему виной была беспричинная, но искренняя взаимная ненависть.
Айзеншпис считал Серегу тупым выпендрежником, а Хираков Сашу – унылым книжным червем, и договориться о ненападении у них категорически не выходило.
Впрочем, они не очень-то и пытались.
В детстве все было безобидно: мальчишки просто дубасили друг друга лопатками.
Потом Серега начал придумывать Саше обидные клички, тот в ответ пытался подлить йод в чай недруга.
Затем настал черед кнопок на стуле и испорченных тетрадок.
А потом они закончили школу и стали, к обоюдному счастью, видеться реже.
Но иногда они все же пересекались, и тогда конфликта было не избежать
***
- Не курю, - коротко ответил Александр.
- А я знаю, - улыбнулся Хираков.
- А чего спрашиваешь тогда? – поднял бровь Айзеншпис.
- А чтоб тебя побесить, - хмыкнул Серега.
Александр хотел было выдать достойный ответ, но его внезапно прервали.
- Серега, ебанат, ты свой проект дома забыл! – к парням на бешеной скорости приближалась светловолосая девчонка лет двенадцати. Ее звали Анька, и она была родной сестрой Сережи.
- Дура, какого хрена ты в одной футболке по улице шастаешь? – семейство Хираковых было по-своему очень дружным. – Давай папку и дуй домой, или тебе пендаль для ускорения? И не смей материться, кретинка!
- Сам козлина патлатая! – не осталась в долгу Анька. – Хоть бы спасибо сказал.
- Спасибо, а теперь вали, - прикрикнул Серега. Девочка показала ему язык и послушно побежала в сторону дома.
- Ох уж эти придурковатые сестры, - выдохнул Хираков.
- Все в братьев пошли, - ухмыльнулся Александр и зашел в очень кстати подъехавший автобус.
Сережа скривился и показал ему фак.
***
20:00, квартира на девятом этаже панельной многоэтажки.
- Изька, проходи, не стой на пороге! И ты, Пашка, - Ренат Абарайкин искренне любил принимать гостей. – Черт, сколько ж мы с вами не виделись, пацаны!
***
Абарайкин был необычным человеком.
Он был закоренелым фантазером, и главной его мечтой было стать врачом-офтальмологом.
Плевать, что его школьные оценки всегда были ниже плинутса, ведь главное – желание!
С этой мыслью Ренат пришел штурмовать медицинский.
И провалился.
Вместе с ним провалился и Изька Киров, что моментально сделало их друзьями по несчастью.
А спустя пару совместных пьянок – еще и просто друзьями.
Пашка попал в их команию уже после того, как Киров устроился в милицию.
Абарайкин же подрабатывал на стройке, а вечерами грыз гранит химии и биологии: он не потерял надежды стать крутым врачом.
***
- Ну, как дела твои? – спросил Изька, когда они наконец вошли и расселись.
- Да все по-старому, - ответил Ренат. – Прораб только лютует.
Паша и Изя переглянулись и тихонько вздохнули.
Прораб Кучкин был у Абарайкина любимой темой для разговора.
- Вы не представляете, какой он гад! Требовательный, нудный, напыщенный, будто аристократ какой… - жаловался Ренат.
- А может, он и правда аристократ?- хохотнул Хисагин.
- А хрен его знает, - отмахнулся Ренат. – Ладно, черт с ним. Давайте лучше выпьем.
Под звон стаканов на Южное Бутово опускалась промозглая сентябрьская ночь.
Глава вторая, в которой мы знакомимся с обычными московскими школьниками.
читать дальше12: 20, большая перемена в средней школе № 13
- Я, конечно, знала, что Джаггерджашвили – урод, но что ты у нас, Ванька, такой дебил, и не догадывалась, - Рита Кучкина язвительно хмыкнула. – Зачем ты с ним стрелку забил?
- Этого чурку с волосами, как у долбанной Мальвины, давно пора поставить на место, - мрачно ответил Иван Куросакин, ученик 11 класса «Б» и главарь маленькой, но гордой банды рыжих. Сказать по совести, рыжими в этой банде были только Ваня да Оленька Иноева – девушка в уличных боях абсолютно бесполезная, зато добрая, веселая и искренне влюбленная в Куросакина.
Банда рыжих была исключительно мирной: их единственным противником была группа «Смертельных пантер», руководимая учеником 11 «А» Гошей Джаггерджавшилли.
- Черт возьми, Куросакин, ты реальной войны с ними хочешь? – нервничала Рита. – Ты помнишь, чем это закончилось в прошлый раз? Знай, я больше у брата помощи просить не буду. Делать ему нечего, только обо всяких недоумков руки марать, - гордо заключила она.
- Прости, а за что мы деремся на этот раз? – поинтересовался Юра Исидов, лениво протирая очки. Он тоже не был в восторге от перспективы драки, но умел держать свои эмоции при себе.
- За Ульку Шиффера из параллельного, - сухо ответил Ваня.
Ульян Шиффер был бледным и мрачным кумиром готически ориентированным старшеклассниц и любимой боксерской грушей Джаггерджашвилли.
Улька шипел, вырывался, обзывал Гошу «мусором», но сдачи не давал.
Очевидно, не умел.
Из чувства протеста (или просто из жалости), Ваня встал на защиту несчастного страдальца и неоднократно спасал его от агрессивно настроенных «пантер».
- А смысл? – так же коротко спросил Исидов.
- Ну, они сказали, что если выиграют, то будут целый месяц безнаказанно его бить, - пояснил Куросакин.
- А если выиграем мы? – полюбопытствовала Кучкина, уже зная ответ.
- А если мы выиграем – то не будут! – радостно воскликнул Ваня.
Внезапно раздался всхлип.
Плакала Оля.
Плакала и причитала:
- Улечку жаааалко!
Когда Иноева плакала, Ваня испытывал непреодолимое желание ее утешить. Вот и сейчас он обнял девушку за плечи и уверенно произнес:
- Вот поэтому мы обязательно победим! Если надо, мы Шиффера сами побъем, по-дружески, а отморозкам этим – хрен! Короче, встречаемся в шесть за гаражами.
Юра и Рита синхронно вздохнули. Энтузиазм Куросакина был штукой посильнее «Фауста» Гете.
***
16:00, отделение милиции по району Южное Бутово
- Опять вы! – всплеснул руками сержант Киров, увидя перед собой печально известного Геннадия Ичмамбетова. Тот улыбался, как ни в чем не бывало.
Стоящий же за его спиной Хисагин, напротив, был крайне мрачен. – Что вы опять натворили?
- Понятия не имею, - искренне ответил Ичмамбетов. – Гражданину начальнику, конечно, виднее, но я ни в чем не виноват.
Слушая, как злобно Хисагин скрипит зубами, Киров понял, что пришло время решительных действий.
- Подождите минутку, - бросил он Геннадию, и вытащил старшего по званию за дверь.
- Пашка, да что он такое сделал? На тебе лица нет, - шепотом спросил Изька.
- Он с Раечкой… Они… шли под руку, а он ее обнимал, и она…. Она ему улыбалась! – отчаянно воскликнул Хисагин. – Проклятый Лис! Такую женщину склеил! Сослать его лет на десять куда подальше – и дело с концом.
- Не за что его ссылать, - развел руками Киров. Он отчего-то тоже разозлился на Ичмамбетова. Наверное, из солидарности с Пашкой.
- Господа, а может, вы все-таки расскажете, на каком основании меня задержали? – послышался из-за двери голос Геннадия.
- Имейте терпение, сейчас придумаем – и скажем, - сурово ответил Изька и добавил чуть тише:
- Ладно, Паш, я подумаю, что с ним сделать. Соловки не обещаю, но южнобутовский изолятор постараюсь организовать.
***
18:00, гаражи
- Черт, у этого чурки что, часы остановились? – зло бросил Ваня. Его товарищи синхронно вздохнули: они ждали своих оппонентов уже десять минут и начали замерзать.
- Че, соскучился, рыжик? – раздался голос с сильным южным акцентом, и из-за гаражей появились «пантеры». Глядя на них, можно было подумать, что ребят в банду отбирали по принципу наибольшей долбанутости.
В хвосте процессии плелся светловолосый невысокий мальчик по имени Тема, со смесью щенячьего восторга и первобытного ужаса смотревший на шедшего перед ним тощего темноволосого Никиту, улыбчивого ублюдка и полного отморозка. Он был знаменит тем, что столкнул с лестницы Нелли, милую и добрую старосту 11 «А».
Перед Никитой шел Рафаэль, розововолосый выпендрежник и биолог-маньяк. Он, в свою очередь, был известен наличием старшего брата-дебила и тем, что помогал Никите сталкивать Нелли с лестницы.
Возглавляя колонну Гоша Джаггержашвилли. Голубые волосы развевались по ветру, на губах играла хищная ухмылка.
- Ну что, начнем? Поодиночке или стенка на стенку? – спросил он.
- Поодиночке, - буркнул Ваня.
- Окей, - хмыкнул Гоша, дал отмашку своим, и все заверте…
***
Тема и Оля стояли друг напротив друга и молчали.
- А может… - внезапно произнесла девушка.
- А давай! – горячо согласился парень.
- Ничья? – Оля протянула ладонь для рукопожатия, и и Тема с чувством потряс ее.
***
- Боишься меня, очкарик? – Рафаэль кокетливо повел плечом и подмигнул Юре. Тот на мгновение смутился, после чего отрицательно и решительно помотал головой.
- Только… По лицу не бить, хорошо? – попросил розововолосый.
- Как скажешь! – согласился Исидов и засветил неприятелю кулаком в живот.
***
- Мои противник – девка? – пренебрежительно протянул Никита.
- Не хами, да не посылаем будешь, - глубокомысленно ответила Рита и нанесла прицельный удар в пах противника.
Техникам уличного боя ее научил горячо любимый брат Боря.
***
- Я те кишки выпотрошу, мудила! – Джаггерджашвили умело уклонялся от ударов и весьма успешно контратаковал.
- Еще кто кому, хамло кавказское! – не оставлся в долгу Куросакин.
Все прочие уже завершили свои сражения боевой ничьей и с интересом наблюдали за нескончаемым поединком двух главарей.
***
- Хороший махач был, - вздохнул Гоша, потягивая пиво.
- Ага, классно вышло, - согласился Ваня. – Слушай, а куда наши разошлись?
- Вашу рыжую Темка с Никитой провожать пошли, - перечислял Джаггержашвилли.
- Че, прям вдвоем? – хохотнул Куросакин.
- А они поодиночке не ходят, - усмехнулся в ответ Гоша. – Ритку брат забрал, а Юрка с Рафиком куда-то вмсете поперлись…
- Ясно, - кивнул Ваня. – И все-таки приколько, что ничья. Только непонятно, чего с Улькой делать.
- Я б и рад его не бить, - пожаловался Джаггершвилли, - да, блин, не могу: как вижу – так и чешутся кулаки! Больно рожа противная…
- Слушай, а давай так: вместо Шиффера будешь со мной драться! – предложил Куросакин. – Так даже интереснее: Улька тебе сдачи не дает, а я – дам.
- А это мысль, - усмехнулся Гоша. – Заметано, рыжий. Будем с тобой драться.
***
19:00, отделение милиции по району Южное Бутово.
- Значит, за кражу со взломом не сядете? - вздохнул Киров.
- Не сяду, - с улыбкой сообщил Геннадий. – Грязное это дело – кражи. Особенно со взломом.
- Да что такое! – вспыхнул Изя. – Что ни предложу, все вам не нравится. Сами тогда придумывайте, за что сядете!
- А обязательно за что-то садиться? – протянул Геннадий.
- Всенепременно, - фыркнул Киров.
- Суровы вы сегодня, сержант, - покачал головой Ичмамбетов. – Но отказать вам не могу. Готов отмотать ма~аленький срок за нарушение общественного спокойствия. Или лучше направьте меня, начальник, на исправительные работы у вас в ОВД. И я при деле, и вам спокойней будет, что я рядом.
Кирову очень хотелось уточнить, почему от присутствия уголовника ему должно стать спокойней, но постеснялся. Вместо этого он неожиданно легко произнес:
- Хорошо, обойдемся исправительными работами. Только не отлынивать! Жду вас завтра в восемь, а сейчас можете быть свободны.
Геннадий легко поднялся со стула и пружинситой походкой отправился к выходу.
- Да, и чтоб вы знали, - бросил он, стоя на пороге. – У меня скорее с Хисагиным роман будет, чем с Раечкой.
- Кккак? – Изя от удивления начал заикаться.
- Она мне как сестра, а инцест меня не прельщает, - пояснил Геннадий. - К тому же ей всегда нравились брюнеты. До завтра, сержант, - и ушел, оставив Кирова в совершенно спутанных чувствах.
Глава третья, в которой рассказывается о полуголых блондинах, превратностях любви и девочках-яойщицах.
читать дальше16:00, двор одной из типовых новостроек
В жизни талантливого студента Саши Айзеншписа была одна небольшая, но изрядно досаждающая проблема.
Проблема носила на голове строгий пучок, одевалась в длинные юбки и целомудренно застегнутые на все пуговицы бабушкины блузки и звалась Мариша Хинаморина. Еще на первом курсе девушка вбила себе в голову, что однокурсник Айзеншпис влюблен в нее без памяти, но по природной скромности стесняется раскрыть свои пылкие чувства. Дабы сподвигнуть юношу на признание, Мариша, будучи девушкой решительной, стала тихо и ненавязчивого преследовать его.
Сначала Саше казалось, что постоянные встречи с бледной тенью по фамилии Хинаморина – чистая случайность.
На лекциях всегда рядом садится? Совпадение.
