Название: Фестиваль надежды
Автор: SobakunoTemariБета: Маньяк Виклик из закоулкаФэндом: Bleach
Персонажи: Ичиго/Рукия
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Романтика, Ангст
Размер: Мини, 3 страницы
Статус: закончен
Описание: Они как кратковременные надежды. Зацветают прекрасными цветами розового шелка, но с порывом ветра разлетаются вдребезги. Это необратимо... наверное.
Посвящение: Хром-сан.) Все ваше, спасибо за прекрасное сообщество и интересную заявку. Мне в который раз доставляет удовольствие писать на ваши оригинальные тематические фесты.)
Публикация на других ресурсах: Запрещена ^^) Увижу, камикорос со всеми вытекающими.))
Примечания автора: Написано на "День Зелени" по заявке для Cromo, который хотел: «что-нибудь ангстовое про Ичиго, влюблённого в Рукию, которая влюблена в Бьякую или Ренджи».
В общем, получилось очень вольное исполнение заявки,) а зацепила именно эта из всех предложенных. И да что-то последнее время мне все сложнее и сложнее придумывать что-то интересное или оригинальное. Мучилась целый месяц, прежде чем написать что-то достойное.
читать дальшеПримечания:
Манкай — пик цветения сакуры. То есть, сакура в это время предстает во всей своей красоте.
Фестиваль Ханами — японская национальная традиция любования цветами, очень кратковременное удовольствие, длится около 7-10 дней.
Умэ — японская слива или японский абрикос.
Райт-аппу — маленькие фонарики, которые освещают сакуру снизу для ночного любования.
Едзакура — ночное ханами.
Хададзюбан — (дзюбан) нательная плечевая женская традиционная японская одежда, играющая роль верхней рубашки.
Хакама — первоначально в Японии кусок материи, обертываемый вокруг бедер, позднее длинные широкие штаны в складку, похожие на юбку или шаровары, традиционно носимая мужчинами в неформальной обстановке, в качестве формы в некоторых боевых искусствах.
Шелест отъезжающих занавесок. Тихий щелчок и звук отодвигаемой оконной створки. Легкий весенний порыв ветра и едва уловимый аромат вишни. Незаметное человеческому взору движение со ствола пока не зацветшей яблони и легкое, едва различимое приземление на подоконник, а потом тихо отъезжающая дверца шкафа.
Кучики-фукутайчо. Пунктуальна как обычно. Раз за разом, восьмого апреля, в Манкай*, ровно в полдень.
Сколько прошло времени? Три года? А может, и все пять лет.
Ичиго не знал, просто не хотел. Но с каждым годом, с наступлением весны он только и ждал начала фестиваля Ханами*. А после считал дни до окончания цветения умэ* и начала цветения вишни. Потому что она любила сакуру, любила наблюдать за опадающими лепестками нежно-розового шелка.
«Они как кратковременные надежды, – пояснила она Ичиго, когда тот в прошлом году все же выразил свое недоумение в ее интересе к Генсеевским диким вишням. – Зацветают прекрасными цветами, но с порывом ветра разлетаются вдребезги. Так и с людскими надеждами: не успев зацвести, они рушатся, стоит совершить даже самую незначительную ошибку».
И Рукия была права, Ичиго не всегда с ней соглашался, но Куросаки убедился в ее словах, лично испытав на себе.
Шум открывающейся дверцы и веселый голос Рукии беспардонно вырывают из воспоминаний. Она говорит, что ей холодно, просит закрыть окно, бормочет что-то о том, что за год совсем отвыкла от пребывания в гигае, ругается сама на себя и негодует по этому поводу. Вспоминает об Урахаре-сане и его магазинчике, спрашивает, как дела у Иноуэ и остальных ребят, просит передать им привет и извиняется за нехватку времени для того, чтобы навестить всех. Обещает в следующий раз дольше пробыть в городке. Достает что-то для Юдзу и Карин из рюкзачка за спиной.
Веселая, живая. И не сказать, что в этом на вид хрупком теле живет чуть ли не двухсот с лишним летняя душа. Что где-то в другом мире она лейтенант тринадцатого отряда – одного из «Готэй 13». Что где-то там даже представительница главной семьи одного из великих и знатных боевых кланов Сейрейтея с гордой фамилией «Кучики». Ичиго не хочет верить, что она не принадлежит этому миру, не хочет понимать, что ей не место в Каракуре. Не хочет верить, что ему нет места в ее мире, по крайней мере, сейчас.
И снова Рукия недовольно окликает Куросаки, а вслед за голосом летит и лежащий когда-то на столе томик манги. Врезавшись в затылок Ичиго, с усталым «пух» книжка шлепается на пол. А парень, быстро закрыв окно, привычно кричит что-то об опасности таких подколов, на что девушка невозмутимо замечает: «Мы опаздываем». И заставляет Ичиго злиться в два раза сильнее.
