I wanna make you move because you're standing still (c)
Название: Солнечная дорога
Имя автора: [L]orocchan[/L]
Бета: Голден Сфинкс
Рейтинг: PG (на всякий)
Жанр: приключения, зарисовка, драма, юмор, АУ
Персонажи: Зараки, Ячиру, другие по мере сил, есть и оригинальные
Дисклеймер: все к Кубо Тайту
Написано для Гая Юлия & Пенелопы
По заявке читать дальшеХотим:
1. что-нибудь из юности Кераку и Укитаке, например, первое задание или начало работы на должности капитанов
2. Кенпачи до встречи с Ячиру, Ячиру до встречи с Кенпачи, блуждания во тьме.
3. про дружбу Йоруичи и Урахары. можно про начало дружбы, можно - почему она ушла за ним из Сейретея
4. как Исида дошел до мысли бросить Ичиго вызов
5. про Хисану до встречи с Бьякуей. как она жила, почему оставила сестру и т.п.
6. по лестнице в Сейретее к Башне Раскаяния ползет не ослабевший Исида, а бодрый боевой Ичиго. встреча с Тоусеном. соответственно, АУ
не хотим беспросветного ангста, дарка, морального или физического насилия над персонажами, чистого стеба
рейтинг по желанию автора
к филерам и спойлерам относимся спокойно, но без симпатии
хотим именно авторский фик
Предупреждения: что получилось даже не знаю...
Солнечная дорога
1.
Ячиру нашли спустя три дня после того, как Зараки стал капитаном одиннадцатого отряда. Обнаружил ее десятый офицер, когда мыл полы и выбрасывал мусор, среди которого оказалось изодранное кимоно Зараки Кемпачи. В штопанном-перештопанном рукаве сладко посапывала девчонка.
Кто бы мог подумать, что он таскает с собой вот это?
«Вот этим» сразу же заинтересовалась лейтенант четвертого отряда Котецу Исане, конфисковав малышку, чтобы отмыть, расчесать, переодеть и накормить. Материнский инстинкт – штука зверская, с ним не шутят даже офицеры одиннадцатого.
Уважение к Зараки возросло.С виду свирепый, а ведь подобрал, не дал мелюзге пропасть.
Женщины-шинигами приходили понянчиться с ребенком, потому как детей в Сейрейтее появлялось мало. Приносили конфеты и игрушки. Приходила даже строгая Исэ Нанао с детской книжкой. Ячиру, радуясь подаркам, охотно давалась в руки, позволяла себя наряжать и заплетать тощенькие розовые косички.
Зараки, хотя и смирился с «бабскими причудами», смотрел на подобные развлечения косо.
Однажды Мацумото Рангику из десятого притащила цветные карандаши, и базировавшийся у Исане в госпитале готейский детский сад тут же завалили рисунками. Каракули появились даже на обратной стороне отчетов Уноханы-тайчо.
Вдохновляло Ячиру абсолютно все. Кабинет Исане находился под самой крышей здания, здание стояло на холме, а художник сидел на подоконнике и срисовывал шинигами, которые шли далеко внизу по своим делам.
Так на чистом листе появлялась линия («Это стена» - важно объясняла Ячиру), а возле нее несколько черных точек. За некоторыми точками тянулся хвостик.
- Это – трое из пятого отряда с Момо-торопыжкой, - Ячиру тыкала пальцем в точки, а затем в хвостик. - А это – тень от солнца.
Среди черных точек-шинигами затесался крохотный белый кружок. Им оказался капитан шестого отряда Кучики Бьякуя. Мацумото не поленилась подвести стрелочку и подписать кружок, и с разрешения автора утащила рисунок повеселить знакомых.
В один из летних дней Ячиру самозабвенно срисовывала толстый шприц, когда к ней подсела Мацумото и попросила нарисовать «папу».
- Папу? – отвлеченно переспросила она.
- Ну, Зараки-тайчо? Например, как вы познакомились.
Ячиру с серьезным видом обсосала кончик карандаша. Кивнула и, отодвинув шприц, принялась творить.
Домики, дорога, деревья – Ячиру разукрасила все красным. Затем на красной дороге показалась синяя фигура с торчащими, словно иголки из подушечки, зелеными волосами. В руках-веточках человек держал зазубренную палку, напоминающую пилу. Пила была ярко-желтой, как луч солнца.
Возле меча нарисовалась тянущаяся к желтому лучу розовая клякса. Удовлетворенная получившимся рисунком, Ячиру сунула в рот конфетку и весело поскакала к окну, оставив потрясенную Рангику разглядывать сей шедевр.
Вечером пьяная Рангику рыдала в плечо Ичимару Гину, а он кормил ее сушеной хурмой и посмеивался.
- Ты пойми! У нее первая радость в жизни была меч! Она его желтым нарисовала. Ты же знаешь, что желтый это цвет счастья?
- Да, конечно, - хмыкал он. – Меч же блестит. Девчонок тянет на все блестящее.
- Бедный ребенок! Я тут по пси-хо-ло-гии книгу читала…– Рангику схватила платок и вытерла глаза, оставив разводы туши на щеках.
- Ты тут выпила запас вина за месяц, какая психология, - он потряс бутылку, убедился, что она совершенно пустая, и попытался поставить лейтенанта на ноги, - Пойдем-ка к Котецу, я чувствую, что завтра у тебя ой как голова будет болеть…
Белые стены Сейрейтея, по мнению Кусаджиши Ячиру, были белыми с одной целью – чтобы на них можно было рисовать, чем она и занималась, размалевывая стену у ворот одиннадцатого отряда.
Шинигами с любопытством рассматривали зеленые реки и оранжевых птиц. Нелюбимым цветом Ячиру оставался красный, но она успешно компенсировала его обилием розового.
Черный она использовала тоже крайне редко. На ее рисунках воины Готея щеголяли в фиолетовой, малиновой, темно-синей форме, иногда в цветочек или сердечки.
Одна картина понравилась всем, даже Кучики Бьякуе. Во всяком случае, проходя мимо казарм одиннадцатого, он приостановился и обратил внимание, что уже являлось примечательным само по себе. То ли буйство красок воззвало к его чувству прекрасного, то ли его оскорбила пустая трата времени и расходных материалов – на его лице причины написано не было.
На стене Ячиру изобразила костер всех цветов радуги. Почему костер удостоился такого пестрого воплощения, девочка не говорила. Но руконгайские, особенно во время ночного патруля, проходя мимо стены, улыбались.
У разноцветного костра отчего-то было теплее, особенно в черную пасмурную ночь.
2.
Всю ночь далеко за холмами бушевала гроза. Ветер доносил раскаты грома, и на черном горизонте полыхали зарницы. Тучи навалились на небо, закрыли звезды, наступила кромешная тьма. Но до самого утра ни капли дождя не пролилось на высохшую землю…
Демон из Зараки брел по гребню пологого холма, собирая грязными пятками бурую пыль с дороги. Справа несло запахом тины и сладкой гнили – берега озерка были заболочены, все поросло осокой и камышом, а в мутной воде маслянистым пятном растеклось солнце. На левом склоне ютились несколько хижин – деревенька. Дома пустовали, но не были заброшены, и бродяга догадывался, что это значит: жителей предупредили о его приближении, поэтому они или спрятались, или подкарауливают его где-нибудь с вилами и косами…
Не в первый раз.
Он погладил большим пальцем потрепанную рукоять меча. Скоро будет кровь.