И в столовой поджидает? Да просто мест других не было.
Подумаешь, в метро им по пути.
И автобус они один и тот же ждут.
Но когда девушка подкараулила его во дворе собственного дома, Айзеншпис всерьез задумался. Он смутно понимал, что Маришке от него что-то надо, но вот чего именно, он никак не мог взять в толк.
Неужели лабораторные по органике?
- Саша, - выдохнула девушка, глядя в вежливо-недоумевающие глаза напротив, - я все понимаю, ты серьезный человек и не позволяешь себе слабостей. Но мне больно видеть, как ты мучаешься, поэтому я признаюсь тебе первой. Я все продумала и решила, что ты мне подходишь.
- В качестве кого? – уточнил Айзеншпис. В голове разом всколыхнулись мысли о запрещенных экспериментах, лабораторных образцах и подопытных однокурсниках.
- В качестве мужа, - как само собой разумеющееся сообщила Хинаморина.
Тут-то Саша и сел.
Прямо на бордюр.
- И я тебе подхожу, - ничуть не смущенная такой реакцией, продолжала Мариша. – Ну так что, когда заявление подадим?
- Мариша, - непривычно робко проговорил Айзеншпис. – Ты пойми, я будущий ученый. У меня – исследования! У меня – аспирантура! У меня – царский кри… - тут он понял, что сболтнул лишнего, и осекся. – Короче, не могу я жениться. И здоровье у меня слабое.
К удивлению Саши, в ответ Хинаморина лишь улыбнулась.
- Я все понимаю, ты пока не готов, - проворковала она. – Это ничего, я согласна пока побыть твоей невестой, - и чмокнув свеженареченного жениха в щеку, убежала.
Айзеншпис схватился за голову и глухо простонал.
Хираков, наблюдавший из окна за дворовым спектаклем, гнусно хихикнул.
***
Относительно раннее утро следующего дня, квартира Кискиных-Хираковых
Серега Хираков был круглым сиротой, но совершенно не страдал по этому поводу: ведь у него был дядя Рахим, бизнесмен, жулик и просто мировой мужик. Он держал пару продуктовых магазинчиков, салон красоты и подпольное казино. Салоном красоты заправляла его любовница Ярослава Шоихина – знойная женщина и мечта предпринимателя.
На воспитание Сережи и его сестрицы дядюшка давно и прочно положил, что несказанно радовало обе стороны и способствовало укреплению крепкой родственной любви. Рахим не спрашивал у племянника, где и с кем он проводит вечер, Сережа в свою очередь не любопытствовал, что за странно пахнущие ящики стоят в прихожей и зачем дядя раз в месяц летает в Афганистан.
Рахим водил племянника в стрип-клубы и на футбол, Хираков дарил дяде на день рождения коньяк и сигары.
Короче говоря, представления о семейной идиллии у них совпадали.
Сестра Анька держалась отщепенцем и на всех углах орала, как ее достала эта семейка обдолбышей. Но на деле она была привязана к брату и дяде: скажем, когда они оба свалились с гриппом прошлой зимой, она терпеливо ухаживала за больными. Правда, материлась при этом, как извозчик, но это детали.
А еще она ужасно скучала, когда Рахим улетал в свои афганские командировки, и срывала зло на брате.
- Че ты тут красуешься, глист? Красивее все равно не станешь, - насмешливо протянула Анька, увидев, как Серега в одном полотенце вертится перед зеркалом, попутно пытаясь уложить мокрые волосы.
- Закрой рот, малявка, - привычно бросил Серега. – И не путайся под ногами, я опаздываю.
- Ой какие мы занятые, - хихикнула сестра и добавила. – А у меня, между прочим, сегодня свидание.
- Вот и вали, - добродушно проговорил Хираков, - на свое… Что??? Что у тебя?? Какое к чертям свидание, тебе всего двенадцать!
- Мне уже двенадцать с половиной, - ответила Анька. – И вообще, некогда мне тут с тобой о всякой хне перетирать, мне пора, - с этими словами девочка вприпрыжку побежала к двери.
- А ну стоять, паршивка долбанная! – возопил Серега и бросился за сестрой, сам не заметив, как в одном полотенце оказался на лестничной клетке.
За спиной пафосно и торжественно захлопнулась дверь, откуда-то снизу раздался смех Аньки.
- Сучка драная!!! – крик Хиракова был слышен всем, за исключением, пожалуй, слепого негра Коли Тосина, рэппера и собаковода.
***
12:00, квартира Айзеншписов
Даже в собственный выходной Саша Айзеншпис вставал в восемь утра. А посему к двенадцати он уже успел позавтракать, привести себя в относительный порядок и провести ряд экспериментов. Родители были на очередном симпозиуме, а посему вся квартира была в его распоряжении.
Саша в прямом смысле химичил в свое удовольствие, пока не услышал звонок в дверь. Тихо чертыхнувшись, он открыл и увидел перед собой абсолютно голого Хиракова (Айзеншпис полотенце одеждой не считал). С мокрых светлых волос незваного гостя стекала вода, глаза смотрели злобно и недовольно.
- Гм… Вот так, значит? – только и смог вымолвить Саша, обозревая соседа-врага.
- Так, вот только не надо твоих тупых комментариев, - психанул Хираков. – Пусти меня уже, а то я дубу дам.
- С сестрой поругались? – с язвительным торжеством спросил Айзеншпис.
- Не твое дело, - буркнул Серега, отодвигая Сашу и проходя в квартиру. – У тебя будет чего-нибудь, во что переодеться?
- Найду, - сухо ответил Айзеншпис. Приодеть этого смазливого нахала поприличнее следовало хотя бы для собственного душевного спокойствия.
Саша подошел к шкафу и внезапно боковым зрением увидел в окне Хинаморину. Та быстрым шагом приближалась к подъезду.
Решение пришло быстро.
- Рано тебе одеваться, - бросил Саша, стаскивая с себя рубашку.
- Эй, ты чего? – испуганно спросил Хираков.
- Сейчас увидишь! – провозгласил Айзеншпис, взъерошивая волосы.
Звонок в дверь раздался как раз вовремя.
- Открывай, - скомандовал Саша, и Серега повиновался.
***
Мариша Хинаморина бежала по лестнице, предвкушая радостную встречу со своим суженным.
По крайней мере, с ее стороны искренняя радость была обеспечена.
Какого же было ее удивление, когда дверь ей открыл симпатичный и не совсем одетый блондин.
Ее жених тем временем нежно обнимал этого подлеца за талию и целовал в шею.
Маришка смогла лишь пролепетать сбивчивые извинения и позорно дезертировать, глотая слезы.
***
- Моя научная карьера спасена, - выдохнул Айзеншпис, когда за девушкой закрылась дверь.
- А лапать меня обязательно было? – возмутился Хираков. – Я, конечно, понимаю, что ты девку наверняка отшить решил, но это было излишне… натуралистично, не находишь?
- Считай это платой за предоставленное убежище, - ухмыльнулся Саша, одевая рубашку.
- Рад, что доставил тебе удовольствие, - осклабился Серега.
- Не мечтай, - отрезал Айзеншпис.
Определенно, старый враг стал раздражать его несколько меньше.
Причины этого странного явления надо непременно выяснить.
***
14:00, аптека №31
Охранник Иннокентий Заракин сидел в подсобке и мрачно курил.
Полгода.
Долбанных полгода он работает в аптеке, и ни на шаг не приблизился к своей цели.
К своему ангелу, своему солнцу, своей богине.
К фармацевту Ренате Унохановой.
Видит бог, Заракин старался.
Рассказывал женщине о своей приемной дочке – маленькой Яночке, и о ее успехах в игре на скрипке.
Показывал шкуру медведя, которого он собственноручно завалил.
Даже звал на рыбалку – все без толку!
Уноханова лишь мягко улыбалась и говорила, что когда-нибудь непременно и с удовольствием присоединится.
Вот только червяков накопает – и сразу.
Заракин начал подозревать, что у его возлюбленной уже кто-то есть. Первым подозреваемым был главный фармацевт Марк Куротсучев. Но после двух бутылок водки он откровенно признался, что его не интересует никто, кроме искусственной модели человека в полный рост.
Следующими на очереди были консультанты – лысый Мадарамов и манерный Айясегавов. С ними оказалось еще проще: Заракин как-то раз застукал этих двоих в подсобке в очень недвусмысленной позе.
Засим претенденты кончились, и Иннокентий впал в депрессию.
Из которой очевидный выход был только один – откровенное признание в любви, которое Заракин твердо назначил на понедельник.
Иннокентий затушил окурок о табуретку и вышел из подсобки.
До понедельника было еще два дня.
***
10:00, квартира Кучкиных
По искреннему убеждению Бориса Кучкина, большинство его современников были абсолютно бесполезными и пустыми людьми, не имеющими никакого представления о законе и ответственности.
В этом крылась основная причина, почему он, будучи директором маленькой строительной компании, одновременно занимал в ней должность главного прораба.
Кучкин просто не мог позволить кому-то, кроме себя, контролировать процесс замешивания цемента и укладки кирпичей.
Рабочим только дай волю – испоганят все, что можно, и уйдут курить.
Особенно сомнительным был Ренат Абарайкин. Работу он, конечно, выполнял качественно, но Борис твердо знал: человеку с красным ананасом вместо прически доверять нельзя, и неустанно ждал от парня подлянки.
Очевидно, это молчаливое ожидание несколько выводило Абарайкина из себя: он уже предпринял три попытки вызвать шефа на откровенный разговор, но тот делал вид, что не понимает, чего от него хотят.
Однако Ренат не собирался сдаваться, и Кучкина это всерьез тревожило.
Вступать в споры с рабочим не хотелось - Борис считал выяснение отношений ниже своего достоинства.
Негромко вздохнув, Кучкин потуже затянул серый галстук и хотел было уйти, как вдруг его внимания привлекло открытое окошко интрнет-браузера в ноутбуке сестры Риты.
- Вечно забывает компьютер выключить, - пробурчал Борис и уже потянулся к мышке, как вдруг осознал, что именно открылось его глазам.
Темноволосый мужчина с какими-то странными заколками в прическе страстно целовал закованного в цепи другого мужчину, с ярко-алыми волосами.
Борис потряс головой.
Наваждение не пропало.
Темноволосый чертовски напоминал его самого, а тот, что в цепях – Абарайкина.
На задворках сознания мелькнуло воспоминание, что Рита когда-то с восторгом рассказывала ему про мультяшного героя – точную копию Бориса.
Наверное, это он и есть.
Презрительно хмыкнув, Кучкин выключил компьютер.
Надо сделать сестре внушение относительно ее аморального поведения.
Встречаться с Абарайкиным теперь хотелось еще меньше.
Глава четвертая, в которой рассказывается о хурме, поэзии и кинематографе.
читать дальше9:00, отделение милиции по району Южное Бутово
- Ичмамбетов, - устало произнес Киров, наблюдая, как его подшефный лениво возит шваброй по полу. – Скажите, кто вас учил мыть пол?
- Никто не учил, я самородок, - с улыбкой ответил Геннадий, щедро разливая по полу воду из ведра.
- Оно и видно, - парировал Изя, с детства приученный к тому, что даже в уборке должна быть определенная методика. – А если в устроенном вами болоте кто-нибудь завязнет? В смысле, поскользнется?
- Издержки производства, - развел руками Ичмамбетов. – Зато чисто.
Киров скептически хмыкнул: под его сапогами хлюпала грязная жижа.
- Будьте проще, сержант, - видя недовольство милиционера, Геннадий улыбнулся еще шире. – Будьте проще – и люди к вам потянутся.
- От меня и так, вроде, не шарахаются, - смущенно проговорил Киров и совершенно некстати вспомнил про свою последнюю девушку: она его бросила после крайне увлекательного двухчасового рассказа об античной поэзии.
- А так притягиваться будут, - ухмыльнулся Геннадий и внезапно предложил: - А хотите хурмы? Меня Раечка угостила.
Изька терпеть не мог этот противно терпкий фрукт, но отчего-то не смог отказаться от предложенного угощения.
- Спасибо вам, - сдержанно кивнул он, запихнув хурмину в карман. – А теперь, раз уж пол вы… гммм… помыли, милости прошу во двор, собирать листву.
- Там холодно, - пожаловался Геннадий. – Впрочем, если вы, сержант, составите мне компанию…
- Увы, у меня работа простаивает, - излишне поспешно отказался Киров. – Как закончите, зайдите ко мне, я придумаю вам новое задание.
- Как прикажете, - мурлыкнул Ичмамбетов и двинулся в сторону выхода.
Как раз навстречу ему шел старший сержант Хисагин. При виде Геннадия его несколько перекосило, и он издал звук, отчетливо напоминающий змеиное шипение.
- Почему Лис до сих пор разгуливает на свободе? – злобно вопросил Пашка, подойдя к Кирову.
- А что я мог сделать? – протянул Изя. - Он не захотел мотать срок ни за одно из предложенных мной преступлений.
- Его не спрашивать надо, его сажать надо, - мрачно буркнул Хисагин. – Эх, а я сегодня как раз хотел Раечку на свидание пригласить…
- Давно пора, - кивнул Киров.
- А если этот белобрысый у нее вечером будет? – очень грустно спросил Пашка.
Киров вздохнул, осознавая, что товарища надо выручать.
- Не будет, - решительно проговорил он. – Я его в участке задержу. Найду повод.
- Ты настоящий друг! – Хисагин порывисто стиснул Кирова в объятиях. – С меня в следующий раз причитается.
- Да ладно тебе, это я так, от чистого сердца предложил, - рассмеялся Изя.
Он и правда очень любил делать людям приятное.