Так они и идут по улицам Каракуры, споря и ругаясь о пустяках, пока один из них не спросит о чем-то, что ненадолго, но заставит друзей прекратить спор. Или пока ребята не доберутся, наконец, до городского парка. А потом вновь завяжется спор о том, где удобнее и лучше будет устроиться, и райт-аппу* больше для едзакуры*, или под какое дерево будет падать больше солнечных лучей, все-таки погода еще не до конца была приемлема для пикников. Но когда голоса друзей начнут раздражать находящихся вокруг горожан и молодых семей, все выльется в очень большую потасовку с участием местных правопорядковых органов. Где Рукия и Ичиго почувствуют себя одной командой против кучи пустых, прямо как когда-то давно. Но стоит только Кучики озвучить общую мысль, как Ичиго помрачнеет и поникнет, будто под тяжестью былых воспоминаний, но через мгновение, стараясь не подавать виду, звонко рассмеется.
Когда, наконец, установится тишина, Рукия начнет любоваться своими деревьями, представляя там какие-то надежды и еще что-то. А Ичиго будет ковырять палочками в обэнто, не показывая каких-либо признаков былого веселья.
Один и тот же сценарий, каждый год, для все тех же людей.
В этот день отрепетировано и проработано все до мелочей. Каждое движение конечностей, губ или бровей. Интонации, слова, высказанные в шутку или всерьез. Продиктованное ежегодным сценарием уже три, а может, и все пять лет.
Такой синхронности и виртуозности позавидовал бы любой актер. Хотя в их игре есть все, кроме взаимодействия. Но они не актеры, может быть, непростые люди, особенные, но не актеры. И никогда не хотели быть ими.
Одинокие и так по-детски искренне любящие друг друга люди, которые никогда не позволят себе прикоснуться друг к другу. Негласное правило для двоих, что никогда не смогут быть вместе.
Потому что она двести с лишним лет как покинула его мир, а ему еще только предстоит пройти свой путь тут.
Потому что она невеста и наследница Бьякуи-тайчо, а он даже не знает, что будет есть сегодня на ужин, не говоря уже о чем-то более возвышенном или каким-либо образом серьезном.
Разные миры, времена, статусы, судьбы и окружение. У них слишком разные жизни.
И порой, вспоминая жизнь трех, а то и пятилетней давности, обоим кажется, что кто-то там, наверху, связывающий судьбы людей, сильно ошибся или очень жестоко пошутил, завязывая их пути нитью отнюдь не черной или белой, а закрепив прочный узелок из ярко-красной, почти алой веревки около двух так разнящихся имен.
Но сценарий, отшлифованный годами репетиций, не предусматривал тех слов или действий, что совершил Ичиго, прощаясь в конце дня с Рукией у врат Сенкаймона. Тем более, речи не шло об объятиях и ватных, не гнущихся ногах у обоих, что повалят их на холодный, чуть сыроватый асфальт в темном переулке за круглосуточной раменной. Конечно, Кучики-фукутайчо, как истинная представительница своего клана, пробыв в замешательстве всего миг, не потеряет серьезного выражения лица и, следуя неписаному правилу, попытается отстраниться от сильных рук Ичиго. Напускным строгим тоном, и все же безуспешно, укорит его, попытается вернуться к уже въевшемуся в сознание сценарию, не веря в то, что сможет отпустить ткань чужой куртки. А потом в ответ услышит: «Хотя бы раз стань моей прежде, чем испаришься», сказанное хриплым голосом в воротник хададзюбан*, черного, как и хакама*, классической и неизменной униформы шинигами.
И сдастся. Отдаст ему тело и душу, прямо там, на сыром, холодном асфальте в темном переулке. Выпустит на волю чувства, что так умело скрывала. Отдаст себя до последнего и взамен получит еще больше. А вечерний холодный воздух ничуть не охладит разгоряченных тел, темнота только скроет ненужные эмоции. Эмоции двоих, что, наконец, прервали замкнутый круг.
- Знаешь, - заметит после Ичиго все в том же переулке, - даже если цветам не суждено зацвести этой весной, они могут попробовать следующей, и после нее, а затем снова. Пытаться, пока не получится побороть стихию и стать сильнее. Ведь неважно, погибнут они до того как раскроются или после, на их месте всегда будут расти сладкие плоды, как символ существования тех попыток.
- Да, ты прав, - улыбнется Рукия и, не прощаясь, исчезнет за раздвижными седзи Сенкаймона.
А где-то в парке легкий порыв ветра покачнет ветви дикой вишни, отправляя в полет кусочки шелка. И лишь два цветка, зацепившись друг о друга, не потеряют розовых лепестков.
@темы:
Ичиго,
Рукия,
Ангст,
Гет,
PG13,
Романс,
Фанфики