Он жил от одной драки до другой, не задумываясь о том, чем заполнить время между. Брел по первой попавшейся дороге. Ноющая боль от голода в животе почти никогда не стихала, но он привык к ней.
Некоторые деревеньки платили оброк шинигами – выращивали рис и овощи в обмен на покровительство. Иногда удавалось отбирать у селян запасы еды, а пару раз из-за плошки риса пришлось сразиться и с шинигами. Эта же деревенька находилась в такой глуши, что у крестьян не было простой питьевой воды.
В роще стояла мертвая тишина, и даже ветер не шелестел в кронах деревьев. За третьим изгибом тропинки селяне налетели на него со всех сторон. Через несколько минут с ними было покончено.
Он вышел из рощи. Солнце выглянуло из-за облака и слепило глаза. Босые пятки подметали бурую пыль. На лезвии засыхала кровь.
«Они» или «демон из Зараки» - так его прозвали, поскольку другого имени у него не было. Всякий боялся встречи с ним. Он был высок ростом, поэтому особо зоркие замечали его приближение издалека и убирались с дороги, с содроганием вспоминая рассказы о сумасшедшей улыбке, с которой он убивал. Говорили, что черные глаза загорались безумным огнем в драке. Но находились и те, кто бросал вызов чудовищу.
Ночью Они лежал в поле и смотрел на крупные звезды. Над ним колосились высокие сухие травы. У них не было имени. Никто не позаботился назвать горы, за которыми кончалось Общество Душ, или звезды в небесах, или даже тот ручей, что журчал неподалеку в канаве.
Он сорвал сухой колосок и сунул в рот. Погладил холодную рукоять меча. Днем еще душно, но в ветре с гор чувствуется приближение осени. Здесь, на севере, зима наступает быстро. Поле и холмы укроет снег, липкий, корочкой льда застывающий на босых ногах. Заметут метели. Придется сидеть в чьей-нибудь покосившейся хижине, пережидать холода и надеяться, что халупу не разнесет ветром по чистому полю.
Прошлой зимой в деревню пришли шинигами. Они требовали еды и сакэ. Была вьюга, в полу чернели холодные угли очага. Он помнил, что валялся в углу, обернувшись одеялом, и его лихорадило, а шинигами забирали все, что было в доме, – а дальше была теплая кровь на белом снегу, и черные фигуры возле горящей хижины, и холодная стальная рукоять меча в ладони. Так появился демон из Зараки.
Вместе с мечом он обрел и прозвище, а что было в прошлом… Те воспоминания словно бы и не принадлежали ему.
Он исходил пешком весь восьмидесятый район Зараки. Это был северный край Руконгая, и никто не знал (и не горел желанием узнать), что находится за поросшими лесом холмами. Поговаривали, что там мир просто кончается. Пустота.
Это была неправда. Он был за последней грядой гор, стоял на голых отвесных скалах. Там начиналось бесконечное море, уходящее в никуда. Диск солнца скатывался за горизонт, редкие птицы кружили в небе, пронзительно перекрикиваясь, и волны с шумом бились далеко внизу.
Иногда на скалах появлялись огромные существа с дырой в груди. Он убивал их, чтобы не быть убитым самому. Веселое было место.
Однажды, когда солнце только садилось, у обрыва разверзлась дыра, и из черноты полезла очередная тварь – жук-великан с черной, как агат, лоснящейся спиной, перебирающий многочисленными лапами со шпорами-лезвиями. Вместо одного глаза у него была дыра.
Тварь облизнулась и молниеносно ринулась вперед. Они успел отбить выпад, рубанул зазубренным клинком по спине противника, но клинок отскочил, даже не оцарапав… Многорукое чудовище глухо засмеялось и отпрыгнуло, примеряясь для следующей атаки.
… Они сражались всю ночь, и когда первые лучи солнца осветили скалу, оба упали без сил, обливаясь потом и кровью. Лежали, тяжело дыша, и яростно смотрели друг на друга.
Чудовище спросило первым:
- Откуда ты, шинигами?
- Ты умеешь говорить? – кашлянул, струйка крови поползла из уголка рта.
- А что я – животное? Тупица шинигами.
- А я не шинигами, я – тот, кто их убивает. Все зовут меня «демон из Зараки», - он ухмыльнулся. – А тебя как зовут, пустой?
- Нойтора Джируга.
Нойтора облизал одну из сломанных лап:
- Хочешь сказать, ты не из Сейрейтея?
- Это где?
Пустой выругался.
- Да ты вообще неуч! Даже грызуны-пустые в барханах лучше знают! Мать твою, я-то думал, хоть шинигами можно перекусить, а тут такая падаль, хуже слепого меноса!
- Падаль?! Я сильнее всех во всем загробном мире!
- Сильнее? – пустой захохотал, - Скажешь мне это, когда сразишься с капитаном Готея… или хотя бы победишь аджукаса!
Нойтора с усилием поднялся, человек тоже заставил себя встать.
– Если ты утверждаешь, что сильнее тебя нет, - фыркнул пустой, – то я дам тебе имя, которое шинигами дают своему лучшему воину. Я назову тебя Кемпачи. Кемпачи из Зараки, - он хохотнул, словно ему рассказали забавную шутку, - Тогда хоть не стыдно будет тебя убить, - и, одним мощным движением вспоров воздух, Нойтора исчез в черной дыре. Противник хотел прыгнуть следом за ним, чтобы вырвать чей-то больно длинный язык, но раны ему не позволили. Он упал на колени, тяжело дыша.
Вскоре ему пришлось уйти со скалы. Там не было никакой еды, наступила осень, а пустые отчего-то затаились и перестали скрашивать его одиночество.
Он недолго размышлял над подарком врага. Какой толк в имени, если нет никого, кто мог бы его звать?
Демон выплюнул соломинку и поднялся, подхватив огромный меч. Мысли о наступающей зиме гнали его на поиски убежища, и он отправился в путь, сам не зная, куда идет.
Ветер трепал черные спутанные пряди, в которых запутался высохший репей. Кимоно давно превратилось в лохмотья. Демон брел по очередной деревне. Дома пустовали, но не были заброшены. Он догадывался, что жителей предупредили о его приближении, поэтому они или спрятались или подкарауливают его где-нибудь с вилами и косами…
Не в первый раз.
Он погладил большим пальцем потрепанную рукоять меча. За деревней начинался лес. За третьим изгибом тропинки селяне налетели на него со всех сторон. Через несколько минут все было кончено.
Он криво улыбался, когда вышел из леса. Солнце выглянуло из-за облака и слепило глаза. Босые пятки подметали бурую пыль. На лезвии засыхала кровь.
В этот раз он был не один.
Он остановился и покосился на крохотную девочку, повисшую у него на локте.
- Кен-тян! Кен-тян! Кен-тян! – щебетала малявка.
- Чего тебе, Ячиру?
- Куда мы идем?
- А куда ты хочешь?
- Где тепло!
Он оскалился, она довольно оскалилась в ответ:
- На юг, значит, - Кемпачи из Зараки пересадил ее на плечо и пошел навстречу полуденному солнцу. Он взял себе имя, и теперь он знал, куда идет.
3.
Бабка была большая, круглая, словно бы сделана из колобков мягкой глины. Руки у нее были как глиняные лепешки, и на ощупь казались такими же шершавыми. А еще бабка была громкоголосая.
Ячиру проснулась от ее криков, лениво повернула голову и смотрела, как бабка скачет вокруг неподвижно сидящего на полу Кемпачи. Он молчал, стоически снося все оскорбления и сыпавшиеся на него удары лепешек-ладоней.