***
16:00, квартира Кучкиных.
Учитель истории Укитакин был всеобщим любимцем: он никому не ставил двоек и часто отменял свои уроки по причине очередной болезни.
Больше ценили только физрука Керакина: девочкам он поголовно ставил пятерки (а самых симпатичных еще и освобождал от занятий), а мальчикам разрешал играть в футбол взамен скучных обязательных упражнений.
Иногда расписание было столь удачным, что отмененный урок Укитакина стоял перед физкультурой.
Тогда Керакин из солидарности с товарищем распускал учеников по домам, а сам шел навещать болезненного учителя.
Сегодня был именно такой день, и по этому случаю банда рыжих и «Смертельные пантеры» повели товарищеский махач между главарями, по завершении которого решили приобщиться к культуре путем просмотра какой-нибудь киношки.
Сделать это было постановлено в квартире Кучкиной: ее брат недавно приобрел плазменную панель, и Ритке не терпелось ей похвастаться.
***
- Я не буду смотреть это дерьмо! – фыркнул Джаггерджашвилли, отбросив в сторону диск.
- Ты охренел? Это ты «Возвращение живых мертвецов» дерьмом назвал? – взвыл Куросакин. – А чего ты тогда предлагаешь смотреть?
- «Ночь живых мертвецов», это реально крутой фильм, не то что эта тупая страшилка! – ухмыльнулся Гоша.
- Хорош гнать, не понимаешь ничего в кино – сиди и помалкивай в тряпочку! - вскричал оскорбленный Куросакин.
- Это я-то ничего не понимаю?! – злобно прошипел Джаггерджашвилли, вцепившись Ване в воротник. – А ну пойдем выйдем!
- Выйдем! – охотно поддержал инициативу Куросакин.
- Мальчики, не ссорьтесь, давайте лучше «Пиратов Карибского моря» пересмотрим, - робко предложила Оленька. – Там Джонни Депп играет…
- Не мешай им, - язвительно хмыкнула Ритка. – Дай ребятам уедениться, у них ведь яой.
Девочки и Рафаэль синхронно и очень противно захихикали, Гоша и Ваня отпрянули друг от друга и покраснели.
- Ну что, успокоились? – улыбнулась Ритка и, строго нахмурив брови, добавила. – А смотреть будем то, что я скажу, ясно?
***
- Ой, бля, страшно-то как! – одними губами прошептал Никита.
За его спиной нервной дрожью трясся Тема.
Оля спряталась за Куросакина и прикрыла уши ладошками. «Хоть бы свет включили!» - вертелось в ее рыжей голове.
Юра снял очки и закрыл глаза.
Рафик, немного подумав, последовал его примеру.
И только Гоша, Ваня и Ритка с неослабевающим вниманием и живым интересом следили за развивающимся сюжетом «Техасской резни бензопилой».
В животрепещущей момент, когда над очередной истерично вопящей героиней вознеслась карающая длань маньяка, за спинами затаившей дыхание публики раздался совершенно потусторонний голос:
- Я не знал, что у нас гости.
Головы синхронно повернулся к говорившему. Черный силуэт и блестящие во тьме глаза выглядели весьма устрашающе, а посему дружное «Аааааа!» и одинокое «Ты сегодня рано, брат!» было ему закономерным ответом.
***
12:00, стройплощадка неизвестного торгового центра
На стройке все было, как обычно.
Рабочие пытались отлынивать, Кучкин старательно мешал им это делать и попутно кидал подозрительно пристальные взгляды на Абарайкина.
Ненавязчиво кидал.
И изредка: примерно раз в пять минут.
- Борис Натанович, - наконец не выдержал Ренат. – Чего вы от меня хотите? Если уволить – то делайте это быстрее, а то нервов уже не хватает!
- Уволить? – Кучкин поднял бровь.
- Ну да, уволить к чертям собачьим! – распалялся Абарайкин. – Вы на меня так смотрите…
- Как я смотрю? – полюбопытствовал несколько деморализованный обрушившейся на него бурей эмоций Борис.
- Вот так! – Ренат скорчил феерически страшную физиономию и зловеще сощурил глаза.
- Что, настолько пугающе? – уточнил Кучкин.
- Не то чтоб пугающе, - замялся Ренат, - просто… угрожающе.
- Вот оно что, - улыбнулся Кучкин одними уголками губ. – Спешу вас уверить: я вовсе не собираюсь вас увольнять. Я просто за вами наблюдаю.
- А зачем? – резонно спросил Абарайкин.
Борису отчего-то вспомнилась похабная картинка из сестриного компьютера. У того красноволосого были татуировки, а у этого, интересно, есть?..
Мысленно отругав себя за неуместное любопытство, Борис максимально равнодушно проговорил:
- Я собираюсь вас повысить, где-то через месяц. Поэтому я должен наблюдать за вами тщательнее, чем за другими.
Реакция Абарайкина была красноречива: его лицо просветлело, он широко улыбнулся и с чувством потряс руку Кучкина.
- Так вот в чем дело! А я-то думал… Борис Натанович, вы… вы просто чума! Я имею в виду, вы очень, очень талантливый руководитель! Спасибо вам!
- Пока не за что, - вежливо ответил Кучкин. Внутренне он был доволен: Абарайкин оказался не потенциальным саботажником, а просто слегка неуравновешенным юношей.
Такого и повысить можно.
А излишняя эмоциональность с возрастом проходит - Борис знал это на собственном горьком опыте.
***
Квартира Кучкиных, через полчаса после ухода гостей
- Ты прекрасно знаешь, что я толерантен. Возможно, слишком толерантен, - Борис сверлил сестру немигающим взглядом.
- Да, брат, - покорно кивнула Рита.
- Я смирился с твоей дружбой с этим невоспитанным рыжим... существом, - Кучкин поморщился.
- Да, брат, - снова кивнула девушка.
- Но зачем ты привела в дом эту странную компанию? – перед внутренним взором Бориса один за другим проплыли безумные глаза Джаггерджашвилли, отмороженная ухмылка Никиты и розовые волосы Рафика.
- Понимаешь, - пустилась в путанные объяснения Рита, - наша банда… Ой, я хочу сказать, мы помирились с ребятами из параллельного. Ну, помнишь, они весной из окна арматурой кидались? Ты еще тогда милицию вызывал…
- Так вот кто это был, - Кучкин недобро ухмыльнулся.
- Да, это были они. Но теперь они исправились, честно! – Рита смотрела на брата большими искренними глазами. – И мы теперь… ну, дружим.
- Ты ступила на скользкий путь, сестра, - покачал головой Борис. – Ты связалась с дурной компанией. Я бы очень просил тебя больше не приводить этих людей в наш дом. И по возможности не общаться с этой… шайкой. Впрочем, это твое дело, ты уже взрослая. И еще, - он пытался придумать, как приплести к нравоучению увиденное в ноутбуке сестры, - я прошу тебя… Выключай компьютер перед уходом.
- Конечно, брат, - Кучкину показалось, или его сестра и правда крайне ехидно на него посмотрела?
***
18:00, отделение милиции по району Южное Бутово
- Сержант, я листву собрал, в столовой подмел, зеркала помыл, - отрапортовал Ичмамбетов. – Я свободен?
- Признавайтесь честно: схалтурили? – строго спросил Киров.
- Извольте проверить, - Геннадий ухмыльнулся.
Путем тщательной инспекции выяснилось, что подшефный и вправду на удивление тщательно выполнил работу.
Изя бросил взгляд на часы.
Ровно шесть.
Было еще слишком рано, чтобы отпускать Лиса: Хисагин только до магазина дошел, небось.
Сержант стал старательно выдумывать повод, дабы задержать Геннадия, но ничего не придумал и понадеялся на собственные импровизационные способности.
- Работа выполнена удовлетворительно, - проговорил Киров, - но я бы хотел… мне бы… Скажите, Ичмамбетов, - наконец, решился сержант, - а что… Что вы думаете о греческом гекзаметре? Не правда ли, это идеальный размер стихосложения?..
***
20:00, кабинет Кирова
- ... таким образом, роль Катулла сложно переоценить, - заключил Изька и выдохнул.
- Интереснейшая беседа у нас вышла, - заметил Геннадий и добавил. – И как вас, такого поэтичного, занесло в ОВД?
- Ну, кто-то же должен этим заниматься, - пожал плечами Киров. – А как вас, такого, как оказалось, подкованного в античной поэзии, в уголовные элементы занесло?
- Ну, кто-то же должен этим заниматься, - в тон собеседнику ответил Ичмамбетов и насмешливо проговорил. – Какие бы причины вас ни побудили задержать меня в отделении, спасибо за приятную компанию.
- Ичмамбетов, что вы такое говорите, - Киров вспыхнул, - я вовсе не хотел вас задерживать…
- Не держите меня за дурака, Изенька, - ухмыльнулся Геннадий. – Я все же постарше и поопытнее вас буду. И называйте меня просто Гена, хорошо? И хурму ешьте, - он указал на лежащий на столе фрукт, - она полезная.
- Как… скажете, - смущенно проговорил Киров.
- Вот и славно, - подмигнул Ичмамбетов. - До завтра, сержант, - за ним тихо захлопнулась дверь.
Глава пятая, посвященная водке, признаниям и хитрым планам. NEW!
читать дальше18:00, круглосуточный южнобутовский магазин
- Здравствуйте, Пашенька, - радушно поприветствовала Раечка Мацумотова топчущегося на пороге Хисагина.- Вам, как всегда, двести грамм Любительской?
- Нет, - ответил Пашка, отчаянно кося глазами в область роскошного декольте продавщицы. – Сегодня не надо колбасы.
- А чего же вы тогда хотите? – с кокетливой улыбкой спросила Раечка.
- Водки, - с обезоруживающей искренностью произнес Хисагин. – Впрочем… Впрочем, на надо водки. Я… Я так скажу.
- Что скажете? – девушка сделала брови домиком.
- Милая Раечка, - решительно начал Паша, разом обрубая себе все пути к отступлению, - мы с вами давно знакомы… Ну, то есть я уже давно у вас колбасу покупаю, и пиво иногда… Но это все не важно! Помните, в январе партию паленого самогона привезли? Подсудное же дело! Так вот, это я вашего начальника от тюрьмы отмазал. Ради… ради вас, дорогая Раечка.
- Ради меня? – удивленно переспросила Мацумотова. Каков был процент неподдельности в этом удивлении, известно разве что самой Раечке.
- Да, потому что я не хотел, чтобы вы потеряли работу, - Хисагин вцепился побелевшими пальцами в прилавок. – Потому что… Потому что я люблю вас.
Девушка ойкнула и села на низкую табуретку.
Пашка воспринял это движение однозначно и крайне негативно.
«Надо было водку брать», - запоздало пронеслось в его шальной голове.
- Ну, раз уж я вам чистосердечно... признался, я пойду? – полувопросительно проговорил Хисагин и попятился к выходу.
- Подождите, куда же вы? – Раечка вскочила на ноги и подбежала к Пашке. – Зачем же так сразу уходить? Может, вы пригласите меня… на свидание, раз уж признались… - она смущенно замолчала.
- А вы пойдете со мной? – не верил своим ушам Хисагин.
- Отчего ж не сходить? - задорно ответила девушка. - Пойду, если позовете.
- Так я же... зову, да, - Пашка подставил девушке локоть, и та с видимым удовольствием на него оперлась.
И никто никогда не узнает, как долго Раечка разрабатывала план соблазнения симпатичного старшего сержанта и как тщательно скрывала свою симпатию к нему.
Она твердо знала: больше всего ценится то, что дорого досталось.
Судя по тому, как солнечно улыбался ей Хисагин, девушка была для него наградой почище звездочки на погонах.
***
19:00, квартира Кискиных-Хираковых
- Ты не в моем вкусе, девочка Люся, но все же я твоооой,- негромко напевал Хираков, склонившись над наброском. Из-под его карандаша выходило нечто брюнетистое, очкастое и чертовски похожее на унылого соседа, в обществе которого он не далее как вчера был вынужден провести четыре невыносимо длинных часа.
- Хватит выть, я в курсе, что девочки в принципе не в твоем вкусе,- язвительно бросила заглянувшая в комнату к Сереге Анька. Ей было скучно, и она использовала привычный метод борьбы с этим состоянием: пыталась достать брата.
- Иди ты… к дядя, он как раз из командировки вернулся, - лениво послал сестру Сережа. – И вон, тоже поет, - добавил он, прислушавшись к звукам, доносящим из соседней комнаты.
Тем временем в соседней комнате.
- Тагаааанка, те ночи, полные огня, Тагаааанка, зачем сгубила ты меня? – надрывным хриплым голосом выводил Рахим, аккомпанируя себе на старой, расстроенной гитаре. Рядом с ним сидела Ярослава и, подперев голову рукой, восторженно смотрела на исполнителя и в нужных местах чувственно вздыхала.
Блатная романтика определенно объединяла этих двоих.
Впрочем, не только она.
- Он лучше тебя поет, - резонно заметила Анька. – И вообще, он не один, - чувствовалась, что девчонка премного расстроена отсутствием внимания к собственной персоне.
- А я – занят, - буркнул Серега, возвращаясь к рисунку. – З-А-Н-Я-Т! Это доступно твоим куриным мозгам?
- Ты так и не рассказал, что вы с нашим соседом-задротом тогда делали, – игнорируя слова брата, протянула девочка. – Ну, когда ты, как придурок, без ключа на лестницу вышел.
- Слушай, я не обязан перед тобой отчитываться, соплячка! – вспыхнул Хираков, мимоходом переворачивая лист с наброском белой стороной. - Ты же мне не рассказываешь, с кем на свиданки шляешься.