- Изверг, что сделал с дитем! Бросил бы в канаву подыхать, если не умеешь с малыми! Застудил соплячку. На голую землю, верно, спать клал?! Ладно, хоть догадался донести до деревни, безголовая тварь!
Возле стенки потерянно жались двое ребятишек чуть постарше Ячиру и перепуганными глазами смотрели, как бабка носится вокруг незнакомца, который даже сидя возвышался над ней. И тогда Ячиру заплакала:
- Не бей Кемпачи!
Бабка тут же бросила ругаться, подкатилась к ней и положила руку на лоб.
- Ну слава небесам! Сейчас я тебе травку запарю, супчику попьешь… - она все бормотала, тут же теплыми руками стаскивала тряпку, из которой Кемпачи, как мог, сделал для Ячиру крохотное кимоно без рукавов.
…Сколько Ячиру себя помнила, у нее всегда был мокрый нос, и она постоянно болела. Ее и держали-то при семье только потому, что не капризничала и не путалась под ногами. «Хилая, - качала головой хозяйка дома. - Долго не протянет».
Ячиру сидела в пыли во дворе, счастливо улыбалась, угукала и пыталась встать на ножки, но всегда оказывалась на четвереньках. Впрочем, это ее только радовало, ведь она могла шустро ползать за жуками и птичками. Она взбивала ладошками серую пыль, та поднималась облачком, что несказанно веселило девчушку.
Приходили разбойники, убивали всех в доме. Приходили чужие люди, забирали Ячиру в другое село или новую хижину. Она снова играла в пыли с воробьями. Пока снова не приходили разбойники.
А потом появился демон из Зараки и взял ее с собой.
…Ранней весной Кемпачи и Ячиру добрались до семьдесят второго района. Перед ними лежала широкая река. Другой берег виднелся лишь в туманной дымке, а им нужно было туда, дальше на юг. Ни девчонка, ни он плавать не умели, да и вода была слишком холодной для купания. Кемпачи нашел брошенную кем-то лодку на берегу, соорудил весло из дубовой ветки, и они отправились в плавание. Пару дней их тянуло сильным течением, пока они не потеряли всякое представление, где находятся. Шли дожди, Ячиру простыла сильнее обычного, у нее началась лихорадка. Когда лодка достигла берега, Ячиру не помнила. Кемпачи притащил малявку в деревню. Про демона из Зараки там слышали, и поэтому крестьяне бросились врассыпную, едва завидев его. Он подумал было убить всех со злости, но тут появилась бабка, подхватила ребенка и потащила к себе…
Еще неделю они жили у «круглой бабки», пока Ячиру выздоравливала. Хозяйка же обучала их всяким премудростям. Например, учила Кемпачи зашивать прорехи в одежде. Смешно было видеть, как этот великан старается удержать в пальцах крохотную иголку. Или заставляла их запоминать, как выглядят и пахнут лечебные травы. Ячиру понятливо кивала, но все равно прикладывала к царапинам на ногах Кемпачи лопух, а не подорожник, по тому принципу, что лист лопуха закрывал больше царапин…
По мнению бабки, они были безнадежны, и им еще повезет, если они дотянут до следующей зимы.
Зиму и весну они переждали в соседнем семьдесят первом районе, а когда наступило жаркое лето, двинулись дальше, на юг.
Костер весело трещал, пока Кемпачи рубился с бандитами на опушке леса. Ячиру веточкой ковыряла рис в котелке, пристроенном над костром, и мурлыкала под нос. Здесь, в семидесятом районе Северного Руконгая, им впервые удалось достать мешочек риса. Наконец-то в их орехово-ягодно-рыбной диете появилось какое-то разнообразие! На радостях Кемпачи хотел скормить ей целую горсть прямо так, но Ячиру только плевалась. Вздохнув и выругавшись под нос, Кемпачи пошел делать костер. Посуды у них не было, поэтому пришлось возвращаться в ограбленную деревеньку и одалживать у перепуганных крестьян котелок и плошки. Они сели варить свой первый настоящий ужин прямо в поле, несмотря на то, что на сытный запах костра могли заглянуть бродяги.
Кемпачи сражался с третьей по счету бандой.
Ячиру вынула горячую палку и слизала рисинки.
- Вкусно!!
- Иду! – меч со звоном натолкнулся на копье, послышался треск, вопль, тело упало на землю.
Ячиру с головой залезла в мешок, шаря руками. Нашла глиняную миску, протерла ее быстренько подолом, как бабка учила. К этому времени к костру подошел ухмыляющийся Зараки. Он сел, сложил меч под ноги и протянул руку с лопаточкой (одолженной, как и вся посуда) к котелку. Девчонка стукнула ему по запястью.
- Руки! – тоненьким, но суровым голосом произнесла она и показала худым пальцем в сторону. – Мыть!
Рядом не было и ручейка, а вся вода, что носили с собой, пошла на рис. Кемпачи голодно посмотрел на дымящийся рис, свирепо скосился на малявку, но та бесстрашно смотрела на него.
- Руки надо мыть. А еще нельзя сидеть на голой земле! Будем есть стоя!
Демон зарычал, рывком поднялся, и отошел в сторону, где потер ладонью о ладонь и отряхнул о бедра.
- Все, помыл! – рявкнул он.
- Хороший мальчик, - Ячиру кивнула. Ее не заботило отсутствие воды и мыла. Главное соблюсти правила страшной Гигиены, а иначе они заболеют. Так сказала бабка.
Была в ритуалах какая-то сила или нет, но Ячиру больше не болела. За несколько лет путешественники одолели еще сорок районов, и, наконец, очутились в тридцатом, который казался раем по сравнению с крайним Зараки. Еды здесь можно было достать вдоволь, подраться тоже было с кем.
Кемпачи еще похрапывал в придорожной высохшей канаве, а солнце уже поднялось над верхушками высоких полевых трав и разогрело прелый воздух, и Ячиру выпрыгнула из гнезда, свитого из тряпок на груди Зараки, и помчалась собирать шелковицу, пока солнце совсем не обжарило кусты. Дотянуться до веток Ячиру не могла, поэтому ползала на пыльной дороге возле, собирая опавшие сладкие ягоды.
Пока не услышала гул от земли. Девчонка села на землю и посмотрела вдаль. Дорога вилась по холмистой местности, поэтому что там, за поворотом, не было видно, но Ячиру ждала, перекатывая ягоду во рту.
Наконец, ей навстречу бодро выбежал взвод шинигами. Человек пять в черных одеждах неслись, поднимая пыль соломенными дзори. Каждый левой рукой придерживал катану, чтобы не болталась на боку. Неслись они таким стройным клином, что Ячиру вскочила и радостно захлопала. Ее чудом не затоптали.
Девчонка рассмеялась и помчалась вслед, пытаясь им подражать.
Позади бежал, видимо, командир. Он был упитаннее всех, щеки и лоб блестели от пота, и он задыхающимся голосом выкрикивал команды и иногда пытался дотянуться до крайнего правого, чтобы дать ему подзатыльник.
Ячиру не составило труда догнать процессию, хотя солдаты бежали резво, а у нее ноги были коротки. Она со смехом вцепилась в широкую штанину главного, крикнула звонко «баш!» и обогнала косяк шинигами, подпрыгивая и размахивая руками:
- Догонялки! Догонялки!
Возмущенный произволом, командир завопил «поймать!», и воины бросились вдогонку за улепетывающей малявкой.
Через несколько минут ее поймали. Ячиру весело разглядывала красных разозленных солдат. Толстяк подскочил к ней, выхватывая катану.
- Ты! За неуважительное отношение к офицерам шинигами – на колени! Извиняйся!
Ячиру наклонила голову на бок и счастливо хихикнула. Это еще больше их взбесило.
- Я отрублю твою глупую башку, малявка! – он размахнулся.
Над головой угрожающе просвистело, и половина лезвия от его катаны упала на дорогу.
- Кен-тян! – Ячиру просияла. - Доброе утро!
Шинигами хором исполнили вопль ужаса и дружно отпрыгнули от великана, выросшего за спиной их командира. Каждый старался спрятаться за другими.
- Десятый офицер Мацудайра-доно! – завопил кто-то из рядовых. – Я его знаю, это – демон из Зараки!
Офицер Мацудайра побледнел и медленно повернулся. Под его двойной подбородок ткнулся меч.
- Ну, и что мне с вами делать, шинигами? - ухмыльнулся Зараки, переходя в амплуа грозы всего Северного Руконгая. – Я еще не завтракал.
Ячиру согласно закивала:
- Да! Кен-тян еще не завтракал! А на завтрак он обычно ест целых трех шинигами!! – она ущипнула командира за щиколотку, - Чур, ножку толстячка мне!
Мацудайра тоненько взвыл.
- Не ешьте меня! Я заплачу вам золотом! Я богатый, у моей семьи три поместья в Сейрейтее, капитан восьмого отряда Кьёраку – мой родственник по матери, а мой род издревле служил великому дому Кучики… - жалобный речитатив рассмешил Ячиру.
- Ну что, Ячиру? – живот Зараки голодно проурчал, наполнив шинигами ужасом. – Нам нужны деньги?
- Нет, Кен-тян! Нам не нужны деньги! – девчонка прыгала на одной ноге вокруг пленника, изображая, как он будет передвигаться, когда они расправятся с его конечностью.
- Я… у меня есть рис и вино, я вам отдам все, что вы захотите! Мой дядя держит кабак в этом районе, я скажу, чтобы вас кормили бесплатно и отдавали лучшую комнату!..
- Ячиру, нам нужен кабак? – Кемпачи зевнул и почесал грудь и шею. Солнце уже начало жарить. Летом в полях стояла невыносимая духота.
- Нет, Кен-тян! В кабаках дым и народу много!
Шинигами затрясся.
- Но нам нужно кое-что другое! – важно изрекла Ячиру.
- Все что угодно!
- Хочу сказку!
- Что?!
- Сказку!
- Расскажи про Сейрейтей. И кто там самый сильный, - дополнил Зараки.
- И Кен-тяну нужны тапки и носки. У него мозоли!
Шинигами поспешно бухнулся на землю и принялся дрожащими пальцами разматывать завязки дзори.
- И штаны новые мне нужны, да, Ячиру? В старых одни дыры, - нагло ухмыльнулся Зараки.
Мацудайра чуть не застонал от беспомощности, но послушно принялся развязывать оби и стягивать хакама.
- И не молчи. Говори.
- С-с-сейрейтей… находится дальше на западе…ч-ч-через тридцать районов… Н-н-на развилке направо, п-п-потом налево, п-потом все прямо и до самого первого поста в Д-д-двадцать девятом районе. Т-т-там подскажут…
- Ага. Ну, а кто сильнейший у вас?
- Н-н-наверное… Ямамото-сотайчо… хотя наш Кьёраку-тайчо тоже сильный… Укитаке-тайчо болеет... Из новеньких, может, Кучики-тайчо сильнее… но Ичимару-тайчо точно самый хитрый…
- Ну, этот… Яма-как-его-там, как выглядит?
- Т-т-такой хмурый, на хаори написано «один».
Зараки кивнул, принял от перепуганного Мацудайры штаны и показал ему присоединиться к соратникам на обочине.
- Понял. А теперь все встали гуськом, и отседова до самого Сейрейтея трусцой без остановок – МАРШ!
Ячиру проводила панически удирающих шинигами громким свистом. У нее как раз не хватало переднего зуба, поэтому вышло шикарно.
- Ну, что, Ячиру, - Кемпачи сгреб девчонку с дороги одной рукой и посадил на плечо. – Делать нам в Руконгае больше нечего. Пойдем в Сейрейтей?
- Кен-тян, у нас уже есть там друзья. Я запомнила. МацуМацу-толстяк!
- Да… Он сказал, Яма-что-то-там из первого отряда?
- Из одиннадцатого, Кен-тян! Он сказал «один». Значит, одиннадцатый!
- Ну, из одиннадцатого, так из одиннадцатого… - согласился Зараки.
Солнышко пригревало, огромные бабочки-махаоны порхали у дороги, и в воздухе разливался сладких запах цветов мурасаки. Стояло замечательное руконгайское лето. Можно было не спешить, остановиться у ручья и устроить купание и рыбалку. Дорога им предстоит длинная, но в том, что они доберутся до своей цели, они не сомневались.
Сейрейтей подождет.
Имя автора: [L]orocchan[/L]
Бета: Голден Сфинкс
Рейтинг: PG (на всякий)
Жанр: приключения, зарисовка, драма, юмор, АУ
Персонажи: Зараки, Ячиру, другие по мере сил, есть и оригинальные
Дисклеймер: все к Кубо Тайту
Написано для Гая Юлия & Пенелопы
По заявке читать дальшеХотим:
1. что-нибудь из юности Кераку и Укитаке, например, первое задание или начало работы на должности капитанов
2. Кенпачи до встречи с Ячиру, Ячиру до встречи с Кенпачи, блуждания во тьме.
3. про дружбу Йоруичи и Урахары. можно про начало дружбы, можно - почему она ушла за ним из Сейретея
4. как Исида дошел до мысли бросить Ичиго вызов
5. про Хисану до встречи с Бьякуей. как она жила, почему оставила сестру и т.п.
6. по лестнице в Сейретее к Башне Раскаяния ползет не ослабевший Исида, а бодрый боевой Ичиго. встреча с Тоусеном. соответственно, АУ
не хотим беспросветного ангста, дарка, морального или физического насилия над персонажами, чистого стеба
рейтинг по желанию автора
к филерам и спойлерам относимся спокойно, но без симпатии
хотим именно авторский фик
Предупреждения: что получилось даже не знаю...
Солнечная дорога
1.
Ячиру нашли спустя три дня после того, как Зараки стал капитаном одиннадцатого отряда. Обнаружил ее десятый офицер, когда мыл полы и выбрасывал мусор, среди которого оказалось изодранное кимоно Зараки Кемпачи. В штопанном-перештопанном рукаве сладко посапывала девчонка.
Кто бы мог подумать, что он таскает с собой вот это?
«Вот этим» сразу же заинтересовалась лейтенант четвертого отряда Котецу Исане, конфисковав малышку, чтобы отмыть, расчесать, переодеть и накормить. Материнский инстинкт – штука зверская, с ним не шутят даже офицеры одиннадцатого.
Уважение к Зараки возросло.С виду свирепый, а ведь подобрал, не дал мелюзге пропасть.
Женщины-шинигами приходили понянчиться с ребенком, потому как детей в Сейрейтее появлялось мало. Приносили конфеты и игрушки. Приходила даже строгая Исэ Нанао с детской книжкой. Ячиру, радуясь подаркам, охотно давалась в руки, позволяла себя наряжать и заплетать тощенькие розовые косички.
Зараки, хотя и смирился с «бабскими причудами», смотрел на подобные развлечения косо.