- Ага, значит, все-таки что-то вы делали! – торжествующе провозгласила сестра и снисходительно добавила. - А я с Тошкой гуляла. Он мне за это дал сегодня домашку по инглишу скатать.
- Продажная шкура, – презрительно хмыкнул Серега.
И только спустя пару секунд до него дошел весь ужасающий смысл первой половины сестриной реплики. Хираков окинул собеседницу диким взглядом и заявил:
– Совсем охренела, что ли? Ты это урода хорошо разглядела? Или я похож на конченного психа? Ничего мы не делали...
- Не уходи от ответа, чучело, - Анька откровенно потешалась над братом.
- Блин, да правда мы ничего такого не делали: он ботал, я чай пил, - сухо проговорил Хираков, понимая, что иначе малолетняя провокаторша не отстанет.
- Как мило, он поит тебя чаем! – девочка скорчила идиотически восторженную рожицу.
- Ага, щас, - хмыкнул Серега, - я сам себе налил. А он потом еще час бубнил, что я растрачиваю заварку и зазря перевожу воду. Жлоб поганый.
- Романтика, ептыть! – расхохоталась Анька. – Ну да ничего, скоро приедет Зойка, ух она тебе вставит! Мигом забудешь, как чаи со всякими левыми чуваками гонять.
- Чтоб у тебя язык отсох, гадюка! – возопил Хираков и нервно вздрогнул. Зоя Фонина из Крыжополя была любимой племянницей дядюшкиной любовницы. Серега имел неосторожность вступить с ней в короткий, но бурный роман, вдохновивший девушку до такой степени, что только отсутствие жилплощади останавливало ее от переезда в Москву.
Впрочем, зная поистине мужскую решимость хрупкой Зои, Серега подозревал, что рано или поздно его призовут к ответу за былой разврат.
И молил высшие силы лишь об одном: об отсрочке этой кары небесной.
- Что, боииишься? – Анька сделала страшные глаза.
- Безумно, - хмыкнул Хираков и в знак тотального игнора дальнейших идиотских комментариев надел наушники. В них играл джаз, имевший на Серегу поистине успокоительное действие.
Убедившись, что вестись на провокации брат больше не намерен, Анька на прощание пнула его стул и ушла.
***
Спокойствие длилось недолго: где-то через десять минут после ухода надоедливой сестрицы за стеной, отделявшую квартиру Хираковых от квартиры Айзеншписов, раздался громкий хлопок.
А потом еще и еще один.
Серега стащил с себя наушники и громко выругался.
Затем, сделав над собой усилие, он поднялся со стула и пошел в сторону входной двери.
Пора наконец выпрямить этому химику-подрывнику его излишне витиеватые извилины.
И проверить, не окочурился ли он там часом…
***
Мариша Хинаморина была девушкой волевой и упорной. Поревев с полчаса над своей горькой участью, она твердо решила, что Айзеншпис еще не до конца потерян для нормальной семейной жизни. Смазливый блондин – случайная прихоть, и ее задача как понимающей девушки – наставить возлюбленного на путь истинный.
А посему, спустя сутки после своего неудачного визита, она снова стояла на пороге сашкиной квартиры и со всей силы барабанила в дверь.
Айзеншпис был занят: он испытывал недавно разработанную химическую формулу. Стук в дверь (звонок давно и прочно был сломан) определенно застал его врасплох: рука предательски дрогнула, химическая реакция пошла по непредумотренному пути, и раздался вполне закономерный взрыв.
Вернее, три маленьких взрывчика.
Прийдя в себя, откашлявшись и поправив очки, Саша, проклиная все на свете, поплелся-таки к двери: стучать не прекращали.
На пороге обнаружилась Хинаморина, к встрече с которой юноша был совершенно не готов.
Пока Айзеншпис раздумывал, что это: кошмарный сон или дежа вю, девушка хорошо поставленным голосом произнесла:
- Саша, я решила тебя простить, хоть это мне и очень больно. Мы тебя избавим от этой… порочной страсти, и все будет…
Мариша не договорила: за ее спиной возник взбешенный Хираков.
- Так, Мичурин... Тьфу, то есть, Менделеев хренов, щас я с тобой разберусь! – заорал он. – Ты какого хрена стены сотрясаешь, а? И что вообще… - парень осекся, заметив, наконец, кто стоит перед ним.
Айзеншпис посмотрел на Серегу грустно и пронзительно. «Подыграй же, черт тебя возьми!» - транслировал этот взгляд.
Ухмылка и прищур Хиракова намекали на закономерный вопрос «Что мне за это будет?»
Глаза Саши чуть расширились. «Сочтемся, слово даю!» - говорили они.
Серега криво улыбнулся. Очевидно, это должно было означать нечто вроде «Ладно, так и быть, уговорил».
И спектакль для одной зрительницы начался.
- Я говорю, ты... эммм... поаккуратней бы химичил, - с наигранной заботливостью проговорил Хираков, обращаясь к Саше . – А то, эта… Ну, меня рядом нет, и все такое… И… Кстати, что делает у тебя на пороге эта милая особа? – он подозрительно нахмурился.
- Она просто зашла… в гости, - оправдывался Айзеншпис, весьма натурально изображая смущение.
- В гости, значит? – Хираков вперил в Маришку очень неласковый взгляд.
- Да, и она уже уходит, - поспешно добавил Саша. – Правда ведь?
Под перекрестным обстрелом двух пар глаз девушка сникла. Но решив, что уйти просто так – значит показать свою трусость, она гордо произнесла:
- Я… Мы еще поговорим об этом, Саша! – и медленно спустилась по лестнице.
Первым повисшее после ухода Хинамориной молчание нарушил Айзеншпис:
- Я никогда не думал, что мне придется просить о подобном кого-то, вроде тебя, но… Я хочу, чтоб ты стал моим… партнером. За умеренную плату, - на одном дыхание выпалил он.
Серега сначала побледнел, затем закашлялся, потом нервно засмеялся, и в конце концов проговорил:
- Во-первых, честь фамилии Хираковых не продается, во-вторых, у тебя, Айзеншпис, не хватит денег, чтоб ее купить, а в-третьих… То есть, в-главных, ты меня бесишь. Сильно бесишь. И я совершенно не хочу быть твоим партнером!
- Идиот, - хмыкнул Саша, - тебя никто не заставляет встречаться со мной всерьез. Просто появимся несколько раз вместе там, где Хинаморина может нас увидеть – и дело с концом! Она быстро успокоится, я думаю. Свиданий пять, не больше.
- Ты явно чего-то не догоняешь, - покачал головой Серега. – Я не хочу с тобой иметь никаких гребаных общих дел, зануда! У меня от твоего присутствия башка раскалывается, если хочешь знать, - с этими словами он развернулся, чтобы уйти.
- У тебя, наверное, по-прежнему проблемы с математикой? – как бы невзначай бросил Айзеншпис.
Хираков остановился.
- Ну да, - нехотя ответил он.
- Как ты смотришь на то, что кто-то весь год будет решать за тебя задачи? – вкрадчиво полюбопытствовал Саша.
- Чертовски положительно смотрю, - честно ответил Серега.
- Значит, договорились, - ухмыльнулся Айзеншпис. – Завтра в шесть я зайду за тобой. Постарайся выглядеть прилично. И вынь эту дрянь из языка, - добавил он, прежде чем закрыть за собой дверь.
- Пошел ты, - сказал Хираков и крепко задумался, какое этому уроду дело до его пирсинга.
***
Конец рабочего дня, аптека №13
Иннокентий Заракин был храбрым человеком: его даже медведи в лесу шугались. Но решимости на то, чтобы сказать любимой женщине, фигурально выражаясь, в лоб, о своей любви, категорически не хватало. Понедельник почти подошел к концу, а давно поселившиеся в сердце чувства так и не были облечены в вербальную форму.
А посему Иннокентий постановил действовать хитрее. Принимая во внимание слабость фармацевта Унохановой к лекарствам (особенно к гомеопатическим и народным средствам), он придумал следующий хитрый план: прикинуться тяжелобольным и тем самым заинтересовать женщину.
***
- Рената Игоревна, - Заракин избегал смотреть на Уноханову, - у меня к вам дельце… деликатное. У меня, знаете ли, что-то со здоровьем нелады. Бывает, как лягу – так все лежу и лежу. А как встану, так сразу лечь хочется. Вы не знаете, что со мной?
В глазах фармацевта загорелся научный интерес.
- Голова кружится? – заботливо спросила она.
- Кружится, - на всякий случай согласился Иннокентий.
- И в ушах гудит? – любопытство в голосе Унохановой становилося все явственнее.
- Ой, гудит, - Заракин попытался скопировать интонацию, с которой старушки обычно жалуются на больное сердце.
- Все понятно. Вот уж не думала, что у вас, у такого… крепкого мужчины, может проявиться артериальная гипотензия, - заметила Рената. – Которая впоследствии может развиться в болезнь Меньера, - сие диковинное название женщина произнесла, будто смакуя.
- И что же мне делать? – Заракин и впрямь был слегка озадачен.
- Лечиться! – торжественно провозгласила Уноханова. – Я за вас возьмусь, Иннокентий.
- Беритесь! – с искренней радость пророкотал охранник.
- Завтра же начнем, времени терять нельзя, - продолжала Рената. – Завтра после смены зайдете ко мне, и я вас как следует полечу.
- Вы такая добрая, - пылко выдохнул Заракин.
- Что вы, я просто люблю лечить людей, - ответила Уноханова и загадочно улыбнулась.
Иным слабонервным гражданам увиделось бы в этой улыбке нечто садистское, но Иннокентий был настолько ослеплен своим счастьем, что подвоха не заметил.
Автор: sunny_loxmi4
Рейтинг: G - PG
Персонажи: все-все-все и в самых разнообразных пейрингах
Жанр: стеб и мозговынос
Саммари: авторской волей и безо всяких обоснуев герои Блича стали простыми москвичами - жителями района Южное Бутово. И все заверте...
Дисклеймер: матчасть - чужая, трава - моя
Предупреждение: АУ и ООСище. Местами мат. И саммари читайте, прежде чем открывать.
Глава первая, в которой мы знакомимся с некоторыми обитателями Южного Бутова.
читать дальше12:00, отделение милиции по району Южное Бутово.
- Вы осознаете всю тяжесть совершенного преступления? – сержант Киров смотрел на сидящего перед ним уголовного элемента укоряюще и немного грустно. Ярко-голубые глаза молодого милиционера были мощным инструментом психологического давления: под их пристальным взглядом самые матерые преступники искренне раскаивались, писали чистосердечные признания и чуть ли не с восторгом сдавались в руки правосудия.
Но не бывает правил без исключений: был один тип, которого визуальными приемчиками не пронять.
Исключение звали Геннадием Ичмамбетовым, у него были пепельно-белые волосы, вечно прищуренные глаза, плутоватая улыбка и мерзкий насмешливый характер. За комбинацию этих внешних и внутренних качеств его в отделении прозвали Лисом. Киров же придумал ему более подходящее прозвище, а именно – Песец, но никому о нем не рассказал, потому что был очень воспитанным.
Геннадия приводили в отделение уже в пятый раз, и пришить ему какое бы то ни было дело казалось совершенно невозможным. Формальных доказательств было пруд пруди, но изворотливый гаденыш умудрялся смешивать все карты в свою пользу.
Вот и сейчас он сидел, вальяжно развалившись на стуле, и изображал незамутненность:
- Какое преступление? Вы что-то путаете, сержант.
- Ичмамбетов, ну что вы паясничаете? – Киров очень хотел, чтоб его голос звучал грозно. – Вам предъявлено обвинение в производстве фальшивых денег.
- Святые угодники, да какие там деньги! – по-бабски всплеснул руками мошенник.
- Вот эти, - сержант положил перед Геннадием стопку новеньких купюр. – Вас с поличным взяли!
- Да, взяли, - с достоинством согласился Ичмамбетов. – Но, поверьте, это просто шутка. Невинный розыгрыш, если хотите. Я вовсе не собирался использовать эти, с позволенья сказать, дензнаки по назначению. Да и как можно? Такая грубая подделка…
- Мда? – недоверчиво протянул Киров, рассматривая голограмму на поддельной купюре. Та была до чертиков похожа на подлинник.
- Да, я сейчас расскажу вам, как было дело, - с энтузиазмом начал Геннадий. – Я решил подшутить над Раечкой.
- Которая в круглосуточном продуктовом работает? – уточнил сержант.
- Она, она самая, - подтвердил Ичмамбетов. – Старая подруга, мы еще в детдоме вместе были… Ну так вот, я решил ей фальшивых денег подбросить. Ну, припугнуть, чисто ради смеха.
- Хорошие у вас прикольчики, - покачал головой Киров.
- Что поделать, - грустно произнес Геннадий. – И только я хотел это провернуть, как меня ваши ребята накрыли. Так что, как видите, я ни в чем не виноват.
- Вижу, - хмуро проговорил сержант. И в самом деле, мерзавца арестовали слишком поспешно. Зачем? Видать, на пробуждающий совесть взгляд Кирова понадеялись.
- Ну, так я пойду? – с надеждой спросил Ичмамбетов.
- Идите, - вздохнул Киров.
Не успел сержант выдохнуть, как подозреваемого и след простыл. Вместо него в дверях появился старший сержант и хороший друг Пашка Хисагин.
- Что, Изька, опять Лис выкрутился? – спросил он.
- Как видишь, - подал плечами Киров.
- Завтра надо будет к нему с обыском наведаться, - мечтательно протянул Паша и добавил. – Пойдем покурим, что ли? Обеденный перерыв через пять минут.