Однажды Мацумото Рангику из десятого притащила цветные карандаши, и базировавшийся у Исане в госпитале готейский детский сад тут же завалили рисунками. Каракули появились даже на обратной стороне отчетов Уноханы-тайчо.
Вдохновляло Ячиру абсолютно все. Кабинет Исане находился под самой крышей здания, здание стояло на холме, а художник сидел на подоконнике и срисовывал шинигами, которые шли далеко внизу по своим делам.
Так на чистом листе появлялась линия («Это стена» - важно объясняла Ячиру), а возле нее несколько черных точек. За некоторыми точками тянулся хвостик.
- Это – трое из пятого отряда с Момо-торопыжкой, - Ячиру тыкала пальцем в точки, а затем в хвостик. - А это – тень от солнца.
Среди черных точек-шинигами затесался крохотный белый кружок. Им оказался капитан шестого отряда Кучики Бьякуя. Мацумото не поленилась подвести стрелочку и подписать кружок, и с разрешения автора утащила рисунок повеселить знакомых.
В один из летних дней Ячиру самозабвенно срисовывала толстый шприц, когда к ней подсела Мацумото и попросила нарисовать «папу».
- Папу? – отвлеченно переспросила она.
- Ну, Зараки-тайчо? Например, как вы познакомились.
Ячиру с серьезным видом обсосала кончик карандаша. Кивнула и, отодвинув шприц, принялась творить.
Домики, дорога, деревья – Ячиру разукрасила все красным. Затем на красной дороге показалась синяя фигура с торчащими, словно иголки из подушечки, зелеными волосами. В руках-веточках человек держал зазубренную палку, напоминающую пилу. Пила была ярко-желтой, как луч солнца.
Возле меча нарисовалась тянущаяся к желтому лучу розовая клякса. Удовлетворенная получившимся рисунком, Ячиру сунула в рот конфетку и весело поскакала к окну, оставив потрясенную Рангику разглядывать сей шедевр.
Вечером пьяная Рангику рыдала в плечо Ичимару Гину, а он кормил ее сушеной хурмой и посмеивался.
- Ты пойми! У нее первая радость в жизни была меч! Она его желтым нарисовала. Ты же знаешь, что желтый это цвет счастья?
- Да, конечно, - хмыкал он. – Меч же блестит. Девчонок тянет на все блестящее.
- Бедный ребенок! Я тут по пси-хо-ло-гии книгу читала…– Рангику схватила платок и вытерла глаза, оставив разводы туши на щеках.
- Ты тут выпила запас вина за месяц, какая психология, - он потряс бутылку, убедился, что она совершенно пустая, и попытался поставить лейтенанта на ноги, - Пойдем-ка к Котецу, я чувствую, что завтра у тебя ой как голова будет болеть…
Белые стены Сейрейтея, по мнению Кусаджиши Ячиру, были белыми с одной целью – чтобы на них можно было рисовать, чем она и занималась, размалевывая стену у ворот одиннадцатого отряда.
Шинигами с любопытством рассматривали зеленые реки и оранжевых птиц. Нелюбимым цветом Ячиру оставался красный, но она успешно компенсировала его обилием розового.
Черный она использовала тоже крайне редко. На ее рисунках воины Готея щеголяли в фиолетовой, малиновой, темно-синей форме, иногда в цветочек или сердечки.
Одна картина понравилась всем, даже Кучики Бьякуе. Во всяком случае, проходя мимо казарм одиннадцатого, он приостановился и обратил внимание, что уже являлось примечательным само по себе. То ли буйство красок воззвало к его чувству прекрасного, то ли его оскорбила пустая трата времени и расходных материалов – на его лице причины написано не было.
На стене Ячиру изобразила костер всех цветов радуги. Почему костер удостоился такого пестрого воплощения, девочка не говорила. Но руконгайские, особенно во время ночного патруля, проходя мимо стены, улыбались.
У разноцветного костра отчего-то было теплее, особенно в черную пасмурную ночь.
2.
Всю ночь далеко за холмами бушевала гроза. Ветер доносил раскаты грома, и на черном горизонте полыхали зарницы. Тучи навалились на небо, закрыли звезды, наступила кромешная тьма. Но до самого утра ни капли дождя не пролилось на высохшую землю…
Демон из Зараки брел по гребню пологого холма, собирая грязными пятками бурую пыль с дороги. Справа несло запахом тины и сладкой гнили – берега озерка были заболочены, все поросло осокой и камышом, а в мутной воде маслянистым пятном растеклось солнце. На левом склоне ютились несколько хижин – деревенька. Дома пустовали, но не были заброшены, и бродяга догадывался, что это значит: жителей предупредили о его приближении, поэтому они или спрятались, или подкарауливают его где-нибудь с вилами и косами…
Не в первый раз.
Он погладил большим пальцем потрепанную рукоять меча. Скоро будет кровь.
Он жил от одной драки до другой, не задумываясь о том, чем заполнить время между. Брел по первой попавшейся дороге. Ноющая боль от голода в животе почти никогда не стихала, но он привык к ней.
Некоторые деревеньки платили оброк шинигами – выращивали рис и овощи в обмен на покровительство. Иногда удавалось отбирать у селян запасы еды, а пару раз из-за плошки риса пришлось сразиться и с шинигами. Эта же деревенька находилась в такой глуши, что у крестьян не было простой питьевой воды.
В роще стояла мертвая тишина, и даже ветер не шелестел в кронах деревьев. За третьим изгибом тропинки селяне налетели на него со всех сторон. Через несколько минут с ними было покончено.
Он вышел из рощи. Солнце выглянуло из-за облака и слепило глаза. Босые пятки подметали бурую пыль. На лезвии засыхала кровь.
«Они» или «демон из Зараки» - так его прозвали, поскольку другого имени у него не было. Всякий боялся встречи с ним. Он был высок ростом, поэтому особо зоркие замечали его приближение издалека и убирались с дороги, с содроганием вспоминая рассказы о сумасшедшей улыбке, с которой он убивал. Говорили, что черные глаза загорались безумным огнем в драке. Но находились и те, кто бросал вызов чудовищу.
Ночью Они лежал в поле и смотрел на крупные звезды. Над ним колосились высокие сухие травы. У них не было имени. Никто не позаботился назвать горы, за которыми кончалось Общество Душ, или звезды в небесах, или даже тот ручей, что журчал неподалеку в канаве.
Он сорвал сухой колосок и сунул в рот. Погладил холодную рукоять меча. Днем еще душно, но в ветре с гор чувствуется приближение осени. Здесь, на севере, зима наступает быстро. Поле и холмы укроет снег, липкий, корочкой льда застывающий на босых ногах. Заметут метели. Придется сидеть в чьей-нибудь покосившейся хижине, пережидать холода и надеяться, что халупу не разнесет ветром по чистому полю.
Прошлой зимой в деревню пришли шинигами. Они требовали еды и сакэ. Была вьюга, в полу чернели холодные угли очага. Он помнил, что валялся в углу, обернувшись одеялом, и его лихорадило, а шинигами забирали все, что было в доме, – а дальше была теплая кровь на белом снегу, и черные фигуры возле горящей хижины, и холодная стальная рукоять меча в ладони. Так появился демон из Зараки.
Вместе с мечом он обрел и прозвище, а что было в прошлом… Те воспоминания словно бы и не принадлежали ему.
Он исходил пешком весь восьмидесятый район Зараки. Это был северный край Руконгая, и никто не знал (и не горел желанием узнать), что находится за поросшими лесом холмами. Поговаривали, что там мир просто кончается. Пустота.