- Пошли, - согласился Киров, вставая из-за стола. – К слову, как у тебя с Раечкой, наладилось?
Раиса Мацумотова была продавщицей в круглосуточном магазине и первой красавицей на районе.
Гордой, рыжей, грудастой и непреступной. Последний факт давно тревожил покой старшего сержанта Хисагина, и он делал все, чтобы привлечь внимание девушки. Например, каждый день ходил к ней за колбасой. Самой дешевой и крайне несъедобной – зарплата-то не резиновая.
А еще цветы приносил, по субботам.
Раиса же в ответ пленительно улыбалась, но никаких намеков на дальнейшее сближение не делала.
- Да какое там, - отмахнулся Хисагин. – Стерва она, только голову морочит.
- А подари ей котенка, - неожиданно предложил Киров.
- Чего? – не понял Павел.
- Котенка, говорю, подари. Рыжего. Мне кажется, ей понравится, - улыбнулся его собеседник.
- Тоже мне, знаток женских душ, - хмыкнул Хисагин. – Ладно, посмотрим.
Друзья встали около окна и закурили.
***
Сержант Киров считал себя закоренелым неудачником.
Взять хотя бы имя: кому в здравом уме придет в голову назвать ребенка старым библейским прозвищем Израэль?
Правильно, никому: заковыристое имя придумал мальчику давно и прочно впавший в маразм дедушка.
Придумал – и умер.
Покойного решили не обижать, на будущую же жизнь несчастного Изьки всем было, очевидно, плевать.
Во-вторых, он всегда хотел учиться на филологическом, но родители настояли на медицинском. В итоге из чувства протеста Киров не поступил никуда, и, игнорируя причитания родственников, устроился в милицию.
В-третьих, с личной жизнью был полный швах. Невысокий, худющий и бледный, он не особенно нравился девушкам. А добиваться, брать измором и насильничать Изька не хотел.
Работа была единственной вещью, с которой Кирову повезло: он с детства был честным и справедливым, и ему было приятно испытывать причастность к установлению Истины, пусть даже в отдельно взятом Южном Бутове.
Еще б платили за опасную и трудную службу нормально да родственники не пилили за растоптанную честь профессорской семьи…
***
9:00, автобусная остановка.
Погода была премерзкая: косой дождь, ледяной ветер, нечеловеческий холод.
Однако, вопреки всем природным невзгодам, на остановке спал бомж, а невдалеке от него стоял темноволосый молодой человек в очках с толстыми стеклами, застиранных джинсах и видавшей виды куртке. Его звали Александром Айзеншписом, он был студентом третьего курса химфака МГУ и, по его собственному мнению, будущим светилом мировой науки.
Юноша к тому же втайне считал себя почти алхимиком и мечтал однажды вывести формулу царского кристалла, умеющего, согласно легенде, менять свойства живых объектов. И тогда он сможет воплотить в жизнь свои самые смелые фантазии, самые…
Размышления Айзеншписа были грубо прерваны прозаическим вопросом: «Сигаретки не найдется?»
Александр поднял голову и с неудовольствием узрел перед собой довольную физиономию своего соседа Сереги Хиракова, раздолбая, пофигиста и будущего дизайнера по совместительству.
***
С самого детства они ругались. Всему виной была беспричинная, но искренняя взаимная ненависть.
Айзеншпис считал Серегу тупым выпендрежником, а Хираков Сашу – унылым книжным червем, и договориться о ненападении у них категорически не выходило.
Впрочем, они не очень-то и пытались.
В детстве все было безобидно: мальчишки просто дубасили друг друга лопатками.
Потом Серега начал придумывать Саше обидные клички, тот в ответ пытался подлить йод в чай недруга.
Затем настал черед кнопок на стуле и испорченных тетрадок.
А потом они закончили школу и стали, к обоюдному счастью, видеться реже.
Но иногда они все же пересекались, и тогда конфликта было не избежать
***
- Не курю, - коротко ответил Александр.
- А я знаю, - улыбнулся Хираков.
- А чего спрашиваешь тогда? – поднял бровь Айзеншпис.
- А чтоб тебя побесить, - хмыкнул Серега.
Александр хотел было выдать достойный ответ, но его внезапно прервали.
- Серега, ебанат, ты свой проект дома забыл! – к парням на бешеной скорости приближалась светловолосая девчонка лет двенадцати. Ее звали Анька, и она была родной сестрой Сережи.
- Дура, какого хрена ты в одной футболке по улице шастаешь? – семейство Хираковых было по-своему очень дружным. – Давай папку и дуй домой, или тебе пендаль для ускорения? И не смей материться, кретинка!
- Сам козлина патлатая! – не осталась в долгу Анька. – Хоть бы спасибо сказал.
- Спасибо, а теперь вали, - прикрикнул Серега. Девочка показала ему язык и послушно побежала в сторону дома.
- Ох уж эти придурковатые сестры, - выдохнул Хираков.
- Все в братьев пошли, - ухмыльнулся Александр и зашел в очень кстати подъехавший автобус.
Сережа скривился и показал ему фак.
***
20:00, квартира на девятом этаже панельной многоэтажки.
- Изька, проходи, не стой на пороге! И ты, Пашка, - Ренат Абарайкин искренне любил принимать гостей. – Черт, сколько ж мы с вами не виделись, пацаны!
***
Абарайкин был необычным человеком.
Он был закоренелым фантазером, и главной его мечтой было стать врачом-офтальмологом.
Плевать, что его школьные оценки всегда были ниже плинутса, ведь главное – желание!
С этой мыслью Ренат пришел штурмовать медицинский.
И провалился.
Вместе с ним провалился и Изька Киров, что моментально сделало их друзьями по несчастью.
А спустя пару совместных пьянок – еще и просто друзьями.
Пашка попал в их команию уже после того, как Киров устроился в милицию.
Абарайкин же подрабатывал на стройке, а вечерами грыз гранит химии и биологии: он не потерял надежды стать крутым врачом.
***
- Ну, как дела твои? – спросил Изька, когда они наконец вошли и расселись.
- Да все по-старому, - ответил Ренат. – Прораб только лютует.
Паша и Изя переглянулись и тихонько вздохнули.
Прораб Кучкин был у Абарайкина любимой темой для разговора.
- Вы не представляете, какой он гад! Требовательный, нудный, напыщенный, будто аристократ какой… - жаловался Ренат.
- А может, он и правда аристократ?- хохотнул Хисагин.
- А хрен его знает, - отмахнулся Ренат. – Ладно, черт с ним. Давайте лучше выпьем.
Под звон стаканов на Южное Бутово опускалась промозглая сентябрьская ночь.
Глава вторая, в которой мы знакомимся с обычными московскими школьниками.
читать дальше12: 20, большая перемена в средней школе № 13
- Я, конечно, знала, что Джаггерджашвили – урод, но что ты у нас, Ванька, такой дебил, и не догадывалась, - Рита Кучкина язвительно хмыкнула. – Зачем ты с ним стрелку забил?
- Этого чурку с волосами, как у долбанной Мальвины, давно пора поставить на место, - мрачно ответил Иван Куросакин, ученик 11 класса «Б» и главарь маленькой, но гордой банды рыжих. Сказать по совести, рыжими в этой банде были только Ваня да Оленька Иноева – девушка в уличных боях абсолютно бесполезная, зато добрая, веселая и искренне влюбленная в Куросакина.
Банда рыжих была исключительно мирной: их единственным противником была группа «Смертельных пантер», руководимая учеником 11 «А» Гошей Джаггерджавшилли.
- Черт возьми, Куросакин, ты реальной войны с ними хочешь? – нервничала Рита. – Ты помнишь, чем это закончилось в прошлый раз? Знай, я больше у брата помощи просить не буду. Делать ему нечего, только обо всяких недоумков руки марать, - гордо заключила она.
- Прости, а за что мы деремся на этот раз? – поинтересовался Юра Исидов, лениво протирая очки. Он тоже не был в восторге от перспективы драки, но умел держать свои эмоции при себе.
- За Ульку Шиффера из параллельного, - сухо ответил Ваня.
Ульян Шиффер был бледным и мрачным кумиром готически ориентированным старшеклассниц и любимой боксерской грушей Джаггерджашвилли.
Улька шипел, вырывался, обзывал Гошу «мусором», но сдачи не давал.
Очевидно, не умел.
Из чувства протеста (или просто из жалости), Ваня встал на защиту несчастного страдальца и неоднократно спасал его от агрессивно настроенных «пантер».
- А смысл? – так же коротко спросил Исидов.
- Ну, они сказали, что если выиграют, то будут целый месяц безнаказанно его бить, - пояснил Куросакин.
- А если выиграем мы? – полюбопытствовала Кучкина, уже зная ответ.
- А если мы выиграем – то не будут! – радостно воскликнул Ваня.
Внезапно раздался всхлип.
Плакала Оля.
Плакала и причитала:
- Улечку жаааалко!
Когда Иноева плакала, Ваня испытывал непреодолимое желание ее утешить. Вот и сейчас он обнял девушку за плечи и уверенно произнес:
- Вот поэтому мы обязательно победим! Если надо, мы Шиффера сами побъем, по-дружески, а отморозкам этим – хрен! Короче, встречаемся в шесть за гаражами.
Юра и Рита синхронно вздохнули. Энтузиазм Куросакина был штукой посильнее «Фауста» Гете.
***
16:00, отделение милиции по району Южное Бутово
- Опять вы! – всплеснул руками сержант Киров, увидя перед собой печально известного Геннадия Ичмамбетова. Тот улыбался, как ни в чем не бывало.
Стоящий же за его спиной Хисагин, напротив, был крайне мрачен. – Что вы опять натворили?
- Понятия не имею, - искренне ответил Ичмамбетов. – Гражданину начальнику, конечно, виднее, но я ни в чем не виноват.
Слушая, как злобно Хисагин скрипит зубами, Киров понял, что пришло время решительных действий.
- Подождите минутку, - бросил он Геннадию, и вытащил старшего по званию за дверь.
- Пашка, да что он такое сделал? На тебе лица нет, - шепотом спросил Изька.
- Он с Раечкой… Они… шли под руку, а он ее обнимал, и она…. Она ему улыбалась! – отчаянно воскликнул Хисагин. – Проклятый Лис! Такую женщину склеил! Сослать его лет на десять куда подальше – и дело с концом.
- Не за что его ссылать, - развел руками Киров. Он отчего-то тоже разозлился на Ичмамбетова. Наверное, из солидарности с Пашкой.
- Господа, а может, вы все-таки расскажете, на каком основании меня задержали? – послышался из-за двери голос Геннадия.
- Имейте терпение, сейчас придумаем – и скажем, - сурово ответил Изька и добавил чуть тише:
- Ладно, Паш, я подумаю, что с ним сделать. Соловки не обещаю, но южнобутовский изолятор постараюсь организовать.
***
18:00, гаражи
- Черт, у этого чурки что, часы остановились? – зло бросил Ваня. Его товарищи синхронно вздохнули: они ждали своих оппонентов уже десять минут и начали замерзать.
- Че, соскучился, рыжик? – раздался голос с сильным южным акцентом, и из-за гаражей появились «пантеры». Глядя на них, можно было подумать, что ребят в банду отбирали по принципу наибольшей долбанутости.
В хвосте процессии плелся светловолосый невысокий мальчик по имени Тема, со смесью щенячьего восторга и первобытного ужаса смотревший на шедшего перед ним тощего темноволосого Никиту, улыбчивого ублюдка и полного отморозка. Он был знаменит тем, что столкнул с лестницы Нелли, милую и добрую старосту 11 «А».
Перед Никитой шел Рафаэль, розововолосый выпендрежник и биолог-маньяк. Он, в свою очередь, был известен наличием старшего брата-дебила и тем, что помогал Никите сталкивать Нелли с лестницы.
Возглавляя колонну Гоша Джаггержашвилли. Голубые волосы развевались по ветру, на губах играла хищная ухмылка.
- Ну что, начнем? Поодиночке или стенка на стенку? – спросил он.
- Поодиночке, - буркнул Ваня.
- Окей, - хмыкнул Гоша, дал отмашку своим, и все заверте…
***
Тема и Оля стояли друг напротив друга и молчали.
- А может… - внезапно произнесла девушка.
- А давай! – горячо согласился парень.
- Ничья? – Оля протянула ладонь для рукопожатия, и и Тема с чувством потряс ее.
***
- Боишься меня, очкарик? – Рафаэль кокетливо повел плечом и подмигнул Юре. Тот на мгновение смутился, после чего отрицательно и решительно помотал головой.
- Только… По лицу не бить, хорошо? – попросил розововолосый.
- Как скажешь! – согласился Исидов и засветил неприятелю кулаком в живот.
***
- Мои противник – девка? – пренебрежительно протянул Никита.
- Не хами, да не посылаем будешь, - глубокомысленно ответила Рита и нанесла прицельный удар в пах противника.
Техникам уличного боя ее научил горячо любимый брат Боря.
***
- Я те кишки выпотрошу, мудила! – Джаггерджашвили умело уклонялся от ударов и весьма успешно контратаковал.
- Еще кто кому, хамло кавказское! – не оставлся в долгу Куросакин.
Все прочие уже завершили свои сражения боевой ничьей и с интересом наблюдали за нескончаемым поединком двух главарей.
***
- Хороший махач был, - вздохнул Гоша, потягивая пиво.
- Ага, классно вышло, - согласился Ваня. – Слушай, а куда наши разошлись?
- Вашу рыжую Темка с Никитой провожать пошли, - перечислял Джаггержашвилли.
- Че, прям вдвоем? – хохотнул Куросакин.