Это была неправда. Он был за последней грядой гор, стоял на голых отвесных скалах. Там начиналось бесконечное море, уходящее в никуда. Диск солнца скатывался за горизонт, редкие птицы кружили в небе, пронзительно перекрикиваясь, и волны с шумом бились далеко внизу.
Иногда на скалах появлялись огромные существа с дырой в груди. Он убивал их, чтобы не быть убитым самому. Веселое было место.
Однажды, когда солнце только садилось, у обрыва разверзлась дыра, и из черноты полезла очередная тварь – жук-великан с черной, как агат, лоснящейся спиной, перебирающий многочисленными лапами со шпорами-лезвиями. Вместо одного глаза у него была дыра.
Тварь облизнулась и молниеносно ринулась вперед. Они успел отбить выпад, рубанул зазубренным клинком по спине противника, но клинок отскочил, даже не оцарапав… Многорукое чудовище глухо засмеялось и отпрыгнуло, примеряясь для следующей атаки.
… Они сражались всю ночь, и когда первые лучи солнца осветили скалу, оба упали без сил, обливаясь потом и кровью. Лежали, тяжело дыша, и яростно смотрели друг на друга.
Чудовище спросило первым:
- Откуда ты, шинигами?
- Ты умеешь говорить? – кашлянул, струйка крови поползла из уголка рта.
- А что я – животное? Тупица шинигами.
- А я не шинигами, я – тот, кто их убивает. Все зовут меня «демон из Зараки», - он ухмыльнулся. – А тебя как зовут, пустой?
- Нойтора Джируга.
Нойтора облизал одну из сломанных лап:
- Хочешь сказать, ты не из Сейрейтея?
- Это где?
Пустой выругался.
- Да ты вообще неуч! Даже грызуны-пустые в барханах лучше знают! Мать твою, я-то думал, хоть шинигами можно перекусить, а тут такая падаль, хуже слепого меноса!
- Падаль?! Я сильнее всех во всем загробном мире!
- Сильнее? – пустой захохотал, - Скажешь мне это, когда сразишься с капитаном Готея… или хотя бы победишь аджукаса!
Нойтора с усилием поднялся, человек тоже заставил себя встать.
– Если ты утверждаешь, что сильнее тебя нет, - фыркнул пустой, – то я дам тебе имя, которое шинигами дают своему лучшему воину. Я назову тебя Кемпачи. Кемпачи из Зараки, - он хохотнул, словно ему рассказали забавную шутку, - Тогда хоть не стыдно будет тебя убить, - и, одним мощным движением вспоров воздух, Нойтора исчез в черной дыре. Противник хотел прыгнуть следом за ним, чтобы вырвать чей-то больно длинный язык, но раны ему не позволили. Он упал на колени, тяжело дыша.
Вскоре ему пришлось уйти со скалы. Там не было никакой еды, наступила осень, а пустые отчего-то затаились и перестали скрашивать его одиночество.
Он недолго размышлял над подарком врага. Какой толк в имени, если нет никого, кто мог бы его звать?
Демон выплюнул соломинку и поднялся, подхватив огромный меч. Мысли о наступающей зиме гнали его на поиски убежища, и он отправился в путь, сам не зная, куда идет.
Ветер трепал черные спутанные пряди, в которых запутался высохший репей. Кимоно давно превратилось в лохмотья. Демон брел по очередной деревне. Дома пустовали, но не были заброшены. Он догадывался, что жителей предупредили о его приближении, поэтому они или спрятались или подкарауливают его где-нибудь с вилами и косами…
Не в первый раз.
Он погладил большим пальцем потрепанную рукоять меча. За деревней начинался лес. За третьим изгибом тропинки селяне налетели на него со всех сторон. Через несколько минут все было кончено.
Он криво улыбался, когда вышел из леса. Солнце выглянуло из-за облака и слепило глаза. Босые пятки подметали бурую пыль. На лезвии засыхала кровь.
В этот раз он был не один.
Он остановился и покосился на крохотную девочку, повисшую у него на локте.
- Кен-тян! Кен-тян! Кен-тян! – щебетала малявка.
- Чего тебе, Ячиру?
- Куда мы идем?
- А куда ты хочешь?
- Где тепло!
Он оскалился, она довольно оскалилась в ответ:
- На юг, значит, - Кемпачи из Зараки пересадил ее на плечо и пошел навстречу полуденному солнцу. Он взял себе имя, и теперь он знал, куда идет.
3.
Бабка была большая, круглая, словно бы сделана из колобков мягкой глины. Руки у нее были как глиняные лепешки, и на ощупь казались такими же шершавыми. А еще бабка была громкоголосая.
Ячиру проснулась от ее криков, лениво повернула голову и смотрела, как бабка скачет вокруг неподвижно сидящего на полу Кемпачи. Он молчал, стоически снося все оскорбления и сыпавшиеся на него удары лепешек-ладоней.
- Изверг, что сделал с дитем! Бросил бы в канаву подыхать, если не умеешь с малыми! Застудил соплячку. На голую землю, верно, спать клал?! Ладно, хоть догадался донести до деревни, безголовая тварь!
Возле стенки потерянно жались двое ребятишек чуть постарше Ячиру и перепуганными глазами смотрели, как бабка носится вокруг незнакомца, который даже сидя возвышался над ней. И тогда Ячиру заплакала:
- Не бей Кемпачи!
Бабка тут же бросила ругаться, подкатилась к ней и положила руку на лоб.
- Ну слава небесам! Сейчас я тебе травку запарю, супчику попьешь… - она все бормотала, тут же теплыми руками стаскивала тряпку, из которой Кемпачи, как мог, сделал для Ячиру крохотное кимоно без рукавов.
…Сколько Ячиру себя помнила, у нее всегда был мокрый нос, и она постоянно болела. Ее и держали-то при семье только потому, что не капризничала и не путалась под ногами. «Хилая, - качала головой хозяйка дома. - Долго не протянет».
Ячиру сидела в пыли во дворе, счастливо улыбалась, угукала и пыталась встать на ножки, но всегда оказывалась на четвереньках. Впрочем, это ее только радовало, ведь она могла шустро ползать за жуками и птичками. Она взбивала ладошками серую пыль, та поднималась облачком, что несказанно веселило девчушку.
Приходили разбойники, убивали всех в доме. Приходили чужие люди, забирали Ячиру в другое село или новую хижину. Она снова играла в пыли с воробьями. Пока снова не приходили разбойники.
А потом появился демон из Зараки и взял ее с собой.
…Ранней весной Кемпачи и Ячиру добрались до семьдесят второго района. Перед ними лежала широкая река. Другой берег виднелся лишь в туманной дымке, а им нужно было туда, дальше на юг. Ни девчонка, ни он плавать не умели, да и вода была слишком холодной для купания. Кемпачи нашел брошенную кем-то лодку на берегу, соорудил весло из дубовой ветки, и они отправились в плавание. Пару дней их тянуло сильным течением, пока они не потеряли всякое представление, где находятся. Шли дожди, Ячиру простыла сильнее обычного, у нее началась лихорадка. Когда лодка достигла берега, Ячиру не помнила. Кемпачи притащил малявку в деревню. Про демона из Зараки там слышали, и поэтому крестьяне бросились врассыпную, едва завидев его. Он подумал было убить всех со злости, но тут появилась бабка, подхватила ребенка и потащила к себе…
Еще неделю они жили у «круглой бабки», пока Ячиру выздоравливала. Хозяйка же обучала их всяким премудростям. Например, учила Кемпачи зашивать прорехи в одежде. Смешно было видеть, как этот великан старается удержать в пальцах крохотную иголку. Или заставляла их запоминать, как выглядят и пахнут лечебные травы. Ячиру понятливо кивала, но все равно прикладывала к царапинам на ногах Кемпачи лопух, а не подорожник, по тому принципу, что лист лопуха закрывал больше царапин…
По мнению бабки, они были безнадежны, и им еще повезет, если они дотянут до следующей зимы.