- А они поодиночке не ходят, - усмехнулся в ответ Гоша. – Ритку брат забрал, а Юрка с Рафиком куда-то вмсете поперлись…
- Ясно, - кивнул Ваня. – И все-таки приколько, что ничья. Только непонятно, чего с Улькой делать.
- Я б и рад его не бить, - пожаловался Джаггершвилли, - да, блин, не могу: как вижу – так и чешутся кулаки! Больно рожа противная…
- Слушай, а давай так: вместо Шиффера будешь со мной драться! – предложил Куросакин. – Так даже интереснее: Улька тебе сдачи не дает, а я – дам.
- А это мысль, - усмехнулся Гоша. – Заметано, рыжий. Будем с тобой драться.
***
19:00, отделение милиции по району Южное Бутово.
- Значит, за кражу со взломом не сядете? - вздохнул Киров.
- Не сяду, - с улыбкой сообщил Геннадий. – Грязное это дело – кражи. Особенно со взломом.
- Да что такое! – вспыхнул Изя. – Что ни предложу, все вам не нравится. Сами тогда придумывайте, за что сядете!
- А обязательно за что-то садиться? – протянул Геннадий.
- Всенепременно, - фыркнул Киров.
- Суровы вы сегодня, сержант, - покачал головой Ичмамбетов. – Но отказать вам не могу. Готов отмотать ма~аленький срок за нарушение общественного спокойствия. Или лучше направьте меня, начальник, на исправительные работы у вас в ОВД. И я при деле, и вам спокойней будет, что я рядом.
Кирову очень хотелось уточнить, почему от присутствия уголовника ему должно стать спокойней, но постеснялся. Вместо этого он неожиданно легко произнес:
- Хорошо, обойдемся исправительными работами. Только не отлынивать! Жду вас завтра в восемь, а сейчас можете быть свободны.
Геннадий легко поднялся со стула и пружинситой походкой отправился к выходу.
- Да, и чтоб вы знали, - бросил он, стоя на пороге. – У меня скорее с Хисагиным роман будет, чем с Раечкой.
- Кккак? – Изя от удивления начал заикаться.
- Она мне как сестра, а инцест меня не прельщает, - пояснил Геннадий. - К тому же ей всегда нравились брюнеты. До завтра, сержант, - и ушел, оставив Кирова в совершенно спутанных чувствах.
Глава третья, в которой рассказывается о полуголых блондинах, превратностях любви и девочках-яойщицах.
читать дальше16:00, двор одной из типовых новостроек
В жизни талантливого студента Саши Айзеншписа была одна небольшая, но изрядно досаждающая проблема.
Проблема носила на голове строгий пучок, одевалась в длинные юбки и целомудренно застегнутые на все пуговицы бабушкины блузки и звалась Мариша Хинаморина. Еще на первом курсе девушка вбила себе в голову, что однокурсник Айзеншпис влюблен в нее без памяти, но по природной скромности стесняется раскрыть свои пылкие чувства. Дабы сподвигнуть юношу на признание, Мариша, будучи девушкой решительной, стала тихо и ненавязчивого преследовать его.
Сначала Саше казалось, что постоянные встречи с бледной тенью по фамилии Хинаморина – чистая случайность.
На лекциях всегда рядом садится? Совпадение.
И в столовой поджидает? Да просто мест других не было.
Подумаешь, в метро им по пути.
И автобус они один и тот же ждут.
Но когда девушка подкараулила его во дворе собственного дома, Айзеншпис всерьез задумался. Он смутно понимал, что Маришке от него что-то надо, но вот чего именно, он никак не мог взять в толк.
Неужели лабораторные по органике?
- Саша, - выдохнула девушка, глядя в вежливо-недоумевающие глаза напротив, - я все понимаю, ты серьезный человек и не позволяешь себе слабостей. Но мне больно видеть, как ты мучаешься, поэтому я признаюсь тебе первой. Я все продумала и решила, что ты мне подходишь.
- В качестве кого? – уточнил Айзеншпис. В голове разом всколыхнулись мысли о запрещенных экспериментах, лабораторных образцах и подопытных однокурсниках.
- В качестве мужа, - как само собой разумеющееся сообщила Хинаморина.
Тут-то Саша и сел.
Прямо на бордюр.
- И я тебе подхожу, - ничуть не смущенная такой реакцией, продолжала Мариша. – Ну так что, когда заявление подадим?
- Мариша, - непривычно робко проговорил Айзеншпис. – Ты пойми, я будущий ученый. У меня – исследования! У меня – аспирантура! У меня – царский кри… - тут он понял, что сболтнул лишнего, и осекся. – Короче, не могу я жениться. И здоровье у меня слабое.
К удивлению Саши, в ответ Хинаморина лишь улыбнулась.
- Я все понимаю, ты пока не готов, - проворковала она. – Это ничего, я согласна пока побыть твоей невестой, - и чмокнув свеженареченного жениха в щеку, убежала.
Айзеншпис схватился за голову и глухо простонал.
Хираков, наблюдавший из окна за дворовым спектаклем, гнусно хихикнул.
***
Относительно раннее утро следующего дня, квартира Кискиных-Хираковых
Серега Хираков был круглым сиротой, но совершенно не страдал по этому поводу: ведь у него был дядя Рахим, бизнесмен, жулик и просто мировой мужик. Он держал пару продуктовых магазинчиков, салон красоты и подпольное казино. Салоном красоты заправляла его любовница Ярослава Шоихина – знойная женщина и мечта предпринимателя.
На воспитание Сережи и его сестрицы дядюшка давно и прочно положил, что несказанно радовало обе стороны и способствовало укреплению крепкой родственной любви. Рахим не спрашивал у племянника, где и с кем он проводит вечер, Сережа в свою очередь не любопытствовал, что за странно пахнущие ящики стоят в прихожей и зачем дядя раз в месяц летает в Афганистан.
Рахим водил племянника в стрип-клубы и на футбол, Хираков дарил дяде на день рождения коньяк и сигары.
Короче говоря, представления о семейной идиллии у них совпадали.
Сестра Анька держалась отщепенцем и на всех углах орала, как ее достала эта семейка обдолбышей. Но на деле она была привязана к брату и дяде: скажем, когда они оба свалились с гриппом прошлой зимой, она терпеливо ухаживала за больными. Правда, материлась при этом, как извозчик, но это детали.
А еще она ужасно скучала, когда Рахим улетал в свои афганские командировки, и срывала зло на брате.
- Че ты тут красуешься, глист? Красивее все равно не станешь, - насмешливо протянула Анька, увидев, как Серега в одном полотенце вертится перед зеркалом, попутно пытаясь уложить мокрые волосы.
- Закрой рот, малявка, - привычно бросил Серега. – И не путайся под ногами, я опаздываю.
- Ой какие мы занятые, - хихикнула сестра и добавила. – А у меня, между прочим, сегодня свидание.
- Вот и вали, - добродушно проговорил Хираков, - на свое… Что??? Что у тебя?? Какое к чертям свидание, тебе всего двенадцать!
- Мне уже двенадцать с половиной, - ответила Анька. – И вообще, некогда мне тут с тобой о всякой хне перетирать, мне пора, - с этими словами девочка вприпрыжку побежала к двери.
- А ну стоять, паршивка долбанная! – возопил Серега и бросился за сестрой, сам не заметив, как в одном полотенце оказался на лестничной клетке.
За спиной пафосно и торжественно захлопнулась дверь, откуда-то снизу раздался смех Аньки.
- Сучка драная!!! – крик Хиракова был слышен всем, за исключением, пожалуй, слепого негра Коли Тосина, рэппера и собаковода.
***
12:00, квартира Айзеншписов
Даже в собственный выходной Саша Айзеншпис вставал в восемь утра. А посему к двенадцати он уже успел позавтракать, привести себя в относительный порядок и провести ряд экспериментов. Родители были на очередном симпозиуме, а посему вся квартира была в его распоряжении.
Саша в прямом смысле химичил в свое удовольствие, пока не услышал звонок в дверь. Тихо чертыхнувшись, он открыл и увидел перед собой абсолютно голого Хиракова (Айзеншпис полотенце одеждой не считал). С мокрых светлых волос незваного гостя стекала вода, глаза смотрели злобно и недовольно.
- Гм… Вот так, значит? – только и смог вымолвить Саша, обозревая соседа-врага.
- Так, вот только не надо твоих тупых комментариев, - психанул Хираков. – Пусти меня уже, а то я дубу дам.
- С сестрой поругались? – с язвительным торжеством спросил Айзеншпис.
- Не твое дело, - буркнул Серега, отодвигая Сашу и проходя в квартиру. – У тебя будет чего-нибудь, во что переодеться?
- Найду, - сухо ответил Айзеншпис. Приодеть этого смазливого нахала поприличнее следовало хотя бы для собственного душевного спокойствия.
Саша подошел к шкафу и внезапно боковым зрением увидел в окне Хинаморину. Та быстрым шагом приближалась к подъезду.
Решение пришло быстро.
- Рано тебе одеваться, - бросил Саша, стаскивая с себя рубашку.
- Эй, ты чего? – испуганно спросил Хираков.
- Сейчас увидишь! – провозгласил Айзеншпис, взъерошивая волосы.
Звонок в дверь раздался как раз вовремя.
- Открывай, - скомандовал Саша, и Серега повиновался.
***
Мариша Хинаморина бежала по лестнице, предвкушая радостную встречу со своим суженным.
По крайней мере, с ее стороны искренняя радость была обеспечена.
Какого же было ее удивление, когда дверь ей открыл симпатичный и не совсем одетый блондин.
Ее жених тем временем нежно обнимал этого подлеца за талию и целовал в шею.
Маришка смогла лишь пролепетать сбивчивые извинения и позорно дезертировать, глотая слезы.
***
- Моя научная карьера спасена, - выдохнул Айзеншпис, когда за девушкой закрылась дверь.
- А лапать меня обязательно было? – возмутился Хираков. – Я, конечно, понимаю, что ты девку наверняка отшить решил, но это было излишне… натуралистично, не находишь?
- Считай это платой за предоставленное убежище, - ухмыльнулся Саша, одевая рубашку.
- Рад, что доставил тебе удовольствие, - осклабился Серега.
- Не мечтай, - отрезал Айзеншпис.
Определенно, старый враг стал раздражать его несколько меньше.
Причины этого странного явления надо непременно выяснить.
***
14:00, аптека №31
Охранник Иннокентий Заракин сидел в подсобке и мрачно курил.
Полгода.
Долбанных полгода он работает в аптеке, и ни на шаг не приблизился к своей цели.
К своему ангелу, своему солнцу, своей богине.
К фармацевту Ренате Унохановой.
Видит бог, Заракин старался.
Рассказывал женщине о своей приемной дочке – маленькой Яночке, и о ее успехах в игре на скрипке.
Показывал шкуру медведя, которого он собственноручно завалил.
Даже звал на рыбалку – все без толку!
Уноханова лишь мягко улыбалась и говорила, что когда-нибудь непременно и с удовольствием присоединится.
Вот только червяков накопает – и сразу.
Заракин начал подозревать, что у его возлюбленной уже кто-то есть. Первым подозреваемым был главный фармацевт Марк Куротсучев. Но после двух бутылок водки он откровенно признался, что его не интересует никто, кроме искусственной модели человека в полный рост.
Следующими на очереди были консультанты – лысый Мадарамов и манерный Айясегавов. С ними оказалось еще проще: Заракин как-то раз застукал этих двоих в подсобке в очень недвусмысленной позе.
Засим претенденты кончились, и Иннокентий впал в депрессию.
Из которой очевидный выход был только один – откровенное признание в любви, которое Заракин твердо назначил на понедельник.
Иннокентий затушил окурок о табуретку и вышел из подсобки.
До понедельника было еще два дня.
***
10:00, квартира Кучкиных
По искреннему убеждению Бориса Кучкина, большинство его современников были абсолютно бесполезными и пустыми людьми, не имеющими никакого представления о законе и ответственности.
В этом крылась основная причина, почему он, будучи директором маленькой строительной компании, одновременно занимал в ней должность главного прораба.
Кучкин просто не мог позволить кому-то, кроме себя, контролировать процесс замешивания цемента и укладки кирпичей.
Рабочим только дай волю – испоганят все, что можно, и уйдут курить.
Особенно сомнительным был Ренат Абарайкин. Работу он, конечно, выполнял качественно, но Борис твердо знал: человеку с красным ананасом вместо прически доверять нельзя, и неустанно ждал от парня подлянки.
Очевидно, это молчаливое ожидание несколько выводило Абарайкина из себя: он уже предпринял три попытки вызвать шефа на откровенный разговор, но тот делал вид, что не понимает, чего от него хотят.
Однако Ренат не собирался сдаваться, и Кучкина это всерьез тревожило.
Вступать в споры с рабочим не хотелось - Борис считал выяснение отношений ниже своего достоинства.
Негромко вздохнув, Кучкин потуже затянул серый галстук и хотел было уйти, как вдруг его внимания привлекло открытое окошко интрнет-браузера в ноутбуке сестры Риты.
- Вечно забывает компьютер выключить, - пробурчал Борис и уже потянулся к мышке, как вдруг осознал, что именно открылось его глазам.
Темноволосый мужчина с какими-то странными заколками в прическе страстно целовал закованного в цепи другого мужчину, с ярко-алыми волосами.
Борис потряс головой.
Наваждение не пропало.
Темноволосый чертовски напоминал его самого, а тот, что в цепях – Абарайкина.
На задворках сознания мелькнуло воспоминание, что Рита когда-то с восторгом рассказывала ему про мультяшного героя – точную копию Бориса.
Наверное, это он и есть.
Презрительно хмыкнув, Кучкин выключил компьютер.
Надо сделать сестре внушение относительно ее аморального поведения.
Встречаться с Абарайкиным теперь хотелось еще меньше.
Глава четвертая, в которой рассказывается о хурме, поэзии и кинематографе.
читать дальше9:00, отделение милиции по району Южное Бутово
- Ичмамбетов, - устало произнес Киров, наблюдая, как его подшефный лениво возит шваброй по полу. – Скажите, кто вас учил мыть пол?
- Никто не учил, я самородок, - с улыбкой ответил Геннадий, щедро разливая по полу воду из ведра.
- Оно и видно, - парировал Изя, с детства приученный к тому, что даже в уборке должна быть определенная методика. – А если в устроенном вами болоте кто-нибудь завязнет? В смысле, поскользнется?
- Издержки производства, - развел руками Ичмамбетов. – Зато чисто.
Киров скептически хмыкнул: под его сапогами хлюпала грязная жижа.
- Будьте проще, сержант, - видя недовольство милиционера, Геннадий улыбнулся еще шире. – Будьте проще – и люди к вам потянутся.
- От меня и так, вроде, не шарахаются, - смущенно проговорил Киров и совершенно некстати вспомнил про свою последнюю девушку: она его бросила после крайне увлекательного двухчасового рассказа об античной поэзии.
- А так притягиваться будут, - ухмыльнулся Геннадий и внезапно предложил: - А хотите хурмы? Меня Раечка угостила.
Изька терпеть не мог этот противно терпкий фрукт, но отчего-то не смог отказаться от предложенного угощения.
- Спасибо вам, - сдержанно кивнул он, запихнув хурмину в карман. – А теперь, раз уж пол вы… гммм… помыли, милости прошу во двор, собирать листву.
- Там холодно, - пожаловался Геннадий. – Впрочем, если вы, сержант, составите мне компанию…
- Увы, у меня работа простаивает, - излишне поспешно отказался Киров. – Как закончите, зайдите ко мне, я придумаю вам новое задание.
- Как прикажете, - мурлыкнул Ичмамбетов и двинулся в сторону выхода.
Как раз навстречу ему шел старший сержант Хисагин. При виде Геннадия его несколько перекосило, и он издал звук, отчетливо напоминающий змеиное шипение.
- Почему Лис до сих пор разгуливает на свободе? – злобно вопросил Пашка, подойдя к Кирову.
- А что я мог сделать? – протянул Изя. - Он не захотел мотать срок ни за одно из предложенных мной преступлений.
- Его не спрашивать надо, его сажать надо, - мрачно буркнул Хисагин. – Эх, а я сегодня как раз хотел Раечку на свидание пригласить…
- Давно пора, - кивнул Киров.
- А если этот белобрысый у нее вечером будет? – очень грустно спросил Пашка.
Киров вздохнул, осознавая, что товарища надо выручать.
- Не будет, - решительно проговорил он. – Я его в участке задержу. Найду повод.
- Ты настоящий друг! – Хисагин порывисто стиснул Кирова в объятиях. – С меня в следующий раз причитается.
- Да ладно тебе, это я так, от чистого сердца предложил, - рассмеялся Изя.
Он и правда очень любил делать людям приятное.
***
16:00, квартира Кучкиных.
Учитель истории Укитакин был всеобщим любимцем: он никому не ставил двоек и часто отменял свои уроки по причине очередной болезни.
Больше ценили только физрука Керакина: девочкам он поголовно ставил пятерки (а самых симпатичных еще и освобождал от занятий), а мальчикам разрешал играть в футбол взамен скучных обязательных упражнений.
Иногда расписание было столь удачным, что отмененный урок Укитакина стоял перед физкультурой.
Тогда Керакин из солидарности с товарищем распускал учеников по домам, а сам шел навещать болезненного учителя.
Сегодня был именно такой день, и по этому случаю банда рыжих и «Смертельные пантеры» повели товарищеский махач между главарями, по завершении которого решили приобщиться к культуре путем просмотра какой-нибудь киношки.
Сделать это было постановлено в квартире Кучкиной: ее брат недавно приобрел плазменную панель, и Ритке не терпелось ей похвастаться.
***
- Я не буду смотреть это дерьмо! – фыркнул Джаггерджашвилли, отбросив в сторону диск.
- Ты охренел? Это ты «Возвращение живых мертвецов» дерьмом назвал? – взвыл Куросакин. – А чего ты тогда предлагаешь смотреть?
- «Ночь живых мертвецов», это реально крутой фильм, не то что эта тупая страшилка! – ухмыльнулся Гоша.
- Хорош гнать, не понимаешь ничего в кино – сиди и помалкивай в тряпочку! - вскричал оскорбленный Куросакин.
- Это я-то ничего не понимаю?! – злобно прошипел Джаггерджашвилли, вцепившись Ване в воротник. – А ну пойдем выйдем!
- Выйдем! – охотно поддержал инициативу Куросакин.
- Мальчики, не ссорьтесь, давайте лучше «Пиратов Карибского моря» пересмотрим, - робко предложила Оленька. – Там Джонни Депп играет…
- Не мешай им, - язвительно хмыкнула Ритка. – Дай ребятам уедениться, у них ведь яой.
Девочки и Рафаэль синхронно и очень противно захихикали, Гоша и Ваня отпрянули друг от друга и покраснели.
- Ну что, успокоились? – улыбнулась Ритка и, строго нахмурив брови, добавила. – А смотреть будем то, что я скажу, ясно?
***
- Ой, бля, страшно-то как! – одними губами прошептал Никита.
За его спиной нервной дрожью трясся Тема.
Оля спряталась за Куросакина и прикрыла уши ладошками. «Хоть бы свет включили!» - вертелось в ее рыжей голове.
Юра снял очки и закрыл глаза.
Рафик, немного подумав, последовал его примеру.
И только Гоша, Ваня и Ритка с неослабевающим вниманием и живым интересом следили за развивающимся сюжетом «Техасской резни бензопилой».
В животрепещущей момент, когда над очередной истерично вопящей героиней вознеслась карающая длань маньяка, за спинами затаившей дыхание публики раздался совершенно потусторонний голос:
- Я не знал, что у нас гости.
Головы синхронно повернулся к говорившему. Черный силуэт и блестящие во тьме глаза выглядели весьма устрашающе, а посему дружное «Аааааа!» и одинокое «Ты сегодня рано, брат!» было ему закономерным ответом.
***
12:00, стройплощадка неизвестного торгового центра
На стройке все было, как обычно.
Рабочие пытались отлынивать, Кучкин старательно мешал им это делать и попутно кидал подозрительно пристальные взгляды на Абарайкина.
Ненавязчиво кидал.
И изредка: примерно раз в пять минут.
- Борис Натанович, - наконец не выдержал Ренат. – Чего вы от меня хотите? Если уволить – то делайте это быстрее, а то нервов уже не хватает!
- Уволить? – Кучкин поднял бровь.
- Ну да, уволить к чертям собачьим! – распалялся Абарайкин. – Вы на меня так смотрите…
- Как я смотрю? – полюбопытствовал несколько деморализованный обрушившейся на него бурей эмоций Борис.
- Вот так! – Ренат скорчил феерически страшную физиономию и зловеще сощурил глаза.
- Что, настолько пугающе? – уточнил Кучкин.
- Не то чтоб пугающе, - замялся Ренат, - просто… угрожающе.
- Вот оно что, - улыбнулся Кучкин одними уголками губ. – Спешу вас уверить: я вовсе не собираюсь вас увольнять. Я просто за вами наблюдаю.
- А зачем? – резонно спросил Абарайкин.
Борису отчего-то вспомнилась похабная картинка из сестриного компьютера. У того красноволосого были татуировки, а у этого, интересно, есть?..
Мысленно отругав себя за неуместное любопытство, Борис максимально равнодушно проговорил:
- Я собираюсь вас повысить, где-то через месяц. Поэтому я должен наблюдать за вами тщательнее, чем за другими.
Реакция Абарайкина была красноречива: его лицо просветлело, он широко улыбнулся и с чувством потряс руку Кучкина.
- Так вот в чем дело! А я-то думал… Борис Натанович, вы… вы просто чума! Я имею в виду, вы очень, очень талантливый руководитель! Спасибо вам!
- Пока не за что, - вежливо ответил Кучкин. Внутренне он был доволен: Абарайкин оказался не потенциальным саботажником, а просто слегка неуравновешенным юношей.
Такого и повысить можно.
А излишняя эмоциональность с возрастом проходит - Борис знал это на собственном горьком опыте.
***
Квартира Кучкиных, через полчаса после ухода гостей
- Ты прекрасно знаешь, что я толерантен. Возможно, слишком толерантен, - Борис сверлил сестру немигающим взглядом.
- Да, брат, - покорно кивнула Рита.
- Я смирился с твоей дружбой с этим невоспитанным рыжим... существом, - Кучкин поморщился.
- Да, брат, - снова кивнула девушка.
- Но зачем ты привела в дом эту странную компанию? – перед внутренним взором Бориса один за другим проплыли безумные глаза Джаггерджашвилли, отмороженная ухмылка Никиты и розовые волосы Рафика.
- Понимаешь, - пустилась в путанные объяснения Рита, - наша банда… Ой, я хочу сказать, мы помирились с ребятами из параллельного. Ну, помнишь, они весной из окна арматурой кидались? Ты еще тогда милицию вызывал…
- Так вот кто это был, - Кучкин недобро ухмыльнулся.
- Да, это были они. Но теперь они исправились, честно! – Рита смотрела на брата большими искренними глазами. – И мы теперь… ну, дружим.
- Ты ступила на скользкий путь, сестра, - покачал головой Борис. – Ты связалась с дурной компанией. Я бы очень просил тебя больше не приводить этих людей в наш дом. И по возможности не общаться с этой… шайкой. Впрочем, это твое дело, ты уже взрослая. И еще, - он пытался придумать, как приплести к нравоучению увиденное в ноутбуке сестры, - я прошу тебя… Выключай компьютер перед уходом.
- Конечно, брат, - Кучкину показалось, или его сестра и правда крайне ехидно на него посмотрела?
***
18:00, отделение милиции по району Южное Бутово
- Сержант, я листву собрал, в столовой подмел, зеркала помыл, - отрапортовал Ичмамбетов. – Я свободен?
- Признавайтесь честно: схалтурили? – строго спросил Киров.
- Извольте проверить, - Геннадий ухмыльнулся.
Путем тщательной инспекции выяснилось, что подшефный и вправду на удивление тщательно выполнил работу.
Изя бросил взгляд на часы.
Ровно шесть.
Было еще слишком рано, чтобы отпускать Лиса: Хисагин только до магазина дошел, небось.
Сержант стал старательно выдумывать повод, дабы задержать Геннадия, но ничего не придумал и понадеялся на собственные импровизационные способности.
- Работа выполнена удовлетворительно, - проговорил Киров, - но я бы хотел… мне бы… Скажите, Ичмамбетов, - наконец, решился сержант, - а что… Что вы думаете о греческом гекзаметре? Не правда ли, это идеальный размер стихосложения?..
***
20:00, кабинет Кирова
- ... таким образом, роль Катулла сложно переоценить, - заключил Изька и выдохнул.
- Интереснейшая беседа у нас вышла, - заметил Геннадий и добавил. – И как вас, такого поэтичного, занесло в ОВД?
- Ну, кто-то же должен этим заниматься, - пожал плечами Киров. – А как вас, такого, как оказалось, подкованного в античной поэзии, в уголовные элементы занесло?
- Ну, кто-то же должен этим заниматься, - в тон собеседнику ответил Ичмамбетов и насмешливо проговорил. – Какие бы причины вас ни побудили задержать меня в отделении, спасибо за приятную компанию.
- Ичмамбетов, что вы такое говорите, - Киров вспыхнул, - я вовсе не хотел вас задерживать…
- Не держите меня за дурака, Изенька, - ухмыльнулся Геннадий. – Я все же постарше и поопытнее вас буду. И называйте меня просто Гена, хорошо? И хурму ешьте, - он указал на лежащий на столе фрукт, - она полезная.
- Как… скажете, - смущенно проговорил Киров.
- Вот и славно, - подмигнул Ичмамбетов. - До завтра, сержант, - за ним тихо захлопнулась дверь.
Глава пятая, посвященная водке, признаниям и хитрым планам. NEW!
читать дальше18:00, круглосуточный южнобутовский магазин
- Здравствуйте, Пашенька, - радушно поприветствовала Раечка Мацумотова топчущегося на пороге Хисагина.- Вам, как всегда, двести грамм Любительской?
- Нет, - ответил Пашка, отчаянно кося глазами в область роскошного декольте продавщицы. – Сегодня не надо колбасы.
- А чего же вы тогда хотите? – с кокетливой улыбкой спросила Раечка.
- Водки, - с обезоруживающей искренностью произнес Хисагин. – Впрочем… Впрочем, на надо водки. Я… Я так скажу.
- Что скажете? – девушка сделала брови домиком.
- Милая Раечка, - решительно начал Паша, разом обрубая себе все пути к отступлению, - мы с вами давно знакомы… Ну, то есть я уже давно у вас колбасу покупаю, и пиво иногда… Но это все не важно! Помните, в январе партию паленого самогона привезли? Подсудное же дело! Так вот, это я вашего начальника от тюрьмы отмазал. Ради… ради вас, дорогая Раечка.
- Ради меня? – удивленно переспросила Мацумотова. Каков был процент неподдельности в этом удивлении, известно разве что самой Раечке.
- Да, потому что я не хотел, чтобы вы потеряли работу, - Хисагин вцепился побелевшими пальцами в прилавок. – Потому что… Потому что я люблю вас.