Зиму и весну они переждали в соседнем семьдесят первом районе, а когда наступило жаркое лето, двинулись дальше, на юг.
Костер весело трещал, пока Кемпачи рубился с бандитами на опушке леса. Ячиру веточкой ковыряла рис в котелке, пристроенном над костром, и мурлыкала под нос. Здесь, в семидесятом районе Северного Руконгая, им впервые удалось достать мешочек риса. Наконец-то в их орехово-ягодно-рыбной диете появилось какое-то разнообразие! На радостях Кемпачи хотел скормить ей целую горсть прямо так, но Ячиру только плевалась. Вздохнув и выругавшись под нос, Кемпачи пошел делать костер. Посуды у них не было, поэтому пришлось возвращаться в ограбленную деревеньку и одалживать у перепуганных крестьян котелок и плошки. Они сели варить свой первый настоящий ужин прямо в поле, несмотря на то, что на сытный запах костра могли заглянуть бродяги.
Кемпачи сражался с третьей по счету бандой.
Ячиру вынула горячую палку и слизала рисинки.
- Вкусно!!
- Иду! – меч со звоном натолкнулся на копье, послышался треск, вопль, тело упало на землю.
Ячиру с головой залезла в мешок, шаря руками. Нашла глиняную миску, протерла ее быстренько подолом, как бабка учила. К этому времени к костру подошел ухмыляющийся Зараки. Он сел, сложил меч под ноги и протянул руку с лопаточкой (одолженной, как и вся посуда) к котелку. Девчонка стукнула ему по запястью.
- Руки! – тоненьким, но суровым голосом произнесла она и показала худым пальцем в сторону. – Мыть!
Рядом не было и ручейка, а вся вода, что носили с собой, пошла на рис. Кемпачи голодно посмотрел на дымящийся рис, свирепо скосился на малявку, но та бесстрашно смотрела на него.
- Руки надо мыть. А еще нельзя сидеть на голой земле! Будем есть стоя!
Демон зарычал, рывком поднялся, и отошел в сторону, где потер ладонью о ладонь и отряхнул о бедра.
- Все, помыл! – рявкнул он.
- Хороший мальчик, - Ячиру кивнула. Ее не заботило отсутствие воды и мыла. Главное соблюсти правила страшной Гигиены, а иначе они заболеют. Так сказала бабка.
Была в ритуалах какая-то сила или нет, но Ячиру больше не болела. За несколько лет путешественники одолели еще сорок районов, и, наконец, очутились в тридцатом, который казался раем по сравнению с крайним Зараки. Еды здесь можно было достать вдоволь, подраться тоже было с кем.
Кемпачи еще похрапывал в придорожной высохшей канаве, а солнце уже поднялось над верхушками высоких полевых трав и разогрело прелый воздух, и Ячиру выпрыгнула из гнезда, свитого из тряпок на груди Зараки, и помчалась собирать шелковицу, пока солнце совсем не обжарило кусты. Дотянуться до веток Ячиру не могла, поэтому ползала на пыльной дороге возле, собирая опавшие сладкие ягоды.
Пока не услышала гул от земли. Девчонка села на землю и посмотрела вдаль. Дорога вилась по холмистой местности, поэтому что там, за поворотом, не было видно, но Ячиру ждала, перекатывая ягоду во рту.
Наконец, ей навстречу бодро выбежал взвод шинигами. Человек пять в черных одеждах неслись, поднимая пыль соломенными дзори. Каждый левой рукой придерживал катану, чтобы не болталась на боку. Неслись они таким стройным клином, что Ячиру вскочила и радостно захлопала. Ее чудом не затоптали.
Девчонка рассмеялась и помчалась вслед, пытаясь им подражать.
Позади бежал, видимо, командир. Он был упитаннее всех, щеки и лоб блестели от пота, и он задыхающимся голосом выкрикивал команды и иногда пытался дотянуться до крайнего правого, чтобы дать ему подзатыльник.
Ячиру не составило труда догнать процессию, хотя солдаты бежали резво, а у нее ноги были коротки. Она со смехом вцепилась в широкую штанину главного, крикнула звонко «баш!» и обогнала косяк шинигами, подпрыгивая и размахивая руками:
- Догонялки! Догонялки!
Возмущенный произволом, командир завопил «поймать!», и воины бросились вдогонку за улепетывающей малявкой.
Через несколько минут ее поймали. Ячиру весело разглядывала красных разозленных солдат. Толстяк подскочил к ней, выхватывая катану.
- Ты! За неуважительное отношение к офицерам шинигами – на колени! Извиняйся!
Ячиру наклонила голову на бок и счастливо хихикнула. Это еще больше их взбесило.
- Я отрублю твою глупую башку, малявка! – он размахнулся.
Над головой угрожающе просвистело, и половина лезвия от его катаны упала на дорогу.
- Кен-тян! – Ячиру просияла. - Доброе утро!
Шинигами хором исполнили вопль ужаса и дружно отпрыгнули от великана, выросшего за спиной их командира. Каждый старался спрятаться за другими.
- Десятый офицер Мацудайра-доно! – завопил кто-то из рядовых. – Я его знаю, это – демон из Зараки!
Офицер Мацудайра побледнел и медленно повернулся. Под его двойной подбородок ткнулся меч.
- Ну, и что мне с вами делать, шинигами? - ухмыльнулся Зараки, переходя в амплуа грозы всего Северного Руконгая. – Я еще не завтракал.
Ячиру согласно закивала:
- Да! Кен-тян еще не завтракал! А на завтрак он обычно ест целых трех шинигами!! – она ущипнула командира за щиколотку, - Чур, ножку толстячка мне!
Мацудайра тоненько взвыл.
- Не ешьте меня! Я заплачу вам золотом! Я богатый, у моей семьи три поместья в Сейрейтее, капитан восьмого отряда Кьёраку – мой родственник по матери, а мой род издревле служил великому дому Кучики… - жалобный речитатив рассмешил Ячиру.
- Ну что, Ячиру? – живот Зараки голодно проурчал, наполнив шинигами ужасом. – Нам нужны деньги?
- Нет, Кен-тян! Нам не нужны деньги! – девчонка прыгала на одной ноге вокруг пленника, изображая, как он будет передвигаться, когда они расправятся с его конечностью.
- Я… у меня есть рис и вино, я вам отдам все, что вы захотите! Мой дядя держит кабак в этом районе, я скажу, чтобы вас кормили бесплатно и отдавали лучшую комнату!..
- Ячиру, нам нужен кабак? – Кемпачи зевнул и почесал грудь и шею. Солнце уже начало жарить. Летом в полях стояла невыносимая духота.
- Нет, Кен-тян! В кабаках дым и народу много!
Шинигами затрясся.
- Но нам нужно кое-что другое! – важно изрекла Ячиру.
- Все что угодно!
- Хочу сказку!
- Что?!
- Сказку!
- Расскажи про Сейрейтей. И кто там самый сильный, - дополнил Зараки.
- И Кен-тяну нужны тапки и носки. У него мозоли!