Девушка ойкнула и села на низкую табуретку.
Пашка воспринял это движение однозначно и крайне негативно.
«Надо было водку брать», - запоздало пронеслось в его шальной голове.
- Ну, раз уж я вам чистосердечно... признался, я пойду? – полувопросительно проговорил Хисагин и попятился к выходу.
- Подождите, куда же вы? – Раечка вскочила на ноги и подбежала к Пашке. – Зачем же так сразу уходить? Может, вы пригласите меня… на свидание, раз уж признались… - она смущенно замолчала.
- А вы пойдете со мной? – не верил своим ушам Хисагин.
- Отчего ж не сходить? - задорно ответила девушка. - Пойду, если позовете.
- Так я же... зову, да, - Пашка подставил девушке локоть, и та с видимым удовольствием на него оперлась.
И никто никогда не узнает, как долго Раечка разрабатывала план соблазнения симпатичного старшего сержанта и как тщательно скрывала свою симпатию к нему.
Она твердо знала: больше всего ценится то, что дорого досталось.
Судя по тому, как солнечно улыбался ей Хисагин, девушка была для него наградой почище звездочки на погонах.
***
19:00, квартира Кискиных-Хираковых
- Ты не в моем вкусе, девочка Люся, но все же я твоооой,- негромко напевал Хираков, склонившись над наброском. Из-под его карандаша выходило нечто брюнетистое, очкастое и чертовски похожее на унылого соседа, в обществе которого он не далее как вчера был вынужден провести четыре невыносимо длинных часа.
- Хватит выть, я в курсе, что девочки в принципе не в твоем вкусе,- язвительно бросила заглянувшая в комнату к Сереге Анька. Ей было скучно, и она использовала привычный метод борьбы с этим состоянием: пыталась достать брата.
- Иди ты… к дядя, он как раз из командировки вернулся, - лениво послал сестру Сережа. – И вон, тоже поет, - добавил он, прислушавшись к звукам, доносящим из соседней комнаты.
Тем временем в соседней комнате.
- Тагаааанка, те ночи, полные огня, Тагаааанка, зачем сгубила ты меня? – надрывным хриплым голосом выводил Рахим, аккомпанируя себе на старой, расстроенной гитаре. Рядом с ним сидела Ярослава и, подперев голову рукой, восторженно смотрела на исполнителя и в нужных местах чувственно вздыхала.
Блатная романтика определенно объединяла этих двоих.
Впрочем, не только она.
- Он лучше тебя поет, - резонно заметила Анька. – И вообще, он не один, - чувствовалась, что девчонка премного расстроена отсутствием внимания к собственной персоне.
- А я – занят, - буркнул Серега, возвращаясь к рисунку. – З-А-Н-Я-Т! Это доступно твоим куриным мозгам?
- Ты так и не рассказал, что вы с нашим соседом-задротом тогда делали, – игнорируя слова брата, протянула девочка. – Ну, когда ты, как придурок, без ключа на лестницу вышел.
- Слушай, я не обязан перед тобой отчитываться, соплячка! – вспыхнул Хираков, мимоходом переворачивая лист с наброском белой стороной. - Ты же мне не рассказываешь, с кем на свиданки шляешься.
- Ага, значит, все-таки что-то вы делали! – торжествующе провозгласила сестра и снисходительно добавила. - А я с Тошкой гуляла. Он мне за это дал сегодня домашку по инглишу скатать.
- Продажная шкура, – презрительно хмыкнул Серега.
И только спустя пару секунд до него дошел весь ужасающий смысл первой половины сестриной реплики. Хираков окинул собеседницу диким взглядом и заявил:
– Совсем охренела, что ли? Ты это урода хорошо разглядела? Или я похож на конченного психа? Ничего мы не делали...
- Не уходи от ответа, чучело, - Анька откровенно потешалась над братом.
- Блин, да правда мы ничего такого не делали: он ботал, я чай пил, - сухо проговорил Хираков, понимая, что иначе малолетняя провокаторша не отстанет.
- Как мило, он поит тебя чаем! – девочка скорчила идиотически восторженную рожицу.
- Ага, щас, - хмыкнул Серега, - я сам себе налил. А он потом еще час бубнил, что я растрачиваю заварку и зазря перевожу воду. Жлоб поганый.
- Романтика, ептыть! – расхохоталась Анька. – Ну да ничего, скоро приедет Зойка, ух она тебе вставит! Мигом забудешь, как чаи со всякими левыми чуваками гонять.
- Чтоб у тебя язык отсох, гадюка! – возопил Хираков и нервно вздрогнул. Зоя Фонина из Крыжополя была любимой племянницей дядюшкиной любовницы. Серега имел неосторожность вступить с ней в короткий, но бурный роман, вдохновивший девушку до такой степени, что только отсутствие жилплощади останавливало ее от переезда в Москву.
Впрочем, зная поистине мужскую решимость хрупкой Зои, Серега подозревал, что рано или поздно его призовут к ответу за былой разврат.
И молил высшие силы лишь об одном: об отсрочке этой кары небесной.
- Что, боииишься? – Анька сделала страшные глаза.
- Безумно, - хмыкнул Хираков и в знак тотального игнора дальнейших идиотских комментариев надел наушники. В них играл джаз, имевший на Серегу поистине успокоительное действие.
Убедившись, что вестись на провокации брат больше не намерен, Анька на прощание пнула его стул и ушла.
***
Спокойствие длилось недолго: где-то через десять минут после ухода надоедливой сестрицы за стеной, отделявшую квартиру Хираковых от квартиры Айзеншписов, раздался громкий хлопок.
А потом еще и еще один.
Серега стащил с себя наушники и громко выругался.
Затем, сделав над собой усилие, он поднялся со стула и пошел в сторону входной двери.
Пора наконец выпрямить этому химику-подрывнику его излишне витиеватые извилины.
И проверить, не окочурился ли он там часом…
***
Мариша Хинаморина была девушкой волевой и упорной. Поревев с полчаса над своей горькой участью, она твердо решила, что Айзеншпис еще не до конца потерян для нормальной семейной жизни. Смазливый блондин – случайная прихоть, и ее задача как понимающей девушки – наставить возлюбленного на путь истинный.
А посему, спустя сутки после своего неудачного визита, она снова стояла на пороге сашкиной квартиры и со всей силы барабанила в дверь.
Айзеншпис был занят: он испытывал недавно разработанную химическую формулу. Стук в дверь (звонок давно и прочно был сломан) определенно застал его врасплох: рука предательски дрогнула, химическая реакция пошла по непредумотренному пути, и раздался вполне закономерный взрыв.
Вернее, три маленьких взрывчика.
Прийдя в себя, откашлявшись и поправив очки, Саша, проклиная все на свете, поплелся-таки к двери: стучать не прекращали.
На пороге обнаружилась Хинаморина, к встрече с которой юноша был совершенно не готов.
Пока Айзеншпис раздумывал, что это: кошмарный сон или дежа вю, девушка хорошо поставленным голосом произнесла:
- Саша, я решила тебя простить, хоть это мне и очень больно. Мы тебя избавим от этой… порочной страсти, и все будет…
Мариша не договорила: за ее спиной возник взбешенный Хираков.
- Так, Мичурин... Тьфу, то есть, Менделеев хренов, щас я с тобой разберусь! – заорал он. – Ты какого хрена стены сотрясаешь, а? И что вообще… - парень осекся, заметив, наконец, кто стоит перед ним.
Айзеншпис посмотрел на Серегу грустно и пронзительно. «Подыграй же, черт тебя возьми!» - транслировал этот взгляд.
Ухмылка и прищур Хиракова намекали на закономерный вопрос «Что мне за это будет?»
Глаза Саши чуть расширились. «Сочтемся, слово даю!» - говорили они.
Серега криво улыбнулся. Очевидно, это должно было означать нечто вроде «Ладно, так и быть, уговорил».
И спектакль для одной зрительницы начался.
- Я говорю, ты... эммм... поаккуратней бы химичил, - с наигранной заботливостью проговорил Хираков, обращаясь к Саше . – А то, эта… Ну, меня рядом нет, и все такое… И… Кстати, что делает у тебя на пороге эта милая особа? – он подозрительно нахмурился.
- Она просто зашла… в гости, - оправдывался Айзеншпис, весьма натурально изображая смущение.
- В гости, значит? – Хираков вперил в Маришку очень неласковый взгляд.
- Да, и она уже уходит, - поспешно добавил Саша. – Правда ведь?
Под перекрестным обстрелом двух пар глаз девушка сникла. Но решив, что уйти просто так – значит показать свою трусость, она гордо произнесла:
- Я… Мы еще поговорим об этом, Саша! – и медленно спустилась по лестнице.
Первым повисшее после ухода Хинамориной молчание нарушил Айзеншпис:
- Я никогда не думал, что мне придется просить о подобном кого-то, вроде тебя, но… Я хочу, чтоб ты стал моим… партнером. За умеренную плату, - на одном дыхание выпалил он.
Серега сначала побледнел, затем закашлялся, потом нервно засмеялся, и в конце концов проговорил:
- Во-первых, честь фамилии Хираковых не продается, во-вторых, у тебя, Айзеншпис, не хватит денег, чтоб ее купить, а в-третьих… То есть, в-главных, ты меня бесишь. Сильно бесишь. И я совершенно не хочу быть твоим партнером!
- Идиот, - хмыкнул Саша, - тебя никто не заставляет встречаться со мной всерьез. Просто появимся несколько раз вместе там, где Хинаморина может нас увидеть – и дело с концом! Она быстро успокоится, я думаю. Свиданий пять, не больше.
- Ты явно чего-то не догоняешь, - покачал головой Серега. – Я не хочу с тобой иметь никаких гребаных общих дел, зануда! У меня от твоего присутствия башка раскалывается, если хочешь знать, - с этими словами он развернулся, чтобы уйти.
- У тебя, наверное, по-прежнему проблемы с математикой? – как бы невзначай бросил Айзеншпис.
Хираков остановился.
- Ну да, - нехотя ответил он.
- Как ты смотришь на то, что кто-то весь год будет решать за тебя задачи? – вкрадчиво полюбопытствовал Саша.
- Чертовски положительно смотрю, - честно ответил Серега.
- Значит, договорились, - ухмыльнулся Айзеншпис. – Завтра в шесть я зайду за тобой. Постарайся выглядеть прилично. И вынь эту дрянь из языка, - добавил он, прежде чем закрыть за собой дверь.
- Пошел ты, - сказал Хираков и крепко задумался, какое этому уроду дело до его пирсинга.
***
Конец рабочего дня, аптека №13
Иннокентий Заракин был храбрым человеком: его даже медведи в лесу шугались. Но решимости на то, чтобы сказать любимой женщине, фигурально выражаясь, в лоб, о своей любви, категорически не хватало. Понедельник почти подошел к концу, а давно поселившиеся в сердце чувства так и не были облечены в вербальную форму.
А посему Иннокентий постановил действовать хитрее. Принимая во внимание слабость фармацевта Унохановой к лекарствам (особенно к гомеопатическим и народным средствам), он придумал следующий хитрый план: прикинуться тяжелобольным и тем самым заинтересовать женщину.
***
- Рената Игоревна, - Заракин избегал смотреть на Уноханову, - у меня к вам дельце… деликатное. У меня, знаете ли, что-то со здоровьем нелады. Бывает, как лягу – так все лежу и лежу. А как встану, так сразу лечь хочется. Вы не знаете, что со мной?
В глазах фармацевта загорелся научный интерес.
- Голова кружится? – заботливо спросила она.
- Кружится, - на всякий случай согласился Иннокентий.
- И в ушах гудит? – любопытство в голосе Унохановой становилося все явственнее.
- Ой, гудит, - Заракин попытался скопировать интонацию, с которой старушки обычно жалуются на больное сердце.
- Все понятно. Вот уж не думала, что у вас, у такого… крепкого мужчины, может проявиться артериальная гипотензия, - заметила Рената. – Которая впоследствии может развиться в болезнь Меньера, - сие диковинное название женщина произнесла, будто смакуя.
- И что же мне делать? – Заракин и впрямь был слегка озадачен.
- Лечиться! – торжественно провозгласила Уноханова. – Я за вас возьмусь, Иннокентий.
- Беритесь! – с искренней радость пророкотал охранник.
- Завтра же начнем, времени терять нельзя, - продолжала Рената. – Завтра после смены зайдете ко мне, и я вас как следует полечу.
- Вы такая добрая, - пылко выдохнул Заракин.
- Что вы, я просто люблю лечить людей, - ответила Уноханова и загадочно улыбнулась.
Иным слабонервным гражданам увиделось бы в этой улыбке нечто садистское, но Иннокентий был настолько ослеплен своим счастьем, что подвоха не заметил.
@темы: Хисаги, Ичиго, АУ, Айзен, Стеб, Кира, Гин, PG, Гриммджо, G
-
-
18.09.2010 в 17:22Плакала Оля.
Плакала и причитала:
- Улечку жаааалко! бвахахаххаххахахахаахаахаа
А Тошка - это Тоширо что ль?
Яойщица-Рукия доставила)))
Айзеншпис/Хираков убило >.<
Пешы исчо, аффтар))
-
-
20.09.2010 в 10:32-
-
29.09.2010 в 17:54оригинально!
С превеличайшим удовольствием прочла сие произведение!**
И стиль крайне необычен: сразу вспоминаются Советские книги, вроде Мастера и Маргариты.
-
-
20.04.2011 в 11:51Автор, у меня вопрос: вы его продолжите?
И если да, то возможен ли там Гриммуль?
-
-
20.04.2011 в 13:54