Шинигами поспешно бухнулся на землю и принялся дрожащими пальцами разматывать завязки дзори.
- И штаны новые мне нужны, да, Ячиру? В старых одни дыры, - нагло ухмыльнулся Зараки.
Мацудайра чуть не застонал от беспомощности, но послушно принялся развязывать оби и стягивать хакама.
- И не молчи. Говори.
- С-с-сейрейтей… находится дальше на западе…ч-ч-через тридцать районов… Н-н-на развилке направо, п-п-потом налево, п-потом все прямо и до самого первого поста в Д-д-двадцать девятом районе. Т-т-там подскажут…
- Ага. Ну, а кто сильнейший у вас?
- Н-н-наверное… Ямамото-сотайчо… хотя наш Кьёраку-тайчо тоже сильный… Укитаке-тайчо болеет... Из новеньких, может, Кучики-тайчо сильнее… но Ичимару-тайчо точно самый хитрый…
- Ну, этот… Яма-как-его-там, как выглядит?
- Т-т-такой хмурый, на хаори написано «один».
Зараки кивнул, принял от перепуганного Мацудайры штаны и показал ему присоединиться к соратникам на обочине.
- Понял. А теперь все встали гуськом, и отседова до самого Сейрейтея трусцой без остановок – МАРШ!
Ячиру проводила панически удирающих шинигами громким свистом. У нее как раз не хватало переднего зуба, поэтому вышло шикарно.
- Ну, что, Ячиру, - Кемпачи сгреб девчонку с дороги одной рукой и посадил на плечо. – Делать нам в Руконгае больше нечего. Пойдем в Сейрейтей?
- Кен-тян, у нас уже есть там друзья. Я запомнила. МацуМацу-толстяк!
- Да… Он сказал, Яма-что-то-там из первого отряда?
- Из одиннадцатого, Кен-тян! Он сказал «один». Значит, одиннадцатый!
- Ну, из одиннадцатого, так из одиннадцатого… - согласился Зараки.
Солнышко пригревало, огромные бабочки-махаоны порхали у дороги, и в воздухе разливался сладких запах цветов мурасаки. Стояло замечательное руконгайское лето. Можно было не спешить, остановиться у ручья и устроить купание и рыбалку. Дорога им предстоит длинная, но в том, что они доберутся до своей цели, они не сомневались.
Сейрейтей подождет.
@темы: Джен-фикатон, Зараки, Приключения, Юмор, Драма, PG, Фанфики, Сейрейтей
-
-
15.03.2008 в 13:45-
-
15.03.2008 в 15:31Особенно порадовал вывод "один - значит одиннадцать"^^
Хороший способ объяснить кому-то что-то)
-
-
15.03.2008 в 15:32-
-
15.03.2008 в 15:59боже, какая красота! после такого я готова любить Ячиру, честное слово! Отсутствие переднего зуба, тяга к рисованию и прикладыванию лопуха к царапинам - чудо, а не ребенок. Умиляться можно бесконечно))
За сцену с Ноиторой - отдельное спасибо.
Спасибо огромное за такое чудо))
-
-
15.03.2008 в 16:09- Ну, из одиннадцатого, так из одиннадцатого… - согласился Зараки.
Вот так они и обосновались в одинадцатом отряде^^ Прелестная вещица.
-
-
15.03.2008 в 16:57тогда я рада
Saito Sigure
Особенно порадовал вывод "один - значит одиннадцать"^^
а то) представляешь, если бы Кемпачи нарвался на Ямамото? Ячиру умная!
канарейка_жёлтая
ура!
Eishi
Отсутствие переднего зуба, тяга к рисованию и прикладыванию лопуха к царапинам - чудо, а не ребенок.
хехе
За сцену с Ноиторой - отдельное спасибо.
оно такое оосное... но должна же я была отомстить за мангу.
Мировега
Вот так они и обосновались в одинадцатом отряде^^
-
-
15.03.2008 в 17:37Вот и думай теперь, кому в результате этой ошибки больше повезло, Ямамото или Кенпачи. )))
-
-
15.03.2008 в 17:44тягу к рисованию нагло списала с младшей)
не поверишь, но меня при прочтении не покидала именно эта мысль)) Не конкретно про рисование, а про то, что рядом у тебя живет подходящий прототип))
оно такое оосное... но должна же я была отомстить за мангу.
хмм, ну не знаю насчет оос. По-моему, не оос. Но за мангу ты отомстила, ага!
Молодец все-таки)) Видишь, какая прелесть получилась, а ты волновалась)
-
-
15.03.2008 в 17:48Eishi
Не конкретно про рисование, а про то, что рядом у тебя живет подходящий прототип))
ты не представляешь, как этот прототип замучил меня своим творчеством!
Видишь, какая прелесть получилась, а ты волновалась)
я мнительная. спасибо
-
-
15.03.2008 в 17:54семья сестер Бронте, я уже тебе говорила)) А ты, как старшая, главный цензор и критик))
все мы мнительные, так что надо самоубеждаться)) тренируйся)
-
-
15.03.2008 в 18:46Прелесть какая
Спасибо!)))
-
-
15.03.2008 в 20:36Я вот не помню - я где-то уже говорила, что страстно люблю road-story? Тем более про любимых персонажей, тем более равно прекрасные и в деталях, и в динамике - так, что читаются взахлеб и потом распробуются построчно. Черт, я в экстазе и потому неадекватна
Даже не знаю, как и благодарить...
-
-
15.03.2008 в 20:48Ячиру просто великолепна.
спасибо-спасибо-спасибо)
-
-
15.03.2008 в 23:55-
-
16.03.2008 в 06:41Нойтора неожиданно появился, и очень к месту
арранкары популярные, сволочи. их хочется пихать к месту и не к месту)))
еще бы Айзена с конфеткой надо было в фик
Angstsourie
Добро было так переживать из-за замечательного фика?
страшно ведь! хотелось хороших людей обрадовать.
Я вот не помню - я где-то уже говорила, что страстно люблю road-story?
наверно, я этого не увидела... иначе бы написала побольше приключений
Пенелопа_
спасибо! Ячиру всегда великолепна
Eswet
спасибо большое
-
-
16.03.2008 в 15:52-
-
16.03.2008 в 16:53Вот и думай теперь, кому в результате этой ошибки больше повезло, Ямамото или Кенпачи
ППКС)))))))))
-
-
16.03.2008 в 17:01Anuk-sama
спасибо!
-
-
16.03.2008 в 23:56-
-
17.03.2008 в 04:19-
-
17.03.2008 в 05:31всегда пожалуйста, рада что понравилось
~Liss~
персонажи сами по себе яркие) спасибо!
-
-
19.03.2008 в 08:35особенно последняя часть
-
-
19.03.2008 в 14:26она самая смешная и позитивная)
-
-
19.03.2008 в 22:59-
-
29.03.2008 в 02:54очень, очень хороший фик
-
-
06.04.2008 в 02:55очень мииило)))
-
-
22.04.2009 в 10:20-
-
22.04.2009 в 12:23-
-
05.05.2009 в 12:05почему это я твоих дженовых вещей раньше не читала?
Ноитора! Я даже не догадалась, пока оно не заговорило
Рисующая Ячиру
Догонялки с шинигами!
Спасибо
-
-
05.05.2009 в 12:19спасибо)
почему это я твоих дженовых вещей раньше не читала?
потому что я их не пишу))) почти) яой - ну в крайнем случае гет - я люблю, вкупе с сюжетом так еще больше) а вот отдельно сюжет и яой это трудно.